Артём Сергеевич Семёнов
Легенда о Расколе: Первый ход
***
"Орден Тринадцати, в своем оставшемся составе, до конца не предал императора Юлия, однако, после осады Алинтина, некоторые из них были приговорены к смерти за преступления против народа Лирии" – Семилетняя война: Часть I.
Месяц назад.
Каждый его сон, каким бы ярким или красочным ни был, превращался во тьму и огонь. И в каждом был он. Человек с красными глазами всюду преследовал его. Наутро все забывалось, кроме него. Его очертания и его взгляд нельзя было забыть.
В эту ночь он так же проснулся от кошмара, однако страх не покинул его. Наоборот страх будто стал реальным, осязаемым. Он уже не был в кошмаре. Из окна над кроватью он видел луну, украдкой показывающуюся из-за острой верхушки храма. Видел, как запотевает стекло и изо рта вырывается пар. От холода задрожали руки. Собака, спящая у кровати, подскочила и, сделав пару шагов, оскалилась. По комнате пронесся рык пса и лай, прерывающийся скулежом. Эннир подскочил, его левый глаз будто сгорал. На секунду в полумраке он увидел фигуру человека, стоящую в углу. Все тело сковал неописуемый страх. Он старался не смотреть в ту сторону, но видел, как загадочное существо потянуло руку к нему. С трудом переборов страх, он схватил табуретку и со всей силы швырнул ее в угол.
Табуретка разлетелась о стену в щепки. Собака замолчала и, поджав хвост, спряталась под кроватью. Эннир стоял, тяжело дыша, смотря в то место, где в последний раз он видел это существо. Через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге появился отец с зажженным факелом в одной руке и длинным, полуторным мечом в другой. За ним вошла мама и, забрав факел, быстро провела им по всей комнате. Убедившись, что внутри никого, Дезмонд поставил меч у стены и подошел к сыну.
– Все в порядке?
– Нет! – Вместо страха с Энниром осталась лишь злость. – Что со мной? Какого черта происходит?!
– Энни, успокойся… – сказала Нора.
– Замолчи! – взбесился Эннир.
Дезмонд инстинктивно замахнулся на него и тут же прогремел удар. Нора подбежала ближе, приподняла мужа с пола и принялась останавливать кровь, потекшую из носа. Эннир стоял над ними, руки снова задрожали, дыхание участилось. Поняв, наконец, что произошло, юноша просто убежал.
***
"Сир Демис Авел – один из четырех рыцарей тринадцати, что пережил осаду Алинтина Октавианом и притом сохранил свое положение" – Семилетняя война: Часть I.
Лагерь находился прямо в городе и в то же время был огорожен от него деревянным частоколом с хлипкими воротами, выходящими на главную улицу. До сего дня он не видел этого места и даже не знал, что оно вообще есть. У выхода из дома его ждал молодой парень, примерно одного возраста с Энниром, которому, по всей видимости, поручили показать куда идти.
Уже издалека он обратил внимание на странного вида конструкцию, состоящую из цельного, деревянного круга примерно в полметра диаметром. Вокруг этого круга, на расстоянии примерно в те же полметра было деревянное кольцо, шириной едва ли со стопу и через еще метр все это замыкало третье кольцо, еще меньшее по ширине, чем предыдущее. Находилось это на высоте примерно в полтора метра и занимало собой чуть ли не половину всего лагеря.
Когда он вошел и обошел взглядом весь лагерь, то увидел еще несколько достаточно странных приспособлений, назначений которых он не понимал. Вестер, сидящий на третьем кольце центральной конструкции, спрыгнул вниз и подошел к Энниру.
– Ты все же пришел, – отметил он.
– Пришел, – кивнул Эннир.
– Наше знакомство прошло не очень гладко, – продолжил Вестер, – позволь представиться. – Он протянул Энниру руку. – Я Вестер Рэйс. Я здесь для того, что бы обучить тебя двум из трех основных аспектов ведения боя.
– Я умею драться, – фыркнул Эннир.
– Да, я видел. Тебя неплохо обучили, но такой стиль тебе совершенно не подходит. Ты скоро это поймешь, а пока давай приступим. – Вестер снял рубаху и пошел вокруг кольца. – Ты уже знаком с Жаном, – указал он на спутника Эннира. – Он здесь не многим больше тебя и обучение вы начнете вместе. Итак, есть желающие показать себя и получить по морде?
***
"Многие реформы Октавиана коснулись сената. Так его количество за несколько лет сократилось в трое, а прямое влияние на политику почти полностью упразднилось" – Семилетняя война: Часть II
Месяц назад.
Солнце подло ударило по глазам и, сколько бы он не вертел головой, спасения от него не было. Окончательно проснувшись, он обнаружил голову Ники у себя на груди. Девушка прижалась к нему всем телом и тихонько сопела. Эннир попытался встать, но она только сильнее обхватила его. Эннир смотрел на ее лицо, борясь с желанием овладеть ею прямо сейчас, и мельком увидел мимолетную улыбку на ее лице.
– Ты притворяешься что ли? – Улыбнулся юноша.
– Просто не хочу отпускать тебя, – прошептала она и, открыв глаза, посмотрела на него.
– Я и не собирался уходить.
– А что ты собирался сделать? – Улыбнулась девушка.
Эннир тут же обхватил ее, перевернул и поцеловал. Его рука под одеялом медленно упускалась вниз. Девушка громко вздохнула от удовольствия и тут послышался стук в дверь. Эннир остановился, но Ники, схватив его руками за голову, тут же поцеловала.
– Нас нет, – прошептала она в перерыве между поцелуем.
Снова стук в дверь. На этот раз Эннир не отвлекался. Он резко сбросил одеяло на пол. Обнаженные тела, прижатые друг к другу в страстном порыве, купались в бликах солнца из окна.
Очередной стук был уже в то самое окно. Ники, сообразив что произошло, тут же закрылась одеялом.
– Ты сдурел?! – Крикнула она на Сэма, стоящего по другую сторону окна.
– И тебе доброе утро, – широко улыбнулся он. – Откройте дверь уже – я все утро жду.
Когда Ники вошла в комнату, расчесывая волосы, Эннир с Сэмом уже расположились за маленьким, круглым столом.
– Я ничего не видел, – улыбнулся Сэм, встретившись с ней взглядами. – Эннир, твоя мать приходила сегодня ко мне.
– И что?
– Что и что? Она тебя искала. Думала, что ты прячешься у меня.
– Я не прячусь!
– А что ты делаешь? – Усмехнулся Сэм. – Я не знаю, что там у тебя произошло, но может хватит комедию ломать? Я устал каждый день врать твоим предкам. Мне даже в глаза теперь им смотреть стыдно.
– Ну так не смотри, – пожал плечами Эннир. – Я не могу вернуться.
– В общем, дружище, у меня терпение не каменное. – Сэм встал из-за стола и положил руку на дверную ручку. – Когда-нибудь я сдамся и потом не надо на меня обижаться…
– Ты не останешься на завтрак? – окликнула его Ники.
– Нет, мне пора в лавку, а то отец опять будет весь день ворчать, что я лентяй. Кстати родинка на груди просто шикарная.
– Ах ты… – вспылила девушка.
– Успокойся, – посмеялся Сэм. – Это Эннир мне рассказал. Ладно, увидимся.
***
"Доподлинно неизвестно что сталось с семилетним Юлием Деррием, однако большую часть его окружения, включая королеву регент, распяли вместе с военными преступниками на старых воротах Аленора" – Семилетняя война: Часть I.
Девушки, как и каждый вечер до этого, убирали со стола остатки еды и грязную посуду. Маркар сидел у камина, вытянув ноги к огню, и мелкими глотками попивал горячий чай. На рядом стоящее кресло вскоре сел Вестер. Эннир, выйдя из-за стола, как всегда, самым последним, по-над стенкой пошел в свою комнату.
– Эннир, – окликнул его Маркар, – составь старикам компанию.
– Я не хочу, – фыркнул он.
– И что, снова запрешься в своей каморке и не будешь никого замечать? – Усмехнулся Вестер. – Да ладно тебе, парень, мы же не резать тебя собираемся.
– Почем мне знать, что вы собираетесь со мной делать?
– Вот как раз может это и обсудим, – спокойно ответил Маркар, сделав очередной глоток.
Эннир, недолго думая, все же присоединился. Они долго сидели в полной тишине и лишь треск бревен в камине отвлекал их от скуки.
– Как твоя женщина? – Обратился Маркар к Энниру.
– Не знаю, – пожал он плечами, – я ее уже с неделю не видел. И не хочу видеть.
– Не слишком ли резко? – Удивился Вестер.
– Да, но… Чем больше я вспоминаю, тем больше понимаю, как долго она просто играла со мной. Говорила только то, что ей самой было удобно…
– Эх, молодость… – вздохнул Маркар. – И как много ты уже вспомнил? – Повернул он голову к Энниру.
Мальчик снова застыл. Его глаза расширились и не моргали. Маркар аккуратно поставил чашку на столик и немного подался вперед. Вскоре по щеке мальчика пробежала слеза. Вдруг он ожил, однако взгляд ничуть не изменился. Все такой же, как будто удивленный. Он смотрел по сторонам, словно пытаясь найти кого-то.
– Нет… – Эннир, наконец, моргнул, встал с кресла и медленно обошел его. – Нет, нет, нет!
Маркар и Вестер тут же вскочили.
– Это не правда! – Толкнул Эннир Маркара, но тот даже не двинулся с места. – Скажите что это не правда! Скажите!
Маркар взял его за локти.
– Мне жаль, сынок.
***
"Орион – меч, по легенде собранный из костей Трийсца и хранящий в себе часть силы Лиссандры.
Местонахождение: Не известно.
Существование: Крайне сомнительно" – Заметки коллекционера.
Месяц назад.
В один момент все перестало иметь смысл. Весь мир рухнул и сгорел в огне. В том самом, который охватывал его дом. Все отрепетированные слова извинений испарились. Перед ним стоял он. Человек с красными глазами. Он был там в тот день.
Он повернулся и из-под капюшона на мальчика устремился этот холодный взгляд. Красные глаза разгоняли ночную мглу. Сталь скрипнула. Он достал из груди отца свой меч, сделанный, будто из костей. С острия на землю скатились капли крови.
Мальчик оцепенел, не мог даже шевельнуться. Левый глаз будто выжигали огнем. Руки дрожали, а по ногам до спины из раза в раз пробегал мерзкий холод. Он был один, а вокруг лишь тела. Тела тех, кого он еще вчера знал. Тела его родителей.
***
"При осаде Алинтина преторианская гвардия перешла на сторону Октавиана, открыв ворота осаждающим. После осады преторианская гвардия в полном своем составе была распущенна, а командиры были преданы суду" – Семилетняя война: Часть I.
Все, наконец, стихло и лишь редкие всхлипы можно было услышать в полной тишине. Эннир стоял на коленях посреди комнаты. Кровь из костяшек кулаков капала на деревянный пол, покрытый битым стеклом. Рядом лежало то, что осталось от кресла. Огонь с трудом горел в камине. Из разбитого окна в комнату проникал прохладный, ночной ветер.
– Это не правда, – без конца повторял Эннир, дыша сквозь зубы, – не правда.
Глава 11
Боль
"Аленор – самый большой по площади замок на северном континенте и второй в мире" – Пешком по миру: Том 4.
Императорский дворец Аленор. Центральные провинции Лирии.
Из дневника Кристин Тэйн:
"Есть в жизни моменты, которые определяют весь твой путь. Поворотные моменты. Часто они не зависят от нас и случаются по воле других людей. В моей жизни их было не мало. Первым, конечно, был день, когда я смотрела, как в гуще леса за моей спиной пропадают стены и крыши домов. Не нужно было быть провидицей, что бы понять – этот момент тот самый. Тогда мне казалось, что пережить нечто настолько меняющее всю твою жизнь невозможно, а если и возможно, то произойдет это очень не скоро. А он был близко. Ближе, чем я могла бы представить. Буквально передо мной.
Во мне осталось так мало полностью теплых воспоминаний, что оставшиеся я бережно храню в самом далеком уголке своего подсознания. В редкие минуты спокойствия и тишины, я убегаю подальше ото всех, запираюсь в первой попавшейся каморке и согреваю ими остатки души. Я не хочу, что бы они омрачились реальностью, но некоторые из них я все же перенесу на страницы. Быть может через несколько лет, когда от меня самой вовсе ничего не останется, это воспоминание снова согреет ту, что прочтет этот дневник. Напомнит какой она когда-то была"
***
"Слово stylist пришло к нам из Полисов. Изначально им обозначали человека, умеющего красиво излагать слова в стихотворной форме, однако вскоре оно приобрело совсем иное значение" – Большой словарь Н. Остин: О иноязычии.
Отражение показало ей кого-то совсем другого. Стоя перед зеркалом, она вовсе не видела себя, а в той, что смотрела на нее с другой стороны, не было даже капли жизни. Мисс Луиза Флави – стилист и так же одна из родственниц Лины Флави, собиралась лишь закрасить синяки и ссадины на лице и запястьях. По крайней мере так она сказала Кристин. Через несколько часов усердной работы кожа девушки побледнела от слоев косметики и это было всего лишь началом. Пока Кристин держала меж губ бумагу с красной краской, ее лицо пытались преобразить мелкими штрихами, такими как темные тени под глазами и румянец на щеках.
Волосы так же не дали им покоя. Вскоре голова девушки заметно потяжелела, когда на вымытые волосы нанесли некую вязкую субстанцию. Когда волосы собрали в прическу, Кристин даже боялась поначалу хоть немного двигать головой. Ощущение было такое, будто на нее поставили полное ведро воды, готовое свалиться при любом движении и к тому же утянуть ее за собой.
Платье Анны, которое Кристин повесила на ширму, Луиза с показным отвращением закинула обратно в шкаф. Ее ученицы облачили Кристин в роскошное бело-золотое платье с множеством украшений и даже с вкраплениями драгоценных камней. Корсет поначалу не вызывал никакого дискомфорта, однако вскоре Кристин поняла на сколько это ужасное приспособление.
И вот она стояла перед зеркалом, пытаясь рассмотреть хоть что-то знакомое. Красные губы, румяные щеки и подведенные глаза на почти что белом лице превратили ее в нечто странное. Через несколько секунд она поняла, что появись она с таким лицом дома – разогнала бы всех детей с улиц, а взрослые похватались бы за вилы и, хором зачитывая молитвы, понесли бы ее на костер. Каштановые волосы и вовсе стали золотыми, но хотя бы платье под них подходило, как бы ужасно она в нем себя не чувствовала.
– Ты выглядишь, – попытался изобразить радость Лансер, увидев ее у главного зала, – потрясающе.
– Я выгляжу ужасно, – фыркнула девушка.
– Да, это ужас, извини, – выдохнул он, будто с его плеч свалился тяжкий груз.
– Я лучше никуда не пойду в таком виде, – отвернулась Кристин. – Даже не могу выразить насколько ужасно я себя в этом чувствую. Культурно выразить.
– Не переживай, – остановил ее Лансер, – многие обеспеченные дамы будут выглядеть так же. В худшем случае тебя просто не заметят.
– А в лучшем?
– Даже так ты красивее их всех, – улыбнулся юноша. – У меня для тебя подарок.
***
"Свое путешествие мы, естественно, начали с окрестностей Аленора. Смею разочаровать вас, дорогие читатели, но даже лучшие художники не способны передать ту красоту и величие, что предстала перед нами вживую" – Пешком по миру: Том 4.
Из дневника Кристин Тэйн:
"Я до сих пор храню его. Конечно, он не выглядит так же, как тогда, но… В тот день я закрывала лицо этим веером, если видела, что на нас кто-то смотрит. Это было почти всегда, так что и лицо я почти всегда закрывала. Сейчас он напоминает мне о тех днях. Одним движением руки его уже не закрыть, но мне оно и не нужно. Бережно сворачивая его, я мысленно прощаюсь с тем временем. Он стал дверью в эти воспоминания.
Платье я, кстати, в итоге порвала. Произошло это не то что бы случайно, но и не специально. Просто так бывает, когда хочешь чего-то, и оно происходит само собой. В начале дня я всего лишь ужасалась от самой себя, а вот к вечеру я уже ненавидела это платье больше всего на свете. Оно было таким тяжелым и, мало того, был еще и корсет. Никогда в жизни мне не было так тяжко ходить, но потом случилось нечто более страшное – мне пришлось в нем сесть. Я просто не могла понять, как это сделать и еще хуже было то, что придворные дамы все это время косились на меня и украдкой смеялись. Если бы не присутствие рядом Лансера, они бы вряд ли стали скрывать свои насмешки.
Тем вечером мы были в театре. Лансер говорил, что это будет комедия, но я ее не поняла вовсе. Возможно, это можно было бы списать на мое происхождение, но те самые дамы больше смеялись с моей неуклюжести при попытке сесть, чем со всего представления.
И все же я была потрясена. Когда я поняла, что происходящее не сцене меня совершенно не волнует, я начала разглядывать сам театр. После представления я еще долго не хотела уходить оттуда. Из раза в раз я осматривала его сверху донизу и всегда замечала то, чего не видела прежде. Я видела ту заботу, с которой автор возводил это творение. Все до самых мельчайших деталей, которые вряд ли заметил бы пришедший сюда, было выполнено великолепно. Вряд ли оно было создано для людей. Для императора, придворных, меня или кого-либо еще. Человек, создавший это, трудился в первую очередь для себя. Ему было интересно свое творение. Думаю, что именно так и создается искусство.
Платье же я порвала в Летнем Саду. Еще одно место, поразившее меня в свое время. Я выросла в лесной местности и никогда не думала, что какой-то сад способен меня удивить. Он и не удивил, но было в нем нечто особенное. В отличие от театра, это никто не строил. Человек лишь направлял, заботился и ухаживал. Здесь не было той неряшливости дикой природы, но в то же время сложно было сказать, что вокруг живут люди. Аккуратные тропинки вели нас от самого входа, петляя между вековыми деревьями. Иногда тропинка превращалась в ступени из корней, иногда эти же корни так сильно выныривали из-под земли, что образовывали собой удобные лавочки. Сама тропинка шла вокруг озера, находившегося в центре всего сада, и там я впервые своими глазами увидела настоящих лебедей.
В Алый дворец мы вернулись поздно. Платье и корсет выбили из меня почти все силы, но спать я легла лишь под утро, после того как с трудом смыла с себя всю краску. Тем больше была моя злость, когда Луиза закатила мне истерику и заявила, что я вообще не имела права портить ее работу. На наши крики сбежались все рядом стоящие преторианцы. Так или иначе, после этого уже никто не пытался сделать из меня чучело.
Служанки помогли лишь принять ванну и расчесать волосы. Я была настолько зла, что не позволила даже закрасить синяки. Платье, которое дала мне Анна, надевалось легко и самостоятельно. Оно не было роскошным и пышным – как раз наоборот. Утонченное, без ярких цветов и ненужных украшений и в том была его красота. Полупрозрачные, черные рукава идеально подходили под темно-синий шелк. Талию окружала черная лента, а подол опускался чуть ниже колен. Тогда же я впервые надела подарок от брата. Серебристый медальон с выпуклым узором четырехконечной звезды, между лучей которой были выгравированы синим цветом странные, не понятные, но красивые символы.
***
"Большой театр Нерона строился в течение всего периода правления одноименного императора. И хотя строительство принудительно закончили со смертью Нерона, автор продолжал дорабатывать его на протяжении двадцати лет" – Пешком по миру: Том 4.
Два дня они гуляли по замку, разглядывая красоты разных эпох. Спускались в подземелья, где хранились старинные, полумифические артефакты и поднимались на высоченные башни, с которых можно было руками потрогать облака, гуляли по зеленым террасам и каменным залам. Замок казался ей бесконечным, но при этом не переставал удивлять.
Этим утром они гуляли по Стеклянной Роще, где под огромным, мозаичным, стеклянным куполом выращивали тысячи цветов и трав. Солнечный свет, проходя через стекло, окрашивался в различные цвета, иногда буквально создавая радугу.
В замок она возвращалась, неся в руках пышный букет роз, что подарили ей в Стеклянной Роще и этим же букетом она решила украсить обеденный стол в тронном зале. Стол был невероятно длинным, но пустым и они сели по разные стороны от места императора во главе.
Внезапно ворота открыли и в зал вошел человек в красном, меховом одеянии и странной шляпе с зеленым пером. Он встал по левую сторону от входа, громко прокашлялся, привлекая к себе внимание, и набрал полную грудь воздуха:
– Император Гай Юлий Октавиан Деррий! Первый своего имени…
Император вошел в зал, лишь жестом руки заставив глашатая замолчать. Ребята тут же встали из-за стола и поклонились. Стук каблуков о мрамор отдавался эхом по всему залу. Сразу за императором вошли два рыцаря из Ордена Тринадцати и несколько слуг. Не успел император остановиться, как его место уже было приготовлено к трапезе. Наконец все стихло. Один из рыцарей подошел к Кристин, положив руку на меч.
– Ваше Величество, – сказал Лансер, не поднимая глаз.
Несколько секунд стояло почти гробовое молчание. Император стоял перед Лансером, смотря на того не отрываясь, после чего поднял руку.
– Оставьте нас, – коротко приказал он.
Кристин спешно кинула салфетку на стол и поспешила удалиться.
– Не Вы, – не глядя, указал на нее пальцем император. – Останьтесь.
Девушка тут же остановилась и поклонилась ему в спину. Паника накрывала ее все больше. Император взял Лансера за плечи, приподнял так, что юноша выпрямился, после чего взял его за подбородок и осмотрел синяки на обеих сторонах лица.
– Ваше Величество, я хотел попросить прощения за…
Император вновь сделал свой жест рукой, после которого Лансер мгновенно потерял дар речи.
– Я рад тебя видеть, – он крепко обнял Лансера и, отойдя, вновь взял того за плечи. – Ты возмужал.
– Ты не злишься? – Удивился юноша.
– Я злился, – кивнул он. – Злился, что ты уехал, ничего не сказав. Ты мой сын, Лансер и я, как отец, принял бы любое твое решение. К тому же я горд, что ты выбрал собственный путь.
– Но как же коронация?
– Что коронация? – Усмехнулся император. – Ты дал очень хорошую тему для сплетен на несколько лет вперед. Теперь придворным будет, чем скрасить томные вечера. Лансер, может ты, наконец, представишь мне свою гостью?
– Конечно. Отец, это Кристин Тэйн. Мы вместе поступили в Орден Света.
– Ваше Величество, – еще ниже склонившись, сказала Кристин, когда император повернулся к ней.
– Выпрямитесь, юная леди, – приказал император. – Я хочу рассмотреть Вас.
И он буквально рассматривал ее с ног до головы. Кристин чувствовала себя неуютно и, что еще хуже, смотря ему в лицо, могла понять только то, насколько это уставший человек. Она сама видела подобный взгляд в отражении на испытательном сроке, однако его лицо будто застыло в этом состоянии надолго.
В один момент он молча повернулся и сел за стол, после чего уже сели Лансер и Кристин. У девушки тряслись руки так, что столовые приборы отказывались слушаться. Несколько раз она поднимала глаза и встречалась взглядами с Лансером, который явно был удивлен ее внезапной неуклюжести. В сторону императора она и вовсе не осмеливалась посмотреть. Окончательно ее добила вилка, выскользнувшая из-под куска мяса и со звоном, отдавшимся эхом по пустому залу, свалившаяся на пол. В тот момент она не придумала ничего лучше, чем подобрать эту злосчастную вилку и продолжить есть ею.
– Кристин, – начал император, – Вы так напряжены из-за моего присутствия?
– Нет, – фальшиво улыбнулась девушка, – конечно нет…
– И Вы понимаете, что подобрали столовый прибор с пола?
– Простите, – с трудом выдавила она из себя, – я не специально.
– Я верю, – кивнул он и жестом руки приказал прислуге поменять вилку. – Вы не местная, верно?
– Да, Ваше Величество.
– И смею предположить, что Вы не высокого рода.
– Верно, – кивнула Кристин, невольно опустив голову. – Я простолюдинка.
– Вы стесняетесь этого? – Удивился император.
– Отец…
– Она сама может ответить!
– Да, – с трудом для себя признала Кристин, – иногда стесняюсь.
– Как это иногда?
– Я… – все мысли в ее голове перемешались и не хотели ее покидать. – Я не знаю.
– Вы всегда так с людьми общаетесь?
– Нет.
– То есть я не человек, по-вашему?
– Нет… То есть да… Черт! – Резко вспылила девушка, ударив себя по щекам. – Прошу прощения, я очень сильно волнуюсь.
– Так бы сразу, – улыбнулся император и откинулся в кресле. – Зачастую проще признать что-то, чем искать сотни оправданий, пытаясь казаться тем, кем не являешься.
– Я запомню, – улыбнулась Кристин. – Я не стесняюсь своего происхождения, но мне зачастую неуютно в обществе, в котором я оказалась сейчас.
– Могу представить, – кивнул император, – но не могу понять. Прошу простить, меня ждут дела. Надеюсь на следующую беседу, Кристин Тэйн.