Аркадий Анатольевич Марьин
Зодиак Улитки
Люди спокойно, без какой-либо суеты заходили и рассаживались на свободные места. Никто не разговаривал. Лишь изредка кто-то, увидев знакомого, негромко здоровался и получал в ответ короткое приветствие или сдержанный кивок.
Сцену освещали два направленных луча, один из которых выхватывал стойку с микрофоном, расположенную ровно по центру, второй высвечивал то ли кресло, то ли кушетку, которая больше напоминала узкий шезлонг.
До начала мероприятия, которое Муругане нравилось называть «сеанс», оставалось минут пятнадцать. Шли последние приготовления.
Феликс зашёл в театр как обычно со служебного входа. За стеклом вахты никого не было, – ни Марины Харитоновны, ни привычного, сидящего в углу дежурного охранника. Резким движением руки, подняв её на уровень груди, Феликса остановил неизвестно откуда взявшийся субъект в чёрном костюме и красном галстуке.
– Удостоверение, – твёрдо потребовал он.
Пошарив в матерчатой сумке, Феликс кое-как отыскал театральное удостоверение и протянул его громиле. Тот быстро сверил фото на документе с лицом Феликса, протянул корочки обратно и добавил:
– Проходи.
«Режимный объект», – подумал Феликс и прямиком пошёл к лестнице, чтобы подняться на второй этаж и дойти до кабинета Николая Николаевича. Сейчас он хотел как можно быстрее увидеться с Юлей.
Как только вошёл в кабинет, Юля, сидевшая в кресле, подскочила и кинулась ему на шею. Она думала о Феликсе с того самого момента, как только проснулась после полудня. Дважды порывалась позвонить, но отец отговаривал, убеждая, что не стоит лишний раз дёргать парня. «Он и сам переживает – звонил недавно и интересовался, как ты. А вечером и так увидитесь, потерпи». Она согласилась.
И вот встретились. Теперь Феликс казался таким близким, таким родным, таким самым-самым. И эта мысль необычайно радовала и согревала её сердце.
Она, конечно же, знала, какая трансформация произошла внутри неё. Ведь перед операцией Муругана рассказала Юлии, какие изменения организма произойдут. Это напоминало разговор профессионального хирурга с пациентом перед сложной операцией. Затем рассказ отца обо всём, что он видел в клинике. Так что Юля имела ясное представление о самой себе.
– Я теперь полностью здорова, – радостно говорила Юля. – Чувствую себя классно, словно я женщина-космонавт или Зена – повелительница воинов. Ну, что ты лыбишься, Феликс, я серьёзно.
– Да я верю, верю. Это и правда здорово, – и он нежно поцеловал её в щёку, не выпуская из объятий.
Николай Николаевич, сидя за рабочим столом, с улыбкой наблюдал за влюблёнными. Глаза поблёскивали, готовые в любой момент пустить скупую мужскую слезу.
– Пойдём в зал. Муругана обещала, когда мы с ней вчера болтали до операции, что будет фантастическое зрелище.
Юля потянула Феликса за руку из кабинета. Парень вопросительно посмотрел на Николая Николаевича и тот поспешил успокоить:
– Идите, идите. Я пойду к Лопатычу за кулисы. Мероприятие ответственное, может быть, от меня что-то потребуется. А рабочих сцены он отпустил, сегодня вы не нужны.
– Точно не нужны? – спросил Феликс.
– У них свои. Бугаи, похлеще Поддубного.
– Ясно.
– Пойдём, – Юля всё-таки вытянула Феликса из кабинета, и они скрылись за плавно закрывшейся дверью.
Промокнув увлажнившиеся глаза платком, Николай Николаевич даже и не заметил, как оказался возле заветного шкафа. Открыв дверцу и отодвинув книжку, он достал ополовиненную бутылку и собрался привычным жестом наполнить дежурную стопку. Но вдруг нахмурился, подумал пару секунд и, завинтив крышку, вернул коньяк на прежнее место. Он понял, что теперь ему лекарство пятилетней выдержки не нужно. Он и так пьян от нахлынувшего счастья – дочь будет жить как нормальный, здоровый человек.
Уверенно запер шкаф и вышел из кабинета.
Юля с Феликсом зашли в партер сбоку от края сцены и уселись в третий ряд, ближе к середине. Первый и второй ряды были свободны, но на спинках центральных кресел первого ряда белели листки с какими-то распечатанными короткими указаниями.
– Ждут специальных гостей? – озвучил свою догадку Феликс.
– Из администрации города и области, – кивнула Юля. – Папа сказал, что будет губернатор, начальник областной полиции и министр здравоохранения. Вот он и переживает, чтобы всё гладко прошло.
– Понятно. Ну, значит, ждём главных зрителей.
Николай Николаевич тем временем уже находился за кулисами и беседовал с Лопатычем. Они стояли в тусклых лучах дежурного освещения, поодаль пустующего пульта помощника режиссёра. Сейчас подсказывать текст было некому, командовать освещением и работой сценического круга незачем.
– А на свете кто? – спросил директор у Лопатыча.
– Везде поставили своих. Не переживайте, Николай Николаевич, люди толковые, не подведут, – спокойно прозвучало в ответ. – Муругана кого попало не набирает. Ну, и я им инструктаж провёл, тоже не первый год в театре.
– Это хорошо. К тебе у меня доверие особое. Но всё равно странно, что наши работники не пригодились.
Лопатыч всё тем же спокойным голосом, немного растягивая слова, начал говорить:
– Я ведь вам объяснял, Николай Николаевич, что на данном этапе Муругане очень важно, чтобы организовался костяк, ядро её благородного, гуманитарного движения. Для того и приглашены представители власти, чтобы продемонстрировать открыто, публично возможности её методики. Именно по соображениям, так называемой, чистоты старта проекта, решили не звать людей с улицы, ни тем более журналистов и телевизионщиков. Вот когда проект возьмёт мощный ход, заработает, как отлаженный механизм, в таких демонстрациях отпадёт всякая необходимость. У Муруганы большие планы по созданию целых комбинатов обновления и коррекции для нуждающихся по всей стране. Так что, подобранный и обученный всем тонкостям персонал уже имеется.
– Комбинаты планируются только в нашей стране? – решил уточнить Николай Николаевич.
Лопатыч с хитрым прищуром глянул на директора.
– Не сомневайтесь, в других странах так же идёт усиленная работа. Всё человечество готовится к планетарной трансформации.
Такое откровение слегка напугало Николая Николаевича.
– Леонид Палыч, вы это серьёзно?
Бригадир пожал плечами и ответил:
– Вы всё равно рано или поздно всё узнаете сами. Возможно, даже этим вечером.
Директор хмыкнул, но в дальнейшие прения вступать не стал.
– А вот и я, – раздалось сбоку из темноты.
К ним, в зону тусклого освещения шагнула Муругана. Она была без шляпы и без своего весёленького летнего наряда. Внешний вид ясно давал понять об особенном отношении к вечернему мероприятию. Брючный костюм тёмно-фиолетового цвета свободного покроя. Широкие брюки в пол, из-под которых виднелись носы чёрных лакированных туфель. Белую блузку почти полностью закрывал повязанный на шее объёмный то ли шарф, то ли бант такого же красного цвета, что и галстуки у здоровяков, играющих роль обслуживающего персонала театра.
– Шикарно выглядишь, – со знанием дела заметил Лопатыч.
– Я знаю, – поправив сложную укладку на голове с волнообразными завитками, ответила Муругана. – Мне доложили, что губернатор и министр подъехали. Сейчас они сядут на места и начнём.
И уловив взгляд Николая Николаевича, вопросительно дёрнула вверх головой.
– Я только хотел уточнить, нужен ли я вам тут, за кулисами?
За Муругану ответил Лопатыч:
– Нет, мы сами со всем справимся. У нас помощников выше крыши.
– Идите в зал, – добавила Муругана, – присоединяйтесь к Юле и Феликсу. Они в третьем ряду, и с ними рядом есть ещё место. – Николай Николаевич переминался с ноги на ногу. – Идите, идите. Здесь вам делать точно нечего.
– Ну, раз так, – развёл он руки в стороны, слегка опустив голову, – откланиваюсь.
– Приятного просмотра, – пожелала Муругана, – будет интересно, обещаю.
Директор скрылся в боковом проходе слева от сцены, ведущем в фойе театра, чтобы через него пройти в партер.
Не дожидаясь вопроса Муруганы, Лопатыч доложил:
– Вся аппаратура «на парáх». Я на всякий случай ещё разок проверил все датчики и показатели.
– Отлично, – Муругана улыбнулась, – объёма приготовленного био-плазматического азота хватит на десять-двенадцать страждущих. Если мы просто будем заниматься замещением органов и коррекцией, но не воссозданием оболочек.
– Только бы до утра не провозиться, – неуверенно высказался Лопатыч.
– Я и не собираюсь устраивать здесь клинику по спасению безнадёжно больных. Для этого есть другое место. И после сегодняшнего сеанса появиться ещё больше желающих пройти коррекцию организма. Я уверена. Нам нужно лишь заручиться поддержкой власти. Для этого, в принципе, мы и даём сегодняшнее представление. Будет достаточно восьми или десяти излеченных, а, то есть, скорректированных. И нам дадут зелёный свет, дорогой мой Лопатыч.
И она похлопала бригадира по плечу, словно старинного друга.
– Это очень хорошо, я понимаю, – отозвался тот.
– И вот ещё что, – Муругана звонко щёлкнула пальцами, – сходи-ка, мой верный помощник, за вашим ветераном, Пузиковым. Он ждёт в гримёрке, когда за ним придут.
– Будет вашим ассистентом?
– Самым первым, почётным ассистентом, – уточнила Муругана, – а уж потом остальные. Мы с Вениаминов Осиповичем договорились.
– Я не против, я только за, – глаза Лопатыча забегали. – Тем более, что я его сегодня уже убивал. Случайно.
Муругана артистично прикрыла ладошкой рот.
– Да, ладно тебе, иди, не комплексуй, – и проводила Лопатыча насмешливым взглядом.
Когда рядом с Юлей на свободное кресло сел её отец, она радостно округлила глаза и сказала:
– Так ты с нами? Здóрово.
– Да, – крякнув по-старчески, ответил Николай Николаевич, – у Муруганы столько помощников, что я в родном театре чувствую себя гостем. Всё решили без меня.
– Отдыхайте, Николай Николаевич, – решил успокоить директора Феликс, – вы ещё на новую постановку неизвестно сколько нервов потратили.
– Ну, ладно, – махнул рукой директор и откинулся на спинку кресла.
Как раз в этот момент в те же самые двери, в которые заходили Феликс с Юлей, вошли «представители власти», её областная «верхушка». Первым между краем сцены и началом рядов шёл губернатор, за ним следом министр здравоохранения и третьим, замыкая торжественную процессию, начальник областного УВД.
Охрана губернатора остановилась у дверей партера, напряжённо о чём-то разговаривая с персоналом в красных галстуках. Договорились быстро, зашли и встали возле входа, молча наблюдая за тем, что происходит в зале. Не мешая и не привлекая лишнего внимания.
Випы расселись, и в ту же секунду в зале приглушили свет, оставив гореть тусклые бра на балконе, бельэтаже и ложах. Заговорил записанный голос диктора, ненавязчиво советовавшего выключить сотовые телефоны, не вести фото- и видеосъёмку, а также не покидать зрительного зала до окончания сеанса.
Николай Николаевич удивлённо мотнул головой:
– Про «не покидать зрительный зал» – это что-то новенькое. У нас такого не было.
– Видимо, это необходимо, – предположила Юля. – Посмотрим.
Не поспоришь. Что ещё оставалось делать.
На сцене, в луче света возле микрофона появилась Муругана.
– Я рада приветствовать всех вас в зале этого замечательного театра.
Люди дружно, как и полагается в таких случаях, бурно зааплодировали. Феликс внимательно посмотрел на спины властных тузов, но не смог определить, хлопают ли они со всеми вместе или ещё не определились, как относиться к той, что стоит перед ними на сцене.
– Должна сразу выразить свою признательность представителям власти, которые присоединились к нам, и этим вечером находятся в этом зале вместе с нами.
Народ снова зашёлся в овациях, а снизошедшей с Олимпа троице не оставалось ничего другого, как подняться с кресел, развернуться к публике и помахать, сдобрив выражения лиц пластиковыми улыбками. Им это явно не нравилось, но они, видимо, решили, что не стоит начинать вечер с демонстрации невежливости. Тем более, что здесь они как бы гости.
И как только они опустились в кресла, Муругана по-театральному подняла вверх руки и торжественно произнесла:
– Начинаем!
Затем указала ладонью в правую сторону. В ту же секунду луч, падающий на кушетку, погас и, буквально через мгновение, вспыхнул в другом месте, выхватывая выходящих из-за кулисы актёра Пузикова и ведущего его под руку Лопатыча. Когда старик оказался возле Муруганы, она перехватила его, словно переняла эстафету. Лопатыч безмолвно развернулся и удалился со сцены.
– Актёр этого театра, отдавший сцене не один десяток лет. Уважаемый человек, почётный гражданин нашего города. Такими людьми принято гордиться и ценить их. Но вот незадача – как раз сегодня, всего лишь за пару часов до начала нашего сеанса, у Вениамина Осиповича прямо за кулисами остановилось сердце. Это так, Вениамин Осипович? – Муругана подставила микрофон ко рту старика.
– Да, это так, – спокойно подтвердил он. – Пару часов назад я умер.
По залу прошёл шелест шепотков, словно порыв осеннего ветра погнал по парковым дорожкам опавшую листву. Николай Николаевич в недоумении переглянулся с Юлей, а вот Феликс продолжал бесстрастно наблюдать за происходящим на сцене.
– Не нужно пугаться, – поспешила успокоить присутствующих Муругана. – Давайте спросим нашего ветерана, как он себя сейчас чувствует?
– Прекрасно себя чувствую, – ответил Пузиков.
– Как сердце?
– Бьётся. Я его слышу, – появилось подобие улыбки.
– А кто же вас спас?
– Вы спасли, Муругана. И я теперь живой. Спасибо.
Неожиданно из зала кто-то выкрикнул:
– Как нам вам поверить? Возможно, вы просто сговорились.
Губы Муруганы растянулись в широкой улыбке.
– Я знала, что подобный вопрос прозвучит. И лучший способ доказать, что я не вру, испытать мою методику на том, кто сомневается. – По залу вновь прокатился звук шелеста гонимой ветром листвы. – Кто это такой смелый? – спросила Муругана. – Покажитесь.
Примерно в центре зала поднялась женская фигура. На лице виднелись очки с затемнёнными стёклами.
– Я устал, – тихо сказал Пузиков. – Отпустите меня.
– Иди, старик, отдыхай, – отодвинув подальше от лица микрофон, сказала Муругана, – ты больше не нужен.
Пузиков медленно, шаркая ногами, поплёлся в сторону кулисы, прямиком к стоящему за ней Лопатычу.
– Это я такая смелая, – так же громко, как и до этого, выкрикнула женщина в очках.
– Вижу, что вы пришли сюда не ради любопытства, – то ли спросила, то ли утвердительно сказала Муругана.
– Вы видите, а я – нет, – со смешком заметила женщина. – И я не сама пришла, меня брат привёл. Он как раз наслышан о ваших чудесных возможностях.
Рядом с ней с кресла поднялся мужчина.
– Это я её привел. У меня друг свою маму у вас в клинике вылечил.
– Ясно, ясно, – остановила объяснения мужчины Муругана. – Идите оба ко мне. Там слева по деревянным ступенькам можно подняться на сцену. Будем смотреть вашу сестру.
Тем временем Пузиков уже добрался до Лопатыча, так же пожаловался на свою внезапно навалившуюся усталость. Бригадир усадил его на стул, прислонил к стене и увидел, как старик внезапно окончательно поник, тихонько захрипел, вздрогнул и затих, что называется, навсегда.
Пока женщина, ведомая под ручку своим зрячим братом, добиралась до сцены, Муругана заметила, как Лопатыч пытается взмахами рук привлечь её внимание. Она вопросительно тряхнула головой, на что бригадир красноречиво провёл большим пальцем во своей шее, а затем указал на Пузикова.
Поняв, какую мысль хочет донести Лопатыч, Муругана лишь махнула в их сторону рукой, мол, чёрт с ним, он мне больше не нужен. Лопатыч взял лежащую рядом чёрную ткань, которой недавно укрывали мелкие декорации и накрыл ею старика. Его спектакль под названием «Жизнь» был закончен.
Слепая и её поводырь поднялись на сцену и неуверенно, словно две перепуганные строгим хозяином собаки, подошли к Муругане. Чувствуя себя реальной королевой на данном игровом поле, она широким жестом обвела всех сидящих в зале и громко сказала:
– А теперь не плохо было бы представиться.
– Света.
– Игорь.
– Что с глазами, Света? – спросила с нажимом Муругана.
Игорь решил не выходить из роли секретаря и отвечал за сестру:
– Осложнение после инфекционного заболевания.
– Когда ослепла?
– Полностью – два года назад.
– Но зрительные нервы в порядке?
– Обследование показало, что да.
Мужчина отвечал чётко, с серьёзным видом, будто на экзамене, и Муругану это забавляло.
– Веди сестру на кушетку. Посади, а сам отойди в сторону, чтобы не мешать.
– Ладно.
Муругана звонко щёлкнула пальцами, давая знак кому-то на балконе, и в ту же секунду сверху, почти беззвучно, слетели два винтокрылых дрона. Квадрокоптеры, зависшие над головой Муруганы, заметили все без исключения. Но для чего они появились, пока никто не понимал.
– Итак, сейчас вы станете свидетелями коррекции человеческого организма, которая впервые будет выполнена публично для подтверждения моих способностей, а также возможностей уникальной медицинской аппаратуры, исключительными правами и лицензией, на которую имеет только моя клиника.
Произнося подготовительную речь, Муругана смотрела на сидящих в первом ряду представителей той самой власти, которая должная будет помочь ей развернуться на полную мощь. И сомнений на этот счёт не возникало.
Помогут непременно, ведь то, что она может предложить, может только господь бог и она – Муругана. До бога достучаться сложно, а она здесь, в этом городе, совсем рядом.
Вернув микрофон обратно на стойку, Муругана развернулась и подошла к кушетке, на которой уже полусидела, полулежала слепая Света. Её брат, держа в руке очки, стоял поодаль, но так, чтобы видеть происходящее с сестрой. Дроны последовали за Муруганой.
Неожиданно для всех на заднем занавесе вспыхнуло изображение лица Светы. Зрачки её глаз были подёрнуты белёсой пеленой. Лишь спустя несколько мгновений до зрителей стало доходить, что они видят трансляцию с камер, установленных на квадрокоптерах. Картинка лица с невидящими глазами сменялась общим планом, объединяя три фигуры на сцене, затем вновь показывала Свету и так далее. Происходящее начинало напоминать какое-то телевизионное шоу.
А Муругана как раз точно знала, что это и есть шоу.
– Когда они всё это успели подготовить? – наклонившись в сторону Феликса, спросил Николай Николаевич.
– Успели, – пожал плечами тот. – Музыки с иллюминацией не хватает.
И будто его услышали. Заиграла классическая инструментальная музыка. Какой-то неспешный скрипичный концерт.
– И даже это, – подняв вверх указательный палец, с улыбкой сказала Юля.
– Подготовились, – согласился её отец с нотками восхищения в голосе.
Видео с дронов, безусловно, преследовало одну цель, чтобы всё происходящее на сцене исключало любые сомнения у сидящих в зале.
Первым дело Муругана положила ладони на лоб женщины. И та сразу же расслабилась, обмякла, руки безвольно скользнули вниз. Быстрым движением Муругана ухватила их за кисти и аккуратно сложила на животе. И дальше Феликс и директор театра увидели примерно то же, что и сутки тому назад в клинике. Юля и, вероятнее всего, многие в зале видели такое впервые.
Муругана набрала в рот, а точнее сказать, вдохнула необходимого материала из белой гофрированной трубки, тянущейся к кушетке из темноты дальних кулис, и стала совершать движения руками, орудуя пальцами, как хирургическими инструментами. Приподняв одно веко, извлекла глазное яблоко, но полностью отделять от тянущихся к нему кровеносных сосудов и зрительного нерва не стала. Это выглядело одновременно и шокирующе, и захватывающе. Но, похоже, Муругана полностью знала, что делает.
Убрав какую-то часть, отделив её от глаза, она начала выдыхать тонкой струйкой белёсый поток чего-то густого, но летучего. «Как что-то среднее между сахарной ватой и табачным дымом», – подумала Юля. Для кого-то подобная картинка могла показаться жутковатой, но Юля спокойно наблюдала за операцией.
– Ты в порядке? – на всякий случай спросил у неё отец.
– Да, папа, – улыбнулась Юля. – Сейчас Муругана её вылечит.
Закончив коррекцию первого глаза и поместив его обратно в глазницу, Муругана выполнила точно такую же процедуру со вторым глазом.
Наблюдая за операцией на большом экране, Николай Николаевич и Феликс отметили про себя, что в этот раз вовсе не увидели крови. Это показалось ещё более удивительным.
Вновь положив ладони на лицо Светы, Муругана прикрыла свои глаза и какое-то время стояла совершенно спокойно, возможно, мысленно произнося какое-то древнее заклинание или языческую молитву. Примерно так мог подумать любой из сидящих в зале.
А вот Феликс понимал, что именно сейчас происходит финальное соединение клеток, восстановление нейронных связей. Одним словом – стабилизация функций зрительных органов. Тонкий и непонятный до конца обычному человеку процесс, которым Муругана владела в совершенстве.
«Гуманные технологии в руках чудовища», – пронеслось в голове Феликса.
Вдруг плечи пациентки дёрнулись, она слегка заёрзала на кушетке. Муругана медленно отвела руки. Камеры на дронах поочерёдно передали на экран сначала лицо Светы, а затем очумелое лицо её брата Игоря.
– Просыпайся, – громко и властно сказала Муругана. – Теперь ты снова будешь видеть.
– Я могу подойти? – нерешительно поинтересовался Игорь.
Муругана, не оборачиваясь, сделала короткий знак рукой, позволяющий приблизиться.
Света медленно подняла веки, сначала нахмурилась, плотно сжала губы, но через секунду взгляд её прояснился. Брови поднялись, на лице появилась широкая улыбка, глаза залучились сиянием радости. Женщина протянула руку к Муругане и, чуть не всхлипывая от переполнявших её чувств, сказала:
– Я вижу. Я снова вижу. Это чудо.
Муругана смотрела на Свету, понимая, что та ещё долго может причитать, не веря в свершившееся исцеление. Не грех заметить – совершенно бесплатное. Время безвозвратно утекало и требовало продолжения сеанса коррекции, чтобы на эмоциональном подъёме собрать как можно больше очков доверия у публики.
«Начало успешное, – подумала Муругана, – нужно держать динамику».
– Поздравляю, вы снова здоровы, – она подхватила Свету под локоть, заставляя подняться, и сказала Игорю: – Принимай сестру, и занимайте свои места в зале.
Он обхватил Свету за плечи и, не скрывая слёз радости, повёл в зал, спустившись по той же деревянной лестнице.
– Давайте договоримся сразу, – вновь обратилась Муругана ко всем, – за этот сеанс коррекции и обновления и последующие, которые будут проходить в этом театре, на этой сцене каждый понедельник, я смогу помочь десяти-двенадцати нуждающимся. Всё зависит от сложности проводимой коррекции. Я не маг и не чародей. – Муругана подняла вверх руки и самодовольно улыбнулась. – У моих возможностей и возможностей аппаратуры, которая помогает провести более одной операции, есть ограничения. Тот, кто помогает безгранично и всех вас любит, не прося ничего взамен, существует лишь в мифах и священных книгах. – Муругана опустила руки. – Я – не миф. Я пришла, чтобы дать вам новый шанс на достойное существование и веру в возможности собственного организма.
Над рядами кресел повисла тишина. Муругана, как настоящий драматический актёр, выдержала необходимую паузу, чтобы сказанные слова как можно глубже вошли в сознание каждого.
– Итак, поднимите руку, кто ещё нуждается в незамедлительной помощи и готов пройти коррекцию своего организма?
По партеру прокатился звук неожиданно расправившихся на ветру сотен сигнальных флажков над палубой корабля. И именно под действием этого звука, сидящая в первом ряду троица заёрзала в креслах, затем обернулась и с неподдельным удивлением посмотрела на устремлённые вверх руки. Феликс, Николай Николаевич и Юля тоже обернулись. Они тоже увидели этот лес рук. Зрелище впечатляющее, говорящее о том, что в зале действительно не было случайных зрителей.
– Очень хорошо, – Муругана улыбалась и потирала ладоши. Она испытывала удовлетворение. Именно такой картины она ждала. – Внимание, мои хорошие! На сцену я буду приглашать по своему усмотрению. Не пытайтесь самостоятельно вставать с места и прорываться на сцену. Это будет расцениваться, как неуважение. Я это очень не люблю и не потерплю. – По залу пошёл недовольный ропот. – И я могу понять ваше недоумение, – лёгкий кивок головы, – но уверяю, волноваться не стоит. Мы всё предусмотрели. Никто не останется без помощи. – Она вытащила из кармана пиджака красную пластиковую карту и, вытянув вперёд руку, показала залу. – После окончания сеанса, когда вы будете покидать этот гостеприимный зал, каждый получит вот такую карточку. На ней указан телефон горячей линии и адрес клиники, в которую я приглашаю всех желающих пройти коррекцию. Карточки раздадут мои помощники в чёрных костюмах и красных галстуках, с ними вы уже успели познакомиться.
У карточки есть особенность: она легко делиться на две половинки. – Муругана разломила карточку пополам с характерным щелчком. – Одна её часть, – левая рука с половинкой поднялась вверх, – будет служить для вас пропуском в мою клинику, где вы сможете пройти коррекцию организма в любое удобное для вас время. Мы всегда готовы подобрать день недели и даже время суток. Звоните! Другая часть, – правая рука с другой половинкой поднялась вверх, – для вашего близкого или знакомого, дорогого или уважаемого человека, которому вы можете отдать её. Она послужит пропуском на следующий сеанс в этом театре в следующий понедельник. Эта половинка для того, кто по-настоящему нуждается в оздоровлении, кто будет вам благодарен и не забудет вашей доброты.
Теперь по залу прокатились возгласы одобрения, кто-то даже попытался аплодировать, но его никто не поддержал и хлопки угасли.
Спрятав разломленную карточку обратно в карман, Муругана подошла вплотную к краю сцены и негромко обратилась к представителям власти:
– Останетесь до конца сеанса или организовать вам кабинет?
Первым поднялся с места губернатор области, за ним последовали министр здравоохранения и начальник областного управления внутренних дел.
– Давайте мы вас в кабинете подождём и после всё обсудим, – ответил губернатор. – Коллеги не против?
Откликнулся министр здравоохранения:
– Я лично в курсе происходящего. Муругана и её клиника давно с нашим ведомством сотрудничает. Так что, дальше смотреть смысла не вижу. Методика восхитительная.
Изображая на лице крайнюю степень внимания, начальник областного УВД высказался однозначно:
– Поддерживаю.
Без микрофона, но достаточно громко, чтобы тот услышал, Муругана обратилась к директору:
– Николай Николаевич, дорогой, проводите наших драгоценных гостей в свой кабинет. Организуйте им чаю, кофе или чего-нибудь ещё, что найдёте возможным. Я потом отблагодарю, не сомневайтесь.
– Конечно-конечно, – тут же откликнулся Николай Николаевич и поспешил выбраться из своего ряда и присоединиться к высшим чинам.
Когда гости и директор театра скрылись за дверью, ведущей в фойе, Муругана громко сказала в микрофон на стойке:
– Продолжим, друзья! – Она пригляделась к сидящим в зале. – Я выбираю молодого человека на инвалидном кресле в левом проходе.
Молодой мужчина с лёгкой небритостью на лице, сидящий в инвалидном кресле на колёсах, блаженно улыбнулся, повертел головой, словно заявляя: «Видите, она меня выбрала, теперь моя очередь быть здоровым». Затем энергично схватил дужки на колёсах и поехал в сторону сцены. Глаза светились, а губы еле заметно дрожали от чувства неверия в собственную удачу.
– Помогите кто-нибудь несчастному подняться на сцену, – попросила Муругана, когда кресло ударилось подставкой для ног о нижнюю ступеньку лестницы. – Обратно он спустится уже на своих двоих.
= 8 =
После нескольких часов, вместе проведённых у мониторов, Пётр не просто уважал Баоху, а действительно начал верить, что тот инопланетянин. Провозившись вчерашний вечер и полностью сегодняшний день, Баоху настолько усовершенствовал программу, что теперь не оставалось никаких сомнений, она точно определит местонахождение Муруганы. Это даст реальную возможность контролировать и защищаться. Если получится научить программу сканировать передаваемую информацию и разговоры, то Баоху для Петра станет «обычным небожителем». Скажем, богом передачи цифровых потоков в бинарной системе кодирования. Ну, если выражаться максимально по-простому.
По мнению Петра, никаких сверхчеловеческих усилий Баоху не предпринимал. Не скрипел громко мозгами, не потел, обдумывая очередную задачу. Он всего-то умело выуживал необходимые утилиты, расширения, вспомогательные программы, разработанные или подправленные Петром ранее, – всё, что, в конечно итоге, помогло появиться уникальному инструменту поиска «чёрной кошки в тёмной комнате». Да, именно так.
Оставалось дело за малым: определить, в каком именно углу сейчас эта чёрная кошка собралась гадить? Так пошутил Баоху и эта всех развеселило.
– Этим вечером Муругана будет давать представление в театре, – уточнил Семён. – Вот вы её там и запеленгуете.
Сейчас сидели на кухне за столом и пили кто чай, кто кофе. Баоху по чуть-чуть тянул через зубы чистую воду со льдом. Ему нравилось.
– Я поеду к театру с тобой, – в очередной раз настаивала Василиса, – я хочу познакомиться лично с Феликсом.
Семён наморщил лоб.
– Ну, зачем тебе это? Ты же знаешь, как это опасно. Были бы там наши бойцы, я бы не возражал. А так, это натуральная авантюра.
– Вообще-то, – поддержал Баоху Василису, – если ты поедешь один, это будет тем более авантюрой. Двое – всегда лучше, чем один. А вот трое – вообще сила.
– Ты на что намекаешь? – повернулась к Баоху Василиса.
Семёну можно было не объяснять.
– Нет, нет и ещё раз нет, – строго сказал он.
– Мне бы тоже не помешало познакомиться с пареньком. Ответственное дело хотим поручить. Я бы ему провёл инструктаж по защите Проводника, объяснил, как порталы Улитки работают, – с хитрым прищуром добавил Баоху.
Семён обвёл сидящих за столом тяжёлым взглядом измученного человека и сказал:
– Что вы, в самом деле, как в детском саду заладили: хочу, хочу, хочу. Может, и ты, Пётр, чего-то хочешь?
Пётр спокойно надкусил тост, запил чаем и ответил:
– Лично я останусь здесь. Большого желания нет в город мотаться, тем более, как я понимаю, на заднем сиденье мотоцикла. А вот тебе, Семён, элементарно, на всякий случай, поддержка не помешает. Ситуация обострилась. На вас с Баоху идёт настоящая охота. Разве я не прав?
– Баоху точно не возьму, – резко сказал Семён.
– А никто и не настаивает, – со вздохом добавил Баоху.
– А я всё равно следом за тобой поеду, – выпалила Василиса, – и буду из-за кустов наблюдать. И если надо, выступлю в самый критический момент.
– Муругана может натравить своих бугаёв, – начал возражать Семён.
– Вот мы пистолет с литиевыми пулями и опробуем, – подмигнула в ответ Василиса.
– Ты серьёзно?
