Екатерина Шерив
У любви есть время
– Я хотела подарить Максиму гораздо больше, чем хотел подарить мне он. Знаешь, у меня сильное сердце. Я могу любить страстно, полностью отдавая себя. И мне нужен такой же человек, а не тот, который способен подарить мне лишь часть себя. Не меня напугали трудности, а нашу с ним любовь. И она, увы, не выдержала.
– Аэлита, ты красиво говоришь, – перебил её он, пригладив ладонью шею, – но мне кажется, ты просто пудришь и мне и себе мозги.
– Это не так! – возмутила она. – Я…
– Ты пришла поговорить со мной начистоту, но по-прежнему сидишь передо мной и не можешь сознаться в очевидном даже себе, – Павел подошёл к ней и встал напротив кресла, в котором она сидела. – Уйти от Петрова мотивируя это тем, что у него есть душевнобольные жена и сын очень удобно…
– Дело не в этом, а в том, что…
– … в том, что он тебе соврал. Да, я помню. Это тоже неплохой предлог, – он упёрся руками в подлокотники её кресла и, впившись в неё взглядом, стал говорить, с каждым словом громче и громче. – Но ведь правда в том, что узнав о существовании его семьи до тебя наконец дошло то, чего ты на самом деле хочешь! Эта новость настолько шокировала тебя, что ты поняла, что нет у тебя к нему никакой любви! Разве я не прав, Аэлита? Скажи мне, если я не прав?
Его агрессия вывела её из состояния контроля. Она нервно взялась за голову и её глаза забегали туда-сюда.
– Да, ты прав… – с трудов выдавила из себя она.
Он продолжил говорить более спокойным голосом:
– Я знаю, что не появись я и если бы он открыл тебе правду в самом начале, ты не задумываясь отправилась бы за ним. Ждала бы того момента, когда он разведётся и терпела бы все тяготы такой жизни, потому что у тебя действительно сильное сердце. И его бы хватило надолго. Вот только он не смог бы поддержать в тебе этот огонь, и ты бы в конце концов погасла.
Аэлита положила голову на стол и заплакала, взявшись за голову. Человек, которого она всю жизнь и в грош не ставила сейчас как будто говорил за неё. Он знал её лучше, чем она сама. Ей было больно от собственной глупости. Её прежняя жизнь растоптана ей же самой. В какой именно момент она так ошиблась?
Она подняла голову со стола и увидела его сидящим рядом с ней на коленях. В его взгляде не было и намёка на радость от очередной победы над ней. Только яркие зелёные искорки, которые поблёскивали, когда он водил по ней взглядом.
– Ты сейчас описал мою жизнь с Максимом, которая привела бы меня в пропасть. Наверное… может быть… так оно и было, но сейчас это уже не важно. Важна реальная жизнь… жизнь, которую я связала с тобой, – она оглядела комнату, вернувшись во времени немного назад. – Ведь не Максим захотел жениться на мне на второй день знакомства. Не Максим отказался дать мне развод, когда я его об этом умоляла. И не он покоя мне не давал, досаждая своими шуточками, колкостями и приставаниями.
Произнося эти слова, Аэлита почувствовала, как злость вернулась к ней в той же мере, как и несколько лет назад.
– Аэлита, ты опять поднимаешь эту тему?.. – протянул он. – Ты говоришь, что простила меня за это, а сама никак не можешь об этом забыть. Чего ты от меня хочешь?
– Если бы я не простила тебя, это означало бы, что я не человек, а монстр какой-то. Ты сделал для меня больше, чем кто-либо в моей жизни. Но я хочу знать, почему ты так со мной поступал? Мне до сих пор больно, понимаешь? Больно от того, что человек, ставший впоследствии для меня самым близким, когда-то унижал меня, словно… бросая под пресс мои желания. Объясни мне всё, пожалуйста…
– Аэлита… – Павел отошёл от неё и засмотрелся в окно, а потом заговорил так, как будто он тоже вместе со своими словами вернулся ненадолго в прошлое. – Я ведь тогда с ума по тебе сходил. Я боролся за тебя всеми возможными способами… Я хотел завоевать тебя… хотел добиться взаимности от тебя.
– Но я ведь тогда была влюблена в другого… а ты совсем не щадил меня… Не щадил моих чувств.
– Аэлита, ты так говоришь, как будто я не человек, а животное, которое совершенно не думает о чувствах других, – он посмотрел на неё. – Когда я впервые увидел тебя, то сразу заинтересовался тобой. Ты мне очень сильно понравилась. Но я точно знаю, что тебе понравился и я. Даже не сомневайся, если бы я не почувствовал, что не безразличен тебе, то сразу отошёл бы в сторону. Но ты сама дала мне шанс, импульс к действию. Может быть, невольно, но дала мне его сама, – он вздохнул и в его взгляде появилось сожаление. – Я не бросал под пресс твои желания. Это ты из-за своей зацикленности доказать свою правоту ничего в упор не видела. В том числе и свои настоящие желания.
Она молчала, переваривая только что сказанное им. Аэлита никогда не думала об этом. Но сейчас его слова показались ей самим собой разумеющимся.
– Ты никогда не говорил мне об этом… – проговорила она, а потом стукнула руками по подлокотникам кресла. – Почему, чёрт возьми, ты молчал об этом?
Павел ответил ей, пожав плечами:
– Если ты хорошенько задумаешься, то вспомнишь, что я пытался достучаться до тебя, но это было бесполезно. Да и сейчас я не знаю, почему говорю тебе это. В любом случае это уже не имеет значения…
– Нет! Имеет! Имеет! – с возгласом первооткрывателя прокричала она, а потом встала с кресла и стала ходить по кабинету. – Теперь ты… – она подошла ближе к нему, – ты не можешь простить мне ошибки, которые я совершила, да? Поэтому ты не приходил ко мне, когда я болела до тех пор, пока тебя не заставила Марго? И поэтому проводил ночи в другой комнате?
Он смотрел на неё, не делая никаких движений, но в его взгляде она читала подтверждение своим словам.
– Господи, до какой же степени я запутала собственную жизнь… Ты сможешь меня простить? Что я могу для этого сделать? Прошу тебя, скажи мне… Скажи, что тебе мешает простить меня?
– Аэлита, для тебя всё слишком просто… – горько усмехнулся он.
– Но я должна знать, что тебя мучает? Скажи мне об этом… – она пыталась поймать его взгляд, но не могла, потому что он отводил от неё глаза. – Я ведь знаю, на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходила… чтобы я жила отдельно, – в своём сильном желании она практически дотянулась до его головы. – Ведь не хочешь, да?
– Конечно нет! – он отодвинул её от себя, схватив за локти. – Но как я могу жить с женщиной, для которой я в течении пяти лет был человеком без имени и, как оказалось, существовал в статусе «мистер Никто»? Ты это чётко дала мне понять в тот день, когда сообщила, что уходишь к нему, и что Эмма его дочь и…
– Прости, я вела себя просто чудовищно… – она сильно сморщила лицо. – Я не хочу, чтобы ты держал на меня зло. Попытайся меня понять… В тот день, когда я сказала, что ухожу от тебя, с тобой говорила Аэлита пятилетней давности. Это была обиженная, злая, жаждущая мести девчонка, у которой отобрали детскую мечту. Не верь ей, прошу тебя… А поверь той, которая стоит сейчас перед тобой. Я знаю, что была неправа. Пожалуйста, прости меня…
Несмотря на то, что он по-прежнему держал её на расстоянии, схватившись за её локти, она всё равно, протянув руки до максимума, зацепилась пальцами за верхние края его рубашки.
– Как я могу быть уверен, что ты не передумаешь и не сбежишь от меня? После твоей бесконечной лжи верить тебе сейчас опасно.
От его слов она тут же нахмурила лоб:
– А что безопасно? Позволить мне сейчас уйти? Развестись со мной?
– Не понимаю, Аэлита… – со вздохом произнёс он, – ради чего было так вымаливать у меня прощение, если после простого предостережения, которое прозвучало в моих предыдущих словах, ты снова приравниваешь к нулю наши с тобой с трудом сделанные выводы?
– Я пытаюсь изо всех сил быть с тобой искренней, а ты постоянно сомневаешься во мне. Думаешь, это приятно?
– Что тебя удивляет в моих сомнениях? Вспомни, сколько раз ты врала мне? Сколько притворялась? Думаешь, мне легко поверить тебе?
– Нет, ты должен мне верить, – смягчилась она. – Ещё в тот день я многое поняла, когда поговорила с Максимом и…
– Вот видишь, Эл! – взорвался он. – Ты никогда не сможешь выкинуть его из головы! Говори хоть миллион раз, что между вами всё кончено – выйдет наоборот! Отправляйся-ка лучше к нему прямо сейчас! Мне осточертело слышать его имя!
Павел стал выталкивать её из кабинета.
– Подожди, я ещё не всё сказала, – она попыталась ему помешать.
– Зато я услышал всё, что хотел!
Он вытолкнул её из кабинета и, захлопнув дверь, закрыл на ключ. Аэлита начала колотить по двери.
– Нет! Впусти меня. Паш, ну пожалуйста. Перестань строить из себя обиженного и выслушай меня. Я хочу договорить.
– Аэлита, ты сегодня просто полна сюрпризов. С каких это пор ты стала звать меня по имени?
– Прости… я хочу всё исправить. Не прогоняй меня, пожалуйста. Ну же, впусти меня.
Он молчал.
– Ты просто обязан впустить меня. Нам нужно разобраться в этом до конца. Я не позволю тебе всё оборвать, когда мы почти дошли до финиша. Я не уйду, пока ты не впустишь меня. Не забывай, что я серьёзно болела и мне ещё нельзя надолго вставать. Я могу упасть в обморок в любой момент. Если мне станет хуже, это будет на твоей совести.
– Ты решила выманить меня отсюда шантажом?
– Понимай, как хочешь, но я не уйду. И я начинаю чувствовать себя плохо. – Аэлита заговорила громче. – Я серьёзно!
Она тяжело задышала.
– Мне плохо. Я сейчас упаду…
Через пару секунд Аэлита услышала, как зашевелился ключ в замке, и прислонилась к двери всем телом. Когда Павел открыл дверь, она упала на него. Он поймал её, а потом подхватил на руки и понёс по коридору.
– Аэлита, ты сведёшь меня с ума своими фокусами…
– Это ты виноват. Я тебя предупреждала, – произнесла она, прижимаясь к нему сильнее.
Он принёс её в спальню и положил на кровать. Но как только убрал руки, она тут же схватилась за воротник его рубашки.
– Я же сказала, что ещё не договорила.
Аэлиту удивила собственная сила. Её пальцы вцепились в него намертво.
– Ты что притворялась? – спросил он, сморщив лоб.
– А у меня был выбор?
– Ты в своём уме? Я уже собирался звонить врачу!
Павел сделал движение, чтобы уйти, но она дёрнула его воротник с такой силой, что услышала, как треснула ткань.
– Стой! Ты никуда не уйдёшь! Если ты это сделаешь, я пойду за тобой. А если вздумаешь меня здесь запереть, я буду бегать по комнате до тех пор, пока по-настоящему не упаду в обморок.
Он смотрел на неё, как будто пытался понять не шутит ли она. Учитывая, что Аэлита говорила со всей серьёзностью, он наверняка нашёл ответ в её лице. Она почувствовала, как он немного расслабился, а потом вдруг его дыхание стало громким и частым.
– Отцепись от меня! – в приказном тоне сказал он.
Она на это лишь усмехнулась и, прежде чем убрать руку, сначала аккуратно поправила его воротник.
– Аэлита, ты вымотала меня дальше некуда. Я больше не могу выяснять с тобой отношения. У меня трещит голова от попыток понять смысл твоих решений, поступков, озарений…
Со вздохом он перекатился через неё и улёгся на своей половине кровати.
Аэлита приподнялась и посмотрела на него. Внезапно её сердце забилось чаще, и она ощутила в груди «подъём на лифте». Это был неожиданный и мощный прилив сил. Ей захотелось что-то сделать для него. Желание было просто невыносимым!
– Я всё поняла, – произнесла она. – Можешь больше ничего не говорить. Ты устал. Знаешь, что тебе нужно сделать? Сходить в душ и твою усталость сразу как рукой снимет. Я сейчас принесу тебе свежее полотенце. А потом я спущусь вниз, приготовлю ужин и принесу его сюда. Ты ведь не ел? Хотя, что я спрашиваю. И так всё понятно. А пока я буду на кухне, ты прими душ, хорошо?
– Аэлита?.. – произнёс он, поворачиваясь к ней.
– Нет, не спорь со мной. Я хочу тебе помочь. Что ещё я могу для тебя сделать, скажи мне?
Павел смотрел на неё таким взглядом, как будто впервые видел.
– Не знаю… Ты ведёшь себя как-то странно… Твоё поведение… это на тебя не похоже. Что случилось?
Он приподнялся и коснулся её лба:
– Температуры нет… Не понимаю…
– Я себя хорошо чувствую, – она взяла его руку со своего лба и сжала в руках. – Ты столько заботился обо мне. Я тоже хочу что-нибудь для тебя сделать.
Павел открыл рот, но Аэлита не дала возможности ему что-то сказать. Она встала, подошла к шкафу и вытащила оттуда аккуратно сложенное синее полотенце.
– Держи, – она отдала полотенце в его руки, – а я пойду на кухню.
– Аэлита, ты ведёшь себя через чур взбудоражено, – он поймал её руку во время передачи полотенца. – Ты ещё не набралась сил после болезни. Такая суета может навредить тебе.
В его голосе чувствовался серьёзный настрой. Она улыбнулась ему, немного качнув руку, которую он держал в своей.
– Не волнуйся обо мне. Всё хорошо. Правда.
Она вышла из спальни и почти бегом отправилась на кухню.
***
Ею овладело состояние полёта и ей казалось, что она была способна свернуть горы в те минуты.
Аэлита порылась в холодильнике и среди кучи разных продуктов нашла кастрюлю, в которой было какое-то пюре зелёного цвета. Понюхав это сомнительное блюдо, она почувствовала нетипичный для картошки запах и отложила кастрюлю в сторону. В холодильнике готовой еды больше не было.
Интересно, если она пожарит банальную яичницу с сосисками и сделает салат из огурцов и помидоров Павел не швырнёт в неё этим набором? Но она не могла кормить его этой зелёной смесью, потому что просто не понимала, что это. А вдруг Маргарита Васильевна забыла об этой кастрюле и картофельное пюре просто испортилось?
Она решилась на свой план. Достав из холодильника необходимые продукты, Аэлита принялась готовить. Конечно она могла приготовить что-то посложнее, но сейчас Павлу нужно было поскорее поесть, чтобы он лёг спать пораньше.
Аэлита должна была признаться, что собственные мысли и действия пугали её. Они были до того непривычными, что казались ей противоестественными. Но что-то внутри подсказывало ей, что она поступает правильно.
Приготовив нехитрый ужин, она уложила его на поднос и понесла наверх.
Войдя в спальню, она услышала, как льётся вода в ванной. Значит Павел всё ещё принимал душ.
Она пригнала к его стороне кровати тумбочку на колёсах, которую Марго использовала, чтобы кормить её, когда она болела.
Разглядывая поднос, ей понравилась картина. Несмотря на то, что она торопилась, яичница и сосиски в меру обжарились, овощи в салате были порезаны одинаковыми кусочками и это выглядело аппетитно. В ней самой даже проснулось желание поесть!
Павел вышёл из душа минут через пять. Он вытирал волосы полотенцем. Взглянув на поднос, выражение его лица оживилось.
– В ванной я чувствовал такие запахи, что моё воображение разрисовало атмосферу ресторана, а тут оказывается сосиски и яйца.
– Извини, – пожав плечами, произнесла Аэлита, – в холодильнике больше ничего не было. Мне пришлось готовить самой.
– Не извиняйся. Знаешь, я не помню, когда последний раз ел жареные яйца и сосиски. Я поем их с огромным удовольствием.
Широко улыбнувшись, он сел рядом с ней, продолжая сушить волосы полотенцем.
– Спасибо. Знаешь, тебе пора отчитать Марго за невнимательность. Она хранит протухшую еду в холодильнике. Зря я не выбросила это сразу…
– О чём ты?
– В холодильнике стоит кастрюля с испорченным пюре.
– Почему ты решила, что оно испорчено?
– Оно жутко зелёное и пахнет странно.
– Аэлита! – Павел звонко рассмеялся. – Оно не испортилось. Это картофельное пюре с зелёным горошком и мятой.
– Господи, зачем так извращать продукты? Мята в картошке! Бр-р-р-р…
– Ничего не поделаешь. Наша дорогая Марго такова и она всегда в своём репертуаре. И кстати это дико вкусно.
– Мне этого, видимо, не понять. Знаешь, что я считаю вкусным? Простую еду. Например, как эта! Я с твоего разрешения тоже поем. Эти запахи разыграли во мне аппетит.
Они начали пробовать еду.
– Аэлита, я уже начал забывать эти вкусы, – сказал Павел, прожёвывая еду. – Ты поступила гениально, решив приготовить ужин сама.
– Слава богу! Я так боялась, что тебе не понравится, – улыбнулась она, а потом поймала в его взгляде что-то такое, что ещё больше прибавило ей смелости, и она продолжила:
– Я подумала, у тебя же завтра выходной? Мы можем провести его вместе с Эммой. Как тебе?
– Мне нравится твоя идея.
– Отлично! Я ещё подумала, может нам переделать что-то в спальне? Например, переклеить обои. Что ты скажешь, если в ней будет поменьше бежевого и больше сиреневого цвета, например? А ещё я хотела посадить цветы возле дома. Ты понял, о каком месте я говорю? Маленький кусочек земли, который ничем не засажен и который Захар полностью игнорирует. Конечно я хочу сделать это следующим летом, ведь осень уже не за горами. А ещё я хотела спросить, когда у тебя отпуск? Я просто подумала, может нам втроём стоит куда-нибудь съездить? Эмме было бы полезно посмотреть новые места…
– Аэлита, остановись на секунду, – он пристально посмотрел на неё, приподняв руку. – Ты сама-то за собой успеваешь? Когда только эти мысли успели прийти тебе в голову?
– Пока я готовила ужин.
– С ума сойти…
– Извини, я сама не знаю, что со мной творится…
– Если уж ты сама этого не знаешь, то я просто в диком недоумении, – ответил он, доедая последний кусочек с тарелки.
– Ты поел? Я тоже закончила. Давай я отнесу это на кухню, а ты ложись и отдыхай.
– Давай я сам…
– Нет-нет. Не стоит. Ты выглядишь уставшим, а я гораздо бодрее тебя.
– Да… С этим не поспоришь.
Аэлите хватило пяти минут, чтобы сбегать на кухню и даже вымыть посуду.
Когда она вернулась, то увидела, что Павел лежал в постели укрытый одеялом, но его глаза наблюдали за ней.
– Хорошо, что ты уже лежишь. Выключай свет. Я ещё сбегаю в туалет.
– Аэлита, во-первых, свет я не выключу, пока ты тоже не ляжешь, а во-вторых, не обязательно сообщать мне о каждом своём шаге.
– Я поняла.
И Аэлита убежала в ванную.
Когда она вернулась и забралась в постель, то довольно заохала, испытывая наслаждение от укладывания в мягкую и тёплую кровать. Ей было уютно, спокойно и приятно. Она укрылась одеялом, вдыхая свежий аромат постельного белья.
– Давай спать, – сказал Павел и потянулся к выключателю.
– Не могу спать… – со вздохом произнесла она.
– Почему?
– Меня мучают вопросы, ответы на которые я не знаю.
– Какие вопросы?..
– Ты знаешь какие… Ведь знаешь?
Павел задержал на ней свой взгляд.
– Я знаю, что не знаю тебя. Я всегда считал тебя большой загадкой, и от этого ты казалась мне ещё интересней. Но у меня такое ощущение, что твоя загадочность становится сложнее прямо у меня на глазах. Я уже не знаю, чего от тебя ожидать.
– А ты не жди. Ты наблюдай.
Они улыбнулись друг другу, а потом Аэлита взяла его за руку и произнесла:
– Паш, я не хочу тебя терять. Не хочу начинать новую жизнь без тебя. Мне нужно знать… ты думаешь также по отношению ко мне или нет?..
– Аэлита… – он медленно провёл рукой по её щеке. – Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Этот дом всегда будет твоим. Конечно, если ты сама этого хочешь.
– Я очень хочу этого.
– Тогда оставайся. И давай просто будет жить и наблюдать, как ты только что сказала. Пока мне всё очень нравится.
– Мне тоже.
– Тогда давай спать?
– Давай.
Она положила голову ему на плечо и тут же задремала.
***
В течение следующих двух недель Аэлита наблюдала за ходом своей жизни с особенным интересом. Она вдруг почувствовала родство с домом, в котором жила последние годы. Ей захотелось заниматься им, улучшать его и держать в красоте и порядке. Она обошла его весь, исследовав каждый уголок и составила список «исправлений», которые по её мнению было необходимо сделать. В основном это была уборка, лёгкий ремонт и декор.
Она обсудили свои мысли с мужем. Павел долго слушал её не перебивая с внимательным и глубоким взглядом. Аэлите показалось, что он остановил её рассказ, потому что устал слушать как она тараторит, а потом сказал, чтобы она делала всё, что посчитает нужным. На следующий день Аэлита созвонилась с нужными специалистами и договорилась о работе.
Кроме того она стала бурно обсуждать с прислугой домашние дела: теперь без участия Аэлиты не решался вопрос даже о том, что готовить на завтрак, обед и ужин.
В саду Аэлита, следуя советам Захара, высадили зимостойкий сорт роз под названием «Фея».
В её руках всё горело, а новые идеи появлялись каждый день.
Когда Павел возвращался с работы, они много разговаривали. Её стало интересовать, как обстоят его дела. Она даже стала кое-что понимать в его профессии.
Поначалу их отношения были больше приятельскими, чем супружескими. Они болтали, смеялись, веселились. Аэлита замечала, что Павел наблюдает за ней. У нее создалось чувство, что он как будто проверяет её. Она не могла осуждать его за недоверие.
Круговорот этих дел настолько поглотил Аэлиту, что она не удивилась, когда однажды вечером Павел пригласил её поговорить в саду.
Стояли уже последние деньки августа, и на улице было прохладно. Договорившись с Маргаритой Васильевной о присмотре за Эммой, Аэлита набросила на плечи белую шаль, решив, что в хлопковом цветастом платье на бретельках она замёрзнет.
Аэлита подумала, что Павел хотел показать ей какое-то растение или поговорить о нём. Оказавшись в саду, она первым делом стала глазами искать это растение. Но взглянув на мужа, Аэлита догадалась – дело было в чём-то совершенно другом.
Одетый в тёмно-серую рубашку и джинсы он стоял и смотрел на неё, облокотившись о ствол дерева. Уже прилично стемнело, но свет фонаря горел ярко. Она видела искры таинственности в его глазах. Он встретил её в той части сада, где росли яблони. Они были высажены прямым рядом и их листва тихо шелестела от лёгкого ветерка, создавая приятные ненавязчивые звуки. Плюс к этому в фонтане журчала вода. Прочувствовав необычность момента, Аэлита тут же отключилась от домашних забот, с которыми в последние дни ушла с головой. Она смотрела в его глаза и с замиранием сердца стала ждать, что же он ей скажет.
– Аэлита, – он чуть усмехнулся, – я не хочу тянуть время, поэтому скажу тебе сразу. Сегодня у меня возникло желание провести вечер с тобой. Ты не против?
Она улыбнулась, ненадолго переведя глаза в сторону:
– Не против.
– Хочешь чай или кофе?
Он отошёл немного в сторону, и Аэлита увидела сквозь темноту маленький столик, скрывающийся в зелени яблони, на котором стояло две белые чашки и два термоса. Она прошла вперёд и заметила рядом со столом два табурета.
– Я не стал приносить шампанское или вино, – продолжил Павел. – Решил, что для нашей встречи подойдёт что-то уютное и домашнее. Мы ведь не первый день друг друга знаем, верно?
– Верно. Надо же! – она коснулась одного термоса. – Ты не стал приносить сюда чайник, а принёс то, что долго сохраняет тепло. Похоже, ты спланировал не короткий вечер?
– Ты права. Так тебе чай или кофе? Есть чай с имбирём и лимоном без сахара, а кофе сладкий, но с молоком.
– Я пожалуй начну с кофе.
– Я тоже. Кроме того сегодня немного прохладно.
– Да, – Аэлита поправила на своих плечах шерстяную шаль.
Павел стал разливать кофе по чашкам. Аромат наполнил воздух, а лёгкий парок над чашками придал ситуации еще больше таинственности. Павел вручил Аэлите чашку и они, улыбнувшись, стукнулись друг с другом чашками. Она сделала глоток. Кофе был великолепным на вкус.
– В последнее время ты такая энергичная, – сказал Павел. – Мне нравится наблюдать за тобой.
– Во мне правда проснулась энергия. Последний раз такой подъём я ощущала, когда начала учиться в институте. Меня захватила будущая профессия, и я загорелась желанием выучиться.
– Мне хочется верить, что причина твоего нынешнего подъёма кроется в чём-то досягаемом для тебя… что находится где-то рядом с тобой, – сказал Павел, отпивая кофе из чашки.
– Это так. Причина в тебе и Эмме. Мне хочется всё это делать ради вас, чтобы вы больше радовались. И я делаю это не из-за чувства вины. Я просто хочу это делать.
– Мне приятно это слышать. Но я бы хотел, чтобы ты не забывала и о себе.
– А я и не забываю. Я всерьёз задумалась о работе экскурсоводом для иностранных туристов. Как раз завтра хотела съездить по одному объявлению. Понимаешь, мне хочется больше быть в деятельности, что-то и для кого-то делать, приносить пользу, выполняя работу, которую я делать умею.
– Я понимаю. У меня такое же чувство на моей работе. Знаешь… – он забрал чашку из её рук и отправил её и свою на столик. – Я уже столько времени смотрю на тебя…
Вдруг он положил одну руку на её спину, а второй – захватил её плечо. Белая шаль соскользнула с неё.
А потом он коснулся её губ так, как касается лепестков роз заботливый флорист. Она моментально почувствовала слабость, и желание идти за ним, куда бы он не позвал.
– Сегодня вечером я тебя не отпущу, – услышала она его голос. – Знаешь, чего я хочу?.. Хочу танцевать с тобой всю ночь напролёт.
Аэлита даже не поняла, откуда в этот момент заиграла музыка. Это было какое-то классическое произведение. Ей показалось, что ничего прекраснее она в своей жизни ещё не слышала, а также не чувствовала и не видела. Какое же счастье способны подарить человеку собственные ощущения!
Она положила голова ему на плечо и запустила руки за его спину. Он немного покачивал её, следую ритму музыки. Ей казалось, что так хорошо и спокойно ей не было уже лет сто.
Пригладив несколько раз его шею, она нащупала рукой что-то твёрдое. Это оказался шов на рубашке.
Аэлита приподняла голову с его плеча и внимательно посмотрела на его рубашку.
– Боже мой… Неужели это та рубашку, которую я?.. – она широко раскрыла рот от удивления. – Это было за день до нашей свадьбы. Ты пришёл в нашу с мамой квартиру на обед…
Павел широко улыбнулся ей.
– Значит, узнала!
– Я просто не могу поверить… Ты сохранил её. Что тебя заставило это сделать?
Он остановил на ней свой взгляд и произнёс:
– Просто уже на тот момент я так сильно сходил по тебе с ума, что эта рубашка стала для меня как самый лучший подарок. Сама подумай! Ты её стирала, зашивала и гладила… Эта рубашка так много времени провела в твоих руках… Я не мог её выбросить.
Аэлита не знала, что ему на это сказать. После его слов в её голове одновременно родилось столько прекрасных мыслей. То, что она чувствовала, было слишком широко и слишком огромно, чтобы это выразить с помощью одних слов.
– Дорогой мой… – произнесла она и уткнулась в его плечо. – Ты – самый лучший подарок, который сделала мне жизнь.
– Я очень рад, что это у нас с тобой взаимно, – услышала она его тихие слова.
Больше говорить о чём-то не было смысла. Она ощущала тепло его тела, чувствовала биение его сердца, слушала его дыхание и её поглощало бесконечное чувство нежности в моменты, когда соприкасались их руки, сжимались пальцы…
Время вдруг стало течь новым для неё образом: она растворилась в нём, забыв, что существуют секунды, минуты и часы.
Каждый раз, когда она произносила его имя, чтобы сказать что-то, чего она сама не знала, он тут же отстранялся от неё, а потом, прикасаясь своими губами к её губам, не давал договорить.
Этот вечер был словно полёт в космос прямо на земле. И она не хотела приземляться.
***
С этого дня Аэлита стала вести счёт своей счастливой жизни. Ей казалось, что времени прекраснее она ещё не переживала.
Спустя неделю после их сказочного вечера в саду, когда Павел ещё был на работе, а Эмма – в детском саду, Аэлита решила испечь бисквитный пирог. На него её вдохновила случайно обнаруженная баночка клубничного варенья, сваренного прошлым летом Маргаритой Васильевной. Аэлита сходила в магазин и купила недостающие продукты.
После похода по магазинам она почувствовала усталость и решила сначала полчасика отдохнуть, а потом приступить к приготовлению пирога.
Оказавшись в спальне, Аэлита прилегла на кровать и от души потянулась. Тишина стала действовать на неё убаюкивающее, и она почувствовала, что её клонит в сон.
Неожиданно в состоянии этой дремоты у неё перед глазами появился образ мамы. Сначала она не обратила на это внимания: желание уснуть секунда за секундой уносило её в сон всё больше. Но в какой-то момент у неё в груди будто что-то кольнуло. Она приподнялась и задумалась.
Потом Аэлита выдвинула ящичек из тумбочки и достала оттуда белый слегка потрёпанный конверт.
В этом конверте она хранила чёрно-белую фотографию Изабелл. Ей нравилось это фото, потому что оно было сделано в Испании. Здесь её маме было всего семнадцать лет. Она стояла на фоне реки и, улыбаясь, махала рукой. Её густые чёрные волосы развивались в разные стороны от сильного ветра, а лицо было сильно сморщено видимо от яркого солнца.
Но не только испанские пейзажи привлекали Аэлиту в этом фото. Здесь лицо Изабелл излучало необычную уверенность. Такую уверенность излучают дети, которые не сомневаются в своём могуществе и в том, что у них непременно будет всё так, как они мечтают. На этой фотографии мама была запечатлена до того как жизненные трудности изменили её.
Аэлита приложила фото к груди. Ей захотелось помириться с мамой. Для неё больше не имело значения, кто из них был прав и виноват, ведь у неё всё было хорошо.
Вдруг она услышала шаги за дверью. Интуитивно почувствовав, что это был Павел, она ринулась к двери.
Он вошёл в комнату и улыбнулся ей:
– Привет, Эл.
Она порывисто обняла его и поцеловала.
Павел продолжал смотреть на неё с улыбкой, но спустя пару секунд, его лицо помрачнело. Наверное он заметил беспокойство на её лице.
– Что-то случилось?
Аэлита показала ему фотографию и произнесла:
– Мама.
Павел медленно перевёл взгляд с Аэлиты на фото и спросил:
– С ней всё хорошо?
– Надеюсь. Я не знаю…
Он положил свою ладонь на её голову и, поцеловав в висок, спросил:
– Когда вы последний раз говорили по телефону?
– Не помню… Может месяц или… больше.
Собственные слова привели Аэлиту в ужас. Правда обрушилась на неё внезапно как гром среди ясного неба. Она ничего не знала о собственной матери. Её взгляд снова остановился на фото, и она взяла его из рук мужа.
Аэлита отошла на небольшое расстояние, глаз не сводя с фотографии, а потом резко развернулась к Павлу и воскликнула:
– Мама здесь на моей второй Родине! В Испании! Город Монтихо. На фоне реки Тахо.
Павел усмехнулся, почесав затылок:
– Так ты по маме скучаешь или мечтаешь посетить места своих предков?
Она звонко засмеялась.
– Я сейчас позвоню маме и приглашу её к нам в гости. Ты не против?
– Не против, – он подошёл к ней и убрал её волосы за уши. – А потом мы могли бы слетать в Испанию и заглянуть в город Монти… Как ты только что сказала?
– Монтихо… – открыв рот, произнесла Аэлита, почти не двигая губами. – Ты что, серьёзно?
– Конечно серьёзно. Я возьму отпуск на работе.
– Боже мой! – вскрикнула Аэлита. – Паш… это так неожиданно. Мне не верится! Это же моя мечта!
– Мечты должны сбываться, на то они и мечты.
– Ты прав, – она улыбнулась. – А как же Эмма?
