Екатерина Шерив
У любви есть время
– Я думаю, что давно простила тебя. Ты столько всего для меня сделал…
На его лице тут же растянулась лёгкая, естественная, она бы даже сказала, сияющая улыбка, перед которой никто бы не устоял. Но она смогла только слегла приподнять уголки губ.
Вдруг он наклонился к ней совсем близко и едва не коснулся губами её лица. Аэлита замерла в ожидании. Но он вдруг снова отстранился от неё и заговорил обычным голосом:
– Знаешь, от чего я до сих пор не могу успокоиться? Целый месяц… Тебя не было рядом со мной целый месяц… Целый месяц ты жила с ним под одной крышей… Неужели он даже не приставал к тебе? Я надеюсь, вы спали в разных местах?
Аэлите пришлось применить усилие, чтобы стать восприимчивой умом к его словам. Она поймала себя на том, что ей уже не хотелось говорить об этом.
– Я… давай не будем об этом… – проговорила она, отвернувшись в сторону.
– Нет, будем. Смотри мне в глаза, Аэлита, – он взял её за подбородок и развернул к себе, – и ответь мне.
Она сморщила лоб, но, собравшись с силами, ответила:
– Приставал… то есть он пытался, но… я опять не смогла… Да разве мне было до того? Все мои мысли были только о том, как вернуть Эмму. А спала я на диване, а он на полу. Ты доволен?
Он опять заулыбался, а потом спросил:
– Тогда ответь мне, почему ты отказалась переехать к нему, когда я был в Сочи? Почему, Эл?.. Я хочу знать… – он заговорил низким грудным голосом.
– Когда ты был в Сочи?.. Да как бы я смогла?.. Я бы никогда не посмела… потому что ты уже… ты уже…
Аэлита зажмурилась от подступивших к ней слёз. Своим вопросом он вернул её в прошлое и задел что-то очень болезненное.
Павел придвинулся к ней ещё ближе и ухватился за её блузку поудобнее. А потом другой рукой взял её лицо и заставил смотреть в глаза.
– Что… я уже? Говори мне всё, Аэлита…
Волнение захлестнуло её горячей волной. Она почувствовала, как лицо стало огненным, а в руках появилась дрожь. Но она заставила себя собрать всю волю в кулак.
– Я встретила его на следующий день после того, как мы с тобой… как мы с тобой были вместе… после той вечеринки, на которую ты потащил меня силой…
– О какой вечеринке ты говоришь, я понял. И что дальше?
– Разве ты не понимаешь?
– Не понимаю, – не отступался он. – Я хочу, чтобы ты мне сказала.
– Неужели ты думаешь, что я смогла бы позволить ему до себя дотронуться после того что между нами было? После этого стать чьей-то ещё я не могла. Потому что в ту ночь я впустила тебя глубоко в своё сердце. Так глубоко как не позволяла никому и никогда. И я не могла позволить тоже самое сделать другому, потому что у меня одно сердце. И в нём есть место только для одного человека.
Аэлита не выдержала и заплакала, а её голова обессилено упала на бок. Павел молчал, но она слышала его прерывистое и волнительное дыхание. Ей захотелось свободы, а он по-прежнему удерживал её за блузку, вцепившись в неё мёртвой хваткой.
– Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти… Мне нечем дышать.
Она резко вырвалась из его рук, но оказавшись на ногах, не смогла сохранить равновесие и упала бы, если бы Павел снова не поймал её в свои руки.
– Что с тобой? – услышала она его взволнованный голос. Она не видела его, потому что перед глазами у неё все плыло.
– Голова… так сильно кружится…
Он подхватил её на руки, а потом положил на кровать. Аэлита закрыла глаза руками, попытавшись таким образом положить конец головокружению.
– Выпей воды, – сказал он.
Павел придвинул к её рту стакан. Аэлита сильно зажмурила глаза, а потом схватилась обеими руками за стакан и начала пить.
Утолив жажду, она устроилась в кровати поудобнее. Открывать глаза она боялась. Вдруг головокружение ещё не прошло.
Потом она почувствовала, как Павел стал проводить мокрыми пальцами по её лицу и шее, а затем капельки воды попали на её живот и грудь через полурасстёгнутую блузку.
– Аэлита, пожалуйста, прости меня… Я вёл себя как тиран. Если тебе очень плохо, то так и скажи мне и я вызову скорую. Прошу тебя…
Он сказал это с таким волнением и тревогой. Аэлита должна была увидеть его лицо.
Она медленно открыла глаза и посмотрела в его побледневшее лицо. Он часто дышал, и его зрачки были расширены.
– Со мной всё будет в порядке. Не надо никого звать, – она коснулась его плеч. Его тело было просто в жутком напряжении.
– Ты же сам еле держишься. Забирайся в кровать и тоже ложись.
– Я в порядке… Ты как?
– Я буду в порядке, когда ты ляжешь в кровать. Хватит строить из себя неуязвимого.
Павел забрался в кровать и лёг достаточно далеко от неё, раскинув руки и ноги. Аэлита повернулась к нему и легла на бок.
Он около минуты смотрел в потолок и пытался отдышаться. Когда его дыхание стало тихим, он повернул голову в её сторону. Его зелёные глаза были такими яркими, несмотря на то, что из света в комнате был включен только ночник на тумбочке.
Она не знала, сколько времени они пролежали друг напротив друга, в молчании и без движения. Ей казалось, что весь мир замер. Как бы ей хотелось нажать на «стоп», чтобы эта ночь длилась сколько она пожелает, и дала ей возможность окончательно разобраться в своей жизни.
Аэлита забыла обо всём на свете и её мысли были только о человеке, который сейчас смотрел на неё с таким вниманием, что она ощущала себя единственным цветком, оставшимся на планете.
– Ты и вправду сильно похудела, – сказал он, повернувшись на бок в её сторону. – Может, спустимся вниз и поедим? Марго приготовила сегодня солянку.
Она утвердительно махнула головой, не в силах произнести ни звука.
Он привстал и, взяв её за обе руки, подтянул к себе. Они оказались друг напротив друга, стоя на коленях. Их взгляды были опущены вниз, но смотреть в его глаза не было смысла. Она чувствовала его, а это было ещё более захватывающе, чем теряться в глубине его глаз.
Они прошли в кухню, и Павел сразу подошёл к плите. Включив огонь, он достал из холодильника кастрюлю и поставил её на огонь.
Аэлита присела на стул и стала внимательно наблюдать за ним. Он встал к ней спиной и, взяв в руки половник, стал медленно помешивать суп, чтобы он не пригорел.
Глядя на него, у Аэлиты возникло ощущение, что внутри неё кипел самый настоящий бульон из эмоций и чувств. Она больше не могла держать их в себе. Она встала из-за стола и, оказавшись за его спиной, медленно обняла его за плечи. Он немного дёрнулся, но она пустила руки вперёд, а затем соединила свои ладони на его груди. Потом она положила голову к нему на спину, и уткнулась в неё носом, попытавшись вдохнуть его запах.
Она чувствовала его сердцебиение, которое было достаточно ритмичным, но не бешеным. Аэлита готова была простоять с ним так очень долго. Много разных слов крутилось у неё в голове в тот момент. Она открывала рот, но у неё не получалось произвести ни звука. Всё смешалось в голове настолько, что она была не в силах произнести разборчивое предложение.
Он тоже молчал, но она чувствовала, как его тело откликалось на её прикосновения. И вот она ощутила, как он коснулся её скрещенных рук. Вначале ей показалось, что он хотел прижать её руки к своим, но эта мысль просуществовала всего секунду. Он разжал её руки, а потом повернулся к ней лицом и спокойно сказал:
– Доставай тарелки.
Аэлита даже не пыталась скрыть разочарование. Но с другой стороны, чего она от него ждала? После того что она наговорила ему в день своего ухода он не должен был вообще с ней разговаривать. А он продолжал проявлять заботу по отношению к ней. Это было просто невероятно! Она действительно не знала этого человека или просто не хотела знать?
Заглянув в шкаф, Аэлита вытащила оттуда две глубокие тарелки с синим цветастым узором. Павел разлил суп по тарелкам, и они сели за стол.
Её голова ходила кругом от бесконечного количества мыслей, но она не могла поймать ни одну из них за хвост, чтобы получше о ней подумать. Ей хотелось только чувствовать. Даже этот горячий ароматный суп. Она хотела почувствовать его вкус. Она хотела есть. Она хотела слушать это молчание и редкие булькающие и поскрипывающие звуки от перемешивания супа ложкой. Ей хотелось смотреть на него и ей становилось жутко, когда в её сознание пробиралась мысль, что он может в любой момент выгнать её.
Когда они закончили есть у Аэлиты наконец построилась в голове логическая фраза:
– Я думаю, мы с тобой должны закончить то, что начали.
Павел поднял на неё многозначительный взгляд, на который она не смогла ответить. Её глаза опустились вниз. Тогда он молча взял со стола пустые тарелки и стал убирать их в раковину. Только избавившись от его пристального взгляда, Аэлита смогла продолжить:
– Я имею ввиду наш разговор. Знаю, ты наверняка хочешь, чтобы я как можно скорее ушла отсюда, но прошу тебя, пожалуйста, не выгоняй меня. Нам нужно договорить…
К концу своей речи Аэлита запнулась, потому что у неё вдруг опять как будто закончился запас слов.
В это время Павел стоял к ней спиной, уткнувшись руками в раковину, и смотрел в потолок.
Слушая его молчание в ответ на свои слова, Аэлита почувствовала, что её глаза увлажнились. Она сморщила лицо и прикусила губу, а потом привстала со стула со словами:
– Если тебе так противно находиться рядом со мной, то мне лучше…
Она зарыдала, прикрыв ладонью рот, и выбежала из кухни в гостиную. Павел догнал её у лестницы и, поймав за плечи, развернул к себе лицом:
– Куда ты собралась?
– Я хочу уйти отсюда! Мне невыносима мысль, что ты не хочешь меня здесь видеть!
– Кто тебе это сказал?
– Я и сама это вижу!
– Аэлита, как можно быть такой слепой? – он прикоснулся ладонями к её лицу. – Почему ты так ревёшь? Тише… успокойся…
Павел положил её голову себе на грудь и стал приглаживать её растрёпанные чёрные волосы.
– Я не виню тебя за это… – произнесла она, уткнувшись в его плечо. – Наверное я заслужила такое отношение и всё это происходит не просто так.
Через несколько секунд её руки вдруг сжались в кулаки.
– Только не надо меня жалеть!
Она хотела оттолкнуть его от себя, но Павел поймал её и удержал за запястья.
– С чего ты взяла, что я тебя жалею?
– Тогда зачем ты возишься со мной?! – визгливым голосом спросила она. – Почему не позволил мне расшибиться от головокружения? Для чего привёл на кухню есть суп? Если тебе противно меня здесь видеть, то лучше скажи мне об этом и я уйду. Я готова заплатить за свои ошибки такую цену, которую заслужила. Но не жалей меня.
Аэлита замерла в ожидании его реакции. Только бы он не выгнал её. Она хотела разобраться в их отношениях ещё глубже. Несмотря на то, что Аэлита чувствовала себя морально вымотанной, она знала, что должна пойти до конца.
Смотря сейчас ему в глаза, она видела в них бушующее море из страстей и чувств. Если у безразличности есть прямо противоположное значение, то это были его глаза в тот момент. Если он мог так смотреть на неё, что тогда творилось у него в голове?
И он, наконец, сказал:
– Аэлита, знаешь, я вот так уже наелся твоей ложью. Но больше всего меня поражает то, как ты врёшь самой себе. Если бы у меня было желание выгнать тебя отсюда, я сделал бы это раньше. Я не хотел, чтобы ты получила травму, поэтому поймал, когда у тебя закружилась голова. А накормил я тебя, чтобы…
Он вдруг задышал очень громко. У Аэлиты замерло сердце. Его пауза напугала её до дрожи.
– … чтобы у тебя хватило сил выдержать то, что сейчас будет.
И он подхватил её на руки и понёс вверх по лестнице. Её сердце забилось просто с бешеной силой. Ей вдруг стало так страшно. Но она не хотела бороться с ним, ведь что-то удивительное хрупкое и нежное внутри неё покорилось ему. Это была та её часть, с которой она сама пока не была знакома. Что-то глубже и истиннее того, кем она являлась даже когда была ещё ребёнком.
Она вдруг почувствовала, что упала на кровать.
– Хватит прятать себя от меня, Аэлита. Мне надоели твои одолжения. Этой ночью тебе придётся узнать правду о себе и столкнуться с собой настоящей лицом к лицу. И не волнуйся. Я выполню твою просьбу. Жалеть я тебя сейчас уж точно не собираюсь…
Когда он стал целовать её с такой жадностью, как будто хотел забрать себе целиком, Аэлита потеряла ощущение времени.
Оказывается, она раньше никогда по-настоящему не чувствовала того, что живёт. Сейчас она ощущала жизнь каждой клеточкой своего тела, а внутри себя обнаружила то, что называется бессмертием. Её тело и раньше было способно испытывать мгновения блаженства и радости, но то, что сейчас испытывала её душа, имело отношение к вечности.
Она словно стояла на пороге жизни и смерти и благодарила их обоих. Человек, который вскружил внутри неё эти чувства, не мог быть просто человеком. Он был тем, кто придавал ей силы, когда она была слаба и тем, кто доказывал ей, что она являлась для него исключительным человеком.
Позволить другой душе раствориться в своей душе и понять друг друга так, словно на короткие мгновения вы становитесь одним целым разумом и чувством – вот к чему, оказывается, она стремилась всю свою жизнь.
Маски были сброшены. Правда предстала перед ней ещё более обнажённая, чем её душа. Но что ей было делать с этим великим открытием?
Возможно, если бы эта ночь, действительно, могла длиться столько, сколько она пожелает, Аэлита смогла бы не только увидеть правду, но и принять её, тут же привнести в свою жизнь и больше никогда не отказываться от неё.
Но первые лучики утреннего солнца начали облицовывать другую правду её жизни, напичканную её упрямством, непрощёнными обидами и упёртой точкой зрения, которым было в два счёта перебороть ту чистую, ранимую, уязвимую и ещё неокрепшую правду её настоящего сердца.
***
Окончательно пробудившись, Аэлита посмотрела на спящего мужа и, убедившись, что он действительно спал, медленно сползла с кровати и стала одеваться. Она нашла свою блузку, на которой висело всего две пуговицы. Аэлита вспомнила, что перед уходом взяла с собой немного вещей, оставив большую их часть здесь. Она открыла шкаф и увидела, что её одежда по-прежнему висела и лежала на своих местах. Почему он её не выбросил?
Она обернулась и ещё раз посмотрела на Павла. Нет, думать сейчас о нём и о том, что между ними произошло, ей было невыносимо. Она прекрасно знала, что на самом деле сделать это ей было необходимо. Но нет. Что-то заставляло её бежать отсюда. Наверное, это была трусость. А может ей нужно ещё время. Но она не могла представить, что Павел проснётся и ей нужно будет посмотреть ему в глаза и что-то сказать. Нет! Ей надо торопиться!
Аэлита быстро вытащила белую блузку из шкафа. Она была похожа на ту, в которой она пришла, только вместо пуговиц на ней была молния. Ей оставалось надеяться на то, что Максим не особо обращал внимание на её одежду.
Максим… Что она ему скажет? Что ей придумать? Существовало ли на свете хотя бы одно объяснение, способное заставить его поверить в то, что между ними ничего не было? Опять придётся врать! Она первая начала эту лживую игру, а теперь не могла остановиться. Потому что если уж начал врать, то остановиться уже невозможно. Ведь ложь приравнивается ко лжи, а не к правде. Боже, о чём она задумалась? Павел может проснуться в любую минуту!
Когда Аэлита оделась, она тихо вышла из спальни, заставив себя не оглядываться назад. Оказавшись перед комнатой дочери, она приоткрыла дверь и посмотрела на спящую Эмму. Её чёрные локоны рассыпались по подушке подобно кучерявому солнышку.
Зачем только она пообещала ей, что больше не уйдёт? Теперь Эмма разочаруется в ней и даже может никогда не простить.
Сморщив лицо от подступивших слёз, Аэлита закрыла дверь комнаты Эммы и побежала по коридору. Слёзы заполнили её глаза так, что она почти не видела дороги. Ей показалось, что в этот момент её тело и душа разорвались на две части; одну часть она оставила здесь, а вторую увезла с собой.
***
Дорога в такси пролетела быстро и Аэлита оказалась у подъезда многоэтажного дома, в одной из квартир которого она жила с Максимом последний месяц. Открыв дверь, Аэлита услышала звук телевизора. Оказавшись в комнате, она увидела Максима, который сидел на диване и смотрел в телевизор.
В какой-то момент он повернул голову в её сторону, а потом снова вернулся к телевизору.
– Я думал, ты уже не вернёшься, – сказал он, сидя к ней спиной.
– Максим, что ты… Просто мне… мне удалось встретиться с дочерью.
– Рад за тебя, – сказал он, не поворачиваясь к ней.
– Прости, что… не предупредила и не позвонила…
Максим взял с тумбочки её телефон и продемонстрировал его, подняв руку.
– Да… я была в таком состоянии, что забыла его взять.
Аэлита прошла в комнату. Максим смотрел в телевизор пустым не моргающим взглядом. Она присела на диван рядом с ним.
– Максим…
– Мне пора в больницу, – объявил он, вставая с дивана.
Быстро обув ботинки в коридоре, он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
***
– Привет, папочка. А мама уже проснулась? – Эмма сонно потягивалась в кровати, когда Павел пришёл к ней в комнату. Он присел рядом с её кроватью.
– Не сердись, дорогая, но мне нужно тебе кое-что сказать, – Павел тяжело вздохнул. – Инопланетяне…
Эмма ахнула и прикрыла рот рукой.
– Не волнуйся, милая. Мама уже на месте, чтобы всё уладить.
– Нет! Не может быть! Опять эти инопланетяне! Ну что им нужно от нас? Мама только приехала, а они опять чем-то недовольны.
Эмма уселась в кровати, надув губы.
– Я уверен, мама сможет всё исправить, – сказал Павел, убрав непослушный локон с её лица.
– Ты не понимаешь! Мама обещала мне, что больше никуда не уедет, а теперь из-за этих инопланетян ей пришлось уйти.
Глядя сейчас на то, как Эмма всерьёз воспринимает его историю об инопланетянах, Павел мог только радоваться тому, что у его дочери такая богатая фантазия. Пока она принимала всё написанное в фантастических книгах за то, что реально может где-то существовать.
– Эмма, – улыбнулся Павел. – Я думаю, что на этот раз мама справится.
– Да я в этом и не сомневаюсь! Только… когда она теперь вернётся…
Эмма опустила голову и стала чертить пальцем линии на одеяле.
– Она вернётся очень скоро. Ты ведь не обижаешься на неё?
– Немножко… Но ведь инопланетяне могут убить нашу планету, а значит, и нас всех может больше не быть. Поэтому пусть мама попробует ещё раз научить их. Иначе потом за них возьмусь я!
Павел засмеялся. У его дочери всё было хорошо как с фантазией, так и с храбростью.
– Я думаю, в этом не будет необходимости. Ведь вчера мама увидела тебя и теперь с новыми силами возьмётся за инопланетян.
– И не только меня. Ещё мама увидела тебя. Не меня же одну она любит!
Боже, да его дочь просто гений. Оказывается, она ещё и в своём четырехлетнем возрасте прекрасно разбирается в чувствах.
– Дочь, как же хорошо, что ты у меня есть, – произнёс Павел, удерживая внутри себя слёзы.
Эмма бросилась к нему на шею, и они крепко обнялись.
– Папочка, я тебя люблю! Сильно-сильно!
– И я люблю тебя, моя крошка.
В этот момент Павла накрыло ощущение наполненности до краёв. Он вдруг понял, что желать ему было больше нечего. Оставалось только оберегать то, что у него уже есть.
Через минуту Марго позвала их к завтраку. Эмма пошла умываться, а Павел отправился к себе в спальню. Когда он закрыл за собой дверь, то вдруг заметил блузку Аэлиты с отлетевшими пуговицами, которая валялась на полу.
Павел долго смотрел на неё, а потом поднял и прижал к груди.
Он вспомнил свой недавний разговор с Денисом. До какой же степени он тогда был зол на весь мир… Настоящий друг – ещё один подарок, который сделала ему жизнь.
– Уходи, чёрт бы тебя побрал! Разве непонятно?! Я не хочу никого видеть! Никого! Оставь меня в покое! – орал Павел, указывая Денису на дверь своего кабинета.
– Я всё равно не уйду, – ровно и тихо сказал Денис. – Кто-то должен сказать тебе правду в лицо.
– Какую ещё правду? Ничего правдивее того, что я уже знаю просто не существует! Уходи я тебе сказал!
– Хватит уже орать! – Денис тоже повысил на него голос. – И прекрати, наконец, бросаться на людей! Прислуга от тебя уже шарахается! Я знаю, что тебе сделали очень больно, но нужно же взять себя в руки! Посмотри, на кого ты стал похож! На больного неуравновешенного психа!
– Тебе легко говорить, – голос Павла немного выровнялся, и он прошёл за свой рабочий стол и упёрся в него руками. – Настя бы с тобой так никогда не поступила. Как же я был слеп! Она меня с самого начала и в грош не ставила. Но я всегда думал, что это простое упрямство… А на самом деле это я вёл себя как упрямый осёл. Я что-то там себе напридумывал… Какой же я дурак! Лгунья, притворщица… Да лучше бы она продолжала относиться ко мне как к пустому месту в открытую, чем делать вид, что со всем смирилась!
– Не говори так. Я не знаю, что конкретно она тебе наговорила, но неужели ты думаешь, что я поверю в то, что ты для неё совершенно ничего не значишь? Не смеши ни меня, ни себя. А просто пойми, что твоя жена не просто кукла с хорошенькой внешностью. Она ещё и человек со своим характером, в который тебе тоже следовало бы влюбиться или хотя бы принять его. Да, Пашок, когда речь заходит о чём-то стоящем всегда бывает нелегко. А ваши отношения – это и есть что-то стоящее, поверь мне. Да ты и сам это знаешь, но непонятно почему напрочь отказываешься бороться.
– Бороться! За что бороться? Она сказала, что изменила мне с ним! Что Эмма его дочь! Такая женщина не стоит борьбы!
– Изменила?.. – с удивлением произнёс Денис, медленно пройдя ближе к столу, за которым стоял Павел, растопырив руки. – Когда это?
– Когда я был в Сочи. Мы тогда были женаты, может быть… чуть больше пары месяцев… Короче, меня долго не было и вот… Невероятная встреча двух влюблённых! Чудо! Отсюда тебе и измена, друг! И ребёнок, которого она выдала за моего.
– Зачем ей это было надо?
– Они, видите ли, тогда поссорились и он её бросил… Что-то в этом роде.
– Ты сам-то хоть в это веришь?
Павел ничего не говорил. Он уже не был способен отличить ложь от правды.
После его затянувшегося молчания Денис продолжил:
– Друг, раскрой глаза…
– Да, да, да! Я знаю, что ты сейчас скажешь: «Она похожа на тебя, как две капли воды». Как будто я и сам этого не знаю! Но она наговорила мне столько… и так… Ты себе и представить не можешь. Я могу пересказать тебе её слова, но выражение её глаз, интонацию её голоса… Я не могу…
Павел взялся за голову, попытавшись перекрыть вход болезненным воспоминаниям, которые хотели захватить его. Но Денис вовремя вмешался:
– Хорошо, хорошо… Я всё понял. И могу тебя заверить в том, что когда ты подумаешь об этом на чистую голову, то придёшь к единственно верному заключению: Эмма твоя дочь.
– Допустим. Но её измена, даже в этом случае, никуда не исчезает!
– Да уж… Ну, знаешь… – Денис немного замялся. – Мне, конечно, немного боязно тебе это говорить, но… Ты что, вправду удивлён тому, что Аэлита изменила тебе с человеком, которого тогда определённо точно ещё любила?
– Что?..
От слов Дениса Павел почувствовал, что у него волосы встали дыбом. Он был способен даже размазать низкорослого друга по стене за такие слова. Но Денис тут же стал объясняться:
– С вашей свадьбы тогда прошло всего пара месяцев. Да она тебя тогда ещё на дух не переносила. Какой верности ты от неё ждал? С чего?
Павел молчал, медленно водя глазами перед собой. Ему удалось задуматься над словами друга, но ни о каком спокойствии пока и речи не было. Денис поспешил ещё с несколькими доводами:
– Конечно, я её не оправдываю. Ни в коем случае. Но если ты помнишь, она просила тебя дать ей развод…
– Она не должна была… не могла… – Павел смотрел в пустоту перед собой, а его кулаки в это время сжимались.
Но Денису опять было, что сказать:
– Конечно. По-твоему, она стала целиком и полностью принадлежать тебе с момента подписания бумаг в ЗАГСе. Да и в принципе так оно и было, но… она хотела от тебя уйти. Очень сильно хотела, а ты её не отпускал.
Павел был вынужден согласиться с тем, что только что сказал Денис, но от этого, так сказать «открытия», ему легче не стало. Скорее, наоборот. Принять измену жены это одно, а узнать, что она имела на это право, совсем другое.
Денис поторопился смягчить удар.
– Но… возможно, никакой измены и не было. Это, вероятно, ещё одна ложь…
– Ну естественно! – Павел хлопнул руками и уселся в кресло, откинувшись на его спинку. – Мы только что выяснили, что Эмма всё-таки моя дочь и, как следствие, выходит, что Аэлита не могла мне изменить! Железная логика!
– Нет, конечно нет, но… Понимаешь, не верю я, что Аэлита способна на такой поступок. Даже принимая во внимания, что она так любила этого человека… – Денис стал потирать руки. – Она из тех девушек, которые… как бы это сказать…– он сделал паузу, а потом шумно выдохнул и быстро проговорил:
– Ну короче говоря, я не верю, что она способна спать с двумя мужчинами одновременно. Ну не такая она!
Павел в ответ на это фыркнул в сторону.
Денис продолжил:
– Кроме того… Скажи, а у неё с ним что-то было до тебя?
– Нет, – пробурчал Павел себе под нос.
– Ну вот! Тем более! – Денис почесал затылок. – Мне кажется, ты и сам это всё знаешь. Тебе просто нужно сосредоточиться на своих чувствах, а обиды оставить в стороне. И самое главное помни, если ты как можно скорее не вмешаешься, может случиться так, что она сделает неправильный выбор.
– Откуда мне знать, что для неё правильно, а что нет, – резко ответил Павел.
– Но ты для начала реши, что правильно для тебя. Аэлита наверняка соврала, чтобы найти способ забрать у тебя дочь. Ты ведь не хотел ей её отдавать, так?
Павел молча кивнул головой.
– Ну вот, – Денис сел в кресло напротив Павла и стал говорить, активно жестикулируя руками. – Пойми, то что сейчас происходит между вами, когда-нибудь должно было произойти. Рано или поздно, но это бы всё равно вылезло из неё наружу, потому что просто так простить тебе то, что ты ей причинил не каждый человек сможет. Ты должен признать, что не всегда обращался с ней хорошо. Из-за тебя она пролила немало слёз. Слава богу, что со временем у вас всё наладилось, но настала пора отвечать за прошлые ошибки. Аэлита запуталась и сама не понимает, что давно от тебя без ума. Твоя задача открыть ей на это глаза и постараться вымолить у неё прощение. Ну а потом тебе надо будет самому простить её.
– Очень хорошо, Дэн, если всё так, как ты говоришь. – Павел сложил руки и, облокотившись ими на стол, вытянулся навстречу Денису. – А если ты ошибаешься? Что если она действительно до сих пор любит его и ушла к нему навсегда? И что мне тогда делать? Отдать ей Эмму и снова взяться за старую жизнь? Менять женщин как можно чаще лишь бы не оставаться одному? Ночевать на работе? Я не хочу так, понимаешь? Мне нужна она. Она одна и больше никто. Ты, кажется, говорил, что у неё есть характер, с которым мне нужно как-то мириться. Да я обожаю её характер! Я с ума схожу по ней всей целиком! Только одно я никак не могу забыть. С какой жестокостью, с какой ненавистью она говорила со мной… И как же ей было безразлично то, что я чувствовал в тот момент… Да я для неё ноль. Пора бы уже мне это понять и начать мириться с этим. И я, наверное, смирюсь… В конце концов, жизнь на этом не кончится, но… я не хочу без неё, – и Павел опустил голову, уткнувшись лбом в стол.
– Знаешь, если бы всё было так, как ты говоришь, она бы давно от тебя ушла. Сама. Без всяких поводов.
– Она ждала удобного момента… – приглушённо сказал Павел из-за только что принятой позы.
– Пашок, какой ещё момент? Неужели ты действительно в это поверил?
– Ты не видел её. Ты не слышал её тогда. Она на себя похожа не была… – Павел поднял голову и произнёс тихо, глядя сквозь пространство. – Как будто маску с лица сняла…
– Или, наоборот, одела. Услышь ты меня наконец! – Денис несколько раз постучал ладонью по столу. – Она соврала тебе! Я представляю, что между вами началось, когда она захотела забрать Эмму с собой, а ты её не отдавал.
– Всё не так просто, Дэн… – сказал Павел, продолжая смотреть в пустоту. – Ведь я с самого начала хотел заставить её испытывать ко мне то, что невозможно заставить испытывать. Но я смог лишь заставить её научиться притворяться. Только мне это ненужно.
После этих слов на лице Дениса Павел разглядел растерянность, но она быстро исчезла, уступив место прежней уверенности.
– Нет, Тебе меня не переубедить, – вставая с кресла, сказал Денис. – Ты вбил себе это в голову потому, что больше всего боялся потерять её именно таким образом. И теперь, когда это случилось в реальности, тебе проще всего сделать из этого такие выводы. Говорю тебе, будь ты ей настолько ненавистен, она ушла бы от тебя давным-давно. Какой смысл ей было терпеть тебя столько времени? Тебе нужно взять себя, наконец, в руки! И ты сам отлично знаешь, как тебе надо действовать. Не мне тебя учить.
Он развернулся и направился к двери.
– Нет. Научи меня, – Павел посмотрел на него исподлобья, когда Денис снова развернулся к нему. – У меня совсем пусто в голове, а у тебя холодный рассудок. Ты соображаешь ясно. Если я действительно для неё ничего не значу, то она должна дать мне это понять.
Денис выдержал длинную паузу, прежде чем сказать:
– Если ты на самом деле ждёшь от неё только этого, то я тебя уверяю в том, что тебя ждёт большой сюрприз.
***
Ближе к вечеру Аэлите позвонили из суда и сообщили, что заседание по её иску состоится завтра в одиннадцать часов дня.
Сейчас она скорее была озадачена, а не рада этой новости.
В её голове творился жуткий бардак. Она думала о прошедшей ночи весь день. После того как они с Павлом наконец сказали друг другу всё, что накопили за эти годы, Аэлита уже не могла представить, что придёт в суд и будет пытаться отнять у него дочь.
Теперь ей просто нужно было время, чтобы окончательно понять, чего она на самом деле хочет. А завтра ей предстоит выступать в суде и говорить о своих конкретных желаниях, которых у неё на данный момент не было. Что же ей делать?
Максим вернулся поздно вечером, и Аэлита сообщила ему о дате суда. В это время они сидели на кухне, и пили чай. Аэлита наслаждалась этим моментом. Ей почему-то было так спокойно, когда она держала в руках чашку ароматного горячего чая и чувствовала его согревающий вкус. Ей казалось, что сейчас она была в безопасности.
– На этот суд я пойду вместе с тобой, – сказал ей Максим, поднося к губам белую кружку, а потом вдруг спросил:
– Если ты конечно всё ещё хочешь идти на него? – его взгляд в этот момент изучал поверхность стола в красной скатерти.
– Я… я не знаю, Максим, – проговорила Аэлита, поставив свою чашечку с блюдцем на стол. – Видишь ли, сегодня я поняла, что никогда не выиграю это дело.
– Ты сказала Павлу, что Эмма его дочь?
– Да. Но дело в том, что если мы будет спорить о том, с кем будет жить Эмма, то суд оставит её с Павлом. У него хорошая работа, дом, а у меня… Я с самого начала это понимала, но злость и бессилие заставили меня заварить эту кашу, – она пожала плечами и сделала глоток чая.
