Лео Рин
Хроника Эвилиона. Сильф
Ведомый обманом собственного разума, он притянул её к себе, не отрывая губ. Её руки опустились под воду, лаская его тело. Не в силах сдерживаться, он приподнял её, заставляя обвить ногами его талию. Одним мощным толчком он вошёл в неё, и глубокий стон, вырвавшийся из её уст, стёр последние мысли о том насколько это неправильно.
Каждый толчок Ланселота был наполнен стремлением утолить свою жажду и подчинить её себе. Его затуманенное сознание рисовало образ голубки, и все, что было скрыто в глубинах его души, долго скрывалось под тяжестью изнурительных тренировок, наконец, вырвалось наружу. Она принадлежит ему.
Стоны девушки, словно волны, омывали его чувства, пока он не услышал крик, вырвавшийся из его собственных уст. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Мысли кружились в беспорядочном вихре, пока он смотрел на безвольно обмякшее тело девушки. На её бёдрах и талии уже начали проступать синяки.
Она была без чувств, и он с осторожностью вынес её на берег. Расстелив плащ на мягкой траве, он бережно уложил её на него, а сам неспешно облачился в брюки и направился к тому месту, где она оставила свою одежду. Вернувшись, он присел на край плаща и стал терпеливо ждать, когда она очнётся.
– Сэр рыцарь?
– Можешь звать меня Ланселот.
– Ланселот… красивое имя.
Она прижалась к его спине. Он вздрогнул.
– Вот как, Ланселот, вы меня тоже напугали. – Ее руки блуждали по его телу, словно для нее такая ситуация была обыденной.
– Как тебя зовут?
– Джен.
– Ты замужем?
– Боишься, что потащу под венец?
Она улыбнулась, видя серьёзное лицо Ланселота.
– Замужем, но он очень стар, поэтому не все обязанности в состоянии выполнять.
Её руки нежно коснулись его плеч, и в этот миг он ощутил, как его многолетняя жажда вновь пробудилась. Хотя Ланселот и не имел большого опыта в таких делах, природа взяла своё. Притянув девушку к себе, он подумал, что с ней не возникнет никаких проблем. И эта эгоистичная мысль оставила за собой чувство свободы.
***
Пинг долго не мог заснуть после превращения в человека. В нём накопилось слишком много энергии. Он осторожно открыл дверь комнаты и вышел в коридор. Все обитатели дома спали.
Он посмотрел в окно: дождь закончился, и наступила звенящая тишина. Анна наконец смогла успокоиться. Тревога за внучку слегка отступила, всё-таки тот чурбан смог помочь ей.
Пинг миновал кухню и вышел во внутренний двор. Он пересек аккуратно подстриженный газон и направился к своей любимой скамейке под раскидистым дубом. На ветвях ещё держалась листва, переливаясь золотистыми и багряными оттенками.
Пинг опустился на скамейку, закрыл глаза и погрузился в тишину.
«Лирин, я отыскал их. Твой род не прервётся», – прошептал он. Лёгкий ветерок, коснувшись его рыжей бороды, словно подтвердил его слова. На мгновение Пингу показалось, что на скамейку рядом с ним кто-то сел, но это мимолетное ощущение быстро исчезло.
«Они оба – твоя копия. Но твой старший… В нём слишком много гнева. Хоть он и пережил немало, боюсь, это может его погубить», – продолжил он шёпотом.
Ветер вновь зашевелился, словно стараясь привлечь его внимание, и ласково коснулся его шеи. Старый дракон, открыв глаза, поправил бороду и, скользнув взглядом по земле, улыбнулся. На земле перед ним был начертан знак близнецов.
Слеза скатилась по щеке старого дракона. Он никогда не забудет дар, который преподнесла ему гроза. В свою очередь, он приложит все усилия, чтобы род его брата продолжался, как и его собственный.
Первый луч солнца осветил горизонт, и Пинг направился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он уже подходил к дому, когда дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Анна, облачённая в белоснежное платье.
– Ты? – тихо произнесла она, устремив взгляд на деда. Пинг, в свою очередь, неторопливо окинул её фигуру, облачённую в траурное одеяние, и задержался на влажных зелёных глазах. Верхняя губа женщины предательски подрагивала, выдавая внутреннее смятение.
– Тебе понадобится компаньон, если ты хочешь провести ритуал должным образом, – произнёс он протягивая ей руку для поддержки. Анна, опустив голову, пыталась скрыть свои эмоции, но всё же приняла протянутую дедом руку. Так, в мрачном молчании, они спустились в подпол, где покоились тела её подруги и её мужа.
– Ты не позвала сестёр… – произнёс Пинг, наблюдая, как его внучка расставляет на столах витые фиолетовые свечи.
– Это мой долг, – ответила Анна на секунду замешкавшись.
– В подвале это не совсем удобно, – сказал Пинг. – Давай я подготовлю место на поляне. Подожди немного, я всё организую.
Шум с улицы заставил Пинга обернуться, но уже через мгновение его лицо вновь стало спокойным.
– Если ты не против, мы устроим похороны в соответствии с древними драконьими обычаями, – произнес Пинг. Едва он завершил фразу, как в погреб вошли Эсули и Ланселот, облаченные в белоснежные одеяния.
– Мы услышали твои мысли, старик, и пришли, чтобы помочь, – произнесли они.
Эсули подошёл к Анне и взял её за руку. – Пинг займётся арками, а мы с Ланселотом поможем с благословением природы, – произнёс он. – Не злись на дядю, я случайно подслушал ваш разговор, и Ланселот сразу же решил присоединиться к вам и разбудил Персиваля.
– Я вынесу тела, – произнёс Персиваль, входя в комнату. Он подошёл к своей жене и обнял её: – Если ты думаешь, что я позволю тебе одной пройти через это, то глубоко заблуждаешься.
Всхлипнув Анна уткнулась в его плечо.
Через несколько минут на поляне перед домом аккуратными рядами выстроились столы с телами.
– Думаю, она хотела бы быть с ними, – рыдая, произнесла Анна, глядя на свою подругу и её мужа, которые, согласно традиции, были разделены для проведения похорон. – Всю свою жизнь она боролась за право быть рядом с ним.
Пинг, взглянув на неё, произнёс:
– Знаешь, у драконов нет таких тонкостей. Мы проведём обряд по-драконьи.
Глаза Пинга вспыхнули фиолетовым светом, и земля задрожала. На поверхности появились четыре изящные витые колонны, которые образовали небольшое пространство с столом в центре. Небольшой каменный помост возвышался над землей, защищая её от огня.
Мужчины бережно перенесли на него тела.
– Я скоро вернусь, – бросил Пинг, завершив создание священного места. Персиваль последовал за ним.
– Теперь моя очередь, – твёрдо произнесла Анна, устремив взгляд на стол. Ланселот и Эсули, застыв в стороне, наблюдали, как в первых лучах восходящего солнца изумрудно засияли глаза Анны. Её распущенные волосы вспыхнули искрами, когда она начала читать заклинание. Тела Валериана и Микаэля, лежавшие рядом, затрепетали, словно стремясь воссоединиться. Но когда Анна завершила заклинание, на столе всё так же остались лежать два безжизненных тела.
Ланселот помрачнел. После того как он услышал историю Ланвана, он вспомнил рассказы своей матери. Она говорила, что однажды ведьма спасла человеку жизнь, но разделила его надвое. Когда человек умирал, она, прочитав заклинание, соединила его части и отправила к Бранну единым целым.
Что-то было не так. Ланселот пристально взглянул на Анну. Она стояла, устремляя пустой взгляд на тела мужчин.
– Анна, – быстро приблизился к ней Ланселот.
– Он должен был вернуться в своё тело, – безжизненно прошептала Анна.
– Анна, я знаком с этим заклинанием. Оно очень редкое, и мало кто решался его использовать, потому что ошибки почти неизбежны. Они в другом мире. Мы не знаем, каким мог бы быть исход.
Эсули, выслушав брата, также подошёл к Анне и заключил её в объятия.
– Завершай приготовления, Анна. Они всё равно попадут к Бранну, а с благословением драконов он не сможет им отказать.
Женщина, с благодарностью взглянув на них, без лишних слов призвала еловый лапник, который тут же появился под погостом.
– Благодарю тебя за то, что ты омыл их хвоей, – сказала она Ланселоту, – это очень важно для церемонии.
Анна завершала последние приготовления. На столе, словно живые, распустились лилии, а ветви терновника придали композиции завершенность. Когда последний цветок занял свое место на похоронном столе, вернулись Пинг и Персиваль. Персиваль держал в руках горящий факел, озаряя полумрак мягким, трепетным светом.
Анна, не сдерживая слез, в последний раз пожала руку своей подруге. Персиваль, передав факел Пингу, обнял Анну, которая, уткнувшись ему в плечо, разрыдалась.
Пинг торжественно провозгласил:
– Четыре стихии сольются в одну!
С этими словами он поднёс факел к еловым ветвям.
– Земля дарует жизнь и становится её последним пристанищем, – продолжал он. – Вода дарует жизнь и уносит души к вечному покою. Воздух дарует жизнь и развеивает прах. Огонь дарует жизнь и очищает души, освобождая их от земных оков.
Его голос звучал уверенно и проникновенно, словно он обращался к самой природе, призывая её силы к единству. Пламя факела разгоралось всё ярче. Последним движением Пинг поднес огонь к лапнику.
Еловые ветки вспыхнули в тот же миг.
– Я благословляю вас обрести покой вечный. Бранн, прими мою жертву, – произнес Пинг, и фиолетовая слеза скатилась по его щеке, превратившись в янтарь. Подношение отправилось в огонь.
– Я благословляю вас благополучно преодолеть реку мертвых и не заблудиться. Бранн, прими мою жертву, – вторил Эсули, и его аквамарин последовал за янтарем.
– Я благословляю вас найти друг друга и никогда не расставаться, чтобы в ином мире вы не могли жить друг без друга, как без воздуха, – произнес Ланселот, и ярко-красный рубин, брошенный в пламя, взорвался снопом красных искр.
Из клубов дыма проступило величественное очертание дуба – древа жизни. Бранн принял жертву, и путникам было дозволено войти в его чертоги.
Плач Анны нарастал, становясь всё более пронзительным. Огонь разгорался, пожирая ту, что была любимицей короля фейри и своего земного супруга.
Внезапно рядом с Ланселотом раздалось нежное пение. Юный Эсули, роняя слёзы, завёл скорбную песнь, к которой вскоре присоединились Персиваль, Анна и Пинг.
«Ты знаешь слова, сын мой», – прозвучал голос в голове Ланселота. «Ты мой потомок, и все мои воспоминания живы в тебе. Повторяй за мной, очисти свою душу».
Слова сами собой рождались в его голове, и из глаз потекли слезы. Он прощался не только с теми, кто недавно ушел, но и с Нимуэ, с которой так и не смог достойно попрощаться. Боль от её утраты, которую он обычно старался скрыть, теперь тяжелым грузом легла на его сердце.
Но наконец-то слезы принесли облегчение. На мгновение ему показалось, что он чувствует её прикосновение – привычный жест, когда она трепала его волосы.
Пламя догорало, не оставляя после себя ничего. На горизонте показалось солнце, осветив траурную картину. На поляне воцарилась тишина, которая, казалось, будет длиться вечно.
На всю жизнь?
– Они возвращаются, – произнесла Мэл, глядя в окно.
Лия и Дэйзи, не прерывая своего занятия, продолжали сервировать стол.
– Как её самочувствие? – спросила Мэл, повернувшись к сестрам.
Дейзи закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем произнести:
– Она глубоко опечалена, но мысль о том, что их последний путь был благословлён драконами, приносит ей огромное утешение. Даже Бранн не может отказать первородным в этой милости. И поскольку дедушка похоронил их вместе, их дальнейший путь будет неразлучен. Это снимает тяжёлый груз с её души.
Всю ночь она корила себя за то, что не успела помочь. Перси, надо отдать ему должное, всю ночь утешал её. Я и не подозревала, что он способен на такую чуткость.
Дэйзи открыла глаза и, немного помедлив, продолжила:
– Вы уверены, что это была хорошая идея – отправить Лиярда к Артуру за Сноу? Мне кажется, что Сильф не питает к нему особой симпатии.
– Мягко сказано, – произнесла Мэл, закатив глаза.
– Но девочка должна вступить в наследство, – с хитрой улыбкой заметила Лия.
– Ты что-то видела? – с любопытством спросили две пары глаз, устремлённых на неё.
– Нет, но даже ребёнку понятно, что Эсули заинтересовался ею.
– Но её забрал Артур, и, честно говоря, то, что он сказал Анне, мне не очень понравилось, – пренебрежение в голосе Дэйзи заставило сестёр обратить на неё внимание.
Она редко позволяла себе негативные эмоции по отношению к кому-либо.
«Она принадлежит мне, и останется в Моем доме», – мысленно повторили все присутствующие слова Артура.
– Знаете, я тут немного покопалась в голове Сильфа, – задумчиво произнесла она.
– Дэйзи! – воскликнули сёстры в унисон.
– Только не говорите, что вам не любопытно, – обиженно буркнула девушка, отворачиваясь, и направилась за подносом с вином и фруктами.
– Стой!
Дейзи улыбнулась. Что ни говори, они были еще любопытнее ее. Она повернулась к сестрам.
– Я расскажу вам, пока мы будем проводить последнее приготовление.
***
Анна вошла в кухню, где царила необычайная тишина. Никогда раньше в Форест Холле она не наблюдала такого.
С первыми лучами солнца дом наполнялся жизнью. Первым просыпался Пинг, который с любовью готовил завтрак для собак и фамильяров Анны. Когда все они были сыты, он выводил их во двор, где они с веселым визгом гонялись друг за другом. Затем Пинг принимался за приготовление завтрака для Анны и Персиваля, хотя иногда она сама брала на себя эту обязанность. До открытия бара Анна занималась травами и приготовлением настоек, погружаясь в мир ароматов и целебных свойств растений.
Персиваль, шумный и жизнерадостный по натуре, всегда был душой компании. Его смех и шутки раздавались повсюду, создавая атмосферу веселья и радости. Лишь когда он занимался заточкой своих топоров, Персиваль погружался в сосредоточенное молчание.
Анна оглядела пустую кухню и присела за стол.
Мужчины ушли наверх, чтобы подготовиться к прощальной трапезе, как того требуют обычаи Эвилиона.
Она знала, что сёстры не спали всю ночь, наблюдая за ней. Хотя они не были близки с Энирф, их всегда связывало взаимное уважение.
Мэл, зная силу своей сестры, создала оберег, который поглощал все негативные эмоции, не давая им вырваться наружу. Она стремилась защитить остальных от возможных неприятностей. Дэйзи, как ей казалось, наравне с Персивалем, незаметно наблюдала за состоянием Мэл, стараясь её успокоить.
Лия же отправилась в Эвилион за всем необходимым для завершения похоронных ритуалов. Анна, зная её характер, могла представить, какой переполох она устроила в лесу фейри, разыскивая фрукты и вино с весёлого двора. Однако Анна не беспокоилась: скоро должна была начаться дикая охота, и пропажу ингредиентов не заметили бы в общей суматохе.
Была лишь одна угроза – Оберон. Однако, поскольку сила Энирф не проявилась в момент её смерти, король фейри не мог осознать утрату одной из своих любимиц.
Женщина пожала плечами. Король фейри не был известен своей любовью к людям, и брак Энирф с Ланваном вызвал его гнев. Более того, вся эта история произошла на фоне истребления целых семейств знатных фейри в его владениях сообщниками Морганы.
Она взглянула на синий колокольчик, который прятался за фиолетовыми розами, обвивающими череп. Её дочь, Сноу, должна вступить в наследство, как того требуют традиции.
Анна обхватила голову руками. Она не знала, как поступить. Если она передаст силу Сноу, Оберон обязательно явится за ней. В его планы не входит упускать из виду сильных потомков.
Энирф до последнего вздоха хранила тайну рождения дочери, но Анна не могла лишить девушку права решать самой.
Чьи-то нежные руки обвили её плечи. Она обернулась и встретилась взглядом с Лией, которая смотрела на неё с теплотой.
– Мы послали Лиярда за девушкой. Она должна узнать правду. Мы уже лишили её возможности провести достойные похороны.
– Тебе не кажется это нелогичным? Мы устроили всё так, что все вокруг решили, будто они погибли при взрыве газа. И теперь мы собираемся открыть ей, что её мать была фэйри?
Лия нахмурилась.
– Мы всё предусмотрели, – сказала она. – Если для неё это окажется слишком, мы наложим заклятие забвения. Она проживёт всю жизнь обычным человеком. Но силы она сможет принять только в течение суток с момента смерти родителя.
Анна покачала головой:
– Это жестоко. Ей всего семнадцать.
Лия улыбнулась:
– Мне кажется, Артур справится со всеми её трудностями.
За окном разразился сильнейший ветер, который гнул деревья и срывал всё на своём пути. В небе вспыхнули молнии, и раздался оглушительный раскат грома.Анна резко поднялась, её глаза потемнели от ярости. – Он не посмеет даже прикоснуться к ней! – прошипела она. Лия отстранилась от сестры, её голос звучал тревожно:
– Тише, Анна. Ты знаешь о том, что случилось в Эвилионе?
Анна бросила на сестру внимательный взгляд.
– Интересно, откуда ты узнала об этом? От Дэйзи, наверное? Кажется, вы знаете всё на свете.
Лия покачала головой:
– Знаешь, я не думаю, что у тебя одной есть право злиться на него. Я провела с Вивиан несколько лет, и мне даже самой трудно объяснить, что именно привлекало меня в этой девушке. Но она была единственной, кто смог заставить меня оставаться на одном месте так долго.
А теперь мы узнаем, что она – дочь Нимуэ и пришла сюда прямиком из Эвилиона, минуя Бранна. И что же мне рассказывает Дэйзи? Что этот Артур просто по своей прихоти разрушил её жизнь, разлучив с Сильфом, и удерживал её в своём замке, заставляя быть его украшением? Так ли это?
Кроме того, очень интересно складывается, что в легендах говорится не о ней, а об этой сумасшедшей, которая была после неё. А Сильф разрушал Эвилион не из-за того что слетел с катушек, он мстил за…
Лия, полная негодования, набрала воздуха, чтобы продолжить свою речь. Новость, которую она узнала, полностью выбила её из колеи.
Она очень любила Вивиан, её простоту и доброту к нерадивой соседке, её аккуратность и внимательность. А то, что сделало это животное, да ещё и с помощью магии Мерлина, казалось ей просто невыносимым.
Он показал себя как последний слабак и трус. Лия хотела сама прийти к нему домой и от души врезать по его валлийским шарам.
– За что я мстил?
Лия, закрыв рот, отошла к очагу.
– О чем вы говорили? – спросил Ланселот, входя на кухню и пристально глядя на них.
– О том, что ты сжег Эвилион и убил множество рыцарей Артура в своем замке, имея на то все основания, – произнесла Лия с гневом в голосе. Сказав это, она снова отвернулась к очагу и с яростью начала помешивать настойку в котле.
Ланселот непонимающе посмотрел на Анну, не понимая причин злости Лии что устроила водоворот из зелья.
Анна лишь закатила глаза.
– Дейзи.
– Прости, она прочла твои мысли. Но теперь мы все понимаем, что произошло на самом деле. И мы с сёстрами решили помочь тебе найти её и освободить, – твёрдо ответила Лия, с решимостью глядя на них и бросая черпак в раковину.
Анна вздохнула:
– Вы пришли сюда только ради того, чтобы помочь мне с пророчеством.
– Знаешь, несмотря на то, что ты старшая, сейчас речь идёт о нашей семье, не так ли?
– Вив тоже является членом нашей семьи, не так ли? – с этими словами в комнату вошли Мэл и Дэйзи, они явно спешили на подмогу Лии.
Последняя, заметив укоризненный взгляд Анны, сразу поняла, что её раскрыли, и спряталась за спиной Мэл.
– Блатчефлеры не бросают своих. Драконы не бросают своих. Тебе ли не понять, старшая сестра?
Остальные сёстры приблизились к Лии, которая вздёрнула подбородок, и устремили на Анну свои взгляды.
– Теперь это наше общее дело, – тихо произнесла Мэл.
Ланселот прикрыл глаза. На мгновение он перенесся в прошлое, когда Вивьен была маленькой девочкой, но уже тогда проявляла недетское безрассудство. Он понимал Анну как никто другой.
– Сильф, скажи им! – с надеждой в голосе произнесла Анна, отчаянно ища поддержку у рыцаря.
– Можешь не просить у него помощи, без нас вы не разберетесь с пророчеством. А значит, мы с вами, – ответила Дэйзи.
Два вздоха эхом разнеслись по кухне:
– Я согласен, но больше никогда, никогда в жизни ты не будешь проникать в мои мысли.
– По рукам. Пока сам не попросишь.
Мэл подошла к Анне и нежно обняла её за плечи:
– Отдохни, у тебя есть время до вечера. Дейзи, проводи её, пожалуйста.
Анна устало поднялась и спросила:
– Вы дали Лиярду успокоительное? Сноу сейчас она может мыслить здраво.
Мэл и Дейзи обменялись многозначительными взглядами.
«Так и знала», – мысленно произнесла Анна и направилась к массивной резной витрине, где хранились её эликсиры.
Обнаружив, что один из флаконов отсутствует, она спросила:
– Вы точно не передавали его Лиярду?
Девушки опять переглянулись:
Думаю, наш юный дракон позаимствовал его – спокойно произнесла Мэл.
– Эсули? Зачем ему это? – Анна закрыла глаза. – Он просто искал повод, не так ли? – закончила она устало.
В этом доме царит хаос. Она уже и не помнит, как думала, что тишина в нём звучит тревожно.
Ланселот, оставив женщин обсуждать произошедшее, вышел из кухни. Он знал, что его брат ночью покинул поместье на несколько часов, и догадывался, куда тот отправился.
Поднявшись в кабинет, он взял очередную книгу, пытаясь отвлечься от всего, что произошло за последнее время. Серебристое сияние на мгновение привлекло его внимание, и в комнате появился Лиярд, в глазах которого читалась вина.
– Ты не смог попасть к девушке? – спросил Ланселот, констатируя факт.
Волк виновато опустил голову:
– Я не знаю, но кто-то очень сильно постарался поставить магическую защиту вокруг Стоун Мэнора. Мне было не пробиться.
Ланселот задумался: «Магическая защита? Неужели в этом мире есть ещё кто-то, кто способен использовать столь могущественную магию?» Он нахмурился. Да, он оградил дом, но…
– Ты видел Эсули? – быстро спросил он.
– Да, он тоже пытался войти в дом, но у него не получилось. Я ушёл домой, пока он думал. На моё предложение вернуться вместе он ответил отказом.
В комнату, словно тень, проскользнул Пинг:
– Где младшенький?
– Он сейчас в Стоун Мэноре, – брови Ланселота были нахмурены. Ему очень не нравилось, то что брат там наедине с тем ублюдком.
– Ох, беда, – протянул Пинг, опускаясь в кресло напротив. Лиярд тут же устроился у его ног.
Ланселот бросил вопросительный взгляд на старого дракона и быстро поднялся с кресла, намереваясь отправиться на поиски брата. Но Пинг жестом остановил его, сложив руки на животе и вытянув ноги.
– Успокойся, Сильф. Он и сам прекрасно справится.
– Я вижу, как ты наложил на него заклинание слежения, а мне велишь не беспокоиться.
Пинг закашлялся.
Ланселот быстро распознал его чары, Пинг с гордостью взглянул на племянника.
– Тем более не стоит тревожиться. Но у нас есть более серьёзная проблема. – сказал он, внимательно вглядываясь в глаза племянника.
– Наш юный Эсули достиг брачного возраста, что является важным этапом в жизни драконов. В этом процессе скрыта магия, сотворённая И Драг Гохом и Свиррой. Создавая пару, драконы клянутся в вечной верности друг другу, пока смерть не разлучит их. Когда дракон влюбляется, его величайшая цель – обрести взаимность, чтобы не терзаться одиночеством.
Изначально считалось, что драконы могут заключать браки только с себе подобными. Но когда появилась возможность вступать в союзы с людьми, всё изменилось. Человеческие сердца переменчивы, и многие мои сородичи долгие годы страдали, пока их возлюбленные не уходили из этого мира. Лишь тогда они могли начать новую жизнь.
Те, кто обретал свою истинную любовь, хранили её до конца своих дней. Их жизнь была наполнена счастьем, ведь она так недолговечна. После смерти они не искали новых союзов, бережно храня в сердце воспоминания о былой страсти. Многие верят, что, когда их душа отправляется к Бранну, они вновь встретят свою любовь. И, как говорят, если любовь выдержала испытание временем, то встреча непременно состоится.
Последние слова, которые он произнёс, были полны грусти. Ланселот наблюдал, как его дядя, отвернувшись к окну, погрузился в размышления. Его рыжие волосы были собраны в хвост, открывая лицо – сильное, волевое, излучающее мощь. Однако глаза… глаза были наполнены скорбью.
Юноша не стал отвлекать его от раздумий. Пинг продемонстрировал свой непростой характер, но его любовь к семье была безгранична. Даже сейчас, в этот момент, он тщательно отслеживал местоположение Эсули, что было заметно по движению его пальцев, считывающих потоки информации. Было очевидно, что он готов на всё, чтобы защитить тех, кто ему дорог.
– Наш Эсули мечтает заполучить то, что принадлежит Артуру. Насколько мне известно, девушка без ума от него, – медленно произнес Пинг, снова поворачиваясь к племяннику, и в его фиолетовых глазах заиграли искорки веселья.
– Но мне кажется, не Артуру тягаться с первородными.
Ланселот стиснул зубы.
– Его Величество использует нечестные приёмы в своей игре. Я это на себе испытал.
– Полно тебе. Он сам разберётся, в нашем юнце очень много интересного сокрыто…
Пинг встал и положил руку на плечо Ланселота:
– Тебе не придется страдать от безответной любви. Юная Линн так же любит тебя, несмотря на все пережитые испытания. А вот тебе нужно отпустить всё, что терзает тебя уже долгое время. Твой гнев способен разрушить всё вокруг тебя и всех. И ещё одно: когда ты будешь готов, твоё сердце и разум откроются для воспоминаний твоего отца. В крови драконов живут все воспоминания его предков.
С этими словами Пинг подозвал Лиярда и они вместе покинули комнату, оставив Ланселота наедине с его мыслями.
Драконы выбирают свою пару на всю жизнь, будь то своя собственная или партнёра.
Он закрыл глаза, погружаясь в воспоминания о первой встрече с Вивьен. Тогда он был совсем юн, едва исполнилось четыре года – явно не тот брачный возраст, о котором говорил Пинг. Но всё это время, несмотря на все усилия, в глубине души он неизменно ощущал, что она – его бесценное сокровище.
Теперь он осознавал, почему ни одна из женщин, с которыми он был, не могла подарить ему то, что он искал. Как бы они ни были привлекательны, ничто не трогало его сердце, кроме удовлетворения собственных желаний. До тех пор, пока…
***
Прошло уже полгода с тех пор, как Ланселот и Гавейн вернулись с задания по поиску вервольфа. Ланселот держал ответ перед королем и взял на себя ответственность за юного Персиваля. Король не возражал, зная, что в замке Нимуэ никто не позволит ему причинить вред людям.
Миновало несколько полных лун, а его разведчик, который регулярно посещал замок матери, ни разу не сообщил об обращении юнца. Ланселот оставил Персиваля на попечение матери со спокойным сердцем.
К тому времени Моргана, став супругой короля соседнего королевства, покинула замок. Накануне она устроила переполох в его покоях, и Ланселот, поразмыслив, решил не выдавать её, о чём впоследствии пожалел. В день её отъезда её глаза были пусты и безжизненны.
Ланселот стоял у окна своих покоев и наблюдал, как процессия исчезает в лесах Эвилиона. Сны о горящем замке больше не тревожили его, а вокруг не было и следа выжженных земель. Жизнь вернулась в свое привычное русло. Он даже научился находить удовольствие в общении с прекрасными дамами, хотя и не допускал их в свою постель, предпочитая кратковременные, но страстные встречи с простолюдинками на одну ночь.
Мысли о Вивьен, словно тени, прятались в суете повседневности, пока однажды король не призвал Ланселота на охоту. Долгое время их можно было назвать близкими друзьями. Несмотря на то что Артур был немного старше, его неизменно восхищали хладнокровие и отрешённость Ланселота.
– Мой друг, – произнёс король, трусцой преодолевая поляну, где под сенью деревьев раскинулся небольшой охотничий лагерь. – До меня дошли радостные вести из Озерного края. Твоя сестра вышла в свет, и, говорят, у неё появилось множество поклонников. Но, кажется, ни один из них не может прорваться сквозь неприступные стены, воздвигнутые одним могущественным стражем.
Он громко рассмеялся, и Ланселот вздрогнул. Никогда прежде король не заговаривал с ним о его семье. При дворе ходили слухи о связи его матери Нимуэ с волшебником Мерлином, но после того, как эта связь оборвалась, Нимуэ заперлась в своём замке, и, согласно соглашению с королём, никто не имел права беспокоить её.
Ланселот посмотрел на Эскалибур, висящий у бедра короля. Он понимал, что этот разговор может иметь плохие последствия.
– Ваше Величество, увы, мне нечего вам сказать по этому поводу. Моя сестра никогда не слыла красавицей. Хотя её мать – Нимуэ, внешне она, должно быть, пошла в своего отца. А он, судя по всему, не был человеком, которому природа не подарила привлекательную внешность.
Король повернулся и внимательно посмотрел в его глаза, казалось он пытается уловить в них ложь, но затем он пожал плечами:
– Конечно, слухи могут быть недостоверными, и иногда красоту матери приписывают её дочери. Но если честно, я бы хотел увидеть её при дворе. Красавица или дурнушка, она все же дочь Хозяйки Озера.
Его сердце тревожно забилось. Зачем Артуру спрашивать о его семье? Если только… Ланселот крепко сжал поводья, костяшки его пальцев побелели от напряжения. В голове эхом пронеслось пророчество. Нет, он не может позволить ему увидеть Вивьен.
Он постарался сделать свой голос максимально безразличным и быстро сменил тему разговора:
– Сир, как обстоят дела с набором рыцарей в этом году? В моём отряде было всего лишь несколько заявлений, и то от не самых подходящих кандидатов.
Король нахмурился:
– Да, давно я не встречал достойных мужей. Уже несколько лет в нашем кругу не появляется свежая кровь.
Он остановил своего коня, и Ланселот последовал его примеру. Они смотрели на лагерь, который раскинулся неподалёку, и Артур продолжил:
– Из соседних стран приходят тревожные вести: говорят, что их армии вооружаются. Также ходят слухи о чудовищах, которые наводнили леса. Некоторые даже утверждают, что видели черномагов. Однако пока эти истории и домыслы не нашли подтверждения. Моргана сообщает, что на их землях ничего подобного не наблюдается.
– Если позволите, юноша, сын вервольфа, уже должен достичь возраста, необходимого для вступления в наши ряды.
– Тот простолюдин?– Артур презрительно хмыкнул.
Ланселота передернуло, услышав это, но совладав с эмоциями он возразил: – Я бы не назвал его обычным крестьянином. Судя по моим наблюдениям и письмам моей матери, в его жилах течёт кровь норманнских вождей, которые пришли на эти земли ещё до основания Эвилиона. Более того, он владеет топорами, наделёнными рунической магией. Его отец был истребителем вервольфов и пал в бою с Фенриром.
– С Фенриром? – удивление промелькнуло на лице Артура.
По легенде, великий волк был прародителем всех оборотней.
Артур пристально посмотрел на рыцаря своими серыми глазами и спросил:
– Звучит интригующе. А что говорят о его успехах в обучении бою? – казалось, Артур был действительно заинтригован. В его глазах вспыхнул огонёк интереса.
– Он уже достиг определённых успехов, и его рекомендовали Гонемансу.