Лео Рин
Хроника Эвилиона. Сильф
– Почему ты так переживал? Мне казалось, ты меня недолюбливаешь, – произнес Ланселот, поднимаясь на ноги, когда Мерлин, закончив осмотр, с удовлетворением кивнул.
– Я? Не за тебя я переживал, – ответил Персиваль, отворачиваясь.
– Мой юный друг, ты целыми днями пропадал в окрестных лесах, разыскивая целебные травы для моих снадобий. Кроме того, ты даже короля не пустил в его покои, – с усмешкой произнес Мерлин, протягивая Ланселоту свежую одежду.
Персиваль поежился:
– Если ночью кто-то не отзывается, это выглядит подозрительно.
– Вам повезло, молодой человек, что король был в хорошем настроении, – отчитал его маг.
– Ещё бы ему не быть таким! По слухам, в тот день он встретил юную деву, которая покорила его сердце, – протянул Персиваль.
Ланселот, зашнуровывающий брюки, остановился:
– Деву?
Персиваль кивнул: – Теперь он ищет её дом.
– Где он её встретил? – равнодушно спросил рыцарь.
– Точно не известно, но говорят, что на какой-то сельской ярмарке вблизи Озерного края.
– Что ты думаешь об этом, маг? Как тебе эти новости? – спросил Ланселот, стараясь скрыть своё волнение. Однако в его душе уже поселились дурные предчувствия.
Мерлин пожал плечами и с помощью магии создал кувшин с водой и чистую ткань.
– Что я могу сказать? Король не женат, он молод, и вполне естественно, что после событий, произошедших несколько недель назад, он задумался о продолжении рода. Если бы его убили, то трон перешёл бы к другому.
– Обычно ты сопровождаешь его на такие вылазки, – сказал Ланселот, внимательно глядя на мага, который, хоть и был старше его в несколько раз, но выглядел как ровесник.
– В этот раз я был занят, – с легкой иронией ответил Мерлин, отвечая ему тем же взглядом. – Я спасал твою красивую шкурку.
– Потрепанную, больше ему подходит, – произнес Персиваль, удобно устроившись в кресле Мерлина за столом и с любопытством рассматривая стеклянные колбы с зельями.
– Король не упоминал, когда он хотел бы встретиться со мной? – спросил Ланселот, умываясь и надевая сорочку.
Мерлин внимательно посмотрел на рыцаря.
– У тебя есть дело к королю? – спросил он.
– Я хочу покинуть Эвилион.
Персиваль уронил одну из склянок на пол, и по камню разлилась синяя жидкость. Его разноцветные глаза пристально смотрели на Ланселота.
– Юный Персиваль, оставь нас, – произнес Мерлин, указывая на дверь.
Персиваль сидел, скрестив руки, буравя взглядом Ланселота. Однако тот продолжал игнорировать его.
Вздохнув, Мерлин произнес заклинание, и Персиваль, вместе со стулом, стремительно вылетел за дверь.
– Я думал, – продолжил он, когда они остались наедине, – что ты не из тех, кто так легко принимает решение покинуть место, которое он так ревностно защищал.
– Я должен уйти отсюда, – ответил рыцарь с некоторой резкостью в голосе. Как и в случае с Персивалем, он избегал прямого зрительного контакта.
– Это связано с тем, что ты видел во сне? – спросил Мерлин, подходя к столу и перелистывая свои записи в ожидании ответа. – Ты бормотал во сне, и в эти моменты казался ближе к миру мертвых, чем к жизни.
– Я могу быть опасен.
Ланселот осознал, что маг прекрасно осведомлён о том, что ему привиделось.
– Значит, этот сон был о том самом пророчестве… Признаться, я понимаю твои мотивы. Как наставник Артура, я обязан помочь тебе осуществить задуманное во благо королевства и короля. Да, мой друг, ты очень опасен.
Когда ты был совсем маленьким, Нимуэ привела тебя ко мне. Я увидел вокруг тебя лишь пустоту и мрак, но она не собиралась сдаваться.
Со временем я начал думать, что эта настойчивая женщина наконец-то нашла способ помочь тебе. Вокруг тебя стали появляться более чёткие видения. Но твои алые глаза во время войны, сказали мне, что то, что живёт внутри тебя, никуда не исчезло.
Помимо расплывчатых картинок, я не могу увидеть вокруг тебя ничего. Как и сказать, представляешь ты опасность или нет.
Мерлин замолчал.
– Так ты поможешь мне? – глаза мужчины неотрывно смотрели на мага.
– Я помогу. Если только… Если только здесь нет чего-то, с чем ты не готов расстаться, – произнёс он после недолгого молчания, затем с вопросом посмотрел на Ланселота, на лице которого отразилась тень.
– Нет, у меня здесь ничего нет, – ответил тот, стиснув зубы.
– Как скажешь. Иди, сейчас тебе нужно встретиться с королем и решить оставшиеся здесь дела, – ответил Мерлин.
Через несколько дней после разговора с волшебником, Ланселот, получив разрешение короля, собирался покинуть Эвилион. Артур отправил его для решения проблем соседнего правителя, с которым у него были дружеские отношения. О замыслах рыцаря попрощаться с Эвилионом он не узнал. Мерлин строго держал это в секрете.
Однако, когда Ланселот подошёл к конюшне, его ожидал Персиваль, одетый в походную одежду. Он стоял около своего коня, с невозмутимым видом запрягая его.
– А ты куда собрался? – спросил он, искоса глядя на юношу и не прекращая своего занятия.
– Я иду с тобой, – спокойно ответил тот. – Если ты думал, что я отпущу тебя в тот край без поддержки, то сильно ошибался. Но я также хотел убедить тебя заехать в Озерный замок и увидеться с семьей, прежде чем ты надолго их покинешь.
Последние слова он произнес с особым значением, глядя на Ланселота серьезным взглядом. – И к тому же, поскольку ты не раскрываешь свои мотивы, я не раскрою свои. У меня тоже есть то, чего я не могу найти в округе. Что спряталось от меня не по моей воле.
Взобравшись на коня, он бросил: – Нас ждут в Озерном крае завтра к полудню. – Затем, пришпорив коня, Персиваль поскакал к городским стенам и выходу из замка, оставив Ланселота наедине с его словами.
Ланселот, глядя вслед удаляющемуся юноше, пытался понять, как ему поступить. В последний раз он проведёт время дома, а заодно поговорит с Нимуэ о своём решении. Он так долго откладывал этот серьёзный разговор. Кроме того, он позволит себе несколько дней провести с той, о ком впоследствии должен забыть. Но эти дни будут принадлежать только ему.
Наконец-то приняв решение, он вскочил на коня и, выехав за ворота замка, догнал Персиваля, который, не жалея сил, гнал вперёд. Оставив его позади, он наслаждался свежим воздухом. После душного, спертого воздуха замка он наконец-то смог вдохнуть полной грудью.
В последние дни он активно общался с людьми, улаживая последние дела перед отъездом. В первую ночь после выздоровления в честь рыцаря устроили пир, где многие дамы с вожделением взирали на его бледное лицо.
Однако перед его глазами постоянно возникали образы руин и мертвых тел. Сославшись на нездоровье, он покинул пир и снова начал пить в одиночестве, пытаясь заглушить свои мысли.
На аудиенции у короля он попросил разрешения уйти в отставку, как только будут разрешены проблемы с соседним королевством. Король Артур был немного расстроен, но с лёгкостью отпустил его.
Победа значительно укрепила позиции Артура среди соседних королевств. Он не только продемонстрировал свою доблесть в бою с воинами, но и дал отпор темным существам. А победа над оборотнями, которых считали одними из самых опасных монстров, надолго заставила тех, кто подумывал о войне, забыть о своих амбициях.
Кроме того, ходили легенды о фейри и магах, сражающихся на стороне Артура. Благодаря этому Мерлину было нетрудно убедить короля в том что Ланселот ему больше не нужен.
Ещё раз поблагодарив мага, Ланселот стремительно отправился в путь к Озерному краю. Он оставил все свои печали позади, чтобы насладиться счастьем в эти несколько дней, которые он проведёт дома. Скоро он примет зелье, которое сотрёт все воспоминания о Вивьен. Он знал, что его мать владеет этим зельем, способным помочь ему забыть о ней.
Поля Эвилиона были окрашены в яркие цвета, ведь весна уже вступила в свои права. Воздух был наполнен ароматом трав и цветов. Однако рыцаря не волновал пейзаж. Он гнал коня вперёд, стремясь как можно скорее добраться до Озерного края.
– Остановись же, остановись! – кричал Персиваль, пытаясь догнать его. Он мчался во весь опор, но не мог сравниться с Ланселотом, который словно сливался с ветром.
Ланселот услышал его слова и замедлил ход коня, позволив Персивалю поравняться с собой. – Ну что, понял, что не стоит так хвастаться? – с ухмылкой произнес Ланселот.
– Да уж, в этом тебе нет равных. – Персиваль с восхищением смотрел на улыбающегося рыцаря, не веря своим глазам.
Из безжизненной статуи он вдруг превратился в человека. Лёгкая улыбка и азарт в глазах Ланселота застали Персиваля врасплох. – А ты можешь быть человеком, когда захочешь.
Ланселот рассмеялся, и Персиваль присоединился к нему. Однако юноша не заметил, как в глазах рыцаря мелькнула тоска.
***
Спускаясь по лестнице, Персиваль услышал, как Анна отчитывает своих сестёр за то, что они без разрешения Ланселота вмешались в его воспоминания. Он был поражён строгостью её голоса, ведь обычно Анна старалась избегать конфликтов. Однако, поразмыслив, он продолжил свой путь, втайне радуясь, что девушки вывели её из себя и отвлекли от грустных мыслей.
Он сам с трудом верил, что Ланван, единственный, кроме Ланселота, кто всегда был с ним приветлив, пока Персиваль не заслужил свою славу, – мёртв.
Персиваль прошёл в пустой бар и, взяв банку пива, сел за столик, наблюдая за барельефом с двумя драконами. Теперь в его доме три дракона и целый выводок ведьм.
Он потянулся к пульту и включил телевизор. На экране возникла бывшая кондитерская, где репортёр рассказывала о разборе завалов и о том, что среди обломков не было найдено тел её владельцев. По заключению экспертов, причиной стал взрыв бытового газа.
Персиваль нажал на кнопку выключения телевизора. Он задумался о том, как много событий произошло за последние дни. За всё время их пребывания в Кэмкастле такой шквал происшествий был впервые. Он нахмурился.
После смерти Крохи произошло нечто подобное. Ланселот потерял рассудок, и его воспоминания были стерты, как и его собственные. Кто-то явно не желал, чтобы правда о происходящем стала известна.
Они прибыли сюда в поисках Грааля – чаши, которую Персиваль видел в своей прошлой жизни во время одной из первых встреч с Анной. Чаша, способная даровать жизнь и возвращать к ней мёртвых, исчезла примерно в то же время, что и…
Персиваль, вскочив на ноги, стремительно вернулся в поместье. Он чуть не сбил с ног Пинга, который вместе с Лиярдом направлялся во двор в сопровождении фамильяров Анны.
Бросив короткое извинение, Персиваль, перепрыгивая через ступеньки, ворвался в кабинет на втором этаже.
– День, когда ты уничтожил рыцарей Артура! Что это был за день?
Ланселот, удивлённый вопросом, открыл глаза и посмотрел на своего друга:
– О чём ты говоришь?
– Назови день, когда ты положил рыцарей Артура в Веселом замке!
Ланселот смотрел на взъерошенного друга и не понимал к чему он клонит.
– Это случилось в ночь летнего солнцестояния.
Персиваль, поражённый датой, опустился в соседнее кресло и пристально посмотрел на своего друга:
– Ты что-нибудь вспомнил с того дня?
Ланселот покачал головой:
– Нет, мне до сих пор это не под силу. Тот, кто это сделал, выполнил свою работу на отлично.
– Но ты же был там! Ты был там, где всё произошло!
Персиваль вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету.
– Объясни, наконец, что с тобой происходит? – терпение Ланселота было на исходе.
– В ту ночь у Ковена была украдена чаша Грааля.
Ланселот мгновенно осознал всю серьёзность ситуации.
– Позови Анну и сестер, – произнес он, одновременно мысленно обращаясь к Лиярду.
Потери.
Мидсаммер – праздник летнего солнцестояния, когда природа и человек достигают своего пика силы. В этот день все вокруг расцветает, наполняется энергией и светом. Зимнее солнцестояние, напротив, – время, когда силы тьмы достигают своего апогея. Наши предки верили, что в эти особые дни духи, маги и магические существа проявляют особую мощь.
Традиции празднования Мидсаммера включали в себя разжигание костров, которые символизировали очищение и защиту от мрака. Дома окуривали травами, чтобы изгнать злых духов. Жертвоприношения, такие как скотина или, в редких случаях, люди, были неотъемлемой частью ритуалов, направленных на умиротворение духов и богов.
В тот мрачный день король снарядил отряд своих лучших рыцарей, чтобы уничтожить Ланселота, чье сердце было объято безумием от невыносимой утраты. Обезумевший от горя рыцарь, потерявший свою королеву, поклялся уничтожить короля и всех, кто осмелится встать на его пути. Его пристанищем стал Веселый замок – родовое гнездо, что вернул он после возвращения из владений короля Пелеаса.
Рыцарей короля Артура встретила тревожная тишина. Они осторожно продвигались по каменным коридорам, не видя вокруг ни единого признака жизни. В отряде царило напряжение, ведь их врагом был сам сэр Ланселот, величайший воин Эвилиона.
Король, опасаясь за свою безопасность, оставил Верховного мага охранять его, что вызвало у рыцарей недоумение и беспокойство.
Они проходили зал за залом, пока не достигли цели. В центре, в мягком свете камина, на величественном кресле восседал Ланселот. Его руки сжимали длинный чёрный меч, а подбородок покоился на рукояти – тот самый меч, который был подарен ему приёмной матерью и выкован из драконьего дыхания.
Ланселот сидел неподвижно, словно статуя, его алые глаза холодно и отстранённо изучали каждого вошедшего рыцаря. Лицо казалось высеченным из камня, лишённым малейших признаков эмоций. Но этот мёртвый взгляд, который он обращал на воинов Артура, был способен проникать в самые глубины их душ, заставляя их тела дрожать под тяжёлыми доспехами.
Когда последний из рыцарей вошёл в зал, Ланселот поднялся с места, окинув несколько десятков мужчин, что старались окружить его.
– Я не вижу здесь Персиваля. Убирайтесь. Это мои владения, и вам здесь не рады, – холодно бросил он и отвернулся к камину.
– Ты должен пройти с нами на суд короля, – один из рыцарей, облачённый в сверкающие доспехи, озвучил волю Артура. Его голос, холодный и непреклонный, эхом разнёсся по залу, отразившись от каменных стен.
Рыцарь, к которому были обращены эти слова, медленно обернулся, его глаза, обычно спокойные и уверенные, сейчас полыхали безумием. Он смотрел на говорившего с такой яростью, что даже самые закалённые воины не смогли выдержать его взгляда.
– Ты уверен? – в его голосе звучала насмешка, но она была пропитана горечью и отчаянием.
Ланселот расхохотался, но его смех был похож на рычание хищника, загнанного в угол. В этом смехе не было веселья, только ярость и безумие. Он смеялся, но его глаза оставались холодными и пустыми, словно он уже не был человеком.
Ужас охватил всех присутствующих. Каменные стены замка, обычно хранящие молчание, теперь словно ожили, отражая и усиливая этот первобытный страх.
– Он безумен, – тихо произнёс один из самых молодых воинов, и его голос дрогнул от напряжения.
В зале повисла тишина. Смех оборвался, уступив место тяжёлому дыханию и звону обнажаемых мечей.
– Даю вам последний шанс уйти, – прозвучал стальной голос, эхом отразившийся от каменных стен.
– Ланселот, – резко обратился к нему глава отряда, – сложи оружие и моли короля о прощении. Если ты сделаешь это, Господь дарует тебе лёгкую смерть за твоё отступничество.
Он не успел договорить, как его голова уже лежала на полу под сапогом Ланселота. Тело рухнуло следом с глухим лязгом лат. Среди рыцарей прокатился изумленный ропот: атака была настолько стремительной, что никто не успел среагировать. Они ошеломленно взирали на рыцаря в черных одеждах, чья единственная защита – меч. Светлые волосы, спутанные и грязные, выбивались из низкого хвоста, перехваченного истрепанной серебряной лентой. Взгляд его метался по залу.
– Просить прощения? – ярость затмила разум рыцаря. – Боюсь, мне придется преподать ему урок. Его голова – взамен её.
Рыцари ринулись на обезумевшего мужчину, но его движения были настолько стремительны, что многие из них едва успели осознать происходящее, прежде чем навсегда сомкнуть глаза. От отряда не осталось ни одной живой души. Ланселот стоял, словно погруженный в туман, и смотрел на кровавые лужи, покрывшие полы его замка.
Вновь наступившую тишину разорвал яростный крик. Мужчина, охваченный гневом, начал крушить все, что попадалось ему под руку: тяжелая мебель, роскошные гобелены – все было безжалостно уничтожено и отправлено в камин. Огонь, словно почувствовав волю, разгорался с каждой секундой все сильнее, жадно поглощая все вокруг. А около него на коленях стоял рыцарь, что, крича, проливал слезы по той, что у него отобрали.
– Сильф, – позвал его тихий, но уверенный голос. Мужчина обернулся, и его взгляд, прояснился. Он бросился к той, что звала его, и упал перед ней на колени, рыдая, как малое дитя. Как делал это раньше.
Её рука легла ему на голову, и она зашептала слова, словно сплетая невидимую нить, которая стирала образы и воспоминания минувших дней. О той, кто не должна была оставаться в его памяти.
– Дитя моё, чтобы вернуть её, ты должен узнать полное пророчество. Хранит его тот, кто укрыл дитя моё. Сейчас забудь обо всём, до той поры, что предначертано судьбой. Не бойся и пройди весь путь. Там ты обретёшь ясность. А если встретишь ее, то сердце вновь вернёт тебе воспоминания.
Дейзи распахнула глаза, и её взгляд озарился внезапной догадкой:
– Нимуэ! Все присутствующие с напряжённым вниманием слушали рассказ девушки. Лишь Ланселот, погружённый в свои мысли, сидел в кресле, отстранённо глядя перед собой.
– Всё это произошло в Мидсаммер, – задумчиво произнесла Анна, глядя на багряное солнце, медленно опускающееся за горизонт. – Тот факт, что кто-то смог похитить Грааль, не попавшись ни в одну из хитроумных ловушек, наводит на мысль, что именно он помог Нимуэ отправить Вивьен в наш мир.
– Бран. Повелитель подземного мира и страж земель.Все умолкли. Тишину нарушила Мэл: – Как такое возможно?Персиваль недоверчиво взглянул на Анну. – С момента сотворения Эвилиона магия пронизывала всё сущее. Сначала это была первозданная сила стихий, затем появились более сложные и узкоспециализированные заклинания. Со временем рождались всё более могущественные маги и боги. Бран, властелин нижнего мира, был одним из них. Он создал эту магию и сумел остаться в живых, даже когда ему отрубили голову.Анна тяжело вздохнула. Чаша Грааля – это не просто сосуд. Она способна менять свою форму, принимая облик, соответствующий ситуации. Когда-то она была величественным древом с волшебными плодами, потом – загадочным котлом, а с приходом рыцарей и христианства обрела форму чаши.
И, похоже, она признала своего хозяина, позволив ему забрать её. Я полагаю, именно с её помощью Нимуэ и удалось спасти девушку, переправив её сюда, в Кэмкастл – владения, созданные и защищённые Мерлином. Как ни крути, их многое связывало, и если после всего она доверила ему девушку, значит, на то была веская причина.
– Ты хочешь сказать, что Вивиан связана с Мерлином? – Персиваль взглянул на жену, словно не желая в это верить. В его глазах читалось презрение. Он вспомнил взгляд, которым Мерлин смотрел на девушку перед тем, как портал в доме Артура закрылся.
Лиярд, молча лежавший у ног Ланселота, вдруг оскалился.
– Тише, юноша, – мягко, но настойчиво произнес Пинг. – Сейчас не время для войны.
Он перевел взгляд на Анну:
– Анна, ты знаешь, что делать. Есть лишь один путь.
Эти слова заставили фамильяра и Персиваля резко вскочить со своих мест.
– Нет! – голос Персиваля прозвучал резко, словно удар хлыста. Лиярд издал низкий, зловещий рык, вибрирующий в воздухе.
Анна резко отвернулась, избегая смотреть на них. Её спина была напряжена до предела, натянутая, как тугая струна, и это напряжение ощущалось всеми присутствующими. Воздух был пропитан тяжестью момента, вызванного утренним инцидентом – неудачей в соединении тел Валериана и Микаэля. Анна, обладая магией целительства столь высокого уровня, что могла вернуть покойников из мрачных владений Бранна, была единственной, кто мог это сделать. Но её вера в свои силы рухнула с первыми лучами солнца.
– Она старшая в Ковене, и это нечто да значит!
– Пинг, как ты можешь говорить подобное? – Персиваль взревел. – Ты искал его сотни лет, и вот, спустя пару дней, ты предлагаешь ему умереть?
– А ты думаешь, жизнь дракона без пары – это жизнь? Ты хоть что-нибудь знаешь о нашем устройстве? Если он выбрал её своей парой, то жить без неё не сможет! Поверь мне, он найдёт способ убить себя, лишь бы спасти её. Или сойдёт с ума.
Дэйзи, наблюдая за напряженным спором Персиваля и Пинга, повернула голову к Лие. Ее голос, тихий, но полный беспокойства, прозвучал в тишине комнаты:
– Ты видишь исход?
Лия, нахмурившись, отрицательно покачала головой. Ее взгляд был устремлен в пустоту, словно она пыталась проникнуть в глубины невидимого.
– Все черным-черно. Ни проблеска видений.
Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый занавес, скрывающий будущее. Девушки, услышав ответ Лии, замолчали, погрузившись в свои мысли. Их внимание вернулось к спору, который разгорался с новой силой. Голоса мужчин становились все громче, в них звучали угрозы и обвинения. Никто не заметил, как пламя в камине, до этого едва тлевшее, вдруг вспыхнуло с новой силой. Огонь, словно живой, лизал верхние камни, его языки вздымались и опадали, словно танцуя в ритме невидимой мелодии.
Раздался оглушительный рёв, заставивший сердца присутствующих сжаться от страха. Из камина, словно воплощение древней ярости, на них смотрел огромный дракон.
– Сын мой! – прогремел голос, раскатистый, как гром. – Как ты посмел скрыть от меня пробуждение дара Свирры? Почему я узнаю об этом лишь через обрывки видений, что случайно коснулись моего сознания?
Персиваль тихо выругался себе под нос, а Пинг растерянно уставился на неожиданного гостя. Огонь, вырвавшийся из под контроля, уже лизал деревянные балки потолка, заставляя их трещать и угрожающе скрипеть.
– Я не вижу Эсули! – прорычал дракон, его голос эхом разнёсся по комнате.
– Отец, успокойся! Ты разрушишь дом! – Пинг устремился к камину и присел рядом с головой И Драй Гоха. – Эсули отправился к потомку Артура. С ним всё в порядке.
Пламя погасло. Взгляд И Драй Гоха смягчился. Он обвёл глазами всех собравшихся и вздохнул. Перед ним стояли его старший сын, которого он не видел много сотен лет, и его потомки.
И Драй Гох внимательно посмотрел на каждую из девушек, представленных ему Пингом, и удовлетворенно кивнул каждой из них. Затем его взгляд остановился на Ланселоте, который смотрел на него прямо и без страха.
– Не знал, Пинг, что у тебя есть потомок, в котором пробудился дар моей первой жены.
– Отец, это первенец Лирина, не мой, – ответил Пинг, и его слова заставили дракона вздрогнуть.
– Подойди! – приказал он, пристально глядя на мужчину.
Ланселот поднялся с кресла и без страха подошел к нему.
– Опустись, дай мне взглянуть на тебя, – голос И Драй Гоха выдавал его недоверие к словам Пинга.
Ланселот преклонил колени и, подняв глаза, встретился с золотыми глазами старого дракона. Тот, не отрываясь, смотрел на него, а затем, прошептав древнее заклинание своего рода, выдохнул. Жар окутал Ланселота, но не обжёг его.
В воздухе начали появляться призрачные фигуры. Одна из них была драконом, который подплыл к камину и ласково потерся головой о морду старого дракона. Другая же фигура оказалась длинноволосым мужчиной с глазами, полными тоски. Он смотрел на Ланселота с теплотой и болью, словно хотел что-то сказать, но не мог. Затем он перевел взгляд на отца, и этот взгляд был наполнен такой мукой, что Ланселот почувствовал, как его сердце сжалось.
В следующее мгновение оба видения исчезли, оставив лишь тишину и дым, который медленно растворялся в воздухе.
Из глаз Драга лились слезы, сверкающие, как искры.
– Кто бы мог подумать… – прошептал он спустя некоторое время. – Первое дитя моего сына… Я слышал, что он погиб в младенчестве. И думал, что Свирра навсегда покинула меня.
Пинг начал излагать свою теорию о подмене младенцев, обращаясь к отцу. Тот, не отрывая взгляда от Ланселота, отмечал их с Эсули поразительное сходство и алый отблеск, напоминающий глаза Свирры. Он обладал силой, но в его душе, как тяжелые камни, лежала боль, давящая на его молодые плечи.
Он тихо вдохнул, ощущая тяжелый металлический запах, который, казалось, проник в каждую клетку его тела. Железо и кровь. Осознание, что этот человек совершил множество убийств, заставило его нахмуриться. Но внезапно сквозь эту мрачную атмосферу проник свежий ветерок, принесший с собой аромат прохладного ручья. Это был запах его любви – чистый, как родниковая вода, наполненный свежестью и надеждой.
– Так почему вы решили отправить его к Бранну? – суровый голос Драга прервал сына. Ланселот присел у камина и начал свой рассказ, тщательно подбирая слова. Драг внимательно слушал, его лицо оставалось бесстрастным, но глаза выдавали напряжённую работу мысли. Время от времени он задавал уточняющие вопросы.
Когда Ланселот упомянул о похищении Вивиан, морда Драга потемнела, а вертикальные зрачки его золотых глаз сузились до тонких нитей.
– Так вот кто скрывается в замке Миддрина.
Ланселот замер, словно пораженный молнией.
– Продолжай, – приказал дракон.
Когда Ланселот приблизился к упоминанию Эпрейвена, дракон издал яростный вздох, и его голос, словно раскат грома, заполнил зал, заставив стены содрогнуться.
– Теперь мне всё стало ясно. Вылезла тварь на свет. Я думал, что смерть Лирина остановит его, но нет. Теперь мне понятно, что за энергию я ощущал в замке Миддрина. Это была его энергия. Именно он стоит за похищением девушки и пробуждением тёмной стороны мага.
С тех пор как его запечатали, он не смирился со своей судьбой, и, похоже, та ведьма дала ему силы, чтобы сломать печати. Это очень плохо. В той девушке, что томится там, заключена судьба. И если он получит доступ к её силе, наш мир будет полностью разрушен. И дело не только в Эвилионе или нашем мире – все миры падут в пучину Хаоса.
В кабинете повисло молчание. Каждый размышлял над словами старого дракона.
– Послушай, Ланселот, – начал он, – твое пророчество скрыто и от меня. Значит, в нем заключена огромная сила. Если он получит доступ к тому, что скрыто в девушке, а я уверен, что она – ключевой элемент пророчества, ты никогда не увидишь свою Вивиан. Как я уже говорил, все миры исчезнут. Не останется места, где даже после смерти мы сможем найти тех, кого давно потеряли.
– Есть ли другой способ? – спросил Персиваль, и его голос звучал глухо и напряженно. Пока Ланселот рассказывал дракону свою историю, Персиваль незаметно переместился к Анне.
Драг, нахмурившись, окинул рыцаря пристальным взглядом. Ему явно не нравилось то, что он видел. Бросив косой взгляд на Пинга, он покачал головой.
– Мой смертный друг, другого пути нет, – произнес он, его голос звучал твердо, но в нем сквозила едва уловимая печаль. – Лишь тот, кто владеет тайной, способен ее раскрыть. А судя по всему, эта тайна подвластна Бранну.
Анна вздрогнула, и это не укрылось от пристального взгляда дракона. Персиваль лишь крепче обнял её.
– Ланселот, ты готов на всё, чтобы вернуть девушку? – голос дракона звучал глухо и серьёзно.
– Есть только один путь к Бранну, – продолжил он. – Смерть.
Ланселот заглянул в глаза Драга и увидел в них отражение собственной тоски, что давно поселилась в его душе.
– Да, – твёрдо ответил он, нарушив затянувшуюся тишину.
– Ты осознаёшь, что можешь погибнуть и остаться там навсегда?
– Да, – повторил он, не дрогнув.
– Ты похож на отца. Тот тоже был готов на всё ради своей женщины. И ради своих детей. Что ж, тогда поступим так…
Драг начал говорить, глядя, как старшая из сестер постепенно становится всё более сосредоточенной. Её рука крепко сжимала руку смертного. Остальные девушки внимательно слушали, а Пинг ходил из стороны в сторону, время от времени задавая вопросы.
Закончив, дракон медленно повернулся к Лиярду. Его глаза, некоторое время изучали фамильяра.
– Ему понадобится проводник, – медленно произнес он. – Но ты слаб, потеряв свою хозяйку.
Он долго смотрел на Лиярда, словно пытаясь проникнуть в самую глубину его сущности. Между ними возникло странное, почти осязаемое напряжение, словно они вели немой диалог, понятный лишь им двоим.
Дракон удовлетворенно хмыкнул, бросил уголек из камина, и тот мгновенно был съеден волком.
– Ты – отражение своих хозяев: такой же бесстрашный и глупый, – произнес дракон, но в его голосе не было ни капли упрека, а скорее слышалась едва уловимая похвала.
Лиярд склонил голову в знак благодарности.
– Что это было? – шепотом спросил Персиваль, и его слова эхом разнеслись по комнате.
– Благословение дракона, идиот, – Пинг закатил глаза.
– Твой зять не отличается умом… – Драг с сомнением взглянул на Пинга, и тот лишь пожал плечами в ответ.
– Я бы попросил! – Персиваль стремительно вскочил на ноги и в мгновение ока оказался у каминной полки.
Я тот, кто добился своего по праву, и я не намерен отступать. Даже если мне придется сразиться с двумя старыми драконами за это право, можете быть уверены, я не отступлю.
Лия и Дэйзи не смогли сдержать смеха, пытаясь разрядить напряжённую атмосферу. Персиваль, нахмурившись, сверлил гостя суровым взглядом. Но тот, не обращая на него внимания, спокойно продолжил:
– Передайте Эсули, чтобы связался со мной, как только прибудет. Мне нужно будет передать ему важное послание.
Затем он попросил всех оставить его наедине с Анной и Ланселотом. Когда они вышли из кабинета, солнце уже село, а на их лицах читались глубокие раздумья.
***
Эсули стоял перед домом, где теперь жила девушка, дочь той женщины, что погибла. В тот момент, когда их глаза встретились, мир вокруг, казалось, замер.
Юный дракон прищурил глаза, внимательно изучая дом. Если тот, белобрысый, думает, что закрыл доступ для дракона воды, он глубоко ошибается.
Слегка изогнув бровь, юноша внимательно изучал мощные ловушки, стараясь найти их уязвимые места. Вот оно! Он улыбнулся. Однако ещё ночью, когда он не мог уснуть, слушая неровное дыхание брата, Эсули уже пытался исследовать обстановку. Тогда небо над домом было открыто, и он смог проникнуть на задний двор. Теперь же этот проход был надёжно запечатан. Здесь обитает кто-то очень умный и сильный, но не настолько проницательный, чтобы учесть всё.
Лазурное сияние окутало тело юноши, и знакомая дрожь пробежала по его коже. В мгновение ока Эсули, превратившись в воду, скользнул сквозь почву к трубам. Он почувствовал запах девушки, и магия мгновенно направила его к ней.
Сноу принимала ванну, заботливо наполненную Грэйни. Девушка не спала всю ночь, её била истерика после вчерашнего дня. Сейчас, когда Арти насильно влил в неё успокоительный сбор, она сидела в ванне, не проявляя никаких эмоций. Даже мерцающая вода, появившаяся из закрытого крана, не смутила её. Она продолжала пустым взглядом смотреть в стену.