Алиса Медовникова
Моритур
глава 7
Моритур известен своей стабильностью. В нем стабильно хорошая погода, стабильно высокий уровень дохода и стабильно низкая смертность. Эта стабильность из года в год радует мэра Моритура, который считает ее личной заслугой. Его мнение разделяет и старшее поколение моритурцев. Подрастающие же заменяет такую весомую стабильность на такую подлинную нудятину. Молодежи Моритур известен своей скукой. В нем нет развлекательных центров, аквапарка, боулинга или даже катка, на худой конец. И конечно же в нем нет никаких клубов и концертов. Один только кинотеатр, да парочка классных кафешек. И танцы по субботним вечерам в парке. Вот и все развлечения.
И ясное дело, что в Моритуре не происходит ничего эдакого и уже тем более ничего из ряда вон. А все потому, что большая часть жителей города не питает любви к авантюрам и прочему подростковому непотребству. Моритурцы спокойны, рассудительны и предпочитают свою тихую гавань неизвестному бушующему морю, в которое крайне неохотно выпускают подрастающих отпрысков.
Родители Селены были коренными горожанами и не особо жаждали отпускать свою дочь за пределы родного города, старательно прививая ей типичный образ жизни моритурца. Мать вообще расписала жизнь дочери на десятки лет вперед, начиная от невесты сына мэра Якоба и заканчивая женой мэра и главой загородного гольф клуба. Но за свои восемнадцать лет Селена так и не успела покрыться моритурской тиной и ракушками, несмотря на старания своей достопочтенной матери. Книги о пиратских приключениях (которые Селена читала в детстве в тайне от матери, подсовывавшей семейные саги) и фантазии о приключениях не давали им появиться. Свою любовь к приключенческим романам и авантюрам Селена тщательно скрывала, потому родители были сильно удивлены, когда их дочь сбежала из дома по окончании школы.
Точнее сказать, удивлена была только мать. Отец же был горд и с радостью сбежал бы следом за дочкой, да у него духу не хватило. Куда больше он удивился, а точнее расстроился, когда через пару недель вырвавшаяся на столь желанную свободу Селена вернулась в их тюрьму к строгому надзирателю. Зато строгий надзиратель в лице матери этому совсем не удивился. Он же воспитал хорошую девочку. Ну а то, что она, наслушалась телевизионных бредней и решила начать самостоятельную жизнь, легко исправить трудотерапией и жесткой дисциплиной. О том, что дочь сбежала из дома, потому что она ее не поддержала в трудную минуту и даже осудила, мать Селены не думала. Проще было переложить ответственность на телевизор.
Проклятый телевизор отправится на помойку вместе с личными границами и мечтами Селены, а мать снова получила послушную девочку, которая по сотни раз на дню отчитывалась о том, где она и с кем. Отец же каждый день винил себя в том, что не дал дочери побольше денег после того, как она рассказала ему обо всем случившемся. Как винил себя и в том, что не наказал мерзкого одноклассника Якоба, обманувшего его любимую девочку сладкими речами и добившегося своего, а после тут же бросившего Селену и ославившего ее как девушку с дурной репутацией. Побоялся он не столько его отца мэра, столько своей жены. А если бы он был чуточку смелее, то вернувшаяся после праздничной вечеринки в слезах дочь не получила бы наутро пощечину от «вырастившей неблагодарную тварь» матери, которая ругала Селену за то, что она еще и противилась Якобу. Ведь она полагалась ему по праву, как будущему мужу, а из-за дури Селены им теперь не породниться с таким семейством. Если бы мужчина был смелее, то не только бы дал дочери денег и сказал, в какой город отправиться, но и уехал бы вместе с ней, чтобы в дальнейшем защищать свою наивную девочку от таких вот Якобов. Но он не защитил дочь ни в первый раз, ни во второй. Зато сделал это в третий.
Селена, так неожиданно покинувшая родной дом и привычную жизнь, очень сильно переживала о том, как же отреагируют на такие перемены в жизни ее родители. А точнее она нервничала из-за того, как отреагирует ее мама. Несколько дней девушка откладывала беседу и все поражалась тому, что мать не атакует ее бесчисленным количеством сообщений с претензиями. Когда Селена все же позвонила матери, то поразилась ещё больше, потому что та поздравила ее с переводом в новый институт на желанную специальность, хоть и сквозь зубы, и попросила звонить почаще.
Селена не догадалась, что огромную роль в таком удивительном и несвойственной ей поведении матери впервые в жизни сыграл ее отец. Отец, впервые вставший на сторону дочери. Отец, стоящий рядом с говорящей по телефону матерью Селены и держащий в руках драгоценную хрустальную вазу, которая была для женщины куда дороже и дочки, и мужа. Отец, пообещавший разбить эту чертову вазу на сотни осколков, если в адрес его дочери полетит хотя бы одна претензия.
Ваза была очень ценной, доставшейся еще от прабабки, потому поток претензий, нецензурной брани и даже смартфон (который почему не мог дозвониться до дочери и даже отправить ей сообщения целых три дня, конечно же не по вине заблокировавшего его папы Селены) полетели в лицо мужчине уже после того, как был закончен телефонный разговор.
Будущая стратера была уверена, что такое доброе поведение ее матери – результат вмешательства кустодиамов, а точнее Гадриэля, за что была ему благодарна. Она знала, что не без вмешательства Гадриэля был досрочно погашен и ее траур по Киру и была благодарна, в отличие от лучшей подруги. Лиза предпочитала выпускать свои эмоции наружу, а не запихивать их куда поглубже, как Селена, и не желала навешивать улыбочку на фасад, за которым скрывались руины.
Но Селена была другой. Она не проявляла подлинные эмоции, потому что хорошие девочки не плачут, не кричат и не впадают в истерики. Тем более на глазах у других людей, ибо за этим последует жестокая расплата. Селена просто делала то, чего от неё, по ее же мнению, ждали кустодиамы. Она посещала институт и усердно училась, а после него посещала Заставу, где училась еще усерднее. Она выполняла все домашние задания вовремя и уже с первой недели стала любимицей преподавателей. Она успевала заниматься и там, и там, и никогда не жаловалась на усталость, недосып и то, что архитектурные термины в ее голове смешиваются с астрологией. Девушка твердо решила, что станет не только классным дизайнером интерьера, но и самой лучшей Стратерой для кустодиамов, чтобы жертва лучшего друга не была напрасной. И хоть сама Селена пока толком не понимала, кто такая эта стратера и что ей предстоит делать, у нее появилась важная цель, распалившая в ней внутренний огонь.
Селена чувствовала себя выброшенной в воду неопытной пловчихой, но старательно работала руками и ногами, чтобы не пойти ко дну, в то время как очередной кустодиамский наставник добавлял ей новый груз на шею. Девушка заподозрила, что точного плана обучения не было, потому ее передавали друг другу как эстафетную палочку, не забывая на каждой точке подкидывать очередной увесистый томик, и была недалека от истины.
Последняя Стратера жила сотни лет назад, а ее наставники предпочитали покрываться пылью в западном крыле Заставы бонумов, нежели обучать молодое поколение. Особенно памятуя о том, как им влетело за обучение стратеры предыдущей, которую они не уберегли от соблазнов силы.
Педагогам же современным приходилось импровизировать. Они считали, что девушка должна знать как можно больше, потому впихивали в ее голову все без разбору (а с прописными истинами познакомить позабыли). Наставники не столько заботились об интеллектуальной подкованности Селены, сколько собирались загрузить ее знаниями настолько, чтобы на игры со временем по своему усмотрению у нее и сил не осталось. Не говоря уже о том, чтобы оставить ей время на создание опасной коалиции с Дарком, какую сотворила ее предшественница семьсот тридцать шесть лет назад. Бонумы боялись, что трагическая история прошлой стратеры с уничтожением половины популяции зумбарей из-за прихоти Дарка повторится, потому стратера новая была загружена по полной.
Она зубрила Кодекс Кустодиамов и Свод Правил Стратеры, обучалась осознанным сновидениям и медитациям, заучивала особенности мифических существ и темных тварей, учила астрологию с нумерологией, психологию и духовные практики, готовила настои из трав и снадобья из ягод, пробовала обращаться с оружием и даже отрабатывала бросок через бедро. Диапазон занятий был широк, а некоторые и вовсе противоречили друг другу, но Селена впитывала все эти знания с удовольствием, несмотря на усталость и растерянность. Она была как иссушенная земля, на которую пролился долгожданный дождь, и впервые в жизни чувствовала себя на своем месте.
Бонумы приняли девушку тепло. Селена видела улыбки и искреннее желание помочь, потому отвечала взаимностью. Даже на самые трудные занятия по самообороне с Гадриэлем она шла со счастливым лицом, потому что впервые чувствовала себя живой. Всю жизнь Селена была загнанным в клетку экзотическим зверем, полюбоваться которым мать разрешала немногим. Матушка не давала ей свободы и девушка жила в неволе и по чужим правилам, а среди бонумов наконец обрела долгожданную свободу, стала окрыленной и счастливой (хотя пока и не осознавала, что чувства эти вызваны не переменами в жизни, а парнем, который был таким же нерешительным, как и девушка, о любви знавшая только из книжек).
Селена старалась не думать о том, какой ценой достались ей эти приятные перемены в жизни и запихивала тревогу поглубже внутрь. Свою боль она заменила обучением, в которое нырнула с головой. Узнав, что ее необузданный дар затуманил предсказания всего отдела предикторов, Селена решила ускорить обучение. Прорицатели были сердцем Заставы, а она вызвала аритмию, потому намеревалась все исправить в максимально сжатые сроки. Иначе сама суть деятельности кустодиамов будет поставлена под угрозу. Ведь основная задача, стоящая перед кустодиамами, – это сохранение тайны о существовании сверхъестественных существ.
Бонумы и малумы не только веками хранили тайну, но и предотвращали нападения на людей и убийства. Провидцы, которых называли предикторы, сканировали будущее и сообщали беллаторам – воинам о предстоящих проблемах и нарушениях кодекса. Беллаторами бонумов руководил Гадриэль, а беллаторами малумов Карро. Именно они вправляли мозги тем, кто позабыл Кодекс. А если сообщение поступало слишком поздно, Гадриэль и Карро привлекали еще и отдел зачистки, подчищающий следы и память свидетелей. Подобная система позволяла предотвращать большинство преступлений и надежно работала, но с появлением Селены все стало иначе.
Отдел прорицаний ослеп и прозреть сможет только после официально Посвящения девушки. Единичные видения не помогали поддерживать привычный баланс, потому работы у Гадриэля с Карро прибавилось. Бонумы и малумы больше не предотвращали преступления, а разгребали их последствия. Прознавших о «слепоте» предикторов пока было мало, но слухи распространялись куда быстрее, чем будущая стратера развивала дар.
Селена понимала всю лежащую на ней ответственность, потому все дни посвящала обучению. Домой она приходила лишь для того, чтобы поспать, и не успевала насладиться новым жилищем. А насладиться было чем. Расположенный посреди леса двухэтажный деревянный коттедж влюблял с первого взгляда. Бирюзовый цвет, белые окна с французской раскладкой, огромная терраса, белый забор и живописный ландшафт – все это радовало не только глаза Селены. Внутри дом был еще красивее: выкрашенные оливковой краской деревянные стены и потолок, обилие зелени и света были прекрасны. Они казались Селене идеальным сочетанием, как и интерьер в современном кантри стиле. Девушка радовалась и тому, что в ее новом доме было все необходимое.
На первом этаже коттеджа располагалась большая гостиная с камином и огромными окнами в пол, объединенная с кухней-столовой. С ней соседствовал кабинет с обширной библиотекой, доставшийся в качестве спальни Гадриэлю, а ещё ванная комната и миниатюрная гардеробная для верхней одежды. На втором этаже разместились три спальни и еще один санузел с огромной отдельно стоящей ванной на золотых ножках. Самая большая спальня с витражными окнами и отдельной ванной комнатой принадлежала хозяйке дома. В комнате справа от Селены жил Вар, а в левой спальне поселилась Лиза. В огромном доме был еще и подвал, где оборудовали спортзал с бассейном и небольшую сауну. Там же находились небольшой санузел и очень большая кладовая, которую Мэшер тут же присвоил себе. Уже к вечеру кладовка превратилась в спальную, а Мэш начал величать себя «Мальчиком, который выжил» и демонстрировать недопонимающим бонумам свой шрам, правда на покрытой щетиной щеке. Заодно советовал Гадриэлю и Вару восполнить проблемы и все же почитать книги о приключениях мальчика-волшебника.
Не испортило Селене приятные впечатления от дома и то, что территория в радиусе километра вокруг коттеджа была закрыта от перемещений по настоянию Гадриэля. Из-за этого нововведения в целях безопасности, весь путь от защитной границы до коттеджа Селене в самый первый раз пришлось пройти по лесной тропке пешком, наперевес с чемоданом (который Вар тут же отобрал и дотащил сам).
Но Гадриэль был не совсем садистом, иногда в этом черством беллаторе всегда просыпалась доброта, поэтому в гараже ждали два джипа, предназначенные для срочных поездок в магазин, располагавшийся в маленькой деревеньке в десяти километрах от Дома Стратеры. У Селены, в отличие от остальных обитателей коттеджа, не было даже начальных навыков вождения, так что смысла в машинах она не видела, тем более кустодиамы могли перемещаться куда быстрее автомобиля. Но Гадриэль уверил, что это еще один дополнительный элемент безопасности и удобства. Селена с ним не спорила. Беллатору было виднее.
Но все прелести дома меркли по сравнению с прелестями природы. Девушке казалась, что окружающий дом лес просто бескраен и когда субботним утром Ингвар пригласил Селену исследовать его окрестности и прогуляться к озеру, она согласилась. Пятикилометровую дистанцию они преодолели под приятный разговор. А когда добрались до берега озера, то девушка замерла с открытым ртом.
Вар сделал девушке сюрприз и привел Селену к Заставе – месту, где обитали бонумы. На занятия с наставниками Ингвар перемещал девушку сразу в учебный класс, и она понятия не имела, как выглядит Застава что внутри, что снаружи. Ее обучали в закрытой секции, куда учителя и тренеры приходили сами, потому остальное здание Селена дорисовывала в уме сама. Но даже самые смелые фантазии не соотносились с тем, что виднелось вдали.
Необычное спиралевидное футуристическое здание, покрытое зеленью, больше походило на головной офис международной экологической корпорации, нежели на пристанище организации, следящей за сохранностью мира. Ингвар пояснил поражённой девушке, что бонумы смешивают вековые традиции с современными технологиями и признал, что Селена сравнивала Заставу с головным офисом компании не зря. Центральная часть, по сути, им и являлась.
Первый этаж Заставы походил на фойе делового центра, на втором были рестораны и кафе, а над ними, уходя на множество этажей вверх, размещались «офисы» различных отделов. С помощью стеклянных переходов на первом, пятнадцатом и тридцатом этажах, центральная часть Заставы соединялась с западной. В восточное же крыло вел только один переход на семнадцатом этаже, закрытом для посетителей.
В восточной части Вар не был ни разу, потому не мог рассказать Селене как оно выглядит. Бонум только знал, что это крыло кардинально отличалась от центральной и западной части Заставы. В отличие от двух других, внутри оно не было оформлено в современном стиле. Жители этой части здания питали любовь к классическому интерьеру тёмных оттенков, резной мебели и приглушенному свету. В этом крыле располагались древние хранилища и не менее древние кустодиамы. Попасть к ним в гости нельзя было не только из-за отсутствия приглашений, но и из-за многоступенчатой системы защиты, доступ к которой имели только бонумы высших рангов.
Западная же часть собора – любимое место Ингвара – была отдана под жилища бонумов. Первый этаж занимал огромный фитнес-центр, спортивные и игровые площадки, бассейн и небольшая прачечная. Второй этаж западного крыла был отдан под развлечения: кинотеатр, боулинг с бильярдом, батутный центр и библиотека – все они радовали бонумов круглосуточно. Третий этаж занимал небольшой торговый центр, потому что «выходящим в люди» кустодиамам нужен был подходящий наряд. Не могли же они являться в двадцать первый век в нарядах девятнадцатого или не знать, что такое мобильный телефон.
Начиная с четвертого этажа, западное крыло превращалось в типичный многоэтажный дом, где размещались квартиры сотрудников. Тут прослеживалась строгая закономерность: чем выше этаж и просторней квартира, тем выше чин ее обитателя. Ингвар признался Селене, что его жилище, как сотрудника самого низшего, но самого многочисленного звена обсерваторов, располагалось на одиннадцатом этаже. Он с теплотой в голосе рассказал девушке о своей уютной студии с потрясающим витражным остеклением и балконом, оформленной в скандинавском стиле (идеально подходящем, по мнению отдела расселения, молодым кустодиамам) и пообещал пригласить Селену в гости при первой же возможности.
Указав на окошки на двадцать девятом этаже Вар показал Селене, где располагалась квартира его лучшего друга. Гадриэль относился к высшему руководству, был не просто лучшим беллатором, а верум беллатор и заодно любимчиком главы бонумов Михаила, которому и самому через пару лет предстояло стать главой, поэтому квартира его была двухуровневой и обставленной в стиле лофт. И в ней имелся не только тренажерный зал и оружейный склад на первом этаже, но и отдельный выход к бассейну на крыше Заставы, а еще собственная закрытая зона отдыха с прудиком в парке на тридцатом, куда можно было выйти прямиком из гостиной второго этажа.
На самом верхнем, тридцатом этаже западного крыла, под стеклянным куполом был спрятан великолепнейший парк, созданный по примеру немецких «Тропических островов». А на крыше Заставы разместился бассейн под открытым небом – главное место отдыха жителей комплекса.
Любимым же местом Ингвара во всем Западном крыле Заставы и в парке, в частности, была беседка у небольшого водоёма в парке на тридцатом. Но отдохнуть в ней он мог только в первой половине дня, потому что вечером она превращалась в место свиданий. Вар же на свидания не ходил. Может он и был симпатичным парней, у бонумских девушек популярность особой не пользовался, из-за истории его возрождения.
Кустодиамская Застава напомнила зачарованной Селене Агора Гарден Тауэр в Тайбэе, который она недавно видела на лекции по архитектуре в институте. Девушку так впечатлило то здание, что она даже запомнила его название и вот, спустя каких-то пару дней увидела воочию его копию и поняла, почему на той лекции ее новый одногруппник Вар охнул, когда увидел фотографии здания. Оно так походило на его родную Заставу. Центральная башня Заставы также была покрыта зеленью и от неё расходились два спиралевидных крыла, увитых растениями. И надо было отдать должное кустодиамским архитекторам, идеально вписавшим удивительное футуристическое здание в ландшафт алтайских лесов.
Селена была поражена мастерством архитекторов и дизайнеров, хотя и удивилась тому, что они взяли за основу чужой проект. Но Вар объяснил девушке, что кустодиамы стараются идти в ногу со временем и потому модернизируют свое пристанище раз в столетие, беря за пример образцы современной архитектуры. Застава претерпела очередные изменения пару лет назад и за основу был взят тогда еще не реализованный проект Винсента Каллебаута, который бонумы воплотили в жизнь куда раньше самого автора.
Вдоволь налюбовавшись необычным зданием, Селена призналась, что проголодалась и хочет позавтракать, потому предложила отправиться домой. Ингвар признался, что перед тем, как пойти домой, он хочет показать ей еще одно удивительное место. Селена согласилась и Вар привёл ее на живописную полянку, в центре которой стоял белый шатер. Под ним прятался небольшой столик и два плетенных кресла. На одном из белых кресел лежали покрывала, на другом стояла объёмная корзинка для пикника.
Селена была приятно удивлена. До этого момента она была лишь на паре свиданий с тем самым подлецом, чье имя старалась стереть из памяти, а он никогда для нее так не старался, потому поступок Вара ее тронул.
Девушка не сдержала эмоций:
– Как же все красиво! Но не стоило из-за меня переживать и так трудиться.
– Ради тебя стоит звёзды с неба доставать и Луну тебе в косы вплетать, а не просто пикник в лесу организовывать. – не согласился с девушкой Ингвар.
Селена покраснела, и чтобы не выдать свое смущение, отвернулась от Вара, чтобы устроиться в уютном кресле. Она укуталась в плед и приняла чай, заботливо налитый из термоса. Сделав парочку согревающих глотков, она поняла, что забыла поблагодарить парня, потому исправилась:
– Спасибо тебе за такой приятный сюрприз. Когда ты только успел?
– У меня были помощники. – пояснил Вар, передавая Селене блинчик. – Сегодня у Гадриэля с Лизой был бег на короткие дистанции с утяжелением.
Девушка чуть не подавилась.
– Лиза бегает с Гадриэлем? Прости, но кажется, что ты что-то путаешь. Лиза и бег по утрам – вещи несопоставимые, поверь мне. Она бегать будет только хорошо выспавшись и только при условии, что после этого ее ждёт душ и порция вафель с кофе в любимом кафе. А то, что она будет бегать по утрам, еще и с обидевшим ее Гадриэлем – больше похоже на розыгрыш. Она скорее с Мэшем на пробежку выйдет, чем с Гадри.
– Еще как бегает, а потом ещё и тренируется! Это у Гадриэля такой способ извиниться, он Лизу на свои утренние тренировки пригласил. Она правда отказаться хотела, но я ей объяснил, что такой чести Гадриэль никого и никогда не удостаивал, потому она, хоть и нехотя, согласилась. И, конечно же, высказала мне потом за то, что ей теперь каждое утро приходится вставать в 5:55.
– В пять утра?
– Скорее в шесть, чем пять. А ты видимо крепко спишь, если не слышишь, как утром Лиза ругается сначала на будильник и Гадриэля с его тренировками, а потом и на меня до кучи. – Ингвар забыл, что Селена еще не прошла посвящение и у нее нет всех навыков кустодиамов. Например, таких как четкий слух и устойчивость к холоду.
Селена не могла поверить, что ее подруга вдруг воспылала любовью к утренним пробежкам. В то, что они с Мэшем ближе к десяти часам ездят в деревню за свежим кофе с булочками, она уверовала бы куда охотнее. В подъем в шесть утра вместо восьми и совместный спорт с Гадриэлем верилось с трудом.
– А почему мы их утром не видим, когда завтракаем и собираемся на занятия?
– Они бегают до семи и к тому моменту, когда мы с тобой просыпаемся, уже в тренажерке. Еще с час Гадриэль муштрует ее в зале, и недовольно ворчит уже Мэшер, еще валяющихся в постели. А после тренировки они завершают все медитацией, во время которой досыпает Мэш. К тому моменту, когда Гадри отпускает Лизу в душ и позавтракать, мы с тобой уже в университете. – Ингвар был в курсе всей утренней программы лучшего друга, в которую вписали и Лизу.
– Все понятно! – рассмеялась Селена, вспоминая присказку Гадриэля, которой он начинал каждое занятие. – Он делает настоящего кустодиама не только из меня, но из Лизы.
– Он делает его из каждого, кто встретится у него на пути. – Вар отлично знал привычки лучшего друга.
– Удивительно, как вы с ним смогли подружиться. Вы же такие разные. Как вам только это удалось?! Расскажи, пожалуйста, если это не секрет. – девушка решила узнать о своем собеседнике побольше, но расспрашивать о самом Варе пока стеснялась, потому решила вести беседу на близкие к нему темы.
– Не секрет, конечно, скорее уж веселая байка. Гадриэль тренирует не только тебя, но и всех возрожденных в качестве кустодиамов. И на занятии по метанию кинжалов один из новичков попал ни в мишень, а ему в ухо. Не трудно догадаться, что это был именно я, а тот случай вот так неожиданно стал началом нашей дружбы.
Ингвар опустил подробности о том, как его стошнило, когда он увидел отсеченный кусок уха своего наставника. Смолчал и о том, как хохотал Гадриэль, пока тащил упавшего без чувств Вара в лазарет и не стал признаваться, что упал в обморок, когда увидел, как отрезанный кусок сращивали с ухом. Не стал он рассказывать и о том, что несколько лет Гадриэль безрезультатно пытался сделать из него, мазилы-пацифиста, достойного воина. Но предназначение Вара была добродетель, а не сражения, потому он и стал обсерватором – наблюдателем. И несмотря на то, что Ингвар и оружие, так горячо любимое Гадриэлем, не сочетались, парни стали лучшими друзьями.
– У нас с ним, как и у вас с Лизой, сработал принцип притягивающихся противоположностей. – резюмировал бонум. – Многие до сих пор удивляются, что Гадриэль подружился с таким как я.
Селена решила, что момент выдался подходящий и осторожно задала давно волнующий ее вопрос, на который никто так и не ответил.
– А можно узнать, как появляются новички? Все на обрядах умирают?
– Ну нет, что ты. Твой случай – скорее исключение. В тонкостях я не силен, так что расскажу, что знаю сам. – предупредил Инвар. – Задатки кустодиама в человеке есть уже при жизни и подобных людей держит на контроле то ли специальный отдел, то ли сами Михаил с Дарком. После смерти таких вот одарённых людей возрождают в качестве бонумов или малумов. Они проходят обучение, затем обряд Посвящения, на котором определяют свою дальнейшую судьбу и призвание, а потом становятся полноправными кустодиамами, учатся по своему направлению и работают. Больше рассказать пока не могу, не уверен, что и этим можно было делиться.
– Прости, пожалуйста, тебе, наверное, из-за меня и моих дурацких вопросов теперь влетит. Я не хотела тебя подводить. – прикусила губу Селена. – Просто мне было очень интересно узнать, как у вас все устроено.
– Не у вас, а у нас. Привыкай. Ты ведь тоже кустодиам. И не волнуйся, все в порядке, правда. Никто меня ругать не будет, и за этот рассказ мне не влетит. – убедил ее кустодиам.
– Спасибо тебе! – искренне поблагодарила девушка, которая узнала от Вара куда больше, чем от учителей и получила куда более ценные советы.
Селена осмелела и решила задать и еще один волнующий ее вопрос:
– А вы навещаете своих родственников?
– Нет. Для них мы давно мертвы. – Вар опустил глаза и погрустнел. – Только тебе дали дозволение с ними общаться и то я думаю, долго это не продлиться. Ты же не будешь стареть, а они будут. Но ты не волнуйся, наш отдел зачистки сочинит что-нибудь и для твоей семьи. Я уверен, что сейчас тебе оставили возможность общения с ними только лишь потому, что у тебя уникальный случай и адаптация идёт не как у других.
Девушка замерла и покраснела. Это она неожиданно умерла и быстро воскресла, а другие новички для своих семей умерли навсегда. Для нее и правда сделали исключение, но предупредили, что лет через пятнадцать-двадцать ей придется прекратить общаться с семьей, потому что она не будет стареть, а это начнет вызывать много вопросов. Но у нее было время в запасе, а у остальных бонумов нет. А еще у нее была мама, хоть и «с изюминкой», но была, и ей всегда можно было позвонить.
– Извини. Я не подумала. Иногда я бываю очень глупой и бестактной.
– Все в норме, честно. И ты не глупая и бестактная. Ты добрая, искренняя и открытая. Просто этот вопрос меня очень сильно расстраивает из-за того, что я свою семью даже не помню.
– Почему? Новичкам стирают память?
– Нет, память остается при нас. После возрождения она постепенно возвращается и кустодиамы вспоминают прошлое, хотя другим о нем рассказать не могу. Вроде как в целях самозащиты. Не понятно только, к чему все эта защита и как наше прошлое может нам навредить. Оно же уже прошлое. Но ко мне оно до сих пор не вернулась, а прошло десять лет. Пришли какие-то обрывки, типа того, что я обожал песни Земфиры и Цоя, а еще играл в хоккей, но не лица родных и близких.
Селене искренне захотелось помочь парню, потому что она не представляла, как можно жить без прошлого. Еще больше девушке хотелось узнать отчего Ингвар умер таким молодым, но ей хватило такта оставить этот вопрос при себе. А чтобы хоть как-то улучшить ситуацию она предложила:
– Давай к Амалиэлю обратимся. Я уверена, он не откажет, он очень добрый и отзывчивый.
– К нему я и обратился пару лет назад. Он ответил, что всему свое время. И время мне вспомнить своих родных ещё не пришло.
– Значит, время точно придет. В самое лучшее для тебя время. – приободрила бонума девушка, потирая замерзшие руки.
Плед и чай не сильно спасали от октябрьского холода, но Селена старалась не подавать вида. Ей нравился сюрприз Вара и возможность побыть с ним наедине и поговорить. Она с улыбкой слушала парня и ловила себя на том, что больше изучает его лицо, чем вслушивается в то, что он говорит. И вовсе он не был похож на Сашу Петрова, как говорила Лиза. Да, они и правда были похожи внешне, но Вар для Селены был в миллион раз красивее. И он был настоящим, в отличии от лишь играющего роли милых парней актера. С Ингваром она была готова сидеть даже в полной тишине, лишь бы только был рядом. И совсем не страшно ей было отморозить руки, только бы больше времени провести вместе.
– Совсем тебя заморозил. – укорил себя Ингвар заметив, что Селена дрожит. – Никак не привыкну, что ты еще не прошла посвящение. Пошли скорее домой, отогревать тебя будем.
– Нет, нет, все в порядке. Ты совсем не виноват, просто мне следовало взять перчатки. Я же знала, что мы идем с тобой на длительную прогулку. А ведь на улице конец октября и мне бы стоило носить перчатки в кармане, так что сама виновата. Сейчас вот все уберем и пойдем отогреваться. – Селена не могла бросить мусор в лесу.
– За это не переживай. – улыбнулся Ингвар, нежно растирая замерзшие руки Селены своими. – Маленькие феи в лице Гадриэля и Лизы придут на помочь.
– Но это же неправильно. Они для нас тут все организовали, а теперь еще и убирать за нами будут. Я сейчас сама все быстренько соберу и пойдем. – Селена принялась складывать все в корзинку.
– Домой, Селена, домой! Греться! – кустодиам отобрал у девушки корзинку и поставил ее на кресло.
Вар прекрасно знал, что Гадриэль знает «волшебные слова», которые переместят мебель и корзинку обратно в Заставу, где с ней разберутся его «эльфы», и чтобы их прошептать, ему даже возвращаться в лес не нужно. А утром он в очередной раз хотел приучить Лизу к дисциплине и труду, именно поэтому переместил мебель не сразу на полянку, а чуть подальше и заставлял девушку ее перетаскивать, пока расставлял шатер. Возражения Вара по этому поводу Гадриэля не интересовали, так же, как и состояние Лизы, запыхавшейся и вспотевшей, но очень счастливой от предстоящего свидания у лучшей подруги.
