Алиса Медовникова
Моритур
Сначала девушка не поняла, что за странная кровавая гора появилась недалеко от тресфасьема, но увидев валяющийся рядом меч, сообразила, что, а точнее КТО это. Селена вскрикнула и прикрыла рот руками, потому что из горла вместе с криком рвались рвотные позывы, но ничего из его не отразилось в реальности. Лишь облачко пара вырвалось изо рта. Девушка все так же была обездвижена, как и замерший в немом крике Инвар, и пораженный смертью своего главного союзника Мэшер.
Не успевший совершить возложенную на него миссию Гадриэль походил на кусок мяса, пропущенный через мясорубку. То, что от него осталось, нельзя было назвать даже телом. Окровавленная куча костей, кожи и ошметков не ассоциировалась с могучим воином. Ирида не оставила никаких шансов на очередное воскрешение. Мощнейшее заклятие было молниеносным, чтобы никто не успел вмешаться. Ведьма мечтала продлить мучения беллатора, но тогда оставался шанс на его воскрешение, а давать его она не желала. Тело можно было возродить, а вот из фарша, в который она превратила обидчика, можно было слепить котлетку или даже тефтелю, но никак не полноценного Гадриэля.
Тенакс хотел высказать соболезнования в связи с печальной кончиной Гадриэля, которую даже он посчитал чрезмерно жестокой, но захлопнул рот, не издав не звука. Проникший сквозь тучи лунный свет поляну и ознаменовал начало обряда, потому времени на соболезнования не осталось. И хотя тресфасьем все еще приходил в себя после убийства беллатора, Ирида времени на сожаления о кончине Гадриэля не теряла. Она щелкнула пальцами и Ингвар с Мэшером упали на снег.
Селена, до конца не осознающая, как рассказ Тенакса о ненависти Ириды к Гадриэлю закончился убийством трех кустодиамов, остолбенела уже без заклятия ведьмы, заклятие «заморозки» как раз снявшей. Окруженная мертвыми телами девушка молила кольцо на своем пальце оживить всех троих, но оно оставалось безучастным. Селена знала, что нужно делать, но не могла бросить Гадриэля и Мэшера. Последний хоть и был ей противен, но Лиза никогда бы не простила ее, если бы она бросила его умирать, потому Селена спешно перебирала в голове все варианты оживления. Она молила о помощи и Тенакса, и Бога. Но Бог молчал. Молчал и выжидающий Тенакс. И это молчание было таким гнетущим, что Селена все поняла и перестала сопротивляться. Она утерла слезы, пообещав себе быть сильной, а после покрепче обняла Вара и попросила колечко вернуть с того света только ее любимого. Это требование было услышано.
Кольцо Времени обернулось вихрем, кружащим вокруг пальца Селены. Вихрь разрастался все сильнее и сильнее, пока полностью не поглотил Вара, а после поднял в воздух. Серебряный поток проникал под кожу бонума, забирался в его кровь, растекался по всему телу. Временной вихрь возвращал бонума к жизни, а Ингвар походил на светящегося посланника небес, явившего свой святой лик простым смертным, завороженно за ним следящим.
Неожиданно светящиеся пугающим синим светом глаза парня, парящего высоко над поляной, распахнулись, а рот искривился.
– Выбор сделан. – безэмоциональным и пугающим голосом, вызвавшим мурашки даже у Тенакса с Иридой, произнес парящий кустодиам.
Приходящий в себя Ингвар попытался закрыть рот, но он распахнулся еще шире. Серебряный вихрь с душераздирающим криком покинул бьющееся в конвульсиях тело бонума. Измучанный болезненным возрождением Инвар упал в сугроб, а закончивший свою работу вихрь начал путь к Тенаксу.
Пока Тенакс и Ирида упивались победой, Селена оплакивала погибших, а Вар приходил в себя, в движение пришли странные потоки воздуха, скрытые на одной из веток раскидистой сосны. Лицо девушки, укрытой даже от зоркого глаза ослабившей контроль Ириды, застилали превращающиеся в снежинки слезы, но она твердо знала, что ей нужно сделать, тем более в ее голове наконец возник голос, прошептавший «Давай!» и ее еще невидимое тело переместили с ветки на дереве к тресфасьему.
Крик боли рвался наружу, но девушка его подавила. Вместо этого она прошептала заветное имя, которое сообщил ей Михаил, и даже не пикнула, когда меч возник в правой руке и обжег ладонь. Сейчас не было времени на боль. Не было времени и на ненависть к Михаилу, не позволившему ей призвать меч, несмотря на сотни бесконечных нажатий на руку на ладони. Чертовому Михаилу, чей обман стоил жизней Мэшеру и Гадриэлю. Зато было время, пока Ирида ликовала и не обращала внимания на происходящее.
Бросив прощальный взгляд на бездыханного Мэша, с которым она надеялась увидеться в ближайшее время, Лиза подплыла к окутанному временным вихрем Тенаксу, все еще ведомая Михаилом и его заклинаниями. Она не питала ложных надежд и понимала, что Мэшер и Гадриэль мертвы и та же участь ждет и ее. Но оставался призрачный шанс встретиться с Мэшем в жизни загробной, если таковая все же имелась, и за него Лиза и уцепилась.
Понимая, что время уходит, девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох, отключив мозг и отдавшись телу. Лежащий в правой ладони меч тут же начал вибрировать и раскрыл свою полную силу.
Меч был не просто сильным оружием, он был древним артефактом, в котором жила душа могучего воина Михаила, и Лиза приложила все усилия, чтобы ему понравится. Дух меча должен был увидеть в ней достойную и только тогда пришел бы ей на помощь. Сначала меч не поддавался, потому что девушка действовала головой, но, когда Лиза открыла духу свое сердце и рассказала ради кого она идет на жертвы, он принял ее и раскрыл все тайны.
Крепко сжатый в правой руке девушки меч лучше неподготовленной Лизы знал, что делать. Он не следовал боевому этикету и подвел девушку к противнику сзади, чтобы она напала на Тенакса со спины. В войне не до реверансов, а победить такого как тресфасьем можно было только играя против правил. Меч с трудом рассек круживший вокруг Тенакса временной вихрь, но с легкостью вонзился острием под левую лопатку тресфасьема. Древний артефакт проложил путь сквозь тело, найдя выход через сердце, а после ярко засветился, потому что задача была выполнена идеально.
– За Гадриэля! – шепнула на ухо тресфасьему девушка, а всадив меч поглубже и провернув, добавила: – И за моего Мэша!
Тенакс схватился за грудь.
Острая боль пронзила сердце не только тресфасьема, но и Лизы, начавшей хватать ртом воздух. Кровь поверженного врага, хлынувшая на руки девушки, обжигала девушку словно раскаленная лава.
– Ты смогла … – прохрипел тресфасьем и упал на белый снег, окрашенный алым. Рядом с ним упал секундой позже странный ошейник, который был спрятан под воротом черной водолазки.
Последнее, что увидел Тенакс – темный туман, подымающийся от пола и окутывающий его убийцу. А после парня обволок черный туман, уносящий всю боль.
Последнее, что увидела Лиза – любимое лицо со шрамом. А после девушку обволок черный вихрь, разрывающий тело на миллион кусочков.
Последнее, что слышали спешно покидающие лес участники обряда и те, кто пришли за телами погибших, это слова песни Басты, которые лились из потерянного на поляне смартфона:
Я вижу, как плачут дети
Я не слышу, как ангелы поют
В этот мир приходим на рассвете
На закате уходим в темноту
И снова брат стреляет в брата
И льётся братская кровь
И продолжается война за царство
И клянутся живые не вернуться домой
Мы подставляем спины под плети
Мы одинаково любим пряник и кнут
Нас учат тому, как и в кого нужно верить
Но их школа веры – это школа Иуд…
глава 24
Дар. Он бывает подарком, а бывает проклятьем для того, кто его получает. Он может открыть новые грани и облегчить жизнь, а может разрушить все, что вам дорого и свести с ума. И прежде, чем пожелать себе необычные способности, подумайте дважды, готовы ли вы принять все, что поставляется в обязательном комплекте с такими навыками. Готовы ли вы принять не только возможности, но и ответственность? Готовы ли вы чувствовать боль и страдания чужих людей как свои, не имея при этом возможности им помочь?
Селена к такому дару готова не была. Да и в принципе считала, что к такому никак не подготовиться. Вряд ли кто-то и когда-то прокручивал в голове вариант развития будущего, при котором получал дар управления временем после смерти на обряде. И уж точно никто не писал в дневник желаний:
В этом году я хочу:
1) Быть принесенной в жертву на кровавом обряде тайного общества кустодиамов
2) Возродиться и самой в качестве кустодиама благодаря тому, что за меня отдаст жизнь мой лучший друг
3) Бросить все и переехать жить в новое место, поближе к кустодиамам и их Заставе
4) Жить в одном доме с кучей малознакомых мужчин, один из которых мой убийца
5) Просыпаться по ночам из-за жутких предсказаний и видеть ужасающие смерти людей, не имея возможности их предотвратить
6) Измучить свою нервную систему
7) Бесконечно учиться управлять своим новым даром, когда учителя и сами не знают, чему тебя учить
8) Убить медведя, который окажется человеком
9 )Найти свою любовь
10) Смотреть, как лучшая подруга рушит свою жизнь в отношениях с убийцей
11) Снова попасть на жуткий обряд
12) Увидеть, как убивают твоего любимого
13) Увидеть, как убивают твою подругу, лучшего друга твоего любимого и твоего убийцу и по совместительству парня подруги
14) Не сойти при всем этом с ума.
Последнее подчеркнуть!
Подобный список желаний никто и никогда не захочет претворять в жизнь. Не хотела и Селена. Девочка, которую мама готовила к жизни в Моритуре в качестве милого школьного психолога и послушной жены для Якоба Назарова, даже в самых смелых своих фантазиях мечтала лишь о жизни дизайнера интерьера и паре путешествий в Париж и Рим. Еще она мечтала никогда больше не видеть идеального лица оказавшегося не таким уж идеальным будущим мужем Якоба. Но это желание появилось у нее уже после выпускного вечера, на котором все пошло не так, как планировала будущая Селена Назарова, но вполне так, как планировал ее жених. Якоб получил то, чего так вожделел, а Селена получила разбитое сердце и позор, заставивший ее сбежать из дома после рассказа о нем матери.
Куда большим позором мерзкий поступок обернулся для самого Якоба после того, как о его «подвиге» узнала Лиза. Она так и не призналась Селене, что именно сотворила с парнем и что нарыла на него, вспомнив журналистское прошлое. Как не призналась и в том, что именно она отделала Якоба бейсбольной битой, то самой, что возила в машине, видимо на такой вот случай. Молчал и сам парень. Но каждую пятницу с момента «знакомства» Якоба с Лизой, курьер приносил Селене шикарный букет цветов.
Однажды, лишь однажды, букет не был доставлен по вине нового курьера, и Лиза отправилась «проведать» Якоба. Она так удачно попила чай с родителями парня, что по пятницам букеты начали доставлять и ей. Мелкий ублюдок прекрасно знал, что раскрой только Лиза рот и запароленную папку в облаке, семейного богатства и поста мэра города ему не видать так же, как и прощения злобной подружки его бывшей девушки.
Может Лиза и не могла вернуть своей подруге честь физическую, она восстановила ее честь социальную, ну и достоинство заодно. Теперь Якоб всем рассказывал не о доступности Селены, а о том, что она бросила его с разбитым сердцем и не отвечает на звонки и сообщения. И пока родители Якоба и мать Селены мечтали о том, что «обиды» девушки пройдут, союз детишек снова будет прочен и оформлен уже юридически, парень занимался тем, о чем молчала Лиза. Ну а Селена радовалась тому, что Якоб получил по заслугам. И не важно каким образом.
А сейчас Селена, которая не могла за себя постоять, была доверчивой и податливой, стала девушкой, от дара которой зависят сотни, а может и тысячи жизней. О таком даре она не просила и подобной участи не желала. Она ненавидела способность, заставляющую ее проживать чужие смерти и мечтала от нее избавиться, хоть и призналась в этом одному лишь Вару. Но так было до обряда «Отай Жрети».
После обряда Селена стала иначе воспринимать свой дар и с нетерпением ждала видений, которые подсказали бы как спасти друзей. Но видения на помощь не спешили. Казалось, что дар оставил девушку также, как друзья. Каждый день Селена надеялась, что вот сегодня придет хотя бы обрывочное видение, позволяющее понять, как вывести Гадриэля из состояния овоща или как найти Лизу, но проведенный Тенаксом ритуал, хоть и не забрал способности девушки целиком, все же «заморозил» их. Возможность управлять временем не успела перейти к тресфасьему, Лиза подоспела в нужный момент, но Селена лишилась видений и впала в уныние. Именно в тот момент, когда способности были нужны больше всего, они ее покинули.
Вар как мог подбадривал будущую стратеру и каждый день твердил ей о том, что они обязательно найдут Лизу, а Гадриэль поправится, но не известно кого обманывал больше – Селену или себя. Даже предикторы, начавшие возвращать свои способности после обряда, не могли порадовать зацепками. Они снова работали с беллаторами Гадриэля и предотвращали преступления, но помочь самому Гадриэлю не могли. Подсказать, что именно нужно было сделать могла только Ирида. Но она укрылась в деревне сына и не собиралась покидать Чистилище ближайшие пару сотен лет, так что добиться от нее ответа о том, как помочь воину не представлялось возможным. Так же, как и наказать за содеянное.
Гадриэль и Лиза стали для бонумов котами Шредингера. Их нельзя было считать мертвыми, но и живыми они тоже не были. И какие бы мысленные эксперименты не ставили их друзья, ничто не приближало к разгадке тайны.
Гадриэль застрял между жизнью и забвением и дальше восстановленного по кусочкам сосуда дело не продвигалось. Оживить воина не удавалось ни одним из способов. Михаил даже не пожалел один из древнейших артефактов, но грудная клетка так и осталась неподвижной. А хуже всего было то, что собирать парня заново лекарям приходилась раз в три дня. Ровно семьдесят два часа удерживались вместе все части тела. Как только время выходило, они снова возвращались в то состояние, что сотворила ведьма. Лекари понятия не имели как помочь парню и сколько воин пробудет в таком состоянии. Уверенно они могли сказать только одно – если сознание живо, то Гадриэль чувствует адскую боль. Все кости в его организме ломались сразу же после того, как заново срастались и остановить этот процесс не удавалось. Единственное, что смогли кустодиамские врачи – это увеличить пробелы между очередной «мясорубкой», растянув интервал до пяти дней. Но и сами не знали лучше они делали или только продлевали агонию.
Тело Гадриэля было мертво, но разум мог быть заперт внутри и все чувствовал. Узнавшие об этом беллаторы молили о прекращении мучений, потому что Гадриэль выглядел все хуже. Даже оптимистичная Селена не могла больше отрицать, что конец близок. Она лишь надеялась, что Лиза найдется до того, как верум их покинет. Ее лучшая подруга должна была иметь возможность попрощаться хотя бы с Гадриэлем, раз ее лишили возможности проститься с любимым мужчиной.
Лиза, разлетевшаяся на тысячи кусочков сразу после убийства Тенакса, числилась без вести пропавшей, но только ради будущей стратеры. Все бонумы считали, что девушка погибла, но Селена верила, что лучшая подруга жива и ее необходимо найти, хотя не имела ни единого доказательства, подтверждающего свою теорию. Стратера понимала, что остальные списали Лизу со счетов, потому организовала собственное расследование, подключив к нему Вара и лучших ищеек Гадриэля. Последние, на удивление, легко согласились. И не только потому, что хотели «подыграть» стратере. Некоторые из них до сих пор думали, что Лиза была в отношениях с Гадриэлем. Она же и в лазарет приходила, и на встречу в беседку, еще и Поезде Нечисти что-то там между ними было. И раз уж они не могли помочь своему наставнику, то могли хотя бы отдать дань памяти небезразличной ему девушке.
Среди сотрудников Гадриэля были отличные технари, которые умели управляться с видениями предикторов и сопоставляли их с действительностью. Они «оцифровали» обрывки видений предикторов, где появлялась Лиза, выделили часто повторяющиеся элементы ландшафта и здания, пропустили их через поисковой алгоритм и получили всего один результат – заброшенный остров в Японии. Селена надеялась, что место, ставшее когда-то резиденцией для Рауля Сильвы в одном из фильмов о Джеймсе Бонде, укрыло и ее лучшую подругу. С этой, казавшейся ей счастливой новостью, девушка поспешила к Михаилу, просить разрешения на миссию по спасению Лизы. Глава бонумов не верил в то, что Лиза жива, но приказ отдал и миссию все же разрешил.
На рассвете морозного декабрьского дня отряд кустодиамов, состоящий из двенадцати бойцов и двух влюбленных, высадился на острове, посещение которого еще недавно строго каралось. Явившиеся на поиски Лизы бонумы не боялись депортации, но не знали, чего ждать от вымершего острова, который мог казаться таким только на первый взгляд. Они подстраховались и для начала исследовали территорию с помощью квадрокоптеров с тепловизорами. Площадь острова была маленькой, потому через пятнадцать минут ожидания технари дали отмашку.
Сгруппировавшиеся на площади в южной части острова беллаторы начали продвижение вглубь острова под руководством Витиума. Путь их лежал к тридцати заброшенным высоткам, некогда бывшим домами для сотен жаждущих добывать уголь людей.
В середине прошлого века остров, который предстояло исследовать бонумам, был одним из самых густонаселенных мест на земном шаре, но потом пришёл в запустение. Жители покинули его, а десяток магазинов, два бассейна, школа, больница и кладбище остались доживать свой век в пугающем одиночестве.
Гнетущее одиночество мертвого города пугало Селену, но она продолжала поиски веря в то, что в этом жутком месте теплится жизнь и она ее отыщет. А остров, так походящий издали на крейсер, не спешил раскрывать своих секретов. Проведя на нем полдня, команда спасения так и не нашла ту, кого явилась спасать. Бонумы могли уверенно сказать, что ни одной живой души кроме них здесь нет, но Селена отказывалась верить в то, что они шли по ложному следу. Два часа она бродила по небольшому острову и звала подругу, а когда сорвала голос, Вар смог вставить слово и объяснить, что Лизы здесь нет.
Селена принимать правду не желала. Она оттолкнула возлюбленного и направилась к самому высокому зданию на острове. Забравшись поросшую жухлой травой крышу, девушка огляделась. Вокруг не было ни одного места, в котором бы могла укрыться ее подруга, но Селена не хотела принимать поражение.
– Неужели все закончится вот так? После всего, что она сделала? Все закончится вот так? – кричала девушка, кутающая в куртку. Пронизывающий ветер хотел не только лишить ее остатков голоса, но и сбить с крыши.
Селена знала, что подруги здесь нет, но отказывалась принимать правду. Она не могла отпустить единственную зацепку, держащую ее на плаву и позволяющую верить, что все еще можно исправить. Ей хотелось верить, что у нее еще будет возможность извиниться за то, как она вела себя с Лизой последние недели и за то, что помешала ей рассказать о терзавшей ее Тьме. Ей нужно было извиниться за то, что не поддержала во время исчезновения Мэша и осуждала за любовь к малуму. Попросить прощения за то, что последними словами, которые она сказала лучшей подруге были: «Надеюсь тебе хватит ума осознать, что ты любишь убийцу». Признаться, что сама была дерьмовой подругой и даже не знала о том, что чувствует Лиза и через какую боль она проходит. Ее подруга потеряла любимого, боролась с Тьмой и каждый день терпела адскую боль, чтобы приручить меч Михаила и спасти всех. А что она? Она закрывала глаза на происходящее и делала вид, что постоянно занята, потому что не могла смотреть в ее полные боли глаза. Она все время была занята и не хотела общаться, потому что ей было противно, что подруга страдает из-за исчезновения убийцы. Она сбегала из дома вместо того, чтобы обнять Лизу и сказать ей, что все будет хорошо. Сказать ей, что и в Мэше есть что-то хорошее, раз она в него влюбилась и он обязательно найдется. Сказать, что она всегда поддержит и будет рядом в трудную минуту. Селена должна была сделать все это. Должна была сделать все то, что постоянно делала для нее Лиза. Она должна была ее поддержать. Но она была плохой подругой и просто закрывала глаза на проблемы, происходящие в жизни Лизы. Легче было не замечать боль подруги, не пускать ее проблемы в свое сердце, ведь хватало и своих забот.
И сейчас, гонимая разъедающим чувством вины, Селена желала найти подругу больше всего на свете. Ей необходимо было извиниться за все то, что она на творила. Необходимо было получить ее прощение. Но Лизы больше не было. Она погибла. Умерла на обряде, спасая Селену и ее любимого, но так и не сумев спасти себя и своего любимого. И теперь Лиза и Мэш мертвы, а Селена будет жить. Будет жить с осознанием того, что уже второй лучший друг умер из-за нее, а она неблагодарная тварь, которая при жизни совсем не ценила тех, кто ради нее отдал свои жизни даже не раздумывая.
Селене больно было признавать, что надежды на спасение Лизы разбились на куски. Но ей пришлось это сделать.
Глядя на бушующие волны, девушка поняла, что больше не может себе врать. Лиза мертва, как и Кир, а ей придется принять тот факт, что в последние дни ее жизни, когда ей было плохо и нужна была помощь, она ее не поддержала. Селена знала, что виновата. Но у нее больше не было сил держать вину в себе. Она выпустила ее вместе с криком. Она кричала и кричала, и кричала, пока у нее окончательно не сел голос, а по раскрасневшимся от ветра щекам не покатились слезы.
Вар, стоявший все это время недалеко от Селены, тоже чувствовал себя паршиво. Он также винил себя за то, что в последние дни жизни Гадриэля был невнимателен к нему. Ведь он готовился к смертельной миссии и знал, что скорее всего умрет, но продолжал сохранять стойкость и мужество, хотя внутри у них все леденело от одной только мысли о будущем обряде. Его лучшему другу было плохо, он нуждался в поддержке, а Ингвар – обсерватор, наблюдатель, которому было положено все подмечать, ничего этого не замечал. А точнее не желал замечать. Он был так зациклен на Селене, что упустил важное. Упустил последние дни Гадриэля, которые тот провел в одиночестве, тренируясь до изнеможения.
Но подойдя к любимой девушке, Вар не хотел говорить об их ошибках, он хотел приободрить Селену, потому поделился мыслями:
– Жизнь испытывает нас, но я верю, что все не зря. Верю, что боль дарована нам как способ стать лучше. Просто осознание этого приходит значительно позже. Мы же привыкли спрашивать: «Почему?». «Почему именно я?», «Почему все плохое случилось именно со мной?». Мы задаём эти неправильные вопросы и из-за них зарываемся в проблемы. Перестаем верить в Свет и то, что все к лучшему. Я понимаю, тяжело верить в то, что гибель друзей к лучшему, но, если задать правильный вопрос, то станет легче. Нужно спросить не «Почему?», а «Зачем?». Просто спроси себя «Зачем?». «Зачем мне эти испытания?», «Зачем они пришли в мою жизни?» и ответ, давно спрятанный в глубине твоей души, придет. Но ты должна быть готова принять правду, какой бы болезненной и горькой она не была. Правда исцеляет.
– С чего ты вообще взял, что правда обо все том ужасе, что происходит в моей жизни, скрыта внутри меня? – ощетинилась Селена, не желая принимать происходящее.
Такой Ингвар видел любимую впервые, но понимал причину ее вспышки. Он подошел к Селене и заключил в объятия.
– Расскажу тебе одну притчу. – прошептал парень на ухо девушке. – Давным-давно Бог решил спрятать от людей правду. Он долго думал, где же ее укрыть. Сначала хотел спрятать в горах, но вспомнил, что люди упертые, заберутся и туда. Потом решил спрятать ее на дне океана, но осознал, что люди сообразительные, найдут способ попасть и туда. И тогда его осенило. Он решил спрятать правду в таком месте, куда люди никогда и не за что не будут заглядывать.
– И куда же? – уточнила севшим голосом Селена.
– Вот сюда. – Ингвар дотронулся до сердца девушки. – Бог спрятал правду внутри самих людей, потому что именно в это место они боятся заглянуть больше всего.
Селена положила свою руку поверх руки парня и замерла, а потом задумалась. Вар дал ей время осмыслить услышанное.
– Так ты не веришь в то, что они могут быть живы? – всхлипывающая девушка задала вопрос, ответ на который боялась услышать.
– Я хочу верить, но знаю, что ждать чуда не стоит… – Михаил уже сообщил Вару, что смерть Гадриэля лишь вопрос времени, а Лизу следует считать не без вести пропавшей, а павшей в бою.
– Они умрут?
– Все умирают. Я, например, уже умер и ты тоже. И когда-нибудь мы умрем снова, но окончательно. Скоро и Гадриэль покинет нас навсегда.
– А Лиза?
– А Лиза уже ждет его на пустоши в конце тропы.
Селена не хотела верить словам Ингвара. Может разум и продолжал упорно твердить, что она потеряла друзей, сердцу хотелось верить, что они будут жить.
– Зачем тогда мы явились на этот остров, если все вокруг знают, что Гадриэль считай покойник, а Лиза уже мертва? – прервала молчание Селена, каждое слово которой приходилось произносить с трудом.
– Ради тебя. Мы все здесь ради тебя. И если понадобится, мы перевернем всю землю, пока ты не поймешь, что ее здесь нет.
– Но зачем?
– Чтобы ты приняла утрату и смогла двигаться дальше. Ты, как в притче, ищешь истину в горах и в море, но еще не осознаешь, что она в тебе. Как не осознаешь, что именно боль и вина, также живущие в тебе, блокируют видения. Именно они, а вовсе не то, что произошло на обряде. Ты сама возвела стену, посчитав себя недостойной стать Стратерой после того, что случилось с твоими друзьями.
– Значит все явились сюда только для того, чтобы помочь одной будущей стратере отыскать правду внутри себя, вернуть силы и встать на путь истинный? – хрипя уточнила девушка.
– Все явились сюда только для того, чтобы помочь одной запутавшейся девушке, потерявшей друзей и наделенной даром и предназначением, о которых она не просила, разобраться в себе. Мы здесь за тем, чтобы помочь тебе принять всю боль, простить себя и жить дальше без груза вины.
– И ты тоже?
– А я здесь за тем, чтобы сделать тебя счастливой любым возможным способом. – ответил Ингвар и поцеловал дорогую ему девушку.
Поцелуй с соленым привкусом слез позволил Селене принять правду. Заброшенный город не вернул ей подругу, но дал куда больше. Он дал ей правду. Пусть болезненную, пусть разрывающую душу на части, но дающую возможность двигаться дальше, хоть и с костылями. А еще он дал ей спутника, готового ради нее на все. В этом безумном мире желать больше не приходилось.
Спустя пять минут Вар и Селена, простившиеся с лучшими друзьями на крыше дома в городе-призраке, переместились в Заставу. Следом отправились и остальные кустодиамы, не покидающие остров до тех пор, пока Селена не осознала, что ее подруги нет не только в опустевшем городе.
Вернувшихся в Заставу кустодиамов ждало печальное известие. Гадриэль умер.
Весть о том, что беллатор погиб облетала всех, даже Дарк высказал соболезнования и Карро устроил в «Псарне» вечер памяти.
А на закате сотни кустодиамов в белоснежных одеждах заполнили пространство вокруг озера, расположенного рядом с Заставой. Лица всех собравшихся, освещаемые лишь бликами от свечей в руках, были омрачены печалью. В первом ряду, прямо у берега, стояли Вар и Селена. Если парень уже держался, то по щекам девушки катились слезы. Она старалась смириться с правдой, смириться с тем, что Гадриэль и Лиза мертвы, но все равно воспринимала все как очередной кошмарный сон. За последние два месяца она похоронила уже трех друзей и каждый из них отдал свою жизнь за мир, но легче от этого не становилось ни Селене, ни миру.
Поддерживающий девушку Ингвар был опечален не меньше. Ему трудно было свыкнуться с жизнью кустодиама, он был изгоем и только Гадриэль помог ему освоится в новом мире. Он стал ему лучшим другом и наставником. Всегда поддерживал его и защищал. А в тот единственный раз, когда Вару стоило оплатить ему тем же, он не смог помочь. Отговорка, что его убили первым, не помогала Ингвару. Он все равно чувствовал огромную вину за то, что он жив, а его лучший друг нет. Именно Гадриэля стоило оживить Селене. Это Гадриэль каждый день менял мир к лучшему и по-настоящему его защищал, а Вар просто сидел в библиотеке с Амалиэлем. Гадриэль был надежным, сильным и смелым и должен был стать главой кустодиамов и поставить Дарка на место. Но Гадриэль был мертв, а Вар остался жив. И всю жизнь он будет думать о том, что оживить Селене нужно было именно его.
Вару было больно находиться на похоронах лучшего друга, он считал себя недостойным нахождения на них, ведь был виноват в смерти Гадриэля, но душевные терзания прервал глава бонумов.
– Собратья! Мы пришли почтить память лучшего из нас – Гадриэля, нашего верум беллатора. Жизнь его была непродолжительной, но он зажег огонь в сердце каждого из нас. Он ушел, но никогда не будет забыт, а его имя будет жить в веках. – взял слово вышедший вперед Михаил. – Но одно имя незаслуженно кануло в лету, имя это – Лиза. Имя девушки, ценой собственной жизни даровавшей победу над Тенаксом. И сегодня мы провожаем в последний не только Гадриэля. Мы провожаем Гадриэля и Лизу. Смерть их послужит нам укором, а подвиг примером!
Как только глава кустодиамов закончил коротенькую речь, солнце скрылось за горизонтом и один из бонумов вручил ему два венка. Михаил не стал выпускать их сам, а передал в руки Ингвара и Селены. Лучшие друзья погибших, с трудом переставляя ноги, подошли к озеру и опустили в него погребальные венки. Те поплыли по воде, а вслед за ними отправились сотни парящий свечей. Тишину момента нарушали только голоса, скандирующие имена «Гадриэль» и «Лиза».
Селена упала колени и больше не скрывая эмоций рыдала в голос. Девушке было больно от того, что даже пройдя такие испытания, Гадриэль с Лизой не заслужили права жить. Не заслужили права любить, кого хотят и быть любимыми. Не заслужили права просто жить, а не выполнять за других грязную работу. Не заслужили права быть свободными людьми, а не марионетками Михаила.
Внутри рыдающей Селена начала клокотать злость. Она поднималась все выше и выше, и постепенно заполнила сидящую на берегу девушку. То была злость на судьбу, игравшую их жизнями, злость на кустодиамов и больше всего злость на Михаила, манипулирующего всеми. По вине Михаила погиб Кир и она сама, из-за его трусости погибли Гадриэль с Лизой и еще невесть сколько кустодиамов и людей.
Селена думала о том, что самым опасным для бонумов был не Тенакс и не Дарк. Им был Михаил. И не было больше Гадриэля, который мог бы его остановить. Гадриэля, который должен был стать главой вместо Михаила. Отважный Гадриэль был мертв, как и поверившие в россказни Михаила Лиза с Киром, а вот Михаил был жив. Жив и здоров, но убит горем утраты лучшего беллатора.
