Алиса Медовникова
Моритур
глава 16
Невмешательство – это грех или нет? Нормально ли закрывать глаза на то, что ваша соседка постоянно ходит в синяках, ведь это не ваше дело? Нормально ли пройти мимо, когда избивают беззащитного парня, чтобы не досталось самому? Нормально ли смотреть на то, как подростки издеваются над котом, ведь это всего лишь животное? Нормально ли радоваться тому, что асванги терзают жертву и не вмешиваться, ведь это твой заклятый враг? Гадриэль посчитал, что вполне. Тем более никому и никогда даже не придет в голову, что ему, кустодиаму, каким-то чудом дошёл от Лизы Зов. И уж тем более никто и никогда не будет винить его в том, что он не пришел на Зов и не помог Мэшеру.
Но Гадриэль все же пошел. Он отозвался на Зов и пришел на помощь. Лизе, не малуму. И она была в безопасности, чего не скажешь о малуме. Пришедшему на подмогу хватило пары секунд, чтобы понять главное: Мэшер больше не находится под защитой Дарка и шансов выжить в схватке с оставшимися в живых тварями у него уже нет. Он полностью выдохся, пока убивал первых трех. Но даже это поразило Гадриэля. Он не смог не отметить, что Мэш поистине силен. Убить и одного асванги было крайне трудно, а он уложил трех, в одиночку, еще и с похмелья. Хоть в учебниках для новичков печатай, как пример отваги. А может и слабоумия. Эта парочка частенько вместе ходит.
Вот только в случае с малумом была не отвага и слабоумие, а чувство куда более редкое – любовь. Именно любовь и желание защитить Лизу придали Мэшеру силы. Но и они были не бесконечны, потому верх начали брать кровососущие твари.
Гадриэля порадовала та лёгкость, с которой асванги расправлялись с ненавистным ему малумом, потому он не собирался вмешиваться, тем более Лиза тварей не интересовала. Скорее воин сражался с желанием самостоятельно добить Мэша, а после обставить все так, словно его сердце вырвали обезумевшие твари. Кто там будет разбираться асванги его уделали или помог кто?! А если вдруг что и всплывёт у предикторов, он просто скажет, что добил умирающего из солидарности, ведь Мэш сам об этом попросил. У мёртвых все равно показания не берут, беспокоить усопших и ведьмам запрещено.
Гадриэль решил подождать пока асванги добьют Мэша, а потом уже вызвать подмогу и переместить Лизу в коттедж, чтобы не мешала официальному осмотру места преступления. Но решимость воина пошатнулась, когда он увидел девушку, пришедшую отбивать Мэшера от кровососов. Еще один пример толи отваги, толи бесконечной глупости из-за любви. А после того, как одна из тварей полоснула Лизу по ноге, Гадриэль все же покинул укрытие, изменив свои планы. Одно дело Мэшера похоронить, а другое дело позволить убить вместе с ним и Лизу, единственная вина которой была в том, что она влюбилась не в того.
Но не дойдя до цели, Гадриэль замер, пораженный появлением темного оленя. Беллатор никогда не видел альянги лично и не знал, на что тот способен в жизни, а не на пыльных страничках книжек. И уж точно не представлял, что подобный зверь поможет Лизе и Мэшу, а после будет испепелять его взглядом, пока он не вынырнет из леса и не встанет прямо перед ним.
Взгляд оленя прожигал Гадриэля насквозь и все тело его пылало, но дальше стало только хуже. Альянги наслал на бонума видение будущего. Видение это Гадриэль хотел бы забыть, но будет помнить до конца жизни, потому что альянги показал ему конец этой самой жизни. Беллатору не хотелось верить в то, что одна хрупкая девушка может сотворить с миром подобное, даже попав под влияние Дарка, но отмахнуться он не мог. Размах увиденных зверств был глобальным и бонум не хотел бы жить в подобном мире. Участи, подобной той, что он увидел в будущем, он даже Мэшу бы не пожелал. Не говоря уже о его друзьях, кустодиамах, да и мире в целом. Беллатор не успел отойти от рек крови и загонов, где людей держали как скот на убой в первом видении, как асванги показал второе.
Впервые за десятки лет Гадриэль почувствовал соленый привкус слез. Все разрозненные события, которые он никак не мог увязать между собой, стали единой картиной. Крупицы, на которые он постоянно натыкался, сложились в пугающее будущее. А сам он оказался маленькой, хоть и очень важной песчинкой этого полотна. Ну а та единственная, которую он когда-то любил, отдала жизнь за то, чтобы ужасающее будущее не наступило. Но дала лишь отсрочку и пришел его черед останавливать надвигающийся шторм.
Альянги дал бонуму прийти в себя. Когда на лице Гадриэля высохли слезы, олень тряхнул головою в сторону коттеджа, предлагая последовать за утопающей в розовой защитной дымке машиной, в которой Лиза увозила растерзанного Мэша. Беллатор знал, что выбора уже нет и поплелся в коттедж, где должен был убедиться в правоте первого видения альянги.
Гадриэль вынырнул из леса в тот момент, когда Лиза уже откачала Мэшера и отправилась в душ, но не спешил заходить в дом, давая себе время обдумать увиденное в лесу. Кустодиамский слух позволил ему услышать весь разговор парочки и после исповедей влюблённых, Гадриэль решил зайти в коттедж. Он планировал поговорить с Мэшем о будущем, тем более только в коттедже стратеры не было «ушей» ни у Михаила, ни у Дарка, но никак не ожидал увидеть полуобнаженную обнимающуюся парочку.
До этого момента Гадриэль ещё пытался верить в то, что видение альянги ошибочно, но увидел ровно его начало – целующихся на ступеньках Лизу с Мэшем, стоящих в одних лишь полотенцах. И даже цвет этих черновых полотенец и тот совпал – одно зелёное, одно фиолетовое. Все, как в видении альянги. И если верить тому, что Гадриэль увидел дальше (а верить становилось все проще), то скоро начнётся переполох.
Через два часа, как только Мэшер вынырнет из теплой кровати, чтобы переместиться в любимые кафе, набрать кофе с десертами и устроить счастливой Лизе идеальный завтрак в постели, Дарк подкараулит широко улыбающегося малума и убьет. Лично. Потом все обставит так, словно его убил Гадриэль с беллаторами, даже видение соответствующее предоставит. А после, конечно же, расскажет девушке с разбитым сердцем, как ей отомстить бонумам в целом и Гадриэлю в частности за смерть любимого. Раздавленную болью Лизу Дарк обучит на смену Мэшу, вытравит из нее всю доброту, накачает ненавистью не только к бонумам, но и всему живому, а затем начнется долгая кровавая резня. В которой примут участие и Селена с Варом, которых также переманит Дарк при помощи Лизы и обещаний будущей стратере показать всю силу ее возможностей, которые так страшится показать Михаил. Дарк заберет всех. Лизу, Селену, Вара и заберет очень скоро, если только Гадриэль не вмешается.
Все увиденное в коттедже лишь подтвердило, что Гадриэль не может все бросить и позволить Лизе и Мэшу пойти на дно, утянув за собой тысячи невинных. Дав парочке пятнадцать минут на приведение себя в порядок, беллатор вернулся в коттедж. В кабинете его уже ждали утеплившийся малум, бутылка коньяка, две рюмки и нарезанный лимон. Льющаяся из колонки песня, извещающая о том, что «Кажется, надвигается что? Шторм, шторм» предрекала будущее и подсказывала Мэшу тему беседы с беллатором. Гадриэлю оставалось лишь верить в то, что исполнитель прав и «Нельзя потопить того, кто поднялся со дна».
– Жива? – Гадриэль уселся в соседнее с малумом зеленое кресло. Он знал, что разговор предстоит не легкий, потому не хотел тратить время зря. Новость о том, что его мать жива, после увиденного от альянги шокировала не так сильно, но облегчение он испытал колоссальное. Хотя бы в одной смерти он не был виноват.
– И здорова. – отсалютовал Мэш и осушил очередную рюмку. В этот раз за здоровье мамы беллатора. – А вот она уже убила.
– Самозащита. – печально вздохнул беллатор, принимая у малума рюмку с янтарной жидкостью. Бонумы вообще не употребляли алкоголь, но то было в том мире, который рушился на глазах. Вместе с ним рушился и сам Гадриэль.
Говорить о том, что именно Дарк подослал прошлым летом к Лизе якобы насильника не имело смысла. Они оба знали, что все было именно так. Как знали и то, что Кира, Лизу и Селену свел в одном очень странном городе вовсе не счастливый случай. Их в Моритуре спрятал Михаил, утащив прямо из-под носа Дарка, собирающегося использовать их в своих целях. Но не ради того, чтобы спасти всех троих от малума, а ради того, чтобы ввести в свою игру в нужный ему момент.
– Потому она еще с нами. – кивнул малум.
– Ненадолго. Дарк заставит совершить убийство, чтобы наверняка. Перед этим, ясное дело, расправится с тобой.
– Когда меня прикончат, ты ее защитишь. – Мэш не просил, он приказывал.
– Об этом и пришел поговорить. Мне нужно тебе кое-что показать.
Мэш выгнул бровь.
– Видение. – пояснил Гадриэль.
Мэш недовольно хмыкнул.
– Я в курсе, что ты сегодня должен умереть. Предсказание это ты от оружейника получил в вечер настолок. Но есть шанс остаться в живых и тебе, и ей.
Мэш тут же протянул руку.
Бонум взял ее и передал видение от альянги. Мэшер, который также не смог сдержать слез, долго молчал. Будущее его напугало. Напугало до жути, до одури и до онемения в коленках. Он даже порадовался тому, что Дарк прикончит его раньше, чем наступит такая жизнь. Но Мэш не хотел, чтобы Лиза стала той, кого он только что увидел – девушкой, которая предаст людской род, превратит людей в корм для темных тварей и полностью поменяет мир. Не хотел уготовленной видением судьбы и для Селены с Варом. Да даже для Гадриэля такого будущего не желал, как и для всего остального мира.
– Я был уверен, что Селена – главная героиня этой постановки. А Лиза для Дарка просто приятный персональный бонус нам с Карро на смену. – наконец заговорил Мэшер. – Дарк же столько всего сделал, чтобы Селену и Кира на обряд протащить и девочку в стратеру превратить.
– Протащил всех не Дарк, Михаил. – раскрыл тайну Гадриэль. – Думаешь, как ты в Моритур попал? Ни одному темному и малуму это не удавалось сотни лет. Это дело рук Михаила. Ему нужно было, чтобы ты попал в город, нашел Селену, Лизу и Кира и привез на обряд. И все это должно было выглядеть как задумка Дарка. С чего думаешь Дарк вдруг начал искать Селену аккурат перед обрядом? Михаил расставил сети и Дарк попал в каждую. Еще и до сих пор уверен, что все это его план.
– Тоже олень показал?
– Михаил рассказал. И пояснил: «Ты не поймёшь, но так нужно».
– Но Михаилу то это зачем? Я уже понял, что Дарку Селена, Кир и Лиза нужны для того, чтобы устройство мира перекроить и встать во главе. Но у Мишани-то какие цели? Всех спасти?
– Да хрен его знает! Почти тридцать лет с ним знаком, а так и не понял. Ни его самого, ни его мотивов.
– Получается, пока мы все пляшет вокруг такой важной будущей Стратеры, пока все ваши так радуются, что она досталась бонумам и еще и в вашего парня втюрилась, пока мы тут преступления расследуем непонятные, такие удобные для прикрытия, Мишаня свои дела обстряпывает, прикрываясь защитой мира, а Дарк тянет щупальца вовсе не к Селене. Он тянет их к ней.
Гадриэль кивнул.
Разложив все по полочкам Мэшер умолк. Ему открылась реальная картина происходящего, в которой еще хватало тайн. Вот только у него совсем не осталось времени ни на разгадку тайн, ни на спасение Лизу.
– Любишь ее? – прервал тишину Гадриэль, который уже знал ответ.
– Да. – отпираться Мэшу не имело смысла.
– Понимаю. – признался Гадриэль. Ему тоже было знакомо это чувство, но очень давно. С тех пор он поклялся никого больше не любить и клятву сдержал. – Давай снова свою руку.
Вместо ожидаемого язвительного замыкания относительно его влюбленности в Лизу, малум получил еще одно видение, дарованное ранее Гадриэлю.
Мэшеру больно было смотреть на то, как истязали его любимую девушку, потому он одернул руку и возмутился:
– Ее жизнь все равно превратят в ад! Разве это лучше?!
– Досматривай! – потребовал бонум.
Малум перестал противиться и восстановил передачу видения. Оно действительно вселяло надежду, хотя требовало огромной отваги и множества жертв. Почесывая шрам на щеке, он размышлял над тем, что предстоит совершить.
– Если это ей поможет, я готов. Но готов ли ты?
Гадриэль ещё раз кивнул и Мэшера это вполне устроило.
– Старик умирает… Девочка остается жить. Честный обмен. – процитировал «Город грехов» малум и опрокинул очередную стопку. В этот раз за упокой. Гадриэль тоже осушил вторую рюмку.
Мэшеру оставалось только надеяться, что в решающий момент рука беллатора не дрогнет и он не передумает. В том, что его рука будет тверда он не сомневался. Он видел, что ему предстоит совершить деяния ничуть не легче и не лучше тех, что предстояло сотворить Гадриэлю, но выбора все равно не было. Хотя нет, выбор, конечно, был, но такого будущего он не хотел ни для кого.
Мужчины молчали, но умная колонка нарушила тишину. Она включила еще один трек, который начинался со слов, цитирующих Роршаха из фильма «Хранители»:
Теперь весь мир стоит на краю, глядя вниз в чёртово пекло. Все эти либералы, интеллектуалы – сладкоголосые болтуны. И отчего-то никто не знает что сказать. Подо мной этот ужасный город, он вопит как скотобойня, полная умственно отсталых детей. А ночь воняет блудом и нечистой совестью.
– Интересный у тебя дар. – признал Гадриэль. – Он только настроение твое передает? Или подсказки тоже дает?
– И то, и другое. Это вот… – Мэш кивнул на колонку. – … предупреждение для нас обоих.
Гадриэль вслушался в слова.
Песок по озёрам временем прополощен,
За тучами светила молчат, двигаемся на ощупь.
Походу неба ясного скоро совсем не будет,
Нам не хватает времени, нам нужны люди.
Небоскребы и бараки, подъезды и хижины
Крадучись, неделями бродим по следу выживших.
И среди псов цепных, ненавистью укушенных,
Мы счастливы найти одну непорочную душу.
Одну надежду (продажному миру назло!).
За тысячами спин – одно белоснежное крыло.
Держимся единицами в заболоченной яме,
Не сдаёмся, греемся жаром сердец пламенных.
Облиты кровью, глотаем презрения яд,
В месево с ордой за один достойный взгляд,
Толпа орет: «Сдохни, здесь не твоё знамя!»
И лишь у одного вижу в глазах: «Я с вами!».
Если не видно пути в этом океана яда,
Если умираешь, и совсем никого рядом,
Если забитый мегаполис кажется пустым
Разожги огонь, и мы увидим дым.
– Прямо в цель. – признал Гадриэль. – Полезный дар, хотя я о дарах у обычных бонумов и малумов и не слышал. Они только у нас, у верумов бывают.
– Не назвал бы я это даром. Просто необычная способность. Вот некоторые ножи с закрытыми глазами в цель метают, или кубик Рубика моментально собирают, а у меня вот музыка. – Мэшер задумался. – А может это предсмертный глюк. В момент моего убийства, того, что Дарк подстроил еще при жизни, я плеер слушал. До сих пор помню, как Баста с Аей пели, что им «не услышать биение сердца», а мое как раз биться перестало.
– Дарк в своем репертуаре. Не дает дожить людям отведенный срок. Он же после кончины на службу призвать должен. Но нет. Он потенциальным малумам убийства устраивает. Вот поэтому стариков и детей нет у вас. Дарку нужны бойцы в расцвете сил.
– И все об этом знают, но ничего не делают. – печально резюмировал Мэш.
– Об этом знают единицы. И мешает им что-то сделать Михаил. Сколько раз говорил: «Наведи порядок!» Но нет. «Дарк все равно победит!» Трус он. Самый настоящий. Но глава наш. До сих пор. – Гадриэль опрокинул еще одну стопку.
– А ты почему никак не станешь? – Мэшу давно было интересно узнать ответ. – Обычно же десять-двадцать лет на подготовку и вперед, а тебя уже тридцатый год мурыжат. Я всего на 3 года больше живу, причем в обоих жизнях. Так что ты считай целую мою жизнь ждешь.
– Хотел бы я знать.
– Думаю и тут ваш Мишаня постарался. Как в истории с Киром, Селеной и Лизой, когда все на Дарка подумали. Ему выгодно оставаться главой, чтобы свои цели и задачи решать, но все при этом все должно выглядеть чинно-благородно. Так, словно ему все в тягость, и он уже жаждет, когда ты станешь главой.
– Может быть. А может быть и нет. Куда нам с тобой до предикторов? – ухмыльнулся Гадриэль. – Провидцы ребята нормальные. Но их видения, из-за которых Михаил с Дарком творят хрен знает что, меня достали.
– Так выпьем же за то, чтобы предикторам, так горячо любимым нашими главами, Великие Боги ниспослали видения о том, что Мишаня и Дарк должны сымовыпилиться. А они послушались их совета и украсили своими мозгами стены своих кабинетов, ну а мы все зажили мирно и счастливо!
– Аминь! – салютовал своей рюмкой Гадриэль.
Бутылка коньяка была допита. Видения оленя показаны. А на лес спустилась ночь. Казалось, Гадриэлю с Мэшером больше не о чем было разговаривать. Предсказание от лесного духа расставило все по своим местам, но беллатор все же не мог не спросить ту единственную вещь, что все еще его тревожила:
– Почему ты их убивал? Они же были беззащитны и ничего тебе не сделали.
Гадриэль понимал, что вампиры, которые пытались откупиться от него главным секретом Мэша, явно преувеличивали, но зерно правды во все этом все же было.
– А почему ты убил тех пресловутых упырей, что растрепали мой секрет? – Мэш не желал раскрывать правду. Как не желал рассказывать Гадриэлю о том, как придя в себя рыдал над телами жертв.
– Не мог иначе. Меня просто Накрывало. Тьма. Беспросветная. Не соображал, что происходит. – беллатор решил не утаивать свою темную строну. –Я очухивался только потом. Где-то посреди леса, весь в крови. Кидал Зов и приходил Витиум. Он и рассказывал. О семье кровососов, что я накануне вырезал. О ведьминском шабаше, где я всех перебил. И о многих других.
– У меня было так же.... – Мэш был поражен и искренностью бонума и тем, что в таком ужасающем наваждении они оказались друзьями по несчастью. – Но я превратил слабость в оружие и убедил всех, что это я управляю ею, а не она мной.
– Монстр, но не маньяк. Охотник, но не жертва. – понимающие кивнул Гадриэль. Он, также как и малум, использовал безумие себе на пользу.
– Потому ее и тянет ко мне. Чувствует родную душу. – вдруг понял Мэшер.
– И потому ты не имеешь права сближаться с ней. Как бы сильно вы оба того не хотели. Знаю, сложно противостоять страсти. Но нужно. Иначе Дарк вас тут же покарает. А ты должен ее спасти. – предупредил поднимающийся с кресла Гадриэль, в голову которого закралось интересное предположение об истинном происхождении Мэша. – Выбора все равно нет.
Мэшер не стал говорить спине Гадриэля, что выбор у них все-таки был и они сделали его, когда заключили перемирие. В глубине души он прекрасно знал, что никакого выбора у них не оставалось, именно поэтому альянги спас его, а Гадри показал будущее. Выбора у них не было. Было только Предназначение и родились они только лишь для того, чтобы его исполнить. И так уж получилось, что их с Гадриэлем пути сходились для того, чтобы спасти Лизу, а с нею и мир, в будущем падении которого она играла огромную роль.
Сама же Лиза, судьба которой и решалась в кабинете, закрылась в своей комнате. Одевшись потеплее, чтобы прогнать из тела дрожь, она взялась за книгу, чтобы хоть как-то отвлечься от всего произошедшего с ней за один слишком длинный день, но читать ей не хотелось. Девушка все думала о произошедшем между ней и Мэшем. Она знала, что события последних часов снесли ту стену, что стояла между ними, но не позволяла себе радоваться. Чувствовала, что любимому человеку осталось жить недолго. Если Дарк послал за ним одну стаю кровопийц, пошлёт и другою. А может приготовит что похлеще. И после сегодняшнего случая с асванги ей нужно не о губах Мэша думать, он том, как его спасти. Нужно не вспоминать страстные поцелуи и признания, а разрабатываться план.
Но план не шел, не шли больше и мысли о поцелуях. Зато пришла зудящая тревога, нашептывающая, что никакое счастье с Мэшем ей не светит. Таким, как они, счастье вообще не положено. Они с Мэшем были убийцами, а таким положена тюрьма и смерть, но никак не любовь и счастливый сказочки конец.
Тревожные мысли Лизу пугали, и она решила переключиться. Попыталась представить, как идут дела в ее столярной мастерской, как справляется новый помощник, которого подыскали бонумы. Девушка гадала, слушает ли он на всю громкость музыку, когда работает и делает ли в десять часов перерыв на кофе как любила она, но красивое лицом со шрамом настойчиво возвращалось в ее мысли.
Лиза лежала в кровати и думала о том, насколько проще строить отношения ее лучшей подруге. Вара вот никто убивать не собирается. Да и сам он никого и никогда не убивал. Его даже от вида крови тошнит. Вот и ей бы тоже влюбиться в нормально парня, но ее угораздило влюбиться в оторванного типа как из ее любимых фильмов Гая Ричи. Еще и малума. Еще и самого злющего. Такая вот ирония. Вот уж поистине, на каких типажах в детстве выросла, в таких парней потом и влюбляешься. Лучше бы мультики смотрела диснеевские, сейчас бы была бы Золушкой при Прекрасном Принце или Красавицей при Чудовище, на худой конец Русалочкой без права голоса при Эрике, так ведь нет. Ее кумирами в детстве были Турецкий и Раз-Два, а не диснеевские принцы. Вот и получила она не милого красавчика с замком в придачу, а пацана с улицы с кучей проблем. А ведь еще и говорят, что подобное притягивает подобное. И если добрая и наивная Селена притянула такого же Вара, то какой была Лиза, если притянула к себе Мэша?
С этими мыслями Лиза и уснула. Она уже не слышала ни возвращения домой со свидания счастливых Селены с Варом, которые восторженно обсуждали новое достижением девушки, ни тихого стука в дверь от пришедшего с запоздалыми извинениями Гадриэля, ни прихода ночного гостя Мэшера, который поправил сползшее одеяло, долго гладил по волосам, а потом поцеловал в макушку и ушел, пожелав на прощание добрых снов. Но такими сновидения не были, только не после предшествующего им дня. И из кошмарного сна, в котором их с Мэшем раздирали на части асванги, Лизу вырвал крик Селены.
Очередное видение будущей стратеры оказалось в разы хуже предыдущих. Девушку сотрясало не только от страха, но ещё и от рыданий, но она не позволяла никому до нее дотрагиваться. Прибежавший на крик Мэшер лучше пульсометра и тонометра определил, что сердце Селены сбилось с ритма, давление подскочило до ста семидесяти, а ее левая рука и вовсе потеряла чувствительность. Но девушка упорно твердила ему, что с ней «Все ок». Хотя лицо землистого оттенка говорило об обратном. Услышав про повышенные показатели подруги Лиза всерьез начала переживать за ее жизнь. Но Селена, несмотря на бьющий ее озноб, мужественно передавала Вару куски своего видения. Ингвар, чьи прикосновения обычно действовали на Селену успокаивающе, даже не успевал помочь любимой. В прошлый раз его медлительность стоила мальчику жизни, второй раз он подобную ошибку не допустит, тем более до очередного убийства, оставалось пару минут. Вар был вынужден переложить заботу о Селене на Лизу с Мэшером, а сам отправился на поиски Гадриэля, не отвечавшего на его зов.
Для Гадриэля и Вара следующие минуты пролетели незаметно, для Селены и Лизы растянулись в вечность. Лизу мало волновало, что подруга увидела на этот раз, ее больше заботило, чтобы после этого она осталась в живых. Девушку сильно трясло и Лизе даже пришлось сесть ей на ноги, чтобы унять дрожь. По щекам Селены все текли слезы, а на нижней губе, которую она старательно прикусывала, сдерживая боль и рвотные позывы, выступили капельки крови. Лиза боялась, что у подруги случился инфаркт или инсульт, поэтому облегченно выдохнула только когда Мэшу удалось ее успокоить и вернуть все показали в норму, благодаря очередному волшебному снадобью от малумских лекарей.
Мэшер уверял, что у Селены нормальная реакция на видения, тем более на такие, но Лиза все равно собиралась в самое ближайшее время отвести подругу в нормальную больницу к нормальных врачам, а не к доморощенным терапевтам типа Мэша. Его диагнозам в виде «постпровидческое расстройство», присущее всем новичкам в предвидении, она не верила, а лечение его в виде дыхательной гимнастики по квадрату и каких-то там игр нового кода, ещё и с радугой, сочла идиотским.
Лиза не собиралась спрашивать, что увидела будущая стратера, потому что снедало ее отнюдь не любопытство, а ярость, которая все росла. И когда Селена уснула, ее подруга дала волю чувствам. Она вышла из дома, зашла в маленький сарайчик для дров и выпустила гнетущие чувства наружу. Здесь был гнев не только за Селену, которая мучилась по чужой вине и которую втянули в игры кустодиамов также, как Лизу и Кира. Здесь была злость за гибель лучшего друга, который был очередной пешкой для кустодиамов, но целым удивительным и уникальным миром для неё и Селены. Тут была боль за Мэша и все то плохое, что с ним произошло, а ещё за все то чудесное, чему уже не суждено случится. Тут была боль и за нее саму. Боль за то, что все в ее жизни идёт наперекосяк, а если что-то приятное и происходит, то тут же гибнет.
Лиза наконец позволила себе выпустить всю эту боль. Она кричала и материлась. Крушила все, что попадалась под руку. Лупила по стенам как по боксёрской груше, пока не сбила костяшки пальцев в кровь. Рыдала в голос и проклинала Дарка с Михаилом. Она бушевала до тех, пока за ней не явился Мэшер. Он бережно смазал все раны, а после укрыл в объятьях и позволил выплакать все, что осталось. Он гладил Лизу по волосам и нашептывал, что все будет хорошо. Не понятно правда, кого он хотел убедить в этом больше, себя или ее. Мэш знал, что Лиза оплакивала не столько судьбу Селены, сколько свою и его, которым не суждено соединиться вместе.
Мэш прекрасно понимал Лизу. Ему тоже хотелось разнести весь это сарай, а лучше сжечь дотла и Парадиз, и Заставу, потому что оба главы были теми еще говнюками, а потом убежать далеко-далеко вдвоём с Лизой и стать обычными людьми, у которых все в порядке. Но он знал, что ничего из этого не произойдёт, за них все уже решено.
Утерев девушке слезы, Мэш поцеловал ее в макушку и повел в дом. Проводив Лизу до комнаты, Мэшер положил на ее кровать книгу в потертой фиолетовой обложке и ушел. Больше он ничем не мог ей помочь, как бы сильно того не хотел.
