Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
Глава 20. Удар ниже пояса во благо
Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна.
Альберт Эйнштейн
Когда то, чего мы очень долго ждём, наконец приходит, оно кажется неожиданностью.
Марк Твен
Что делать?
Кто виноват?
Есть ли смысл жизни?
Что такое добро и зло?
Это не самые сложные вопросы, которые приходят сейчас в голову Витсу. В отчаянных попытках найти хотя бы один, хотя бы самый маленький, хилый и пустяковый ответик Витс буквально мечется по своей каюте, как зверь в тесной клетке.
Вдруг Витс резко останавливается. Ему кажется, что кто-то заметил эти метания. Краснея от стыда, землянин медленно поворачивается в сторону двери, закрытой впопыхах не до конца, и видит там Веншамею, которая вопросительно на него смотрит.
– Ты чего? – спрашивает она без какого-либо определённого выражения.
– Да так… ничего, – мямлит Витс. – Просто пытаюсь навести порядок в мыслях. Столько вопросов, а ответов никаких.
– У меня тоже такая ерунда. Знаешь, до чего я тут дошла в своих мыслях? Может, вся эта история с Имперским Союзом – это какой-то необходимый этап в истории, и нечего нам, следовательно, из-за этого трепыхаться. Явная глупость, но не могу от неё отделаться!
– Похоже, это просто отчаяние. Я тоже начинаю думать, что мы ничего уже не изменим…
– Но, если подумать… один раз-то смогли? С орхгами, я имею в виду.
– Один раз смогли. Но орхги теперь кажутся такими слабаками… просто смешными слабаками по сравнению с паукрабихами и йорзе. Такие карикатурные злодеи, знаешь, которых рисуют в дешёвых комиксах. Всё их это жуткое оружие, все эти громадные армии вмиг исчезли после краткой речи Айзела! А на какие только ухищрения мы не шли ради того, чтобы победить или хотя бы ослабить паукрабих… и что? Чего мы добились? Райтлет и Сэн погибли, йорзе о нас всё знают. Всё бесполезно.
– Выходит, добро побеждает зло только в сказках…
– А ведь говорят, что добро – это выбор сильных, а зло – слабых. Раз так, не получается ли, что мы как раз слабы… и, значит, творим зло, пытаясь что-то изменить? А Имперский Союз – это, выходит, какое-то такое неочевидное добро. В общем-то… он же помог кому-то сплотиться, принять какие-то правильные решения? Нас самих он объединил, в конце концов… нет, слушай, это же софизм какой-то! Что за бред!
Под грузом этого странного софизма Витс бессильно плюхается на свой диванчик.
Веншамея садится рядом.
– Может, всё это – справедливое нам наказание за то, что мы сделали? – рассуждает она. – Всё-таки, как-никак, мы распространили болезнь, и…
– А могли взорвать всех ходострелов, невзирая на последствия, – перебивает Витс. – Погоди! Значит, мы всё-таки на стороне добра? Мы могли бы всё разнести, чтобы только уничтожить имперцев, а мы ещё думаем, как бы не навредить другим? Да и им самим – тоже мне болезнь, ничего жизненно важного не затрагивает!
– Да, ты прав! Очень здравая мысль! А я какую-то околесицу несла…
– Ты? А у меня не околесица была только что? Я дошёл до того, что Двумперия – это добро!
– По-моему, ты просто от отчаяния забыл, что понятия добра и зла можно применять только к отдельно взятым разумным существам, которые могут отвечать за свои поступки. Только разумное существо может делать выбор между добром и злом, правильно? Значит, не может быть добрых и злых цивилизаций, империй и прочего, как не может быть добрых и злых неразумных существ. Может оказаться так, что зверства Три- и Двумперии кому-то помогли. Но это нисколько не оправдывает злодеяния каждого имперца в отдельности. Я вот так думаю.
Витс светлеет лицом:
– Конечно же. Знаешь, теперь я понимаю, почему именно тебя избрали королевой Теэклавеллы – ты очень мудрая женщина.
– Избрали? Ты думаешь, что правителей на Теэклавелле избирали? – искренне удивляется Веншамея.
– Я же правильно понимаю, что ваша цивилизация – одна из высших? Раз она высшая, то наверняка у вас не работают… ну, не работали всякие эти архаичные механизмы типа передачи власти по наследству, как у нас, на Земле нашей примитивной. Так ведь?
Веншамея улыбается, медленно качает головой и отвечает:
– Это фордокс-приманцы выбирают своих Мастеров. И как выбирают – там учитывают не просто мнение большинства, а знания каждого, кто голосовал… У нас-то всё как обычно: раз я – дочь короля, значит, я королева.
– То есть, тебе не дали выбора?
– А должны были?
Витс и Веншамея уставляются друг на друга с одинаковым изумлением.
– Подожди-ка, – шепчет теэклавеллянка. – А что, если быть королевой – это не моё призвание? Получается… выходит…
– У нас с тобой похожая судьба? – робко предполагает Витс.
– Да! Да! Меня не спрашивали… мне даже не говорили, что можно как-то по-другому… я живу не своей жизнью! А когда человек не на своём месте в жизни, он и делает всякие глупости, так?
– Ну, вроде того…
– Вот! Вот почему я такая дура! Устроила восстание, которое сгубило целую планету, в отношениях счастья найти не могу… и несу какую-то глупость постоянно.
– Никакая ты не дура! Просто жизнь – очень сложная штука. Я вот даже не знаю, смогу ли я хоть когда-то хоть чуть-чуть в ней разобраться.
– Может, попробуем разобраться вместе? Одна голова – хорошо, а две – лучше.
– Давай попробуем.
– Ну вот призвание. Как понять, есть ли оно у тебя, и какое?
– По-моему, это когда тебе что-то легко даётся, а все думают, что это очень сложно и спрашивают тебя: «Как тебе это удаётся?». А ты только и можешь, что скромно улыбнуться и сказать «не знаю».
– Ага. Допустим. Тогда у тебя всё понятно – ты прекрасно рисуешь. Я видела твои рисунки, они просто чудесные. Ты настоящий художник.
– А я вот, между прочим, не уверен, что это действительно моё призвание. Да, мне очень нравится рисовать, и может быть, у меня даже получается неплохо, но меня не покидает ощущение, что на самом деле мой смысл жизни в чём-то другом. Что бы изменилось, если бы я всё-таки пошёл в художественное училище? Наверняка я бы не стал злодеем, но выдающимся каким-то художником я тоже мог не стать. Это моё увлечение, да, но главное ли это в жизни? Вот что я никак не могу понять.
– Ну, ты хотя бы что-то умеешь делать! А я? Я ничего толком не умею…
– А как же резьба по дереву? Ты тогда на Самобыте показывала же!
– Этому учат… учили всех теэклавелльцев. Это не что-то особенное. Так что ничего оригинального я не умею – только влюбляюсь во всех подряд красивых мужчин, теряя голову, и разочаровываюсь.
– Ты умеешь влюбляться. Береги это умение, не теряй его.
– А кто не умеет?
– Я. Я разучился это делать.
Веншамея принимается звонко хохотать:
– Разучился?! Да брось! Это же невозможно! Нельзя разучиться делать то, что умеет каждый!
Витс смеряет Веншамею странным взглядом и вздыхает:
– Можно разучиться. Достаточно просто стать таким мерзавцем, каким стал я.
– Витс, мне сложно поверить, что ты был мерзавцем. Нет в тебе ничего злого, на самом деле.
– Ещё как есть. А было ещё больше. Так вот, насчёт любви. Как только я завоевал кое-какую популярность, вокруг меня, конечно, начали виться поклонницы. И поначалу я заводил с ними вполне искренние романы – то есть, не только в меня девушки влюблялись, но и я в них. Но со временем я превратился… господи, в кого я превратился!
У Витса вдруг перехватывает дыхание, а к глазам подступают слёзы.
– Я н-ник-кому в эт-том н-не п-признавался… д-даже Ст-тиву… я б-был п-просто от-тврат-тителен! – заикается землянин. – Мне т-так ст-тыдно об эт-том г-говорить…
– Я никому этого не выдам, – успокаивающим тоном произносит Веншамея.
– Телепаты всё равно узнают, я уже раскрыл эту мысль… но, если ты действительно хочешь знать, я скажу. В общем, романы стали для меня не поводом сделать добро ближнему, а средством самого низкого удовлетворения. Мне стало абсолютно наплевать на желания, личности, чувства всех этих девушек. Я просто пользовался ими, как… стыдно даже сказать, чем! Я был просто маньяком. Всё, что мне нужно было – это страсть в постели, и больше ничего! И потом я бросал этих девушек, как ребёнок бросает надоевшую игрушку! И ты ещё говоришь, что я не был мерзавцем?! Я разучился любить по-настоящему, не физически, а духовно, понимаешь! Я перестал желать добра тем, кого якобы любил!
Веншамея задумчиво отводит взгляд:
– А я чем лучше тогда? С Накетом мы сблизились на интимной почве, Джекса я отвергла именно потому, что он равнодушен к плотским отношениям… и ты утверждаешь, что я умею влюбляться? По-настоящему?
– Но ты ведь желала добра и Накету, и Джексу, верно? Ты не пользовалась ими, как инструментами?
– Конечно, я хотела для них добра. Но, возможно, меньше, чем они заслуживают… слушай, я больше думала о себе, на самом деле. Смотри, Витс, я даже этого не умею, оказывается! Где же мне искать своё призвание, если я и в таких вещах – профан?
– Надеюсь, мы его когда-то найдём.
– Надеюсь, и твоё тоже.
Витс и Веншамея обмениваются очень тёплыми взглядами.
Возможно, даже слегка влюблёнными…
Тут раздаётся голос Стива из отсека управления:
– Друзья мои, давайте все вместе подумаем, что делать дальше.
Вся команда собирается и рассаживается за парящим столом.
– Должен вам признаться: те несколько дечасов, что я провёл в сцифа’ха, не привели меня ровным счётом никуда, – обращается ко всем терраформ. – Поэтому я предлагаю заняться мозговым штурмом. Любые идеи, даже самые абсурдные, глупые, неосуществимые.
– Только не аморальные, – вступает Млем.
– А может, даже и аморальные. Даже мои четыре мозга полностью себя исчерпали. Вперёд, друзья мои.
– Ну, можно сжечь на хрен всю паутину, а паукрабих связать и заставить на это смотреть, – находится Герн. – И не говорите мне, что это жестоко. По сравнению со всем, что эти твари наделали, это массаж их тонких ножек.
– А может, всё-таки взорвём ходострелов? – загорается Семиларен.
– Пострадают невинные, не годится! – заявляет Млем. – Я бы попыталось их перевоспитать.
– Э-э-э, то же, что с орхгами, гм, с паукрабихами, не сработает, – отмахивается Айзел.
– А может, помещить их всех в какая-нибудь один закрытый улей? – предлагает Фиб-Фиб.
– Можно найти слабости в их внутренних взаимоотношениях, – вкрадчиво вступает Леод. – Развалить всю эту их империю, так сказать, изнутри.
– А наверняка всё из-за того, что паукрабихи – хищницы! – тут же встревает Эффелина. – Нужно их отучить от мяса, и они станут добрыми!
– А у меня вот одна биотехнологическая идея появилась, – протягивает Ксандер, но тут же смущённо бормочет: – Ой, нет, совсем дурацкая идея, не буду её озвучивать.
– Неужели она глупее, чем у Эффелины? – язвит Тикки.
– Ну… она… нет, правда, не надо. Давайте ещё кто-нибудь.
– Ксандер, хотя бы от телепатов её не прячь, не прячь идею от телепатов! – навострив антенны, пытается уговорить эвола Сай Фай.
– Нет, она совсем идиотская.
– Ксандер, чирп, ну пожалуйста! – взмаливается Крилли.
– Нет, это абсурд.
– Хорошо, давай я свою идею выдам! – пытается спасти ситуацию Яарвкос. – Лично я предлагаю переловить всех паукрабих, запихать каждой в задницу по два угомирада её же собственной паутины и заставить слушать, как Стефан читает земную рекламу! Абсурд? Да! Осуществимо? Конечно, нет! У тебя такая же идея, Ксандер?
– Нет, но она… ну, не стоит ей делиться.
– Нет уж, телись… тьфу, блин, делись! – оговаривается Накет, чем вызывает взрыв смеха.
– Нет, Накет, это не оговорка! – гогочет Силмак. – Народ, вот вам загадка: едет парень по деревне, не мычит, не телится, говорит, что есть идея – да вот ей не делится! Разгадка – Ксандер!
Хохот стоит такой, что и герой загадки начинает похрюкивать от смеха, хотя изо всех сил пытается удержаться.
– Ксандер, подкрадский ты сын, если ты не выдашь эту идею, я тебе в морду дам! – не переставая ржать конём, меняет тон на угрожающий Стив.
– Не буду говорить, и всё! – выпаливает Ксандер неожиданно громким для себя голосом.
– Ну просто Джекс номер два, – вздыхает Карл.
– И это ни фига не комплимент в данном контексте, Ксандер! – смеётся Джекс.
– И, боюсь, те методы убеждения, которые работают для Джекса номер один, для номера два бесполезны, – хихикает Млем.
– Слушайте, ребята, не пытайтесь меня заставлять, – упирается Ксандер. – Не хочу я озвучивать эту дурацкую идею, и всё. Никто меня не убедит.
– Даже Айзел? – интересуется Тецклай.
– Особенно Айзел. Я невосприимчив к фоксиллиндскому гипнозу.
– Я не собирался тебя гипнотизировать! – обиженно и чисто, без междометий, восклицает Айзел.
– Говорю вам, никто меня не убедит! – продолжает Ксандер.
– А никто из нас этого делать и не будет! – неожиданно выкрикивает Джекс и встаёт.
Изящно вытянув из нагрудного кармана коннектар, киборг обращается к Ксандеру с настораживающей нежностью:
– А давай мы сейчас возьмём и позвоним Найе. Так и скажем: твой муж не хочет выдавать нам какую-то классную идею. Набираю номер.
Глаза Ксандера тут же белеют. Он вскакивает и хватает Джекса за руку:
– Ладно! Ладно!!! Так и быть! Если ты решил подключить к этому делу Найку, всё, мне уже бесполезно сопротивляться… она меня и на убийство уговорила однажды, и тут уговорит!
Джекс широко улыбается, убирает коннектар и садится. Ксандер тоже садится, вздыхает и торопливо произносит:
– Короче, я подумал, что можно модифицировать катрип так, чтобы он превращал паукрабих в паукрабов… их физиология это позволяет… довольны? Хорошая идея, осуществимая?
Вся команда уставляется на Ксандера. Удивление быстро превращается в бурную радость.
– Ксандер, это гениально!!! – восторгается Стив и заключает эвола в объятия. – Подкрадская ты задница, что ж ты молчал, подлец?! Это же то, что нам нужно!
– Мы наконец-то поставим паукрабих на колени! – восклицает Джекс, театрально воздев руки к небу. – На все восемь!!! Мы унизим их так, что они глазёнки свои поднять не смогут даже на один мирад!
– А как они будут… – начинает спрашивать Веншамея, но её перебивает Карл, прочитав вопрос в мыслях:
– Они уже давно практикуют искусственное выращивание. Это обычное дело. Я тебе больше скажу: естественным путём давно не размножаются, например, марсиане, хотя все возможности у них есть, и у них равное соотношение мужчин и женщин.
– Да, искусственным путём проще, проще искусственно, и интереснее, и даже интереснее получается! – подтверждает Сай Фай.
– Тогда я всеми руками за этот план, – соглашается Веншамея.
– Знаете, а у меня и насчёт кораблеедов одна идея есть… – бубнит Ксандер.
Воцаряется гробовая тишина. Джекс снова тянется за коннектаром, но Ксандер тут же выпаливает:
– Я сам всё расскажу! Только мне нужно узнать кое-что… Сай Фай, ты же изучил двумперские корабли. У них есть какая-то отличительная черта? Что-то, что гарантированно отличает любой двумперский корабль от любого не-двумперского, что не зависит от формы, назначения и прочего?
– Есть! Точно есть! – радостно отвечает марсианин. – Все двумперские корабли несут в обшивке слой адамантомифриловинила, у всех двумперских кораблей в обшивке есть адамантомифриловинил! Это их визитная карточка, это их обязательная отличительная черта! Двумперцы так вычисляют шпионов, шпионов так двумперцы вычисляют: есть адамантомифриловинил – не шпион, не шпион, если есть адамантомифриловинил, а если нет – шпион, шпион, если нет!
– Тогда моя идея сработает. В общем, большие кораблееды неизбежно будут мишенями, даже если как-то удастся выпустить тех с Сабкостисса так, чтобы йорзе не видели. А вот если кораблеедов превратить в каких-нибудь таких маленьких существ, которые быстро размножаются и держатся плотными стаями, бороться с ними будет в разы сложнее. А чтобы они не нападали на не-двумперские корабли, основным источником энергии для них как раз можно сделать этот… попробую выговорить… адамантомифриловинил.
– Ксандер, блестяще! Гм, просто блеск! – восхищается Айзел, но тут же остывает: – Хм, но где же нам вырастить, эм, новых кораблеедов? На Сабкостисс, гм, вот-вот прилетят, э-э-э, йорзе. На Самобыте, гм, мы вряд ли сможем, э-э-э, построить живоросты – это, хм, займёт слишком много времени…
– На Марсе! На Марсе мы их вырастим! – верещит Сай Фай. – У меня в лаборатории есть и живоросты! Живоросты у меня в лаборатории есть! Сейчас напишу Стефану, Стефану напишу сейчас, дам ему контакты биологов, дам биологов контакты, и пусть принимаются за работу, пусть работают над кораблеедами!
– Чик-чирик, это здорово! – радуется Крилли. – Ну, а нам для модификации катрипа вполне хватит корабельной лаборатории! Пойдём, Ксандер, ты мне подскажешь. Айзел, чирп, ты нам тоже поможешь!
– Логично, – только и успевает прокомментировать Бастер, прежде чем вся команда в радостном возбуждении разбегается.
Что для обновлённого катрипа, который в процессе юмористически переименовывают в «мужиковирус», что для мини-кораблеедов (им тоже находят новое название – космические грызуны) не требуется много времени. На Самобыте команда задерживается всего на десять местных суток, да и те пролетают незаметно. Ну, за исключением тех моментов, когда Найя настаивает на том, чтобы все остались за столом ещё чуть-чуть и только попробовали ещё пятьдесят-шестьдесят пирожков…
Наконец, настаёт время выпускать новые шедевры биотехнологии – «мужиковирус» и космических грызунов – на волю. Команда решает разделиться пополам: один невидимый – истинно невидимый, поскольку Крилли ещё раз перепроверяет, не затаился ли где-нибудь йорзский жучок, и никого не обнаруживает – корабль должен будет распылить над несколькими паукрабьими планетами вирус, а другой – выпустить космических грызунов по краям галактических рукавов и возле главных магистралей. В первую команду входят Стив, Витс, Веншамея, Накет, Силмак, Бастер, Крилли, Фиб-Фиб, Семиларен и Эффелина, во вторую – соответственно, Айзел, Яарвокс, Герн, Джекс, Карл, Млем, Ксандер, Тикки, Тецклай, Сай Фай, Леод и Юрксла.
Обе команды очень осторожно и быстро выполняют свои задания – настолько, насколько это возможно: на всё требуется двадцать стандартных корабельных суток.32
Всё проходит настолько гладко, что объединившуюся вновь команду начинают снедать подозрения. Несмотря на то, что и «мужиковирус», и космические грызуны успешно распространяются по Млечному Пути, что показывают надёжные карты киберпанков, ничего значительного вроде бы не происходит. Никаких признаков того, что Странники Одиннадцати Пространств могут вздохнуть хотя бы с частичным облегчением.
В томительном ожидании хоть каких-то новостей проходят одни корабельные сутки, двое… пять…
Наконец, через пять корабельных суток Крилли собирает всю команду в отсеке управления.
– Чирп! Сообщение от МСП! – радостно чирикает чирритью. – Паукрабихи, точнее, уже паукрабы, хи-хи, собираются выступить с обращением ко всей Двумперии! Его будут транслировать по всем двумперским каналам связи!
Для киберпанков не составляет никакого труда подключиться к одному из таких каналов. Вся команда впивается многочисленными глазами в экран.
Но принесёт ли это обращение весть о победе?
Или паукрабихи… то есть, паукрабы, наоборот, усилят свой натиск?..
Пока все видят только какое-то розовое здание и зеленоватое небо Мизергели. Но вот на его фоне появляется группа паукра…
…бов. Это точно паукрабы. Зелёные глаза выдают их с головой.
Один паукраб, неловко пряча от камеры платальбом с заготовленным текстом, начинает обращение – голосом явно мужским, но дрожащим и неуверенным:
– То, что было нашей гордостью, стало нашим позором. Ещё недавно мы плели паутину по всей Галактике. Но эта паутина… больше не Великая. Она принесла нам только зло. После того, как нас поразила беспаутинная чума… мы были согласны на всё, лишь бы снова можно было её плести. И вот чем это обернулось. Наши корабли превращаются в пыль прямо в космосе, а мы… мы потеряли самих себя. Мы больше не знаем, кто мы. Мужчины мы или женщины, паукрабы ли мы вообще… мы не знаем. Мы знаем только, кто за всем этим стоит.
Мятежники беспокойно переглядываются. Неужели что-то выдало их?
– Так йорзе… отблагодарили нас за всё… за всё, что мы для них сделали! – сбивчиво продолжает паукраб. – Они предали нас! Под предлогом лечения они изменили нас, лишили нас сил и унизили!
Вздох изумления вырывается у всей команды.
– Они ещё и на йорзе всё свалили, – еле сдерживая бурную радость, шепчет Джекс. – Это же просто праздник какой-то!
– Мы… поняли их сообщение, – едва не выронив из дрожащих клешней текст, говорит паукраб. – Мы больше не нужны йорзе. Мы больше… больше никому не нужны. Так и быть… мы уходим. Млечный Путь больше не наш. Мы отправляемся в изгнание. Мы спрячемся там, где нас больше никто не найдёт. Кто захочет продолжить наше дело – пусть продолжит. Если никто не захочет – мы не настаиваем. Йорзе… эти вероломные киборги всё равно заплатят за это предательство… пусть и не нам. Двумперии конец. Мы уходим.
Паукрабы медленно разворачиваются и бредут куда-то в одну сторону. Трансляция заканчивается.
– Друзья мои, ура! – восклицает Стив.
– Ура!!! – гремит вся «Тёмная Материя».
– Остались только йорзе, – констатирует Карл, когда радостные возгласы немного стихают. – Сомневаюсь, что свой оставшийся кусок Галактики они назовут просто «Империей»… но это не так уж важно. Главное то, что мы можем на что-то влиять. Значит, всё не так уж безнадёжно, даже когда кажется, что безнадёжно.
– Йорзе, конечно, будут на нас очень злы, – сбавляет градус радости Млем. – Мы их, по сути, подставили. Вообще, насчёт йорзе у меня странное предчувствие… но не буду, пожалуй, портить всем настроение. Мы победили паукрабих, не слишком навредив им – и это хорошо.
– Они сказали, что потеряли самих себя, – бубнит Витс. – Может, это было всё-таки жестоко…
– Не беспокойся, для них «потерять себя» – не то же самое, что для тебя, – бодро утешает Витса Джекс. – Они просто столкнулись с чем-то, что сильнее их. А что делает тиран, когда ему дают пинка? Правильно, превращается в хнычущую тряпочку. И хныканье это ничегошеньки не стоит. Пустой звук.
– Они себя ещё найдут, я в этом уверен, – добавляет Стив и добавляет шёпотом с улыбкой: – Как и ты. Ты себя обязательно найдёшь.
Витс отвечает на эти тёплые слова не менее тёплой улыбкой.
– Что ж, друзья мои, предлагаю немного отдохнуть и сразу же браться за разведку, – объявляет Стив. – Пока у нас ещё есть преимущество: йорзе не знают, где мы, а их корабли грызут миллионы крошечных зубов. Нельзя терять время. Нужно собрать как можно больше информации и придумать, как освободить Млечный Путь окончательно. А главное – как сделать так, чтобы такое больше никогда не повторилось. Ксандер, если у тебя будут какие-то идеи – выдавай их сразу, слышишь!
– Да, не заставляй меня опускаться до шантажа, – добавляет Джекс.
– Постараюсь, – смеётся Ксандер.
Посмеявшись, команда расходится по каютам.
Через несколько дечасов им предстоит взяться за самую загадочную и сложную часть Имперского Союза.
Могущественных, хитрых и фанатичных йорзе.
