Лэгэн Алумдор
Пробуждение Чёрного Дракона
Глава 21. Вопросы
Даже в голодные годы находятся люди, которые подбирают раненых птиц – не для того чтобы съесть, а чтобы вернуть им возможность летать.
– «Годы Кровавой войны», Ипюр Шоробис
25 посевен 299 года эпохи Лунного Древа
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
~ Айя Сарэтис ~
Золотые змеи сливались в пугающий символ: дракон оплетал меч на фоне солнечной короны. Затмевал солнце гигантскими крыльями.
Айя резко проснулась.
– Затмение, – сорвалось с пересохших губ.
Воспоминания о вчерашних событиях, словно шершни из разворошённого гнезда, роились перед глазами и жалили. Жалили ядом страха. Занесённая над ней алебарда Вэса. Обугленный наконечник копья, который вонзился ей в руку.
Сарэтис почувствовала, что дрожит.
«Они пытались меня убить! – мелькнула мысль. – За что? Из-за того что я аристократка, а они нет?
Слёзы потекли, оставляя тепло на коже.
Айя хотела вытереть их рукой, но взрыв боли в кисти остановил её. Перевязанная ладонь горела.
Как теперь участвовать в тренировочных боях? Хотя какие бои? Даже выходить из комнаты было страшно. На неё напали, убили Калэйю. Убили тех девушек в казарме. Почему?
Слишком много вопросов. А главный – символ дракона. Символ, который впитывал кровь. Если ей не привиделось, то это была магия. Магия?
Нет. Этого не могло быть.
Айя села на кровати, обняла здоровой рукой колени и осмотрела небольшую комнату. Рядом с кроватью стояла тумба, ближе к двери – потемневший от времени деревянный стул. Из окна струился лунный свет. Была ночь. Значит, она проспала остаток дня.
В дверь постучали. Айя вздрогнула. Тут же без приглашения в комнату вошёл пожилой седовласый мужчина небольшого роста. В руке у него была какая-то склянка.
– Айя Сарэтис, Меня зовут Вайлум, я лекарь в Риар Дайядоре, – улыбнулся мужчина. – Я принёс снадобье, чтобы уменьшить твою боль. Как рука?
– Болит, – пожаловалась Айя, ей показалось, что лекарь похож на ласкового дедушку, такого как был у неё. Очень давно.
Вайлум протянул пузырёк.
– Выпей, это поможет.
~ Пард Сэмтис ~
Лунный свет вползал через окно в приёмный зал Са'Омэпада, делая серый мраморный пол голубоватым, а белую каменную скамейку в углу – серебристой.
У дальней стены зала, в свете дюжины свечей, на массивном деревянном троне восседал глава клана – Сэур Гзоудор. За этот день он будто постарел на много лет, стал подобно дубу в конце осени. Могучий, но безжизненный. Опустошённый. Серый. В тон своей заношенной робе.
Рядом с ним на стуле с высокой спинкой сидел Хаск Хэнадор в длинном бежевом дублете и коричневых штанах. Он, как всегда, был по-старчески суетлив.
Пард стоял с другой стороны от трона Сэура.
В центре зала находился допрашиваемый. Младший омпат Панэх Дайядор. Он был высоким, обычно держал осанку, но сейчас сутулился, словно ощущая тяжесть вины.
Пард, слушал ответы младшего омпата, вглядывался в его лицо.
После обыска и расспросов кандидатов стало понятно, что прямо сейчас опасности Риар Дайядору нет. Сообщников у нападавших не было, а о внешних угрозах сообщили бы дозорные.
Допрошены были все, кто пришёл с Панэхом из Томарана, кроме Сарэтис. Остальных кандидатов на всякий случай обошëл Хаск Хэнадор, Свет Дэйи позволял ему безошибочно умел считывать людские намерения.
Убийц было двое: кандидаты Лэфэм и Вэс. В бумаге от томаранского тэпата значилось, что Вэс был сыном гончара, а Лэфэм – кузнеца.
– Они выглядели, как обычные горшечники, – произнёс Панэх и сделал шаг к Сэуру и Хаску. – С самого начала донимали Айю…
Панэх замолчал, когда Сэур смерил его взглядом громадной статуи, бесстрастным, но устрашающим. Конечно, Лоэтрак Батис лично попросил Са'Омэпада принять в клане Айю Сарэтис.
– Они дразнили её. Вели себя, как взбалмошные подростки. В них сложно было заподозрить обученных наёмников, – продолжал Панэх.
– А тебя не смутило, как они держались? Бывалые воины отличаются от простых горожан, – хмуро спросил Пард.
– Нет, не смутило. Я не видел ничего подозрительного! – громче обычного сказал младший омпат.
– Панэх, мы знаем, насколько ты скрупулёзен в деталях, – вступил Хаск Хэнадор. Он знал Панэха, пожалуй, лучше всех, так как являлся его наставником.
Хаск прав. Пард тоже это знал. Раньше Панэх всегда всё по сто раз проверял. Бывали случаи, когда он не пускал кандидатов в Риар Дайядор, если ему казалась спорной подготовка этих людей, какие-то прошлые дела или мотивы. Он пять лет занимался рекрутированием кандидатов и был в этом очень строг.
– Я уверен, что всё проверил. – Голубые глаза Панэха наполняло недоумения.
– А возраст? В сопроводительных бумагах написано, что Лэфэму семнадцать лет. Но мне кажется, что он был старше. Этому парню с мечом и кинжалом – лет двадцать пять, плюс его техника. Она сложно вяжется с юным возрастом, – продолжал Пард.
Младший омпат потупил взгляд:
– Я не видел его техники. Не заострял внимания на этом парне. Я считал, что он выглядел на свой возраст. Единственное, что мне показалось странным…
Панэх задумался.
– Что тебе показалось странным? – переспросил Хаск.
– У меня какой-то морок в мыслях, когда я пытаюсь вспоминать, – тихо проговорил младший омпат. – Если в начале пути эти двое были шумными забияками, то после ночного привала они стали очень тихо себя вести. Не могу вспомнить, чтобы они как-то себя проявляли.
– Не от дым-травы ли эти провалы в памяти? – нетерпеливо спросил Пард, убрав руки за спину.
Хаск сердито сузил глаза и уставился сначала на Панэха, потом на Парда. Сэур грозно заломил бровь.
– Я никогда не раскуривал еë в Риар Дайядоре. Никогда не нарушал устав клана! – выпалил Панэх.
– Так ведь сейчас речь о том, что ты делал вне клана. – Сэмтис не мог остановить своë нападение. Где-то внутри ему хотелось сделать Панэха виноватым, как и Лина. Выместить на них гнев. – Ты же раскуривал во время похода за кандидатами. Это могло замутить твой разум!
Панэх молчал. Дым-траву употребляли аристократы на балах, она расслабляла, успокаивала. У младшего омпата была смешная, глупая страсть ко всему аристократическому, хотя он даже родового имени не имел. Он родился сыном служанки, не знал отца и лелеял надежду, что им мог быть кто-то из господ. Когда становишься омпатом, можно взять родовое имя основательницы – Дайядор, чем Панэх и воспользовался.
Сэур с Хаском переглянулись, и Са'Омэпад сказал:
– Панэх, можешь идти.
– Что? – ошарашено выпалил Сэмтис. – Вы не отстраните его?
– Мы же давно знаем, что у него есть эта слабость. Но он всегда был верным воином клана, – ответил Хаск. – Я ощущаю его намерения. Они чисты. Он не лжëт. Скорее всего, эти убийцы хорошо притворялись.
– Понятно, – сухо процедил Сэмтис.
– Ты хочешь наказания для Панэха? – отозвался Сэур.
– Нет. Я хочу действий! – Пард заговорил громче. – Мир ослабил нас, сделал беспечными. Омпаты не видят очевидного, ученики читают молитвы в карауле вместо караула. Мы превращаемся из воинского клана в праздный храм милого бож…
Пард осëкся, поймав на себе два строгих взгляда. Сэур и Хаск явно сходились во мнении, что он сказал лишнее.
– Наш клан всегда был не только воинским кланом, но и духовным местом, Пард, – твëрдо произнëс Са'Омэпад. – Тхаймона вовсе не милое божество.
Пард почувствовал отголосок досады. Казалось, что Сэур должен был прийти к такому же мнению о происходящем. Застой, тлеющая стабильность разлагала некогда сильный клан, в то время как Лоэтраки разваливали Империю Этват.
– Я знаю, Са'Омэпад, – сдался Пард.
– Однако нам нужно улучшить караулы и усилить тренировки, – сказал Сэур.
Неужели не послышалось?
– Я займусь этим, – бодро ответил Пард. Раздражение отступило.
Са'Омэпад всё-таки видел, что клану нужны перемены.
– Нам необходимо быть осторожными, Пард, – добавил Сэур. – С одной стороны нападение, с другой – Орден Порядка. Я не хочу, чтобы наш клан постигла участь Лезвий Оситши.
– Я понимаю, Сэур. Вы правы, – произнёс Сэмтис.
Са'Омэпаду было невозможно перечить. Его голос звучал, как гейзер Артэравэйя – мощный, незыблемый голос из самого сердца. Пард успокаивался, изнутри накатывала волна дрожащего Света. Света Дэйи.
Панэх выходил медленно. Шёл он походкой поверженного растерянного человека.
Эмоции утихли, в этой ментальной тишине Пард видел, как тяжело ступали ноги младшего омпата, как проминалась потёртая кожа его ботинок.
Хаск прав: Панэх не врал. Он действительно всё проверял, был внимателен, как обычно. Какие-то уловки бандитов помогли обойти строгий взор Панэха.
Младший омпат вышел из приёмного зала, а вместо него в дверях появился Лин – невысокий угловатый юноша. Ученик Мона выглядел не напуганным, а бесконечно сконфуженным, не знал, куда себя деть. Ладонью потирал костяшки – красные, сбитые до ссадин.
– Лин, как произошло, что ты не заметил пропажу Дариона? – прогремел по залу голос Са'Омэпада.
Скрипнула дверь, щеки Парда коснулся прохладный сквозняк, в приёмный зал вошëл Мон Этрадор и встал рядом с Лином.
Этрадор держался со своим обычным тихим добродушием, но Пард заметил, что губы Мона напряжены, взгляд бегал, касаясь то Лина, то Сэура, то Хаска, и изредка доходил до Сэмтиса, совсем не задерживаясь.
– Я читал молитву «Вознесение Тхаймоны», – тихо отозвался средний ученик. – Я был сосредоточен на ней.
В его словах чувствовалась едкая горечь. Лин сжал кулак, между пальцами заалела капля крови.
– Ответственен не только он, – безоттеночно сказал Мон Этрадор.
– Конечно, все наши караульные, – холодно произнёс Хаск.
Пард помнил свою злость на Лина, когда узнал, что Дарион погиб. И сейчас она возвращалась, бросая по маленькому камушку в тихую гладь спокойствия. В голову закрадывались мысли, воспоминания, когда из-за глупых ошибок случались трагедии.
Смотреть и видеть. Пард усилием воли продолжил следить за руками Лина, за алой каплей на его кисти.
«Эти люди погибли из-за него». – Голос бессильной ярости прозвучал в голове Парда.
– Мон, ты пришëл как раз вовремя, – сказал Сэур.
Мон кивнул.
– Мы хотим поднять важный вопрос, – подхватил Хаск. – Касающийся тебя и Лина.
– Я хочу отлучить Лина от клана, – с тяжестью сказал Са'Омэпад без всяких церемоний.
Это было подобно удару молнии.
Пард этого не ожидал, думал, что придется самому выступать с этим предложением.
Он поймал на себе растерянный взгляд Мона. На этот раз тот задержал взор. Нет, Мон не осуждал, просто выглядел так, будто ему кинжал всадили между рëбер. А Лин был готов к наказанию, он только растëр кровь меж костяшек.
– Я учил его Свету Дэйи, – начал оправдываться Мон. – Так завещала Тхаймона. Он достигает успехов.
– Тхаймона сначала стала генералом, и только потом постигла Свет Дэйи, – наставнически сказал Хаск.
Мон не ответил, он протяжно выдохнул и сгорбился, будто у него из спины вытащили хребет. Пард вдруг вспомнил ощущение руки Мона на своём плече. Это ощущение спасло ему жизнь. Мон спас ему жизнь.
Пард был в сосредоточенном состоянии Света Дэйи, он не пустил ярость в свой ум. Зато понял кое-что о Лине.
– Лин, как далеко ты продвинулся в изучении Света Дэйи? – спросил Пард. – Он открыл в тебе какую-то силу?
Ученик сконфуженно посмотрел на своего учителя, и Мон кивнул.
– Я умею очень сильно бить, – ответил Лин.
– Можешь показать? – Пард оглядел зал. – Вон на той скамейке.
Сэмтис направился к скамье в углу зала. Скамья стояла там сколько Сэмтис себя помнил, ни единой трещинки не было на гладком белом камне.
– Каменная… это слишком! – воскликнул Мон. – Нет, он не сможет.
– Смогу, – неуверенно сказал Лин, начиная нашëптывать строки «Вознесения Тхаймоны».
– Пард, давай без… – попытался возразить Хаск Хэнадор.
– Пусть попробует, – перебил Сэур.
Лин подошëл к скамье. Стянул с головы ленту, зажал в кулаке. Встал в безупречную боевую стойку. Пард не сомневался, что Мон этому его хорошо обучил. Этрадор был одним из самых техничных омпатов.
Удар. Раздался треск. Костей? Белый камень покрылся брызгами крови. Серая лента, зажатая в руке, окрасилась алым. Слабая волна тепла коснулась Парда.
Лин вернулся в боевую стойку, он еле сдерживал крик боли.
Алые подтëки на серебристом мраморе. Сэмтис внимательно их рассматривал.
– Са'Омэпад, я предлагаю не изгонять Лина, – сказал Пард, не отрывая взгляда от скамьи. – Нам нужны такие воины, а за дисциплину теперь отвечаю я.
Раздался громкий треск, и скамья развалилась на несколько кусков.
– О нет! Эта скамья была тут со времён Тхаймоны! – воскликнул Хаск.
Сэур же ошарашенно воскликнул:
– Мон, почему ты ничего не говорил о его успехах? В его возрасте – это феноменально.
– Он только недавно понял как управлять этой силой. Не всегда получается. И вы сами знаете, на что это похоже… Если об этом узнают за пределами Риар Дайядора, то орбэнарты его казнят.
Пард внимательно смотрел на Лина. Окровавленная рука дрожала, лицо побледнело.
– Лин, а ты что думаешь? – спросил Сэмтис. – Хочешь остаться в клане?
– Мне некуда идти, омпат Сэмтис, Риар Дайядор стал мне домом, – еле выдавил ученик. – Я…я… б лучше принял смерть. – Он замолчал и сделал глубокий вдох ртом.
– Когда-то, – сказал Пард, глядя на Сэура. – В Саанэпе меня пригласили в клан Лезвий Оситши. Они наказывали своих учеников прохождением через строй.
– У нас никогда не было такой традиции! – пробубнил Хаск Хэнадор. – Заветы Тхаймоны говорят, что телесные наказания вредят дисциплине.
– Мон? – что-то прикидывая в голове, спросил Сэур. – Мы должны или изгнать Лина, или наказать его так, чтобы это был всем урок.
Сэмтис не верил своим ушам. Са'Омэпад вновь с ним соглашался. Мон молча раздумывал, глядя на Лина.
Скрипнула громадная дверь. В зал вошёл лекарь Вайлум.
– Простите, что прерываю, но Айя Сарэтис проснулась, омпат Пард, вы просили сообщить об этом. – Старик кивнул Парду. – Кажется, этому ученику нужна моя помощь…
Послышался тихий стон боли, и Лин, потеряв опору в ногах, начал заваливаться, Мон успел его подхватить.
– Я поддерживаю предложение Парда, а теперь позвольте проводить моего ученика в лазарет. Эта скамейка ему дорого далась.
– Если мы на сегодня закончили, я помогу. – сказал Пард – Нужно допросить Айю Сарэтис.
– Так и быть. Назначим наказание строем, когда Лину станет лучше. Смотрите, чтобы он не попался на глаза орбэнартам. Можете идти, – сказал Сэур.
Сэмтис подошёл к Этрадору, который поддерживал едва стоявшего на ногах ученика. Закинул вторую руку Лина себе на шею.
– Пард, будь поласковей с девочкой. Она – приёмная дочь Лоэтрака Батиса, – напомнил Хаск.
Пард с Моном помогали Лину, Вайлум шёл позади.
– С ним такое случалось прежде? – Пард прервал молчание.
– Лишь однажды, но тогда он мог идти сам.
Пард ощущал, что Лин всё сильнее обмякал. Если в начале пути он переставлял ноги, то теперь почти полностью лежал на плечах омпатов.
– Это происходит, когда он тратит слишком много сил. Ты знаешь, что за Свет Дэйи тоже нужно платить, – продолжил Мон.
– У меня такого никогда не было, – сказал Сэмтис.
После длительного использования наблюдательности, Пард иногда испытывал головокружение, но на этом всё.
– Твой Свет Дэйи гораздо слабее, чем у Лина. К тому же наблюдательность не требует направлять силу во вне. Ты работаешь над усилением возможностей восприятия. Лин же выплёскивает Свет Дэйи наружу. Это намного сложнее.
– Я и не спорю, но как он смог… вы смогли такого достичь? Молитвами Тхаймоне?
– В том числе, – улыбнулся Мон. – Но главное изначально было в нём самом.
Они прошли коридор и оказались у двери в лазарет. Вайлум открыл её и впустил омпатов.
– Когда я встретил этого мальчишку, он жил на улице. Единственным его желанием было поесть. У него никогда ничего не было, он просто не знал каково что-то иметь.
– То есть бедные сиротки более способны к Свету Дэйи? – иронично спросил Пард.
– Не обязательно. Часто сироты становятся озлобленными, ни во что не верящими бандитами. Лин – скорее исключение. – Мон уложил ученика на койку.
– Пард, Айя Сарэтис в отдельной комнате в конце коридора, – прервал беседу Вайлум.
Глава 22. Лезвия Оситши
Вируанские работорговцы – животные, напрочь лишённые сострадания. Апофеоз их жестокости – гладиаторская арена, где сражаться на смерть заставляют даже детей.
– «О бескрайних землях Хотартэйи», том 2, Ипюр Шоробис
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
~ Пард Сэмтис ~
Дверь отворилась почти бесшумно. Пард осторожно вошëл в залитую лунными лучами комнату. Пахло успокоительными травами.
На кровати в углу сидела облачëнная в тень фигура Айи Сарэтис. Кандидатка повернула голову, еë заплаканные глаза блестели.
Увидев Сэмтиса, она подалась вперëд и, надрывая охрипший голос, громко спросила:
– Это была Реликвия?
Пард был в замешательстве. Значит, она узнала ланец. Была надежда, что она будет в неведении.
– Ты о чëм? – Пард не хотел говорить с Айей о тайнах клана.
– Они пытались убить меня наконечником копья, – дрожал её голос. Сарэтис смотрела своими синими глазами сквозь Сэмтиса. – Чёрным ланцем, с золотыми прожилками. Я читала, что именно так выглядит Реликвия.
Перевязанная кисть неподвижно лежала на её коленях.
Пард подошëл к койке.
– Можешь рассказать, как всë было с самого начала?
Айя пытливо посмотрела на него исподлобья, словно он задал какой-то незначительный вопрос:
– Ответьте, вы видели золотого дракона на ланце? Я помню ваш взгляд…
По спине пробежал холодок. Змеевидная тварь запечатлелась настолько отчётливо, будто Пард смотрел на неё пару мгновений назад.
– Я видел трупы. Тебя в крови. Ничего другого. Ты была не в себе от ужаса. – Сэмтис сел рядом с еë кроватью на стул и со всей строгостью добавил:
– Чтобы тебе не привиделось, советую об этом забыть! И никогда об этом не рассказывать. Орбэнарты только и ждут этих дурацких сказок, чтобы вонзить копьë в твою грудь!
Айя дрогнула. Сомкнула веки, в уголках еë глаз снова выступили слëзы.
– Тебе показалось, – мягким тоном резюмировал Пард. – Расскажи о том, что произошло. Кто были эти убийцы?
– Обычные простолюдины. Неужели они хотели убить меня за то, что я аристократка?
Синие глаза в упор уставились на Парда, и он ощутил едва уловимую симпатию к Сарэтис.
– Расскажи всë, что знаешь. Возможно, я пойму их мотивы.
– Их звали Лэфэм и Вэс. Мы пришли вместе из Томарана. Они не казались мне опасными… Просто балагуры. Мы не ладили в пути, но здесь я толком больше никого не знала. Они предложили потренироваться. – Она замолчала на пару биений сердца. – Наверное, они хотели меня выманить из казарм.
– Но ты не пошла с ними?
– Из-за Калэйи. И они убили еë.
– Что сделала Калэйя?
– Она сказала, что Лэфэм пытался еë… – Айя замялась и отвернулась к окну. – Принудить к любви. А ещë она назвала его как-то. Рэн, нет. – Кандидатка напряглась, пытаясь вспомнить. – Рэм.
Рэм… Рэм? Рэм!?
– Ты уверена? – переспросил Сэмтис.
А потом вспомнил надменные цвета глаза, полные пренебрежения, и брезгливую ухмылку, словно еë обладатель считал окружающих мерзкими крысами. Точно. Теперь Парду даже не нужно подтверждение Айи – тот мелкий головорез, с которым он дрался в казармах – точно Рэм.
В голове воцарилось недоумение.
– Вы знали его раньше? – спросила Айя, прерывая тишину.
Знал.
– Мне нужно идти, – пробормотал Сэмтис, игнорируя вопрос.
Сэмтис вышел за дверь и остановился на миг. Усталость, которой он не чувствовал до сей поры, разливала по телу свинец. Казалось, на шею повесили камень.
Рэм был младшим братом Крэта Скиудора – казнённого орбэнартами Главы Лезвий Оситши.
Во время Кровавой войны Крэт помог Сэмтису выиграть несколько наступательных битв, после которых Вируан предложил заключить перемирие.
С Рэмом Пард встречался дважды – тот был мальчишкой и в войне не участвовал. Сэмтис едва помнил его лицо. Крэт – другое дело.
При мысли о Крэте болезненно тянуло в груди. Риар Дайядор и Лезвия Оситши дали вируанцам такой отпор, что те бежали, как оголтелые белки от лесного пожара. Так жаль, что Совет Лоэтраков приказал тогда войскам отступить. Пард ненавидел их за это.
Какая ирония, что Оситши причастны к нападению на Риар Дайядор. Рэм. Какого атанария?
Сэмтис чувствовал, что ему необходимо с кем-то поговорить. Он пошëл по коридору, решая, куда направится. Проходя мимо окна, он увидел свет в келье его старшей ученицы Эйры Клэтис. Ноги сами несли его, пока перед глазами восставало прошлое.
Девять лет назад. Конец войны. Это время, когда Пард, как пëс почуявший кровь, нëсся на встречу отмщению. Крепло всë, военные ремесленники, которые научились делать броню для лошадей не хуже, чем у вируанцев; кузнецы, которые сковали столько копий, что можно было уничтожить не только конницу, но и всадить по ланцу в обе глазницы каждому степняку. И, конечно, солдаты. Под началом главных военных кланов Этвата воспряли духом все защитники страны. Они больше не различали цветов своих Лоэтраков, сбросили знамëна, кроме одного – сине-зелëного флага с солнцем посередине. Флага Империи Этват.
Многие из тех дней Пард помнил, как сейчас. Однако был один, запомнившийся больше других.
2 цветун 290 года эпохи Лунного Древа (9 лет назад)
Земли Хэтаран, горы Имаш, крепость Аргэносдар
– Мне нужно имя! – Голос Парда срывался в рык. – Как зовут женщину, командовавшую наступлением на Артэ?
Пард ударил вируанца гардой в челюсть. Того повело, он едва не упал. Едва.
Крэт, стоявший в десятке шагов, скривил губы в брезгливой ухмылке.
Омпат Нэта с сожалением смотрела на Парда. Даже в этой дикой агонии Сэмтис чувствовал её взгляд. То ли полный сочувствия, то ли разочарования.
– Да никак. Вы все сдохните в нашем рабстве, – степняк зыркнул на Нэту, перевёл глаза на Парда. – А ты может быть позабавишь толпу на арене.
Пард свирепел. Нужно лишь имя. Оборванный красный тюрбан вируанца, трепался под напором северного ветра.
– Как её зовут? – спросил Сэмтис и, схватив пленника за горло, свесил половину его тела с крепостной стены.
Вихрь сорвал тюрбан. Красная ткань полетела в серую бездну. Крепость Аргэносдар была высокой. Люди внизу казались букашками.
Вируанец закашлялся, но казалось, что он смеялся. Его пережатое горло издавало булькающий хохот, от которого Пард терял терпение.
– Я скажу!
Пард резко отнял руку, вируанец грохнулся на колени.
– Её зовут… Ха-ха… Её зовут Пард Сэмтис.
В этот миг сердце Парда болезненно сжалось.
Довольный своей победой вируанец не останавливался:
– Это тебя не было, когда разорили твой дом.
Вируанец расхохотался. Пард взял его за загривок, чтобы столкнуть со стены.
– Он – пленник. Не поддавайся на провокации. Ты – воин Риар Дайядора. – Нэта в прежние годы была авторитетом для Парда, духовным наставником, но сейчас ему казалось, что она издевается.
– А я нет, – сказал Крэт. Послышался чавкающий звук, короткий вскрик вируанца, в спину которого вошёл клинок.
Крэт вытер родовой кинжал с двумя змеями на гарде. Тело врага упало к ногам.
Пард хотел сказать ему «спасибо», но промолчал, а Нэта отвернулась.
– Сложно представить, что эту твердыню построили мэсоранцы, – философски произнёс Крэт.
Хотелось перенять его спокойствие, Пард тоже встал у стены и посмотрел вниз. Несколько каменных уровней улиц, столь величественных, что захватывало дух.
– Они не всегда были рабами, – сказал Сэмтис и посмотрел на Эйру, рыжую девочку пятнадцати лет, которая сидела поодаль от лагеря, завёрнутая в шкуры, но всё равно дрожала.
– Так зачем ты её спас? – поймав его взгляд, поинтересовался Крэт.
25 посевен 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
«Зачем я её спас?» – мысленно спросил себя Сэмтис, подходя по коридору к нужной келье. Он постучал в дверь.
Та самая рыжеволосая мэсоранка, которой было уже двадцать четыре, показалась в проёме двери. Белки её зелёных глаз покрывала сеть лопнувших сосудов. Огненные волосы порядком выбились из длинной косы, напоминавшей пушистый колос. Пахнуло душком лошадиного пота, который пропитал одежды ученицы за время дальней изнурительной дороги в край Одоис и обратно.
– Омпат? – удивилась она. – Я хотела зайти к вам позже. Только вернулась.
– Знаю, мне доложили, – отозвался Пард. – Я войду?
Эйра посторонилась.
Пард вступил в келью. Жить в отдельной комнате – привилегия старших учеников. Келья была маленькая, шагов десять длиной. У стены на койке лежали боевой молот и меч в потёртых ножнах, над изголовьем висело чучело головы льва.
– Что ответили Афарисы? – спросил Пард.
– Они против нашего военного гарнизона возле моста. – Эйра виновато опустила голову. – Афарисы хотят торговать с Вируаном и считают, что оборонительный форт спугнёт купцов.
– Сварт! – громко выругался Сэмтис.
– Вы плохо выглядите, омпат Пард.
Сэмтис улыбнулся. Он шёл сюда, чтобы поговорить. С той, кто совсем не умеет разговаривать. Зато Эйра смотрела на него преданно, будто собака, что обрела человеческий облик. Даже если ей не нравились его приказы, Эйра перебарывала желание перечить. С невероятным усилием побеждала вспыльчивый мэсоранский характер. Парду хотелось верить, что дело именно в его влиянии, но, скорее всего, на Эйре сказывалось рабское прошлое.
Она молча ждала ответа и непонимающе глядела на Парда. Красная пелерина под горло скрывала шрам от ошейника. Когда Сэмтис привёз Эйру в Риар Дайядор, лекарь позаботился, чтобы большинство её шрамов затянулись. Девять лет назад вся её спина была покрыта рубцами от плетей, и те рубцы исчезли. Только след от ошейника на шее был настолько глубоким и застарелым, что даже чудотворная мазь Вайлума не справилась.
– Я должна была приехать раньше? Должна была помочь вам? Я не знала. Я бы…
– Замолчи.
Пард шёл сюда не только поговорить. Раз Эйра вернулась, то может отправиться на следующее задание.
– Завтра на рассвете вместе с тэпатом Олофом выезжаете в Саанэп. Вы должны узнать всё про клан Лезвия Оситши. Кто уцелел после казни. Куда бежали. На кого они теперь работают. Особенно про брата бывшего главы клана – Рэма.
– Рэма?
– Помнишь его?
– Конечно. Он был самым гнусным в этом змеином клане. Пытался облапать меня, пока вы уходили с Крэтом. Когда я дала отпор, он со своими дружками затолкал меня в кладовку. Сказал, что выпустит, только если я покажу им грудь.
Парда всегда поражало, как Эйра говорила о постыдных вещах. Холодно и ровно, будто не о себе. Без всякого стеснения. От этого делалось крайне неловко. Он дал обет, что ни с кем не свяжет свою жизнь, пока жена и дочь не будут отомщены. Запретил себе телесные отношения.
Глаза невольно скользнули по груди старшей ученицы. Свои выдающиеся формы она прятала их за несколькими слоями одежды.
– Если бы не этот змеиный клан, то тебя бы на арене сожрали звери. – Пард перевёл тему, кивнув на льва над кроватью. – Зачем ты повесила здесь это?
– Со льва началась моя жизнь. Со льва в моей жизни появились вы.
Пард не ответил. Внимательно посмотрел на неё, вспомнив тот день, когда они с армией Этвата захватили вируанское поселение. Зачем он её спас? Зачем убил льва, зачем забрал её из покинутого города?
Всю семью Эйры у неё на глазах разорвал лев на гладиаторской арене, а она не забилась в угол. Она встала, чтобы сражаться до конца. Сварт. Тогда Парду показалось, что они ошеломляюще похожи. Оба потеряли всё, оба были полны испепеляющей ярости.
– Рэм был одним из напавших на Риар Дайядор. Лезвия Оситши объявлены вне закона, и нужно понять, чем они теперь промышляют, – сказал Пард.
Эйра кивнула:
– Начну собираться, введу тэпата Олофа в курс дела.
– Погоди. Поспи сначала. С Олофом я сам поговорю. – Сэмтис снял с пояса ножны с кинжалом, рукоять которого напоминала двух слившихся воедино змей. – И возьми с собою это.
– Зачем мне эта зубочистка? – Эйра удивлённо свела брови. – Я себе в последней поездке присмотрела отличное оружие.
Она бросила взгляд на кувалду на кровати. Редкий боевой экземпляр. Пард утомлённо выдохнул. Боевым молотом сражались мэсоранцы в давние времена, когда не были рабами вируанцев. В Этвате этим оружием практически не пользовались.
– Это кинжал Крэта. Если ты приедешь в Саанэп, размахивая огромным молотом, то привлечёшь ненужное внимание, – серьёзно сказал он. – А если ты приедешь в Саанэп и покажешь этот кинжал нужным людям, то с тобой поговорят.
– То есть молот с собой брать нельзя? – спросила Эйра, взяв кинжал.
Сэмтис засмеялся и ощутил, как узел напряжения и усталости в груди стал слабее.
– Отдыхай. – Он направился к выходу.