Андрей Арсланович Мансуров
Да здравствует Герберт Уэллс!
19. Ящеры
Пока иду и еду домой, успеваю много чего передумать.
Всё оно теперь предстаёт несколько в ином свете. Например, то, что тренер ест с нами фактически из одной кастрюли. Или казана. Как и его жена. А вот насчёт киселя или компота… Тренер пьёт его за милую душу – сколько раз видел, а вот жена…
Пьёт только зелёный чай. Объясняет давлением. И предрасположенностью к диабету – ей, типа, нельзя много сладкого. А оно – вон оно как.
Ну, в-принципе, всё понятно: тренеру нужно быть с нами наравне, (А вернее – даже превосходить!) чтоб отрабатывать, обучать, показывать. И не уступать ни в скорости ни в силе – это было бы, как понимаю, уж слишком заметно… А его жене, или, как я сейчас думаю – коллеге по работе в какой-нибудь спецслужбе, прикрывающейся этой легендой – нет. Что же до «хлеба от тёщи», имеются у меня мысли и на этот счёт. Особенно в том контексте, что «жена» и его не ест. Ну а мне – придётся. И есть и пить. За милую душу. А то – и правда будет – заметно.
Что стал я и медленней, и слабей. И не такой злой и конкретный.
Дома никого нет.
Значит, и правда, ушла мать по магазинам. Вот и хорошо. Потому что могу теперь спокойно посмотреть сводки по столице.
Странно. Но никаких повторов утренних экспресс-новостей ни на одном новостном канале не нашёл. И ровно в пять не передавали. Выводы сделать нетрудно.
Заткнул кто-то из власть имущих, ну, или из спецслужб, говорливых трепачей и шустрых борзописцев. Что лишний раз подтверждает. Всё то, что обсуждали.
Н-да: ясней, как говаривает мать, некуда.
С одной стороны прикрывают наши задницы, а с другой – предотвращают возникновение нежелательных слухов и русофобских тенденций. У чужаков. Ну и хорошо.
Потому что нам тогда легче будет осуществить план, предложенный Владом.
Переключаю каналы, включаю себе музычку. Пусть-ка полу-, а иногда и вообще голые девочки со стандартно-стройными, и словно на подбор – типовыми поджарыми фигурами, с накачанными губами, попками и сиськами, поизвиваются. Слушать убогенькие тексты про любовь разделённую, или неразделённую, смысла нет – все слова писал как будто один, малограмотный, и малоизобретательный, автор. Не скажу – поэт, потому что тогда была бы хоть какая-то рифма… И смысл. Но девочки мне нравятся. Некоторые.
Хотя, если уж совсем честно – стал я замечать, что интерес к ним у меня стал как бы… Пропадать. Нет, не так! Он просто сильно ослаб по сравнению, например, с желанием навалять кому-нибудь! Приоритеты, как говорится, сместились. И теперь мне отлично понятно, чем это вызвано. Не иначе в кисель и компот добавляют ещё и какой-нибудь бром, ну, или ещё чего – посовременней, конечно! – чтоб основной инстинкт приглушить, подавить, отодвинуть на второй план. Собственно, мне и какие-то старички из ВДВ рассказывали, что методика эта хорошо в армии отработана: первые три месяца этим добром (А вернее – дерьмом!) потчуют всех новобранцев.
Примерно через десять минут мне девочки надоели. Однообразные уж слишком. А мальчики, которых чередуют с ними – уж больно напоминают безвкусно одетых безголосых (Это сейчас никому не нужно – для того и микшерные пульты у звукорежиссёров, чтоб даже из драной кошки можно было сделать Аллу Пугачёву!) полупьяных или обкуренных приблатнённых педиков. Переключаю снова на новости – и – опять ничего. Ладно. Будем, значит, смотреть спорт.
Попал я для начала на соревнования по художественной гимнастике. Ничего плохого не скажу: девочки – все как на подбор. Стройные, спортивные. Наштукатуренные в три слоя для вящей красоты. Но что касается того, чего вытворяют на канвасе!.. Со всеми своими булавами-мячами-лентами-обручами… Думаю, что только я способен отследить, как и что делают пять одновременно носящихся туда-сюда, и вертящихся селёдок.
Простым-то людям – точно не уследить. Программы их набора «элементов» сейчас, наверное, тоже интересны только специалистам: уж слишком наворочено-сложные они у этих несчастных. Которые, как я отлично знаю, практически детства не видят, отдавая проф. тренировкам по шесть-восемь часов в день… А уж растяжка – не на сто восемьдесят, а на все двести сорок! Так что наблюдать, как кто там чего выполнил, а где навалял – как и слушать об этом в экзальтированно-бодрых комментариях завзятой специалистки, которая двадцать лет назад сама занимала какие-то-там места, и разбирается в предмете, мне скучно.
Переключаю на футбол. Повезло: нашёл импортный.
Вот! Тут ничего не изменилось. Никто и никогда футболистов на допинге не ловит. Когда их по ногам пинают, они падают, орут, матерятся, и корчатся. Когда в сетку ворот залетает мяч, все болельщики и забившая команда орёт и прыгает. А класс игры так и остался на уровне двадцатилетней давности. Но смотреть весело: двадцать два бугая реально азартно бегают по полю, носясь, как с писанной торбой,с одним мячиком…
Ещё бы: за такие деньги, которые им платят.
Лёг я на материнском диванчике поудобней, подушечку под голову подложил…
И сам не заметил, как заснул.
Разбудил меня звук ключа, поворачивающегося в замке – это мать открывает, как всегда ворча, и шелестя пакетами. Вскакиваю, бегу, говорю: «Привет, ма!», хватаю и переношу пакеты с продуктами к холодильнику.
А немного сегодня продуктов. А всё больше таких бумажных сумок и упаковок, в какие в бутиках и супермаркетах запихивают шмотки.
Наполняют меня нехорошие предчувствия. И точно.
– Сегодня повезло! Нарвалась в одном бутике на распродажу. Минус семьдесят процентов на всю коллекцию!
Не собираюсь матери объяснять, как работает эта рекламная акция. (Перечёркиваем цифру пятнадцать тысяч, пишем ниже: семь, а фактическая стоимость товара была изначально пять.) Но то, что она решила и правда обновить слегка устаревший и вышедший из моды гардероб – неплохо. Стимул, как говорится, появился.
Ай да старый хрыч «старший менеджер по снабжению» Сергей, свет, Николаевич! Запал, значит!.. В душу девушки.
Предчувствия оправдались. Естественно, после того, как рассовали продукты по отсекам холодильника, пришлось просмотреть показ мод.
– Ну, как? Да-а? Что значит – нормально? Как оно… Сидит? На мне. Хм-м… Ага. А с этой стороны? А с этой?.. С шарфом, говоришь? Ладно. Ну а это – как? Не слишком открывает мои ноги? Поздновато мне уже их кому-то показывать… Не прикалывайся. Ты так говоришь – потому что мой сын. А кофточка – как? Вырез не слишком… Большой и вульгарный?
К концу, где-то через минут сорок, резюмирую:
– Молодец, ма! Никто теперь не скажет, что ты отстаёшь от моды! Супер! Всё – как раз твоё! Идёт. Фасончики – со вкусом, и расцветочки консервативные. Не то, что у молодых, сопливых. Дурак будет твой завсклад, если не охмурится до одурения!
Мать мило краснеет:
– Ну ты скажешь тоже, Ривкат… А правда – мне идёт?
– Очень! Особенно вон то, серое, платье. Ты у меня та ещё коза. Секси.
– Тьфу на тебя! – но вижу, что ей приятно. Потому что оценил и сказал от души. А она у меня такое нутром чует. Вся в меня!
И сейчас опасаюсь, не употребляет ли и она чего… психотропного.
Хотя это-то – вряд ли.
Ужинаем в семь, борщом. Получился очень даже. И настоялся. Говорю:
– Отличный борщ. Перед отъездом свари мне такой – и можешь ни о чём не беспокоиться: я его неделю буду кушать!
– Ага, размечтался, борщ он будет кушать… С твоими тренировками тебе – мяса подай… Накуплю в четверг котлет готовых. А вот на гарнир будешь уж сам чего варить.
– Договорились. Ты только сыру прикупи. А то забыла, наверное.
– Блинн… Точно. Нужно было, как ты и говорил, список…
– Ага, смешно. – мы этот вопрос обсуждаем уже пару лет. Мать принципиально не хочет писать списки – якобы, она ещё не настолько старая, чтоб не помнить, что нужно купить. Вот и приходится иногда (И довольно часто!) закупать то, что не купила, на следующий день. Или – ещё на следующий.
Да и ладно. Не последний же …рен с солью доедаем. (Тьфу-тьфу.)
После ужина мать смотрит какое-то там хроническое реалити-шоу с пением, акробатикой, танцами и прочей самодеятельностью от народа, я иду к себе. Играю в очередную игру, зеваю. Вроде, выспался, а всё равно – разморило меня что-то…
И вот теперь понимаю: не поступали сегодня ко мне стимулирующие, вот организм и требует! Своей дозы.
Ну что могу сказать: паршивец он у меня. Привык. Подсел.
Как бы сделать так, чтоб и навыки и реакция остались, а вредоносная химия из меня повыветрилась?.. Ну, или, что реальней, вышла с потом, калом и мочой…
Моюсь в полдесятого. Ложусь в десять. Мать всё ещё смотрит ящик – там пошло что-то про политику. Не понимаю этих передач: вроде, взрослые и умные дяди и тёти, молотят заведомую чушь, а когда она не чушь – хочется спросить: ну и как вы, идиоты безвластные, собираетесь всю эту муть в жизнь-то воплощать?! Рычаги-то – не у вас!..
А тот, у кого они в руках – и слушать-то вас не будет… Поскольку есть такие моменты, которые вы, с вашим низшим доступом, просто не просекаете!
Глядя в потолок, вздыхаю. Вроде, и холки мы китаёзам начистили, и вроде, безнаказанными остались… Ну вот нет былого удовлетворения!
Получается – дозу мне-таки – нужно…
Как наркоману какому – придать смысл жизни, и цель обозначить.
Проснулся от звона разбившегося стекла.
Ага – пробились, стало быть, ко мне чёртовы «глики»!
Подбрасываю в миску-тазик специально подготовленных мелких стружек-опилок. Пламя не сказать, чтоб вот прямо взметнулось, но появилось над углями, когда раздул.
Иду к входной лестнице, чашку несу с помощью тряпки в одной руке, загогулину-акилак – в другой. Ставлю свет позади себя, напротив пяти дверей. Прохожу чуть вперёд.
Пока ситуация, в-принципе, приемлема. Потому что войти внутрь, за двери метро, не нашумев – невозможно. Разбить мелким гадам удалось только одну дверь, и то – не до конца: внизу стекла образовалась дыра: только-только собаке пролезть! Ха-ха: если и пролезть, так нужно будет ещё вначале раскидать ту баррикаду, которую я снова с этой стороны навалил! А это, скажу вам, не так просто таким мелким и дохленьким существам…
Они это, похоже, тоже понимают. Как и то, что я по сравнению с ними – большой и сильный. (Ха-ха! Прям спесь распирает от осознания, какой я тут «качок» – прямо Конан-варвар! Ещё и голый для соответствия «Образу»!) Поэтому гигантская толпа рукокрылых пародий на человечков, сверкая зубами, и злобно щерясь, продолжает наносить удары по повреждённому стеклу куском стальной трубы, неизвестно где взятому, но сравнительно не тяжёлому: видать, чего помощней и посолидней они просто не могли сюда транспортировать! Кишка, стало быть, тонка. Или тащить далеко.
Ну и ладно. Не мне им пенять на лень и дурь.
Подхожу к пролому, становлюсь напротив. Костерок мой светит мне прямо в спину, видно всё. Гадам же визуальная картина явно без надобности: у них же и глаз-то нет!
Но вот остатки трёхсантиметрового в толщину стекла падают к моим ногам, и штук десять наиболее противно выглядящих и крупных тварей кидаются, а вернее – пытаются протиснуться, вперёд: традиционно целясь в меня когтями на руках и на крыльях! Ну-ну, придурки, помечтайте. Я уж истосковался весь по доброй драке!
Удары наношу расчётливо и методично. Сильные удары. Чтоб с одного – сразу перебить крыло, или проломить череп, или снести раззявленную челюсть!
Вот и лежат все «пролезшие» у моих ног. Шевелятся ещё. Но это ненадолго. Потому что когда первый вал нападающих спадает, я всех попадавших – приканчиваю. Безжалостно. А остальные тварюшки почему-то перестают лезть сквозь дыру, а собираются в кучу. Нужно сказать – немаленькую. Ага, понятно: совещание у них. Генштаб решает, как вести штурм дальше.
То, чего надумали, меня не радует. Потому что начинают они с помощью трубы пробивать стекло второй двери. А когда падает наземь и оно – третьей. И четвёртой.
Умно, ничего не скажу. Оборонять одному проём шириной в шесть шагов весьма затруднительно. Так что когда полезут, мне придётся солоно. Поэтому пока они долбят, подхожу к своей миске, и подбрасываю дровишек потолще: сдаваться я не собираюсь, спасаться бегством в тоннелях, где поджидает медуза-амёба-переросток, смысла нет: там-то они будут видеть всё происходящее, а я – нет! Наружу мне вылезать тоже смысла нет: они, гады, только этого и ждут: вон, толпища по периметру у парапета выхода!
Значит, последний бой придётся дать тут.
Эффект подбрасывания дровишек оказался не совсем таким, как я рассчитывал: ослепительное пламя вдруг осветило весь коридор, который я обороняю! Однако я быстро понял, что это – снаружи. Тем более, что в затылок пахнуло теплом и гарью! А по верещанию и хлопанью крыльев вычислил то, что и увидел, мгновенно развернувшись: некто неизвестный мне, но явно «хороший», применил огнемёт! И немаленький! Потому что перепонки-крылья мгновенно сгорели, а тела поражённых тварюшек забились в агонии!.. Стая у парапета мгновенно сгинула – словно её и не было! А через проломы в дверях сквозняк тут же нанёс мне омерзительного запаха горелого мяса. И палёной шерсти. Ф-у-у…
Подхожу снова к дверям: посмотреть, кто же это тут такой огнедышащий. Уж не дракон ли какой?
Нет, не дракон. Спускающаяся сверху весьма быстро штуковина напоминает посадочный модуль, как его изображает штатовское кино типа «Звёздный десант»: коробка-коробкой, только с поворотными дюзами на консолях, да массой навесного оружия, натыканного по периметру коробки, и явно управляемого дистанционно изнутри.
Опустился, правда, этот агрегат далеко от входа в метро. Но слышно мне отлично. Как открывается огромный люк, и сразу – топот десятка ног по асфальту.
И вот они и у «моих» дверей!
Человекообразные. В-смысле – две руки и две ноги. Одна голова. Все – во всём чёрном. На головах – шлемы с чёрными же масками с прорезями для глаз. В руках – что-то вроде АК. Только с глушителем. Бросаю к своим ногам «акилак». Задираю лапки кверху, улыбаюсь, как идиот. Типа – обрадовался, что хоть какие-то люди выжили.
Рано обрадовался.
Вижу вспышки выстрелов, и слышу, как вокруг свистят пули!
Чёрт! Так ведь это они – в меня!!! Хорошо – вокруг баррикада: защищает!
Или я чего-то не понял… Или вовсе не спасать меня они прибыли!
Ныряю влево, вправо, вниз. Прыгаю назад. Подхватываю с пола свою железяку, затем уже на бегу выписываю «противоторпедные» зигзаги. Пули так и бьются о пол вокруг меня, но не останавливаюсь ни на секунду, и наплевав на ожоги, и пронзившие ногу и руку укусы стали, подхватываю с пола свою миску с единственной надеждой: источником света! Если эти гады в темноте могут рассчитывать на тепловизоры, так я-то – нет!
Вот я и за поворотом стены, на лестнице!
И выясняется, что попали-таки в меня нехило. Дырка, сквозная, имеется в левом предплечьи. И ещё одна – в левой же икре. Но почему-то не так уж и больно. Или это – из-за шока? А, нет, не только. Оно вон оно как. Отверстия, когда стёр с них кровь, оказались очень маленькими: всего-то миллиметра четыре. Сквозные. Ну, повезло мне, что – не со смещённым центром, и не разрывные… Понятно: рассчитаны на крохотных существ. Типа моих любимых котов. Ну, или уж – «гликов».
Так и так приходится за углом приостановиться: зажать капающую кровь. Перевести дух. «Проанализировать ситуацию». Ясно, что не полезут эти гады ко мне всей толпой, нахрапом! Дыр-то всего три. А затем – баррикада. Разбирать придётся: иначе не пролезут! Значит, пусть минимум, но время у меня пока есть.
Ныряю к себе в каптёрку. Имеется тут пара нужных мне вещей. Во-первых, запас «дровишек». А во вторых – гибкие провода. Вот ими и перетягиваю повыше ран свои руку, и ногу: всё капать будет поменьше. Жаль, перевязочного материала нет: посгнивали тут в сырости за долгие годы все тряпки, и годны только на разжигание костра.
Кое-что из железяк, впрочем, должно мне пригодиться. Быстро спускаюсь по служебной лестнице на склад: хорошо, что обошёл всё заранее, не поленился. Всё выяснил, и прикинул, что может понадобиться. Вот они.
Ящики с болтами, гайками, и прочими запчастями от подвижного состава и собственно железнодорожного полотна. Выбираю с десяток увесистых гаек: грамм по двести. И пару болтов, длиной с ладонь, и тоже – грамм по триста. Какое-никакое, а – оружие!
В умелых руках.
А то, что они у меня умелые, гады, спустившиеся наконец ко мне, и разошедшиеся по весьма большому пространству служебных помещений, ощущают на своей шкуре очень быстро.
Первую же двойку, заявившуюся ко мне на склад, уложил просто: в первого же, продвинувшегося в комнату на три шага, кинул, выскочив из-за дверного косяка дальней комнаты, гайку. Попал прямо в лоб, пониже шлема! (Вот хорошо, что никаких «щитков» у них нет!) Парень грохнулся наземь, даже не пикнув. Второй попался, как я – «с реакцией»: от гайки увернулся. Ну так на тебе – акилаком: попробуй от него увернись!..
Вонзилась моя железяка прямо ему в грудь! После этого осталось только подскочить к ним, и добить: кистевым хватом пробил обеим корчащимся на полу балбесам горло! Затихли. Теперь можно снять с них и маски – как у ОМОН-а, и шлемы.
Вот и стало понятно, почему они начали в меня стрелять.
Никакие они не люди. И даже не гуманоиды.
Таких наши специалисты по «внеземным контактам» называют, если не ошибаюсь – рептилоиды. Те ещё ящеры. Рожи – уродливей только у «гликов». Удивительно, как у них ещё оказалась столь слабая шея без чешуи, что смог с первого же удара перебить обеим трахеи… Снимаю с одного перчатку: точно! Не рука, а когтистая лапа!
Слышу у порога подозрительные звуки, хватаю автомат, выпавший у первого: вовремя! Первого забежавшего сразил прямо от пола очередью в живот, второго – в голову! Вернее – каску. Но контузило его всё равно – поэтому замер бедолага на мгновение, позволив прострелить себе и лицо. После этого проблем и с ними не было: упали оба на пол!
Я на всякий случай проверил первого из «своих»: надо же! Всё верно определил! Нету у них никаких бронежилетов!!!
Странно. Хотя чего странного: собирались же с «котами» и «гликами» воевать – а у тех огнестрельным, или хотя бы колющим – и не пахнет. Вот и не хотели таскать на себе лишних десяток килограмм веса. Ну, значит, так вам и надо, балбесам неподготовленным!
Стаскиваю это я с лежащего ящера, который размером-то побольше, защитный чёрный комбез, и тут ко мне в дверной проём влетает граната!
Однако и я не лыком шит: успеваю её схватить и выбросить обратно наружу!
Вот это полыхнуло! Хе-хе, не скоро теперь ко мне кто сунется – если кто и подобрался в соседнее помещение – все сейчас ослеплены… Ну, или поражены осколками!
Стянутый комбез перекидываю через плечо. Хватаю и подсумок. С обеих моих «первых» сдёргиваю, расстегнув простую застёжку, пояса, поскольку вижу, что там и фонарики, (Ну, или что-то, чертовски на них похожее!) и ножи, и фляги. Хватаю в последний момент и подсумок второго, после чего врубаю фонарик первого (Никаких проблем!) и бегу через чёрный ход. Знаю, что он, в-принципе, тупиковый, поскольку ведёт прямо к боковому служебному выходу на перрон, но универсальный ключ от его двери всё ещё у меня на шее.
Разбираться со взятыми «трофеями» можно и позже.
А сейчас мне нужно «угадать» с тоннелями: в котором из них не живут мои друзья – медузы-переростки!
Собственно, вариантов всего три. Поскольку отлично запомнил я, по какому удалилась моя малышка, ввалившаяся через пролом в крыше. Вон тот: по диагонали!
Следовательно, в ближайший, начинающийся прямо у служебной двери, и ныряю, заперев дверь снова, (Чтоб моим преследователям жизнь-то малиной не казалась!) и спрыгнув с перрона вниз.
Фонарик даёт узкий, но яркий сноп света. Он весело пляшет передо мной по полу и стенам восьмиметрового тоннеля, пока бегу, уже не экономя силы, вперёд, стараясь отдалиться хотя бы на километр. Подальше, как говорится, от приборов ночного видения. Впрочем, поскольку ящеры не пользовались, нетрудно сложить два и два – видят они прекрасно и сами в тепловом диапазоне. Как «Хищники» любимого Шварценеггера. И фонарики им нужны только для каких-нибудь особых работ. Например, с приборами.
Потому что первая же штука, которую, остановившись, достал из трофейного подсумка, наконец надумав передохнуть за изгибом тоннеля, оказалась на оный чертовски похожа. Тут тебе и шкалы со стрелками, и рукоятки, и кнопки… Выкладываю на бетон, шарю дальше. Не то, не то… А вот это – похоже! Вскрываю зубами пластиковый пакет, очень похожий на пакет оказания первой помощи, и точно: угадал! Тут и жгут, и бинт, и одноразовые тампоны.Для остановки крови и наложения на раны.
Мне, конечно, интересно бы знать, подойдёт ли человеку то, что хорошо ящеру… Но сейчас не до сомнений: у меня в руке и ноге четыре кровоточащих дырки! И нужно как можно скорее заделать их: чтоб и сил не лишаться, и предательских кровавых следов за собой не оставлять!
Быстро по возможности прикладываю, и прибинтовываю первые тампоны, вынув их из капсул с прозрачной передней стенкой. Вначале обрабатываю руку. А уж затем – ногу. Чёрт. Выясняется, что в ноге не две дырки, а четыре – две пули просто попали очень близко друг к другу. Матерюсь, стиснув зубы: больно! Чтоб тому меткому сволочу, который в меня попал, на том свете в …опу эти пули засунули!.. Или уж – выстрелили.
С ранами разобрался довольно быстро: минуты за две. Можно стало и провода-жгуты снять. Но их сую в подсумок: мало ли! Глядишь, и пригодятся!
Нужно бы отдохнуть, подумать, да и с барахлишком, которое я утащил, разобраться. Но – нет! Для меня важней элемент внезапности.
Поэтому быстро натягиваю чёрный комбез, и подпоясываюсь поясом, который ещё не начал потрошить. Хватаю и распотрошённый. И неторопливо, но бесшумно, бегу в ту же сторону, куда и направлялся. Я вам покажу, гады, как в меня стрелять!..
Расчёт оправдался: через где-то ещё километр слегка закругляющегося тоннеля, выбегаю к следующей станции. Какое счастье: здесь в куполе нет пролома! Значит, не виден свет от моего включённого фонаря.
Быстро поднимаюсь наверх, к выходу в город. Баррикада. Запертые двери. Но – здесь трупов и скелетов нет. Хотя стёкла в дверях, вроде, целы…
Разбираю, отпираю. За собой закрываю и запираю.
На улице, к счастью, вовсе не кромешная темень, как я мог бы подумать, насмотревшись вечером на плотную пелену туч. Нет: что-то этак туманно и слабо светится вокруг. Словно сами здания. Может, радиоактивность? Вряд ли. Плевать мне, откуда тут этот рассеянный и очень слабый свет: мне очень даже подходит, что можно передвигаться без фонаря. Он выдал бы меня!
Чувство направления у меня развито отлично. Поэтому лёгким бегом, перебираясь от одного автомобиля, или укрытия, к другому, двигаюсь назад, к станции с проломом.
Через минут десять я на месте. Вот он: посадочный модуль. Возле него дежурят, а вернее – стоят, обернувшись лицом – тьфу ты – мордой! – к «моему» выходу, двое беспечных часовых. Вот и чудно.
Первому, подобравшись поближе, стреляю очередью в незащищённую жилетом спину, а когда он вскрикивает, падая на асфальт – и второму выдаю его «долю». После чего ныряю в оставленный сдуру открытым люк модуля, и в упор расстреливаю и пилота, и его помощника, или штурмана – не знаю, уж кого, но сидящего рядом ящера.
Ну и уродливые у них рожи… И злые. Но это я уже отмечал. Не будем же повторяться. Зато теперь в тусклом свете приборов и лампочек рубки вижу, что и кровь у них – не как у нас. А оранжевая. Да и пёс с ней.
Ну хорошо. Вот я захватил средство космического транспорта.
И что мне с ним делать?
Теоретически, если б я мог им управлять, можно было бы угнать его, и попробовать где-то отсидеться, методично разбираясьс этой штукой: более подробно и тщательно, давая пальцам и мозгу привыкнуть.
Но проблема в том, что я не знаю языка ящеров, поэтому даже надписи на приборах, и краткие инструкции, окажись они тут (Как это обычно бывает в армейских машинах или механизмах!) ничего мне не скажут. Да и спрятать угнанную штуковину вряд ли реально: наверняка она снабжена маячком-автопеленгатором. Следовательно – нужно просто взорвать эту дрянь, и чухнуть куда-нибудь – например, снова в метро. Готов спорить обо что угодно, ящеры ни в жись не догадаются, что я надумал туда вернуться!
Однако кое-что меня удивляет, когда вхожу в рубку поглубже, и начинаю, ради интереса, рассматривать приборы, рычаги управления, и надписи на панели управления.
Они сделаны… На английском!!!
Чтоб мне провалиться! (Впрочем, нет – не надо. Это-то всегда успеется…)
