Андрей Арсланович Мансуров
Да здравствует Герберт Уэллс!
8. Проходное задание
Переночевал сносно.
Почти ничего из снившегося снова не помню, не потел, кошмаров не видел.
Дала мне, стало быть, Машина отдохнуть.
Мать, не знаю, в пять, что ли, встала – в коридоре и зале полный порядок, все шмотки убраны, и даже, вроде, пыль протёрта. Усмехаюсь себе в ещё мягкие и блёклые, «татарские», как мать их называет, усы: неужели и правда: удалось мозги на место вставить моей ягодке? А то…
Закомплексованная она у меня какая-то. Хоть в Братство приводи. (Вот! Кстати! Нужно подать тренеру мысль сделать «Сестринство»! Для тех, кому, как говорится, за. Думаю, из сотен тысяч чувствующих себя одинокими и ущемлёнными дам запросто удастся отобрать пару дюжин физически крепких и сильно обозлённых. Задания ведь наверняка имеются у нашего Руководства и не только непосредственно – боевые. Где надо стрелять и махать кулаками. А и, так сказать, бытовые. Такие, для которых лучше подойдут те, кто – языком балаболят, и про кого ну никак не подумаешь…)
Впрочем, кому я голову морочу.
Не получится из женщин – хороших тайных агентов и идейных борцов… Не те у них в жизни приоритеты. Да и мозги – не приспособлены.
А если есть дети – так и вообще дрова. «Дети – наше всё!»
После завтрака снова решаю не бегать трусцой, а просто быстро идти. Сегодня для разнообразия погодконтроль оставил тучки на небе с утречка – вокруг прохладно и очень даже приятно. Народу только много, и все спешат, спешат. Ну, это как раз нормально. Многие сейчас предпочитают и до работы пешком добираться: тут тебе и физзарядка, и сбережение нервов независимостью от транспорта, и здоровая экономия для бюджета семьи. Да и работу с заветной пропиской москвича нетрудно подобрать такую, чтоб поближе к дому. Или вообще – на дому. На удалёнке, так сказать.
Вот! До сих пор сказываются последствия самого первого коронавируса.
До школы дотопал вовремя. Даже успел сесть за рабочий стол в своей кабинке, ничем «индивидуальным» не выделяющейся среди кабинок остальных уже сидящих девятнадцати моих «одноклассников». Многие любят пришпандорить себе на стены какие-нибудь красочныестикеры для «создания уюта», или, там, календари – для удобства. Я предпочитаю спартанскую простоту. Кабинку свою уж ни с чьей не перепутаю.
Те, кто уже сидят, кивают мне. Отвечаю тем же.
Некоторых знаю только по фамилиям-именам, но почти никогда не общался. Тут как раз звенит звонок. Всё! Перекрыты входы в среднее учебное заведение под номером десять двадцать девять. Платите штрафную денежку, родители опоздавших лохов!..
Окидываю взором наш огромный светлый класс. Все камеры в углах и по центру уже светятся красными огоньками. Впрочем, я и без этого напоминания прекрасно знаю, что мы – под наблюдением. Недрёманного, так сказать, наставнического ока.
Уроки прошли штатно. Повеселила немного Ита Львовна, рассказами о Французских революциях. И грызне между собой тех завзятых радикалов, что приходили там к власти, сменяя и казня что предшественников, что соратников. А заодно полностью разорив страну, и развалив её хозяйство – так, что люди голодали.
И такая хрень продолжалась, пока туда, во власть, не впёрся Наполеон Бонапарт. Наведя наконец тиранско-диктаторской рукой замечательный порядок, завоевав пол Европы, и сделав Францию величайшей державой современности. Правда, обжегшись на России. Ну и так ему, козлу, и надо. Ибо нефиг лезть к нам с мечом!..
Зато вот на втором уроке Анна Семёновна напрягла – то ли случайно, то ли намеренно, она сегодня буквально сиськами в огромном вырезе так и лезла в камеру: уж так их выставляла, так выставляла… Не думаю, что хоть кто-то из мужской половины класса понимал то, о чём она там вещала – все только пялились. Да и голос наша преподша сделала такой… Чарующе-воркующий. Медовый. Отрабатывает она на нас, малолетних, приёмы воздействия на более возрастных кандидатов, что ли?! Тогда это вообще нечестно.
Ну а я поступил просто: помня, что нельзя закрывать глаза, чтоб не запикали сигналами гудками следящие индивидуальные камеры над нашими мониторами, смотрел только в тетрадь, слушая, и записывая. Заодно думая, что, может, это просто такой новый хитрый финт со стороны нашей дамы на выданье: чтоб потом валить всех нас скопом на квартальных экзаменах! Может, она доляну от штрафов получает от школьной Администрации? Хотя вряд ли. На такой риск сейчас никто не идёт: пожизненная деклассация, лишение диплома, штрафы… И работа – только разнорабочим. Ну, или посудомойкой.
Порадовал предсказуемостью и стабильностью только Вадим Петрович: он сегодня очень интересно рассказывал про эндемичные виды животных и растений Австралии.
Не думал я, что они настолько странные. (Особенно – коалы, и, словно сделанные под их специфично-бедный рацион, эвкалипты.) Но для меня эта информация действительно полезна – в свете тех фактов, что с эксклюзивными видами животных и растений я сейчас сталкиваюсь почти каждый день. Там, на Четвёртом…
А вот на работе – никаких проблем и неожиданностей. Париловка, шум, звон, посуда, посуда – словно даже больше, чем обычно. Напрягло, правда, то, что своим обострённым чутьём почуял, а затем – и увидел. Походная жена нашего Рафика Сурэновича, чёртова «мисс Набережные Челны», сегодня соизволила припереться в нашу кухню, и вволю попялиться на меня с тыла. Думая, что я её не вижу.
Ага, два раза не вижу! Но как раз вида, что заметил – не подал. Мою себе любимую посуду. Думаю. Если эту сексапильную паршивку послал босс – проверить, на месте ли я – это одно. А вот если она пришла по собственной инициативе – совершенно другое. Может обернуться для меня проблемами. Рафик Сурэнович – большой собственник. И не любит, когда кто-то, даже крутой и молодой, кладёт глаз на его вещь. А она – его вещь.
У входа в клуб встречаю Рыжего – хоть мы и учимся в одной школе, я с ним практически там и не вижусь. «Квартируем» на разных этажах. Редко-редко – с учащимся через два помещения от меня Цезарем. И то – только тогда, когда у нас совпадают перерывы, и он тоже вытаскивает свою задницу в коридор, размяться.
Жест, рукопожатие. Входим. Рыжий сразу кричит:
– Тётя Люба! Мы ноги не вытерли!
Тётя Люба у нас девушка ушлая. Нагло делает вид, что не слышит. Все наши финты и подколки она выучила наизусть. Зато когда подходим к её стойке, сердито ворчит:
– Опять ноги не вытерли! А ну-ка!..
Идём к тряпке на входе, и долго и тщательно делаем вид, что шаркаем по ней ногами. Смысла, правда, особого в этом нет – тряпка с утра опять успела высохнуть, словно лежала не в тёмном прохладном холле, а в песках Сахары.
В классе нас ждёт сюрприз. В виде сидящего в углу на стуле неприметного по внешности мужичка неопределённого возраста и среднего роста в невзрачном сером костюмчике. Всё правильно: сразу понимаю я, что столь неприметным и незапоминающимся может быть только работник спецслужб, и – явно не кабинетный. А оперативник. Готов поспорить на свою кепку против поломанной зубочистки, что мышцы там, под костюмом – у него ничуть не хуже наших! Или – тренерских.
Тренер говорит:
– Сегодня у нас изменения в распорядке работы. Сейчас мой друг, Александр Иванович, даст вам вводную, и разъяснит сегодняшнее задание. И распределит обязанности. Затем – инструктаж по конкретным действиям. После чего вы пообедаете. Затем – погрузитесь на спецтранспорт, и вылетите к месту… работы. Миссия сегодня выездная.
Однако, согласно нашим планам и расчету времени, она должна закончиться к двадцати двум часам. Именно к этому времени вы прибудете сюда. Вопросы?
Ага – нашёл дураков. До того, как в дело вступит с конкретными раскладками и инструкциями так называемый «Александр Иванович», смысла задавать любые вопросы – нет. Да и, готов поспорить теперь уже на свои штаны (запасные), что после чётких и конкретных инструкций этого сорокалетнего на вид профи, их тоже не возникнет.
Разве что о времени и меню ужина.
Естественно, всё именно так и произошло.
Серый костюм говорит негромко, но очень чётко. Дикция отличная, фразы построены грамотно и логично. Всё последовательно. Доходчиво. Ничего сложного в наших действиях я не обнаружил. Да и все остальные, похоже, тоже – вопросов потому что после часа инструктажа никто так и не задал. Всё верно. Задание понятно. Задницы наши прикрыты. Никаких проблем не предвидится. Оно и правильно.
«Грамотное планирование»!
После того, как нас «подгребли» под крылышко, пожинаем мы плоды малины под названием «оптимизация действий и чёткое планирование боевой операции». Профессиональными и матёрыми аналитиками и руководством. Всё, как говорится, расчитано, расписано и разжёвано. Разведка проведена до нас. «Ложный след» создаст группа прикрытия. Работающая там, на месте. Всё, что касается соответствующей подачи акции в прессе, и т.п. – сделает, если понадобится, наша пресс- и информационная служба. Ну а на нас – непосредственно проведение боевой миссии. Работа.
Вот только не ждите, что буду раскрывать секретную информацию.
На обед сегодня – кавардак. Вкусно – пальчики оближешь!
Раиса Халиловна реально насладилась адекватной оценкой её кулинарных талантов: подходил, улыбался и благодарил – каждый! Григорий даже позволил себе похлопать ладошкой по своему чуть выпершему животу, и прокомментировать: «Век бы такую еду кушал!»
Хозяйка наша буквально млела: видела, что нам и правда, очень понравилось.
А я подумал, что, похоже, знает она про предстоящую нам операцию – первую по-настоящему боевую. Вот и расстаралась. Сытно, вкусно, но – в сон не клонит!
Ну, спасибо ей!
А вот за чуть увеличенную дозу нашего «третьего» – киселя! – спасибо явно тренеру. И вкусный он оказался тоже – все с удовольствием… А мы с Владом и Цезарем – с пониманием. И переглядыванием. Но тоже – до дна. Потому что явно – нужно!
Но вот после еды – не как обычно. А поднимаемся мы на второй этаж.
Я-то всегда думал, что его помещения пустуют. Заброшенные, или даже аварийные. Ни разу потому что не видел, чтоб хоть кто-нибудь туда хоть когда-нибудь поднимался. Ага – два раза пустуют! Во-всяком случае, то огромное, в котором происходила наша экипировка, и этой самой экипировкой, и оружием, и оснащением, чуть не под завязку оказалось набито. Реально – всем необходимым. Только с той разницей, что на нашем симуляторе снаряжение и оружие – символическое, а тут – настоящее.
Экипировались за каких-то десять минут. Свои шмотки, понятное дело, пришлось скинуть, включая и трусы и майки. Всё надеваемое теперь, даже те же трусы и майки, не говоря уж о боекомплекте Ратник-5 – армейское. Ну, вернее – спецслужб. Нижнее – отличное хэбэ. То, что сверху – сплошь кевлар и карбоновые бронепластины.
Всем прочим, входящим уже в боекомплект, обвешались – как новогодние ёлочки. С непривычки, конечно, не слишком удобно. Я, да и, готов поспорить, и все остальные, привыкли работать на наших виртуальных Миссиях и Уровнях, голышом. Ну, или в нашем тренировочном. Хотя иногда, конечно, «работаем» и в камуфляже и в униформе, и в латах. Напоминает, конечно, то, что имеем сейчас. И я даже понимаю, почему. Ха-ха.
Ладно, пока немного непривычно, но пообвыкнуть и приспособиться можно. Да и особо много нам во всём этом ходить не придётся: не более пяти-шести часов. И не шуметь и не скрипеть при движениях мы научились почти сразу: всё оно так и сделано, чтоб не шуметь. А поскольку наше обмундирование и оружие покрыто спецнапылением и спецпокрытием – мы чертовски малозаметны. Даже друг для друга: так называемый адаптивный камуфляж. Почти как у Хищника из одноимённого фильма.
– Лидер группы. Доложить о готовности подразделения Братства.
Владимир строит нас в шеренгу, проходит вдоль неё, глядя в сосредоточенные лица и окидывая быстрым оценивающим всю фигуру каждого бойца. Возвращается к началу шеренги. Кивает нам с довольным видом. Поворачивается, пара шагов к тренеру, щелчок каблуками армейских десантных полусапог:
– Тренер! Подразделение Братства к выполнению боевого задания готово!
– Включить индивидуальные передатчики. Сохранять радиомолчание. На крышу!
На крыше глаза у меня буквально вылезают из орбит, и челюсть сама-собой отваливается чуть не до пупа! Да и у остальных тоже: от удивления (Непроизвольная, но простительная реакция!) Только затылки, на которые надеты каски, не больно-то почешешь! Но и говорить уженельзя – режим «радиомолчания!» Теперь – только шифром.
А ждёт нас на крыше, еле слышно работая движком на холостом ходу, а вернее – двумя, могучая и чудовищно огромная вблизи, вертушка «Чёрный ястреб». Только – модифицированный. То есть – тоже с адаптивным камуфляжем. И его контуры не столько видно, сколько – угадываются по дрожанию воздуха. Готов поспорить уже на что угодно: когда он в полёте – его вообще не видать и не слыхать!!! Да, мощно… Моё уважение к «работодателям» сразу подскакивает чуть не до небес!
Грузимся через задний люк-пандус. Быстро рассаживаемся на длинных скамьях, идущих вдоль обеих бортов. Если честно – там запросто поместилось бы и ещё такое же подразделение, как наше. Владимир говорит в микрофончик, который у него, как и у всех нас, пришпандорен к шлему, и маячит чуть пониже подбородка:
– Овощи согласно накладной погружены. Включайте холодильник.
В наушниках, передающих звук почти так же хорошо, как динамики в визиошлеме, слышу голос тренера:
– Вас понял, старший кладовщик. Дальнейшее руководство – на вас. Желаю удачи. И… Будьте внимательны и осторожны. Отбой связи. – Пандус закрывается.
В ту же минуту ощущаю я, как сильней завибрировал корпус вертушки, и сиденье под моей задницей (Довольно жёсткое, кстати!) сильней давит на мою пятую точку.
Полетели.
Через крошечные отверстия иллюминаторов видно немного. Только то, что летим на предельно низких – не выше тридцати, или даже двадцати метров. Судя по теням, движемся на запад и юго-запад. И очень быстро: километров триста, не меньше, в час.
Во время полёта, занимающего чуть больше двух часов, никто из наших ни о чём не говорит. Да и не слишком-то располагает к разговорам осознание того, что всё, что скажешь – наверняка будет записано, и прослушивается. И нашими и врагами. А выглядеть что мандражирующим салагой, что нарочитым пофигистом не хочется никому. Как и рассекречивать нашу первую действительно боевую.
Прилетели, сели. Люк открывается, мы выбегаем. Всё, что видим вокруг, полностью соответствует картине, которую нам продемонстрировал на фотках «Александр Иванович». Картина мирной послеполуденной природы наверняка успокаивает и завораживает. Но только взгляд стороннего наблюдателя, то есть – бездельника, предающегося блаженству послеобеденной умиротворяющей полудрёмы. А не наш. Нам впитывать «очарование» сельских пейзажей нельзя: нам нужно рассматривать их только как место проведения боевой миссии. Со всеми соответствующими раскладками.
Что делать, усвоили отлично: серый костюм, следуя рекомендациям тренера и Влада, каждому бойцу поставил чёткую и конкретную задачу. Соответствующую его склонностям и способностям. Простую и легко выполнимую.
Лично я, когда перебежками, укрываясь то за деревьями, то за заборами окружающих нашу цель дач, добрался до положенного места, никаких сложностей не встретил.
Двигаюсь я бесшумно, в камуфляже я могу и не прячась идти – хоть по центральной улице: что дачного посёлка, что – Москвы, никто меня и не обнаружит, пока носом, как говорится, не треснется. Но всё равно действую с гарантией: прячусь за укрытия, и жду моментов, когда на меня или в мою сторону не смотрит тот, к кому приближаюсь.
Усмехаюсь в усы: чётко выбрано время операции: тут сейчас как раз послеобеденная жара, «сиеста», и обитатели домиков-коттеджей наружу носа не высовывают. Или сделали всё, что полагалось делать на приусадебных участках ещё до обеда, или уж ждут вечерней прохлады. А пока – отдыхают в кондиционированном воздухе своих привилегированных дач. Правильная информация, следовательно, попала в распоряжение наших разведслужб, ианалитиков.
Подобравшись к своему объекту на пять шагов, стреляю из своей фирменной духовой «трубочки» прямо в шею раззявы-часового, если за такового может прохилевать обычный чуть подвыпивший сторож элитного дачного товарищества, мирно раскачивающийся в кресле-качалке на открытой веранде перед своей сторожкой, пялясь то в телевизор, то в небо. (Не знаю уж, чего он там нашёл – может, тут дождь обещали синоптики. Но вдоль улицы, которую, по-идее, должен охранять от прохода посторонних, не глядит вообще. Видать, надеется на свой слух – ну правильно, никто же не пойдёт пять кэмэ пешком. Следовательно – на автомобиле…)
Бедолага обмякает, даже не успев пикнуть. Быстро перезаряжаю трубочку новой стрелкой-иглой, медленно и бесшумно открываю дверь в помещение сторожки. Сменщик-напарник моего раззявы мирно дрыхнет на кровати, даже нагло подхрапывая. Спокойно подхожу на два шага: для гарантии. Попасть стараюсь тоже в шею. Порядок.
Подхожу, извлекаю из шеи исчезающее тонкую иглу, обёрнутую в ватный тампончик: методика, которую мы применяем, практически не отличается от таковой у туземцев Южной Америки. Только у них – кураре, а у нас – кое-что получше… Иглу аккуратно прячу в коробочку, где они у меня хранились. Только в отделение «использованные». Возвращаюсь к первой жертве, извлекаю, и прячу и его иглу. Киваю Стасу.Затем, вспомнив, что он меня вряд ли видит, похлопываю его по предплечью. Он кивает, чего не вижу, а, скорее, ощущаю, и пробирается мимо меня внутрь помещения.
Отлично. Осталось самое простое, но трудоёмкое.
Роняю «своего» подопечного на расстеленный кусок спецткани. Заворачиваю.
Сторож, сволочь он такая, мог бы, если честно, жрать поменьше. А «бдить» и заниматься спортом – побольше. Потому что весит он ничуть не меньше, чем давешний заложник, которого «спасал» в Афгане, только, кажется, вчера. Но всё равно: до вертушки дотащил его на закорках без проблем. Ну а затащить внутрь, вытряхнуть из маскткани, и тщательно «упаковать», связав нашими нейлоновыми, неперетираемыми ни обо что, шнурами – пара минут.
Гружу сторожа – в ящик. У торцевой, то есть, той, за которой кабина пилотов, стены. Не нужно про нас плохо думать: большое количество вентиляционных дырок (Пардон: отверстий!) в дне и крышке ящика имеется. Через минуту притаскивает «своего» и Стас. Помогаю развернуть, а затем – и упаковать, так, чтоб руки тоже – за спиной, и притянуты к ногам, и расположить в ящике. Стас жестом показывает, что мужик ему попался ещё потяжелей, чем мне. Беззвучно ржём: нервная разрядка.
Снимаем адаптивные маски-невидимки. Садимся на скамью, и спокойно ждём.
Не проходит и пары минут, как возвращаются и ещё шестеро наших. Им сегодня задания достались, конечно, потрудней. Но вижу, что справились.
У двоих на спинах – дети. Тоже, понятное дело, спящие. И в маскткани. Девочка лет пяти, и мальчик, примерно восьми. А ещё двое наших волокут бессознательное тело пожилого и весьма благообразного на вид старца: по вводной знаю, что он приходится деткам – дедушкой. Остальные двое «прикрывают», хотя отстреливаться, к счастью, явно не пришлось.
Аккуратно связывают, (Не бойцы же, а очень ценные заложники!) и грузят ребята принесённые тела в тот же ящик, куда мы уже упаковали и беззаботных сторожей. Для чего приходится им тела этих немаленьких мужиков лет сорока сдвинуть к одному из боков ёмкости. После чего разместились и остальные трое похищенных в своём «помещении» вполне комфортно. Хоть и лёжа. Хоть и «аккуратно» связанными.
Не проходит и пяти минут, как появляются и остальные наши. Влад пробегает сразу к стене кабины пилотов, и стучит в неё: три раза, а после паузы – четыре раза.
Люк закрывается, вертушка снова натужно и мощно сотрясается, и ускорение набирает такое, что меня буквально вжимает в сиденье. Наши переглядываются, тоже сняв адаптивные маски-невидимки, и вижу я на лицах довольные улыбки и чистую радость: всё сделали, значит, чётко. И прошло без осложнений.
Оно и верно: не успела наша шустро удаляющаяся от объекта птичка отлететь на пять-шесть километров, как раздаётся позади приглушённый взрыв. И готов я поспорить уже на своё драгоценное ухо, что сгорит от «неаккуратного обращения с бытовым газом», пару баллонов с которым мы на всякий случай привезли и занесли в дом-объект, в дополнение к трём, которые там имелись, в подполе под домом, этот самый дом. А поскольку до ближайшей пожарной части восемнадцать километров, и всё – по узкой сельской дороге, к моменту приезда пожарных всё сгорит капитально.
Потому что три канистры с бензином, тоже задействованные, и сейчас погромыхивающие у дальней стены пустыми брюхами, этому в немалой степени поспособствуют.
Вот и выполнено, считай, наше задание. А уж о том, что ни один – что радар, что наблюдатель, нашу вертушку не заметит, можно не говорить: маршрут проложен специалистами! В облёт городов и сёл, по низинам. А звука форсированных движков с глушилками всё равно не слышно на расстоянии больше двадцати-тридцати шагов. Да и кто будет прислушиваться к нам, к небу, когда там, на земле, сейчас такое началось!..
На крыше оказываемся в двадцать один двадцать семь. Опередили, стало быть, график. Выгружаемся. Тренер встречает. Говорит:
– Проверить, отключены ли индивидуальные средства связи. Построиться. Слушаю отчёт.
Собственно, он мог и не напоминать: едва вылезли из вертушки, сами всё в соответствии с инструктажем, отключили. И проверили.
Влад строит нас, снова проверяет. Всё отлично – мы только что не светимся от гордости. Наш лидер подходит к тренеру, каблуками снова щёлкает, отдаёт честь:
– Товарищ завсклада! Продукты на базу благополучно доставлены! Усушки и утруски нет. Непредвиденных задержек по дороге не произошло.
Тренер кивает, но честь не отдаёт: он, в отличии от Влада, без каски:
– Отлично. Всем грузчикам и шоферам моя благодарность. А сейчас – проследуйте в помещение для санитарной обработки. Но вначале сдайте пустые ящики.
Идём в огромный склад, где экипировались. Обалдеть! Или Раиса Халиловна, или сам тренер позаботились наши майки и трусы постирать, высушить, и даже прогладить!
Но восторгаться некогда: расстёгиваем и разлепляем липучки на всём оборудовании, снимаем, аккуратно раскладываем назад – по полкам. В таком же порядке, в каком и лежало. Сдаём и оружие – расставляем в его пирамиды и горки. Запасные обоймы. Пистолеты. Коробочки со стрелками и трубки. Аптечки. Бельё. Ну, и всё остальное.
После чего переодеваемся. В своё. И идём в «помещение для санитарной».
Это наш класс. Там уже ждёт тренер. И серый костюм. Тренер говорит:
– Поскольку мы следили в режиме онлайн по закрытому каналу за ходом операции, – а ещё бы им не следить, когда каждый шлем оснащён по центру отличной камерой с широкоугольником! – могу сказать уверенно: операция прошла чётко, в строгом соответствии с планом. Никаких нареканий. Выражаю вам всем, и лидеру Владимиру, благодарность от лица командования, и от себя лично. Александр Иванович, хотите что-нибудь добавить?
Серый костюм встаёт, и говорит:
– Добавить нечего. Операция и правда – проведена образцово. Ни за что бы не поверил, что боевая у вашей команды – первая. Благодарю и от себя лично, и от лица моего начальства. В целях поощрения предложил бы вашему непосредственному начальству премировать вас. Деньгами. У меня всё.
Тренер резюмирует:
– Отлично. Занятий сегодня не будет. Можете быть свободны. Материальное поощрение в виде двух минимальных окладов получите завтра. После занятий. Отбой.
До завтра, братья.
У пожарного выхода, а вернее – запасного входа в клуб, того, что с задней его стороны, обнаруживаю я – специально, собственно, сунулся за угол! – три спецджипа. С тонированными стёклами и спецпропусками на лобовом. Чёрные, массивные, наверняка со всех сторон бронированные. Цезарь, который и без моего кивка и подмигивания и сам сунулся бы туда, смотрит мне в глаза, чуть заметно кивает, поджав губы: тоже легко догадался, что это – за доставленными нами бедолагами. И ждут сейчас хорошие люди, явно сидящие в спецмашинах, только одного: когда мы наконец разойдёмся по домам, и окончательно стемнеет. Чтоб спокойно перенести тела в транспортные средства.
Мешать не собираемся, и мирно «растворяемся во мгле преданий».
Увидели, чего хотели.
В метро сегодня людно. Ещё бы: еду на добрых полчаса раньше, чем всегда. Так что даже сесть не получилось. Да и ладно: я сегодня достаточно насиделся. Хотя…
Нервничал, конечно. Потому что одно дело – когда ты, как на нашем тренажёре-симуляторе отрабатываешь, вот именно – индивидуально, а другое – когда вживую, да ещё всем Братством. Ответственность уже совсем другая! Да и чувство «локтя»…
С другой стороны, когда лупили желтомазых в переулке за заведением Сурэновича, да и когда сжигали и взрывали подземелья Чайнатауна – здорово сплотились. Думаю, уж не обошлось тут без чёртовых препаратов из киселя: способствуют они тому, что понимать друг друга стали буквально с полуслова. А иногда – и вовсе без слов!
Ничего не скажешь: очень грамотно всё это дело устроено.
И воттеперь пожинаем, так сказать, плоды. Ну и радость и гордостьза сделанное сегодня – реально обалденныя. Но всё же…
Циничный наблюдатель, что с некоторых пор сидит у меня в голове, вполне мирно уживаясь со звероподобным сволочем-берсерком, отмечает этак равнодушненько: по большей части – напускное всё моё волнение. И переживания.
Потому что вполне штатно и как-то даже походя, всё прошло.
И пусть теперь беспокоятся те, кто добивался доставки сюда этих ценных заложников. А уж тут много чего может пойти не так.
А ну, как не поведётся на шантаж объект, чьих детей мы спёрли вместе с его отцом, и их дедом?!.. И просто заведёт себе других детей? Жена-то у него… Очень молода. Ещё бы: когда наш деятель брал её в супруги, в звании «Мисс Незалежна – 20…», ей ещё не было и двадцати. А ему – сорок.
Да и к деду, то есть – упёртому бандеровцу, своему отцу, он может вовсе и не питать тёплых чувств. Хотя, если честно, сам дед – тоже не подарок. Это именно этот сволочь благообразный с виду, написал тот, прошлый, учебник истории, в котором доказывалось, что это русские – виновники всех проблем несчастной Незалежной. И с самого начала «оккупации», которую москали называли «воссоединением», гнобили, унижали и эксплуатировали они несчастных хохлов – что твоих рабов! И приводились и «факты» – абсолютно вымышленные, конечно, и легко доказуемые. Вернее – это они в России – доказуемые. А простые хохлы уж точно сейчас к гос.архивам доступа не имеют.И доказывать своим детям, что их учат неправильно – ни за что не будут. Чтоб те случайно где-нибудь, а особенно, в той же школе, не брякнули чего «антигосударственного». И чтоб такой «несознательный» родитель не отправился в те заведения, где труд – как в концлагерях у Гитлера. Или Сталина. Рабский. То есть – неоплачиваемый. По двенадцать часов в сутки, под бичами и электрошлокерами надсмотрщиков-бугаёв. И всё это удовольствие ещё и с конфискацией всего имущества, и репрессированием всей семьи.
Кстати, это именно от Большого Брата, ещё со времён недоброй памяти Трампа, пошла в Украине такая методика: сажать в тюрьмы побольше людей: чтоб не платить, а только кормить. Потому что только в этом случае Государство имеет право принуждать заключённых работать! И получается – хорошо. Расходы минимальны, эффективность – максимальна. В той же Америке сейчас сидят по реальным и надуманным поводам почти семь миллионов из трёхсот восьмидесяти. А вот в Незалежной – четыре из семидесяти.
Дома застаю полный порядок – в смысле, мать смотрит сериал.
Но на звук открывшейся двери ко мне весьма шустро выходит. Лицо сияет.
Спрашиваю, ехидно ухмыляясь:
– Ты – что? Конфет с коньяком наелась?
– Нет, лучше! Гораздо лучше. Представляешь, Ривкат? Сегодня уже я уговаривала Сергея Николаевича ехать со мной! Этот паршивец с утра завёл меня в нашу подсобку, и начал разводить бодягу. Типа: он уже старенький, и ворчливый, и брюзгливый. И занудный. И что он не хотел бы своим непритязательным видом, отвратительным характером, и вредными привычками портить мне удовольствие от отдыха… Вот баран, а?
– Точно. Баран. Свинья. И как он только посмел вытворить то, что, собственно, ещё вчера собиралась проделать одна милая девушка преклонных лет!
– Ты сам свинья! – вижу, как мать опять мило краснеет, явно конфузясь, – Вот хотела тебе сказать спасибо за то, что вставил мне мозг, а теперь не буду. Пока не извинишься перед Сергеем…
– Ладно-ладно! Извиняюсь, конечно! А что? Он уже здесь, у нас дома?
– Нет, конечно! – мать делает большие глаза, и притворно сердито выпячивает губы, – Он, может, и после санатория будет жить у себя. Ну, он так сказал сегодня, что, вроде, не хочет пока обременять меня. И менять свои привычки. И что консерватор. И любит опрятность и чистоту. И всё такое прочее. Чего я и сама отлично знала.
Словом – ещё посмотрим. Может, ещё и я к нему перееду.
– И оставишь нашу многострадальную квартиру на моё пофигистское попечение?! Чтоб всё запылилось, покрылось паутиной, и заполнилось и завоняло нестиранными носками? Ну уж нет. В квартире должна чувствоваться заботливая женская рука! Так что никуда я тебя не отпущу. Приводи, так уж и быть, своего завсклада в наши хоромы. Кстати. Ты, надеюсь, ему мозг тоже – того? В-смысле – вправила?
Мать смеётся. Потом говорит, дёрнув худеньким плечиком, и приподняв бровь:
– Уж не сомневайся! Получил он у меня по-полной. Даром, что ли, только вчера у меня был неплохой урок по поднятию самооценки, и вправления этих самых. Мозгов.
Киваю. Вздыхаю. Спрашиваю, искоса глядя на неё, улыбаясь одними глазами:
– Ну и как этот старый соблазнитель целуется?
– Ривкат!!! – тут она вообще заливается краской, что твой маков цвет, – Как ты можешь!.. – и, спустя паузу, довольно большую, выдавливает-таки, – Как догадался?
– Тоже мне – проблема. У тебя губы припухли. И помада – видно, что свеженаложенная.
– Чёрт! Правда, что ли, так заметно?! Вот же блинн… А я-то, дура старая, все недоумеваю: чего это Надька с упаковочного так на меня сегодня пялилась в обед!.. А что? Действительно – сильно заметно?
– Нет. И вообще – это заметно только мне. Поскольку часто вижу тебя вблизи. И при хорошем освещении. Так ты не ответила. Он целуется-то – нормально?
– Свинья! Как ты можешь такое спрашивать у своей матери?!
Не выдерживаю, и убираю с физиономии задумчиво-серьёзный вид. Ржу, как конь, прислонившись, чтоб не грохнуться, задницей к стене у вешалки. Мать даёт мне шутливого тумака, сердито выговаривая и фыркая. Потом тоже похихикивает пару раз. Говорит:
