Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
– Ах ты козявка! – с упрёком отзывается Найя. – Посмотрите на него! Переедает он, да – аж хрящевой пласт видно! По пол-тарелочки в день ест! А его, видите ли, закармливаю! Да попробуй его закорми – так занудит, что всякая охота пропадёт!
– Най, ты же знаешь, что по генотипу я предрасположен к ожирению. Я стараюсь не портить себе фенотип, понимаешь?
– По генотипу ты ещё лысый и чувствительный, так что не надо мне тут!..
Ксандер закрывает лицо руками и трясётся в припадке беззвучного хохота.
– Друзья, что бы там Ксаня ни говорил, а я пошла готовить вам обед, – заявляет Найя.
– Кстати, а сколько мы были в отключке? – встревает Герн.
– Пятнадцать дечасов, – отвечает Ксандер. – Так что, да, вам действительно нужно будет восстановить силы. Ну, а пока можете осмотреться в доме. Или прогуляйтесь немного по нашей Коряжке.
– Прогуляемся, пожалуй, – озвучивает всеобщее мысленное пожелание Стив.
Коряжка – тот астероид, где находится дом Ксандера и Найи, в котором и оказались мятежники – отдалённо напоминает по форме чью-то покрытую разнообразными наростами, ветвями и корнями руку с вытянутым пальцем. Напоминающие скалы наросты, извилистые ветви и мощные корни принадлежат исполинскому древовидному организму, скалистому древню, который покрывает почти весь астероид. Под ними растёт сплошной зелёный ковёр из растительности, похожей на мох – а точнее, из фотосинтезирующих листиков гигантского организма. Двухэтажный дом Ксандера буквально встроен в одну из «скал»: выдают жилище только двери и окна, из которых исходит тёплый, уютный жёлтый свет. Даже лестница, которая ведёт к дому, образована самим скалистым древнем. В другую «скалу» неподалёку встроен неприметный сарай – маленькое прямоугольное строение с дверью и двумя окнами. К нему ведёт извилистая лестница, на этот раз металлическая.
Просветы киберпанков вдруг обнаруживают, что в сарае притаилось кое-что крайне интересное. А именно – два целёхоньких паукрабьих ходострела.
– Нелогично. Откуда они здесь? – перепроверив в десятый раз показания своего просвета, интересуется Бастер.
– Спрошу у хозяина, – с трудом скрывая нарастающий восторг от возможности осуществить свою давнюю мечту, отвечает Джекс и возвращается в дом.
Хозяин Самобыта внимательно наблюдает за мюмзиками в экспериментальном вольере и что-то записывает в платальбом. Дождавшись, пока Ксандер обратит на него внимание и отложит платальбом, Джекс вкрадчиво спрашивает:
– Ксандер, это не ходострелы ли у тебя в сарае стоят?
– Ах, да, они самые. Было дело недавно, на Самобыт паукрабы напали. Мы успели уйти от самих паукрабов, но ходострелы нас догнали. Я их вроде бы смог отключить. А потом поставил в сарай и, по правде говоря, забыл о них.
Джекс падает перед Ксандером на колени:
– Умоляю, дай их разобрать! Любые условия, только дай, прошу!
– Ну что ты, на здоровье, разбирай! Мне они, вообще, как рыбке зонтик нужны, так что делай с ними что хочешь.
Джекс вскакивает, торопливо благодарит Ксандера и вылетает из дома.
– Бастер!!! Идём разбирать ходострелов!!! – гремит на всю Коряжку счастливый киборг.
Киберпанки отделяются от коллектива и быстро поднимаются по металлической лестнице. Где-то посередине пути они натыкаются на шлангоноса, который устроился на ветке прямо над их головами. Верное себе, это жёлтое существо, похожее на муравьеда с вертикально торчащими ушами и длинным цепким хвостом, протягивает к гостям свой истинно шланговидный нос, а по совместительству и слюнявый рот, желая с ними познакомиться.
– Позже, дружок, – мягко отстраняет шлангоноса Бастер.
Наконец, киберпанки врываются в сарай. Ходострелы, которые их встречают, выглядят совершенно новыми, будто только что сошедшими с конвейера паукрабьей фабрики.
– Сбылась мечта идиота!!! – голосит Джекс, срываясь на фальцет.
Однако профессионализм в киборге оказывается всё же сильнее. Уже через мгновение он убирает ненужные эмоции и берётся за работу вместе с вечно невозмутимым Бастером.
Но работать им приходится недолго. Вскоре над Коряжкой разносится звонкий голос Найи:
– Обед готов!
Несмотря на разыгравшийся у всех без исключения аппетит, мятежники возвращаются в дом хозяев Самобыта не спеша. Да и зайдя в дом, большая часть команды направляется вовсе не на кухню, а в манящую своим уютом и книжным богатством библиотеку, которая соседствует с уже знакомой всем лабораторией. Бумажные книги, книгоплаты, свитки, альбомы и даже расписанные шкуры составляют внушительную коллекцию. Каждый может найти в ней что-нибудь для себя. Даже Яарвоксу и Герну не приходилось развозить такое книжное богатство в бытность свою противотримперскими контрабандистами. С разрешения хозяина, который тоже не очень-то спешит на кухню, команда начинает увлечённо рыться в библиотеке.
– Так, друзья! – окликает всех Найя, устав ждать. – Духовная пища – это, конечно, прекрасно, но телесная остывает! Пошли все на кухню! Сегодня – РНК-бульон с пирожками!
Наконец, все рассаживаются за столом, сделанным всё из того же скалистого древня.
– Пятьсот шестьдесят третий рецепт? – хитро улыбнувшись, спрашивает у Ксандера Стив, отхлебнув немного бульона.
– Тот самый, животворный, – подтверждает скромная создательница эволюционно-кулинарного шедевра. – Это Ксаня вручную всё смешивал.
– Да, было дело, – кивает Ксандер. – Вам-то, хокенд’ивенам, хорошо, у вас всё на автоматику поставлено. Реакторы жизни, планетарные тестеры…
– Реактор жизни хорош на планетах, но не на астероидах, хочу тебе напомнить, – перебивает Стив. – Тут же особые условия: тебе приходится устанавливать искусственные источники света, удерживать нужный температурный режим при малой гравитации. Здесь физически не может быть плотной атмосферы… мне ли тебе объяснять!
– Неужели вы не разработали реактор жизни для астероидов?
– Не успели.
– Понял.
– Но непременно этим займёмся! Как только весь бардак закончится. А закончится он быстрее, Ксандер, если ты присоединишься к нашей команде.
– Ну, не знаю…
– Ещё один скромняга нашёлся, прямо как Айзел. Соглашайся!
– Я не уверен… Най, ты как думаешь?
– Ты им нужен, Ксаня,– улыбается Найя. – Ты отличный пилот, учёный, мастер на все руки, и в тебе куда больше поглощённых тел и воспоминаний…
– Вот, что я вам говорила? – встревает Эффелина. – И нас он тоже…
– Замолкни, – коротко обрывает речь элегантины Тикки. –Поэнциклопедь, дурёха.
– Ну тебя, расхваливаешь меня, – говорит тем временем Ксандер Найе.
– А что, неправда это всё, что ли? – смеётся в ответ она. – Ну, могу и недостатки перечислить…
– Ну, насчёт поглощённых тел и воспоминаний, да, возразить нечего. Пилот – ладно тебе, капитану Фьюмичино я в подмётки не гожусь.
– Фьюмичино? – оживляется Джекс. – Ты его видел?
– Только издалека, – говорит Ксандер. – Видел его корабль. Но даже тех нескольких стеков мне хватило: я сразу понял, что он настоящий виртуоз. Мне до него далеко.
– Послушай, Ксандер, а земляк Фьюмичино – капитан Мантецци – тебе случайно не попадался?
– Не слышал такую фамилию, не знаю.
– Ну, хватит, что ты всё про этих бельтальянцев, – вступает Найя. – Ты прекрасный пилот, Ксандер, и…
– Хватит уже меня хвалить! – с упрёком произносит Ксандер. – Пилот я средний, учёные есть и лучше меня в команде…
– Но зато ты мастер…
– Мастер… экое великое дело – дом в дереве выдолбить да саморгом пропитать!
– Да не упирайся ты! Я думаю, что тебе самое место среди мятежников.
– А как же Самобыт? Как же все наши эксперименты? Как же ты, в конце концов? Как я могу тебя бросить?
– Я со всем управлюсь. Ребят ещё можно будет попросить помочь.
– Ну, я не знаю…
– Ксань, в такой команде ты сделаешь гораздо больше, чем сделали мы с тобой вдвоём за все эти годы на Самобыте. Понимаешь?
Ксандер опускает голову и в задумчивости принимается медленно перемешивать ложкой остатки бульона. Длится это довольно долго. Наконец, эвол, явно взбодрившись, объявляет:
– Что ж, друзья, я присоединюсь к вам! Надеюсь, мои скромные умения вам пригодятся. Как минимум, нам ведь с вами нужен новый корабль! И мы его с вами вместе построим. Моего нынешнего точно на всех не хватит.
– М-м-м, найдётся ли здесь достаточно материалов, чтобы, эм, построить новый звездолёт? – беспокоится Айзел.
– Найдётся. Скажем так… Самобыт внутри больше, чем снаружи.
– А в моих пирожках, кстати, начинки больше, чем теста! – подхватывает Найя и ставит на стол обширный поднос с горой пирожков.
Начинка в этих пирожках самая разная: мясо, овощи, грибы, ягоды, сыр… и даже живые артротопоки – конечно, в тех, что предназначены специально для Айзела.
– О, какая забота, эм, спасибо, – благодарит хозяев Самобыта растроганный фоксиллинда.
– За пятнадцать дечасов можно было продумать, кому какие пирожки испечь, – смеётся Найя.
– Казалось бы, столько провалялись – а всё равно в сон клонит, – замечает тем временем Яарвокс.
– Так вы не отдыхали, – объясняет Ксандер. – Наоборот, ваши организмы боролись за то, чтобы вернулось сознание. Я всё это видел на приборах. Поэтому, друзья, я предлагаю вам немного отдохнуть по-настоящему. Поспите как следует. А потом я бы показал вам Самобыт. У нас сегодня, между прочим, Праздник Света – мы будем перезаряжать главный аккумулятор, который питает всю подсветку в нашей системе. Вы же – ну, те, кто здесь раньше не был – заметили, что у нас тут светло, хотя мы очень далеко от вразумительных источников света? Это как раз подсветка.
– О, Праздник Света – это очень красивое действо, – улыбается Карл.
– Праздник! – восклицает Силмак. – Сцурикат, а ведь мы почти забыли это слово!
– И правда, – поддерживает Леод. – Со всеми этими погонями, сражениями и пленениями мы о многом позабыли.
– У нас, э-э-э, не так давно прошёл, гм, День Всепланетных Поэтических Чтений, – вспоминает Айзел.
– А у нас Прыг-Манифест был, – вздыхает Семиларен.
– Так в чём вопрос, друзья мои? – заявляет Стив. – Устроим культурный отрыв после местного праздника! Отдохнём, отдадим дань традициям и заодно поближе друг друга узнаем. Хотя многие из нас давно знакомы, уверен, что-то новое для себя мы в каждом откроем.
– Предлагаю каждому представить какой-то особенно дорогой ему, ей или ему кусочек культуры – какой-то ритуал, обычай, произведение искусства, – продолжает поддерживать затею Леод. – Что-то такое, что сидит в мозге настолько прочно, что это можно показать без особой подготовки.
– Получится такой вечер культурной импровизации, – то ли в шутку, то ли всерьёз называет мероприятие Млем.
– Идея хороший! – одобряет Фиб-Фиб. – Будет веселиться!
– Обширная программа намечается, – произносит Тецклай. – Но сейчас нужен сон.
Воодушевлённые друзья спускаются в подвал, где расположены небольшие уютные комнаты для гостей. Кто во сне, кто в полусне, кто в дремоте, кто в сцифа’ха, а кто и в бодрствующем состоянии проводит несколько дечасов, а затем все выходят из дома. Снаружи команду ожидает Ксандер вместе со стадом летюленей – зверей, которые напоминают морских слонов, только с более длинными хоботообразными носами и немного более изящным телосложением. На спине у каждого летюленя находится седло, а на нос надето кольцо с поводьями. Необычно в осёдланных зверях то, что они держатся в воздухе, словно воздушные шары.
– Друзья, Самобыт удобно изучать в полёте. А поскольку воздух у нас довольно разреженный, крылатым существам из других миров здесь летать будет сложновато. Поэтому наши замечательные летюлени охотно прокатят всех на себе, – объясняет Ксандер.
Летюлени, дружелюбно фыркая, протягивают к гостям хоботы, покрытые коротким мягким пушком. Как только мятежники, познакомившись с причудливыми зверями, удобно устраиваются в сёдлах, Ксандер горловыми щелчками отдаёт летюленям команду, и вся компания поднимается в воздух.
Коряжка – как раз тот мир, который подробно рассматривать лучше всего с воздуха. Дело в том, что укрывающий его скалистый древень образует своими наростами крутые «скалы» далеко не только в районе дома Ксандера. Некоторые из них увенчаны шапками из оранжевых цветов, вокруг которых вьются пыльцевозы – насекомые, похожие не то на пчёл, не то на шмелей. Кое-где скалистый древень всё-таки выдаёт свою истинную природу – место «скал» занимают вполне древесные ветви. На одной из таких ветвей мирно дремлет ухух – местный аналог совы, а на другой вовсю трудится, добывая корм, серый долбик – на земной взгляд, вполне себе дятел, даже с привычной для многих видов красной шапкой. В одном из выдолбленных этой птицей дупел заметен чей-то рыжий хвост. Подлетев поближе, команда обнаруживает, что хвост принадлежит существу, похожему одновременно на человечка и на белку – дупляной хозяюшке.
– Ты когда-нибудь бывал на Земле, Ксандер? – спрашивает Витс. – Ну, на Солнце-3? Все эти пыльцевозы, ухухи и долбики так похожи на наших животных!
– Нет, на Солнце-3 я не был. Мой тесть был, – отвечает Ксандер.
– И как ему Земля, понравилась?
Выражение лица Ксандера меняется так, что Витс в смущении отводит глаза.
– Его путешествие на Солнце-3 прошло… не совсем гладко. Давай не будем об этом, – бубнит эвол. – Но я понял, почему ты задал этот вопрос. Есть такая штука – конвергенция, когда в сходных условиях неродственные друг другу организмы принимают похожие формы. Конвергенция работает даже в очень отдалённых мирах. Помни про статистику: во Вселенной – да или даже в одном только нашем Млечном Пути – великое множество обитаемых планет. Поэтому не стоит удивляться тому, что в разных мирах водятся похожие формы жизни. Законы эволюции универсальны.
– Надо же…
Затем команда подлетает к небольшим холмикам, которые покрыты моховидной листвой скалистого дерева. Листву деловито собирают в корзины человечки в бежевых балахонах и конусовидных соломенных шляпах. Это гуманиды – представители одного из нескольких местных разумных видов.
– Прекрасный чай они готовят из этих листьев, – комментирует Ксандер. – Вечером попробуете, мы вас угостим.
«Холмы» снова переходят в «скалы», хотя и не слишком крутые: по ним вполне может лазать даже не самое ловкое и цепкое существо. Впрочем, местные пищерицы – существа, похожие на ящериц – всё же чувствуют себя там явно увереннее. На «скалах» находятся небольшие хижины – дома гуманидов. У хижин пасутся козули – рогатые звери с длинными шеями, тонкими ногами с крошечными копытами и неаккуратно торчащей во все стороны белой шерстью. А у подножия одной из «скал» располагается прозрачный водоём. На мелководье квакают лягужабки, в глубине плавают голубые рыбки-простаки. Одну из таких рыбок вдруг выхватывает из воды крупное грязно-жёлтое летающее существо, которое выглядит как помесь птицы и птерозавра.
– Каррр, – произносит существо, оправдывая своё название – каркулья.
– Следующий мир – собственно Самобыт, в честь которого и названа вся система, – говорит Ксандер, указывая новый путь.
Самобыт больше похож на очень маленькую планетку, чем на астероид. Рельеф у него куда ровнее, чем у Коряжки, но есть на нём и настоящие каменные скалы, и глубокие расщелины. Но больше всё-таки равнин, покрытых сочной мягкой травой. Над одной равниной возвышается башня с куполом – небольшая обсерватория. Рядом с башней стоит маленькая конура, из которой навстречу гостям выбегает, смешно тявкая и виляя хвостом, собачек – жёлтый пёсик, на земной взгляд слегка напоминающий таксу. Чуть поодаль от башни растут три дерева с жёлто-зелёными грушевидными плодами на ветвях. На противоположной от деревьев стороне находится нора ушастиков – пугливых зверюшек, похожих на белых плюшевых кроликов. Над норой вдруг кто-то пролетает, и ушастики быстро прячутся в норе. Но вскоре они покидают убежище: это оказался безобидный чёрный долбик. Постучав немного по стволу одного из деревьев, долбик решает полакомиться «грушами». Несмотря на то, что величиной он с упитанную земную ворону, он повисает на ветвях и тянется за плодами так, как это делают крошечные лазоревки. Это настолько любопытное зрелище, что на него отвлекается даже собачек.
– Здесь живёт наш главный астроном, – разъясняет Ксандер. – Его зовут Гном.
Гуманид в белом колпаке и белом же костюме уже вышел из башни и машет рукой пролетающей мимо компании. Ксандер притормаживает и подлетает поближе.
– Что там на горизонте, Гном? – спрашивает эвол у гуманида.
– Приближаемся к протопланетному диску, – отвечает Гном.
– Он далеко?
– Где-то два нейпмирад.17 Можно не обходить – он уже довольно разреженный. О, я смотрю, на нашем Празднике сегодня будет много гостей!
– Да, а потом они сами устроят ещё праздник. Как вы его там назвали, вечер культурной импровизации? – обращается Ксандер к команде.
– С лёгкой руки Млема так и назовём, – отвечает Веншамея.
– Ух ты, это так здорово! – отзывается Гном и радостно хлопает в ладоши.
Экскурсия по Самобыту продолжается. От дома Гнома команда перелетает к кустистым холмам, поросшим не только зелёной растительностью, но и белыми грибами с длинными ножками. Эти грибы собирает старый леший – человекоподобное бородатое существо, которое будто бы покрыто древесной корой.
Или же покрыто ею в самом деле.
– Этот старик скоро укоренится, – комментирует Ксандер. – Видимо, в последний раз. В Лешем лесу я объясню поподробнее.
На другой стороне астероида возвышаются покрытые редким мхом и лишайниками скалы, по которым скачет золотая козуля – более изящная и ярко окрашенная родственница копытных с Коряжки. Среди скал находится и небольшой водоём. Когда над ним пролетают, оттуда высовывается большая рыба – карп-мудрец. Когда-то давно существовало поверье, что эта рыба предсказывает будущее, если заглянуть ей в глаза. Мятежники решают поддержать забавную традицию и всматриваются в жёлто-зелёные рыбьи глаза. Ничего особенного, впрочем, никто там не замечает.
– Поверье есть поверье, – смеётся Ксандер. – Кому-то когда-то что-то привиделось, и понеслась… но, спешу вас уверить, сейчас никто на Самобыте не относится ко всяким таким суевериям всерьёз. Никакими верованиями мы в принципе не страдаем. Мы бережём культурное наследие старых времён, но движемся вперёд. И сейчас, кстати, перейдём к следующему миру – Тарелке.
Этот мир похож на огромный трутовик, из которого торчат трубковидные лишайники. Ещё на этом «трутовике» растут высокие деревья, верхушки которых украшают перистые листья. Эти деревья – стволовцы – не так просты, как кажется: в их стволах запрятаны гибкие и липкие побеги, которые могут захватывать пробегающих мимо мелких насекомых. Одно только насекомое не трогают стволовцы: зелёную грызодявку. Грызодявке не страшны ловчие побеги – она не прилипает к ним и с удовольствием их грызёт.
Небольшая роща стволовцов сменяется маковым лугом – сейчас, правда, уже отцветшим. Длинные стебли венчают коробочки, полные крохотных семян. По стеблям беззаботно прыгает маленькое существо, похожее на обезьянку – торопышка. Вблизи макового луга располагается сферическое жилище умулитки – необычного разумного четырёхглазого слизня, у которого есть съёмная металлическая раковина. К жилищу подведён водопровод, на котором восседают два существа, родственных шлангоносу. Это носопыры. Отличаются они от своего собрата с Коряжки тем, что у них нет передних конечностей.
Команда возвращается к стволовчей роще. На поляне расположен неприметный люк, рядом с которым сидит робот с большой прямоугольной головой, увенчанной изогнутой антенной. Похоже, что он находится в спящем режиме – цифровые глаза прикрыты шторками. Дотронувшись до антенны, Ксандер активирует робота. Тот нажимает кнопку у себя на груди, и люк открывается. Команда залетает внутрь и видит глубокую пропасть, на дне которой блестит озеро. В озере видны всполохи синеватого цвета: это привлекают мелкую живность рыбы-флудильщики. В стенах же пропасти кипит иная жизнь: из выдолбленных в камне окон высовываются гномозябры – зелёные человечки со стебельчатыми глазами и удлинёнными челюстями, по корням стволовцов бегают намокрицы, земного родственника которых можно найти в их облике и названии, а мощные корни стволовцов обвивают цепкими хвостами мышевисы – зверьки, похожие на опоссумов. В трещинах плетут паутину восьминогие павуки, а попадаются в ловчие сети мухоподобные жужжалки.
– Одна жужжалка у нас – долгожительница, – с улыбкой рассказывает Ксандер. – Вон та, тёмненькая. Уже двести суток живёт, хотя должна была после первых трёх десятков свернуться. И в паутину не попадает.
– Паутина, кстати, куда изящнее паукрабьей, – высказывается Веншамея.
– Как бы эти гадины павукам завидовать не начали, – то ли в шутку, то ли всерьёз тревожится Джекс. – Хоть мы и разобрались тут с Бастером, как сломать систему слежения у ходострелов, чёрт его знает, на что они ещё способны. Будем ковыряться дальше, но не знаю, насколько глубоко сможем проникнуть.
– С твоим энтузиазмом разберём до последнего винтика, – успокаивает собрата-киберпанка Бастер.
– Посмотрим, – неопределённо реагирует Ксандер. – Что ж, а теперь настало время совсем необычного мира. К Хоботному Наростуну!
Издалека этот «астероид» лишь отчасти напоминает какое-то существо с горбом на спине и длинным мохнатым хвостом. Он густо зарос высокими деревьями с неопрятными и перепутанными ветвями, а «горб» вообще выглядит, как горная гряда. Но вблизи всё по-другому. Среди деревьев начинают вырисовываться тонкие волосы, которые становятся гуще и длиннее на хвосте. Внизу «астероида» обнаруживаются четыре короткие лапки, которые время от времени делают ленивые гребки в тонкой воздушной оболочке. Наконец, на переднем конце показывается хобот. А когда Ксандер со своими ведомыми приближается к нему на расстояние вытянутой руки, по бокам от хобота вспыхивают два жёлтых глаза.
– Вот это чудовище! – поражается Витс. – Чем же он питается?
– Тем, что выделяют обитающие на нём существа, а затем – их останками, – отвечает Ксандер. – Наростун, в свою очередь, помогает удобрять почву выделениями своих спинных желёз.
– А сколько он живёт? – интересуется Семиларен. – Или он бессмертный?
– Живёт где-то два-три лигроротацена. Когда он умрёт, его заменит новый наростун. Расскажу, когда мы встретим его детёныша.
Ласково погладив наростуна по хоботу, Ксандер ведёт гостей к серой равнине, затерявшейся среди лесов и холмов на спине громадного существа. Там произрастают молодые деревца. Некоторые из них даже цветут скромным розоватым цветом. Над цветками порхают маленькие белые шмотыльки, а по земле ползают необычно крупные насекомые, которые напоминают жуков со сросшимися надкрыльями. Это жуползни-нелетуны. У них длиннющие антенны и носы. Вдруг жуползней что-то настораживает, они поднимают антенны и убегают в ближайшую рощицу.
Рощица эта состоит не из деревьев, а из гигантских травянистых растений, отдалённо похожих на хвощи. Собственно, исполин-хвощами их и называют. На стеблях исполин-хвощей есть и ветки, которые способны выдержать даже увесистое гнездо местной птицы белобоки, похожей земную сороку.
Под корнями исполин-хвощей вырыл нору какой-то зверь. Какой именно, становится понятно очень скоро. Только почуяв гостей, из норы выбирается ощетинившийся барбёс – на вид помесь собаки и барсука, на самом деле – дикий предок собачека. Рыча и щёлкая зубами, он показывает, что не очень-то рад незваным гостям. Но, поняв, что никто не собирается занимать его бесценную нору, зверь успокаивается и уходит обратно.
А вот кто гостям только рад, так это бессчётные светлячки. Любопытные насекомые вьются вокруг каждого гостя. Затем насекомые слетаются в единую стаю и устремляются вглубь рощи. Мятежники следуют за ними, а потом покидают рощу, и прилетают на холмистый луг, окружённый скалами. На одной из скал стоит маяк. Рядом с маяком в воздухе висит то ли ещё один крошечный астероид, то ли корабль, привязанный к колышку. Недалеко от колышка стоит и какой-то бак со шлангом, с которым возится бородатый гуманид.
– Извозчик, – комментирует Ксандер. – Его кораблик, между прочим, работает на необычном топливе. Источники этого топлива – под вашими сёдлами. И вон там ещё.
Тут же с близлежащих скал слетают неосёдланные летюлени и принимаются радостно тыкаться хоботами во всех подряд. Пробиваясь сквозь плотные ряды общительных зверей, команда приближается к скалам и видит летюленью кормушку, до краёв наполненную коричневым комбикормом. Над кормушкой протянута труба, которая ведёт к шаровидному резервуару. И тут-то становится ясно, что за топливо и каким образом дают летюлени. Поедая корм, они время от времени выпускают пузырьки газа. Этот газ, точнее – смесь газов, который позволяет летюленям летать, образуется в их кишечнике. Пузырьки затем попадают в трубу и оттуда – в резервуар.
– Вот уж не подумал бы, что и… отсюда можно пользу извлечь, – восхищается Герн, и делает это даже не настолько сдержанно, как обычно.
Осёдланные летюлени начинают взволнованно сопеть и гудеть, протягивая хоботы в сторону кормушки.
– Пусть тоже немного покормятся, – улыбается Ксандер. – Только держитесь крепче – принцип вы поняли…
Покормив летюленей, команда направляется к следующему миру – совсем крохотному, чуть больше корабля извозчика: Шерстяной Комете. Жизнь – во всяком случае, макроскопическая – на ней скудна: это странные жёлтые грибы, похожие на шерсть, и маленькие насекомые – стригуны, которые методично подъедают эту «шерсть».
Такой же «шерстью» и другими жёлтыми грибами самой разной формы – от привычных земному глазу ножек со шляпками до причудливых труб и воронок – покрыт другой мир: Гриборост. На одной из грибных труб лежит громадное животное, похожее на черепаху, панцирь которой покрыт странными надутыми пузырями. Короткие лапки, торчащие из-под панциря, жёлтые глаза и деревянистый гребень над пузырями выдают в существе… детёныша наростуна.
– Как некоторые из вас, должно быть, заметили, детёныш хоботного наростуна – телепат, – рассказывает Ксандер. – Но настроен он только на мозг взрослого наростуна. Когда тот начинает стареть, детёныш меняется: у него срастаются челюсти и образуется хобот, а газ из пузырей уходит в специальный взлётный мешок под панцирем. Состав газа меняется, он становится легче, и молодой наростун взлетает. Он насаживает тело старого наростуна вместе с его миром себе на спину и постепенно поглощает. Потом наростун возвращается сюда и откладывает единственное яйцо, после чего уже навсегда остаётся парить в пространстве. Из яйца вылупляется детёныш, который питается грибами здесь и наращивает массу.
– Ни черта себе! А мы ещё удивлялись жизненному циклу чудовищ-кораблеедов, – смеётся Сэн.
– Это я вам ещё про леших не рассказал, – с улыбкой отзывается Ксандер. – Ну, раз уж мы здесь, покажу я вам местные джунгли.
В самом деле, в нижней части астероида трубчатые грибы образуют настоящие буйные заросли. Сходство с джунглями усиливают колючие лианы. На концах лиан сидят шаромышки – упитанные летучие мыши с оливковым мехом и чёрными мордочками. В более разреженные грибные заросли, лишённые лиан, гармонично встроена система водонагревателей и труб, которая позволяет местным приматам – белым бизянам – наслаждаться горячими ваннами в чашевидных шляпках грибов.
– Выглядят они ленивыми, но как примутся скакать по лианам – даже шаромышкам за ними не угнаться, – смеётся Ксандер. – Переместимся снова наверх.
Мятежникам открывается вид на грибной лес, который состоит из плодовых тел гигантских шляпочных грибов. А некоторые из этих плодовых тел оказываются обитаемыми – в них прорублены окна и двери. В одну такую дверь входит забавное существо в фартуке: очертаниями оно напоминает гуманида, но лицо совсем другое. У существа нет носа и ушных раковин – только два чёрных глаза и круглый рот.
– Это молодой леший, – объясняет Ксандер. – Интригую я вас, но погодите энциклопедить! Вы всё увидите сами.
Поблизости от дома лешего сидит гигантское жёлто-коричневое насекомое, похожее на жуползня-нелетуна, только с четырьмя антеннами и раздельными надкрыльями. Также его отличает густая грива за головой.
– Это тоже жуползень: жуползень-светоч. От других насекомых отличается, во-первых, тем, что дышит лёгкими, а не трахеями, а во-вторых, он светится в темноте, – рассказывает Ксандер. – Стаю жуползней-светочей вы обязательно увидите на Празднике.
Далее грибной лес внезапно обрывается. Сам астероид на этом месте заканчивается, но один трубкообразный гриб, который растёт в самом низу, вытягивается ещё на десятки коптермирад вперёд. Для нелетающих существ туда проведена канатная дорога, но сейчас все могут добраться до широкой шляпки гриба и без её помощи. Пролетая рядом с канатной дорогой, команда замечает длиннотелую птицу с приподнятым хвостом, слегка похожим на петушиный, и долотовидным клювом. Это долбик-лазачка. По ножкам растущих неподалёку грибов эта птица ползает так же сноровисто, как земной поползень.
В шляпке гриба обнаруживается неглубокий водоём, рядом с которым растут похожие на рогоз травы и клеюшники – необычные полупрозрачные грибы с тонкими волосками. Название клеюшники получили из-за того, что их споры заключены в капли липкой жидкости. Этот «клей» капает на любого, кто пройдёт, пролетит или проползёт мимо гриба и заденет при этом чувствительные волоски. Так гриб расселяется. Обычно споры разносит долбик-лазачка, но иногда до того, чтобы доползти до гриба, снисходят и ленивые саламандры-запевуны, которые ведут в водоёме неторопливую жизнь, питаясь редкими долетающими сюда насекомыми. Запевунами саламандр называют неспроста: между собой они общаются приятными мелодичными песнями.
Послушав запевунов, мятежники отправляются к следующему миру – Древню, по форме похожему на дерево, вырванное с корнем. Настоящее серое дерево действительно покрывает вытянутый каменный астероид. Из трещин и отверстий в коре вытягиваются аккуратные пучки травы, а местами – и крупные красивые цветы. Гуще всего растительность на «корнях». Есть там и рощица, которая на самом деле состоит из ветвей дерева. На опушке леса стоит палатка, в которой сидит леший, чем-то похожий на самобытского. Отличается он тем, что он не выглядит покрытым древесной корой.
– Вот и Леший лес, – объявляет Ксандер. – Всё это – одно лешее дерево. Сейчас осмотрим его ветви.
Кого там только нет! Трескучие насекомые цикцикады, птицы-повторюны, похожие на разноцветных попугаев, муравьедоподобный висячий цветопьюн, пёсик-веткогрыз, красноголовый долбик, певчая серая пташка. И ещё из густой листвы выглядывает, хихикая, какое-то забавное существо, лицо которого похоже на физиономию лешего с Грибороста, разве что с веерообразным ушами по бокам головы. И цвет у этого существа зелёный, прямо в тон листвы.
