Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
– Чирп, убери перегородку, – говорит комплексу Крилли.
Между отсеками с паукрабихами исчезает перегородка. Через несколько деминут катрип так же быстро и успешно заражает вторую паукрабиху.
– Всё как по учебнику, чик-чирик! – гордо чирикает Крилли. – И всего через пару паукрабьих суток они перестанут плести паутину!
– А что же ходострелы, мерзячие эти солонки? – интересуется Джекс.
– Карр, я ждал этого вопроса! Ты удивишься, чек-чек, но катрип работает и на этих машинах! Дружок, открой отсек с ходострелами.
В очередном отсеке, который открывает лабораторный комплекс вниманию публики предстают два ходострела нового образца, как на Марсе.
– Зарази образец номер один, – командует Крилли.
Лёгкий туман окружает ходострела. На обшивке появляются мелкие дырочки – точно такие же, как на панцирях паукрабих. А на новом экране, который отображает состояние паутинных желёз внутри машины, через несколько деминут возникает обнадёживающая картинка: вирус начинает разрушать ткани.
– А теперь самое интересное – заразим второй образец! – восклицает Крилли.
Перегородка опускается, и… кажется, что ничего не происходит. Если паукрабихи, даже низкосознательные, хоть как-то активничают, то ходострелы стоят пнями. Но вдруг на втором экране появляется та же картинка, что и на первом. Второй ходострел… заразился!
– Как?! Как туда попал катрип? – тараща на экран удивлённые глаза – и органический, и цифровой – спрашивает Джекс.
– Через систему вентиляции, пинь! – отвечает Крилли, гордо топорща перья.
– Это же гениально! Чёрт, обожаю вас всех, птички! – радуется киборг.
– Мы старались, фьють! Мы молодцы! Теперь, ти-тич, нам нужны вы. Точнее, ваш невидимый корабль. Мы уже рассчитали места, где нужно распространить катрип, чтобы он разошёлся по всей Галактике. Разделимся на команды и распылим катрип.
– А ты, похоже, готов вступить в наши ряды, – замечает с хитрой улыбкой Стив. – «Разделимся», а не «разделитесь».
– Да, я не оговорился, чирп! Уж сколько вёсен я не был в космосе! И давно я хотел, чек-чек, вам помочь по-настоящему, делом. Я много места не займу, установлю себе жёрдочку, звёздную лампу да песочную ванну, и больше мне ничего не надо. Ну, кроме зёрнышек, конечно!
– Крилли, гм, ты уже с нами, – заявляет Айзел.
– Чирп, спасибо! – радуется Крилли. – Ну что, не будем терять время, вылетаем?
– Я бы только одну маленькую деталь в сам катрип добавил, одну бы мелочь я добавил в катрип, – вступает Сай Фай. – Скажи, Крилли, тут есть атомно-молекулярный манипулятор, атомно-молекулярный манипулятор есть тут хоть в каком-нибудь виде?
– Есть, живой, – отвечает Крилли. – Ти-тич, но работает он точно так же, как и неорганический. Что у тебя за идея?
– Было бы очень здорово, если бы можно было отслеживать распространение наших вирусов, было бы здорово отследить, как наши вирусы распространяются. Моя идея вот в чём, вот в чём моя идея: сделаем наноробота из органических молекул и кремния, наноробота такого органо-кремниевого сделаем, чтобы он проник в организм паукрабихи, чтобы в организм паукрабихи попал. Дальше он включает крошечный просвет, маленький просвет в нём будет. Сканирует организм, весь организм сканирует и выясняет, есть ли у паукрабихи вирусы, есть ли вирусы у неё, а ещё – нет ли других нанороботов, нет ли ещё нанороботов. Если есть вирусы и нет других нанороботов, если нанороботов нет, а вирусы есть, робот даёт сигнал, сигнал даёт… скажем, «один», сигнал «один». После этого наноробот создаёт свою копию, копию свою создаёт из того, что найдёт, из атомов и молекул, которые будут рядом…
– Прости, что перебиваю, – обращается к Сай Фаю Яарвокс, – но как насчёт электронной начинки? Того самого «кремния»?
– К счастью, паукрабихи – это такие организмы, такие организмы эти паукрабихи, которые накапливают кремний, они кремний накапливают. Их панцирь состоит из кремнезёма, из кремнезёма панцирь сделан. Молекулы и атомы найдутся, будут нужные атомы и молекулы. Нанороботы опознают друг друга, друг друга узнают, и один из них находит слюнные железы, слюнные железы находит, чтобы тем же воздушно-капельным путём распространяться, чтобы распространяться, как вирусы, воздушно-капельным путём. Если же наноробот попадает в организм без вирусов, в незаражённый организм, он даёт сигнал «ноль», сигнал «ноль» даёт.
– Отличная мысль, чик! – восклицает Крилли. – Но, получается, оставшийся в заражённом организме наноробот будет повторять процедуру и создавать новые копии? Не истощит ли он паукрабиху?
– Я подумал и об этом, об этом я тоже подумал. Надо установить предельное число копий, число копий, которое максимально он может создать. Думаю, ста копий хватит, хватит ста копий. Она и не заметит ничего, ничего не заметит.
– Подкрадский ты гений, – улыбается Стив, похлопав Сай Фая по плечу.
– От гения слышу! Сам такой!
Внезапно небо Ксибидитичика сотрясает громкий птичий вопль с металлическими нотками:
– Кьё-о-о-о!!! Кьё-о-о-о!!!
– Чирп! Тревога! – вскрикивает Крилли. – К нам наведались двумперцы!
– Что ж теперь делать-то? – беспокоится Веншамея.
– Ровным счётом ничего, пинь. Мы делаем это уже третий раз за лето. Дружок, спрячь нас, будь добр.
Внутри лабораторного комплекса ничего не меняется. А снаружи он становится похож на совершенно неинтересный холмик, поросший мхом. Хотя под этим мхом и образуется вполне себе гиперполимерный щит.
– Всё, чек-чек, нас не обнаружат, – заявляет Крилли.
– Обнаружат, – замогильным голосом вдруг сообщает Карл. – Быстро, все, скрываем мысли! Забиваем мозги всякой фигнёй, матом, похабщиной, всем, чем не надо! К вам, киберпанки, это тоже относится, это киборг! Я скажу, когда можно будет расслабиться! Скорее!
Произнеся это, Карл забирается на мягкий потолок и вжимается в него всем телом. Так же поступает и Тецклай.
Погрузившись в самые глупые, отвратительные, низменные и несвязные мысли, команда не замечает хода времени. Кажется, что оно или остановилось с концами, или просто неприлично долго тянется.
Наконец, Карл спрыгивает с потолка:
– Опасность миновала. Но, боюсь, ненадолго…
– Так что случалось? – недоумевает Фиб-Фиб.
Крилли выставляет вперёд правую лапку и снимает с цевки органический аналог коннектара – нервинфлойо. По сути, это симбиотический суперорганизм, состоящий из картяка-лойо и информа, пронизанный изысканной сетью нервов и нервных окончаний.
– Сейчас посмотрю, – говорит Крилли, касается клювом нервинфлойо и через деминуту рассказывает: – Ти-тич! Прилетели йорзе, а с ними Итиен, та пиратка. Она недавно прирастила к себе протоплазмика, лишив того сознания… и научилась чувствовать, так сказать, сородичей.
– Чёрт! Чёрт!!! – шипит Карл.
– И йорзе по её наводке лес всё-таки прочесали. Но нашего гиперполимера оказалось достаточно, да и скрытые мысли до Итиен не долетели. Но вот что тревожно: пинь, перед тем, как улетать, йорзе заявили, что раз разумной жизни тут нет, её надо… здесь поселить. И знаете, зачем? Чек-чек! Дословно: «чтобы у Создателя было больше верноподданных»!
– Интересно, откуда они будут брать этих новых верноподданных, – вслух думает Стив. – Выращивать, похищать? Интересный эксперимент. Как скоро они планируют этим заняться?
– Наши агенты говорят, что йорзе не торопятся. Но надо подготовиться. И нужно побыстрее разделаться с паукрабихами, чтобы у йорзе было меньше помощников. Усовершенствуем катрип и летим скорее, фьюить!
– Уже принимаюсь за дело, за дело уже берусь, – раздаётся голос Сай Фая, который склонился над атомно-молекулярным манипулятором – ящиковидным прибором, который покрыт тончайшими иголочками внутри и костными ручками – снаружи.
– Итиен – чудовище, – шепчет Карл. – Мало ей электронной телепатии! Надо было ещё сородича сгубить…
– Представляю, как он страдал, – вздыхает Млем. – Вы, протоплазмики, чувствительны к боли…
– С другой стороны, когда Итиен была недалеко, я успел заметить осколки его воспоминаний. В них была лаборатория с протоплазмиками… и этот загадочный доктор Райкрофт.
– И чё это за хрен? – любопытствует Накет.
– К сожалению, воспоминания о внешнем виде Райкрофта повреждены безнадёжно. Только голос остался в памяти моего несчастного сородича. А голос такой, что… у миллиардов и миллиардов существ может быть точно такой же. Ничего особенного.
– Но ты запомни на всякий случай, – простодушно советует Силмак. – Ай, прости… я забыл, что ты ничего не забываешь. Тьфу! Ну и ерунду спесочил!
– Да ладно, хотя бы обстановку разрядил…
– Нанороботы уже готовы, готовы нанороботы! – объявляет тем временем Сай Фай. – Их оказалось совсем легко собрать, их собрать удалось очень быстро! Испытаем их, проверим!
Вновь команда возвращается к испытательной камере с новыми низкосознательными паукрабихами – на этот раз тремя. Проверив на них действие катрипа с нанороботами и убедившись, что всё работает как надо, мятежники забирают образцы удивительного суперорганизма и начинают выдвигаться из лабораторного комплекса. Айзел останавливается рядом с одной объёмистой бутылью, наполненной мутно-белой жидкостью.
– Э-э-э, это же культура клеток, гм, паукрабих, верно? – обращается фоксиллинда к Крилли.
– Ти-тич, да. Я слышал, как ты пощёлкивал клювом при виде паукрабих, пернатый брат, – отвечает чирритью. – Я всё понимаю.
Крилли наливает немного жидкости в пробирку. Отдавая её Айзелу, он тихо чирикает:
– Чир-чири, на мой вкус, они очень даже ничего. Но у тебя чувство вкуса своеобразное.
– Надо, хм, ответить в духе Стива: спасибо, сам знаю! – отшучивается Айзел.
– Подкрад тебе, оставь эту фишку мне, – с дружеским упрёком произносит Стив.
Мятежники, среди которых уже числится Крилли, возвращаются к «Тёмной Материи». Невидимый звездолёт под ликующие возгласы сотен чирритью направляется в особенно тихий уголок Укрытого Рукава, чтобы как следует проработать предстоящую операцию.
Глава 19. Мёд и дёготь
Приходит человек в политбюро и спрашивает:
– Где «это»?
– Что «это»?
– Ну «это»!
– Что «это»?!
– Ну «это»: «И как один умрем в борьбе за это». Где «это»?!
К/ф «Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви»
Мудрецов постигшие их бедствия возвышают, а глупцов ломают окончательно.
Наполеон I
Полёт проходит в атмосфере радостного возбуждения. Впрочем, никакие эмоции не мешают команде прийти к рациональной мысли о том, что катрип следует распылять в нескольких точках паукрабьей части Двумперии одновременно, а не последовательно. Предварительные расчёты чирритью показали, что достаточно будет заразить всего девять планет – шесть внутрирукавных и три межрукавных, по три в одно и то же время, чтобы вирусы смогли быстрее распространиться среди зловредных беспозвоночных. Таким образом, нужны три команды, которым необходимо доверить распылители. Три, а не девять – ведь, как рассчитывают Стив и Бастер, есть два нюанса: во-первых, вероятность успеха повышается с опытом, а во-вторых, рисковать придётся лишь небольшой части коллектива.
Команды образуются скоро и споро. Одна состоит из опытных охотников на чудовищ, вторая включает в себя две пары стальных во всех смыслах этого слова рук, третья же образована двумя пернатыми: истинно пернатым соавтором катрипа и покрытым перовидками хозяином системы Самобыт. Девять планет, которые должны быть заражены катрипом, команды разбирают так же бодро. Райтлет и Сэн берут на себя внутрирукавные Мизергели и Альдон, а также находящуюся неподалёку, в Огненно-Хвостовом Межрукавье, планету Увафыр. Бастеру и Джексу достаются внутрирукавные Флуплюль и Кибервирт, из Укрыто-Шлейфового Межрукавья – Кнууэ. Крилли и Ксандер же должны отправиться на внутрирукавные Хлонокоптер и Агроквеан, а ещё на Исс-Юнгулюс из Многозвёздно-Хвостового Межрукавья.
Разделяться мятежники планируют последовательно, аккуратно и в глухих уголках нужных звёздных систем. Хотя «Тёмная Материя» и зарекомендовала себя как истинно незаметный корабль, лишняя осторожность не повредит. Первыми от команды отпочковываются охотники на чудовищ. Перед отлётом они проверяют не только распылители катрипа, но и коннектары – киберпанки установили новую программу, которая обеспечивает связь с нанороботами.
– Вы давайте, как следует катрип распыляйте, а то вдруг промахнётесь! – громко сопровождает отделение маленького юркого корабля от «Тёмной Материи» Эффелина.
Райтлет и Сэн переглядываются и разворачиваются к элегантине. Они застывают неподвижно. Лишь смена цветов сартонарийской радужки и подёргивания тц-рикского хвоста говорят о содержании направленных в сторону Эффелины мыслей.
Глаза телепатов лезут на лоб, а их лица начинают медленно вытягиваться. Не-телепаты догадываются, отчего это, и принимаются хохотать. Выждав ещё пол-деминуты, охотники удаляются.
– Накет, записывай, – заявляет Стив, когда кораблик Райтлета и Сэн исчезает во тьме заоконного космоса.
– Да с удовольствием, – отзывается бедантиевец. – Материал для диссертации буду уже щас набирать, вот чё!
Терраформ прорыкивает Накету выражение, прозвучавшее в мозге Райтлета. В мягком литературном переводе оно означает «всем совершенно наплевать на то, что ты думаешь».
Вскоре наступает время, когда от экипажа «Тёмной Материи» должна отделиться команда киберпанков. Джекс и Бастер тоже успевают получить так необходимое для них напутствие Эффелины:
– Постарайтесь везде катрип распылить, как следует постарайтесь!
Матерный лексикон Накета обогащается фордокс-приманским пожеланием скучной жизни и кибервиртским проклятием, которое уходит корнями во времена проводных информационных сетей.
Что интересно, третья команда отделяет свой маленький звездолёт под необычный аккомпанемент: молчание Эффелины. Крилли и Ксандер даже оборачиваются к ней перед тем, как зайти в свой кораблик.
Смерив непонятным взглядом пернатых братьев, элегантина мямлит:
– Ну, удачи.
– И это всё? – изумляется Карл. – А я уже настроился!
– И я вошёл во вкус, – вторит Накет. – А чё, интересно же, как эволы ругаются!
– Извини, Накет, но я не ругаюсь матом, – заявляет Ксандер. – Даже в мыслях. Я же осознаю, что кругом телепаты.
– Щупальца не распускай, проглотон, – находится, наконец, Эффелина. – Осторожнее с ним, Крилли…
Договорить элегантина не успевает: восторженный вопль телепатов легко перебивает её тонкий визгливый голос.
– Прошу прощения, – бубнит Ксандер. – Сорвался всё-таки…
– Да туда её, молодец! – гогочет Стив.
– А от тебя, Крилли, я такого крутого словца не ожидал, не думал я, что ты так браниться умеешь, – обращается к чирритью Сай Фай.
– Чик-чирик! Богат наш язык на все случаи жизни, – весело чирикает Крилли.
Итак, к тому моменту, как маленький звездолёт с двумя пернатыми мятежниками на борту достигает Хлонокоптера, Накет узнаёт для себя в общей сложности восемнадцать новых матерных слов, шесть оскорбительных фразеологизмов и две особых частицы, делающих неругательное выражение бранным.
– А мы не будем зря терять время, – объявляет Стив оставшемуся экипажу. – Где у нас могут возникнуть проблемы? Где паукрабихи или йорзе – или они вместе, хотя это вряд ли – могут помешать нашим планам? Какие будут предложения?
– Разве они не считают нас замёрзшими на Глации? – сомневается Леод. – Пока у нас не было никаких инцидентов, из-за которых о нас могли бы вспомнить.
– Может, гм, наведаться в Укрытый Рукав? – предлагает Айзел. – Помните, э-э-э, что говорил Стефан? Двумперцы, хм, находят какие-то лазейки, эм, в Укрытый Рукав. Э-э-э, и это несмотря на, гм, кораблеедов.
– Как любит говорить Бастер, логично, – улыбается Стив. – Держим курс на край Укрытого Рукава. Может, даже к трактиру поближе.
– Не в сам трактир, надеюсь? – стонет Яарвокс. – Столько времени прошло, а я до сих пор даже думать о нём не могу.
– Пить надо меньше, – язвит Веншамея.
– Чья б мычала!
– Разумеется, никакого трактира, – улыбается Стив.
Пока «Тёмная Материя» направляется к окраинам пока ещё относительно свободного от Двумперии рукава Галактики, небольшой звездолёт Райтлета и Сэн достигает Мизергели, планеты с зеленоватой атмосферой. Серая поверхность единственного материка усеяна светло-розовыми паукрабьими постройками, и покрыта толстым слоем отвратительной паутины. К счастью, приземление в планах охотников не стоит.
– Хоть это и не достойные противники-чудовища, и не совсем охота, но, думаю, сказать «юур солшом» лишним не будет, – шепчет Сэн. – Красивая всё-таки традиция перед охотой. На нужный лад настраивает.
– Верно. Юур солшом, – соглашается Райтлет и включает распылители.
Если бы хоть одна паукрабиха смотрела на небо, она бы заметила, что тут и там в воздухе появляются какие-то странные белые облачка, которые быстро исчезают. Но паукрабихам на Мизергели совсем не до того: они заняты тем, что разрабатывают новые коварные планы… и плетут свою омерзительную паутину.
Охотники выходят из атмосферы Мизергели. Их коннектары показывают, что операция прошла успешно, вирусы проникли в паукрабью гемолимфу, а нанороботы уже начали копировать друг дружку и вместе с вирусами распространяться. Катрип начинает победное шествие по паукрабьей столице.
– Юур дефнерп! Подозрительно идеально, – заключает Райтлет.
– Юур дефнерп! Погоди, нам ведь ещё на две планеты надо наведаться, – напоминает Сэн. – Вот там-то, может, и вляпаемся во что-нибудь!
– О, да, наверняка! Что за жизнь без приключений на свой хвост!
Как ни странно, на Альдоне и Увафыре всё проходит так же гладко.
– Вот как Двумперия влияет на разум, – догадывается Райтлет, когда настраивает новый курс небольшого корабля. – Нам уже кажется ненормальным, если всё проходит по плану.
– Возможно, на то эти черти поросячьи и рассчитывают, – тревожится Сэн. – Ладно, ну их. Интересно, как там у остальных дела?
А у остальных диверсантов тоже всё хорошо: всё прошло без сучка и без задоринки. Джекс и Бастер даже нашли время убедиться в том, что заражены не только паукрабихи, но и ходострелы, а Ксандер и Крилли – даже взять воздушные пробы ДНК немногочисленных живых существ, которые ещё населяют почти полностью умерщвлённый паукрабихами Исс-Юнгулюс.
А вот у остальной команды проблемы возникают уже на подлёте к окрестностям Таймлете. Двумперская боевая флотилия не несёт той угрозы «Тёмной Материи», что несла когда-то «Хитрюге», но летит таким строем и с такой скоростью, что грозится влететь в невидимый корабль чуть ли не в полном составе. Автопилот мятежнического звездолёта предлагает множество вариантов, как уйти от опасности, но ни один не выглядит достаточно убедительным.
Вдруг просвет засекает поблизости – хотя и вне поля зрения мятежников – кое-что особенное.
– Э-э-э, мёртвый кораблеед в стадии мурчальника, – с горечью в голосе сообщает Айзел. – Наверняка, гм, дело двумперцев. Хм, этого я и боялся.
– Как будто кораблееды не умирают сами по себе, – сомневается Герн. – Они же не бессмертны.
– Всё же, стоит присмотреться, – решает Стив и витиеватым путём подводит корабль к мурчальнику.
Глаза и рот кораблееда неестественно широко раскрыты, а потускневший мех стоит дыбом. Похоже, что существо погибло в мучениях.
Стоит «Тёмной Материи» подлететь поближе, как боевая флотилия двумперцев резко меняет курс. Как раз в сторону мятежнического звездолёта.
– Неужели они устроивать ловушка? – тревожится Фиб-Фиб.
– Итиен!!! – взвизгивает Карл. – Мысли! Скрываем!
– Не хватало нам ещё этой телепатки новоделанной, – ворчит Леод, укладываясь под парящим столом.
– Свет ещё надо выключить, – сообщает скорее сам себе Стив.
«Тёмная Материя» уже не в первый раз превращается в тёмный и, по мнению «новоделанной телепатки», совершенно безжизненный участок пространства…
Телепаты-мятежники изо всех сил стараются, с одной стороны, не выдать себя, но с другой – проследить за Итиен. Вдруг они вычитывают очень нехорошую мысль, которая уже стала сообщением для паукрабих в боевых кораблях:
– Что ж вы, дуры, один трупак оставили! Вот возьмёт какая-нибудь зараза и восстановит этих тварей!
– Юрксла! – шипит Стив. – Тебя не увидят те, кто с тобой не знаком! Скорее лезь к трупу и достань хоть одну шерстинку, хоть какую-то ткань!
– Уже, это, как его, иду, вот! – бойко откликается лопхофссла, молниеносно обвязывается полимерно-металлическим тросом и вылезает из звездолёта.
– Сай Фай! Не тормози, твой выход!
Марсианин подкрадывается к приборной доске и настраивает просвет. Дело в том, что телепаты успели втайне от Итиен коллективно прийти к мысли, что опасную ситуацию надо использовать для того, чтобы выудить максимум информации о двумперских кораблях. Именно с этими кораблями должна быть как-то связана печальная судьба кораблеедов… взяться за сканирование зловещих звездолётов решил именно Сай Фай – в силу любви к мельчайшим деталям во всём, а также особой ловкости четырёх рук.
Тем временем шестью тонкими ручками Юрксла выдирает знатный клок шерсти из тела кораблееда. Для верности он собирается добыть ещё один, но Стив, дёрнув за трос, затаскивает невидимое для Итиен существо внутрь корабля. Буквально через несколько стеков паукрабихи покрывают труп мурчальника специальной газовой оболочкой и поджигают особо горячим пламенем. Труп практически мгновенно обращается в пепел. Корабль мятежников едва успевает отлететь на безопасное расстояние и не подцепить опасную горючую атмосферу.
Когда от кораблееда остаётся только серое облако, двумперская флотилия и корабль Итиен снова меняет курс – но не так, как предполагали мятежники. Паукрабихи и серая ушелица-киборг вовсе не стремятся вглубь Укрытого Рукава, отныне лишённого естественной защиты. Флотилия сворачивает совершенно в другую сторону.
– Мизергели, – вылавливает мысль Млем. – Надеюсь, что это знак того, что у наших охотников всё получилось.
– Ох, у нас тоже всё, гм, получилось, – выдыхает Айзел, указывая рукрылом на Юркслу. – Что бы мы, эм, без тебя делали?
– Я, это, почему-то, как бы, думаю, вот, что, это самое, Стив бы, как его, ну, полез бы, вот, – отвечает лопхофссла.
– Угадал, – кивает Стив. – Не забудем, впрочем, и о Сай Фае. Сколько же полезных данных ты успел добыть, молодец!
– Я не просвет, не просвет я, – отшучивается Сай Фай. – Я просто настроил и записал информацию, просто настроил инструмент да сохранил данные! Не меня хвалить надо, а технику, всё техника родная, а не я!
– Ну ты скромняга. Друзья, теперь наши приоритеты несколько сместились. Айзел, тебя я попрошу изучить образцы и подумать о том, как восстановить наших укрыторукавных зверюшек. Их надо будет сделать устойчивыми к тому, что их сгубило.
– Главный вопрос, по-моему – где это делать, – высказывается Силмак.
– Могу порекомендовать, хм, родной Сабкостисс, – произносит Айзел. – Нам, э-э-э, не раз приходилось, гм, восстанавливать вымерших живых существ, э-э-э, модифицировать их, реинтродуцировать, гм, в естественную среду обитания. И расположена, эм, наша планета там, куда, гм, вряд ли добрались двумперцы. Хм, даже если они уже начали, э-э-э, захватывать Рукав.
Когда фоксиллинда принимается за работу с энциклопедическим секвенатором и химическим анализатором, «Тёмную Материю» нагоняет звездолёт киберпанков.
– Эта киборгша вам ничего не сделала? – спрашивает с порога Джекс. – Она тут совсем рядом была, Итиен.
– Разминулись, – лаконично отвечает с потолка Карл.
– Ну и прекрасно! У нас всё получилось. Как остроумно выразился мой стальной друг, кристально чисто, в тон моему белому костюму.
– Логично, – усмехается Бастер.
Вскоре на «Тёмную Материю» возвращаются и охотники, и Крилли с Ксандером. Обменявшись впечатлениями, мятежники берут курс на Сабкостисс. Путь, к сожалению, затягивается. Мятежники обнаруживают, что по крайней мере четыре привычные магистрали перестроены и ведут теперь совершенно в другие регионы Млечного Пути. К счастью, незаметность «Тёмной Материи» не подводит: даже тогда, когда звездолёт выныривает из труб в особенно густонаселённых двумперских районах, на корабль не обращает внимания вообще никто – ни сами двумперцы, ни их подданные.
Через многие дечасы нужный путь, наконец, удаётся найти. И экипаж с радостью слышит заветную фразу из уст Айзела:
– Э-э-э, друзья, за бортом – Сабкостисс!
К счастью, Сабкостисс выглядит нетронутым: всё то же синее небо и бескрайние густые леса.
И тот же космопорт в кроне громадного раскидистого дерева с ярко-жёлтыми листьями.
– Вот только, эм, здесь нам лучше сейчас, гм, не светиться, – комментирует фоксиллинда. – Вдруг двумперцы, гм, подключатся, хм, к нашим информационным сетям. Ныряем, э-э-э, в самую чащу, к нашей, хм, Лаборатории Моделирования Биологического Разнообразия. Вон туда, эм, где самые толстые, гм, ветви.
– Пинь! Чувствую себя как дома! – замечает Крилли, усевшись Айзелу на плечо. – Те же затерянные в густых лесах сооружения, чик-чирик.
– Разве что они, э-э-э, неживые. Впрочем, э-э-э, я смотрю, ты уже успел, гм, привыкнуть к нашему, хм, корабельному оборудованию, к технике, эм, которая не реагирует, гм, на клевки и поглаживания.
– Чирп! Да, было, конечно, непривычно, но любое разумное существо должно уметь приспосабливаться ко всему. Как говорится, кто не влетает – тот пролетает!
– Но кое-что, хм, в нашей лаборатории будет тебе, э-э-э, прекрасно знакомо.
– И что же, чирп?
– Эм, погоди, брат! Терпение…
Команда приземляется у подножия совершенно древовидного, но из дерева не состоящего лабораторного комплекса. Хоть это и не космопорт, через регистрацию и считывание биологических тканей мятежникам приходится на входе пройти.
– Не засветимся? – хмыкает Веншамея.
– Научные информационные сети сугубо внутренние и хорошо защищены, – обнадёживает Бастер.
В предбаннике самой лаборатории, который обвешан всевозможными экранами, плакатами, фотографиями и даже картинами, Айзел резко останавливается и прислушивается.
– Похоже, хм, внутри кое-кто из моих старых знакомых, гм, коллег и учеников!
Айзел открывает дверь лаборатории. Интерьер помещения, которое называют Экосистемным Центром, бел и сверкающ, что несколько не сочетается с «деревянной» облицовкой здания. У стен расставлены парящие и прикреплённые к полу столы с классическим лабораторным оборудованием, шкафы, витрины, энциклопедические секвенаторы, биореакторы, компьютеры, электрогенераторы, копипринтеры… пространство, как принято на Сабкостиссе, забито всякой всячиной более чем под завязку. В центре лаборатории, тем не менее, весьма просторно: там находится экосистемный имитатор – суть огромное помещение с прозрачными стенками, внутри которого самым остроумным способом, а именно с помощью управляемых ксибидитичикских мягкоплотов, которых срастили с саморгом, можно смоделировать любую экосистему.
Именно вокруг экосистемного имитатора, который сейчас воспроизводит условия одной из загубленных паукрабихами планет, собрались знакомые Айзелу фоксиллинда… вместе с одним орхгом.
– Гм, позвольте представить – мой учитель, профессор Тинбер Ненок, давняя коллега Брокейн Дмаакн и ученик Ланен Фраг. И ещё один мой ученик – многим из вас уже, э-э-э, знакомый Креффш’Дор, – объявляет Айзел.
Все эти фоксиллинда и орхг синхронно, как по сигналу, оборачиваются к Айзелу и его друзьям. Стеков десять стоит звенящая тишина. Наконец, Ланен в глубочайшем изумлении шепчет:
– Профессор Дори? Вы живы?
– Мы думали, Вас уже на свете нет! – восклицает Брокейн. – Вас всех же сбросили на Глацию во время снежной бури!
– Главное, гм, чтобы так же думали, э-э-э, паукрабихи и йорзе, – мягко улыбается Айзел.
– Ваших, значит, рукрыл дело – беспаутинная болезнь, которая буквально несколько дечасов назад появилась! – добродушно усмехается Тинбер.
– Э-э-э, это дело в основном одного очень ловкого клюва и, гм, четырёх замечательных рук. И, конечно, гм, тех, кто помог распространить вирус. Рекомендую…
Айзел представляет каждого члена экипажа «Тёмной Материи» в таких красках, что каждый, кто умеет смущённо менять цвет, делает именно это. Даже честолюбивый Стив.
– А теперь, гм, сразу к работе, – сворачивает фоксиллинда на деловую стезю. – Э-э-э, вам что-нибудь известно, гм, о гибели кораблеедов… ах, да, я же не написал статью, гм, для Энциклопедии! Я, э-э-э, о космических чудовищах…
– Четыреформы-астероидоеды межзвёздные? – отзывается Креффш’Дор. – Знаем только, что их отравили фтором. А собрать образцы тканей мы не успели – двумперцы предусмотрительно сожгли все трупы.
– Моё название, – кивает Тецклай.
– Совпадение, – смеётся Айзел. – Коллеги, э-э-э, спешу вас обрадовать: мы, хм, успели взять образцы.
Фоксиллинда указывает рукрылом на Юркслу. Взору учителя, коллеги и учеников Айзела лопхофссла предстаёт с внушительным комом шерсти в руках.
– Наверное, можно связать нового мурчальника, а там он сам разовьётся, – шутит Витс.
– О, блеск, так и сделаем! – одобряет шутку Айзел.
– Я, кстати, вязать умею, – потупив взгляд, вступает Креффш’Дор. – И как раз… ну… связываю это увлечение с занятиями анатомией.
Двумя правыми руками орхг указывает на одну из витрин неподалёку. На ней красуются совершенно умилительные и при этом анатомически точные вязаные органы, скелеты и вскрытые организмы.
– Гм, синтез науки и искусства, хм, в чистом виде, – комментирует Айзел. – Э-э-э, ты не забыл, чему я тебя учил.
– На долгие годы забыл, служа Тримперии… более того, профессор, позвольте покаяться. Не знаю, сможете ли Вы меня простить после того, что я вам расскажу. Если нет, это будет справедливо.
– Я уже давно тебя, гм, простил. Ты ведь, эм, не плохой, на самом деле. Просто, э-э-э, ты легко поддаёшься влиянию.
– Именно. Так вот, после Вашей проповеди на Эр-Нюге я уже готов был вернуться в науку, собрался на Сабкостисс… но по дороге меня поймали йорзе. Уж не знаю, мозговзломом ли, или просто красивыми словами, но они меня на сторону Двумперии склонили. Они снова разбудили мои низменные инстинкты, выдали ворох оружия и отправили на окраину Многозвёздно-Хвостового Межрукавья, на Глоэклоэщоэнцак. В тамошних густых джунглях прятались и пытались устроить базы мятежники вроде вас. Йорзе называли их «партизанами». И моя грязная работа заключалась в… убийстве этих самых «партизан». Меня так и называли, просто «убийцей». Не помню, как долго я нёс эту недостойную службу, но я лишил жизни сотни существ. Убивал всех, даже безоружных, не слушая мольбы о пощаде. Какая-то крохотная часть меня сопротивлялась, вспоминала Ваши слова, но зло уверенно побеждало. Знаю, теперь Вы отвернётесь от меня. И будете совершенно правы.
– Да, гм, ты вновь поддался дурному влиянию. Тем не менее, хм, сейчас ты здесь, эм, занимаешься благородным делом. Значит, э-э-э, ты исправился.
– Да. Но не Ваша проповедь наставила меня на путь истинный. Меня вразумил Господин.
