Артём Сергеевич Семёнов
Легенда о Расколе: Первый ход
***
"Рамийские чемпионы – это гладиаторы, получившие свободу от самого вождя. Дар свободы включает в себя не только освобождение от цепей, но и множество привилегий, часто не доступных даже многим знатным господам" – Пешком по миру: Том 7.
Письмо от Хотару. Сторона 2:
"Я решил написать то, что хотел бы рассказать кому-нибудь, но не хотел бы рассказывать кому-либо из моего нынешнего окружения. Не думаю, что меня кто-то здесь поймет. По правде сейчас я все больше ощущаю себя чужим. Никем. Лишним.
Я не могу понять никого. Я и не хочу понимать. Я не могу разделять с кем-то стремления и желания. Они у меня другие. Мое прошлое осталось далеко в прошлом, но оно не покинуло меня полностью, а теперь каждый день оно напоминает о себе. Глядя на этого мальчика, я невольно вспоминаю себя. Ту дикость, что жила во мне, ту жажду… Я как будто смотрю в кривое отражение. Мы разные, но в чем-то похожи и эта похожесть не дает мне покоя.
Однако я не могу понять его. Я выше. Я давно освободился от тех цепей, что удерживают его. В то же время я не могу понять и Рашита. С каким холоднокровием он относится к этому парнишке. Для него он в прямом смысле инструмент. Что-то не живое. Ведь на его месте был и я. Да, золото правит этой страной и нет ничего бесчестного в том, что бы зарабатывать его как можно больше, однако сейчас я как никогда понимаю, что должны быть некие рамки. Может это и зовется человечностью?
Он спас меня, Низам. Этот мальчик. Кровожадный, жестокий, убивающий без раздумий. Спас меня от смерти по собственной глупости. Может это глупо, но я теперь перед ним в долгу. И нет, это не тот долг, который мы отдаем друг другу постоянно на поле боя. Разница в том, что моя жизнь намного дороже его собственной. Я не могу просто спасти его от смерти и рассчитаться. Нет, этого будет не достаточно.
Возможно, я совершаю огромную ошибку, о которой потом буду жалеть, но я собираюсь попытаться вернуть этот долг. Я собираюсь дать ему жизнь.
Постскриптум: А еще у меня теперь есть верблюд"
***
"Верблюды – самое дорогое и востребованное животное во всей восточной части мира. Эти скакуны хорошо приспособлены к засушливой местности и способны выполнять те же обязанности, что мы возлагаем на коней" – Бестиарий Толаса: Самые верные скакуны.
В замок вставили ключ. Монэл, сидя у стены, прижав колени к лицу, приподнял голову, уставившись на дверь. Она скрипнула. Мальчик заерзал на месте, удивленный такому гостю. Девушка, дождавшись, когда за ней закроется дверь, с опаской шагнула ближе к мальчику. Ее лицо наливалось румянцем, руки были сложены в замок. Она дрожала. Одним движением она развязала узелок на платье и оно соскользнуло по бархатной коже на песок. Монэл все так же сидел на месте, разглядывая ее прекрасное тело.
– Господин приказал ублажить тебя, – наконец произнесла она.
Монэл чувствовал, как глаза его заполняются черным цветом. Все тело горело. Эти ощущения он не мог контролировать. Встряхнув головой, он отвернулся, крепко зажмурившись.
– Оденься.
– Господин приказал…
– Одевайся, мать твою! – Закричал мальчик внезапно рычащим голосом и Сара вздрогнула, вжавшись в дальний угол камеры.
– Ты понимаешь, что мне приказали? – Сказала девушка, с трудом сдерживая слёзы. – Если я ослушаюсь, то… Кому я это говорю? Тебе же плевать.
– Это не так. Мне не плевать.
Девушка спешно оделась и направилась к выходу.
– Стой, – окликнул ее Монэл, – куда ты?
– Скажу господину все как есть.
– Останься. Я не хочу, что бы из-за меня у тебя были неприятности. Просто останься до утра.
Сара отошла от двери и села в угол как можно дальше от Монэла.
– Если хочешь, можешь занять кровать, – предложил мальчик. – Я все равно не могу на ней спать.
– Почему?
– Привык к земле.
– Ясно. Откажусь.
– Как знаешь, – пожал он плечами и уселся поудобнее.
В камере повисло неловкое молчание. Они постоянно бросали друг на друга взгляды. Иногда встречались и тут же отворачивались друг от друга. Наконец Сара не выдержала:
– Почему? – Монэл повернулся к ней. – Почему не взял меня?
– А ты хотела?
– Нет.
– Вот и ответ. Я не буду брать тебя против воли.
– Против воли? Какой воли? Мы рабы и если этого не сделаешь ты, так сделает кто-то другой… Не надо разыгрывать благородство! – Внезапно вспылила девушка. – Ты столько жизней загубил и теперь делаешь вид, будто тебе есть дело до чужих чувств? – ее звонкий голос, который до этого Монэл никогда не слышал, пронесся эхом по камере. Грозный взгляд девушки плавно перетек в страх и она задрожала. – Извини…
Монэл встал, отряхнулся и направился к ней. Девушка еще сильнее задрожала, вжалась в угол, но бежать было некуда. Мальчик медленно подошел, наклонился и посмотрел ей прямо в глаза.
– Извини? Чего ты боишься? Вот я перед тобой и мы здесь одни. Я хоть раз тебе чем-то навредил? Ты вечно трясешься от страха при виде меня и все почему? Сама выдумала себе чудовище, которое теперь до ужаса боишься! Может я и такой, но я уже сказал, что не причиню тебе вреда.
Девушка смотрела на него не моргая. Казалось, что она даже не дышит. Монэл щелкнул пальцами перед ней и она вздрогнула.
«– Жива, – успокоился мальчик, – значит, не перегнул»
– Ты сама сказала, что воли у нас нет. Так что мне делать, как не убивать? Да, мне нравится это. Возможно чья-то смерть – это самые яркие чувства, которые я переживаю за свою жизнь, но в то же время я ненавижу себя за это. Я проклинаю себя и свою жизнь больше, чем кто-либо. Выходя на арену, я часто представляю как меня убивают и все заканчивается… Заканчивается весь этот ад.
Я не трону тебя, Сара. Никогда. И ты знаешь почему. Скорее я перегрызу себе вены…
Он хотел было вернуться в свое насиженное место, как вдруг девушка схватила его за руку, потянула к себе. Он сел рядом с ней и, спустя несколько секунд, она положила голову ему на плечо.
– Я не Сара, – сказала девушка и Монэл почувствовал как на его плечо приземлилась слеза. – Я Диана. Диана из дома Анниев.
– Красивое имя…
– Да, – улыбнулась она, – имя высокородной девушки, которой уже давно нет. Мой отец предал императора, за что они казнили мою маму, моих братьев и сестер. Меня успели вывезти, но вот я здесь…
– Что значит «Высокородная»?
– Это… Даже не знаю как правильно объяснить. В общем, моя семья богатая и уважаемая во всей стране. Я дочь родного брата лорда Анния и поэтому считаюсь высокорожденной. Считалась когда-то.
– То есть тебя уважали за то, что ты родилась? Это глупо, – Диана вновь улыбнулась, а её лицо буквально ожило и обрело цвет.
– Глупо. Да, пожалуй это так.
***
"– Я всегда уважал своих противников на арене. Ирония в том, что единственный человек, которому я не выказывал никакого уважения, оказался достоин его больше всех остальных" – Труд Н. Остин: Один день из жизни Низама – рамийского чемпиона.
Всю ночь они болтали без остановки. Скорее даже болтала Диана, а Монэл лишь слушал не перебивая. Они знали друг друга уже несколько лет, но впервые разговаривали вот так просто. Диана рассказывала о своем доме, об отце, матери, о братьях и сестрах, которым, как вскоре показалось юноше, просто нет конца. О далекой стране, где она выросла и много чего еще.
– …и там течет река, – продолжала она, стараясь показывать это все руками, – а за ней огромные зеленые просторы до самого горизонта. Ты видел что-нибудь подобное?
– Нет, – улыбнулся мальчик, – я даже не знаю что значит «Зеленые просторы».
– Это когда всю землю покрывает трава, – посмеялась девушка, – И она вся одной высоты. Издалека кажется, что это зеленое море, колышущееся на ветру.
– Не бывает такого! – Ответственно заявил юноша и рассмеялся.
– Бывает! – Вместе с ним засмеялась девушка и тут же сникла. – Хотела бы я показать тебе все это, но, наверно, мы так и останемся здесь до конца жизни.
– Нет, – резко ответил юноша. Солнце начало проникать в щели между дверьми и снаружи послышались шаги стражи. – Я всю жизнь был таким. Даже собственная мать говорила, что я рожден убивать. Что я для этого создан. Может быть это так и мне никогда не измениться, но хотя бы сейчас я хочу сделать что-то хорошее. Я получу свободу для тебя, – опустил он голову и перешел на шепот, – или умру пытаясь.
***
"Среди купцов Рамийские острова зовутся Золотыми. Причиной тому бедность Рамийских земель и в то же время тяжесть кошельков их жителей" – Пешком по миру: Том 7.
В эту ночь он не сомкнул глаз. Даже с места не сдвинулся. Последний приказ до сих пор отдавался эхом в его голове. Подогретое вино остыло, пальцы стучали по столу, взгляд был прикован к одной точке. Солнце уже всходило.
Первые его лучи упали на стол, осветив руку.
– Господин, – явно не в первый раз окликнул его Арим. – Ваш чемпион просит встречи.
Хотару кивнул и Арим тут же удалился. Еще несколько секунд он стучал пальцами по столу, после чего хлопнул по нему ладонью. Решение у него уже было.
Монэла привели в его кабинет. Вместе с ними пришла и Сара. Хотару сразу увидел, как они молча проводили друг друга взглядами, разойдясь по разные стороны комнаты. Хотару жестом приказал страже удалиться.
– Я хочу дать ответ, – прервал молчание юноша. – Я хо....
– У меня уже есть решение, – перебил его Хотару. – Ты не готов и точка.
– Я не понимаю, – в голосе мальчика впервые звучала некая обида. – Прошу, позволь мне…
– Я все сказал! – Отрезал Хотару. – Это все было ошибкой. Разговор окончен. Возвращайся обратно к тренировкам.
Юноша со всей силы ударил ладонями по столу, устремив грозный взгляд на него.
– У меня есть стержень, – прошептал юноша. – Позволь мне!
Хотару смотрел в глаза мальчика. Долго, внимательно, не моргая.
– И каков он? – После длительного молчания спросил Хотару. Монэл лишь мельком глянул на Сару. – Ясно.
– Это возможно?
– Да, это возможно, – Хотару сел обратно на свое место, оглядев ребят, – но не просто. – Пальцы снова застучали по столу еще быстрее чем прежде. Их снова остановил хлопок. – Хорошо, этот шанс у тебя будет. После завтрашних игр все свое время ты будешь проводить в тренировках. Никакой усталости, никаких нужд, кроме самых необходимых. Ты согласен?
– Согласен, – кивнул Рашит, услышав подобное требование.
Шок от увиденного на секунду поразил всех. Толпа взревела, но на трибунах все еще сидели, раскрыв рты, ведь только что на их глазах не умелый мальчишка одним ударом снес с ног подающего надежды чемпиона, а его клинок понемногу погружался в шею противника.
– Еще раз, Рашит, – уточнил Хотару, – никаких боев, никаких заработков и прочего. Только тренировки, еда и сон.
– Я полностью согласен, – сглотнул Рашит. – Делай все что потребуется. Мы тебе не помешаем.
«– Хорошо, – подумал Хотару, откинувшись в кресле и глянув на склонившего перед трибуной голову мальчика. – Кажется теперь все видят, насколько силен твой стержень, Монэл. Даже я поражен»
Впервые в жизни Хотару аплодировал вместе со всеми и совершенно искренне.
Глава 10
Кровь и огонь
"Первый указ, подписанный императором Октавианом, был о запрете владения людьми. Содержание и продажа рабов отныне каралась смертной казнью" – Семилетняя война: Часть II.
Нортон. Провинция Ахея. Центральные провинции Лирии.
Месяц назад.
Эннир сидел на каменной скамье под пристальным надзором тюремщика, нервно перебирая пальцами. Костяшки на руках даже не покраснели, а боль прошла всего за несколько часов. Отсюда он мог слышать даже как магистрат неустанно ходит из стороны в сторону, а уж об их споре с отцом знал, похоже, весь город.
– Кража и нападение, Дезмонд, – вновь закричал Калавий, – это уже не в какие рамки!
– Да не было там никакой кражи, – в очередной раз повторил Дезмонд.
– Он забрал коня! У стражи! Только за это я обязан бы посадить его в клеть, а сверху еще и нападение! В моей лечебнице лежат сейчас четыре человека, троих из которых не узнать вовсе, если они не пытаются говорить, а один так вообще при смерти! Этому есть оправдание?
– Ты сам знаешь, кого ты набрал в стражу Калавий. Весь город от них в ужасе.
– Твой пацан тоже не пример для подражания! Сколько раз мы вот так встречались с тобой, а?
– Это было давно. Он ведь был еще совсем ребенком. Сейчас он вырос. Он сдержанный и воспитанный мальчик.
– Четыре побитых не очень-то подтверждают твои слова.
– Так и представь насколько нужно было его разозлить! Я прошу тебя, Калавий, дай мне все решить самому. Такого больше не повторится.
– Я не могу! Ладно, если бы он побил их где-нибудь… Где-нибудь не на виду, так нет же! Прям на глазах у преторианского центуриона. Как думаешь, он уже отослал письмо генералу Арли или лично доложит?
– Я постараюсь все уладить, но к моему сыну никто не притронется! Все, разговор окончен!
Дезмонд был не из тех людей, у кого мысли читались по лицу, однако сейчас Эннир все понял и без слов. Мальчик поднялся и медленно подошел. Отец сильно схватил его за локоть и быстро повел по коридору.
***
"За первый год количество казненных превысило три тысячи человек, большая часть из которых принадлежали к древним, знатным домам" – Семилетняя война: Часть II.
Уснуть он так и не мог. Всю ночь его мучили разные видения. Некоторые были цельными, некоторые – отрывками непонятно откуда. Задолго до рассвета он пересел на край кровати и старался соединить это все в одно целое. Выходило неважно.
Незадолго до рассвета в дверь постучались. В комнату осторожно протиснулась женщина и улыбнулась ему.
– Не спишь? Я хотела успеть до того, как ты пойдешь на встречу с Вестером.
– Я никуда не собираюсь идти, – фыркнул Эннир. – А Вы кто?
– Я Эйлис, – представилась молодая девушка. – Очень рада, наконец, познакомиться с тобой. Мы долго ждали тебя. Я присяду?
Эннир молча подвинулся, освободив Эйлис место. Та прошла на цыпочках и аккуратно села рядом.
– Эннир, моя работа заключается в том, что бы оценить физическое и моральное состояние бойца. Я не обижусь, если ты сочтешь мою работу бесполезной, – улыбнулась она, – но я надеюсь, что ты не будешь закатывать мне сцены и дашь спокойно сделать свою работу. Хорошо?
– Что Вам нужно?
– Вытяни руки вперед, – Эннир скривил губы, но сделал. – А теперь по очереди согни и разогни каждый палец. – Юноша начал медленно выполнять. – Я видела, что произошло вчера у ворот. Не суди людей по первому впечатлению…
– О чем Вы?
– Хорошо, теперь несколько раз сожми и разожми кулаки, потом сделай несколько вращений кистью и сними рубаху. Послушай, что Маркар, что Вестер – оба желают для тебя только блага, пусть их методы и говорят совершенно иное.
– Знаете, – снял рубашку Эннир, – я им не доверяю, а Вам тем более. Не тратьте время.
– Как скажешь, – девушка начала прощупывать пальцами его спину. – Я думаю тебе нужно знать, что каждый здесь рискует своей жизнью, только потому что находится рядом с тобой и на фоне этого ты ведешь себя как последний козел.
– А Вам было бы приятно оказаться незнамо где в кругу незнакомых людей без права уйти?
– Думаю, нет, – согласилась она, – но сейчас мы не можем тебе все объяснить. Можешь одеться, – она села рядом на край кровати. – Что тебя сейчас беспокоит? Голова болит, глаза, руки, ноги?
– Голова, – кивнул Эннир, – и ноги тоже.
– Что ж, могу сказать, что на счет мышц можешь не беспокоится. Они перестанут болеть, как только восстановятся. А голова от света или, может, когда ходишь, ложишься…?
– Когда появляются эти видения. Мне их, как будто, молотком в голову вбивают.
– Интересно, – она достала из своей сумочки красную книжку и протянула Энниру. – Если не сложно, записывай все ощущения, когда это происходит. В остальном ты в порядке. Придется поработать над гибкостью твоих пальцев и мышцами живота, но в целом…
– Зачем Вам все это? – Удивился Эннир.
– Не мне, а Вестеру, – она направилась к выходу. – Я представляю, как странно для тебя выглядит все вокруг и поверь, дальше будет еще страннее. И да, Маркар удерживает тебя до тех пор, пока ты сам не сможешь принять взвешенное решение. Очень скоро это изменится, а пока что постарайся принять нейтралитет. Это облегчит жизнь всем.
***
"Раздача земельных наделов бывшим рабам едва не спровоцировала новое восстание, однако предшествующая ей налоговая реформа оставила довольными всех" – Семилетняя война: Часть II.
Месяц назад.
Шли они очень быстро. Дезмонд даже не смотрел по сторонам, тогда как Эннир постоянно оглядывался, видя как смотрят на него другие горожане. Почти каждый на людной улочке оборачивался, что бы посмотреть им в след. Вскоре они свернули на прямую дорогу к дому и, немного пройдя вперед, Дезмонд резко свернул, остановившись между домами. Отпустив, наконец, Эннира, он сделал пару шагов вперед и, приложив руку ко лбу, громко выдохнул.
– Пап, я…
– Ты понимаешь, что ты натворил? – Резко развернулся к нему Дезмонд. – Кем ты себя возомнил? Я учил тебя, что бы ты мог защитить себя и свою сестру, а не лупил людей, когда вздумается!
– Я не хотел…
– Не хотел?! Я видел, что ты с ними сделал. Как-то не вяжется с «не хотел»!
– Да дай ты мне сказать! – Внезапно, даже для самого себя, вспылил Эннир. – Я не услышал ничего нового, – успокоился юноша. – Все как всегда. Они несли какой-то бред, а потом я разозлился и тело как будто само…
– Я учил тебя подавлять эмоции.
– Я знаю, но я ничего не мог поделать. Ты знаешь, на что я способен. Смог бы я одолеть четырех вооруженных солдат в доспехах голыми руками? – Дезмонду даже отвечать не пришлось. – Я пробил доспех кулаком… Одним ударом! Такое чувство, что это вовсе был не я. И почему-то мне страшно…
– Сынок, – подошел ближе Дезмонд, – в том нет твоей вины. Прости меня. Я должен был понять в чем дело…
– И в чем? – Перебил его Эннир. Дезмонд набрал полную грудь воздуха, но так и не смог ничего ответить. – Ты сейчас смотришь на меня как все они. Там, на улице. Как на чужого…
– Эннир, я…
– Вы поэтому увезли Кристи отсюда? Что бы она была подальше от меня?
– Нет, конечно нет.
– Хватит врать! Ты не воспитывал идиота. Что со мной происходит?!
Дезмонд уже не мог ничего ответить. Слова встали комом в горле и он просто смотрел на испуганного мальчишку перед собой, не в силах что-либо сделать с этим. Эннир долго ждал ответа и, поняв что отец не может ничего ему сказать, сразу же ушел.
***
"Поворотным моментом в гражданской войне можно считать указ императора Юлия Деррия, предписывающая смертную казнь семьям любого солдата, перешедшего на сторону Октавиана. В течение месяца войско Октавиана увеличилось в восемь раз" – Семилетняя война: Часть I.
День обещал быть жарким. Солнце только-только начинало подниматься из-за гор на востоке, но в воздухе уже повисла духота. Воды пришлось запасти побольше. Вестер, сидя на внешнем круге, неустанно смотрел, как мальчишки бегают от колодца в лагерь, таская фляги и ведра с водой. Он немного увлекся и случайно раскусил соломинку, которую катал по зубам все утро.
– Да полная бредятина же! – Пронесся бас Джора по лагерю.
Потянувшись за новой, Вестер невольно улыбнулся, уловив взглядом Джора и Валерию, сидящих на бревне. Почти каждое утро они спорили о чем-то, что совершенно не имело значения, однако с таким остервенением, как будто от правильного ответа зависела их жизнь.
– Да с чего бредятина? – Развела руками Валерия.
– Камнем можно разбить ножницы? Можно! А ножницами перерезать бумагу? Тоже можно! Но бумага камень то не убивает, а всего лишь накрывает.
– Да какая разница вообще?
– Большая. Вместо бумаги должно быть тогда что-то другое. Например, молоток.
– И как ножницы будут бить молоток, дубина?
– Не знаю, – развел Джор руками, – может они из сребросвета?
– Тогда они и камень перережут.
– Ну да… Я как-то не подумал.
– Ребят, – обратился к ним Вестер, – если ножницы не очень острые, а бумага многослойная – ножницы ее не перережут.
– Это уже условности, – махнул на него Джор.
– Как и то, что бумага не убивает камень. Эта игра о балансе, а не о том, кто кого убьет. И вы разве не спорили о том, кто завтра в город отправится?
– Да, – кивнула Валерия, – и подумали решить спор игрой в «камень, ножницы, бумага», но Джор, как всегда, все испортил!
– Это я испортил? – Возмутился Джор. – Ты специально предложила играть в это, зная, что шансов на победу у меня нет.
– Конечно, я же умнее, – задрала нос девочка, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди.
– Есть идея получше, – объявил Джор, – я ставлю на то, что Эннир не явится, а ты?
– Я тоже, – пожала плечами Валерия.
– Что ж, вы оба завтра отправляетесь в город, – посмеялся Вестер. – Вон он идет.