Екатерина Шерив
У любви есть время
Аэлита схватила в руки плащ и пулей вылетела из квартиры. Оказавшись на улице, она увидела, что дождь вот-вот начнётся. Вдалеке гремел гром и поднялся шквалистый ветер.
***
Порывшись в кармане плаща, Аэлита обнаружила немного денег, которых могло хватить только на метро. Если она сейчас поедет к Павлу, то от метро до дома ей нужно будет идти не меньше часа. Но куда ей ещё идти? Больше некуда!
Всё бесполезно. У неё ничего не получилось. Слишком многое изменилось в её жизни, и давние мечты перестали иметь смысл. Она жила только прошлым, не думая о настоящем, которое постоянно менялось. От этого появлялись новые мечты, но она не замечала их. Она думала только о том, что однажды наступит день, и она обретёт счастье и спокойствие, которых она лишилась, когда в её жизни появился Павел.
Она пошла вперёд по улице, не представляя, где находится метро в этой местности. Ей пришлось бродить по улицам Москвы больше часа, прежде чем она наконец обнаружила метрополитен. Аэлита заметила его ещё вдали и сразу ускорила шаг, потому что начался дождь.
Ей удалось почти сухой добежать до метрополитена, но Аэлита знала, что если дождь не прекратится, то она успеет вымокнуть до нитки, пока доберётся до дома.
Аэлита благополучно доехала до нужной станции, а когда вышла на улицу, дождь мелко крапал. Она долго думала, ждать ли ей пока дождь закончится или идти сейчас и надеяться, что ливень не застигнет её по дороге.
Она всё-таки решила рискнуть и отправилась домой.
Домой… Неужели дом мужа стал и её домом? Чего ей там ждать? А вдруг Павел выгонит её на улицу? Если он так сделает, то окажется прав. Она заслуживала такого отношения.
Аэлита отошла на почтительное расстояние от метрополитена, когда дождь начал усиливаться. Она ускорила шаг, но дождь пошёл сильнее и моментально превратил дорожную пыль в густую грязь. Аэлита поскользнулась и упала, сильно ударившись о колено. После этого из её глаз сразу же вырвались слёзы. Рядом никого не было. Только стена из ливня. Но сквозь почти беспросветную жалость к себе у Аэлиты в мыслях промелькнул образ дочери.
Вся в слезах и основательно перепачкавшись в грязи, она еле-еле поднялась на ноги, и хромая побрела дальше.
Уже через пять минут ходьбы Аэлита промокла насквозь. Из-за ушибленного колена, она не шла, а как будто ползла на двух ногах. Но эта боль не могла заглушить боль её души. Она чувствовала, словно бродила по лабиринту и никак не могла найти выход. Ей хотелось остановиться, рухнуть на землю и закрыть глаза. Но она продолжала идти вперёд. Образ Эммы мелькал у неё перед глазами подобно путеводной звезде, и она шла на её свет, стиснув зубы. Но не только образ дочери подталкивал её идти вперёд. Аэлите было трудно признаться в этом даже себе, но лицо Павла маячило перед её глазами чаще, чем лицо родного ребёнка.
Дорога заняла, по её ощущениям, бесконечное количество времени. Когда Аэлита, наконец, оказалась у ворот дома, к которому шла, то испытала смешанные чувства. Поэтому ей было трудно даже поднять руку и нажать на кнопку звонка. Но если она этого не сделает, то ей останется только умереть.
Вдруг она почувствовала дрожь внутри тела, которая волнами вывела на поверхность кожи такой жуткий озноб, что у неё задрожали даже зубы. Аэлиту затрясло и ей показалось, что холод окружил её со всех сторон и больше никогда не выпустит из своей власти.
У Аэлиты подкосились ноги, и она прислонилась к воротам. Что ей делать? Она не знала, ждали ли её здесь. Ждали ли её вообще где-нибудь?
Перед тем как упасть без чувств у порога в грязную лужу, Аэлита успела нажать кнопку звонка.
***
Павел услышал дикие вопли Марго и выбежал из своей комнаты на лестничный марш. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел, как Аня и Маша на руках вносят в дом бесчувственную Аэлиту.
– Господи, да она вообще жива или нет? – верещала Маргарита Васильевна. – Милочка, милочка! Очнитесь! Боже мой…
Когда до Павла дошло, что это действительно его жена лежит перед ним без сознания, вся насквозь промокшая и перепачканная в грязи, он нервно провёл рукой по вспотевшему лбу, а потом прикоснувшись к щекам Аэлиты, почувствовал, что она вся горит.
Крики Марго стали заразительны для Ани и Маши и они начали паниковать вслед за ней.
– Быстро все успокоились! – рявкнул на них Павел. – Сейчас же вызовите скорую помощь, а я пока постараюсь что-нибудь сделать.
Он подхватил Аэлиту на руки и понёс наверх.
– Быстро вызовите скорую помощь! – продолжал кричать он, поднимаясь с Аэлитой по лестнице.
Павел принёс её в спальню и положил на ковёр рядом с кроватью. А потом он стал быстро снимать с неё мокрую одежду.
– Что же ты творишь, глупая?.. Что же ты творишь?.. – приговаривал он.
Он достал из шкафа большое полотенце и стал обтирать им Аэлиту. Несмотря на сильный жар, её руки и ноги были ледяными. Павел старался разогреть их. Потом он посушил полотенцем её волосы, затем надел тёплую пижаму и уложил в постель, накрыв одеялом. Аэлита по-прежнему была без сознания.
– Эл, прошу тебя, очнись. Пожалуйста, открой глаза…
Павел просидел с ней около пяти минут, пытаясь согреть её руки, и мысленно проклинал, что скорая помощь так долго не едет
Вдруг он заметил, что Аэлита зашевелилась и немного сжала его руку.
– Уйди от меня… уйди…
Павел сначала подумал, что эти слова были адресованы ему и убрал руки. Но потом он понял, что Аэлита бредила.
– Нет… нет… нет… Убери от меня руки. Уйди… уйди…
– Аэлита, пожалуйста, успокойся… Ты в безопасности…
Но она не слышала его, а только продолжала мотать головой и бесцельно двигать руками.
Но потом Павел услышал, как она произнесла его имя.
– Паш… Паш… где ты? Пожалуйста, помоги мне… Где ты? Ну, где же ты?..
Своё имя из её уст он слышал впервые. Вдруг собственный голос одновременно удивил Павла и выдал очевидное. Он порывисто прижал её руки к своей груди и произнёс:
– Я здесь, любимая… здесь… рядом с тобой.
Он попытался согреть её ладони, прикасаясь к ним губами.
– Любимый, где же ты?.. Я так хочу к тебе…
Её голос переливался и горькой тоской, и проникновенным чувством, но Павел не был уверен, что последние слова были обращены к нему. Да и у него не было времени, чтобы об этом размышлять. Через две секунды в комнату вбежали Маргарита Васильевна и врач скорой помощи.
– Она здесь, доктор. Пожалуйста, спасите её… – прикладывая носовой платок к заплаканным глазам, произнесла женщина.
Доктором оказался уже немолодой седовласый мужчина в очках и с весьма серьёзным видом. Он имел вид человека, который немало повидал за свою жизнь.
– Оставьте меня с пациенткой наедине, – строгим голосом сказал он.
– Но я-то могу остаться? – спросил Павел.
– Я сказал наедине, – повторил мужчина тоном жёстче.
– Но я её муж, – скопировал Павел его тон.
– Вы что, оглохли? Я сказал, всем выйти из комнаты, чтобы я смог осмотреть пациентку.
Павел почувствовал, что мышцы на его лице стали подёргиваться. Он взял Маргариту Васильевну за руку и вышел с ней из спальни.
– Господи, Павлик, что же с ней произошло? – спросила Маргарита Васильевна.
– Откуда мне это знать! – нервно ответил Павел. – Эмма уснула?
– Да. Совсем недавно уложила.
Когда врач наконец-то вышел из спальни, Павлу показалось, что прошла целая вечность. И он, и Маргарита Васильевна вопросительно посмотрели на него.
– Вы, я так понимаю, муж?
– Да. – Павел не стал препираться. – Как она?
Врач покосился на Маргариту Васильевну. Она выглядела так, как будто самое страшное уже случилось.
– Мы можем с вами пройти куда-нибудь и поговорить? – спросил врач, глядя на Павла.
– Да. Пройдёмте.
Павел повёл его в свой кабинет.
– Павлик, но… – только и успела произнести Маргарита Васильевна, когда Павел вместе с доктором вошли в кабинет.
– Маргарита Васильевне, возвращайтесь к Эмме, – сказал Павел, а потом закрыл перед ней дверь.
– Я не стал говорить при этой женщине. Вид у неё слишком нервный, – произнёс доктор, пройдя вглубь кабинета.
– Неужели с ней что-то серьёзное? – спросил Павел.
Доктор снял очки и произнёс:
– С ней всё будет в порядке.
Павел шумно выдохнул.
– Но меня беспокоит её душевное состояние, – продолжил врач. – Наряду с простудой и ушибом колена у неё ещё и сильное нервное истощение. К тому же я могу предположить, что последние несколько дней она почти ничего не ела. Если бы дело было только в том, что она попала под дождь и сильно простудилась, то она уже завтра смогла самостоятельно встать с постели.
– Что же мне делать? – спросил Павел.
– Ну, для начала понять, что вы действительно её муж, а не какой-нибудь сосед…
– То, что я плохой муж, можете мне не говорить. Я и сам это отлично знаю.
– Хвалю. Признавать свои ошибки дано не каждому.
Сделав короткую паузу, доктор продолжил:
– Если до утра температура не спадёт, вызывайте скорую помощь, и мы госпитализируем её. Список необходимых лекарств я оставил на ночном столике.
– Это всё, что вы можете мне сказать? – спросил Павел, когда доктор уже собирался уходить.
– Нет. Ещё хочу сказать, что вам повезло. У вас очень красивая жена, – сказал доктор и вышел из кабинета.
Но дверь за ним не успела захлопнуться, потому что в комнату тут же вбежала Маргарита Васильевна. Она стала заваливать Павла вопросами, заверив его, что сейчас за Эммой присматривает Аня. Павел пересказал Марго слова врача, которые касались здоровья Аэлиты, а потом отправил её в аптеку за лекарствами.
***
Маргарита Васильевна изо всех сил старалась помочь Аэлите поскорее поправиться. Она готовила для неё особую пищу и внимательно следила, чтобы она вовремя принимала лекарства. Но проходили дни, а состояние её хозяйки почти не менялось. Маргариту Васильевну это сильно беспокоило.
Однажды, когда она принесла ей очередной обед с приложением всяких лекарств, Аэлита спросила её:
– Маргарита Васильевна, где Павел?
– Он на работе, – не сразу ответила она, звеня посудой на подносе.
– Уже три дня прошло как я здесь… Я ни разу его не видела… И свою дочь тоже.
– Павлик пока не пускает сюда Эмму, вы же знаете. И не спорьте, пожалуйста. Вы и сами понимаете, что так будет лучше. Он что-то рассказал ей о вашей болезни, но сделал это осторожно, тщательно подобрав самые аккуратные слова. Ваша дочка с нетерпением ждёт момента, когда он разрешит ей войти в эту комнату. Но она спокойна.
– Правда? И с ней всё хорошо? Она здорова?
– Не беспокойтесь. Эмма бодра и весела как всегда.
– Слава богу…
Внезапно Аэлита тяжело задышала и, заворочавшись в кровати, стала нервно прикладывать руки к своему телу.
– Милочка, что с вами? – встревожилась Маргарита Васильевна.
– Мне… я…
Аэлита развернулась в противоположную сторону и, закутавшись в одеяло, приглушённо зарыдала.
– Оставьте меня! Я не хочу есть! Я ничего не хочу…
– Это же вздор, милочка. Вы должны есть, иначе не выздоровеете. Ну что случилось? Может, я могу что-то для вас сделать?
Но Аэлита молчала продолжая рыдать, уткнувшись в белую подушку.
– Ну же, милочка, ответьте мне, – Маргарита Васильевна попробовала пробраться в «убежище» Аэлиты, попытавшись скинуть одеяло с её лица. – Перестаньте упрямиться. Ведь я могу для вас что-то сделать, верно? Может мне стоит кого-то позвать и вам сразу станет легче?
Аэлита по-прежнему плакала, отвечая резкими движениями на попытки Маргариты Васильевны пробраться к ней.
Она так ничего не добилась от неё. Эта упрямая гордячка никогда не поправится, если будет продолжать вести себя подобным образом! А сколько раз она твердила Павлику о том, чтобы он к ней зашёл. Да эти двое сведут её в могилу раньше срока!
Маргарита Васильевна отправилась на кухню, чтобы выпить травяного чая. Состояние Аэлиты и так беспокоило её, а после такой выходки тем более. О том, что чувствовала её молодая хозяйка она могла только догадываться, но то что унять свои переживания в одиночку она не могла, было для неё очевидным.
Когда Павел вернулся с работы, Маргарита Васильевна набросилась на него с порога.
– Где тебя носит столько времени?
Услышав такую бурную речь, его каменное лицо переменилось.
– Что случилось? – он подбежал к Маргарите Васильевне и, ухватившись за её плечи, стал требовать от неё ответа, мельком поглядывая на второй этаж. – Отвечайте! Что-то произошло, пока меня не было? Почему вы мне не позвонили?
– Угомонись, Павлик. Ничего страшного пока не случилось.
Она почувствовала, как он ослабил хватку на её плечах.
– Но случится, если ты прямо сейчас не поднимешься к своей жене. Она сегодня ничего не ела кроме пары ложек овсяной каши на завтрак.
– Почему?..
– Тебе, мне кажется, лучше знать. Ведь она твоя жена. И она хочет тебя видеть.
Павел отвёл глаза в сторону и, отвернувшись от Маргариты Васильевны, задумчиво произнёс:
– Она… меня звала?
– Она спрашивала, где ты. Тебе этого мало? А то, что она поправляется с черепашьей скоростью тебе тоже мало?
– Я-то чем могу ей помочь?.. – произнёс он и тяжело вздохнув, взялся за голову.
– Не строй из себя глупца. Ты далеко не дурак. Прямо сейчас иди к ней и всё! Мне надоело смотреть на то, как вы мучаете друг друга.
И Маргарита Васильевна ушла, повторяя те же слова себе под нос.
***
Павел поднялся вверх по лестнице и, подойдя к двери спальни, остановился. На него вдруг навалилось чувство тоски. Но он должен убедить Аэлиту нормально питаться. Нельзя допустить, чтобы она начала морить себя голодом.
Открыв дверь, он заметил, что Аэлита спала. Он медленно подошёл к ней и, присев на колени, стал рассматривать. Было темно, но он заметил её измученное и бледное лицо. Но её длинные чёрные волосы, беспорядочно рассыпанные по подушке, своим ярким и насыщенным цветом как будто оставляли на своей хозяйки, принадлежащий ей несмотря ни на что, отпечаток жизни.
Его руки импульсивно потянулись к её сложенным на животе рукам и Аэлита, вздрогнув, резко проснулась.
– Это ты… ты…
– Аэлита, тише… Извини, я не хотел тебя напугать.
Она нервно заёрзала в кровати.
– Давно ты здесь? Почему ты меня не разбудил?
– Не волнуйся так. Я только что вошёл.
Но ни о каком спокойствии она, по-видимому, сейчас и думать не могла. Его приход произвёл на неё сильное возбуждение: она тяжело дышала, глаза её округлились до максимума, лицо и шея заблестели от пота, и она постоянно двигалась, как будто готова была в любой момент вскочить с кровати.
– Скажи, почему ты пришёл ко мне только сейчас? Ты не хочешь меня здесь видеть, так? Если, да, то скажи мне об этом и я уйду отсюда.
Она попыталась встать.
– Аэлита, успокойся. Тебя никто отсюда не гонит.
В попытках угомонить он коснулся её щеки. Почувствовав жар, ему пришлось ощупать её лицо полностью.
– У тебя, кажется, опять температура… Марго сказала, что сегодня ты почти ничего не ела. Что ты делаешь? Тебе нужны силы, чтобы поправиться, а для этого тебе необходимо нормально питаться. Я сейчас пойду на кухню и принесу сюда суп. Тебе придётся съесть всё до последней капли…
– Да меня тошнит от еды, пойми ты наконец, – сдавленно произнесла она.
– Почему тебя тошнит?
Он заметил, как на её глазах заблестели слёзы.
– Послушай, я пережила сильное разочарование. Сейчас я не в состоянии тебе о нём рассказать, Но оказалось, принять это разочарование мне было проще, чем пережить последствия поступков, которые я совершила в результате ложных надежд. Мне нужно знать… Ты теперь ненавидишь меня и терпишь здесь из жалости, да?
– Аэлита…
– Пожалуйста, успокой меня… или добей окончательно.
Она привстала и, затаив дыхание, впилась в него взглядом, от которого было невозможно спрятаться. Такого дикого выражения на её лице он ещё не видел. Казалось, она ждала от него только плохого ответа и готова была в любой момент дёрнуться с места.
– Аэлита, я хочу, чтобы ты поправилась, понимаешь? Хочу видеть тебя здоровой. Я не ненавижу тебя и не терплю здесь. И я не хочу тебя жалеть, а хочу заботиться о тебе. Позволь мне это делать… Я хочу, чтобы ты поела.
Теперь он услышал её громкое дыхание, и она немного расслабившись, поменяла положение в кровати.
– Хорошо, но принеси суп и для себя. Поешь здесь со мной, пожалуйста… Мне… мне очень плохо от того, что ты ко мне не приходишь… Мне кажется, что ты меня презираешь.
– Аэлита, это же глупо. Пойми, все твои домыслы идут не от меня, а от тебя. Ты сама вбила эти мысли себе в голову и поверила в них, но это неправда. Пожалуйста, поскорее выздоравливай и мы обо всём поговорим, хорошо?
Она кивнула, вытирая с глаз слёзы.
– Я сейчас принесу для нас суп. Признаться честно, я и сам сегодня почти ничего не ел.
Через несколько минут он принёс наваристый куриный суп, который они оба съели с аппетитом. Он пытался отвлечь её, рассказывая сначала о работе, а потом стал говорить об Эмме. После упоминания о дочери на лице Аэлиты сразу заиграла слабенькая улыбка, а глаза загорелись интересом и радостью.
Когда они закончили ужинать он стал складывать посуду на поднос и в процессе этого занятия сказал:
– Уже поздно. Пора спать и тебе нужно хорошенько отдохнуть.
– Оставайся со мной, – обволакивающе-бархатистым голосом произнесла она. От этого Павел на несколько секунд застыл на месте с ложкой в руках. – Почему ты спишь в другой комнате? Тебе противно спать рядом с больным человеком?
– Аэлита, ты опять говоришь глупости. Я же хочу, чтобы ты лучше отдыхала… чтобы у тебя было больше пространства.
– Я знаю, что это не единственная причина, но… я хочу, чтобы ты остался со мной. Ты сделаешь это?
Она смотрела на него такими глазами, что казалось стоит ему сказать нет, как у неё начнётся нервный срыв. Ему не хотелось потакать всем её прихотям, но ведь она сейчас была больна. Несмотря на её последние выходки, ему нужно было признать, что в данный момент из них двоих ей было тяжелее, чем ему.
– Хорошо. Я останусь с тобой. Только попрошу у Марго лекарства для тебя. Я так понял, что как и еду ты сегодня их тоже игнорировала. Надеюсь, они тебе помогут. Мне не нравится твой горячий лоб.
Аэлита на его слова послушно кивнула и поудобнее устроилась в кровати, а потом взяла в руки книгу.
Павел отнёс поднос на кухню и даже вымыл посуду. Когда он заканчивал это делать, вошла Маргарита Васильевна.
– Павлик, зачем ты это делаешь? – удивлённо спросила она.
– Просто захотелось, – улыбаясь сказал он, вытирая руки полотенцем.
Кухарка замерла на месте, внимательно наблюдая за ним, а через пару секунд полезла в шкафчик, не отрывая от него заинтригованный взгляд.
– Вот, – она вытащила коробочки с лекарствами и стала выдавливать из них таблетки. – Дай всё это своей жене. Конечно принимать ей это необходимо три раза в день, но сегодня пусть хотя бы перед сном это примет, – она сделала паузу. – Надеюсь, другие принятые ею сегодня лекарства окажут на неё лучшее воздействие.
Кухарка вручила Павлу несколько разноцветных таблеток на бумажной салфетке.
– Хорошо. Я как раз хотел вас об этом спросить.
– Ну, естественно! Ну и как, кстати, суп? Ей понравился?
– Понравился. И мне тоже. Ничего вкуснее в жизни не ел. Вы, Маргарита Васильевна – настоящий мастер своего дела.
– Павлик, очнись. Это обыкновенный куриный суп и…
Павел аккуратно взял салфетку с таблетками в руку и, проходя мимо Марго, звонко поцеловал её в щёку.
– Спокойной ночи, Маргарита Васильевна.
– И тебе, Павлик… – услышал Павел её растерянные слова, прежде чем закрыл дверь кухни.
Когда он вернулся в спальню, то увидел, что Аэлита по-прежнему читала при свете ночной лампы. Она не обратила на него особого внимания. Казалось, чтение захватило её.
Павел подошёл к ней и встал рядом. Только тогда она подняла на него глаза.
– Тебе нужно принять эти лекарства.
– Хорошо, – слабо улыбнувшись, сказала она и взяла салфетку из его рук.
Они ещё какое-то время мельком посматривали друг на друга, пока Аэлита пыталась найти место для таблеток на ночном столике.
– Я пойду схожу в душ, – сказал Павел.
– Конечно, – ответила Аэлита, взяв со столика стакан, в котором уже была вода и стала морщась глотать одну таблетку за другой. Павел, понаблюдав за ней пару секунд, отправился в ванную.
За пару дней он успел соскучиться по своей ванной комнате, которая была обставлена всеми необходимыми вещами. Так получилось, что ванные в гостевых комнатах не были оборудованы шампунями, бритвами, мылом, зубными щётками и всем остальным. Кое-что он купил в магазине, но мелочи вылетали у него из головы. Однажды ему даже пришлось воспользоваться губкой для мытья посуду, чтобы намылить гель для душа.
Когда он вышел из ванной, Аэлита по-прежнему читала книгу. Он забрался в кровать, при этом внимательно наблюдая за ней.
Через пару секунд она немного задвигала руками и ногами, и её взгляд стал бегать по странице книги то вверх, то вниз. Она отложила книгу и посмотрела на него.
– Ты не боишься от меня заразиться?
– Нет, иначе я бы не пришёл к тебе.
Она посмотрела на него, сдвинув брови.
– Скорее выключай свет и засыпай, – сказал Павел. – Спокойной тебе ночи.
Он положил голову на подушку и, накрывшись одеялом, стал укладываться.
Щелчок и свет погас.
– Ты тоже не будешь бояться от меня заразиться, если я лягу поближе к тебе? – услышал он её слова.
Господи, и что за голос у неё вдруг открылся… Она никогда не говорила так мягко, нежно и проникновенно. Да и ещё её голос звучал в полной темноте и тишине… Ему следует быть осторожным. Ещё парочка таких фраз, которые, как он не сопротивлялся, но неизбежно попадали ему в самое сердце, и он забудет обо всех её последних выходках.
Павел приподнял голову и посмотрел на тёмные и размытые очертания её силуэта. Потом он приподнял угол одеяла. Она придвинулась к нему и с кошачьей грацией уложила голову к его плечу, сложив кулачки прямо у себя перед носом, коснувшись его груди. Павел никогда не был романтиком, но в тот момент ему вспомнились обрывки сентиментальных романов, которые он откуда-то подхватил за свою жизнь. Ему показалось, что его сердце забилось не просто сильнее, а с новой силой, потому что к его телу присоединилась его долгоотсутствующая часть.
Он укрыл её краешком одеяла и его угол загнул за её спину. От этого она немного зашвырялась, пытаясь поуютнее устроиться. Потом её дыхание стало плавным, и еле слышно она произнесла:
– Спасибо тебе за всё… – а затем, по-видимому, сразу же задремала.
Павел медленно провёл рукой по её голове и поцеловал в макушку.
Наверное, в ту же секунду сон завладел и им.
***
Когда Аэлита начала идти на поправку, Павел позволил дочери к ней приходить. Эмма была счастлива снова видеть маму и очень просила рассказать историю, как же ей удалось спасти мир от инопланетян. И Аэлита, включив фантазию, полностью удовлетворила любопытство своей дочки.
С каждым днём состояние Аэлиты улучшалось. Только побаливало колено, и она испытывала слабость.
Теперь Павел заходил к ней каждый день, и они говорили о прошедшем дне. Иногда к ним присоединялась Эмма, которая своим задором вносила веселье в их компанию.
Павел оставался с ней на ночь, когда Аэлита его об этом просила. Она должна была признать, что ночи, проведённые без него, были тревожными, а её сон был поверхностным и беспокойным. Но она не могла просить его оставаться с ней каждую ночь. Потому что, когда она его об этом просила, то наблюдала за задумчиво-сопротивляющимся выражением на его лице. Нет, она не имела права злоупотреблять его добротой.
***
Окончательно выздоровев, Аэлита решилась поговорить с Павлом. Этот разговор должен был окончательно расставить в их отношениях всё по местам.
Однажды она увидела, как Павел после работы зашёл к себе в кабинет. Аэлита уложила Эмму спать, а потом попросила Маргариту Васильевну за ней присмотреть. После этого Аэлита отправилась в кабинет.
Уже приоткрыв дверь до неё вдруг дошло, что она даже не подумала о том, чтобы переодеться. На ней была пижама с длинными рукавами и свободными штанами бледно-голубого цвета. Нет, ей не об этом сейчас нужно думать…
Войдя в кабинет, она увидела, что Павел сидел без света в полумраке и не был окружён рабочей обстановкой: на столе – идеальный порядок, компьютер выключен. Он просто сидел за столом, тупо уставившись в пол.
– Я не помешаю? – спросила она, хотя знала, что если и могла помешать, то только его размышлениям.
Павел посмотрел на неё. Его лицо не выражало на тот момент никаких эмоций.
– Проходи садись, – сказал он, поменяв положение в кресле.
Она потянулась к выключателю.
– Я включу свет…
– Нет, – остановил он её. – Только начало темнеть, а яркий свет меня угнетает. Если тебе хочется, то я могу включить настольную лампу?
Аэлита кивнула и Павел, нажав на кнопку, залил бледным светом небольшой участок на своём столе.
Она прошла внутрь кабинета и присела в кресло, предназначенное для деловых клиентов.
Он вопросительно смотрел на неё.
– Я сегодня чувствую себя гораздо лучше. И думаю, что смогу выдержать любую правду, которую услышу от тебя.
– О какой правде ты говоришь?
– Во время моей болезни ты вёл себя по отношению ко мне щадяще. Но прикрываясь холодной вежливостью и выдержанной заботой, ты прятал от меня свои настоящие чувства.
– Аэлита… – он усмехнулся. – Твоя прямота в последнее время меня просто обескураживает.
– Из-за недоговорённостей мы оба сильно пострадали. Нужно прекращать так делать.
– Я совершенно с тобой согласен.
Аэлите показалось, что он произнёс эти слова с излишним энтузиазмом.
– Ты меня так и ни разу не спросил, почему я пришла к тебе тогда… да и ещё в таком состоянии…
– Так тебе есть, что мне рассказать? Даже не знаю… Лично мне всё кажется простым. Ты решила прогуляться часик-другой, но попала под дождь и простудилась. Банальная ситуация, ты так не считаешь?
В этот момент Аэлите захотелось развернуться, уйти и больше никогда не начинать этого разговора. Но она подавила в себе это желание и продолжила, как будто не заметила издёвки в его последних словах:
– Если тебе неинтересно, то я не буду ничего говорить. Я… я много думала и решила, что… – она запнулась и, посмотрев в пол, дотронулась пальцами до лица.
– Что же ты решила? – он задал ей вопрос в такой манере, как будто она собиралась сказать, что решила приготовить на ужин.
– Ты знаешь, что я не могу жить без дочери… и я поняла, что зря всё это затеяла. Я больше не хочу, чтобы из-за меня страдали другие и… если ты сможешь, то я готова продолжить жить так, как раньше. Как будто ничего не было.
– Как будто ничего не было… – повторил за ней Павел, растягивая слова, а потом спросил:
– Ты сама-то хочешь этого?
– Конечно. Зачем бы я тебе это говорила?
Павел горько улыбнулся после её слов, потом встал, подошёл к окошку и заглянул в него.
– Ты так говоришь только потому, что я не отдаю тебе Эмму? Ты будешь продолжать терпеть меня, лишь бы она не страдала?
– Конечно же это не так. Но меня волнует твоё мнение. Если ты не захочешь жить со мной после того, что я натворила, я тебя полностью пойму. Ты только скажи об этом сразу.
– Разве я тебя отсюда гоню?
– Нет, но судя по твоим колкостям, я понимаю, что ты не в восторге от моего присутствия.
Он ничего не ответил на её слова и Аэлита, тяжело вздохнув, продолжила:
– Я знаю, что сама всё испортила. И мне невыносимо жить с тобой под одной крышей и наблюдать за твоим презрением. И Эмме будет лучше остаться пока в твоём доме. Мне сейчас негде жить, и понадобится время, чтобы найти приличное жильё. Но имей ввиду, когда я встану на ноги, моя дочь будет жить со мной.
– Ты здраво рассуждаешь. Только почему тебе негде жить? – он развернулся к ней и сложил руки на груди, сделав при этом излишне серьёзное лицо. – Ведь до того дня, когда ты пришла ко мне, было где.
– Ты сам не захотел слушать, когда я собиралась тебе об этом рассказать. Я знаю, о чём ты думаешь, но… между мной и Максимом всё кончено.
– Опять? – прищурившись, спросил он. – Ты это говоришь, насколько я успел заметить, уже в третий раз. Ты просто ещё немного подумай. Глядишь, и снова найдёшь повод быть вместе с ним.
– Прошу тебя, хватит язвить. Сейчас не время…
– Я говорю так, как считаю нужным, – грубо ответил он.
Аэлита глубоко вздохнула и продолжила:
– Я и Максим никогда не будем вместе. Это дело решённое. Я буду искать жильё и работу. Подрабатывать переводчиком я продолжу, но на содержание квартиры и дочери мне понадобится больше денег. Я хочу попробовать устроиться экскурсоводом для иностранных туристов. Думаю, я справлюсь. Я благодарна тебе за помощь. Спасибо, что не выставил на улицу в трудный для меня период. Я прямо сейчас пойду собираться.
– Но ты же ещё не нашла себе жильё. Куда ты пойдёшь?
– Я решу эту проблему. Деньги, которые я получала за перевод книг, я почти не тратила. На первое время мне их хватит. Я что-нибудь придумаю.
– Даже не сомневаюсь. Твои решительные планы на будущее просто не оставляют других вариантов.
– Я много думала о своей жизни и…
Она встала с кресла и добавила:
– У меня к тебе только одна просьба. Не запрещай мне видеться с Эммой. Я постараюсь приезжать сюда каждый день. Ты отлично знаешь, что я ей очень нужна.
Павел в ответ на её слова опустил глаза вниз. Так и не дождавшись от него никаких слов, Аэлита развернулась, чтобы выйти из кабинета.
– Подожди, – сказал он, и Аэлита повернула голову и посмотрела на него.
– Что?
– Я хочу знать. Расскажи мне, что у вас с ним произошло?
Протяжно вздохнув, Аэлита вернулась в кресло:
– В тот день, когда я пришла к тебе, он открыл мне тайну, о которой молчал с самого начала нашего знакомства, – она посмотрела в пол и механическим голосом произнесла. – Максим женат и у него есть сын.
– Ну и дела… – усмехнулся Павел и прислонился к стене рядом с окошком. – Но он ведь может развестись. Что это меняет, если ты его любишь?
– Дело в том, что… его жена и сын психически нездоровые люди.
– Тоже не вижу в этом преград. Брак с недееспособным, если приложить усилие, расторгнуть возможно…
– Хватит уже! – крикнула она.
Его простой взгляд на вещи, которые были для неё серьёзнейшими, подействовал ей на нервы.
– Почему ты злишься, Аэлита? Неужели тебя напугали трудности, и ты решила его бросить?
– Да дело не в трудностях, а в его вранье. Когда я была в него влюблена, он не сказал мне о существовании своей семьи. Разве это справедливо? Да он бы с ней не развёлся. Он же последние силы отдаст ради ущербных. Он бы сделал меня своей любовницей, и я бы жила как какая-то… Мне омерзительна такая жизнь!
Собственная нервозность удивила её. Она пожалела о своей излишней прямолинейности, но признать была вынуждена: она действительно так думала.
– Как же жестоко, Аэлита… – протянул он. – Ну а как же любовь? Разве ты откажешься от этого чувства ради своих принципов и гордости?
Аэлита решила и дальше идти путём прямолинейности. На пару секунд закрыв глаза, она сказала:
