Лэгэн Алумдор
Пробуждение Чёрного Дракона
Глава 25. Назначение
Градозащитники Империи Этват.
Рядовой – низшее воинское звание в Этвате. Двенадцать рядовых составляют расчёт.
Дюжий возглавляет расчёт. Четыре расчёта – составляют отряд.
Сотник возглавляет отряд. Их количество зависит от потребностей города.
Глава руководит сотниками, на него ложится оборона города и прилегающих территорий и наведение порядка.
Командующий – правая рука Лоэтрака. Именно ему подчиняются Главы всех городов в соответствующем регионе Этвата.
– из свитка касты призраков Империи Вируан
Империя Этват, предгорье Дайяринн, город Омакпайя
~ Имард Шамрис ~
Стражник отворил покои палача, впуская Имарда. Ключ в замке повернулся, запирая дверь, когда охотник оказался внутри. Закрытые двери начинали изрядно раздражать. Но избавиться от надзирателей было нельзя, – формально Шамрисы ещё находились под арестом.
Документы, подтверждающие должность Тары Нарис, до сих пор не пришли.
Имард как мог помогал Таре. Искал зацепки, вёл допросы. Племянница же предпочла напиваться в комнате отправившегося к праотцам любовника. Охотник навещал её несколько раз, но ни разу не застал в адекватном состоянии. Он не знал получится ли в этот раз…
Кисловатый аромат сливовой браги удушливым смогом заполнял мрачное подвальное помещение. Большая кровать с балдахином из синего бархата стала укрытием Рэды.
– Убирайся! – раздался хриплый голос племянницы. Через щель неплотно зашторенной ткани в Имарда полетела бутыль. Он вовремя шагнул в сторону. Бутыль, ударившись о дверь, разбилась. Багровые брызги окропили его новый камзол. Глубоко вздохнув, Имард прогнал настойчивое желание удалиться туда, где ему будут рады.
– Мы проверили Южный склад… – Он надеялся заинтересовать племянницу делом, над которым они вместе работали. Ничто так не бодрило, как охота. – Мешки с хэтаранской отравой исчезли. Как и трое охранников. Помнишь, этого низенького… Дуна? Так его вообще мёртвым нашли. Траванулся морокухом.
Имард ждал ответа, не решаясь подойти, но так ничего и не услышал.
– Может поговорим? – Он всё же шагнул к кровати. Новая бутыль полетела ему в голову. Имард поймал её.
– Переводишь хорошее пойло… – заметил он. – Эта ведь даже не откупорена.
Вскрыл бутылку и пригубил. Палач хранил в своих закромах неплохое вино. Сливовое, с пряными нотками. Жаль, так много пропало зря. Глиняные осколки хрустели под ногами. Большая часть вина, судя по мокрым пятнам на стенах, была уничтожена в приступах гнева вместе с бутылками.
– Хочешь опять попробовать в меня попасть? – Имард отдёрнул полу балдахина, впуская в укрытие Рэды тусклый утренний свет.
Лохматое чудище на кровати слегка напоминало племянницу. Красные распухшие глаза. Искусанные до крови губы. Безразмерная льняная рубаха палача спадала с одного плеча. След от удавки яркой багровой полоской окольцовывал шею Рэды. Она сидела, скрестив ноги.
На стене над её головой висели несколько портретов. Почти на все изображали преступников, за головы которых назначена награда. На одном листе в той же манере был изображён портрет мальчика. Самый детальный рисунок из всех, и на нём не было сведений о преступлениях и сумме награды.
Рэда скользнула хмурым взглядом по Имарду, забрала бутылку, поднесла ко рту. Чуть подержав, опустила, так и не пригубив.
– Ты хотя бы завтракала?
– Завтракаю, не видишь что ли? – ответила она и всё-таки сделала глоток.
– Ты не виновата в его смерти. – Он осторожно положил руку на колено племянницы.
Та подскочила на кровати, пошатнулась, облокотилась о стену.
– Конечно. Я не виновата! – Рэда указала бутылью на Имарда, выплёскивая вино. – Это ты виноват! Если бы не ты… Вогэн остался бы жив!
– Рэда, он – убийца.
– Он мне доверился! Начал рассказывать! Он… Его заставили… Он мог назвать мне имя. – Рэда вытерла рукавом бегущие по щекам слёзы. – А потом явились вы. Если бы…
– Я не мог не прийти. Ты была в опасности! – Имард не знал, как утешить племянницу. Что сделать или сказать, чтобы перестала горевать по мерзавцу, который чуть её не придушил.
– Это из-за тебя я была в опасности!
– Прости, рысёнок. Я должен был догадаться раньше. Должен был тебя остановить. Не подпускать к этому ублюдку.
– Убирайся! Оставь меня в покое! – зло бросила Рэда.
– Я не…
Послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Затем кто-то отчётливо трижды стукнул в дверь. Рэда, шагнула с кровати на пол, шатаясь, добрела до двери, с размаху толкнула ногой. Дверь с грохотом раскрылась, ударилась о каменную стену и явила Ши. Стражников, приставленных стеречь Шамрисов, за дверью не оказалось.
– А ты какого атанария сюда причеканил?
– Иварсо дарэ'эш, – вежливо поздоровался Ши. – Разрешите войти?
– Не разрешаю, – фыркнула Рэда.
– Входи, – сказал Имард.
– Глава градозащитников Омакпайи Тара Нарис освобождает вас из-под стражи. Все обвинения сняты. – Ши всё-таки остался в коридоре.
– Отличная новость! – обрадовался Имард. – Спасибо, Ши.
Рэда деловито накинула жилетку, натянула сапоги, сняла с гвоздя суконный плащ, принесённый Имардом взамен порванного в яме. Залезла на кровать, сорвала портреты и запихнула их в карман штанов.
Похоже, племянница решила отправиться на поиски неприятностей на свою нетрезвую голову. Имард хотел подойти, чтобы остановить её, но напоролся на полный презрения взгляд и отступил. В таком состоянии она будет делать всё назло, даже себе во вред. Новость об их освобождении резко перестала радовать охотника.
– Оружие и другие личные вещи можете забрать у подмастерья. Также Глава Нарис хотела бы официально нанять вас для… – продолжал рапортовать Ши.
Рэда всучила ему полупустую бутыль, побрела прочь. Тэпат проводил охотницу взглядом, так и не договорив.
Имард глубоко вздохнул, забрал у Ши бутыль, сделал большой глоток:
– Веди к Таре. Мы принимаем заказ.
~ Тара Нарис ~
Холодный горный ветер завывал, пролетая сквозь наспех залатанные досками прорехи в зубьях крепостной стены. Воды реки Акмэв шли мелкой рябью, рассыпая мириады солнечных бликов по серому камню Великого моста, соединяющего земли Этвата и Вируана.
Естественная водная преграда лучше всякого войска берегла границы от вторжения. Но она же избаловала омакпайский военных, позволяя годами пухнуть от безделья. Выпивка на службе стала практически нормой, но в последнее время к ней добавился морокух, – яд, спутывающий разум, отравляющий душу, медленно убивающий тело.
Тара Нарис обходила крепость, проверяя выполнение служебных обязанностей стражниками. Это был первый день, когда за пьянство или употребление морокуха она не отправила под арест ни одного из них.
Сегодня десница Лорэд преподнёс Таре бумаги о назначении её Главой градозащитников Омакпайи. Вместе с прошением об отставке.
Лорэд дослужился до должности десницы около двадцати лет назад и был верным помощником трём Главам градозащитников ещё до Софэна. Его происхождение не позволяло достичь более высокого поста. Удивляло уже то, что простолюдину без родового имени позволили стать правой рукой Главы. Лорэд был стар и слишком устал, чтобы продолжать службу. Тара не смогла ему отказать в желании уйти на покой. Печать на его прошении стала первым указам Нарис в должности Главы.
Вместе с бумагами Таре предоставили три комплекта формы. Нарис облачилась в полевой вариант, самый удобный, без лишних оборок, золотых шнурков. Форма была практична и указывала на высокий воинский чин. Накладки из твёрдой кожи. Синяя плащ-накидка через одно плечо с гербом Этвата и знаками отличия Главы градозащитников. Тёмно-синий цвет стёганки укрывал в ночное время, подходил для засад. Именно полевую форму чаще всего носил Софэн, пренебрегая остальными. Но, о духи, как же ему шла парадная форма… Тара мотнула головой, прогоняя образ, запрещая себе окунаться в омут раздирающего душу отчаяния.
– Простите, что так долго пришлось ждать моего приезда, – произнёс Зэр, тенью следовавший по крепостной стене за Тарой. – Они всё не могли прийти к согласию насчёт вашего назначения… Спорили, спорили…
– Кого ещё хотели назначить? Ты наверняка что-то слышал… – Тара остановилась, облокотилась о грубо отесанный камень, окинула взглядом противоположный берег Акмэва. До Кровавой войны те земли принадлежали Этвату, были продолжением Омакпайи. Теперь это был Вируан. Город на той стороне сильно изменился. Всего за девять лет выросли башни укреплений, широкие рвы вспороли землю, кровавыми пятнами по берегу рассыпались вируанские военные шатры.
– Поговаривали, Мэдлан Викулис достоин занять этот пост, – шёпотом сказал Зэр, после того как двое караульных, усиленно чеканя шаг и от того ещё больше сбиваясь, прошли мимо.
Мэдлан Викулис – отец Рудога Викулиса, которого Тара избила во время допроса, когда прибыла в Омакпайю. За это ей уже пришлось извиниться перед главой рода Викулисов. Как ни странно, Мэдлан легко принял извинения, и даже принёс свои за неблагопристойное поведение сына.
Тара перестала созерцать военные посты вируацев и продолжила обход крепости.
Стражники у входа в башню вытянулись по струнке. Тара мельком взглянула на них. Одного звали – Тобюн. Тот самый стражник, что взял с них плату за вход в город. Тара уже распорядилась вычесть дюжину серебряных из его жалования. Сейчас он выглядел по-военному опрятным, перегара не чувствовалось. Его напарник с арбалетом тоже казался вменяемым. Нарис благосклонно кивнула, поощряя стражников и вошла в полутьму башни.
– Всё хотел выразить вам мои соболезнования… Это такая трагедия! Перед самым обручением… Так несправедливо! Вы как? Держитесь? – сочувственно спросил Зэр.
– Да. Спасибо, Зэр. Я в порядке, – ответила Тара. Немногие знали: что для неё значил Софэн. Сейчас ей хотелось, чтобы этих людей было ещё меньше. Каждый раз своими учтивыми вопросами они надрывали тонкую перепонку, отгораживающую её рассудок от погружения в беспросветное горе.
– Я плохо знал Главу Софэна, но уверен, раз уж вы его выбрали… он был достойным человеком, хоть и аристократ… – продолжал Зэр.
– Так и было, – вздохнула Тара. – Зэр, я хочу, чтобы ты как можно скорее отправился с докладом в Томаран. Возьмёшь бумаги у писаря.
– Глава Нарис, может быть, я буду вам полезнее здесь, в Омакпайе? – затараторил Зэр, пытаясь успеть за Тарой, спускавшейся по узкой винтовой лестнице. – Я готов выполнять любые поручения! Следить. Охотиться на бандитов. Убивать. Я тренировался на мечах! Я готов к настоящим миссиям!
– Чем тебя не устраивает моё нынешнее поручение?
– Я нужен вам здесь! Я знаю город. Я здесь родился. Я… знаю все злачные места. Могу провести тайными путями через старый город. Я буду вас защищать!
На пролете лестницы им встретились двое градозащитников, и разговор стих. Тара задумалась о дальнейшей службе Зэра. Она видела в парне хороший потенциал. С его рвением он мог далеко пойти. Но сейчас не было ни времени, ни сил выполнять роль наставницы. Может быть в следующий раз…
Они спустились на первый этаж. Короткий, освещённый двумя факелами коридор вёл от лестницы к выходу во внутренний двор крепости.
– Ты не был в Омакпайе сколько? Лет шесть? Семь? – Тара вышла во двор.
Зэр замялся.
Нарис повернулась к нему:
– Здесь будет Ши. Он сможет меня защитить, если вдруг перестану сама справляться с этой задачей. Я доверяю тебе важное дело…
На противоположной стороне двора со скрипом открылась дверь, ведущая в Башню Раскаяния. Первым оттуда вышел Имард, следом – Ши. Мужчины заметили Тару, направились к ней. Племянницы Имарда не было.
С ней так не удалось поговорить. Тара до сих пор не знала: благодарна ли Рэда за то, что Нарис убила человека, чуть её не задушившего, или ненавидит за смерть близкого. Тара понимала, как это тяжело. Словно весь мир разбивается на осколки, которые невозможно собрать.
– Иварсо дарэ'эш, Глава Тара Нарис. – Имард назвал непривычное, но уже официальное звание Тары.
– Иварсо, – кивнула Нарис и бросила взгляд на юношу у себя за спиной. – Это Зэр.
– Я – личный помощник Главы Нарис, – представился Зэр.
– Охотник за головами Имард, – ответил Шамрис и обратился к Таре: – Всегда думал, что это Ши – твой личный помощник.
– Ши – десница. А я – шуйца, – с гордостью заявил Зэр.
– Зэр один из немногих, кому я доверяю, – сказала Тара. – Толковый помощник.
– Кстати, у меня тут небольшая просьба… – замялся Имард. – Может Ши присмотреть за моей племянницей? Не хочу, чтобы попала в неприятности, пока она в таком состоянии…
– Как она? – озабоченно спросила Тара.
Дверь повторно скрипнула. Из Башни Раскаяния вышла, пошатываясь, Рэда, вооружённая с головы до ног. Серпы были закреплены за спиной, нож на наручах, нож на поясе, длинная рукоятка торчала из сапога. Обведя мутным взглядом двор, охотница, опираясь на громоздкую алебарду, направилась к воротам.
– Я потом верну алебарду… – вздохнул Имард.
– Зэр, останешься при мне. У Ши появились другие дела, – решила Нарис. Вдрызг пьяная вооружённая охотница за головами могла доставить слишком много неприятностей городу. Да и Имард окажется продуктивней, если будет уверен, что за племянницей присматривают.
Зэр просиял от радости, а Ши растерянно уставился на Тару. Нарис извиняюще пожала плечами.
Рэда доковыляла до арки ворот и согнулась, освобождая желудок.
– Благодарю тебя, дружище. – Имард сочувственно похлопал Ши по спине. – Лучше не попадайся Рэде на глаза…
Тэпат серьёзно кивнул.
– Вот… Возьми, пригодится. – Имард протянул кусок конопляной верёвки.
Глава 26. Аскетизм
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
~ Панэх Дайядор ~
На фоне громадины Святилища дома омпатов казались крошечными, словно холмики напротив Дайяриннских гор. Одинаковые побелённые флигели с деревянной крышей. Первое жилище, огороженное палисадом, принадлежало Парду, ниже по склону был дом Мона, затем Хаска, Нэты, в пятом строении жил Панэх. Десяток домов пустовали.
Самозабвенный аскетизм был чужд младшему омпату, и он понемногу украшал свою обитель. Вокруг дома высадил высокие кусты и ухаживал за ними в своё удовольствие. Рядом с входом цвели розовые тюльпаны и ярко-жёлтые ирисы. Сотворив во дворе подобие дворцового сада, Панэх пестовал тягу ко всему благородному.
Особой радостью было замереть на миг, наблюдая, как на лёгком ветру, перед входом в дом, качаются шары цветов калины, белые будто снежки. Это дерево он выторговал у купца в Томаране, тот утверждал, что точно такое же растёт в замке Батисов.
На фоне пышных соцветий, в тени куста, стояла Актама. Панэх не удивился, увидев еë, она иногда заходила.
Ноги её были широко расставлены и согнуты в коленях, стопы сохраняли параллельность. Руки образовывали разомкнутое кольцо, кончики пальцев смотрели друг на друга. Кандидатка практиковала четвëртую форму.
Грудь Актамы, спрятанная под зашнурованной серой рубахой, спокойно вздымалась.
– Решила потренироваться рядом с моей обителью? – Панэх не мог сдержать улыбки.
– Ждала, пока ты придёшь на перерыв, и не стала тратить время впустую.
Панэх остановился за её спиной, присел на одно колено. Положил руки на её талию, нажал, чтобы опустить чуть ниже, и легко потянул на себя.
– Не прогибай поясницу, – сказал он, не убирая рук от тела девушки. Прикосновения к ней порождали пламенное желание.
Отлив янтаря прятался в тёмно-рыжих локонах, стянутых в тугую косу. Панэх осторожно сдёрнул чёрную ленту, удерживающую волосы, стал распускать причёску. Пальцы утопали в бархатистой мягкости прядей.
– Что ты делаешь? – Актама посмотрела на него вполоборота.
– Сколько ты уже так стоишь?
– Двести шестьдесят ударов сердца, – с гордостью сказала Актама.
– Достой до трёхсот.
– Ты уже принял решение стать моим омпатом?
– Выполняй задание.
Панэх встал с колена, провёл пальцами её по шее, убирая пряди волос, поцеловал обнажённую кожу. Актама подалась к нему, откликаясь на ласку.
– Держи плечи ровно, – сказал Панэх ей на ухо, чуть ли не касаясь губами мочки.
Сварт. Как можно было с ней расстаться? Казалось, что её волосы пахли мёдом. Терпко-сладкая кожа, пропитанная солнцем, сводила с ума. Он не мог остановить череду поцелуев. Чувствовал, как Актама дрожала от напряжения.
– Триста, – выдохнула она, выпрямила ноги и повернулась лицом к Панэху. – Ты выгнал того недоумка с кнутом?
Из-под густых чёрных ресниц смотрели мягко-ореховые глаза. Сложно было преодолеть их притягательность.
– Да… то есть нет, – выдавил из себя Панэх, повёл раненным предплечьем. Боль прошила насквозь.
– Он нарушил правила, – сурово произнесла Актама.
– Осдар обещал, что больше никакого хлыста.
Актама иронично хохотнула, янтарные локоны разметались по плечам.
– Пастух унизил меня.
– Это просто тренировка. У тебя ещё мало опыта, – улыбнулся Панэх и тронул щёку девушки. – Лет пять, и никакие кнуты не смогут застать тебя врасплох.
– Так ты будешь моим омпатом?
Панэх вместо ответа поцеловал её, но поцелуй не продлился долго. Нарис отстранилась.
– Ну же… скажи.
– Может, тебя выберет кто-то другой? Ты одна из лучших.
– Мне не нужен никакой другой омпат, мне нужен ты. – Актама взяла его за руку.
– По правилам омпат и ученик не могут вступать в связь.
Пальцы Актамы выскользнули из его ладони. Девушка метнулась в дом, Панэх быстрым шагом направился за ней.
– По правилам нельзя пользоваться скрытым оружием, а Осдару простили. – Актама прошла за порог, в прихожую, принюхалась. – По правилам нельзя раскуривать дым-траву в Риар Дайядоре, а у тебя здесь, кажется, пахнет ею?
Панэх замер, уставился на Актаму:
– Я выхожу за пределы крепости. – Волна раздражения окатила от макушек до пят.
– Знаю, извини, – улыбнулась она и шумно вобрала носом воздух. – Это благовония.
– Привёз из Томарана. Нравится?
Панэху нравился пряный аромат.
– Нет. Ты же знаешь, я не люблю все эти аристократические глупости. – Она облизнулась, сделав губы влажными.
Когда Актама так делала, у Панэха спирало дыхание:
– Это… не… аристократические…
– Не важно. – Она улыбнулась, затем ослабила шнуровку на своей рубахе.
Между краями ткани соблазнительно выглянула грудь. Сварт. Возмутительно красивая. Возмутительно приятная на ощупь. Пальцы скользнули к ней.
Актама отстранилась:
– Пан, я доверяю только тебе. Обещай.
– Ладно, я стану твоим омпатом, – сказал он и впился в её сосок губами.
Это была лучшая грудь на свете.
Глава 27. Благодарность
~ Пард Сэмтис ~
После приёма зале Са'Омэпада Пард провожал Лоэтрака до кареты. Эллор был трагично мрачен, молчал. Хэпата шла рядом, пустой взгляд уходил в никуда. Слёзы текли по её щекам тонкими полосками, смазывая румяна. Охрана из десятка матёрых гвардейцев тенью шла позади.
– Саор, Айя приняла решение достойное воина, – попробовал начать разговор Сэмтис.
– Иногда я удивляюсь, откуда в этой девочке столько упрямства, – неожиданно доброжелательно ответил Эллор. – Любая бы на её месте уже бы опустила руки.
– Почему она так стремится поступить в Риар Дайядор?
– Не знаю, Пард. Мне всегда казалось странным, что дочь архивариуса Саанэпа, самого, наверное, невоинственного человека в Этвате стремится в военный клан.
– И кажется, она не собирается отступать. – На губы Парда легла однобокая улыбка.
– Как вы считаете, омпат Сэмтис, – вмешалась Хэпата. – Сможет ли Айя пройти Испытания?
Прежде чем отвечать, Пард посмотрел на Эллора, который легонько коснулся волос дочери ладонью.
– Будет сложно, но Айя справится, – удалось выдавить.
«Если быть честным, шансов у Сарэтис нет», – твердил внутренний голос.
– Пард, ещё раз спасибо, что спасли мою девочку. – Эллор широко улыбнулся.
Глаза Лоэтрака светились с такой искренней благодарностью, что на биение сердца в душу закралось смущение. Пард поднял взгляд к небу, посмотрел на близкие горные вершины. Солнце становилось уже по-летнему ярким, но грело не жарко, воздух был свеж и полон надежды.
– Саор, – начал Сэмтис, когда они подошли к карете. – Не считаете, что стоит закрепить наши позиции на границе? Вируанцы могут пользоваться нашей верой в неуязвимость. Эта вера уже стоила жизни саору Софэну и саоре Турии. И чуть не привела к трагической смерти госпожи Айя.
Эллор остановился. Кивнул двум парадно одетым слугам, чтобы те помогли Хэпате сесть в карету.
– Пард Сэмтис, – Лоэтрак неодобрительно свёл брови. – Омакпайя достаточно укреплена. По данным разведки Вируан устраивает сегодняшнее мирное время. Торговля делает богаче и Этват, и наших соседей.
Хотелось возмутиться, но суровый взгляд Батиса не оставил шансов заговорить.
– К тому же, Пард, – Эллор внезапно по-отечески положил ладонь на его плечо. – Мы можем строить новые форты на границе. Сварт, мы можем даже начать войну. Только это не вернёт тебе семью.
На миг в душе похолодело, кровь понесла по венам осколки льда.
– Я знаю, о чём говорю. Во время Кровавой войны погибла и моя жена. Мне хотелось разгромить ту свартову страну, что причинила столько боли нашему народу. Только это прошлое, его не изменить. У нас есть настоящее и будущее. – Эллор обернулся на карету, где его ждала Хэпата.
– Мы могли бы вернуть себе земли, – отозвался Пард.
– Я не уверен. Да и зачем нам сейчас эти земли? Вируанцы разрушили города, выжгли леса, срезали плодородную почву. Там давно нет ничего родного. Перестань думать о Вируане. Разберись здесь. В Риар Дайядоре.
– Я не глава клана.
– Пока нет. Но Сэур стар. И у меня нет сомнений, кому он оставит главенство.
Сэмтис хотел было ответить, что Сэур не станет этого делать. Свет Дэйи у Парда самый слабый из омпатов. Куда выгоднее выглядит кандидатура Мона.
– Да, у вас много сильных воинов. Но ты, Пард, единственный лидер среди них. И ты самый известный воевода Этвата. Перестань гнаться за прошлым, у тебя есть настоящее. Займись делами клана, расследованием нападения. Укреплением собственных стен. Я не буду строить фортов на границе с Вируаном. Сейчас это не нужно.
Сэмтиса охватил гнев и отчаяние. Отказ. Да ещё Эллор поучал его. Свартов Лоэтрак. Один из семи правителей Этвата, что привели страну в упадок. Те самые Лоэтраки, которые не позволили войскам Парда и Крэта уничтожить Империю Вируан. Отстранили их от командования.
– Я знаю, что ты ищешь поддержки у Афарисов, чтобы организовывать вылазки в Вируан, – ледяным тоном добавил Лоэтрак после паузы. – Они тебя не поддержат.
– Тогда, девять лет назад, мы могли победить! – Пард заглянул Эллору в глаза. – Почему вы не дали нам с Крэтом продолжать наступление?
– Потому что это наступление через четверть луны обернулось бы катастрофой. К вируанцам шло подкрепление. А у нас не было столько боеспособных людей вблизи границы. Мы не хотели потерять и вас.
Сэмтис слышал, как сердце таранит его рёбра.
– Ты – будущий глава Риар Дайядора, думай о том, чтобы твой клан процветал, – сказал Эллор и направился в сторону кареты.
Сапфиры на его плечах блестели в свете солнца, как капли росы.
Лоэтрак Эллор Батис покинул Риар Дайядор, и Пард вернулся в свой дом, стоявший под высокой стеной главного здания.
Огонь в камине погас. Пард подбросил к тлеющим углям буковых дров. Взглянул на полку над очагом, где покоились алая ленточка и маленькая деревянная фигурка лошади. Постояв пару минут у этих дорогих сердцу предметов, Сэмтис прошёл дальше, к стойке с оружием.
Она была длиной во всю стену. В ней находились самые разные виды оружия: двуручные мечи, сабли, посохи, окованные железом, и гвизарма. Пард сбрасывал ею вируанцев с коней.
В центре оружейной стойки возвышалась любимица – алебарда.
Алебарда. Оружие, которым он вырезал вируанский лагерь под Артэ. В зеркальной глади клинка Пард видел своë отражение, но не себя сейчас, а того обезумевшего от горя мстителя. Того, что потерял всё и единственное, что мог – это без разбора убивать.
Сэмтис стиснул зубы и прошëл к столу, где лежала карта Хотартэйи длиной в два размаха рук. Углы удерживали метательные звëздочки, положенные плашмя.
Хотартэйя. Материк, который год за годом пожирали Вируанцы. Они поработили мэсоранцев, оторвали треть территории Этвата.
Их нужно было остановить. Пард склонился над картой в том месте, где было написано Дайяринн и стояла деревянная фигурка башни у города Омакпайя. Гладкое дерево приятно легло в руку и едва не полетело в камин, когда Пард замахнулся, чтобы бросить.
Горький вкус бессилия разливался во рту. Дерево в ладони стало тёплым.
Пард вспомнил заснеженное поле, окраплённое алым. Руку в своей руке. Боль. Злость. Кипящую лаву ярости.
Взгляд его упал на изображение крепости в горах Дайяринн. Риар Дайядор. Кровавые образы исчезали в прохладе туманного утра, когда они с Моном устраивали бои. Драться с Моном было подобно настольной игре. Нужно продумывать десять ходов вперёд. Зато азарт от таких дружеских сражений запоминался, как лучшее отдохновение.
Сэур, который прислушивался к мнению Парда. Прислушивался больше, чем к Хаску. Разве не значило это, что Сэур принимает Сэмтиса всерьез и собирается оставить руководство в клане именно ему. От этих мыслей по позвоночнику будто провели мехом.
Взгляд Эйры, который никогда не выражал сомнения в его словах.
Мон. Сэур. Эйра. Олоф. Бэлот. Риар Дайядор. Настоящее и будущее.
Может, Эллор Батис прав. Пард покрутил в руке фигурку башни, подкинул её большим пальцем, как монетку, и поставил на окраину Дайяринна, туда, где было написано Риар Дайядор.
Мысли вернулись к символу дракона, которого Сэмтис увидел на окровавленном древнем ланце – Реликвии клана. Образ вцепился в его внутренний взор, как волк в ягнёнка.
«Мне не показалось, – подумал Пард. – Как бы ни хотелось убедить себя в обратном».
В Этвате принято отгонять от себя подобное, заметать под ковёр любые признаки магии, будто их и нет. В противном случае Орден Порядка убивает без суда и следствия всех якобы причастных. Причастны или нет, решают тоже эти пугала в белоснежных рясах.
Пард близко знал одного орбэнарта, видел насколько случайными были его жертвы.
Дракон, впитывающий кровь.
Образ стал навязчивым. Холодок по хребту, деревенеющие кончики пальцев, ощущение, что орбэнарт смотрит в затылок и уже занёс в замахе короткий ритуальный спетум.
Читай эти шарлатаны мысли, то убивали бы и за них.
Недавний визит Ордена Порядка в Риар Дайядор закончился лишь допросами и осмотрами. Зато никого не приговорили к смерти. Пришлось, конечно, спрятать Реликвию и не дать орбэнартам возможности поговорить с Айей, которая могла сболтнуть опасную информацию.
Обошлось.
Солнце залезало огненным диском в окно, обведя золотистым контуром кувшин, стоявший на подоконнике. Близился закат. Сэмтис сжал челюсти, вспоминая, что настала пора наказания караульных.
– Омпат, – послышался из-за двери голос среднего ученика Бэлота.
– Входи.
Бэлот заслонил дверной проём.
– Всё готово? – Сэмтис хлебнул воды из кувшина, смачивая пересохшее горло.
– Омпат Панэх собрал всех учеников и кандидатов на первой тренировочной поляне. Омпат Мон отправился за провинившимися.
– Хорошо.
Вместе с Бэлотом Пард пошёл на главную тренировочную поляну, чтобы руководить наказанием.