Александра Алексеевна Василевская
Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
– На сверхославие похоже, – добавляет Семиларен.
– И на наш тыттокский бред, – поддерживает Сэн.
– Единый хрен моржовый, согласен! – усмехается Накет.
Ничего не происходит на далёкой холодной планете.
– Ну, пошли! – с энтузиазмом, пусть и не очень искренним, произносит Силмак, когда человеческая часть команды принимает облик местных жителей.
Силмак, Накет, Веншамея, Джекс, Карл, Витс и Яарвокс ступают на выжженную землю Бедантии в самом густонаселённом районе. И ступают аккуратно: редкий участок земли не покрыт мусором, грязью или чем похуже. Кругом стоит жуткий тошнотворный запах, снуют одетые в потрёпанные балахоны люди, явно не обременённые разумом. Постройки, которые обрамляют тесные улочки, в лучшем случае представляют собой неряшливые груды кирпичей, в худшем – шалаши из всякого мусора.
– Странно – никаких разрушений, – бубнит Яарвокс. – Ходострел должен был проехаться хотя бы по одному зданию!
– И в мыслях местных жителей я не вижу даже намёка на подобающие воспоминания, – вздыхает Карл. – Или это мерзкий запах вудвадка мешает мне сосредоточиться… ой, не могу… друзья, если увидите мой завтрак – передайте ему, что я держался до последнего!
– Вудвадк, он же парацетамол… откуда он здесь? Разумная медицина же от лукавого? – размышляет вслух Веншамея.
– Разумная – да, а неразумной тут хоть засыпься, – отвечает Силмак. – Здесь вудвадк считается афродизиаком.
Карл еле-еле сдерживает новый рвотный позыв.
– Вудвадк ни при чём, Карл, – говорит Яарвокс. – Я думаю, спёрли тут нашего ходострела по-быстрому.
– Но и просвет ничего не показывает, – удивляется Джекс. – Я думал, он у меня сломался, но я всё перепроверил. Вижу всё, кроме ходострела.
– Но он точно упал в этот район, – утверждает Карл. – Я видел мысли Семиларена.
Мятежники останавливаются в неожиданно тихом переулке, чтобы всё обдумать и обсудить. И кое-кто об этой остановке жалеет сразу же.
К Веншамее подходит кто-то из местных жителей. Не соблюдая никаких приличий, он бесцеремонно кладёт руку ей на плечо и обращается к ней гнусным голосом:
– Эй, красавица, открой личико!
– Уважительное отношение к женщинам тут тоже от лукавого, забыл сказать, – шепчет Накет. – Щас я его…
– Погоди, милый, я сама выкручусь, – отказывается от помощи Веншамея и интересуется у «кавалера» не менее гнусным голосом:
– А с чего ты взял, что я женщина? Может, я восьмидесятилетний старик!
– Э, да я ж вижу, как ты идёшь! – не теряется нахал. – У тебя походочка такая, попкой туда-сюда, туда-сюда!
– Слышь, ты! Горизонт очистил! – загородив Веншамею, рявкает Накет и достаёт гормет.
– Хе, тоже мне, – реагирует наглый бедантиевец.
Обладатель гнусного голоса снимает капюшон, засучивает рукава и достаёт испаритель.
– Я кому сказал – сдристни на хрен отсюда! – вскипает Накет. – Я те рожу по стенке размажу, никакой испаритель тебя не спасёт!
Остальная команда начинает потихоньку вооружаться и готовиться к бою, поскольку понимает, насколько самонадеян сейчас Накет. Противник явно превосходит его в грубой силе…
– Ребят, погодите, я знаю, что делать, – шепчет Яарвокс.
Старательно копируя соблазнительную женскую походку, он подлетает к амбалу с испарителем и жестом призывает следовать за ним.
– Ну тебя, – бросает мерзкий тип в сторону Веншамеи и переключает своё внимание на новую «красотку». – Ну, ты-то мне личико покажешь, киса? И ещё что-нибудь? Там, пониже, а?
Тут Яарвокс резко сдёргивает капюшон и гаркает неприятному типу прямо в лицо:
– Сюрприз!!!
Седое мужское лицо вышибает из горе-кавалера все иллюзии и заставляет его поспешно ретироваться. Ведь если кто-нибудь увидит, что он приставал к мужчине, ему конец!
«Нетрадиционные» отношения здесь тоже от лукавого…
Трюк Яарвокса восхищает всю команду. А больше всех – Веншамею.
– Спасибо! Здорово ты его сделал, молодец! – восторгается она.
– Да ну, просто не хотелось в лишнюю драку ввязываться, – отмахивается находчивый «актёр».
Кто не в восторге – так это Накет. Он подходит к Яарвоксу вплотную:
– Отойдём в сторонку, поговорим?
– Что это ты удумал? Ну, ладно.
– Народ, мы вас догоним, идите дальше! – обращается к остальной команде Накет, а затем вновь поворачивается к Яарвоксу:
– Ты ведь не просто так это сделал, да? Всё для того, чтобы понравиться Веншамее, так?
– Я просто нашёл способ отвадить того ублюдка остроумнее, чем ты. При чём тут…
– Да как же! Сознайся: ты ради неё старался! Руки от неё убери, слышь!
– Да расслабься ты! Ни мне, ни тебе уже с ней ничего не светит!
– Чё? Чё значит – мне не светит? Ты ваще охренел?!
– Да у них с Джексом шуры-муры!
– С Джексом? Да ладно! Чё за хрень ты несёшь?!
– Хочешь – верь, хочешь – не верь. Не переживай, короче, я к ней не лезу – всё равно бесполезняк.
– Мозги ты мне пудришь, старый хрыч! Веншамея моя, и всё тут!
– Думай что хочешь. Возьми и спроси у неё напрямки!
В ответ на это Накет собирается выругаться особенно крепко, но Яарвокс тут же гасит нарастающую ссору:
– Пошли уже, нечего нам с тобой из-за бабы ругаться. Наша задача – найти ходострела, а во всех этих шашнях разобраться ещё успеем.
– Да, ты прав, – неожиданно спокойно соглашается Накет, и они с Яарвоксом нагоняют остальных.
Мятежники вдоль и поперёк обходят посёлок, в который должен был попасть тот злополучный ходострел. Ни одного следа они так и не находят.
– Чертовщина какая-то, – шипит Джекс, когда маршрут уже начинает закольцовываться. – Как так могло получиться?
– А что, если тот ходострел, которого паукрабихи как бы выкинули, был… фантомом? – неожиданно предполагает Карл.
Вся команда изумлённо уставляется на полупротоплазмика-получеловека.
– Едрён батон! – высказывается Накет. – Похоже на правду!
– Но… зачем это? – неуверенно спрашивает Витс.
– Может, паукрабихи хотели отвлечь внимание, – пожимает плечами Карл. – В общем, я к тому, что здесь мы уже ничего не найдём. Нам придётся вернуться в космос…
– …и начать всё сначала, – печально заканчивает фразу Джекс.
Команда расстроенно бредёт в сторону замаскированного корабля. По дороге мятежникам открывается вид на некое подобие центральной площади, где на импровизированной сцене из старых кирпичей что-то торжественно вещают три человека в необычно чистых белых балахонах.
До мятежников доносятся отдельные фразы:
– Божья благодать…
– паутина посланниц Божьих…
– блаженны смиренные…
– славьте паукрабих…
– А священные книги тут быстро переписали, – хмыкает Накет.
– Есть такая суперспособность у религиозно мыслящих – стремительно переобуваться в воздухе, – поддерживает Яарвокс. – Ну их в баню, идём.
Мятежники двигаются дальше. Все, кроме… Джекса. Он напряжённо вглядывается в проповедников.
– Джекс? – тревожно обращается к киборгу Карл. – Даже если это они, пусть идут лесом, и…
Какое-то движение одного из проповедников развеивает у Джекса все сомнения. Он обходит Карла и твёрдым шагом направляется к троице в белоснежных балахонах.
– Этих сволочей я под любыми капюшонами узнаю! Это те твари!
– Джекс, не надо, – пытается остановить киборга Карл.
– Надо! Они ответят за всю боль, что я из-за них испытал!!!
– Что происходит? – недоумевает Веншамея.
– Джекс узнал в проповедниках тех, кто сдал его паукрабихам, – отвечает Карл. – И хочет им отомстить! Это может плохо кончиться! Нужно его остановить!
Но Джекс уже далеко оторвался от остальных и настиг проповедников, которые как раз спустились со «сцены».
– Рад вас видеть, ребята, – неожиданно приветливо обращается к троице Джекс.
Проповедники – двое мужчин и одна женщина, все неопределённого возраста и самой заурядной внешности – удивлённо смотрят на Джекса. Его лицо почти полностью закрывает капюшон, а руки спрятаны в рукава, так что узнать его практически невозможно.
– Э… привет, – откликается один из мужчин. – Мы знакомы?
– Возможно, – произносит Джекс. – Помните то тёмное время, когда вы работали на паукрабов, на фабрике по производству роботов?
– О, это было ужасно, – кивает женщина.
– И с вами там работал один фордокс-приманец. Как же его звали… м-м-м… такой, знаете, шатен с бирюзовыми глазами…
– Джекс? – предполагает второй мужчина.
– Да, точно, он самый! – отзывается киборг. – Помнится, он что-то там напортачил с этими роботами…
– Да не напортачил, – перебивает первый мужчина, – а наоборот, всю партию им там запрограммировал на самоуничтожение! Когда паукрабы об этом узнали, они были в ярости!
– Нам пришлось сказать, что это был он, – добавляет женщина. – Иначе они нас всех бы переубивали.
– Да, мы его заложили, – поддерживает второй мужчина. – Жалко Джекса, конечно. Нам повезло, что нас не казнили, как его…
– Какая душещипательная история, – с притворной горечью в голосе комментирует киборг. – А хотите хохму?
Троица в белоснежных балахонах притихает. Киборг же резким движением рвёт свой балахон, выпускает на руках длинные стальные когти и выкрикивает прямо в лица предателям, обжигая их взбешённым взглядом:
– Я – Джекс! Я вас всех, гадов, помню!!! Сдохните, ублюдки!!!
В величайшем ужасе все трое тут же дают стрекача и пытаются скрыться в ближайшем переулке, довольно людном и тесном. Но сбить с толку Джекса им не удаётся. Безудержная ярость придаёт киборгу сил, и тот буквально раскидывает в разные стороны всех, кому не повезло оказаться у него на пути.
– Джекс!!! Остановись, ты, поц! – отчаянно пытается докричаться до Джекса Карл, но удаётся ему это примерно так же, как землянину – докинуть камнем до Луны.
Троица уже не в белоснежных, а серых от пыли и грязи балахонах, совершенно растеряв от страха всякую логику, вырывается из посёлка и бежит по красноватому песку в бескрайнюю пустыню. Эта ошибка тут же дорого обходится предателям: на открытом месте Джекс мгновенно нагоняет их и принимается жестоко избивать, нанося ужасные раны стальными когтями.
– Получайте, уроды!!! Мерзавцы!!! – вопит Джекс жутким полуметаллическим голосом. – Что, больно, да? Это – ничто по сравнению с тем, что из-за вас ощущал я, когда меня рвали на части!!!
Остальная команда, наконец, догоняет Джекса и его жертв.
– Джекс, не делай этого! – тщетно пытается достучаться до киборга Карл.
– Забавно, кстати, что местные считают эту пустыню нечистым местом, – усмехается Накет. – Тут, говорят, дьявол сидит. Так они называют песчаного змея.
– Кстати, я его чую, – с ужасом сообщает Силмак и поспешно прячется за спины людей.
Из песка прямо перед командой высовывается огромное слепое существо светло-голубого цвета. Его кожа покрыта длинными жёсткими вибриссами и крупной чешуёй. Зубастая пасть существа с дополнительными глоточными челюстями широко раскрыта и не предвещает ничего хорошего для любого, кто окажется рядом с ней.
– Какая удача! – усмехается Джекс и ещё раз проходится когтями по истекающим кровью предателям. – Ползи сюда, змеюшка, у меня тут для тебя угощение есть! Первое, второе и десерт! Хороший змей!
– Зря радуешься, Джекс, – вступает Накет. – Он не ест людей.
Киборг впивается обжигающим взглядом сначала в бедантиевца, а затем в чудовище.
– Плохой змей! – фыркает Джекс.
– И ругаться на него бесполезно – он глухой ваще, как камень, – смеётся Накет.
– Никакой я не глухой! – произносит вдруг… сам песчаный змей. – Людей не ем, потому что невкусно. А не разговариваю для того, чтобы сцурикаты работать не заставили!
Кивнув удивлённой команде, змей скрывается под песком.
– Интересно, знает ли об этой биологической особенности Айзел? – усмехается Яарвокс. – Вот прикол будет, если не знает!
– Что ж, – обращается тем временем Джекс к поверженным предателям, – раз песчаный змей мне не помощник, я прикончу вас своими руками!
Ответом киборгу служит нечленораздельная, но отчаянная мольба о пощаде.
– Ничтожные личности!!! Милосердия не ждите – я все потроха из вас выдеру!!! – лишает жертв всяких надежд Джекс и замахивается, готовясь вонзить стальные когти в их тела, но тут прямо перед ним встаёт Карл:
– Джекс, я не дам тебе этого сделать!
– Что?! Ты заступаешься за сволочей, которые и глазом не моргнули, когда меня предали?! Я помню, как все они втроём показывали на меня пальцем, когда пришли паукрабихи! И сейчас они это сами признали! Думаешь, я дурачка играл, когда с ними разговаривал? Нет! Я убедился в том, что они мерзавцы! Если они спокойно, без дрожи в голосе могут рассказать незнакомцу, как подло сдали собрата по несчастью… они не заслуживают жизни! А ты их ещё защищаешь!?
– Я не их защищаю, а тебя самого! В кого ты превращаешься, Джекс?!
– Ханжа ты и моралист чёртов! Уйди с дороги, не мешай!!!
Джекс пытается оттолкнуть Карла, но…
В органический глаз киборга прилетает неожиданно сильный удар кулаком.
– Ты что… сдурел??? – выдавливает поражённый до глубины души Джекс, прикрыв глаз рукой.
– Если слова не понимаешь, приходится переходить на кулаки! – рявкает Карл, но тут же смягчается: – Джекс, давай отойдём и поговорим спокойно.
– Ага, чтобы эти твари расползлись за это время!
– Не беспокойся, никуда они не денутся. Ты их уже достаточно ослабил. Того гляди, умрут от потери крови!
– Это было бы очень кстати.
Эти слова снова выводят Карла из себя. Новый удар оказывается не таким сильным, как первый, но тоже болезненным.
– Ты вообще понимаешь, что говоришь? – набрасывается на Джекса Карл уже словесно, когда они отходят подальше. – Слепая ярость затуманила тебе разум! Ты готов опуститься на один уровень с теми, кого считаешь последними негодяями!
– Никуда я не опускаюсь! – гневно выпаливает Джекс. – Опустился бы я, если бы исподтишка пырнул их в спину ножом. Я же собираюсь убить их, глядя в их пустые глазёнки, лицом к лицу!
– Это тебя не оправдывает!
– Ещё как оправдывает! Они предали раз – значит, предадут и второй! Может, не меня, но кого-то ещё!
– Витс однажды предал Стива. Предаст ли он кого-то снова?
– Витс пытается исправиться. И у него, надо сказать, получается. Он раскаялся и чувствует вину. У этих же ублюдков совесть отсутствует начисто.
– Как интересно! Скажи, когда это ты успел стать телепатом?
– Да у них всё на рожах написано!
– А я вот вижу их мысли. Джекс, они готовы на всё, чтобы ты сохранил им жизнь. Сейчас они искренне сожалеют о том, что сдали тебя. Ты уже достаточно наказал их.
– Пустые слова. Я им не верю.
– Так, зайдём с другой стороны. Думаешь, Веншамее понравится, если ты у неё на глазах вырвешь трём людям внутренности?
– Куда поползли! – раздаётся тут же голос Веншамеи. – Никуда вы не уйдёте! Сейчас Джекс придёт и надаёт вам как следует!
– Сорвался аргумент, – ворчит Карл. – Хорошо. Джекс, а как бы поступил на твоём месте капитан Мантецци, как ты думаешь?
– Он сурово наказал бы предателей, – твёрдо отвечает Джекс.
– Но не убил бы! И даже не избил бы!
– Правильно! У него свои методы, а у меня – свои. Даже за своим кумиром я не обязан следовать абсолютно во всём!
– Мудро сказано. Но…
– Карл, я уже всё решил. Дай мне покончить с этим.
– Хорошо. Поступай так, как считаешь нужным.
Карл отворачивается от Джекса и продолжает:
– Но давай договоримся: если ты их убиваешь, я тебе больше не друг. Я уж молчу про Млема – оно тебя точно не примет, когда узнает об этом.
Полупротоплазмик-получеловек отходит от Джекса. Киборг вдруг бледнеет и теряет твёрдость в голосе:
– Карл, ты же не… ты же не всерьёз?
– Всерьёз, – не оборачиваясь, отвечает Карл. – Выбирай: либо месть, либо друзья. Я всё сказал.
Джекс тут же поникает и убирает когти на руках.
– Никакая месть не стоит того, чтобы терять таких друзей, как ты и Млем, – тихо произносит киборг. – Я… я не буду убивать этих… людей. Я… залечу им раны. Я…
– Ты – фордокс-приманец, – обернувшись, улыбается Джексу Карл. – С такой высоты не стоит скатываться. Никогда не забывай об этом.
– С твоей абсолютной памятью – не забуду.
Посмеявшись вместе с Карлом, Джекс возвращается к когда-то ненавистной троице.
– Ты нас убьёшь? – спрашивает кто-то из них.
Голос столь слаб, что неясно, кому именно он принадлежит.
– Нет, – отвечает Джекс уже без той злости, которая бушевала в его душе ещё несколько деминут назад. – Я выше этого. Да и вы…
Джекс всматривается в окровавленные лица. И действительно видит в них искреннее раскаяние.
И внутри самого киборга что-то сильно меняется…
Он воистину готов их простить.
– Вы заслуживаете второго шанса, – произносит Джекс. – Вы и так достаточно страдали в жизни. Вам было ничуть не лучше, чем мне. Держите.
Киборг отдаёт своим жертвам микромед из собственного кармана.
– Можете не возвращать. Одно только условие: вы больше не работаете на Двумперию. Хорошо?
Молчаливые согласные кивки служат киборгу ответом. Вскоре, когда микромед делает своё дело, к ним добавляются и уже довольно звонкие слова благодарности.
Лёгкая добрая улыбка проскальзывает по лицу Джекса. Он отворачивается от троицы и встречается взглядом с Карлом.
– Таким другом, как ты, можно только гордиться, – совершенно искренне говорит полупротоплазмик-получеловек, подходит к Джексу и крепко обнимает его.
– Это тобой можно гордиться, – отвечает Джекс, не менее крепко обняв Карла. – Прости, что обозвал ханжой и моралистом.
– Ничего. Ты меня прости за фингал.
– Да ладно, это пройдёт.
Трогательную сцену примирения прерывает внезапный вскрик Силмака:
– Народ! Зря мы вообще сюда пришли! Сцурикат побери! Бежим отсюда быстрее! Накет, особенно ты! Беги вперёд, мы догоним!
– Чё? – недоумевает Накет.
– Песчаный змей же не ест людей, – бормочет Витс.
– Не в песчаном змее дело! Это же Красные Пески, тут… Накет, беги, говорю тебе!
– Да в чём дело-то? – срывается на крик Накет. – Силмак, у тебя чё, крыша поехала?
– Да быстрее же! Ах, нет! Уже поздно! Они здесь…
Перед мятежниками предстаёт толпа сцурикатов – представителей ещё одного разумного вида на Бедантии, которых то и дело в ругательных целях поминает Силмак. Внешним видом и размером сцурикаты практически не отличаются от земных сурикатов. Но это если не учитывать их облачение: боевые разноцветные доспехи с шипами, гребнями и лезвиями, а также разнообразные причудливые шлемы, которые закрывают почти всю морду. В лапах сцурикатов – самое разное оружие: холодное, огнестрельное, электрическое, смешанное… и даже новенькие двумперские суперподжигатели.
– Наконец-то! Пришёл отдать нам долг, Силмак? – обращается к шнырявке самый главный сцурикат в ярко-красном шлеме.
– Вот влипли… – схватившись за двумя голову верхними лапами, стонет Силмак.
– Уже не одно наше поколение сменилось, а мы всё помним, да. Как подрос Накет, просто загляденье! Что ж ты его так долго от нас прятал? Тут ему работка найдётся под стать.
За толпой сцурикатов бредут два десятка человек самого жалкого вида с тяжёлыми мешками за плечами. Очевидно, это рабы.
– Так, чего я не знаю из своей биографии? – спрашивает у Силмака Накет, чувствуя, что запахло жареным. – Я помню, что ты меня подобрал ещё младенцем и вырастил, что я заменил тебе семью, которую перебили паукрабихи… но чё-то сцурикатов в этой истории ни хрена не было!
– Эх, надо было раньше тебе рассказать, – вздыхает шнырявка. – Прежде, чем я успел поднять свёрток с тобой, нагрянули вот эти товарищи. Они потребовали, чтобы я им тебя отдал в рабство. Долго я торговался, но в итоге уговорил их, чтобы тебя забрали, когда тебе исполнится двадцать один год. Почему именно двадцать один – не помню, извини. Именно поэтому я тебя так торопил, обучал всякой всячине, чтобы ты мог путешествовать со мной в космосе. Я рассчитывал, что мы никогда больше не окажемся в бедантиевской пустыне. Я смирился с тем, что никогда больше не увижу своего жилища, но зато я был спокоен за твою судьбу. А всё вот так вот повернулось… прости, прости меня, пожалуйста!
Накет смотрит на шнырявку неопределённым взглядом. Силмак мысленно начинает умолять все силы природы, чтобы его прямо сейчас сожрал песчаный змей. Но, вопреки мрачным ожиданиям шнырявки, Накет бросается к нему не для того, чтобы снять шкуру, а чтобы крепко обнять:
– Силмак, ну как я могу на тебя злиться за то, что ты меня спас! Спасибо тебе.
– Но… но теперь ты должен…
– Да не боись. Я разберусь.
– Накет, ты нужен команде, – вступает Веншамея.
– Да, команде, – хмыкает в усы Яарвокс.
– Спокуха, я знаю, что делаю, – уверяет всех Накет и разворачивается к сцурикатам. – Значит, теперь я ваш раб?
– Да, – отвечает сцурикат в красном шлеме. – Но прежде чем дать тебе работу, тебя надо записать.
Сцурикат подаёт знак. Один из рабов подходит к нему и вынимает из мешка глиняную табличку с острой палочкой.
– Так, – цыкает сцурикат, пожевав немного палочку. – Накет, значит… сколько лет-то тебе накапало?
– Двести тридцать два года.25
– Двести тридцать два… ага. Из тебя выйдет хороший оружейник.
– Да нет, пускай жилища строит! – встревает голос из сцурикатской толпы.
– На охоту его, на охоту! – доносится другой голос.
– Найдём мы ему работу, тихо! – гаркает главный сцурикат, записывает на глиняной табличке ещё что-то и спрашивает: – Вопросы есть?
– Есть, – отвечает Накет. – А можно не идти к вам в рабство?
– Можно. Но свободу свою ты должен отстоять.
– Это ваще не проблема!
Накет тут же обнажает свой гормет с голубым клинком.
– Простите, что перебиваю, но зачем вам вообще рабы? И вся эта груда оружия, в том числе и двумперского? – не выдержав, интересуется у сцурикатов Карл.
– А что ещё делать, если человеки наступают? Плодятся, занимают всё больше земли, посягают на наши владения? Защищаться! А иногда лучшая защита – это нападение. В общем, мы спасаем нашу пустыню от засилья человеков. Хорошо, что паукрабы тоже немножко их косят.
– Вас они тоже выкосят.
– Неправда! Паукрабы на нашей стороне.
– Сейчас – да. Но потом они либо сами уничтожат вас, либо втянут в такую войну, из которой вы не выйдете победителями. В их планах не стоит ваше выживание. Для них вы – такие же недостойные, как и все остальные не-паукрабихи… да, кстати, это именно паукрабихи. Я знаю, что говорю – мы читали их планы и документы. А сейчас я читаю ваши мысли. Какое бы оружие у вас ни было, паукрабих вам не победить. Например, они могут разрушить вашу биосферу, замотать всю планету паутиной или довести вас до сумасшествия. Рабы вам тоже нисколько не помогут. Кстати, рабовладение сильно тормозит научно-технический прогресс. Вам стоит избавиться от этой традиции.
– Не твоё дело, человечишка. И кстати, этими глупыми разговорами ты усложнил задачу своему другу! Если б ты не вмешался, Накету пришлось бы просто сразиться с нами на горметах. А это для него проще – мы вас всех ещё с посёлка вели, мы видели его реакцию. А теперь ему придётся сражаться… на словах! В этом нас ещё никто не побеждал!
Вся толпа сцурикатов заходится злорадным гоготом, рассчитывая деморализовать Накета и остальных мятежников. Но, разумеется, ничего у них не выходит.
– Меньше ржача, больше дела! – усмехается Накет.
Сцурикаты замолкают. Главный в красном шлеме оборачивается к рабам и рявкает:
– Ведите Мудрейшего из Мудрейших!
Рабы тут же убегают куда-то за ближайший бархан и возвращаются, неся роскошные золотые носилки, на которых могло бы поместиться несколько человек. Но восседает на носилках лишь одно маленькое существо: старый седой сцурикат в узорчатой фиолетовой мантии.
– Я бы посоветовал тебе сесть, Накет, – скрипучим старческим голосом обращается к рыжему человеку седой сцурикат. – Разговор будет долгим.
– Спасибо, я постою. Яйца жарить неохота.
Вся команда мятежников прыскает со смеху.
– Тихо! – неожиданно громко гаркает старичок. – Ответь мне, Накет: почему ты не должен быть нашим рабом? Подумай хорошенько, подбери аргументы – и, быть может, я сочту твои слова убедительными.
– Я отвечу тебе, о Мудрейший из Мудрейших, – нарочито пафосно начинает Накет, затем прочищает горло, набирает воздуха в лёгкие и выпаливает: – Да потому что вы все…
Дальнейшая тирада столь многоэтажна, замысловата, многогранна и сочна, что физически не может лечь ни на какую бумагу. Что сцурикаты, что друзья Накета узнают множество новых слов, фразеологизмов, приставок, суффиксов, междометий, частиц и даже неопределённых артиклей – которых в хифссдангле, вообще, нет… но, как известно, обсценная лексика не подчиняется обычным правилам литературного языка.
Деминуты через три Накет замолкает – но только для того, чтобы прочистить напряжённое горло и продолжить. Впрочем, это намерение сцурикаты мгновенно считывают и наперебой вопят (громче всех оказывается Мудрейший из Мудрейших):
– Хватит!!! Мы отпустим всех рабов и выбросим всё оружие, только ни слова больше не говори!!!
Накет обводит сцурикатов победным взглядом и… кажется, собирается начать новую тираду:
– Ху…
С отчаянными воплями сцурикаты бросают оружие и разбегаются в разные стороны, закрывая лапами уши.
– …же не будет, если вы и впрямь так сделаете! Валите, мангусты хреновы! – относительно культурно завершает фразу Накет.
Мятежники провожают убегающих сцурикатов дружным смехом.
– Накет, ты просто виртуоз! Феерического мата пиротехник-виртуоз, во! – восторгается Яарвокс и крепко жмёт находчивому бедантиевцу руку.
– Да ладно, ничё такого особого… ой! – вдруг восклицает Накет и оборачивается к Веншамее: – Слушай, прости, я забыл тебе сказать, чтобы ты уши закрыла…
– А мне понравилось! Накет, при мне ругательств можешь не стесняться! – уверенно заявляет теэклавеллянка.
– Ну ты даёшь! Я б в жизни не догадался их матюками обложить! Вот это ты молодец! – набрасывается на Накета с крепкими объятиями Силмак.
– Одного я только не понял, – с неловкой улыбкой вступает Витс. – Извини, что спрашиваю такое… Накет, если ты, получается, приёмный сын Силмака, то почему… м-м-м… вы так по-разному говорите?
– Мой косяк! – весело отвечает шнырявка, спрыгнув с родного человека. – Я был тем ещё матерщинником. Когда я понял, что Накету дурной пример подаю, было уже поздновато его переучивать. И тогда мы договорились, что один из нас будет ругаться на все лады, а другой всегда будет выражаться литературно. Бросили жребий – материться выпало ему. Я с тех пор ни одного матерного слова не проронил, кого угодно спроси!
– Забавно! – смеётся Витс.
– Самим весело! Ладно, теперь можно спокойно идти к кораблю.
Уже в космосе, когда весь бедантиевский «десантный отряд» принимает столь нужный для физического и морального здоровья душ, встаёт вопрос, что делать дальше.
– Придётся вернуться к старому плану, – вздыхает Джекс. – Попробуем незаметно захватить какого-нибудь ходострела. Систему слежения взломаем, и… чёрт! Проклятый управляющий модуль! Его опять придётся искать у каких-то торгашей…
– Не придётся, – вступает Бастер. – Пока мы с тобой проверяли и устанавливали модуль, я полностью проанализировал его структуру и создал чертёж. Печать модуля займёт, по моим расчётам, примерно десять дечасов. У нас есть все необходимые материалы, и я готов к работе.
– Бастер! Ну ты голова! Не центральный процессор у тебя, а целый Кибервирт!
По электронно-телепатической связи Бастер передаёт Джексу смайлик. Сразу же после этого робот отправляется в грузовой отсек за нужными материалами. Киборг же решает в это время напечатать один небольшой, но важный прибор для себя – новый микромед взамен того, что он отдал жертвам своего гнева на Бедантии.
Когда Джекс с готовым медицинским прибором собирается уйти к себе в каюту, к нему подходит Млем:
– Джекс, я очень радо, что ты проявил милосердие и не стал убивать своих обидчиков. Ты показал настоящую силу духа. Щадить всегда сложнее, чем мстить.
– Млем, ты мне льстишь, – улыбается киборг. – Это всё Карл. Если бы не он, я бы их прикончил. Он мне… скажем так, популярно объяснил, почему этого делать не надо. Само фингал видишь.
– И ещё я вижу твои воспоминания. На самом деле, гнев не полностью овладел твоим разумом. Ты бы остановился и сам. Скорее всего, в самый последний миг, но без помощи Карла.
– Сомневаюсь, честно говоря. Но в следующий раз, если что-то подобное произойдёт, постараюсь принять правильное решение до того, как кто-нибудь из вас съездит мне по физиономии.
Центор добродушно смеётся и по-дружески обнимает киборга. Но вдруг оно напрягается и отстраняет друга от себя:
– Иди в свою каюту. К тебе гость… точнее, гостья.
– Да ла-а-адно! – с улыбкой протягивает Джекс и уходит к себе.
В самом деле, гостья – то есть, Веншамея – не заставляет себя ждать. Она очень скоро оказывается на пороге каюты Джекса.
– А я о тебе сегодня кое-что новое узнала, – с немного хитрой улыбкой сообщает она, зайдя внутрь.
– То, что я – чёртов садист? – с иной улыбкой – фирменной горькой – мрачно отзывается Джекс, усевшись на диван.
– Нет. То, что ты по-настоящему живой.
– Вообще-то, я не умирал. Даже тогда, когда меня сбросили на Кибервирт, я был ещё жив.
– Я не в этом смысле… я к тому, что ты больше человек, чем машина.
– Ты противопоставляешь органический разум кремниевому? Это из-за эмоций, я угадал?
– Бастер мне однажды рассказывал об эмоциях у машин. Да, они у них есть. Но таких сильных эмоций, как у органических существ, у них всё-таки не бывает. Твоя сегодняшняя ярость… это, наверно, прозвучит странно, но она меня просто очаровала. В тот миг я тебя боялась… и восхищалась тобой.
– Да, не с лучшей стороны я себя показал.
– Наоборот! Ты раскрыл душу, выплеснул всю боль, всё отчаяние и гнев, которые так долго сдерживал. Только органические существа могут быть такими страстными, такими живыми!
– Вообще-то, нет. У роботов тоже могут быть очень сильные эмоции. Ты не знала, но Бастер был просто чудовищно расстроен после того, как мы обнаружили перепрограммированных просветников-исследователей на Хлонокоптере. Мне долго пришлось его утешать. Просто у Бастера нет мимики, и возможности голосового синтезатора у него ограничены – потому и создаётся впечатление, что он безэмоционален. Это совсем не так, поверь.
– И всё равно, что-то очень сильно отличает тебя от машины, Джекс. Может, я не смогу это сформулировать красиво… может быть, это то, как ты принимаешь решения, или вот эти вот… перепады, что ли, настроения… вот не могу правильно сказать!
– Интересно. Но я, кажется, догадываюсь, о чём ты. Тебя восхищает то, что на органический мозг сильнее влияет случайность? То, что он менее предсказуем?
– Точно! Ты понял меня с полуслова!
– И это забавно. Я вроде не телепат…
Веншамея садится на диван рядом с Джексом.
– Что-то вроде телепатии доступно всем живым существам, если… – начинает теэклавеллянка, но фразу заканчивает фордокс-приманец:
– …у них близкие отношения?
– Вот! Ты мне нравишься, Джекс, честно. Ты меня безумно восхищаешь, немножко пугаешь и сильно притягиваешь.
– И мне с тобой интересно. Ты заставляешь меня задумываться о том, о чём обычно я не думаю вообще. Эй… ты меня что, обнимаешь?
