Кира Тигрис
Академия Меча и Чар 1
Кассовый автомат радостно пикнул, небрежно выплюнув мою синюю карту, словно обглоданную косточку, а вслед за ней и длинный пестрый чек. Я быстро схватила и то, и другое, машинально взглянув на сумму – да мне бы столько на полгода хватило! Или я совсем рехнулась, или эта ведьма обладала сильнейшим гипнозом и черной магией!
– Спасибо за покупку, мой щедрый! – промурлыкала довольная продавщица, поправляя свою идиотскую ярко-лиловую шевелюру – чтоб она облысела и зубы вывалилась, – носите на здоровье! И приходите еще! Эй-ой! Куда это?
– Подарок от вашего магазина! – в сердцах буркнула я, хватая с витрины пару отличных мужских носков. Конечно же, по сравнению с уплаченной суммой их стоимость была такой мизерной, что я вправе могла забрать с собой хоть всю витрину, – очень щедро! Спасибо!
С этими словами под веселый звон колокольчика я выскочила на улицу, словно канарейка выпорхнула из душной тесной клетки.
Глава 24. Око за око
Мастер
Они сидели в роскошном кабинете с мебелью из редчайших пород дерева и красными кожаными креслами. Было ранее утро, а потому в богато и тесно обставленной комнате царил полумрак, более того – широкие бархатные жалюзи так и не были полностью раскрыты, всячески преграждая путь тусклому солнечному свету.
Хозяином офиса предсказуемо оказался маленький пузатый старикашка в дорогом костюме. Всю жизнь Степан Семеныч провел в налаживании своего бизнеса, борьбе с конкурентами и накоплении денежных средств. И вот наконец-то после исполнения всех коварных планов и хитрых схем наступил его звездный час – он сказочно разбогател и с каждой секундой становится еще богаче!
А все потому, что он знает цену каждому грошу и давно забыл, что такое сострадание и благотворительность, считая их ненужным расточительством! Он называл благоразумной экономией то, что в мире считается крайней степенью скупердяйства и жадничества! Таким жизненным установкам радовался лишь его частный бухгалтер, легко сводивший дебет с кредитом. Остальные, а именно – уволенные работники, обманутые партнеры, преданные друзья и забытые родные предсказывали старику страшную смерть в полном одиночестве, предостерегали, что за деньги он не купит ни любви, ни дружбы, ни счастья. Да, и пусть многие прежние товарищи отвернулась от него – самое главное – этого не делали его ключевые инвесторы!
Однако, несмотря на все самые печальные предсказания, на старости лет Степана Семеныча ожидал весьма неожиданный, но приятный сюрприз.
Сегодня в его роскошный, пропахший дорогими сигарами и хитрым жульничеством, кабинет явился великий маг и настоящий кудесник! Вот он – высокий молодой парень, одетый во все дорогое и черное – только что сотворил настоящее волшебство. А как еще назвать ту астрономическую сумму, которую он только что добровольно инвестировал в бизнес Степана Семеныча? На блестящей безупречной поверхности дубового стола лежало доказательство – чек, подписанный незнакомцем! Он, очевидно, глупенький сынок своего очень богатого папочки, который решил начать «самостоятельную карьеру» по инвестированию отцовских средств. Интересно, как сильно он поссорился с отцом? Надолго ли?
«Ну уж нет! Свой чек теперь ты не сможешь отозвать даже в суде! – снова и снова твердил про себя Степан Семеныч. Его водянистые, некогда голубые глаза не сходили с небольшого, синеватого от водяных знаков, листка бумаги, а именно – четкой размашистой подписи на соответствующем поле бланка. Рядом с ней была написана длинная сумма, вся прелесть которой заключалась именно в том, что она была равна, если такое только возможно, состоянию Степана Семеныча. Идеально! Он ущипнул себя за палец, чтобы удостовериться в реальности своего «чудесного сна» и снова пристально уставился на незнакомца, надеясь снова попытаться его разглядеть. Но увы – все было напрасно! Очень тусклый свет настольной лампы, слишком глубокий капюшон кожаного плаща и чрезвычайно неудобная, закрытая поза парня в кожаном кресле. Степан Семеныч не видел его глаз, но точно знал, что они пристально следят за каждым его движением – при этом ни разу не моргнув. Нет, все-таки его лицо хорошо бы запомнить!
– Мне кажется, в кабинете слишком темно, – вежливо начал хитрый старик, вспомнив один из своих старых, но весьма полезных трюков, – не правда ли, господин…э-э-э? Как я могу к вам обращаться?
– О, Степан Семеныч, за мной не надо посылать – я сам прихожу! – ответил приятный тихий баритон незнакомца, в тени капюшона не было заметно, но он улыбался, довольный собой и происходящим, – к тому же я из тех инвесторов, кто действует анонимно. Ну вы понимаете… Такая сумма может вызвать много вопросов… К тому же, мой дядя не должен ничего знать. Вы меня хорошо понимаете, верно? Иначе, он вернет все до последнего гроша.
– О, нет-нет! Точнее! Да-да! Конечно! Все строго конфиденциально! – тут же заверил владелец пиццерии и снова посмотрел на подписанный чек – это его отлично успокаивало, он добавил себе под длинный тонкий нос, – так значит не отец, а дядя. Тем лучше.
Степан Семеныч совершенно не знал, как дальше продолжить разговор – да и вообще, что можно сказать незнакомому типу без имени и лица, когда он только что добровольно подарил тебе второе состояние?
Привычным жестом он поднял тяжелую трубку старого красивого раритетного телефона и набрал на диске цифру пять:
– Алло! Вероника? Милочка, будь добра нам два кофе… – он приветливо кивнул гостю, спросив шепотом, – вам с молоком? Сахар?
– Горький черный, – быстро ответил тот.
– Горький черный! И мне, как обычно, побольше молока! – старик отдал распоряжение в трубку, довольный собой, он буквально подпрыгивал от удовольствия на скрипучем кожаном кресле. От его причудливой шевелюры вьющихся серебряных волос по стенам запрыгали мохнатые тени. Но, увы, это идеальное утро постепенно заканчивалось, превращаясь в долгий и самый ужасный день в его жизни. Все началось, как обычно с мелочи.
– И да, милочка, принесите нам к кофе… – но его резко оборвал встревоженный женский голос из трубки, – кто звонил? По поводу?
Неизвестный гость со скучающим видом достал из складок своего кожаного плаща широкий планшет и полностью погрузился в дорогой гаджет. Очевидно, кофе сегодня будет не скоро…
– Что это значит? На корпоративной карточке нет больше средств? – строго спросил Степан Семенович, а затем, видя, как насторожился его гость, закинул назад свою кудрявую голову и рассмеялся, громко и искренне – чего с ним не случалось вот уже добрую пару лет, – кто все истратил? … Кира? Эта дрянная девчонка? Ха… Ну что ж! Ей повезло – сегодня у меня отличное настроение! Так что просто… просто уволь ее!
Утренний гость резко выпрямился, словно его кто-то ущипнул.
– … уволь с концами! Но только после того, как она полностью возместит всю сумму на карточке! Ясно?
– Но она не сможет! Девчонка еще несовершеннолетняя и… мы даже не знаем, есть ли у нее родители!
– Прекрасно! Значит ей можно и не платить за сверхурочные! – усмехнулся Степан Семеныч, совершенно не замечая, как его непрошенный гость вытащил из своего черного плаща ручку и что-то быстро черканул на только что выписанном банковском чеке – это была буквально доля секунды, – а теперь, я жду свой кофе!
Старик бросил трубку и, по новой только что выработавшейся привычке, бросил быстрый взгляд на чек. Пожалуй, после обналичивания, он повесит его в своем кабинете. В рамочке. На самое видное место.
– Прошу прощения, небольшие трудности с работниками, – виновато улыбнулся он своими вставными зубами, – но все отлично! Ее уже уволили!
– Сумма… – тихо прошептал гость, точнее – процедил сквозь крепко стиснутые зубы.
Морщинистое лицо старика вмиг стало серьезным.
– Что, простите?
– Сумма, – все так же тихо и сквозь зубы процедил гость, – сколько она потратила?
– А… что? Все на карточке…
– Сумма! – вскочил гость, там, где должны были быть его глаза горели два ярко-красных огонька. – Я спросил сумму, старый хрыч!
Степан Семеныч резко выпрямился, подпрыгнув на мягком кожаном кресле, как на горячих углях. Да что в самом деле случилось с его инвестором?
– Что такое? Что это с вами?! – затараторил старик, да так взволнованно и быстро, что едва не выплюнул на стол собственную вставную челюсть, – успокойтесь! Девчонка потратила никчемную сумму! Она никак не отразится на моем… нашем деле! – тут он понял, что орет на весь кабинет, и благоразумно понизил голос, смягчив его широкой улыбкой, – особенно после того, как вы мне отдали…. Точнее – вложили в мой бизнес такую сумму!
Но следующий вопрос незнакомца просто ввел старика в ступор – он не знал ответа! А все потому, что такие, как Степан Семеныч, их никогда себе не задают:
– Так почему же ты, – неизвестный продолжал цедить слова сквозь плотно сжатые зубы, словно в роскошном, богато обставленном кабинете вместо дорогого одеколона запахло чем-то тухлым и противным. Он делал акцент на каждом слове, – почему же ты уволил девчонку, у которой, возможно, нет родителей, из-за такой жалкой суммы? А? Почему?!
Старик замер в недоумении, хлопая тонкими бледными губами, как рыба на воздухе. У него просто не было ответа!
– Так это же очевидно! – наконец, пробормотал Семеныч, его выпученные от удивления бледно-голубые глаза буквально лезли из орбит, – я не собираюсь раздавать свои деньги всяким… всяким попрошайкам!
В ответ инвестор медленно встал с кресла, бесшумно выпрямив полы своего черного плаща, и горько, сначала тихо, а затем громко рассмеялся прямо в лицо парализованного от шока старика. О, нет! Добром такой леденящий смех, от которого по спине бегут мурашки, и волосы встают дыбом, никогда не кончится!
– Что… что вы… собираетесь… делать? – промямлил он, ноющие от артрита колени ходили ходуном и стучали друг об друга.
– Да ничего я не собираюсь! Хотя такие, как ты, не должны жить… даже среди смертных! – гость в черном отвернулся, хотя глубокий капюшон и без того отлично скрывал его перекошенное гневом лицо, его рот был приоткрыт в презрительной усмешке. Верхние клыки, острые, как бритва, и белоснежные, как мрамор, успели стать длиннее почти на целый сантиметр. Но напрасно, сегодня они совсем не пригодятся своему хозяину. Вампир, словно благородный невидимый мститель, питался только кровью преступников – воров, убийц, насильников. Переезжая из города в город, из страны в страну, он выходил на ночные улицы после полуночи – время злодейства и беззакония, и потому никогда не испытывал голода. Для него не существовало оправданий, его нельзя было ни разжалобить, ни подкупить. За все ошибки единственным наказанием служила смерть, быстрая, легкая и неотвратимая. Таким образом и в этом тихом городке почти не осталось преступников, последние, Джокер и Пит, что грабили дом Златоновских вместе с Ником, были ликвидированы этой ночью. Вампир был слегка голоден, однако, он смотрел на старика, как на старое загнившее яблоко. – сейчас… меня тошнит при мысли о твоей крови! Сплошной холестерин и сахар!
Не понимая, о чем речь, но предчувствуя что-то очень зловещее, старик быстро потянулся за банковским чеком. Но его опередил ловкий молодой незнакомец, который молниеносно схватил ценную бумагу с гладкой поверхности стола, небрежно зажав ее между большим и указательным пальцами своей правой руки в черной перчатке.
– Отдайте мне его! Он мой! Мой! – жалобно заскулил старик, его и без того водянистые глаза наполнились слезами, словно у большого ребенка отняли последнюю самую вкусную конфету, – вы же мне его только что выписали! Отдай!
– Ошибаетесь! Это вы мне его только что выписали! – резко ответил утренний гость, аккуратно разворачивая заветную бумажку подписанной стороной к старику. И, действительно, каким-то неведомым образом, там поменялось все, кроме суммы. Теперь старик щедро отписывал все свое состояние незнакомцу в черном. Инвестор быстро сложил бумагу и небрежно сунул ее в карман, разворачиваясь к выходу:
– Спасибо!
– Но это же чистой воды мошенничество! Вам никто не поверит! Стойте! Отдайте! – старик кинулся за ним, но споткнулся о складки своего дорогого ковра и рухнул на пол с глухим стуком и тут же потерял сознание, – а-а-ай!
Утренний гость даже не обернулся, небрежно захлопнув за собой дверь.
– Очнись и почувствуй, какого это быть безденежным смертным!
***
Не прошло и десяти минут, как он очнулся, лежа на мягком теплом шерстяном ковре на полу своего кабинета. Окно было по-прежнему плотно закрыто жалюзями, в воздухе царил непревзойденный аромат отличного свежезаваренного кофе. Раритетные позолоченные часы с маятником показывали без двадцати минут полдень. Степан Семеныч нахмурился – из всех в этом городе он мог доверять только им. Странно! Что же с ним произошло?
И, вдруг, словно снежная лавина, вернулась его старческая память, обрушив на его седую голову одно за другим последние события. Раннее утро, моросящий дождь, незнакомец в черном плаще с глубоким капюшоном. Короткое приветствие, грамотный разговор о бизнесе, желание стать анонимным инвестором, подписанный чек на целое второе состояние… Все идеально… вдруг… звонок от его личного секретаря, проблемы с одним из доставщиков пиццы… Девчонка потратила все деньги – оштрафовать ее и уволить с позором!
Тут старик обхватил свою седую голову руками, будто она раскололась надвое. Пульс грохотал в висках, словно прямо за его спиной стреляли пушки. Нет! Не может быть! Но перед бледно-голубыми близорукими глазами проплыло четкое изображение банковского чека и вмиг исчезло, так же, как и все его состояние…
Он бросился к огромному красному телефону на своем дубовом столе. Да так резко, что опрокинул чашку крепкого черного кофе, к счастью, уже успевшего остыть. Вторая чашка из тончайшего китайского фарфора чудом осталась стоять на маленьком металлическом подносе. Там был тоже кофе и явно с молоком.
– Алло! Вероника! – закричал он в трубку, не зная, с чего начать, – где он? Где этот странный малый в своем идиотском черном плаще? Ты записала его имя?
– Степан Семеныч, зачем вы так кричите? Какой такой малый в черном плаще? – удивленно отвечал ему приятный женский голос, однако, с каждой раздраженной претензией начальника, он становился все удивленнее и неприятней. – У вас сегодня никого не было!
– Как это не было?! Милочка, ты что, ослепла? – негодовал старик, а затем стал рассуждать вслух, – может, и правда никого не было? Тогда зачем ты притащила сюда две чашки кофе? Знаешь же ведь, что мне крепкий нельзя! Тем более, что оба холодных! Тебе строгий выговор и штраф! Иди сюда и допивай свой кофе сама! А точнее – слизывай его с моего письменного стола!
– Во-первых, не кричи на меня, Степан Семеныч, – строго ответила Вероника, далее она сделала глубокий вдох и продолжила в своем обычном приветливом тоне, – во-вторых, давайте сразу на Вы! Я больше на вас не работаю, старый скупердяй! Вы – банкрот! Все ваше состояние перечислено на неизвестный счет… вами же! Старый маразматик! А сейчас я собираю вещи и ухожу! Удачи с кофе!
– Куда?! Как? Нет! – закричал в трубку старик, но вместо приветливого голоса Вероники из трубки доносились короткие гудки. Каждый волосок его серебряной шевелюры встал дыбом, – банкрот? Я? Нет! Это просто какой-то кошмарный сон!
От стресса и волнения, Семен Степаныч совершенно не заметил, как опрокинул вторую чашку кофе прямо на телефон, тяжелая трубка которого так и осталась лежать на столе, издавала отрывистые гудки.
Тяжело дыша, старик бросился к металлическому сверхпрочному сейфу. Дрожащими руками он стал набирать комбинацию цифр, известных лишь ему одному. И хотя он помнил огромное число наизусть, у него получилось открыть тяжелую толстенную дверцу лишь с третьей последней попытки.
– Ну где-же ты? Еще чуть-чуть! Наконец-то! – хрипел старик, разгребая кривыми узловатыми пальцами пачки аккуратно-сложенных разноцветных купюр, пока между ними не появилась блестящая рукоять маленького черного пистолета, – вот мы и встретились, старый друг…
Глава 25. Бойфренд
Кира
Раньше я была уверена, что потеря работы – это самое худшее, что может со мной случиться в этом городе! Сейчас же поняла, что наличие рядом «влюбленного идиота» куда сильнее осложняет ситуацию! Но ничего не поделаешь – мы ответственны за тех, кого приручили! Придется отвести его в школу!
Туда мы шли молча, потому что быстро. Я летела впереди, Ник семенил за мной, еле успевая догонять. Как же ему шла новая одежда! Я нарочно старалась не оборачиваться назад – чтобы Ник случайно не увидел моей улыбки, зная, что мальчишка ни на шаг не отстает.
Он преобразился и стал совершенно другим парнем! И я ни капельки не жалела о деньгах! Конечно же, я успею положить на карточку нужную сумму в срок, и мой старый скупердяй Степан Семеныч ничего не узнает! Скорее бы позвонил мой заказчик, пожелавший остаться неизвестным! Я просто уверена, что он возместит всю необходимую сумму сразу же, как получит фото Ника.
– Кир, погоди! Дай шнурки завяжу! – скулил мальчишка своим самым жалобным голосом, словно требуя «Заметь меня, пожалуйста! Эй, я здесь!»
– Ник, мы опаздываем! – бросила я через плечо, немного сбавляя темп, а про себя думая «Давай же! В школе будет много симпатичных девчонок! И в таком прикиде у тебя будет отличный шанс!»
– И куда это мы так несемся? – наконец, сдался Ник, копна его нечесаных выжженных солнцем волос, насквозь пропиталась дождем, отчего они стали виться, из-за чего «лохматость» понизилась в два раза, а уши казались более оттопыренными, – соскучилась по парте? Нравиться жертвовать скуке полдня своей жизни? Ты вроде не похожа на заучку! Эй, зубрила, стой!
С этими словами он просто-напросто схватил меня за плечи и осторожно, хотя и довольно быстро, развернул к себе лицом. И я наконец-то смогла рассмотреть его смешную нелепую физиономию – чумазая, загорелая, самодовольная. Он улыбался от уха до уха своими обветренными, растрескавшимися от морской соли, губами. Кажется, парень ни один раз разбивал их в дребезги – или кто-то выполнял эту работу за него!
Его хоть и белоснежные зубы не были идеальными – передние резцы слишком большие, как у кролика. Левый кривой, а правый отколот, кроме того – между ними сияла огромная щель, очень удобная для свиста или грызения семечек.
На его обеих щеках пестрели неглубокие шрамы, а курносый нос был немного свернут в сторону – тоже последствие неравных боев за школой. Но, увы, мне сейчас было совершенно не интересно, ни с кем он дрался, ни за кого! Самое главное – не смотреть в его… о, нет, я все-таки взглянула в эти карие, цвета горячего шоколада, глаза. Я, пожалуй, никогда не смогу рассказать, что было в этом взгляде – мировая тоска, обреченное одиночество, нескончаемая боль, вечная надежда и светлая вера в чудо… Только все чудеса случаются лишь в сказках, наш мир слишком реален для них. Прости, Ник!
Ты бы мог поцеловать меня, но, к счастью, не догадался! Напуганный моим серьезным взглядом мальчишка растерянно заморгал своими густыми, выжженными солнцем, ресницами:
– Кир, я верну тебе все до копейки! Клянусь всем, что имею! – упрямо твердил он, при этом совершенно ничего не имея. Его горячее дыхание буквально обжигало мое мокрое от дождя лицо. Пахло морем, парень был насквозь пропитан его солью. Между тем его густые растрепанные брови – одна была слегка выше другой, искривились в болезненном изломе, а шоколадно-карие глаза заблестели вовсе не от дождя:
– Я… найду клад! Я обещаю! – говорил он так, будто его уже нашел. Его сильные руки все сильнее сжимали мои плечи, постепенно все ближе прижимая меня к себе своей медвежьей хваткой, – послушай! Я не очень крут, знаю… Я живу с отцом у моря и, моя жизнь похожа на огромное затяжное несчастье… Все беды… то одно, то другое… сваливаются именно на наши головы, но я крепкий! Да-да я справлялся со всем, пока был рядом отец… А, сейчас… когда у меня появилась ты…
В общем, он бы продолжал бесконечно нашептывать мне все те вещи, которые обычно говорят влюбленные мальчики своим наивным девочкам. Но вместо бабочек в моем животе, у меня в голове кружились осы, жаля одна больнее другой. Что мне теперь буду делать? Откуда взять такую сумму? Почему же не звонит этот утренний незнакомец? Неужели все это было подстроено?!
–… кажется, я влюбился, Кир! – наконец выпалил мой Ромео, честно глядя мне прямо в глаза и наклоняясь все ближе и ближе.
О, нет! Кажется, он все-таки сообразил меня поцеловать! Стой! Ты делаешь жуткую ошибку, болван! Я беспомощно затрепыхалась в плотном кольце его сильных рук, словно птица в силке. Похоже, пацан настроен очень серьезно… Вот его горячее дыхание на моих губах! Я закрыла глаза и… в этот самый момент в моей сумке запиликал дешевый сотовый телефон.
Ник крепко выругался и нехотя выпустил меня из рук. Я узнала классическую мелодию – это с работы. Проклятье! Только бы не сам Степан Семеныч!
– Алло? – ответила я трубку дрожащим голосом. Ник резко присел на корточки, делая вид, что завязывает шнурки.
Пользуясь моментом, я отвернулась и быстро бросилась в сторону, насчитав порядка двадцати широких шагов. Между тем, из трубки донесся приятный женский голос, но официальный и твердый:
– Кира? Вы не прошли испытательный срок и будете уволены без какой-либо оплаты! Более того, вы грубо нарушили правила компании! Вы обязаны полностью возместить потраченную сумму на корпоративной карточке и оплатить штраф в размере…
– Но… Вероника Павловна, – начала я как можно жалобнее, но затем быстро превратилась в саму уверенность и соврала, – я верну всю сумму сегодня вечером! Только не увольнение!
– Вы уволены и точка! – отрезала секретарь, – деньги и штраф вы и так заплатите!
После этого она бросила трубку. Блин! Все пропало!
Я была готова сесть пятой точкой на асфальт в ближайшую лужу и разрыдаться. Мне больше некуда идти в этом городе…
– Значит, пойдем в школу, да? – напомнил о себе Ник, я резко обернулась – мой Ромео стоял прямо за моей спиной и широко улыбался, – я завязал шнурки. Эм… правда на три узла каждый!
Над последней фразой я рассмеялась так, что на моих глазах выступили слезы. Ох, Ник, если бы и в моей жизни было все так просто!
– Так… кто тебе сейчас звонил? – осторожно спросил мальчишка, внимательно рассматривая мое лицо, словно лист бумаги, на котором должны были быть все ответы. Так вот, судя по его нелегкому глубокому вздоху, этот лист был пуст.
– С работы, – быстро ответила я, тщательно скрывая свои эмоции.
Ник облегченно вздохнул – он, видимо, боялся, что это был мой бойфренд.
Каким-то внутренним чувством мальчишка все-таки понял, что мне сейчас лучше не напоминать о злополучной работе, и принялся развлекать меня своими шутками, настолько глупыми, что волей-неволей я все больше на него отвлекалась…
