полная версия

AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 2

– Ну… Как бы там и то же все ни было!.. – Решился-таки подвести же черту темноволосый, скривившись: надо; а иначе – «должно». – А пацан – наворотил и из-воротил ей душу так, видать, что и он же все, как был «первым»: так им и остался. Безумно и… бездумно! Что сначала, что и… с конца. «Крайним», м!.. Да оно – и понятно! – Тут же и фыркнул, разведя руками, чуть было и не пролив жидкость из бокала, но и все же сдержался, как и сдержал широту своего же жеста; не сдержав только свое тлеющее же дерево с травами, и ладно. – Кто захочет – после такого, да и вообще, хоть: с кем. Без обид!.. – И сразу же отрицательно смахнул головой, вспомнив-таки о Егоре, но и уже в другом разрезе: его же игл; перескочив с «массажно-лечебного ковра» на них. На что и тот уже положительно, хоть и все еще задумчиво кивнул, понимая; да и «принимая» – как будет тяжело, но и он же: не из слабых. – Вернутся, одна мелочь и вторая, обеих – к стенке прижму; и всю дурь выбью. Хватит ходить: вокруг да около!.. Правду – значит: всю. И из всех же углов, граней… и закромов: выметать нахрен! Ничего!.. Что уже, да?.. Таблеточки – попьем… Нервишки – подлечим!.. Если уж и совсем все – прямо-таки; и херово.

– Все!.. Все таблеточки – попьем, чую! – Процедил сквозь зубы блондин, сощурившись. – Но и давай соблюдать – прейскурант: по поступлению проблем. А не «джентльменские штучки!» Девочек – пропустим: только после «мальчика-зайчика». И не всех!.. Как положено и… По «положению» же. У Полинэ – льготы. Ей – скостить: положено. А вот… другой!.. И надбавить, набросить бы – не помешало. За все!.. Да. Если у нее верхняя точка не горит, фитилек, то и будет – нижняя!.. Надо ж – так, а! – И хрипло рассмеялся, нервно оправив свои светлые пряди назад: зачесав их правой рукой. – Все явки и пароли сдать – и уйти в… туман. Ежик, блять!.. Ежик-и. Об-е!.. Ладно еще одна хоть – сигнал подала. Тот еще: маяк и к бедствию!.. Что так: с твоей? И не так: с моей, м?

– Тогда уж: с нашей!.. И во втором же все случае! – Хмыкнул Женя и нахмурился, учуяв и уже что-то неладное, и «пустил нос по ветру», отставляя сразу же и обратно бокал на стол и даже уже и приподнимаясь с дивана: под вопросительным, хоть и пока еще немым, взглядом Егора. – Не знаю, как и у Софии, а у нас и уже что-то горит… наверняка. Чувствуешь?.. Гарью – пахнуло. Ярче – моей. Да и… Со «второго», походу!..

– Влад!.. – Рявкнул Егор и, перепрыгнув через диван, вырубил в один свой жест музыку и свет, врубая, за место и так же тут же: стандартно-стационарный; поднимая, тем самым, общий гул, но и в моменте – его же и гася-опуская, бросив чуть ли и не на каждого злобный темно-синий взгляд. – Говорил же: не пускать на второй этаж!.. Места ему – мало. Что они там жгут?!..

– Ничего!.. А?.. – И как только взгляд рыжего, стоявшего у стены и близ прихожей, метнулся на второй этаж – сразу же и застыл; обращая и остальных – вслед же за ним. А посмотреть – действительно было: на что. А и точнее все: на кого!.. По лестнице же и вниз, со второго на первый, спускалась… София: в том же одеянии, что и уехала в университет; так еще и держа перед собой, «без рук», но и серым же дымом, «свою» же картину, «сгорающую» из середины полотна и расходясь белым, а где-то даже и черным пламенем, в общей сумме же – черно-белыми же всполохами по краям. «Тлея» же!.. Буквально. Хоть и без огня. И… Солнцем. «Черным» солнцем. Расходясь же и его – белыми лучами. Ну а когда, и спустилась же, с последней ступени – сняла с рамы таки «платок»; и со всей силы – швырнула холст в камин. За ним – последовали: и остальные. И, после чего, отряхнув руки, будто ничего и не было, а это все – всего лишь пыль, брюнетка развернулась на пятках кроссовок ко всем и… мило улыбнулась. – И давно ты себя Гоголем в юбке возомнила, а, «серая м… ораль»?!.. – процедил сквозь зубы Влад.

– Оу!.. – Склонила она голову к своему левому плечу и осклабилась. – Какие отсылки для «бармена»… с опытом притона!.. Причем: как с нужной приставкой, так и без… «р». А еще: и зрения!.. Юбку видишь – на мне? – Рыкнула она и раскинула руки по сторонам. – Продолжаешь принимать; так и сбывать – начал? И не стыдно тебе – людей и не, «других»: травить? Смешивать – не то, что они хотят. И вообще: смешивать – без их ведома. Так еще и, чего хуже, под-мешивать!.. Подсаживая их – на всякого рода вещества?

– Соф… – Начал было Женя, но и тут же был остановлен ее же жестом, поднятой левой рукой и таким же указательным пальцев, призывающим к тишине и молчанию.

– Это – не она, Жек!.. – Влетело затем же и в его голову: двумя голосами парней.

Следом за чем Егор уже переглянулся и с Владом – и понял, что они оба «солидарны»: относительно гостьи. Как внутренне, так и внешне!.. Руки же и обоих – были сцеплены в кулаки. Как и мышцы, по всем же частям тел и таким же направлениям, были напряжены и перекатывались под кожей… Чуть сгорбленные и сутуленные, но и две же, вместе, фигуры по стойке «Смирно!..»: были уже и готовы к прыжку, но и все еще чего-то выжидали; пока и желваки, прямо-таки и исполосовавшие кожу их лиц, по острым скулам и сжатым же челюстям, отсчитывали последние, не крайние уже, секунды.

– Анна?.. – «Включился» уже и сам темноволосый. – Или все же… «Тен»?

– Ребят!.. Ребят. Есть идея!.. – Усмехнулся Влад. – Как насчет?.. Не палить пока ее контору нашим же «знанием», а подыграть ей? Чисто… По приколу. Не могла же она, «с ничего», себя так назвать?..

– «Для» Софи?.. Нет! А для «нас»? Могла! Как два пальца!.. – Фыркнул Егор.

– А вдруг: нет? Я имею ввиду… Мог же произойти: и сбой. Или «отлаженность». Незавершенность, в конце концов!.. Как и во все прошлые же разы. Кто косякнул однажды – косячит и… всегда. Разве нет?.. Да и речь же – не о нас, а о… Ро-зе! – «Покривлял» интонацией ее имя рыжий. – Тем более: это – первый раз, когда и что-то подобное же вообще… произошло. В натуре и… «Так» же натурально! Да и с нами!.. Просто: ради интереса. Все равно – прижимать и узнавать. Так и начнем: с легенды!..

– Влад, у нас София – хрен знает где!.. – Проворчал блондин: вроде бы и простые… для него, но и такие, видимо же и все же, «сложные» истины; для его же брата. – А и точнее… Раз «эта» – здесь: уже и не «хрен знает», а «где»… Ро-за же. А «где» – и «она» уже знает!.. «Знает» – именно; и где!

– Так – и узнаем «и» у нее: заодно!.. – Гнул до последнего свою точку зрения и линию Влад, не посыпая голову пеплом, зато и своей влажной и разрыхленной землей – «удобряя» знатно. – С Софии ж тела – сошла! Куда и проверенней источник, пусть и не перво-, но и нежели наши попытки: искать самим; зная – что и кого, и но не зная – где!..

– Это, сейчас же все и здесь, был тонкий намек для всех: не знавших, и до этого, жизни зависимой; не считая «влюбленно-любовную»!.. – И взгляд ее темно-карих глаз – пал на рыжего: под его же все и хмык, больше смахивающий на рык. – И жирный, для знавших и «знающих»… до сих пор! – Затем – и на Егора, получив почти ту же реакция: только еще – и с почерневшими глазами. На что уже и Влад, заметив это, отрицательно мотнул головой: «Не сейчас!..». – На выход!.. С вещами или… без: это уже – как сами же решите; и распорядитесь ими. Но, и если же все же, оставите – Владик вас отблагодарит: ментально; послав вам лучи счастья и плюсиков в карму – за те деньги, что он выручит и вернет своему… так сказать… широко известному в узких кругах. Кто понял – тот понял!

И, пока «сборище» мало-помалу, но и просачивалось же, как речушка, в узкое устье же проема двери, чтобы вы-пасть в подъезд, девушка не сводила взгляда с него, в общем и них же всех, в частности; «подтирая» же еще, по его и их же все и ходу, нужное ей и одновременно ненужное им, людям; «другим» – и дела же не было: кто, почему и зачем. И, как только же и за последним захлопнулась дверь, подпрыгнула и, растворившись, тут же оказалась у противоположной стены-окон – напротив уже и появившегося на ее же месте Егора. Затем – еще раз!.. И еще. Она – еще просчитывала его; когда он же и ее – уже нет. И что, хоть и задевало его, но и так же все: слегка. Чтобы просочиться гордости, за ее же все и умения, не «отжившие» свое… от него – этого было явно недостаточно! «Недостаточно», чтобы забыть: что последовало за этим же все и «проникновением» в него – после. Да и во что вылилось же, по итогу. Как с ней. Так и без нее… И не на нее. А на Софию!.. Ее-то еще, да, он мог просчитать, пускай и не всегда, как и сегодня же все, например, но и это же уже точно и была именно та и «гордость», которую стоило испытывать; и греть ею же душу. Заставив, хоть и после, но и гореть ею – ее же уши и… иные места. «Гордость» – гордостью, а это было, по меньшей мере, глупо. Тупо!.. А и по большей: безответственно. Но и нужно было – держаться за положительное. И да. Не истинное и чистое. Но… Пока. И… Что-то!.. С чем-то. Держать себя – в руках. Чтобы не растерять последние: самообладание, адекватность и рассудок. Равно, как и не показать это – ей: как в принципе, так и в общем. Свою «нынешнюю» же слабость, которой уже и эта – могла воспользоваться: и достаточно легко. Не сделав это ранее, и в ней, с той, но и поняв все же это и приняв: сейчас. Банально: прочитав же все и в нем – как и насколько… все далеко и долго, глубоко зашло. И сделать уже – после; и при встрече. Если они будут: эти «после» и… «при встрече». А там и «встречи» же, в принципе! Как и их: его и… ее. Но и это же будет – потом. А пока – придется серьезно постараться и попотеть, как и он уже сам и понял-принял, на котором уже по счету и круге: что либо что-то не так стало и с ним, либо так – и с ней; и что не радовало – ни в одном из вариантов. Ведь, и как видно уже, она каким-то и прямо мистическим же образом, спустя знатную передышку в шахматном с ним же все и спарринге, могла и с-могла подтянуть себя: с кем-то другим. Никакой: ревности. Только – фак-ты!.. Создав же, и его же руками, в том числе, себя, как монстра: окончательно и бесповоротно. И хоть второй вариант все так же не радовал, но и, как ни странно, не, подходил куда больше. Ведь, и когда, в игру вступил Женя, она уже могла и держала их обоих – в поле своего зрения: не пуская и не допуская же к себе; и до себя. И только когда подключился Влад – все вернулось на круги своя. А именно: к силе; в которой она была еще чуточку, но слаба. Плюс, ко всему, недавно же еще и вернувшись; и не успев, как адаптироваться и притереться, так и напитаться: будучи слабее его – точно!

– Хватит рассусоливать!.. – Рявкнул он, прижав-таки девушку к стене и за шею же своей правой рукой; левой же – ударив по второй, рядом с головой «первой» же. – Что, мать твою, сейчас произошло?!.. Почему ты себя так ведешь? И что за чушь – с напитками?.. Да, я мешал! Но и не при-мешивал…

– Бедняжка, Владик!.. – Надула губы она и положила свою правую ладонь на его левую щеку; левой же – схватившись за его на своей шее: от чего он сразу же дернулся и отстранился, как и Егор. Но, и если же первый, от контраста температур, а и точнее – его же и отсутствия, от «равной» и… одной температуры же с ним, успев-таки немного, но и привыкнуть, все-таки, к его же и наличию… в этом теле; пусть уже и «другом». То второй – от неприязни, прошлых ощущений… от воспоминаний-размышлений на эту же самую тему: в настоящем. – Из него бармен – не вышел! Причем: как и не «вошел». А из Артема – вышел; и вошел!.. – Тут уже передернуло и Женю – снаряд попал по цели: под гортанный и раскатистый же ее смех… с перченой кислотой. – Двояко, да?.. Знаете – его?

– Да че ж вы палитесь-то?!.. – Негодовал рыжий.

– Закройся, Влад!.. – Рыкнул Егор. – Если что – тут есть: кому бить по «болевым»; и без твоего хладнокровия и наплевательского отношения… ко всему! Жень…

– Мы же про одного – «Артема», да?.. – Влился и названный, не придавая пока тому значения: хотя, и на деле, лишь стараясь, и пока же все – отложить это; и вернуться к насущному. – Стоп!.. В смысле: палитесь? Ты – подслушивал нас; или был уже в курсах?

– И подслушивал. И… Да «на все», короче!.. Да. Я знал – его: еще до вас и… вашего же «знания» о нем. Прости, Жендос!.. Но Егор – был ближе к истине; и к «заметанию следов»: по части же все; и ежедневников. «Дневников»!.. Как ни крути, а что касается «цветов», как и весьма «нарицательного и нескромного имени», все – к одной; и все – по ней. Этот… траходром на ножках!.. Да простят меня: все и вся, всё. «Посыльный»: ее же величества и… этой; с самого же начала и карьеры же «последней». Да и там же еще – и папа: дельный. Пацан – «в центре» живет, эй!.. Человек. В свои двадцать пять… Отмазали – его!.. «Сверху». «Там» же – восседает: и его же ангел-хранитель, блять!.. «Демон», точнее! И «хоронитель»… Невезучая – Аннушка, совершенно!.. А история – «грязная». Через него же – не только девушки «ходили»… тогда. Хотя, думаю, и «до сих пор»!.. Come on. Он же еще сам – «половинчатый»: «оставил» – человека, а «чердак» его худой был – еще и… тогда; свистел же изначально. А теперь уж – и совсем съеха-уехал!..

– А история начала обретать – новые краски!.. – Прервал его уже и сам заинтересованно блондин. – Обрастать и смыслом! Очертаниями и… фактически; даже и объемом! К Софии же, получается, шли и все жертвы – этого урода. Эт-их урод-ов!.. За этот, как и прошлые, поза-прошлые года! По «связке жертв» и… С ублюдком же!.. – И скривился, сплюнув своей же солью… с ядом слов же: про себя. – А мишка – все это «сушил», буквально, в высушенных же лепестках! Все они – были: на ее же коже. А она – и не знала о них: совсем!.. Даже, а там и «тем более»: не догадывалась…

– «Новые», да, как и «старые»… – продолжил мысль за ним Женя, заинтересовавшись и задумавшись не меньше. – Все, видать, в ней-то… все же это время… и были. В «подушке»!.. А до этого – в каком-нибудь чулане или… кладовой; в квартире! «Лепестками». И «на коже»… И так. Рядом и… «Постоянно»! Днем и ночью.

– Ну и теперь-то, вот, не «на ней»!.. – Резюмировал Влад и злорадно рассмеялся. – Кто первый – на «скальп»?..

– …Ну ничего!.. – Продолжала распыляться и язвить брюнетка. – Ты же знаешь, что у тебя – лучше всего: получается? Вообще: «получается»! Вот, к этому – и вернись… Ни-че-му!

– Да что ты такое несешь-то, черт подери?!.. – «Продолжал» кричать рыжий. – Зачем картину сожгла?.. Да еще и при всех. С ума сошла?!.. Нам же запрещено – это делать: при людях. Пусть и не «всех»… Да. Но… Так массово! Да, ты стерла им память… Но. Опять же!.. Как? Всем и… Так быстро. «Непризнанный гений»? «Индиго»?! А, да!.. Ты же – прин-цес-са. Забываю, да!.. Забываю-сь… Забыл!.. «К сожалению»: вспомнил. Прошу прощения, ваше высочество!.. Или уже и «величество»?!

– М-мм… – сладко протянула девушка, на миг поднеся свою левую руку к губам, кончиками пальцев: явив, между тем, и единственный же «чистый» участок кожи на ней – ладонь. И тут уже – перекосило, тех самых же все и двоих, одновременно!.. И, пока Егор вновь переглядывался-переговаривался с Владом, Женя «переместился» к столу и вывел ноутбук Никиты из «спящего режима» на одной из страниц Софьиных записей: начав бегать своим болотным взглядом по строчкам, где она как раз и описывала статью «про перемещение душ посредством тату и реинкарнацию их в мире»; с ответвлением еще и в то – как именно «тринадцать жертв» слагают «лестницу в небо»: на чем заканчивается и тут же чем начинается же все одновременно; до полного перенесения – дотошно, так и до части тела и элементов. Ему это еще ранее показалось занятным, а и сейчас еще и здесь – заставило задуматься и при-задуматься: что он остановился даже и читать – на этом самом моменте; а и теперь – вновь поглощал информацию, буквально же и впитывая ее, как губка, открывая с каждой строчкой, да и уже с и на практике же, новый и истинный же смысл того, что так и не дочитал, а и ныне же – читал «с упоением»: сравнивая же и уже все это – с имеющимся же объектом су… бъекта и листами, «сканами», которые передала ему еще и сама же София. После чего – взял в руки ноутбук и подошел уже с ним к Егору, указывая на строки, а затем и на девушку: преимущественно – на ее же руку; и снова – на монитор. Тот – тут же отвлекся от «гляделок» с рыжим и перевел свой синий взгляд туда, куда указывал друг и заворожено уставился в представленное: этого «подпункта», как приписки, не значилось по документу, что был и у каждого из них; будь то бумажный или электронный формат; но и, как будто, должен был быть, ведь и вполне логично «вытекал», подытоживал все и вся, всех. Вот только, если и ранее, эти две статьи – разнились между собой, то и вот уже, и в случае же Розы и с Роз-ой, они объединялись в одну и… одно: являя собой ни что иное, как стрельбище, двух зайцев и… один выстрел: – Влад!.. Это все же пока: «Тен»! – Обратился к нему вновь Егор. – Точнее: Анна! Но. Не «вся»!.. Не полностью и… Не со всеми «своими» же воспоминаниями. Мы спугнули Розу и… Она – не успела… Не успела: закончить!.. Ты был – прав! Скорее всего: эту – уже ищут. Постарайся, «по возможности», вывезти все это – с живым выхлопом, окей?.. – …Это «кровавое месиво» – ей не принадлежит!.. Как и вам. И никогда: не принадлежало! Она не имела права – ее «рисовать»: без моего разрешения!.. Да-к еще и инициалы свои – ставить, мерзавка! Не говоря уже и про мои же мысли, что присвоила!.. Да, не спорю, она умеет складывать их в строчки; и компоновать – в абзацы. Но это – я. Это все – я!.. Только там, где она человек, «она»! Она же – человек!.. Даже будучи ангелом и демоном: она, сука, «че-ло-век»! – Истерично рассмеялась девушка. – «Трио»! Этакий… «тройничок»: в одном теле. «Принцесса», ага!.. Еще: и принцесса! На горошине… Чтоб ее. «Четверо»!.. Да как – так-то?! Кто дал ей – это право?!.. Она же его – не заслужила! Не заслужила!..

– А ну-ка!.. – Не отрываясь от нее, Влад «постучался» в сознание Егора и через него уже, после разрешения, окунулся взглядом в то, что прочли оба до него, словив даже и толику гордости за себя и свою такую, ту еще, сообразительность, что и даже ослабил хватку, а после – и вовсе отпустил: заставив девушку всем своим весом просто рухнуть на пол и болезненно простонать. – Ты – тяжелая, кукла! Посиди – на полу и в углу, пока я закончу с техникой; а после – вернусь к тебе, дорогой же сердцу… игрушечный пластик.

На что уже и она – ничего не ответила, только ощупала и до этого же все место сдавливания на шее, размяла ее и, кое-как поднявшись, все же подошла к нему со спины, оправляя волосы; и после чего уже – и в меру же помятую о стену, но и все же, одежду.

– Хм!.. – Сощурилась она, ткнув своим бежевым ноготком, указательного пальца правой руки, в экран. – А этого – я уже не помню. Не со мной, видать, было… И плевать! – И, в один же взмах той же, но уже и всей рукой, по направлению же назад, буквально и заставила же ту же самую все и технику влететь в ту же стену, к которой была прижата и она же сама, чуть ранее: разбиваясь-разлетаясь на части и осколками же их осыпаясь на пол, тут же и рассыпаясь ими еще и по ковру. А еще говорят, что и дыма без огня не бывает!.. Скорее: наоборот; и бывает. – Упс!.. – Пожала плечами она и вновь развела руками, делая виноватое выражение лица, но и не чувствуя ее совсем; как и жалость, сожаление и… скорбь. – Случайно получилось! – А чтоб уж и «наверняка» – подняла всю эту металло-пластиковую массу и запустила ее к догорающей картине в камин. – Дважды.

– Тен!.. – Рявкнул Егор – и девушка впала в ступор. Будто бы и остолбенела, приросла к ковру!.. Вот только и, простояв так с пару минут, вновь широко улыбнулась и, развернувшись, сделала шаг к нему. Затем – еще один. И еще!.. Так еще, и на каждый свой же шаг, она же и сама, как и ее же одежда, так же словно бы и осыпались на пол, растворяясь в серой же дымке. Пока и она же уже сама – все больше и больше: «чернела»!.. Пока и вовсе же ни осталась в «тотал-черном», сплошь и рядом же, одеянии: из шелка и… без рукавов. С открытыми, почти и до пупка, пуговицами рубашки, с вырезом на спине и до самой же все поясницы, кожаными шортами, если их, и можно было, конечно, так назвать, из-за слишком короткой и тут же высокой в талии посадки длины, так еще и что были же заправлены в замшевые ботфорты до колен, на высокой и узкой шпильке, с завязками по всей длине. В то же время, как и по всей же поверхности левой стороны ее тела – шла «выемка» и некая вырезка, с сеткой же внутри, для «тату»: без перемычек и каких-либо «мостиков» – в виде частей нижнего белья; которые бы только мешали – «целостности картинки»; но и что, само же собой и за себя же, наталкивало на его же отсутствие… полностью!.. Поправив же, на- и тут же под конец же, уже и свои темные волосы, забранные в высоко посаженный же хвост, она подошла к нему впритык и склонила голову к своему же правому плечу, спрятав левую руку в передний карман шорт, а правой – коснувшись уже и его левой щеки: – А ты мне даже нравился… – и большой палец, с черным длинным ногтем, прошелся по мелкой, но и ощутимой его щетине, заставив ее хозяина же тут же напрячься и с отвращение скинуть ее руку с себя. – Черт!.. Я ж за тебя была – все это время, прикинь! За единственного, из всего этого сброда. Влад бы – тоже, конечно, подошел… подошел бы он раньше. – Тут – резануло слух уже у обоих: не столько и из-за несостыковки фактов, неполной ее еще и пока памяти, сколько пренебрежительного отношения; сверх того, что и было же раньше. Ее, будто бы еще, и «перекодировали» же – на нужный лад. И глупо было спрашивать: кто!.. Ведь и, как и со «стратегиями наперед», пусть и не шахматными, но и, правда, Роза училась – на ошибках. Всех. Без исключения! – Но… И слава же дьяволу!.. Да. Это произошло – сейчас, а не тогда! Я бы упустила такую птицу: из-за него. «Журавля»!..

– М-хм. В небе!.. И «упустила»! – Хмыкнул блондин, изъяв ее вторую руку и, соединив их вместе одной своей правой, придержал так: держа крепко и предотвращая последующие попытки коснуться его; левой же – сжал горло. – А ты мне: не нрави-шься!..

– Да?.. – Будто бы и обиделась она; раскрыв свои темно-карие глаза шире, «затемненные» еще и черными тенями же поверх век и черной тушью, с темным же карандашом, по ресницам и бровям, впалые же ее щеки и скулы – были выделены темно-бордовыми румянами, высветляя и без того – ее светлую же кожу и утончая суженый подбородок; но и тут же хитро оскалилась, пройдясь языком по темно-бордовым губам, смочив их слегка слюной, отдающей и буквально же все сейчас – не только ее, но и в принципе: черной же сиренью. – А мне так – не показалось, знаешь! Особенно: тогда. Ну. Помнишь?.. На диване. Хм. Не единожды!.. Да. И… За столом. Кстати!.. Этим же самым! – И указала кивком головы, в левую же сторону, на стол в гостиной. – А в спальне?.. Двух! Твоей и… не твоей. Да и твоей же, чего уж, не «единожды»! А на кухне?.. Жаль только – ни к чему «более серьезному»: это дело – так и не привело. Разве что: и к рукоблудию… в одном из случаев! Одно-й… Но и это же – так!.. – Сгримасничала она. – Детский сад… Штаны на лямках!.. Хотя и мне – все равно: понравилось. Как и тебе… Согласен?..

– Ты?!.. – И Егор, впервые, кажется, именно: «побелел». Да еще и настолько, что и почти что «выпал» – в того же цвета: остаток же себя и… «осадок»; выпав в себя и (с) собой. Пока, и его все шокированные серо-зеленые глаза, были распахнуты; а руки – уже и не держали ее так крепко: пусть и «захват» – не прекращался. Правда, и уже было не понятно: для чего?.. Чтоб держать ее? Или держать себя; и держаться же – ровно и прямо, вертикально и на месте: самому? – Только не говори мне сейчас, что ты!.. А она!..

И еще держась, но и уже начиная подрагивать и биться же дробью (от) смеха, темноволосая буквально и взорвалась же им: на всю квартиру; собираясь уже, и тем самым, если и не побить рекорды громкости музыки по децибелам в вечернее, почти и ночное же время до этого, то и добиться «услышанности»: от всех и всеми же, вся.

– Да и дьявол же меня упаси: от такого!.. Ужас. У-жа-с!.. – Повторила она по буквам-слогам и закинула голову назад, дабы «вернуть» слезы обратно. – Кошмар!.. Серьезно!.. – И, таким же еще образом, ненадолго: уставилась и на стоящих-оставшихся же еще и двух: сзади. – Не знаю, как вы, остальные, розовыми слюнями и соплями не изошли-захлебнулись, читая все это!.. И как ты же сам, видя и принимая непосредственное участие в этом всем, не сделал того же! – Вернулась «в исходник» Тен и взглянула на Егора. – А я: да!.. Сутки же еще – отходила: после каждого же «раза». После: каждого!.. – И закусила свою нижнюю губу, чуть и прикрывая же еще глаза, будто бы и вспоминая, «возрождая» это все в своей памяти: только, вот, и зачем?.. – Через один же все; и буквально! Диван – весь… И все раз-ы же – на нем. Твоя спальня… В первом случае!.. Более-менее… И до «седлания» же ею тебя – были: ваши. А, вот, уже: стол, не твоя спальня, твоя спальня, во втором случае; то ее и не ее; «седлание» и кухня – наши с тобой!.. – И, уже и не сдержавшись, блондин подавился воздухом; она же, еще и пуще прежнего же, рассмеялась. – А ты – как думал?!.. Когда бы она и променяла же сама «миссионерскую позу» – на такой разврат, м?.. Да! Там уже – была; я и с тобой! Были – мы: с тобой. Не «в диалогах», нет!.. Подменяла и, так сказать, «подсабливала» я – на практике. То тут, то там!.. Причем: взаимно – обмениваясь. Я ей – теорию. Она мне – практику!.. Порой – и не зная же этого, с ее стороны; и понимя-принимая же все: за чистую монету. Точнее: «грязную» и… свою. Своей же тьмы; и такого же демона. Но – и не из личных нареканий или… интереса!.. – Отрицательно качнула она головой и осклабилась. – Сказала же: нра-вил-ся. Хотела – попробовать: куда это зайдет. И «зайдет» ли: вообще… Не зашло! Во всех смыслах. Не дошло; и до чего-то же реального: кроме все поцелуйчиков и обниманий… Касаний! Да и черт – с ним!.. Прошлое… и прошедшее время. Но… Ты бы нравился мне – и сейчас, если бы не влюбился в эту… святошу: которую и «святошей-то» – громко-сильно назвать!.. И скорее: оскорбить – все же: святое.

– Заткнись!.. – Рыкнул за ее спиной Женя. – Если его руки заняты – это не значит, что у нас несвободны: и уже мы тебе голову не оторвем; и по частям тело – не разберем!

– Попробуй-те!.. – Фыркнула девушка, «провернувшись» кое-как и все еще в стальной же хватке, на секунду воззрилась на того; и вернулась к Егору. – Вы не дочитали, что ли?.. А! Ну да. Не дочитали… Но, так и быть, я вас посвящу. «Татуировка», что сейчас на мне, моя собственность. Мо-е!.. То, что ты ее увидел тогда, Егор, значит и, собственно, означает, что: там же – была я. В другой раз – ты до нее не дошел. Не взывал и… не «воззвал» к ней. А зря!.. Зря – решил!.. – И, на мгновение задумавшись-вспоминая, после же – еще и «процитировала» его же самого, ухмыляясь. – Не спешить. Была ли – я: в остальных случаях и… отдельно же от тела? Нет!.. Я была – ментально: как и появилась – так и появлялась… в моменты «забивки». На полставки!.. А после – стала появляться и… «проявляться»: все чаще и чаще. На подсознанке и… в бессознательном же. В тексте и… строках; между них… «Редко, но метко»!.. Ну, не мое – это: расписывать! – Надула вновь губы она, словно бы и жалуясь: на теле же – так и играя. – Писала – она; а я же – говорила… Общалась – с ней. А, вот, появилась окончательно: только сейчас. Собственно, имя, как и срез «тату», призвали – из заточения: в виде ее же «оболочки». Забавно!.. Но… – И истеричный смешок – сорвался с ее губ. – Когда она без сознания – я, вполне же себе, откликаюсь: и на Софи. Да будто – мне это и нравится, и «надо»: за двоих работать!.. – Закатила затем глаза она и фыркнула. – Но, что сделано – то сделано. Вы – вырвали меня оттуда: своими мыслями и… упоминаниями! Нас – отсоединили и рас-соединили: сегодня; несколькими минутами ранее! Но об этом – чуть позже… И я – оказалась: здесь. Точнее: в той же самой все и ванной, в которую попала: когда общалась с ней – здесь и… у вас. Прошмыгнула – через толпу; и оказалась в «мастерской». А после!.. Вы и сами – все прекрасно видели. А началось все – тогда, когда ты!.. – И она снова развернулась в руке Егора. – Владик-акробатик! Предложил и ей – назвать меня, помнишь? Не «своим» именем… Вы еще у камина… лежали и болтали: как старые друзья. Ой!.. Да уж. Смотреть и слушать – было: тошно! Но и ты подтолкнул же ее – к этому, как последний п… инок; и оскомина. Типун!.. И заработал же от меня – балл. Один!.. Потеряв же – его; и сегодня! К твоему сведению: девочки не любят, когда их душат и «возят» по стенам; они любят: когда их при-душивают и возят… по кровати! – Разворот – и она снова смотрит в глаза блондина. – Да, Егор?..

– Ближе к делу!.. – Откликнулся вместо него – все тот же «акробатик».

– А «ближе» – уже и не куда!.. Она – назвала меня. «Наделила» – качествами и демона… Демон-ицы! И отдала – этот «рисунок»: за ненадобностью. И как знак того, что если глаза и можно обращать в «свой» цвет, то это – останется: как знак же и метка, которую можно прятать, а можно и не!.. Да-к еще и с гордостью, честью и достоинством: носить! Да, опять же, Егор?!.. – Смерила его уже и злорадной ухмылкой Тен. – Кого «обозначает» – тому и принадлежит! И пусть я и не со всей ней согласна, соглашалась же только на предплечье… и кисть, как на «свое» же!.. Но… Как уж есть. Пусть: остается. Собственно, вот!.. – Кивнула головой она, тут же еще и кланяясь, ставя точку здесь; и переходя к «насущному». – А если вы еще и умнички, а вы «умнички», да и раз-умнички, допрете уже и сами: что «татуировка» – одна. И она – на мне. Значит, с нее – ее уже «кто-то» да срезал! «Срез», да? Раз-два… И я – здесь. А?.. Да… И пусть же все: Роза, что и ни на есть же все, сука из сук!.. Но освободила – меня, и уже, сама же того пока не подозревая. Все-таки: рано!.. Иначе бы – я очнулась там, а не здесь. Ну… И да ладно! Зато: я – с вами. И за это – ей, прямо, поклон до земли. Правда, не знаю теперь: жива ли – моя копия?.. – С напускной грустью продолжила она. – Она же – не лечится, принципиально. И не за-лечивается, бедняжечка!.. Как и ты, Егор-чик. Так что!.. – И, так и не доиграв-выполнив свой этюд, вернула себе хитрецу и сарказм. – В принципе, я уже и так достаточно потянула времени: чтобы уже и не узнать этого. Но, и если же, вы все же успеете – передайте ей мой: пламенный «Привет». И тут же: «BYE, BITCH, HAHAHA!..».

– Вот сама ей это – и передашь!.. – Дернул ее за хвост, материализовавшийся неожиданно и за ее же спиной Никита, и потянул за собой следом. Но и даже не успел дойти не то, что до лестницы, выйти из гостиной, как ее буквально, и взрывной же волной, взявшейся так же все из ниоткуда и ушедшей же затем в никуда, вынесло в окно: «осыпав»; и заставив же ее «собрать» – все осколки и ветки с деревьев и кустов, что произрастали и «садом» же: под окнами, снаружи… и конкретно с этой же стороны дома. После чего и, довольно же быстро обувшись и запрыгнув на подоконник, сами ребята же, не размениваясь на «человеческое перемещение», спустились вниз: в один общий прыжок; аргументировав это и у себя же в головах тем, что «Сейчас – можно, ведь и «особый» случай». Исключение, считай, и из правила!.. Да-к еще и уже: темно. Людей, и буквально, мало. А сейчас и здесь – и вообще: практически же нет. Все, кому и было же прям «надо», прошли уже к подъездам и зашли в них; или вышли из них, скрывшись с глаз, но и так же все – заранее. Так еще и Карина же, вернувшись вслед за Никитой, все-таки успела и подстраховала всех и своим же все штилевым куполом-пузырем; смягчив им, и заодно же еще, и падение, отпружинив лишь самую малость от серого же асфальта. Но, а когда уже и все же так же подошли к Тен, та лежала неподвижно и только мимика выдавал ее «живучесть»: темно-карие глаза ее – светились неподдельной радостью; а улыбка, полностью копирующая «улыбку Джокера», с кровью, струйками спускающейся из ноздрей носа, добавляла ей ненормальности и какого-то даже уже и психоза, вышедшего и из ее же все истеричности и стервозности; не говоря уж за иронию и сарказм; делая же из нее уже и самого что ни на есть монстра-психа!.. И Егору тут же захотелось стереть ее, не улыбку, а саму девчонку, да еще и так услужливо предоставленное стекло, оказавшееся, так кстати, перпендикулярно и в ее же грудной клетке, войдя большим осколков в самое сердце наполовину, так и манило к себе его черные кроссовки, чтобы он надавил посильнее; и прекратил уже его редко-сбивчивую пульсацию навсегда: – Сделай же это, малыш!.. Не медли! – Прохрипела темноволосая, не сводя теперь и с него же своих глаз, начавших уже и понемногу заплывать кровью: из разбитой головы; внутренне и внешне. – Так или иначе, но мы оба знаем, что это – именно то, чего она достойна; и чего – заслужила. Уйти: с миром!.. Уйти и на покой: в боли! С любовью и… в любви! От твоего же сердца – к ее… Через руку!.. Но и ногу: тоже сойдет.