Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
– Э-э-э, храпеть под такое? – искренне поражается Айзел. – Да это же, гм, чудеснейшая история! Ах, представляю, эм, как она была хороша в стихах.
– Наверное, не знаю, – пожимает плечами клеа. – А вот, собственно, и тот самый скафандр. Ужасно древний и не слишком-то удобный, но он дорог нам как напоминание об этом сказании и о многих других. Надеюсь, я в него влезу…
– Ты-то влезешь! – не упускает случая вставить своё слово Эффелина. – Это я жирная стала…
На последнюю реплику тонкого существа, которое и не на всяком-то ветру устойчиво, вся команда дружно не обращает ни малейшего внимания, хотя и обсмеивает про себя.
Вскоре Тикки предстаёт перед командой в первооткрывательском облачении – полосатом скафандре с прозрачным шлемом, множеством шлангов, кнопок и ручек и двумя баллонами по обе стороны спинного плавника, прикрытого прозрачной оболочкой.
– А земляне до сих пор примерно в таких же скафандрах в космос ходят, – комментирует Витс. – Не приживаются у нас космические технологии.
– Да, увы, – с горечью кивает Карл. – Но я убеждён, что когда-нибудь земляне всё-таки последуют за высокоразвитыми сородичами в Космос. Когда-нибудь. Ведь это не роскошь, не просто романтика путешествий и открытий. Это вопрос выживания.
– Пока гром не грянет, мужик не перекрестится…
– А у нас, пока гром не грянет, культурное наследие восстанавливать не будут, – вздыхает Тикки. – Всё мы растеряли под этой пропагандой и страхом смерти. Да и если у кого-то в семье что-то сохранилось… ну, это долгая история. Не то чтобы у нас была какая-то уж прямо великая культура, но…
– А я считаю, что она прекрасна! – выпаливает Млем. – Тикки, запиши это всё, пожалуйста! И сказание, и про скафандр! Кстати, тебе идёт.
– Скафандр кое-кому пригодился бы! – вспоминает Семиларен.
– Спасибо, – слегка улыбается Тикки. – Надо же, как все заинтересовались. Я думала, всех будить придётся… да пофиг.
– Пофиг ей на всё, да! Посмотрите-ка на неё, вот врушка! – обвиняет Тикки в лжепофигизме Эффелина.
– Мне пофиг, что ты об этом думаешь, – отзывается клеа. – И всё же я считаю, что надо всем как-то встряхнуться. Хочется чего-нибудь бодренького и весёлого… в кои-то веки.
– Ну, есть кое-что весёленькое у нас с Герном для вас, – оживляется Яарвокс. – Предлагаем сыграть в интересную игру. Она, конечно, из воровской среды пришла, но что ж поделать. Наши с Герном миры такие, что из них и взять-то нечего. Лично я, например, не хочу иметь ничего общего с «культурным наследием» моей планеты. Всё это «наследие» – либо криворукое, безвкусное и бессмысленное творчество толстожопых богачей, либо тех, кто этим самым богачам старается угодить.
– А на моей планете, как вы могли догадаться, культура основана на вечной борьбе за густую шерсть… ну, то есть, за власть, – поддерживает Герн. – В воровском сообществе куда интереснее и веселее. Так что позвольте предложить вам нашу любимую воровскую игру под названием «Лес рук». Если, конечно, у вас кишка не тонка!
– Герн хотел сказать, если хозяева не возражают…
– Да чего вы стесняетесь? – смеётся Сэн. – Вы ж воровали ради блага угнетённых! Поделитесь навыками!
– Кто знает, может, они понадобятся для чего-нибудь, – произносит Ксандер. – Нет, я ничего против не имею.
– Отлично! – ободряется Яарвокс. – Всё очень просто. Даже не придётся – вам, по крайней мере – вставать из-за стола. Я попрошу хозяев раздать каждому по одному какому-нибудь мелкому предмету. Не волнуйтесь, мы всё вернём!
Заинтригованные Ксандер и Найя быстро раздобывают всякую мелочь – столовые приборы, письменные принадлежности и всякие сувенирные безделушки для всей команды.
– Прячьте их, как можете, – продолжает инструктаж Герн. – По правилам, мы уходим из помещения настолько далеко, чтобы ничего даже не услышать.
Яарвокс и Герн покидают кухню и даже сам дом эволов. Почти все находят интересные способы упрятать мелкие предметы – даже те, кто не носит одежду. Всё никак не может разобраться только Эффелина.
– Мне-то что делать? У меня ни рук, ни шерсти… – переживает она.
– Крылья, крылья! – тихо подсказывает Фиб-Фиб.
– А, точно…
– Всё упрятали? – раздаётся далёкий голос Герна.
– Всё! – дружно отвечает команда.
Яарвокс и Герн вновь присоединяются к коллективу.
– Теперь вы все должны сделать тот самый «Лес рук», – говорит Яарвокс. – Закрывайте друг дружку руками – ну, или тем, у кого что есть. Постарайтесь сделать так, чтобы ни один вор ничего не смог стащить ни у вас, ни у вашего товарища, это важно!
– А если вы и впрямь не сможете ничего сделать? – с хитрой улыбкой интересуется семнадцатирукий участник игры – Семиларен.
– Мы профессионалы, – подмигнув, отвечает Яарвокс. – Да начнётся игра! Сейчас поставим какую-нибудь весёлую музычку, выключим свет и попробуем вас всех обокрасть! Сопротивляйтесь изо всех сил, серьёзно вам говорю!
– Телепаты – не жульничать? – предполагает Силмак, кивнув в сторону Стива, Карла и Млема.
– Пусть читают все наши мысли! Мы и телепатов обдирали – думаете, мало таких на имперской службе? То, что мы с ними пока не встретились – это просто удачное стечение обстоятельств, чистая везуха. Ладно, Герн, понеслась!
Герн оставляет на столе коннектар, из которого доносится бодрая музыка, припасённая специально для любимой игры, а Яарвокс выключает в кухне свет. Сначала в темноте не слышно ничего, кроме музыки. Но затем начинают прорываться вскрики, громкий шорох и дикий хохот.
Музыкальная композиция оказывается достаточно короткой. Сразу же после того, как она заканчивается, в кухне вновь включают свет. К всеобщему удивлению, обворовать Яарвоксу и Герну удаётся всех без исключения.
– Так, делитесь секретом, жулики подкрадские! – не скрывая изумления, восклицает Стив.
– Да нет никакого секрета, одна практика, – смеётся Герн. – Ладно, ладно, есть кое-какие хитрости, я с удовольствием расскажу. Во-первых, ели чувствуешь сопротивление, надо постараться отвести его от нужного места, отвлечь внимание. Лучше всего сделать вид, что ты что-то подсовываешь. Жертва отвлекается, тут-то и надо тащить! А во-вторых, ощупывать жертву надо легчайшими движениями, едва касаясь её. Почти что удалённо. Это я своими тремя руками лучше всего умею делать.
– Не знаю, не знаю, кто-то из вас меня потрогал весьма ощутимо, – сомневается Веншамея. – И я даже догадываюсь, кто именно.
– Можешь думать, что хочешь, но я не специально, – смеётся Яарвокс. – Ну, рука соскочила, извини.
– Конечно, не специально он, – ворчит Накет. – Рука соскочила… извращенец ты, вот чё!
– Да не кипятись ты, – охлаждает пыл кавалера Веншамея. – Пусть порадуется хоть раз. Больше-то ему такого шанса не выпадет!
Мысленно послав в самые далёкие от цивилизации места и Накета, и Веншамею, а также ближайших родственников обоих, Яарвокс продолжает краткую лекцию об искусстве воровства:
– А для телепатов нужна особая техника. Надо забивать голову всякими тупостями, тарабарщиной, бессмысленными сочетаниями звуков. И очень хорошо ещё идут похабщина и мат. Прочувствовали, правда?
– Ещё бы! – отзывается Млем. – Только Стефана не хватает с толстым блокнотом. Светлая ему память.
– Полезная какая игра, – замечает Силмак. – А как же защищаться?
– Не поверишь, – отвечает Герн. – Положи самое ценное на самое видное место – и ни один вор не докопается. Серьёзно, даже на нас это правило действует! А уж мы-то такие мастера…
– Между прочим, – вступает Яарвокс, – я только что понял, что мы никогда не пытались обворовать друг друга. Не помню я такого!
– Кстати, да. Давно пора выяснить, кто из нас круче!
– Конечно же. Заодно ещё повеселим почтеннейшую публику…
– Да, нам с тобой и прихватывать ничего не надо – есть карманы в моём плаще, а про твою жилетку и говорить нечего. Кстати, всё сворованное возвращаем. Хозяева, проверьте, не заныкали ли мы чего-нибудь по старой памяти.
Ксандер и Найя не обнаруживают ни одной пропажи. Тогда Яарвокс и Герн садятся за стол друг напротив друга. Вновь гаснет свет, и начинает звучать весёлая музыка. Несмотря на то, что мастера воровского дела полностью поглощены процессом, от неистребимого смеха соревнование их не избавляет.
Скоро музыка заканчивается, и зажигается свет. Кое-что бросается в глаза всем, но соратники двух контрабандистов всё-таки сдерживаются и делают вид, что ничего не изменилось.
– Ха, Яарвокс, все твои кармашки я обчистил! – радуется Герн. – У тебя в жилетке ничего не осталось! Признай, что я круче тебя!
– Эх… значит, в твоём плаще ещё что-то есть? – притворно мрачно откликается человек.
– Если ты и спёр чего-нибудь… стоп! А где плащ-то???
Движением фокусника Яарвокс достаёт из-за спины чучундрский плащ со всеми потрохами.
– Хитрец! Ловкач двурукий! Уделал меня, чёрт! – скрежеча зубами, признаёт своё поражение Герн.
– Надо это запомнить, пожалуй, – задумчиво произносит Тецклай. – Кто знает, куда нас дальше занесёт…
– А я знаю, куда, – весело реагирует Джекс. – Пойдём-ка снова на ту лужайку. Один вопрос: там можно будет ещё раз ненадолго отключить свет? Сразу говорю – это с воровством не связано!
– Само собой, конечно, – отвечает Ксандер.
– Спасибо! Просто все эти игры со светом меня вдохновили, и я вспомнил, что могу подарить вам ещё одно интересное украшение. Пожалуйста, разрешите воспользоваться биореактором.
Скоро команда возвращается на стартовую площадку Вечера Культурной Импровизации – на лужайку перед домом Гнома. Там уже темно. Но у Джекса всегда с собой яркий фонарик. Ещё он приносит небольшую кадку и какое-то странное зерно, которое быстро пульсирует и меняет цвет.
– Прямо на ваших глазах сейчас вырастет красивейшее существо, которое может стать украшением не только для лужайки, но и для целого астероида, – обращается ко всем Джекс. – Хозяева Самобыта, не беспокойтесь: этот организм, фоторост грибыстрый фордокс-приманский, растёт только на особом субстрате, составом которого я охотно поделюсь, если вас это заинтересует. Фоторост даже не попытается выйти за пределы кадки – настолько он привязан к своей питательной среде и узкоспециализирован. Настоящий стенобионт. Надо заметить, художественное выращивание фотороста – искусство довольно новое, но я полюбил его сразу же, как только попробовал.
Джекс кладёт зёрнышко на поверхность питательного субстрата в кадке. После этого он подносит к самому зерну фонарик. С десяток стеков ничего не происходит, но затем из зёрнышка внезапно выбрасывается маленький зелёный побег. Побег с удивительной скоростью начинает тянуться к фонарику, который Джекс отводит назад. Побег останавливается, словно в недоумении. Джекс вновь подносит фонарик поближе и водит им из стороны в сторону. Покачиваясь, побег опять старается дотронуться до него. Джекс принимается размахивать фонариком всё быстрее и в самых неожиданных направлениях. Побег быстро повторяет путь света, но затем ещё раз останавливается. Джекс снова подманивает побег светом, и тот ускоряет свой причудливый рост. Джекс заставляет побег расти и прихотливо извиваться в погоне за светом, огибая уже пройденные пути и покоряя новое пространство. Зрелище настолько завораживающее, что никто и не замечает, что фоторостный побег уже вытянулся выше головы Джекса, и что киборгу приходится удлинить стальные руки, чтобы завершить эту живую композицию. Добавив в конце особенно элегантную завитушку, Джекс выключает фонарик.
– Включите свет, пожалуйста, – просит Джекс хозяев Самобыта.
Когда свет заливает лужайку, вся команда издаёт искренний восхищённый вздох. Кажется, что и Бастер, который по понятным причинам не умеет дышать – тоже.
Над питательной средой в кадке возвышается удивительное древовидное создание, разноцветные «ветви» которого образуют то щупальца, то мицелий, то шипы, то конечности и отростки животных, то геометрические фигуры, то затейливые сложные узоры. При этом они переплетаются, пересекаются, сталкиваются и расходятся в разные стороны самым изумительным образом. Постепенно мягкий фоторост покрывается прочной блестящей коркой с радужными переливами.
– Вот что надо посадить на Лазуритовом Валуне! – наконец нарушает восторженное молчание Найя.
– После того, как внесём туда архей, – вставляет Ксандер. – И не спорь, Най, в этот раз.
– Да уж не буду, не переживай.
– С удовольствием поделюсь рецептом питательного субстрата и генетическим кодом фотороста, – уверяет Джекс.
– Наверное, я задам не очень умный вопрос, – мнётся Витс, – но… что же это такое? Растение? Гриб? Или… этот… ростосинт?
– Это симбиотический организм, который состоит – правильно! – из ростосинта и гриба, – объясняет Джекс. – Благодаря этому фоторост – отличная основа для новой экосистемы. Он может быть и продуцентом, как растение, и консументом, как животное, и редуцентом, как гриб! Но только на своей питательной среде, откуда он берёт энергию и необходимые вещества для синтеза нужных ферментов.
– Как интересно!
– Эм, как я понимаю, он, гм, выведен искусственно? – интересуется Айзел. – Никогда, э-э-э, не видел ничего подобного.
– Да, это одно из достижений фордокс-приманской биотехнологии, – с гордостью отвечает Джекс.
– Красота! – восклицает Эффелина. – Пожалуй, фоторосту я посвящу свой медленный танец. У нас, элегантин, танец – самый главный вид искусства. Особенно медленный, который в прошлом считали священным. Вам сначала покажется, что я не двигаюсь, но так и надо. Движения должны быть постепенными, плавными и едва заметными. Когда всмотритесь, всё поймёте. Надеюсь, музыка для танца где-нибудь найдётся…
– «Тынглгрес»23 в помощь! – заявляет Бастер и в считанные деминуты находит в ГИС нужные образцы элегантинской музыки.
– Спасибо. Ну, я начну.
Музыка, как ни странно, оказывается не такой уж и медленной – у неё где-то средний темп. А вот движения Эффелины и впрямь едва заметны. Сначала она неспешно изгибает всё тело в форме буквы «S», затем приподнимает и отводит назад крылья, после чего медленно переставляет ноги, то сводя их вместе, то разводя. Завершающим движением танца является поворот головы на сто восемьдесят градусов.
– Красиво, – без тени сарказма произносит Тикки. – И да, чтобы ты ничего мне не говорила: на настоящее искусство мне не пофиг!
– Медленный танец – это романтично, – поддерживает Райтлет. – Надо нам с тобой взять на вооружение, Сэн.
– Согласна, корфилль! – отзывается тц-рики.
– Но я бы сейчас ускорил ритм. Есть у меня один танец. Нетрудно догадаться, какой – охотничий. Хозяева, а можно тут развести костёр где-нибудь?
– Можно, – отвечает Ксандер.
– Отлично. Мне нужно восемь.
– Никаких проблем!
И всё-таки голос Ксандера приобретает дрожащую нотку.
– Безумец, – еле слышно произносит он и тут же извиняется, рассчитывая на острый слух сартонари: – Прости, я…
– Мне даже нравится, когда меня считают безумцем, – улыбается в ответ Райтлет.
Итак, сартонари обустраивает себе небольшую танцплощадку, которую ограничивают восемь горящих костров. Чуть поодаль Райтлет располагает коннектар с уже приготовленным музыкальным сопровождением.
– Каждый элемент в этом танце символизирует охоту на какое-то определённое чудовище, – разъясняет Райтлет. – Но показывать можно только охоту на тех, с которыми ты действительно имел дело. Чем выше мастерство охотника, тем сложнее танец, тем больше в нём деталей. Не люблю хвастаться, но мои чёрные доспехи позволяют многое… Сэн, поскольку знает, переведёт язык танца.
Райтлет запрыгивает на площадку между восемью кострами. Уже самое первое движение, которое изображает поиск и выслеживание добычи, заставляет всех наблюдателей напрячься. Что уж говорить о дальнейшем! Мощные, быстрые и ловкие выпады, прыжки и кувырки в воздухе, взмахи крыльями, хищное щёлканье зубами и причудливые движения руками с выпущенными когтями заставляют всю команду практически видеть добычу, на которую «охотится» Райтлет. Сэн только и успевает восклицать с всё нарастающим возбуждением:
– Тавромин! Саннокен! Гарпид! Хольквинский дьявол! Рухрок! Марсианский электрощупалец! Шестиногий дракон! Семиногий!! Одиннадцатиногий!!! Змееклюв-вломинго! Рогоморд! Прибрежный засадник! Чёрный грифон! Проглотон! Изгибан! Трёхглав! Кораблеед!!! МЕГАЖУТ!!!
Последние элементы сложного танца настолько знакомы и свежи в памяти команды, что некоторые начинают непроизвольно озираться в поисках исполинского чудовища. И тут же успокаиваются, когда Райтлет с победным рыком обрушивается на невидимую добычу. В конце, подбросив в воздух и поймав когтями за морду очередного незримого одиннадцатиногого дракона, Райтлет высоко подпрыгивает, клацает челюстями и с диким рёвом взмахивает крыльями. Взмах этот настолько мощный, что тут же гаснет огонь во всех восьми кострах.
– Да ты же в одиночку можешь всю Двумперию раскидать! – восторгается Семиларен.
– Только рук у меня поменьше, чем у тебя! – отдышавшись, отвечает Райтлет.
Сэн же не может облечь своё восхищение в слова и просто повисает на возлюбленном, обвивая его хвостом. Райтлет отвечает ей крепчайшими объятиями, которые возвращают ей дар речи:
– Ух ты ж! – выдыхает она и отпускает корфилля.
– После такого надо дух перевести, – отмечает Карл. – Даже я напрягался и искал невидимую добычу, честно.
– Кому бы перевести дух, а кому наоборот – немножко напрячь гортани, – смеётся Стив. – Красоту языка хокен лучше всего постигать через пение, любимое наше искусство. Конечно, звучание для многих из вас будет непривычным. Сейчас я дам вам текст «Великой Песни Преобразователю Планет». Учтите, что перевод на хифссдангл довольно кривой, поскольку не все наши понятия можно на него перевести. Может показаться, что эта песня просто о терраформировании, но в ней гораздо больше смыслов. И рифма у нас специфическая, без потери содержания вряд ли удастся передать. Я, конечно, не утверждаю, что это навсегда. Быть может, какой-нибудь талантливый поэт – Литер Стилий, например…
– Пошёл ты, – неслышно шипит Айзел.
– Не пошёл я. Так вот, какой-нибудь талантливый поэт сможет перевести всё правильно и красиво. Но пока это никому не удавалось. Надеюсь, вы и так получите удовольствие. Я сам точно получу! Проклятый я эгоист, ха!
Стив прочищает верхнюю гортань в горле и певчую в груди, после чего, подняв голову и раскинув руки, начинает петь. Действительно, сложнейший язык проявляет себя во всей красе. Земное ухо расслышит в нём и тонкие птичьи трели, и глубинный вой, и резкие щелчки, и низкое жужжание, и звучные металлические тона. Рифма в этом удивительном сочетании звуков проявляется далеко не сразу даже для тех, кто не впервые слышит хокен. Но уж когда проявляется, она вызывает у слушателей ещё больше восторга перед песней и даже некоторое благоговение.
Перевод не может похвастаться особым звучанием и даже полной передачей заложенного смысла, но даёт понять, о чём вообще песнь:
Перед тобой – новый мир.
Для тебя он огромен, как ты – для друзей, невидимых глазу.
Но ничего живого пока нет на этом просторе.
Органическое вещество – не редкость,
Жизнь может зарождаться и сама –
Но не везде условия благоприятны,
Тут и нужна твоя рука – управляемая научным знанием,
Снабжённая инструментами.
Если жизни никак не появиться, не развиться самой –
Саму планету преобразуй с умом.
О, сколько соблазнов таит это дело!
Как хочется добавить что-то своё,
И побольше – и в климат, и в рельеф!
Но на то тебе и четыре мозга,
Чтобы знать меру.
Искусство терраформирования тонко;
Добавь оригинального, но сохрани исконное.
И знай: если берёшь ответственность,
Оставь знак – помоги будущему разуму в познании мира.
Новую планету, которой теперь нет равных,
Обогати жизнью –
Расставь тут и там реакторы,
Помоги собраться нужным веществам.
Следи внимательно: как пойдёт эволюция,
Как жизнь станет расширять границы,
Собери реакторы и смотри дальше.
Разум прихотлив, развивается не в каждом мире.
Можешь помочь ему, а можешь оставить мир диким –
Всё зависит от повадок существ.
Лучше всего – без лишней нужды миры,
Твоей рукой когда-то задетые, не трогать.
А мир, развитый сам по себе,
Вообще не нуждается в твоём творчестве.
Но уж если полёт мысли необходим,
Сбереги его первоисточник, кем и чем бы он ни был;
Подсоби, но не переборщи: у нас одни понятия о гармонии,
А в иных мирах они могут отличаться.
Потому – пресекай лишь самое губительное,
И даже на этот шаг не иди сгоряча, не подумав.
Хватит и того, что ты создал новое обиталище жизни,
Сделал Вселенную ещё более интересным местом!
Ведь жизнь – самая прекрасная, разнообразная
И могущественная её часть!
Тебе ли, живому, представителю древнейшей цивилизации,
Не знать!
Всеобщее молчаливое восхищение прерывает Семиларен:
– Ни у кого новой челюсти не найдётся?
– Скажи, чья нужна – добудем! – шутит в ответ Райтлет.
– И вправим, – добавляет Сэн.
– И мне тогда тоже, пожалуйста, – вступает Витс. – Да, то, что я слышал в записи – это… н-нет, я н-не им-мею п-права, н-не см-мею ск-казать, что эт-то н-не… н-но… п-по сравнению с эт-тим… Стив, у тебя просто талант!
Стив специально выжидает несколько мгновений, после чего выдаёт свою коронную фразу – разумеется, с широченной улыбкой на узком лице:
– Спасибо, сам знаю! Ну, Витс, валяй – твоя очередь. Тоже споёшь нам чего-нибудь, а?
– Нет-нет, у меня нечто совершенно иное. На том клочке земной суши, где мне довелось появиться на свет, развито искусство абсурдного юмора. Как я понял, у блентов оно тоже много значит, но туманглийский абсурдный юмор – это отдельная история. Дайте мне пару деминут на подготовку, и я покажу вам юмористическую сценку.
Итак, на лужайке вырастает стол с многочисленными ящичками разного размера, которые не видны зрителям. За столом стоят три кресла. В центральное усаживается Витс. Надев на себя типичную деланную улыбку телеведущего, он начинает:
– Добрый вечер, дамы и господа, с вами новый выпуск шоу «Интересные люди». Первый наш сегодняшний гость – это очень интересный господин Пол Дюйминс из Ливерчестера.
Витс вынимает из ящичка спичечный коробок и кладёт его на стол, после чего открывает коробок и говорит туда:
– Добрый вечер, господин Дюйминс!
Далее он отвечает тоненьким голосом, будто бы из коробка:
– Здравствуйте, Майкл!
– Господин Дюйминс, что делает Вас особенно интересным?
– Ну, я всего полдюйма ростом…
– Это безумно интересно! Спасибо, что пришли к нам на шоу, господин Дюйминс.
– Я знал, что это покажется Вам интересным, но, вообще-то…
Витс закрывает коробок.
– Господин Пол Дюйминс из Ливерчестера… полдюйма ростом. Наш следующий гость – господин Норман Бегтон из Бруйтона, человек с пятнадцатью ногами!
Другим голосом, словно со стороны, Витс сообщает:
– А он убежал!
– Какая жалость. Ну да ладно, немало на свете и других интересных людей. Например, господин Джек «Два Гаража» Артурсон из Андовера – известный композитор, автор множества симфоний. Добрый вечер, господин Артурсон.
Витс пересаживается на кресло слева и отвечает другим голосом:
– Добрый вечер.
– Мы все в восторге от Ваших симфоний.
– Спасибо.
– Могу ли я у Вас поинтересоваться: откуда появилось прозвище «Два Гаража»?
– Вообще-то, я не очень люблю это прозвище… ну, так называют меня некоторые приятели.
– У Вас в самом деле два гаража?
– Да нет, у меня один гараж. Я подумывал купить ещё один, вот меня и начали называть «Два Гаража».
– Несмотря на то, что у Вас один гараж?
– Да, да… может, поговорим о музыке?
– А сейчас Вы собираетесь покупать второй гараж?
– Нет!
– Понятно. А Ваш гараж…
– Пожалуйста, хватит об этом, давайте лучше поговорим о моей музыке!
– Хорошо, я понимаю. Вы пишете музыку… в гараже?
– Нет, ни в коем случае!
– А когда-нибудь писали? Вы писали музыку в гараже?
– Нет, и не собираюсь! Сколько можно!
– А, я понял! Вы хотите купить второй гараж, чтобы творить там!
– Пожалуйста, прекратите говорить о гаражах! Давайте я Вам лучше расскажу о моей музыке!
– Хорошо, только позвольте задать Вам ещё один вопрос. Вы увлекаетесь вышиванием?
– Что???
– Вышиванием? Вы занимаетесь вышиванием?
– Какое это отношение имеет к моей музыке? Как Вы мне надоели! Я ухожу!
– Катись, катись отсюда, «Два Гаража». Тоже мне композитор. Наш новый гость куда интереснее! Это господин Ноул Невидиман из Южного Стопвилля, который совершенно невидим. (Повернувшись к креслу справа): Добрый вечер, господин Невидиман.
Витс достаёт из ящичка в столе круглые очки, надевает на себя и пересаживается в кресло слева от ведущего.
– Я вообще-то здесь, Майкл, – занудно протягивает Витс в новом образе.
– Вы… Вы уверены, что совершенно невидимы?
– Абсолютно уверен.
– Господин Невидиман, каково это – быть невидимым?
– Ну, там, где я работаю, меня никто не замечает. Весь день никто даже не смотрит в мою сторону. Дома мы с женой совсем не разговариваем, несмотря на то, что находимся в одной комнате. На улице люди проходят мимо меня, совершенно меня не замечая… даже Вы сейчас меня игнорируете!
– Поскольку речь у нас идёт об интересных людях, нельзя не упомянуть господина Грома Горлодрала, который дважды стал обладателем звания самого интересного человека в Нетингоме. Господин Горлодрал, я правильно понимаю, что вы увлекаетесь криком?
Витс пересаживается в кресло справа от ведущего и вопит оттуда:
– Да, всё верно!!! Это правда!!! Да, Майкл, Вы прямо попали в точку!!! Совершенно, абсолютно точно!!!
– А что думают об этом Ваши соседи?
– Это замечательно!!! – изображает Витс отдалённый крик.
– Заткнитесь вы там!!! Эти соседи житья не дают!!! – надрывается «Горлодрал».
Витс-ведущий достаёт из очередного ящичка два ведра, горсть кедровых орехов и очаровательную плюшевую выдру, на чьи лапки надеты… гетры. При виде выдры Тецклай заметно настораживается и, кажется, начинает интересоваться происходящим ещё больше, чем до этого – хотя его никак нельзя было упрекнуть в равнодушии к предыдущим сценам. Ржал он чуть ли не громче всех.
– А сейчас вы увидите кое-что особенно интересное. Выдра в гетрах из недр тундры бодро тырит в вёдра ядра кедров!
Плюшевая выдра в гетрах стараниями рук Витса и впрямь натыривает в ведро все ядра кедров.
– Выдра в гетрах из недр тундры!
– Это же выдра!!! – кричит «Горлодрал».
– Но она же интересная!
– Я куда интереснее выдры!!!
– Как Вам угодно. Наш последний сегодняшний гость – господин Тикетто Чароделли из Сапожковии, который утверждает, что может усыплять булыжники с помощью гипноза. Добрый вечер, господин Чароделли.
Витс в очередной раз меняет образ: теперь он надевает на себя плащ, цилиндр… и безумный взгляд.
– Вечер добрый.
– Вы утверждаете, что можете усыплять булыжники.
– Да, это так.
– Только с помощью гипноза?
– Да, я не использую никаких других средств. Я просто смотрю на булыжник, и он засыпает.
– У нас есть для Вас булыжник. (Достаёт камень из ящичка). Сможете его усыпить?
– Боюсь, он уже спит.
– Как вы это поняли?
– Он не двигается.
– Ясно. Значит, вам нужен двигающийся булыжник? Да, у нас есть и такой! (Встаёт из-за стола и бросает камень в сторону «Чароделли»).
– (Уставляется на булыжник, делает пассы руками). Всё, он заснул!
– В самом деле, очень интересно! Дамы и господа, мы прощаемся с вами до следующей недели. Не пропустите новый выпуск шоу «Интересные люди»!
По правде сказать, Витс не ожидал такого успеха. Вся команда буквально катается со смеху и смеётся так, что слышно на всём Самобыте.
– Уморительно!!! Восхитительно!!! – пуще всякого Горлодрала вопит Силмак.
– Какая нелепая гибель – от смеха… – напротив, еле слышно выдавливает Тикки, лёжа на спине и подёргивая ногами.
– Я рад, что вам понравилось, – со скромной улыбкой отзывается Витс. – Я постарался сделать так, чтобы смешно было всем, чтобы юмор поняли все, а не только земляне и уж тем более тумангличане.
– Тебе удалось! – восклицает Леод. – Ты молодец!
– Витс, – отдышавшись, обращается к источнику всеобщего дикого хохота Млем. – Прости, пожалуйста, что я лезу в твои мысли, прости за откровенность. Но мне просто интересно. Почему ты пошёл в драму, а не в комедию? Ты же талантливый комик!
– Ну…
Витс вдруг заикается:
– В-вообще-то, и-изн-начально я х-хотел ст-тать худ-дожником, н-но род-дители з-заставили м-меня п-пойти в т-театральное уч-чилище. Т-там я п-попытался п-пойти в к-комики – эт-то мне б-было ч-чуточку б-ближе… а род-дители ск-казали, что д-драма лучше, п-престижнее, и де-денег б-больше п-плат-тят. М-мне эт-то н-не нравилось, н-но я н-не ст-тал п-переч-чить…
Витс начинает чувствовать себя ужасно неловко. Почти вся команда смотрит на него так, будто у них на глазах он превратился в какое-то чудище. Лишь выходцы из малоразвитых сообществ – Накет, Яарвокс, Герн и Эффелина – сочувственно улыбаются Витсу. Остальные же явно поражены.
– Так, стоп, стоп! – громко вступает Стив. – Ещё раз. Родители заставили тебя идти туда, куда тебе не хотелось?
– Н-ну, д-д-да… – мямлит Витс.
– Они не дали тебе свободы выбора?! Они не дали тебе найти занятие по душе, своё призвание???
– Н-нет… н-но он-ни ж-же хот-тели д-для м-мен-ня лучшего… д-для м-моего же б-благ-га…
– Подкрады несчастные!!! – взрывается Стив. – Дикари твои родители, дикари! Это же очень тяжёлая травма! В самое важное время, когда ты должен был выбрать свой жизненный путь, тебе не дали этого сделать! Кошмар!!!
– Та-такое ч-часто б-бывает, н-ничего ос-собенного. Я б-бы н-не стал п-преувелич-чивать. Или…
Стив подходит к Витсу вплотную и касается его лба пальцами правой руки.
– Ты никогда раньше не раскрывал этого, – грудным голосом произносит терраформ. – Держал так глубоко, что этого не видел ни один телепат. Ты думаешь, что просто не придавал этому значения. Но на самом деле ты прекрасно понимаешь, что именно с тех пор изменился не в лучшую сторону.
– Не может быть, чтобы в этом были виноваты мои родители! – перестав заикаться, возмущается Витс.
– Ты пытаешься их оправдать, потому что в твоей культуре принят авторитет предков. Но теперь, когда ты больше не под их давлением, признай, что они разрушили твою жизнь. Они сделали тебя – не прямо, конечно, но косвенно – мерзавцем. Ты стал им от отчаяния и душевной боли.
– Нет! Не верю! Стив, ты спятил!
– Всякое разумное существо, которому не дали ступить на собственный путь, лишили своего призвания, несчастно. Кто-то может потом измениться, а у кого-то ломается вся жизнь! Ты же видишь, что именно это, помимо всего прочего, практиковала Тримперия и продолжает Двумперия. Разве не с этим мы боремся – с тем, что одни существа, возомнив себя выше других, не дают другим находить своё призвание и разрушают судьбы?
– Но это не то же самое!
– Как раз то же самое! Немного различаются масштабы, но смысл тот же. Подумай хорошенько, загляни в себя поглубже. И ты поймёшь, что я прав.
