Аркадий Анатольевич Марьин
Зодиак Улитки
– На все сто.
Зависла многозначительная пауза. Семён опустил голову, глядя на собственные пальцы, ритмично отстукивающие по столу «до-ре-ми-фа-соль, до-ре-ми-фа-соль…».
– Ладно, – наконец заговорил он, – так и поступим. Будешь сидеть за кустом на мотоцикле. И если запахнет жареным, мы с тобой быстро сматываемся.
– Класс! – чуть не взвизгнула Василиса. – Значит, на моём поедем?
– На твоём, – кивнул Семён.
– Вообще супер, – сорвалась с места в сторону лестницы, чтобы спуститься в цоколь. – Я за пушкой.
– Оголтелая, – смотря в след девушке, высказался Семён.
– Смелая, – добавил Пётр.
Но самую жирную черту под всеми характеристиками поставил Баоху:
– Любит тебя. – И выдержав микропаузу, продолжил: – Значит, так, Семён. Мы с Петром всё настроили и подготовили. Вот тебе трубка, такая же простенькая, – он положил на стол кнопочный телефон, – она вполне сгодится.
– Ясно, – сказал Семён, взял мобильник и спрятал в боковой карман куртки. – Отдать Феликсу или самому позвонить?
– Позвонить, – кивнул Баоху. – Я вбил в быстрый набор один единственный номер. Нажмёшь и будешь удерживать единичку и пойдёт автодозвон на номер стационарного телефона в кабинете директора театра. Больше ничего от тебя не требуется. Просто положи мобильник под скамейку, возле которой встретитесь с Феликсом, и можете разбегаться.
– Разговор с Феликсом, телефон под скамейку, разбегаемся, – повторил последовательность действий Семён.
– Точно.
– А с Феликсом что? Будет же спрашивать.
– Объясни, пусть прикинется, что ничего о нём не знал. А вообще, если Муругана начнёт расспрашивать, мы ему предложили сотрудничать, завербовали, договорились пока только наблюдать и передавать в общих чертах.
– Так же, как с Юрием?
Баоху вздохнул.
– Будем надеяться на лучшее. Всё-таки он парень дочери директора театра. Хоть какая-то причина не пускать его сразу в расход.
Теперь тяжело вздохнул Семён.
– Может, зря на сегодня всё затеяли? – печально спросил он. – Можно же было и без этого спектакля завтра днём обо всём договориться.
– Завтра мы и так с ним встретимся, – Баоху опустил ладонь на руку Семёна, стараясь успокоить. – Сегодня нужно запеленговать Муругану, выхватить её индивидуальный сигнал. А Феликс нужен, как маячок, который окажется рядом.
Семён пристально смотрел в глаза Баоху, ища в них поддержку.
– Мы используем его, как наживку. А в Улитке он может просто сгореть, не выполнив задания, а значит, отдать жизнь ни за что.
– В тебе говорит совесть, – с лёгкой вопросительной интонацией сказал Баоху.
– Вот именно…
– Люди, люди, – неопределённо прозвучало в ответ. – Переживаю не меньше твоего. Но сейчас на кону не одна жизнь, а миллионы.
Для Семёна слова Баоху не звучали пафосной речью. Это была правда.
– Да, – тихо выдохнул он.
Наблюдавший со стороны Пётр, молча дожёвывал последний тост.
– Я готова, – громко и радостно заявила Василиса, появляясь в кухонной арке и похлопывая себя по куртке в районе внутреннего левого кармана, – всё необходимое взяла. Можем седлать коня.
– Поехали, – с улыбкой откликнулся Семён и поднялся из-за стола.
– Удачи! – громко сказал Пётр и поднял растопыренную пятерню.
– Будьте осторожны, – добавил Баоху.
– Ага, перекрестите ещё на дорожку, – ехидно заметил Семён и пошёл к выходу из коттеджа.
– Труба у него? – решила уточнить Василиса. Баоху кивнул. – Ну, всё, тогда ждите.
И она выпорхнула вслед за Семёном. Через пару минут они неслись на её байке в сторону города.
<¤¤¤>
– Мы теперь каждый вечер будем сидеть в машине у здания театра? – недовольно буркнул Ваня, вглядываясь через лобовое стекло в тех, кто входил и выходил из служебного входа. В основном это были помощники Муруганы в чёрных костюмах и красных галстуках. Вырядились по специальному указанию.
Аскольд и Ваня получили отдельный приказ: следить в оба за служебным входом. О появлении интересующих лиц незамедлительно сообщить Муругане.
По мнению Вани, всё это выглядело очень глупо, но приказ есть приказ.
– Я тебя в последнее время плохо стал понимать, – откликнулся на недовольство Аскольд. – Ты по вечерам сильно занят, что ли?
Ваня обернулся.
– А чего меня понимать-то. Я, между прочим, подготовлен не хуже тебя. А приходится выполнять работу каких-то охранников.
– Следи за входом, – тут же гаркнул Аскольд.
Ваня послушно повернулся обратно, устремив взгляд на служебный вход театра. В тишине провели секунд тридцать. Но парня снова прорвало.
– И что значит: «Убивать будете тогда, когда я скажу»?
– То и значит, – уже спокойно ответил Аскольд, – что убивать кого-то надо тогда, когда это необходимо. В другом случае просто бессмысленно. Мы не в тире, где за попадание в цель дадут плюшевого медвежонка. Нам нужен Баоху, а мёртвые нам его не отдадут и к нему не приведут. Вот когда заполучим Проводника и мастер-ключ Улитки, можно будет хоть половину этого города замочить. Не жалко. А пока терпи. Дошло?
– Дошло, – в очередной раз буркнул Ваня. И добавил с нотками злости в голосе: – Охранники. Вон, как эти. Мало чем отличаемся.
Из служебного входа появился здоровяк в красном галстуке, прошёлся до одного из стоящих в ряд чёрных микроавтобусов с затемнёнными стёклами и скрылся за откатной дверцей.
– Ты хоть помнишь, за чем мы наблюдаем? – спросил Аскольд.
– То ли Семёна ждём, то ли ещё кого, – язвительно ответил Ваня. – Только глупость это. Зачем Семёну сюда соваться? Может и Баоху на самокате подкатит? Вот мы его сразу и скрутим.
Аскольд на секунду задумался и вдруг спросил:
– Ваня, у тебя секс давно был?
Парень еле слышно сдавленно крякнул и задал встречный вопрос:
– Тебе какое дело?
– Нервный ты какой-то в последнее время, – спокойным тоном начал объяснять Аскольд. – Крови тебе подавай. Одному начальству хамишь, другое критикуешь. Либо стареешь, либо не удовлетворён. Сам выбирай, что тебе ближе в этой ситуации.
Ваня засопел на переднем сиденье. Аскольд не на шутку его разозлил.
– Да пошёл ты, – еле слышно произнёс Ваня.
Но Аскольд его услышал.
– Я так и подумал, что первое, – с усмешкой сказал он.
<¤¤¤>
Муругана завершила сеанс коррекции эффектно.
Обретение зрения слепой, вновь пошедший на своих двоих паралитик, излечение раковой опухоли, – всё это, несомненно, заслуживало внимания. Но последняя операция для зрителей оказалась на границе немыслимого. И половину зала она глубоко шокировала, а другую привела в полный восторг.
Главная цель, считала Муругана, достигнута. Обретено безграничное доверие и легальный статус чудодейственного благодетеля. Ещё чуть-чуть и она будет готова принять от руководства Церкви сан современной святой-исцелительницы.
Хотя, нужно быть честным и признаться, что найти прочные связи с этой организацией ей так и не удалось. Церковь не терпела появление конкурентов. Пока она мало знала о Муругане и не мешала. Но это до поры, до времени, пока не станет очевидным, что счёт не в пользу религии.
Итак, такого чуда, которое Муругана припасла, что называется, на закуску, живьём действительно никто ещё не видел. А Феликс мог поклясться, что не припомнит ничего подобного из увиденного по телевизору, в кино или в интернете.
Муругана потратила на эту операцию практически весь оставшийся в специально привезённом резервуаре биоплазматический азот. Объём проведённой коррекции был сложным и трудоёмким. Муругане пришлось восстанавливать костную и мышечную ткань, хрящи и связки, кровеносную систему и кожный покров. Воссоздание двух рук от локтей до кончиков пальцев.
Почти одновременно молодые люди в третьем ряду, потрясённые свершившимся на сцене, обменялись взглядами:
– Невероятно, – сказал Феликс.
– Муругана, – с восхищением сказала Юля.
Женщина, поднявшаяся на сцену с двумя культями, скрытыми в скатанных до половины рукавах разноцветной блузки, сейчас светилась от счастья. Она стояла рядом с Муруганой и держала над головой высоко поднятые руки. Зал шумно аплодировал. Нашлись умники, которые кричали «браво», как на спектакле.
Муругана приблизила лицо к уху женщины и предложила спуститься в зал. Спасибо за содействие, рады были вам помочь, будьте здоровы. После того, как обновлённая спустилась по лесенке и, не опуская рук, направилась к своему месту вглубь зала, Муругана подняла руку на уровень груди ладонью к зрителям. Этим жестом она призывала к тишине, чтобы завершить сеанс заготовленной речью.
Зал послушно притих.
Затем многозначительно повела ладонью, указывая сложенными воедино пальцами на всех присутствующих, и только после этого начала говорить.
– Вы все – люди. Представители человечества, жители планеты Земля. Пришло время говорить с вами, как с цивилизацией в целом. И я начинаю с сегодняшнего вечера и с этого зала.
Камеры дронов крупным планом выхватили глаза Муруганы. Она смотрела пристально, не мигая, почти гипнотизируя.
– Человек никогда, ни в один период своего существования, не мог себя полностью контролировать, – продолжила Муругана. – Человеческий мозг практически без прямого, осознанного участия разума, управлял всеми процессами в организме, на что организм частенько отвечал бунтом и выходил из-под подчинения. Иногда на короткое время, иногда навсегда. Вот и получается, что всё человечество бредёт по узкой тропинке своей истории в полной темноте, по наитию, с каждым шагом гадая, куда заведёт его диктатор-мозг и бунтарь-организм. Ведь это не жизнь, это непредсказуемое путешествие слепого над пропастью…
В выдержанной Муруганой паузе слышались несмелые покашливания в кулак, предательский скрип кресел. Народ молчал. Нависшая тишина напоминала собой мгновение, когда сжатая пружина в заряженном орудии готова сработать и дать первый залп, после которого начнётся массированный, смертоносный обстрел вражеских позиций. И вот кто-то издали, с самых последних рядов, спросил, и его голос прозвучал тем самым залпом:
– Если мы земляне, то кто тогда вы?
– Вопрос абсолютно уместный и своевременный. – Муругана указала пальцем на задавшего вопрос. – Мы – это те, кто уже не одно столетие находятся рядом с вами. Те, кто несколько веков подряд излечивали ваш организм, приводя его в гармонию с вашим разумом. Мы дарим вам здоровье и долголетие, и это было нашей благородной миссией. Но делали мы это скромно, не выпячивая своей значимости перед человечеством. Помогали тем, кто действительно нуждался в помощи. Но и часто были гонимы теми, кто воспринимал нас, как посланников тёмных сил, исчадиями ада, падшими ангелами, демонами и так далее, и тому подобное. Наши образы, искривлённые напуганным сознанием тёмного человека, можно с лёгкостью отыскать в мифах, сказках и легендах. Современный кинематограф, кстати, тоже внёс посильную лепту. Но в последнее время всё, вроде бы, понемногу выправляется.
– Так кто же вы? – теперь спросила женщина, сидящая гораздо ближе, почти за Феликсом с Юлей.
– Мы представители другой цивилизации, по-вашему – инопланетяне. И я одна из её представителей, – смело ответила Муругана.
– Вы серьёзно? – раздался голос с другого конца зала.
– Да, – продолжила Муругана. – И я скажу больше, мы не стали бы раскрываться столь откровенно и так публично, если бы нас к этому не подталкивало то, к чему стремится этот мир на данном этапе истории. – И тут же уточнила: – Планета Земля катится в пропасть.
– Это мы и так знаем, – выкрикнул кто-то.
– А если поподробнее? – громко поинтересовался другой.
– Да пожалуйста, это ведь не секрет. Все, кто смотрит ежедневные новости по телевизору, прекрасно понимает, о чём я говорю. – Теперь Муругана сдвинула брови, расставила ноги на ширину плеч и выглядела достаточно авторитарно. – Нарастает напряжённость между основными политическими игроками. Слово «партнёр» уходит в прошлое. Ситуация накаляется до предела. И всё бы ничего, если бы это происходило хотя бы сто, даже семьдесят пять лет назад. Очередная кровопролитная война с миллионами погибших, с тысячами разрушенных городов, голодом и нищетой. Но не сегодня, когда у стран, открыто демонстрирующих друг другу свою неприязнь, зачастую переходящую в ненависть, появилось, или имелось давно, ядерное оружие. Грядёт апокалипсис, хорошие мои. Длинная и холодная ядерная зима. Знакомо кому-нибудь такое словосочетание?
– Угу… Да… Конечно… – донеслись приглушённые отклики с разных сторон.
– Я и такие, как я, обладающие внеземной технологией, можем спасти человечество как вид. Признáюсь, спастись могут не все, так как у нас реально может не хватить ни ресурсов, ни времени. Но тем, кто обратиться в ближайшее время за помощью и пройдёт коррекцию организма, будет защищён от радиации, а значит – спасён. Мы приглашаем вас на ковчег, и вам остаётся только либо принять приглашение, либо превратиться в радиационный прах под ногами выживших.
Зал молчал. На этот раз, в довольно продолжительную паузу, которую Муругана выдерживала намеренно, никто не решался подать голос. Все без исключения обдумывали слова той, которая стояла перед ними на сцене. И ведь ей не было причин не верить. Всё, что происходило на их глазах около двух часов подряд, давало ясное понимание того, что Муругана не обычный человек, а, если быть точным, вовсе не человек. Это правда. Она не врёт. Зачем?
– Никого не тороплю с ответом, – перешла к заключительной части своего спича Муругана. – У каждого есть выбор и время для его реализации. Для этого мы и придумали эти карточки, – она снова показала красные половинки пластика. – Пропуск в клинику и рекомендация для того, кто вам важен. На этом, дорогие друзья и близкие моему сердцу люди, – Муругана прикоснулась ладонью к груди, – всем доброй ночи. Мои помощники на выходах из зала раздадут обещанные карты. Всего доброго, жду вас в клинике «Коррекция и обновление», а новый мир с обновлённым человечеством в вашем лице гостеприимно распахнёт двери в счастливое будущее.
Сначала раздались единичные хлопки, которые через несколько секунд поддержала пара-тройка других зрителей. И вот, наконец, весь зал аплодировал Муругане, будто очнувшись от общего гипноза и уверенно войдя в другое состояние, схожее с коллективным катарсисом.
Сквозь хлопки можно было разобрать возгласы:
– Мы будем жить! Нет апокалипсису! Наша спасительница!
Дроны, переведя камеры в ждущий режим, умчались куда-то вверх, откуда они до этого прилетели, а Муругана, несколько раз поклонившись публике, зашагала в сторону кулис, где её ожидал Лопатыч. Он так и стоял всё это время возле остывающего тела Пузикова, укрытого чёрной тряпкой.
Проходя мимо бригадира, как бы невзначай Муругана легонько хлопнула его пальцами по плечу и задорно сказала:
– Двинулось наше дело, милый Леонид Павлович.
Лопатыч кивнул, ведь со словами Муруганы не поспоришь, но его сейчас волновало другое. Уже в спину уходящей Муругане прозвучал вопрос:
– А как с Пузиковым-то быть?
Уплывающий, затухающий голос донёс ответ:
– Я уже дала мысленное распоряжение помощникам. Сейчас его уберут.
Бригадир пожал плечами, моргнул и, глядя на пригорок из чёрной материи, сказал:
– Надеюсь, успел попрощаться со сценой, старик.
Тем временем Феликс и Юля, пробравшись между рядами к выходу, выстояв небольшую очередь из тех, кто получал красные карточки из рук бугаёв с красными галстуками, наконец тоже подошли к двери. Помощник Муруганы протянул кусочки пластика и Феликсу, и Юлии.
– Нам не нужно, – с лёгкой улыбкой заявила девушка. – Я уже была вчера в клинике.
– А я сотрудничаю с Муруганой, – поспешил добавить Феликс. – У нас совместный творческий проект.
– Это не важно, – ответил помощник. – Распоряжение Муруганы: раздать карты всем выходящим из зала.
И сунул молодым людям в руки пластиковые «пропуски в счастливое будущее».
= 9 =
От рюмочки коньяка отказался только губернатор. На закуску директор театра раздобыл из кабинетного холодильника нарезанный тонкими ломтиками лимон на прозрачном стеклянном блюдце.
Уселись за небольшой столик для приёма посетителей, оставив охрану в приёмной на двух креслах под развесистыми лапами пальмы и на стульях возле стола секретаря.
– Может, чаю, кофе? – спросил Николай Николаевич губернатора, разливая пятилетний армянский по рюмкам.
– Спасибо, – отрицательно мотнул головой глава области. – Я просто посижу. Проверю почту.
И достал смартфон из внутреннего кармана пиджака.
– За искусство, – предложил министр здравоохранения, поднимая рюмку.
– И за медицину, – добавил директор театра.
Держа в одной руке коньяк, а другой вытирая испарину со лба клетчатым платком, начальник УВД области сказал:
– Исходя из сложившейся ситуации, в ключе происходящего этим вечером в стенах нашего прекрасного театра, предлагаю совместить тост: за искусство и медицину, помогающие нам жить весело и быть здоровыми.
– Хорошая идея, – оторвался от гаджета губернатор. – Мысленно поддерживаю.
– Прекрасно, – радостно подытожил Николай Николаевич.
Выпили ароматный напиток, покряхтели, чуть почмокав губами, гоняя во рту, где-то в районе дёсен, терпкое послевкусие. С удовольствием закусили лимончиком.
– Я могу включить монитор с изображением всего, что происходит на сцене, – предложил Николай Николаевич. – У нас установлена режиссёрская камера на балконе, чтобы записывать и отсматривать спектакли. Можем из кабинета посмотреть.
– Хо, – подняв бровь, удивился губернатор. – Включайте, конечно.
Он убрал смартфон обратно в карман, немного отодвинулся от стола и повернулся к телевизору, стоящему на тумбочке в углу кабинета.
– Ну, давайте и мы тогда посмотрим, – согласился начальник полиции.
– Я не против, – так же кивнул медик. – Мы-то уже видели сеансы коррекции, а вы, – он обратился напрямую к губернатору, – знали только с наших слов, а сегодня сами на сцене всё увидели. Первый раз – самый впечатляющий. Муругана творит чудеса. Магия.
– Да, – коротко согласился с министром губернатор. На него и вправду произвело колоссальное впечатление то, что продемонстрировала эта женщина, больше похожая на колдунью или обворожительную ведьму. И он уже точно знал, о чём будет говорить с ней после завершения сеанса коррекции, как его называла и Муругана, и все вокруг.
Директор пультом включил телевизор. Сначала появилось изображение какого-то новостного канала, а затем надпись «HDMI» в углу экрана и все увидели Муругану, колдующую на сцене над телом очередного добровольца из зала.
– Может быть, ещё по рюмахе? – не отрываясь от экрана, спросил начальник областного УВД.
– А есть ещё? – вопросом на вопрос ответил министр здравоохранения области.
– Для дорогих гостей всегда найдётся.
– Замечательно, – хлопнул в ладоши полицейский. – Здесь-то нам смотреть повеселее будет.
– Может, составите компанию? – обратился к губернатору медик. – Как минимум час Муругану ждать.
Губернатор лишь кинул на него недовольный взгляд, понятный без слов.
Николай Николаевич достал из-за книг новую бутылку и на ходу уже свинчивал крышку.
– Сколько их там у вас? – с ухмылкой поинтересовался медик, пытаясь смягчить недовольство начальства плавным переводом разговора в другое русло.
Директор театра молча поднял свободную руку, показывая три оттопыренных пальца. Словно в своё оправдание, разливая очередные порции по рюмкам, добавил:
– В театре по-другому нельзя. Очень напряжённая работа, нервная.
– Наслышаны, – неопределённо отреагировал на эти слова губернатор.
В этот раз никто тоста не предложил. Выпили молча, не чокаясь. И так же молча продолжили наблюдать за тем, что творила с людьми Муругана.
Даже на экране телевизора это выглядело невероятно.
<¤¤¤>
Двое в чёрных костюмах и красных галстуках выволокли что-то чёрное и бесформенное из двери служебного входа.
– Смотри, – оживился Ваня на переднем сиденье, заметив движение, и протянул руку к лобовому стеклу, прикоснувшись к нему указательным пальцем, – какой-то мешок тащат.
– Я таких мешков за свою службу сотнями насмотрелся, – выглянув через Ванино плечо, сказал Аскольд.
– Оружие? – неуверенно спросил Ваня.
– Жмурик, – с усмешкой ответил Аскольд. – Двухсотый.
– Да ладно, – удивлённо бросил Ваня и придвинулся лицом к стеклу. – Они что, кого-то в театре замочили? С чего вдруг?
И как раз в этот момент, когда открылась дверца микроавтобуса и двое в чёрном собирались занести ношу вовнутрь салона, Ваня чётко разглядел, как край материи сполз до земли, а на его фоне стала видна худая человеческая рука.
– Реально, – протянул Ваня. – Следы заметают. Куда его, думаешь?
– В морг, куда ещё, – ледяным тоном ответил Аскольд. – Не думай, ни в лес под сосну.
Ваня громко засопел, наблюдая, как захлопывается дверца микроавтобуса, но больше спрашивать ничего не стал. Погрузился в собственные мысли, видимо, гадая, когда ему самому разрешат кого-нибудь завалить.
<¤¤¤>
Узкая дорога вдоль аллеи за зданием театра не предполагала остановку или тем более парковку транспорта. О чём напоминал дорожный знак: красный крест в красном круге на белом фоне.
Семён с Василисой медленно катили по улочке с односторонним движением, стараясь сообразить, как и где лучше припарковаться, чтобы не вступать в конфликт с законом и не мешать участникам движения. Хоть мотоцикл сам по себе и не большое транспортное средство, но если встать прямо у края, то проезжающий мимо мусоровоз или бетономешалка могут даже не заметить, как играючи снесут боковое зеркало. И это самое невинное из того, чем может закончиться случайный зацеп.
На другой стороне от аллеи расположилось здание с офисами разных фирм и компаний. Немногочисленные парковочные места перед ними были либо заняты, либо загорожены ограничителями с табличками, уведомляющими водителей, что данные места закреплены за тем или иным арендатором.
Напротив отделения коммерческого банка так же имелось несколько парковочных мест. Три заняты, а на четвёртом, поблёскивая в свете вечерних фонарей, торчали два выдвижных хромированных цилиндра. Автомобиль сюда встать не мог, а вот мотоцикл аккуратно втиснуть между этими двумя штырями можно.
– Встанем? – предложила Василиса.
Семён, остановившись напротив блестящих ограничителей, рядом с которыми на столбике красовалась табличка «Место инкассации. Не занимать», приподнял защитное стекло шлема и сказал:
– Втиснуться можно. А если шуганут? – и указал на камеру наблюдения над входом в банк, направленную на парковочные места
– Ну, вечер же, какая инкассация, это во-первых. А во-вторых, я найду, что сказать. Ты же меня знаешь, – ответила Василиса, похлопав Семёна по спине.
– Я тебя знаю, – согласился Семён. – Спрыгивай. Поставлю коня.
Наблюдая, как паркуется Семён, Василиса после недолгих размышлений добавила:
– Если охрана упрётся, денег дадим.
– Самый веский аргумент, – вынимая ключ из замка зажигания, согласился Семён. – Пошли.
Они пересекли дорогу, по которой за их спинами прокатила одинокая легковушка.
– Мало машин, – удивилась Василиса.
– Зато днём здесь затор, – пояснил Семён.
Пройдя по узкой тропинке в просвет между кустами живой изгороди, мужчина и женщина в чёрных кожаных куртках и джинсах подошли к скамейке. Мотошлемы в их руках однозначно объясняли, кто они и на чём сюда приехали. Безлюдная аллея поприветствовала их тусклым светом высоких чугунных фонарей с пыльными плафонами.
Сели на скамейку по центру, положив шлемы рядом по бокам. Василиса поднесла к лицу наручные часы.
– Мы не опоздали?
– О точном времени не договаривались, – глядя перед собой, словно отвечая зданию напротив, возле которого припарковали байк, сказал Семён. – Парень уже мог ждать нас здесь, когда мы подъехали. А так понятно, что представление Муруганы ещё не закончилось.
– Ясно, – доставая из кармана сотовый, сказала Василиса. – Напишу в наш штаб, спрошу, всё ли у них в порядке? – Быстро набрала сообщение, отправила и через несколько секунд получила ответ. – Да, у них всё окей. Как ты? – посмотрела на Семёна.
– Заряжен, – он похлопал по карману куртки, в котором лежал пока выключенный телефон, готовой сыграть роль радионаживки для Муруганы.
– Тогда ждём. Думаю, скоро появится.
Василиса спрятала сотовый и запустила руку во внутренний карман, обняв пальцами тёплую рукоятку пистолета. Приятная теплота, переданная металлу её телом. Как будто за то время, пока они ехали до города, он стал частью её самой. Или верным другом, готовым без лишних просьб прийти на выручку этим летним вечером.
Несомненно, Василиса в эти минуты думала про себя, что она тоже заряжена. И это ей нравилось.
<¤¤¤>
Юля повертела в руке пластиковую карточку, пошутила насчёт того, что они, скорее всего, теперь члены какого-нибудь тайного клуба, штаб-квартира которого находится в Англии. Феликс поддержал неожиданную шутку и предположил, что необязательно в Англии. Возможно, в Рио-де-Жанейро или в Ла-Пасе.
– Раз их нам всучили, значит, действительно могут пригодиться, – резюмировала Юля. – Пусть пока у тебя будут. – И протянула свою карточку Феликсу.
– Ладно, – согласился он и сунул карточки в задний карман брюк.
– Пойдём к папе в кабинет. Муругана скорее всего уже там со всеми этими важными персонами. Мне так хочется с ней встретиться.
Блеск в её глазах заметить было не сложно. Искорки в глазах, говорящие за Юлю, кем стала для неё Муругана. И в эту же секунду Феликс почувствовал, как сильно его пугает эта мысль.
– Отойдём в сторону, – предложил он. – Вон туда, к шторам.
– Зачем?
– Хочу тебе кое-что показать.
Девушка улыбнулась, взяла Феликса за руку и повела через широкий холл. Высокий потолок позволял устанавливать в самом центре большую ёлку и устраивать в конце декабря, начале января Новогодние встречи с Дедом Морозом и Снегурочкой. Подошли к огромному окну, по центру которого находилась застеклённая дверь на балкон.
Юля не отпускала руку Феликса. Другой рукой взялась за тяжёлую бархатную штору, устремила взгляд куда-то за стекло и сказала:
– Вечерний город очень красивый.
– Да, – впроброс согласился Феликс.
– Ну, показывай, – она резко обернулась, – Это сюрприз?
Феликс достал из кармана выданный Семёном микрофонарик и положил на ладонь.
– Это очень необычное техническое устройство. Мне его дал один хороший знакомый.
– Интересно. И для чего оно?
Немного поколебавшись, – говорить, как есть или выдумать что-нибудь более-менее правдоподобное, – Феликс ответил:
– Оно для того, чтобы определять, прошёл ли человек коррекцию организма по методике Муруганы.
Юля улыбнулась.
– Это не её методика. Она просто ей пользуется, как инструментом. Она объясняла.
– Да какая разница, – немного нервно улыбнулся в ответ Феликс. – От этого суть устройства не поменяется.
– Хочешь показать на мне, как оно работает? – догадалась Юля.
– Ну, да.
– А на ком-то уже пробовал? Удачно?
И Феликс снова замялся. Но как ей не сказать, она же его девушка.
– Лопатыч тоже проходил коррекцию. У него ноги неродные.
От такой новости Юля хохотнула.
– Вот это да. Класс. А ещё кто?
– Пока только он. Он мне сам рассказал, а я его тихонько проверил.
– Без его согласия?
– Ага.
– Ну ты даёшь. Шпионничаешь?
Феликс вздрогнул. Юля хоть и улыбалась, но смотрела на него таким хитрым и проницательным взглядом, что Феликсу слегка стало не по себе.
– Почему сразу шпионничаю?
– Да ладно, расслабься, – она крепко сжала его ладонь в своей. – Показывай, как это работает.
– Подставь руки, пожалуйста, – почти извиняясь, попросил Феликс.
Юля подняла руки на уровень пояса, подставив для Феликса ладони. Сначала он посветил на одну руку, ведя фонариком от пальцев до внутренней стороны локтя, затем на другую в том же направлении.
– Странно, – поднимая взгляд, сказал Феликс.
– Не работает твоё устройство? – хихикнула Юля.
– На Лопатыче работало.
– А Лопатычу когда ноги скорректировали?
– Больше полугода как, – задумчиво ответил Феликс.
– Может, потому что я свеженькая? – глаза Юли светились. – Может, рано меня ещё проверять?
Тогда Феликс поднял фонарик и посветил на Юлину шею, а затем чуть ниже, на открытую часть груди, ближе к месту проведённой операции. Участок кожи, у самого верхнего края блузки засверкал переливами знакомого Феликсу свечения.
– Вот он, этот эффект, – Феликс не знал в этот момент, радоваться ему или окончательно расстроиться. – Не знаю, увидишь или нет.
– Где, где? – заинтересовано защебетала Юля, низко опуская подбородок, пытаясь разглядеть обнаруженный Феликсом эффект. – Посвети ещё.
Она подцепила край блузки, оттопырила и, перехватив руку Феликса, направила свет туда, где вчера из груди извлекли старое, её родное сердце и установили новое.
– Вот это да! – восхищённо отреагировала Юля. – У меня грудь светится. Как иней, только разноцветный. – И вдруг неожиданно спросила: – А что это за друг такой? Он тебе для какой цели такую штуку дал?
Феликс высвободил руку с фонариком, спрятал его обратно в карман и чуть нервно ответил:
– Давай, я тебе потом объясню.
– Не думала, что у тебя от меня будут тайны, – Юля насупилась, шутливо изображая обиду.
– Ну, Юля, ну, ладно тебе, какие тайны, – Феликс обнял её за плечи. – Всё объясню, обещаю. Просто мне прямо сейчас нужно встретиться с этим знакомым. Не поверишь, он уже меня заждался, наверное.
– Где он тебя заждался? – девушка продолжала играть роль незаслуженно обиженной.
– Там, – Феликс махнул рукой в сторону окна, – на улице, на аллее за театром.
– Может, ты мне чего-то не договариваешь? – сощуренные глаза цепко ухватились за Феликса. – Может, это и не знакомый вовсе, а знакомая?
– Ну, Юля, – теперь обиду и непонимание сыграл Феликс.
И в одну секунду выражение лица девушки изменилось. Она снова заулыбалась.
– Хорошо я тебя. Разволновался, щёки красные, глаза заблестели. – Она смеялась над ним. И снова ему стало неловко.
– Правда, Юля, я быстро сбегаю, переговорю со своим знакомым и вернусь.
Она чмокнула Феликса в нос.
– Вернёшься – получишь больше.
– Понял, – радостно сказал Феликс и быстрым шагом пошёл в сторону выхода из театра. На полпути обернулся и махнул рукой, не скрывая счастливой улыбки. И что-то безмолвно произнёс губами.
– Я тоже тебя люблю, – тихо произнесла Юля, понимая, что Феликс хоть и не услышал, но тоже сумел прочитать по губам.
Проводив Феликса взглядом, Юля зашагала в направлении директорского кабинета.
= 10 =
Через приёмную Муругана двигалась уверенно и легко, как стрела через облако порохового дыма. Увидев шагающую мимо них женщину в шикарном брючном костюме, охрана губернатора лишь успела дёрнуться на своих местах, готовая вот-вот помешать войти в кабинет.
– Привет-привет, мальчики, – грудным голосом сказала Муругана и этого оказалось достаточно, чтобы трое мужчин вернулись в исходное положение.
Оказавшись в кабинете, привлекая к себе внимание уверенными движениями и очаровательной улыбкой, Муругана театрально встала посередине короткошёрстного красного ковра и, упёршись рукой в правый бок, сказала:
