Кира Тигрис
Академия Меча и Чар 1
Все стали недоумевающе переглядываться между собой, пожимая плечами и разводя руками. Как, вдруг, неожиданно даже для невозмутимого белого ворона, среди пятерых присутствующих заговорил тот, кто до этого момента все время молчал. Это был высокий худощавый старик с белыми, как лен, волосами, и длинной снежной бородой, как из сахарной ваты. Из всей пестрой кампании именно он был больше всех похож на волшебника, мудрого ведуна, за чьими советами люди готовы путешествовать на край света. Его острые плечи были укрыты золотой мантией, самой красивой и яркой из всех.
– О, умом эту страну нельзя понять! – заговорил он тихим старческим голосом сказочника немного нараспев, но оттого, что все молчали, слова, казалось, стали громче в несколько раз. – Как однажды сказал величайший поэт, эту страну нельзя измерить общим аршином! У нее особенная стать! В нее можно только верить! Великая страна! Великий народ!
– Я абсолютно с вами согласна, Мастер Сальватор. – Усиленно закивала своей острой пепельной шевелюрой Кассандра. – Мы изучили природные условия этого края, и пришли к выводу, что именно здесь должны жить самые сильные и стойкие смертные.
– Да, те самые, кто, согласно пророчеству, перевернут наш мир на голову, и в решающей битве откроют Огненные Врата, – пробурчал себе под нос Амадеус, затем его лицо стало серьезным, словно зеленые прищуренные глаза вглядывались не в даль, а в недалекое будущее, – безликий мальчишка обведет вокруг пальца Верховного Демона и возглавит Армию Бессмертных, навсегда прервав род Хайтронов…
– Что за бред ты там лопочешь? Это же измена! – возмутилась Кассандра, поправляя свои очки так, чтобы те спрятали ее карие глаза, которые она сильно косила в сторону Принцессы Габриэль, живой представительницы Королевской семьи Хайтронов, – говорить такое в присутствии старшей Дочери Короля!
Но ни Габриэль, ни Амадеус нисколько не смутились.
– Звезды говорят только то, что они уже решили, – вздохнула девушка, опустив свою белобрысую голову с золотыми локонами, – их не переубедить никому, даже бессмертным.
– Вот как? Я снова узнаю последней о каком-то очередном сверхважном предсказании?! – воскликнула Кассандра, от изумления ее лицо вытянулось, как у лошади, а глаза буквально вылезли на лоб к серебристой, стоящей дыбом челке. Как оказалось, лишь она одна ничего не знала о пророчестве. Естественно, ведь семья Айронвилов не верит ни в какие предсказания, считая все шарлатанством. – Это что, заговор? И меня никто не уведомил? Что же мы тут делаем, если, согласно вашему научно-недоказанному пророчеству, именно отсюда на наш корабль попадет смертный подросток, который…, – тут она замялась и, подумав пару секунд над своими дальнейшими словами, продолжила, – который… который все испортит?
Кассандра никак не могла прийти в себя и поверить, что только сейчас узнала такую важную информацию касаемо Королевской семьи. Что же это? Всеобщий заговор? Наверняка во всем, как обычно, виноваты Драгонвуды со своими маразматическими шарлатанами-прорицателями.
– Да будет тебе известно, о тусклое научное светило, – передразнил ее маг, противно-мило улыбаясь, и сухо добавил, – что пророчество не в силах изменить даже Джинны седьмой ступени. И чем больше мы будем пытаться препятствовать или бежать от предначертанного, тем быстрее оно сбудется!
– Позвольте, уважаемый! – не унималась ученый, пытаясь оправдаться в голубых глазах Принцессы. – Вы доказали свою теорию экспериментами? С какой долей вероятности произойдет ваше событие? Есть ли среди уже набранных смертных подростков подозреваемые? И, на сколько я могу верить дедукции, то если сейчас на наш корабль никто не придет с большой земли, то и пророчество не сбудется? Нет смертного мальчика – нет проблем! – Кассандра высоко подняла свою серебристую голову и тут же, склонив ее на бок, деловито спросила, – это же ведь единственный трап на «Гермес», верно?
– Надеюсь, – нелегко вздохнул Амадеус, отводя свои изумрудные глаза то в одну, то в другую сторону вдоль борта корабля, – все другие трапы под контролем моих джиннов, двенадцать духов патрулируют территорию над и под водой в пространстве между кораблем и берегом. Им отдан приказ тянуть ко дну все, что движется в сторону Гермеса. Все драконы на судне прикованы платиновыми цепями, ни одному из них не разрешено покидать корабль. Гоблинские ковры-самолеты запрещены под страхом смерти, гномовские порталы тоже. Этот самый главный и длинный трап – единственный путь на «Гермес». И пока еще мимо нас не прошел ни один смертный!
– Гномы? Драконы? – шевеля одними губами, я хмурился все сильнее. – Они что, серьезно? Сколько призраков контролирует воду? Двенадцать? Я пока не встретил ни одного! Да и эта странноватая компашка в разноцветных мантиях не особо по сторонам глядит. Вот уже как полчаса сижу под трапом ровно под ними и через отражение в воде наблюдаю за всем происходящим. А хотя, может быть, это все… она?
На моей ладони ярко блеснул дорогой благородный металл – я аккуратно, но быстро достал свою волшебную монетку из нагрудного кармана рубашки. И пока благодаря гоблинскому золоту, меня не нашел ни один из двенадцати призраков, я решил потихоньку сматываться. Вопрос был лишь в том, в какую сторону грести? На корабль или обратно в порт? Ведь после всего увиденного, а самое главное – услышанного, у меня ни осталось и капли сомнения в том, что на этом корабле, как его там, «Гермес», есть все, что угодно, и кто угодно, кроме моего отца… С чего бы ему там оказаться простому-то рыбаку?
Я уже налег на весла, чтобы потихоньку развернуть свою старенькую лодку к берегу, как, вдруг, на трапе началась какая-то движуха – прямо над моей головой раздался топот ног и голоса.
– Время вышло, – облегченно вздохнул Амадеус, разворачиваясь к кораблю, он тихо бормотал себе под нос что-то вроде, – за час к нам не явилось ни одного смертного. Хм… однако, может быть, жрецы не так растолковали пророчество?
– Смотрите! – первой заметила его Кассандра, в ее голосе явно чувствовалось беспокойство и даже страх, – мальчик… смертный с большой земли. Он… он не один! Смотрите!
Арест, как и подобает опытному воину, встал впереди всей компании, заслонив ее своей широкой грудью. Он расправил богатырские плечи и выпрямился, гордо задрав голову вверх, чтобы казаться еще выше и опасней. Но как только из тумана показался хрупкий силуэт худого парнишки – вся толпа ахнула, и я побледнел вместе с ними.
Я тут же узнал эту белоснежные рубашку и штаны, пусть сейчас они были измяты, оборванны и перепачканы бардовыми пятнами запекшейся крови. Он шел медленно, качаясь из стороны в сторону от усталости и пережитых потрясений. Но его длинные руки с волшебными музыкальными пальцами, которые так ценил весь мир, без устали держали бездыханное тело красивой, но бледной девушки в вечернем платье кремового оттенка. Ее глаза с длинными пышными ресницами были плотно закрыты, роскошные светлые волосы растрепались по ветру.
– Стой, смертный, – решительно скомандовал Арест, преграждая гостю дорогу, – назови себя!
Парень остановился, закрыв в изнеможении свои огромные черные глаза, блестящие от слез, и послушно ответил слабым охрипшим голосом:
– Андреа…Андреа Лепренто.
От пестрой толпы последовало ноль эмоций! Естественно! Никто из них ни разу не слышал его музыку, никогда не видел толпы фанатов на его концертах и понятия не имел, как быстро раскупаются его альбомы.
– Ляпрянта? – шепотом переспросила Кассандра, разглядывая парня в сдвинутые на нос строгие очки. – Это же женское имя! Оканчивается на гласную! И «Андреа» какая-то…
В ответ Амадеус сердито на нее зашипел, словно голодный рыжий кот.
– Мне нужна ваша … эльфийская медицина, – продолжал Андреа, сдунув с лица свои черные, как безлунная ночь, волосы, вьющиеся мелкими кудряшками. Они доходили парню до плеч, обычно собранные в пушистый хвост, сейчас они были растрепаны во все стороны. – Вот ваш рекламный проспект…
С этими словами он раскрыл один из плотно сжатых кулаков, и на трап из старого потемневшего дерева упал, кружась, белоснежный клочок бумаги. Я тут же его узнал – ведь он был точь-в-точь такой же, как и записка от моего отца. Странное, казалось бы, совершенно невозможное, совпадение…
– А, эльфийская руна, – пробормотал про себя Амадеус, подбирая листок с трапа, он быстро развернул его – зеленые глаза пробежались по строкам из стороны в сторону. Затем маг серьезно взглянул на парня и задал вопрос, который больше всего интересовал собравшихся. – Что случилось?
– Яд… в бутылке вина. Мы сидели в ресторане. Отмечали нашу с Лианой помолвку. – начал Андреа, делая после каждого предложения тяжелый вздох. – Все было идеально…
Арест протянул вперед свои сильные руки – он был готов забрать девушку из дрожавших от усталости рук парня. На что Андреа решительно покачал головой, прижав к себе Лиану еще сильнее.
Я тут же вспомнил, где же еще я видел такие накаченные сильные руки, все в шрамах и татуировках на неизвестном языке. Этот коренастый новичок в нашей школе, как его там звали, кажется, Тимофей, с соломенными волосами и изумрудными глазами, как у Мага, имел такие же татуировки и шрамы на своих руках. Кажется, Ясон и правда являлся младшим братом Ареста, и именно его Король отправил в мир смертных за подростками для Академии Меча и Магии.
– Все было идеально, – повторил Андреа, всхлипывая, его пухлые, как у ребенка губы искривились в отчаянии. Загорелое и без того темное лицо помрачнело. – Я был так счастлив. Наши семьи помирились… Вендетта между Спарвьери и Лепренто длилась несколько сотен лет. А тут помолвка и свадьба. Наш брак с Лианой мог навсегда их примирить. – Тут скрипач стиснул зубы и сказал такое, отчего мне захотелось выпрыгнуть из-под трапа и дать ему по носу веслом. – Никита Колтин. Будь он проклят! Он откуда-то принес дорогое вино и поставил на наш стол. Он был пьян. Затем он сказал, что вино отравлено. «Стойте! Тьфу! Ваше вино – кака! Плюй!» – передразнил меня скрипач. – Вино разлилось по столу и…
Тут не только губы, но и руки Андреа затряслись, но Арест вовремя успел подхватить лежащую без сознания девушку. Как бы не была дорога, эта ноша оказалась слишком тяжела для музыканта.
– Грация, Синьор, – поблагодарил парень, тяжело дыша.
– И что же было дальше? – нетерпеливо спросила Кассандра.
– На столе стояла ваза с белыми розами. Подарок родителей Лианы. – Продолжал Андреа надрывистым голосом. – В суматохе бутылку опрокинули на стол. Ваза тоже упала. Одна из роз намокла в вине. Лиана схватила ее за стебель и уколола руку шипами. Яд из вина попал прямо в кровь и…
Андреа опустил голову и снова проглотил слезы. Амадеус подошел к Аресту и взял в свои ладони безжизненную руку Лианы. Тонкие длинные пальцы Мага были все усеяны кольцами со светящимися драгоценными камнями, словно они излучали радиацию или еще что-то…
Вдруг, между их руками проскользнуло что-то вроде искры, и в какой-то момент девушка ахнула, глубоко тяжело вздохнув. Она даже приподняла свою светлую голову, едва приоткрыв голубые глаза. Андреа, не помня себя от счастья, кинулся перед ней на колени, но тут же все закончилось – Лиана снова потеряла сознание, безжизненно склонив голову на бок.
– Она жива! Вы же ей поможете? – запричитал Андреа, уставившись на мага со слезами надежды, словно тот только что воскресил его любимую девушку. – Вызовите всех своих самых профессиональных джиннов! Я заплачу! Я богат и знаменит! Я посвящу вам все свои пьесы и концерты, только…
– Только этот яд был создан не смертными! – возразил Амадеус, отпуская безжизненно-бледную руку Лианы. – Там есть капля из жала Подземного Скорпиона, к которому не существует противоядия. Кто-то очень влиятельный и платежеспособный хочет войны между вашими родами. – Нахмурился Маг, разглядывая разноцветные драгоценные камни своих дорогих колец. – Это смертный, который знает о черной магии и, скорее всего, может вызывать потусторонние силы. Знаешь такого?
Андреа встал с колен и растерянно замотал своей кудрявой головой. В разорванной окровавленной рубашке и таких же штанах он и сам выглядел, как призрак с того света.
– Нет, сеньор! Я знаю только Никиту Колтина! Но я видел его первый раз в своей жизни! – честно признался музыкант, и тут же добавил в сердцах. – Парень туп, как трухлявое полено! Необразованный! Невоспитанный!
– Болван! Тупица! – шипел я себе под нос, скребя ногтями мокрую древесину весла. Мне было обидно до слез. – Это я предупредил обе ваши семьи, что вино отравлено! Это я разлил бутылку, чтобы никто не смог отравиться вином! И если бы твоя блондинка не хватанула эту проклятую розу, то сейчас ты бы пел свои серенады в мою честь. Придурок! Но нет, как же, Лиана лапнула этот цветок. Девчонка свалилась без сознания, блин! И обе ваши семьи тут же вытащили пушки и устроили пальбу! И теперь во всем виноват только Никита Колтин! Как же!
– Клянусь, если я увижу Колтина в следующий раз, – подытожил разгоряченный Андреа, хрустя стиснутыми зубами, на его загорелом, мрачном от горя, лице они казались белее снега, – то убью на месте!
– Но, но, но! – остановил его маг, разочарованно покачав рыжей головой, – вы, смертные, и так мрете, словно мухи. Стоить только подождать пару десятилетий.
– Я не намерен ждать! – отрезал итальянец, убрав с широкого лба мокрую черную челку, – ведите меня на корабль к своим самым продвинутым джиннам!
– Ты слишком быстр, смертный, – осуждающе произнес старик Сальватор своим глубоким размеренным басом, – не так-то просто попасть в Люксард. Только самые талантливые и одаренные отроки смогут оказаться на нашем корабле. Покажи же, что ты умеешь? Порази, удиви нас чем-нибудь!
Андреа недовольно выдохнул и, судя по громкому раздраженному топоту, резко сделал шаг назад.
– Талантливый? Одаренный? – в сердцах повторил он два слова, которые сопровождали парня в этом мире, словно собственная тень. – О, лучше бы я был обычным бездарным и тупым, но просто счастливым! Скрипку мне!
И тут же, словно подчиняясь его молодому надрывистому голосу, белобородый старик достал из складок своего золотого плаща маленькую изящную скрипку ослепительно белого цвета – это была очередная тонкая работа эльфов. Похоже, они делают в Люксарде все, связанное с магией и искусством.
– Ну что же, начнем концерт, – громко сказал Андреа с горьким сарказмом, – минуточку внимания!
– Неет! Блин! Нет! – Едва не закричал я вслух, видя с каким равнодушным ничего не подозревающим видом неземная делегация смотрит на парня. – Только не это! Только не опять!
Перед моими глазами вихрем пронеслись все сцены, произошедшие в ресторане по вине живой музыки этого скрипача – от поцелуя с Кирой до перестрелки. Я еле успел закрыть свои уши руками, когда маэстро привычным жестом положил скрипку на плечо и взял первые высокие ноты. Мне повезло – я услышал лишь несколько из них, а вот тем, кто стоял на трапе, досталось по полной.
Я видел, как от восторга расширились их глаза, как по изумленным лицам промелькнули улыбки. Печальные и задумчивые, они тут же превратились в выражения боли и смертной душевной тоски. С каждой новой нотой, с очередным взмахом неумолимого смычка скрипача, боль превращалась в невыносимую агонию. Каждому из них было, что вспомнить, о чем болело сердце и ныла душа. Та самая сокровенная мечта, самое искренне тайное чувство, те слезы, что глотаются при встрече или прячутся под подушку ночью. Самый старший, Мастер Сальватор, вспомнил о молодости, ее надеждах и ошибках, любви и страсти, которые, увы, уже не вернуть никогда, даже при помощи самого сильного волшебства.
Амадеус, главный маг в Люксарде, всего пару минут назад, хладнокровный и непоколебимый, тоже был когда-то юным пылким мальчишкой с горячим сердцем, переполненным мечтами и надеждами. Но неумолимые годы взяли своё, сухие свитки и толстенные талмуды мудрейших книг высушили его сердце и охладили душу. А сейчас воспоминания, словно давно иссякший источник, вновь ожили и забили ключом, оставив на впалых щеках мага предательские слезы. То же самое случилось и с невозмутимой Кассандрой, у которой сначала запотели ее модные роговые очки, а затем из-под оправы градом посыпались несдерживаемые соленые слезы.
Андреа закрыл глаза, отгородившись от реального мира крепкой стеной своей божественной музыки, безумно прекрасной и мучительно-печальной. Тонкий смычок все быстрее и быстрее «резал» струны, длинные пальцы музыканта крепко зажимали все новые и новые душераздирающие аккорды.
Хуже всего пришлось Аресту, он, глотая слезы и гордость, резко развернулся к Принцессе Габлиэль и, не выпуская из сильных рук Лиану, плюхнулся перед Дочерью Короля на одно колено.
Между тем ноты вылетали из-под смычка, словно пули. Запахло паленым, от струн пошел дым, пальцы музыканта липли к грифу, утопая в собственной крови, и грозясь быть стертыми до костей. Но Андреа и не думал останавливаться, между прочим, он ведь только что начал…
– Тоска-то какая! Мука смертная! – прокурлыкал хриплым голосом белый ворон, ударив с досады клювом в трап, – будто тролли душу грызут! Эй, ты еще кто?
Я, естественно, не услышал слов говорящей птицы, но увидел ее длинный клюв и яркие круглые фиолетовые бусины-глаза. Ворон, стоя на трапе, зачем-то опустил свою безмозглую голову вниз и… увидел меня во всей красе – в лодке, на веслах, с плотно зажатыми ушами.
– Брысь! – только и успел вымолвить я, затем машинально схватил одно из весел и что было силы долбанул им по трапу, стараясь максимально напугать любопытную птицу.
Мне это сполна удалось – белая пернатая бошка тут же исчезла, из клюва вырвалось что-то похожее на «Чтоб тебя тролль!»
Музыка стихла, освободив всех из своего сладкого плена смертельной тоски. Андреа опустил скрипку, Арест встал с колен, остальные украдкой утерли слезы, а мудрейший старик объявил надрывистым и дрожащим от пережитых эмоций голосом:
– Браво маэстро! Твоя музыка переживет всех бессмертных! Добро пожаловать на «Гермес»! Друг мой, ты заочно принят в славный дом Голдстонов – дружную семью искусных мастеров и талантливых гениев! За своими широкими плечами мы носим темные мантии, что блестят на солнце тончайшими золотыми нитями. Именно нашими трудолюбивыми руками построен Люксард, нами создано все, что ты увидишь. Даже вот этот корабль!
– Эм…Спасибо! – пролепетал растерянный Андреа, его загорелое лицо снова исказила боль, на этот раз физическая. Пальцы его левой руки были стерты до костей о дымящиеся струны, липкая палая кровь тяжелыми каплями усеивала трап. – Мама Мия! Щиплет!
– Дай мне свою руку, – тихо попросила Принцесса Габриэль, на ее темных густых ресницах все еще блестели предательские слезы, вызванные отчаянной скрипкой, – не бойся, сейчас тебе станет легче.
И, действительно, как только окровавленная кисть оказалась крепко обернутой в ярко-алую мантию Ареста, боль действительно стихла и прекратилась кровь.
– Вы чародеи? – удивленно спросил мальчишка, с изумлением уставившись на свою исцеленную руку – от глубоких порезов не осталось даже шрамов. – Это же магия, да?
– Это обычный хитон или плащ Файерстила, – объяснила Габриэль, поправляя мантию Ареста – на безупречной ткани не осталось даже и пятнышка, – каждый наш воин носит целительную накидку за плечами, ткань которой способна заживить любую рану.
– Между прочим, – влезла в разговор Кассандра, уставшая протирать свои запотевшие очки, – это наша разработка! Патент принадлежит Айронвилам!
– Бред сивого тролля! – вмешался Амадеус, – вы сделали только ткань! Плащи же шили наши эльфы!
– Довольно! – резко оборвала спорящих Принцесса, недовольно покачав своей светловолосой головой – Арест не сводил своих печальных глаз с ее роскошных кудрей золотисто-карамельного цвета. – Время вышло! Мы возвращаемся на корабль и поднимаем трап.
Все послушно кивнули, покорно пробормотав себе под нос «Да, Ваше Высочество». И лишь один белобородый Сальватор осмелился последний раз окинуть долгим внимательным взором тихий пригородный порт. Впрочем, ничего нового он так и не увидел, и потому быстро спросил у скрипача:
– Нет ли у тебя друзей на этой земле, юноша, чей бы талант мог сравниться с твоим? Или, хотя бы, бы оказался в половину равен твоему?
– Нет, – резко ответил Андреа, даже не оборачиваясь. Задумчивый взгляд его черных глаз отчего-то остановился на белоснежной скрипке – от ее изящного грифа все-еще поднимались редкие клубы дыма, тонкий смычок чудом оставил струны целыми.
– Я не отсюда, – покачал черной кудрявой головой загорелый скрипач, – мой дом в Сорренто в далекой солнечной Италии. Всегда был там, всегда там и останется. Здесь я оказался по злой воле судьбы, пытаясь от нее же убежать.
– Так ты не местный? – удивленно нахмурилась Кассандра, разглядывая парня сквозь свои роговые очки словно через микроскоп, снова спущенные на кончик носа. В ее твердом голосе звучала надежда. – Значит, ты не можешь быть…
–… мальчиком без лица, – шепотом продолжил за нее Амадеус, его изумрудные глаза значительно повеселели. – Ладно, в семье мастеров Годстонов из этого парня никто никогда не сможет сделать мятежника и убийцу. Добро пожаловать на корабль, Андреа! В Академию Меча и Чар!
– Сами туда идите, – огрызнулся скрипач, несколько секунд он пристально всматривался в лица своих неземных собеседников, переводя недоверчивый взгляд с одного на другого, – я не знаю и не хочу знать, кто вы! Я пришел к вам только ради Лианы! Мне не нужна никакая Академия! Я не верю в ваши сказки! Помогите мне! Спасите ей жизнь! И я сделаю для вас все, что угодно!
– Послушай, маэстро, ты слишком быстр и горяч, – глубоко вздохнул Амадеус, тяжело и устало, – в крови твоей возлюбленной яд Черного Скорпиона, который способен убить даже нас, бессмертных. Я не знаю, что ее держит в этом мире – твоя любовь или твоя музыка, но я и мои джинны сделаем все возможное и невозможное, чтобы разбудит Лиану и вернуть ее тебе! На это потребуется время. Много времени. И все будет зависеть только от тебя.
– Я готов ждать хоть всю мою жизнь! – воскликнул Андреа, – чтобы хоть на минуту снова увидеть ее голубые глаза, я готов пожертвовать всем, даже своей жизнью!
– Спасибо, пока не надо, – улыбнулся ему Главный Маг, довольный тем, что наконец-по получил возможность объяснить мальчишке то, что от него требуется. – Мы не берем смертных в ряды Файерстилов, наших храбрых воинов. Люди никогда не смогут сравняться силой и мужеством с бессмертными, их наличие в нашем Светлом Легионе только ослабит нашу армию. Но мы приглашаем одаренных смертных занять достойное место среди наших мастеров, алхимиков или… магов.
В конце предложения он сделал неловкую заминку. Амадеус сопротивлялся до последнего, лишь бы не брать учеников с Большой земли в свою чистокровную семью Драгонвудов и не обучать их магии. Честно, он считал смертных «еще хуже и никчемнее, чем враждебных лабораторных крыс Айронвиллов». Все тайны магии останутся у Драгонвудов, и даже приказ Светлого Короля не сможет заставить Амалеуса набрать себе учеников из смертных – он просто не найдет среди них ни одного пригодного для обучения. И потому Маг, довольный тем, что Андреа, как и все люди искусства, окажется в семье Голдстонов, сейчас приятно улыбнулся:
– Нет сомнений, ты займешь достойное место среди наших гениальнейших маэстро! Твоя судьба давать концерты при дворе самого Светлого Короля!
– Только, возможно, репертуар следует изменить на более.., – начала Кассандра, тяжело вздыхая, но тут же замялась, будто осознав всю неуместность своего замечания, – на более радостный… на менее тоскливый…
– Это невозможно! – тут же выпрямился Андреа, – пока Лиана не откроет глаза, я буду терзать ваши души скрипкой! Ни одного аккорда не будет в мажоре!
– Вот ты! Блин! – проворчал я себе под нос, бесшумно и потому очень медленно разворачивая лодку – нет, не к кораблю, а обратно, к берегу. – Я сваливаю отсюда! Пока этот Андрей не начал снова пиликать!
При всем уважении к своей счастливой монете, я боялся, что белый ворон с фиолетовыми глазами доложит на меня своему рыжему хозяину, и тот примет надлежащие меры. Надо уносить ноги с этого странного корабля и еще более мутной компании в мантиях. Сказано – сделано!
Я не слышал, как Андреа беспрекословно согласился учиться в таинственной Академии Меча и Магии, как поклялся выполнять все законы Светлых Магиров и пообещал навсегда променять землю смертных на запредельный мир магов, если только те смогут спасти жизнь его возлюбленной.
В ответ Принцесса Габриэль приветливо улыбнулась, а Мастер Сальватор одобряюще закивал своей мудрой седой головой.
– Погодка тут, однако, оставляет желать лучшего, – вздохнул он, почему-то обращаясь к Амадеусу, и с досадой взглянул на унылое серое небо. – Может быть, покажем смертным солнце?
– Да без проблем! – пожал плечами Маг и громко позвал своего личного слугу. – Фартил!
Белоснежный ворон с фиолетовыми глазами бесшумно сел на плечо хозяина и послушно выслушал просьбу, прокаркав что-то на каком-то непонятном языке.
Плеск воды становился громче и чаще – я налегал на весла все сильнее, оставляя позади тусклые синие огни факелов, что освещали трап. Вокруг знакомых силуэтов в пестрых мантиях кружили тени – джинны и духи, патрулирующие пространство возле корабля, слетелись на музыку Андреа и теперь их, растревоженных и потрясенных, Амадеус никак не мог успокоить.
Это их проблемы! А мне осталось буквально пару десятков ударов весел, и я – на берегу. Завтра мне придется идти в школу, ведь именно там, если звезды удачно лягут, я снова увижу Киру. И, может быть, мы даже будем в одном классе, сядем за одну парту…
Но моим наивным мечтам не суждено было сбыться. И лукавые звезды легли совсем иначе, повинуясь коварной судьбе. Я тут же опустил весла и даже встал в полный рост, отчего моя старая лодка опасно закачалась.
– Как это тут оказалось?! – недоумевал я, выжимая ручьи из синей кепки с красным козырьком, которую только что достал веслом из воды – знакомый и неотъемлемый элемент формы пицце-доставщика.
Не зная, что сделать с мокрым головным убором, я осторожно положил его на дно лодки, мечтая в скором времени вернуть кепку законной владелице. Затем я последний раз взглянул на привычные очертания берега, родной город и знакомый до боли порт. До встречи!
