Лэгэн Алумдор
Пробуждение Чёрного Дракона
Глава 23. Тихоня
Потомки Золотой крови призваны в мир, чтобы беречь Хотартэйю. Благословлённые Энга'артом, они ближе всех к его Свету и только они способны править мудро и праведно. Лишь Империя Этват до сих дней оберегается потомками Золотой крови – Советом Лоэтраков. Другие же земли предпочли вступить на тёмную тропу отступничества.
– «О бескрайних землях Хотартэйи», том 2, Ипюр Шоробис
28 посевен 299 года эпохи Лунного Древа
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
~ Панэх Дайядор ~
Актама. Панэх смотрел, как она сражалась в тренировочном бою с другой кандидаткой.
Грация? Нет, грации в Актаме Нарис не было, просто многолетняя выучка, такая крепкая, что вросла в неё, как вторая кожа. Ещё бы, Тара Нарис, её сестра, тренировала Актаму с малолетства.
Актама. Девушка, которую он желал. Страстная, игривая, своенравная, как кошка. Сварт. Девчонка, с которой они встречались раз в десяток дней, занимались любовью и расходились по своим делам. Сейчас при виде младшей Нарис сердце превращалось в кусок раскалённого железа.
Перед глазами вместо боя он видел моменты, когда они смеялись вместе, дурачились, когда стягивал с неё одежду и чувствовал прикосновение её губ.
– Позолоченная, хватит! – Голос Актамы вернул Панэха в реальность. – Хватит, признай поражение!
Упавшая на траву Айя встала и подобрала деревянный меч.
– Или покалечишься, – добавила Нарис, тряхнув головой. Тёмно-рыжая тугая коса хлестнула её по плечу.
Айя Сарэтис была самой слабой из кандидатов. Этого нельзя отрицать, но вот её упрямство заслуживало уважения. Она не уехала из Риар Дайядора даже после того, как едва не погибла. Пошла на бои, дралась неудобной левой рукой. Сейчас Айя выглядела так, будто вот-вот свалится без сил, но не сдавалась. Терпела боль.
– Бой окончен, – сказал Панэх, вглядываясь в лицо юной аристократки. – Госпожа Сарэтис, вы должны уйти и позволить показать себя другим кандидатам.
Она посмотрела на Панэха, словно маленький ребёнок, у которого отобрали игрушку. Затем повернулась к выходу с арены.
Актама стояла с высоко поднятой головой, посмотрела Панэха в глаза. Он отвёл глаза. Айя плелась в сторону тренировочных чучел. Младшего омпата пощёчиной обожгла вина.
«Как я мог не распознать убийц в тех кандидатах?» – подумал он. Уничижительные мысли закружились в голове роем мошкары.
«Я всё проверил. Их бумаги были в порядке. Вели они себя, как кандидаты. Я не ошибался», – констатировал внутренний голос, отгоняя сомнения.
– Вы можете отдыхать, – бросил Панэх Айе вслед.
– Нет. – Айя обернулась, её глаза наполняло упрямство. – Я продолжу тренироваться.
Место для схваток окружала небольшая ограда, вокруг стояло девятнадцать кандидатов. Ушедшая к тренировочным чучелам Сарэтис была двадцатой из этой группы.
Панэх вздохнул, предвкушая длинные дни. Это всего двадцать из сотен ребят, которые будут участвовать в тренировочных боях. За кандидатами будут наблюдать омпаты, отбирать себе лучших. А те кого не выберут, будут участвовать в итоговом поединке на Ярмарке кандидатов. Для них это будет последний шанс показать себя.
– Кто следующий? – спросил Панэх.
Руки подняли Наэм, кандидат из столицы, Кариона из Нэвэйя и Траан – её брат. Поодаль, словно пытаясь спрятаться, стоял черноволосый кандидат лет двадцати с острым носом, бровями вразлёт – он походил на насупившегося волчонка. Рекомендовал его тэпат из Омакпайи, сказал, что способный, но из бедняков.
– Осдар, покажешь себя? – Панэх кивнул парню на арену. – Сразись с Актамой.
Тот попятился, тревожно осмотрел лица всех присутствующих и замер.
– Я пока не готов. – Его голос звучал так, словно он был один среди чужаков.
– Ты пришёл в клан воинов, здесь нельзя быть неготовым. Возьми меч и выходи, – настаивал Панэх.
Осдар поправил чёрные, как копоть, волосы и, поджав губы, оглянулся, словно раздумывал: не сбежать ли. Затем взял деревянный тренировочный меч из стойки с оружием и неуверенно пошёл на арену.
Актама смотрела на него свысока, она чувствовала себя победительницей. Щуплый парнишка в простой драной рубахе, без наручей, единственным примечательным элементом в его одежде был толстый тёмно-жёлтый кушак из плотной ткани. Конечно, Актама не видела в нём соперника. Осдар даже меч держал несмело.
– Ну давай, покажи себя, тихоня! – азартно подбодрила его Кариона.
Тихоня. Это слово, как нельзя лучше, подходило парню.
Нарис подмигнула ему и подошла ближе. Едва успел Панэх отмахнуть начало боя, как Актама понеслась на Осдара градом разноуровневых ударов. Тот уворачивался. Не отбивал мечом, а уклонялся, причём умело.
А вот меч ему чужд. Беднякам благородное оружие не по карману. Осдар попытался нанести удар в корпус, контратака Актамы повергла его наземь.
Постоянно уворачиваясь – боя не выиграть. Хотя, быть может, Осдар силён врукопашную? Не успел Панэх додумать свою мысль, как воздух рассёк свист, затем раздался громкий щелчок и все кандидаты замерли. В тот же удар сердца Актама рухнула, как подкошенная.
Боевой хлыст? У Осдара в руке был именно он – оружие, которое порицалось в Этвате, оно слишком сильно напоминало о рабстве. О веках рабства.
– Ого! Вот тебе и тихоня, – радостным возгласом отозвалась Кариона.
Актама красная от злости, встала, но не решалась напасть. Осдар крутанул хлыстом, щелкнул им в воздухе.
В эпоху Тёмной Воды рабство было и в Этвате. После Великой Войны триста лет назад, оно осталось только в Империи Вируан.
– Тебя должны выгнать из Риар Дайядора! – крикнула Актама.
– Только за то, что он одним движением сбил тебя с ног? – возразила Кариона.
Осдар быстро спрятал кнут под кушак, будто держал в руках что-то запрещённое.
– Панэх! – бросила Актама. – Омпат Панэх, он нарушил правила. Использовал тайное оружие. Тем более кнут!
– Это неправильно, – спокойно произнёс омпат. – Но выгонять за это пока не будем. Где ты научился управляться с кнутом?
– Я из семьи скотоводов, – процедил Осдар.
– Скотоводы пользуются боевыми хлыстами?
Осдар опустил глаза и внимательно смотрел вниз, будто считая травинки.
– Нет. Я сам его сделал и тренировался, – негромко произнёс он, не поднимая взгляда. – Меч я позволить себе…
– Ладно, – перебил его Панэх. – Понятно почему ты не умеешь драться мечом, но тебе нужно научиться.
Со всех сторон посыпалось насмешливое «пастух», и это разрядило обстановку.
– Я за этим и пришёл сюда, омпат Панэх.
– На Ярмарке кандидатов будет три поединка, – громко сказал Панэх, чтобы все услышали. – С мечом, шестом и рукопашный. Сосредоточьтесь на этих видах оружия.
– Хорошо, омпат Панэх, – сказал Осдар и поднял меч Актамы, который та выронила при падении, протянул ей. – Прости, я не должен был.
Актама выхватила у него из рук тренировочный меч.
– Осдар, можешь идти отдыхать.
– Актама, останься. Кариона, ты следующая, – скомандовал Панэх.
~ Айя Сарэтис ~
Разбитые мечты на вкус, похожи на пепел.
Айя чувствовала горечь и терпкость на языке, во рту всё пересохло, он до отказа набивался серой взвесью разочарования. Даже пастух оказался лучше неё.
С арены доносились звуки боя Актамы и кандидатки из Нэвэйя. Айя краем глаза наблюдала за их поединком. Девушки бились практически наравне. Но Актама всё-таки была сильнее.
– У них здесь какое-то сборище потомственных воинов, а мы с тобой, как будто лишние, – раздался за спиной голос Осдара.
Голос был приятным. В отличие от всех других, не выражал ни лести, ни насмешки, ни неприязни. И всё равно раздражал.
Айя не ответила, продолжая наносить удары деревянным мечом. Клинок вспарывал воздух, торчащая из тренировочного чучела солома ломалась под его натиском.
– Вы хотя бы всех удивили. – В горле Айи саднило от нахлынувших чувств.
Осталась одна мысль: «Жизнь рухнула».
Всё о чём Айя мечтала с десяти лет, это стать ученицей в Риар Дайядоре. Стать сильной.
Ей трудно было дышать, в голове вспыхивали воспоминания тех страшных дней, когда она сидела в сундуке, оцепеневшая от страха, и слышала, как снаружи убивали отца. Поступить в Риар Дайядор равносильно тому, чтобы выбраться, распахнуть тюрьму бессилия. Однако тюрьма запиралась сильнее.
– Главное, чтобы меня за это не выгнали. – Слова Осдара Айя едва расслышала.
Нетренированная левая рука слишком устала, чтобы держать меч. Сарэтис перехватила меч правой и так сильно сжала рукоять, что сквозь повязку просочилась кровь. Рана не желала затягиваться. Деревянное оружие взвыло в ладони и со всей мочи врезалось в соломенное чучело. Пыль серебристыми мошками разлетелась в ослепительном свете полуденного солнца.
– Я всю жизнь стремилась попасть сюда, но как будто бы весь мир против!
– Ты же Айя Сарэтис, верно? Это тебя чуть не убили? – вдруг спросил Осдар.
Сарэтис не ответила, отвернулась, пытаясь скрыть слёзы. Страх до сих пор сжимал внутренности.
– Прости, прости, – виновато затараторил Осдар. – Я просто хотел сказать, что ты сильная.
Сильная? Айя засмеялась сквозь слёзы. Она-то помнила свою силу – неподвластное желание спрятаться. Затем она посмотрела на Осдара. В его светло-голубых глазах было какое-то второе дно, как будто иглы под мягким илом.
– Тебе смешно? – спросил он без тени улыбки и взял её за руку.
Это прикосновение так разнилось с его внешним видом, несуразным, неловким. Оно было твёрдое и резкое, словно тот удар хлыста, которым он сбил с ног Актаму.
– То, что ты выжила – уже победа. – Он смотрел прямо в глаза, и его слова, словно булавками, крепились к сердцу.
Этот морок продолжался, пока Осдар забавно не повёл бровью, и Айя, опомнившись, вырвала ладонь.
– Оставьте меня. – Она переложила меч в левую руку и стала лупить чучело.
– Айя Сарэтис? – В их разговор вмешался Бэлот, средний ученик Парда, навис над ними, словно скала.
– Омпаты зовут тебя в приёмный зал. Ступай за мной, – сказал он и направился к Святилищу.
«Выгоняют». – Сердце Айи ёкнуло. Она молча пошла за Бэлотом, ощущая сочувственный взгляд Осдара.
Глава 24. Гордость
Год длится 360 дней. Сезон – 72 дня. Луна – 30 дней. Длань Энга'арта явственно прослеживается в этом идеальном порядке. Нерушимом порядке, который длится уже тысячи лет. Это ли не доказательство того, что Создатель всё ещё приглядывает за своими творениями?
– из проповеди орбэнарта Тирока
~ Айя Сарэтис ~
Всю дорогу до Святилища Сарэтис смотрела в землю. Стыд. У неë не получилось. Мир теперь потешался над нею раскатистым желчным смехом, от которого хотелось провалиться сквозь землю.
Входной зал проглотил в громадное обветшалое чрево. Айя подумала, что утратила благоговение перед этим местом. Она здесь чужеродна. Риар Дайядор хочет выплюнуть еë. Лик Тхаймоны на витраже казался враждебным.
Захотелось обратно в Томаран, в тëплую постель, в ухоженный сад, в мягкий шёлк платьев. Зарыться с головой в пуховые подушки, плакать несколько дней, рассказывать обо всём Хэпате. Чтобы её нежная ладонь…
Чьи-то руки закрыли Айе глаза. Успела лишь заметить блеклую тень того, кто подошёл сзади. Сердце сжалось от страха и будто замерло, превратясь в кусок холодного камня. Айя даже вскрикнуть не смогла
А потом – раз, и наступило узнавание. Изящные тонкие пальцы, сквозь которые кармином проступал свет. В воздухе разливался запах лаванды.
– Хэпата! – вскрикнула Сарэтис и обернулась.
Счастье захлестнуло с головой. Айя взяла ладони саоры Хэпаты в свои и бегло поцеловала.
– Саора…
Щёки горели, в уголках глаз щипало от слёз.
Хэпата улыбнулась ласково и тут же обняла.
«Забери меня отсюда», – едва не произнесла Айя вслух.
– Ты как? – спросила Хэпата, отстраняясь. – Мы узнали, что случилось, и решили приехать.
Саора выглядела взволнованной. Её белокурые волосы были сложены в витиеватую причёску, но немного растрепались, румянец выступил на щеках.
– Я… – Сарэтис долго не могла сообразить, что ответить. – В порядке.
– Идём, отец ждёт нас, – сказала Хэпата и потянула Айю вверх по центральной лестнице. Четверо гвардейцев, которых Айя заметила только сейчас, тенями последовали за ними.
Двери в приёмный зал открылись перед ними. Хэпата отпустила руку Айи и прошла вперёд. Сарэтис последовала за ней. Она смотрела в пол, до последнего не решаясь поднять взгляд. Эллор Батис вложил немало средств в то, чтобы она смогла вступить в Риар Дайядор. Он возлагал на неё надежды.
– Иварсо дарэ'эш, Айя, – услышала она властный голос Лоэтрака.
– Иварсо, – Айя присела в реверансе, затем взглянула на приёмного отца.
Хотелось разрыдаться. Всё время пребывания в Риар Дайядоре было катастрофой.
«Ты выжила. Это уже победа!» – послышались в голове слова Осдара.
А ведь, правда, Айя могла умереть. Так что худшее не случилось, она опять может видеть и обнимать Хэпату. От этой мысли стало легче.
Саора бережно взяла за руку. Энга'арт, она была ей младшей сестрой, но сейчас они будто поменялись местами.
– Какой ужас, отец, – Хэпата показала на перевязанную руку, где серую ткань покрывали алые пятна свежей крови. – Бедная наша Айя.
– Я жива, – отозвалась Айя и заметила Парда Сэмтиса, что стоял в тени трона.
– Ты не представляешь, как мы рады, что ты жива, – Эллор подступил к Айе. – Моя благодарность омпату Парду Сэмтису.
Губы Парда дрогнули в короткой улыбке, он кивнул Лоэтраку.
Перед внутренним взором Айи сверкнуло лезвие алебарды, звон удара стали о сталь, будто молот ударил по наковальне у самого уха. Воспоминания прорезали ткань настоящего. Айя сжала челюсти.
– После того, что случилось с дядей Софэном… – Хэпата закусила дрогнувшую губу и замолчала.
– Саор Софэн Батис… – насторожилась Айя, сначала вглядываясь в глаза Хэпаты, а потом Эллора. – Что с саором Софэном?
Сарэтис знала двоюродного брата Лоэтрака с детства, он учил её ездить верхом. Как сейчас помнила его открытый смех и приятный голос, который никогда не имел гневных нот.
– Убит, – выронил Эллор.
– Не может быть, – прошептала Айя. – Такие хорошие люди не должны…
Смятение появилось на лице Парда Сэмтиса.
– Софэн был опытным воином. Как это случилось? – спросил он.
– Обезглавлен в своём же кабинете.
Саор Эллор зажал пальцами переносицу и опустил голову. Светло-русые локоны ниспадали с плеч, открывая синие наплечники, усыпанные сапфирами – символом рода Батисов. Остальные его одежды были из чёрной парчи с синим отливом, что в сочетании с глубоким цветом камней придавало Эллору ещё более аристократический вид. В нëм нельзя было не узнать Лоэтрака.
– И Турия, тётушка Турия… тоже погибла, – сказала Хэпата.
Она обняла Айю, и чувствовалось, что саора дрожит.
– Мне так страшно, что и с тобой что-то случится… – Хэпата говорила тихо, так что только Сарэтис могла разобрать слова.
– Саора Турия Батис тоже убита? – спросил Сэмтис.
– Да. – Эллор сжал губы.
– Выражаю соболезнования от лица всего клана. – Пард склонил голову. – Убийцы найдены?
– Убийца Софэна мёртв, градозащитники ищут сообщников. – Голос Эллора звучал холодно и неоспоримо, как дыхание наступающей зимы. – Убийство Турии было спланировано теми же людьми.
– Могу я предложить помощь Риар Дайядора?
– Нет необходимости. Расследование отдано в руки Таре Нарис.
Заскрипели петли массивной входной двери, в зал вошёл высокий седой человек. Все присутствующие, даже Эллор Батис, подобрались. Старец впечатлял, Айя внимательно следила, как он шёл к центру зала. Уверенно, будто излучая сияние. В каждом его движении была невидимая сила, которая притягивала взгляд.
– Са'Омэпад. – Пард кивнул вошедшему.
– Рад приветствовать вас, саор Батис, – сказал Сэур Гзоудор и сел на трон во главе зала. Жутко непривычно было видеть кого-то сидящего на троне, пока Лоэтрак Эллор Батис стоял.
– Приветствую, Са'Омэпад, – вступил Эллор. – Я приехал забрать Айю Сарэтис.
Он смерил Айю не терпящим возражений взглядом. Сарэтис не возражала, ей даже сделалось легче.
– Ваша воля, – сказал Са'Омэпад.
Пард пристально следил за Айей, стало неуютно. Она так и не понимала, что он к ней испытывал. То ли жалость, то ли пренебрежение. В смятении тёрла грязную повязку на руке, чувствуя подушечками пальцев сплетение грубых нитей. Ноющая боль в ране не проходила.
– Как произошло нападение? – Эллор заговорил резко, но при этом излучал силу и спокойствие. – Его нельзя было предотвратить?
Пард поморщился от этих слов.
– Лоэтрак Батис, – ответил Сэур, сохраняя величественное спокойствие. – Наш клан сейчас стержень армии Этвата. Раньше мы делили эту роль поровну с кланом Лезвия Оситши.
– Са'Омэпад, не понимаю, как это связано с моим вопросом? – Эллор нахмурил брови.
Сердце леденело от восхищения Сэуром Гзоудором. Айя не сводила с него глаз. Ещё никто. Никто не держался рядом с Эллором даже на равных, а Са'Омэпад казался горой, когда Лоэтрак Батис лишь холмом.
– Напавшие на Риар Дайядор – выходцы из Лезвий Оситши. – Сэур посмотрел на Парда. – Они мастера не только войны, но и скрытых нападений. Наш клан не был готов к атаке бывших союзников.
– Они пробрались к нам под видом кандидатов, – процедил Пард. – Убили троих учеников и трёх девушек, которые собирались вступить в клан.
Горечь. Вот чем был наполнен голос Парда. Он спас приёмную дочь Лоэтрака, но не спас других. Закралась мысль, что омпат винил себя в смертях. Для шестерых человек рассвет так и не пришёл, а Айя жива, она может обнять Хэпату. Разве это не повод для радости?
– Лезвия Оситши… – Эллор прочистил горло. – У меня на службе их не было.
– Дайяринн всегда был нашей вотчиной, – ответил Сэур и кивнул гвардейцам, что сопровождали Лоэтрака. Айя знала, что многие из них были тэпатами.
– Вы считаете, что целью нападения была Айя? – спросил Эллор.
– Точно сказать нельзя, – ответил Сэмтис. – Нападавшие мертвы. Калэйя, одна из убитых девушек, помешала им выманить Айю из казарм. Думаю, да. Целью была ваша приёмная дочь.
– Как продвигается поиск заказчиков? – спросил Эллор.
– Наши люди отправлены в Саанэп, чтобы найти ниточки ведущие к ним.
– Отец, мы с Айей пойдём собирать её вещи. Нужно скорее уезжать, – сказала Хэпата и потянула Сарэтис за руку в сторону входной двери.
Вспомнилось лицо Калэйи. Еë ладони, теряющие силу в попытках заткнуть дыру в горле. Если б не Калэйя, убийцы бы прикончили Айю тихо. Никто бы не успел прийти на помощь.
Хэпата тянула к выходу. Сарэтис сжала челюсти и остановилась.
Внутри черепной коробки раздавался смех. Как тяжело спать на соломе, как страшно, что пытались убить.
Как же.
Страшнее, когда жизнь ускользает от тебя, как вспорхнувшая птица. Раз и нет еë. Ты думала, что завтра для тебя наступит утро. Но утром ты стала воспоминанием. Калэйя. Моим вечным воспоминанием.
– Я не поеду, – сказала Айя и обернулась к Са'Омэпаду. – Могу я продолжить тренировки?
– Что? – непонимающе спросила Хэпата. – Ты должна быть в замке, под охраной.
– Можешь. – Сэур говорил так, будто Айя не удивила его своей просьбой.
Размытые огоньки свечей по периметру приёмного зала плясали перед расфокусированным взглядом.
– Я выжила и буду сражаться, – Сарэтис сказала это Парду. – Спасибо, что спасли меня. Я не какая-то там садовая роза, за который нужен уход.
Пард, которому вернули слова, скупо ухмыльнулся.
– Айя, ты в опасности! – продолжала Хэпата.
Как же сильно Сарэтис её любила, и взгляд полный обиды резал по живому.
– Если кто-то хочет убить меня, я везде буду в опасности. Да, мне сложно здесь, – сказала Айя, обращаясь ко всем. – Но разве могло быть иначе?
Гзоудор смотрел с доброжелательным интересом, Сэмтис скептически сузил глаза, а Эллор приложил ладонь к подбородку. Айя хребтом почувствовала, что никто из них не воспринимал её серьёзно.
Эллор, она знала, в неё верил. Раньше. Сейчас великий дайяриннский Лоэтрак стоял раздираемый сомнениями.
Хэпата так и держала за руку. Не отпускала. Смотрела на Айю, не моргая, словно в трансе.
– Ты должна поехать с нами, Айя, – сказала она каким-то чужим, слишком высоким голосом. – Твоё место рядом со мной.
Сердце сжалось, по телу пробежал озноб. Навязчивый запах лаванды вызывал раздражение.
Айя обняла Хэпату и шепнула ей на ухо:
– Моё место здесь, саора. А рядом с тобой обязательно будет какой-то красивый кавалер, как ты мечтала. Помнишь?
– Ты нужна мне, Айя. – Голос у Хэпаты совсем пропал, на плечах чувствовалась влага.
– И ты мне, но я остаюсь.
Хэпата отстранилась, вытерла слёзы и кивнула отцу.
– Твоё решение окончательное, Айя? – спросил Эллор.
– Да, саор, – громко сказала Сарэтис.
В коленях появилась предательская зыбкость. Пард стоял с недоумением на лице, его светлые брови взлетели вверх.
Хэпата подошла к отцу, и тот обнял её.
– Хорошо, тогда отправляйся обратно, тренировочные бои ещё не закончены, – приказал Сэур.
Айя посмотрела на Эллора и Хэпату. Решение остаться далось чрезвычайно тяжело.
– Ступай, – отозвался Лоэтрак Батис. – Ты сможешь пройти Испытания.
Сарэтис поклонилась ему, но ничего сказать не могла. Великая Тхаймона! Эллор гордился ею, сироткой свалившейся на голову. Это была невыносимая радость. Айя выскочила из зала и понеслась на тренировочные поляны.