Александр Колокольников
«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая
Пострадавший мальчик, долго пролежал в гипсовом воротнике, но всё же более-менее оправился. А Чику осудили достаточно строго и отправили в колонию.
Если к Чике известность придёт позже, то Фаридка- космонавт уже с детства был личностью знаменитой.
Его звёздный час пришёлся на день, когда в космос полетел второй наш космонавт – Титов.
Услышав объявление по радио, о новой победе Советской космонавтики, многие люди выбежали на улицу, чтобы поделиться радостью. Они все смеялись и дружно кричали: «Ура!».
В этот момент, тогда ещё просто Фаридка, бегал по своему балкону, на четвёртом этаже и наблюдал за ликованием внизу. Принять участие в празднике он не мог – совсем недавно ему сделали обрезание.
На Фаридке была длинная отцовская рубашка на голое тело, чтобы не травмировать пострадавший орган. В этой рубашке он метался от одного края балкона к другому, как тигр в клетке. Фаридка был очень активным мальчиком – энергия просто бурлила в нём. В детстве он часто срывался с места и нёсся непонятно куда с криком: «Айда! Айда!».
Кто-то из ребят во дворе, заметив метания Фаридки, крикнул ему: «Фаридка! Айда! Айда к нам!». Услышав приглашение, Фаридка, как существо компанейское, удержаться уже не мог. Вскочив на табуретку, он перебрался на перила балкона и смело прыгнул вниз, с четвёртого этажа.
Снизу раздались испуганные крики. Фаридка же, беспрепятственно пролетев два этажа, зацепился рубашкой за ветку растущего у дома дерева. Ветка согнулась, и он завис, с натянутой на голову рубашкой, в метре от земли, отчаянно извиваясь и дёргая ногами. Ветка, унося вверх рубашку, победно распрямилась, а Фаридка, без единой царапины на теле, оказался на земле.
В этот момент во дворе наступила полная тишина, которую вдруг разорвал вопль Фаридки. Дальше, шлёпая босыми ногами, он бросился к своему подъезду и, продолжая непрерывно вопить, понёсся по ступенькам вверх, к себе, на четвёртый этаж.
– Вот русский мальчонка, упади с четвёртого этажа, – точно убился бы насмерть, а татарину хоть бы что! – произнесла одна из старушек, сидящих около подъезда, как только Фаридка скрылся за дверью.
Для этих старушек все мусульмане были татарами, как и все кавказцы – грузинами.
В это время мать Фаридки, выйдя на лестничную площадку, обсуждала с соседкой полёт космонавта Титова, не подозревая что в их дворе только что произошёл также удивительный полёт.
Женщина стояла, придавив задом дверь, чтобы её непомерно шустрый ребёнок, не выскользнул бы из квартиры. От разговора их отвлёк несущийся снизу вопль. Они настороженно замолчали прислушиваясь. Представьте шок матери, увидевшей бегущее снизу своё абсолютно голое чадо, вопящее и трясущее свежеобрезанной, в зелёнке тютюлькой.
После этого эпического, для уровня городского района, случая, Фаридка заслуженно получил к своему имени почётную приставку – космонавт.
Вот такая компания: знаменитый на весь город Фаридка-космонавт, обретший свою сомнительную славу позже – Чика, и примкнувший к ним, малоизвестный Рыжий, поехали искупаться на пляж водохранилища. Все они принадлежали к Зубовским, а когда увидели Костю, толкающего от реки в горку велосипед, то сразу решили устроить засаду, на подвернувшегося им одинокого представителя Вокзальных
Ехать им навстречу Костику было рискованно: тот мог развернуться назад к реке, под защиту сидящие на берегу рыбаков. Они не знали, что на лето он переехал жить в Каменку к бабушке, и поэтому устроили засаду по дороге на Георгиевск.
Фаридка-космонавт, спрятавшись в кустах, должен был пропустить Костика, а когда Чика с Рыжим выйдут перед Костей на дорогу, Фаридка должен был перекрыть пути к отступлению.
Весь план рассыпался – Костик поехал прямо – на Каменск. Фаридка свистнул, оповещая товарищей, и они бросились в погоню. Сам Фаридка поехал низом, отсекая жертву от реки, а Рыжий с Чикой помчались за Костей напрямую по дороге. Шансы догнать были весьма высокие – все трое имели велосипеды для взрослых. Когда дорога шла в гору, Костя, на своём подростковом Орлёнке, ещё имел шансы сохранять разрыв, но на ровном участке, конечно, стал бы проигрывать.
Костя прекрасно понимал: если догонят, самое малое – отберут улов и снасти, но ещё обязательно побьют, а могут и велосипед искорёжить. Он поднажал на педали, радуясь, что резерв полон, и стоит только добраться до маяка – сухой рябины и сразу прыжок к волшебной поляне.
То, что перемещение придётся совершить на глазах преследователей, – мало волновало. Такое уже бывало, и он знал, что у случайных наблюдателей появляется сначала какая-то рябь перед глазами, а после ещё надо проморгаться, поэтому оценить необычность исчезновение Кости они не могут.
Преследователи стали догонять, они изображали злорадный хохот, выкрикивали оскорбления и между собой громко обсуждали, что с ним сделают.
Костя уже достиг маяка – сухой рябины, но у него возник другой план. Немного дальше за этой рябиной, в лес сворачивала тропинка. С деревенскими ребятами часто гоняли по ней, и хорошо знал о её коварстве. Тропинка, петляя уходила вниз, ко дну оврага, а затем поднималась наверх. Но в этом году вода по весне промыли в самом низу глубокую яму, совершенно незаметную из-за травы.
Один из деревенских пацанов, забыв, или не зная про яму, влетев на скорости, погнул колесо и выбил об руль зуб.
Костя оглянулся, оценивая расстояние до погони и понял, что должно всё получиться.Первым из преследователей ехал Чика, за ним Рыжий, а последним, с небольшим отрывом – Фаридка.
Свернув на лесную тропинку, Костя пригнул голову к рулю, спасаясь от веток. Хотя и часто гонял по этой дорожке, помнил все её петли, – опасность упасть всё равно была от упавших на неё толстых сучьев, или целых стволов, скрытых поворотами. Но, несмотря на всё это, Косте удалось ехать очень быстро.
Достигнув дна оврага, остановился, перетащил велосипед через яму, ногой поправил стебли травы за собой, и, вскочив в седло, постарался разогнаться, создавая видимость безостановочной езды.
Троица Зубовских, на извилистом спуске, поначалу осторожничала, но, когда, идущий первым Чика, после поворота, совсем недалеко увидел Костю, медленно подымающегося на другую сторону оврага, то близость жертвы разбудила азарт и заглушила осторожность.
На спуске со склона, Чика постарался разогнаться как можно сильнее, рассчитывая на «вымах» преодолеть подъём и догнать, наконец-то, Костю. Переднее колесо, почти на весь диаметр, провалилось в яму, и Чика, выброшенный из седла, с размаха ударился лицом о землю, а велосипед, перевернувшись, добавил ему багажником по голове и остался лежать на стонущем хозяине.
Заметив аварию, Фаридка-космонавт и Рыжий резко затормозили. При этом Фаридка не удержав равновесие упал, гулко стукнувшись башкой о дерево. Но для крепкой головы настоящего космонавта такие удары были нестрашны, и, быстро поднявшись, вместе с Рыжим, они подбежали к товарищу, который, перемежая стоны с матом, пытался выползти из-под велосипеда.
К этому времени Костя, преодолев крутой подъём, остановился на почти пологом участке наверху, и с удовольствием наблюдал за копошением врагов на дне оврага. Затем стал громко выкрикивать оскорбительные дворовые кричалки, самыми безобидными из которых были: «Зубилы – дебилы» и «Зубаки – дубаки».
– Догоните этого гада! – с яростью выдавил из себя Чика, пытаясь оттереть подолом майки кровь и грязь с лица.
Рыжий с Фаридкой бросились назад к своим велосипедам.
Немного отъехав за кусты, Костя остановился и сразу перенёсся на «волшебную полянку», спокойно доехал до бабушкиного дома, часто улыбаясь по дороге, представляя, как всё это будет пересказывать своим ребятам во дворе.
Позже Костя узнает, что при ударе Чика погнул у велосипеда колесо с передней вилкой, и ему пришлось больше десяти километров до Георгиевска тащил его на себе.
Все эти игры с прыжками были забавны, но не более. О настоящей миссии и функции «волшебной» полянки Костя и близко не догадывался, но истинное предназначение проявилось тем же летом, в начале августа.
Тот год случился очень урожайным на ильинские опята. Бабушка выдала Косте большую корзину и приказала набрать её полной, так как все местные грибами, по её выражению: «Огрузились».
Получив наказ и корзину, Костя отравился в лес. Не доходя «волшебной» полянки, спустился в овраги и стал искать грибы. Запутаться и заблудиться в их переплетениях уже не боялся: теперь он всегда знал где находится его полянка, примерно представлял и расстояние до неё.
Когда, ползая по склонам, наполнил наконец-то корзину, сориентировался и понял – надо забираться на правый склон. Поднявшись, увидел в нужном направлении очередной овраг. Спустился, долго искал место для подъёма. Выбравшись, некоторое время двигался по плоскому участку среди редко растущих берёз, при этом ругал себя – здесь на ровном участке было полно опят, а он ломал ноги по склонам. Но ровное место кончилось и опять перед ним появился овраг, причём очень глубокий.
У Кости тогда впервые появилась мысль – просто перенестись к полянке, но тогда корзину почти всю дорогу придётся тащить домой пешком, что, уже подуставшему мальчику, совсем не хотелось. Он всё же нашёл в себе силы преодолеть последний овраг, но и за ним полянки не было. Костя медленно, постоянно осматриваясь по сторонам, в надежде увидеть просвет среди деревьев, шёл по неожиданно ставшим тёмным лесу. В конце концов остановился и уже совсем нацелился совершать прыжок, когда чуть левее места, где рассчитывал увидеть дуб, наконец-то заметил возвышающуюся над деревьями крону гиганта.
Словно обретя свежие силы, быстро добрался до полянки, встал, как обычно, в нужную точку перед дубом и попытался перенестись, но неожиданно ничего не произошло. Костя почти сразу осознал в чём причина: он совсем недавно собрался прыгнуть из леса на полянку, но углядев дуб передумал, а сейчас просто перепутал, и вместо плотины у дома бабушки, опять представил полянку.
Как бы там ни было, прыжок не состоялся, а резерв куда-то ушёл.
Тяжело вздохнув, перехватил корзину поудобней, он медленно побрёл в сторону деревни, совершенно не подозревая, что очень далеко от Земли, на одной из планет Вселенной, на очень похожей внешне полянке, рядом с высоким деревом, появился мальчик, который хотя внешне и отличался от него, но внутренне был всё тем же Костиком с его жизненными установками, с его, пока ещё небольшим, жизненным опытом и памятью.
Тот, другой Костя, пока ещё не осознавая, что с ним произошло, также решил идти домой. Но в отличии от земного Кости, он чувствовал себя вполне бодро и поэтому полянку покинул бегом.
Перед тем как выскочить на дорогу, идущую по краю поля, он услышал сигнал трубы. Совершенно неожиданный для этого месте звук заставил его замедлить бег, а затем Костя вообще в изумлении остановился: вместо пшеницы, он на поле увидел посаженные в ряды высокие растения со стеблями похожими на стебли кукурузы. Причём, они находились от него за забором из деревянных рам, внутри которых была натянута сетка из медной проволоки.
Пытаясь осмыслить – куда же он попал, стал осматриваться по сторонам. Его взгляд зацепился за корзину в руках. Это была явно не его корзина, более того – это, вообще, не было корзиной в его понимании, да и грибы в ней с розовыми шляпками явно не опята. Корзина, точнее сказать теперь – сумка из грубой ткани, выпала у него из рук, грибы высыпались к его ногам привлекая внимание к обуви. Он выходил из дома в коротких резиновых сапогах, сейчас же на нём были сапожки из мягкой кожи. Штаны, рубашка – всё было другое, но самое главное – руки тоже были не его. Костя ощущал и управлял как своими родными, но они сильно отличались от его рук.
Прибывая в ступоре, он не сразу услышал топот всадника. Когда же заметил, первое его желание было спросить: «Где он? Куда он попал?».
Всадник подъехал ближе, и Костя смог рассмотреть, что в седле сидит вроде бы человек, но под ним явно не лошадь, а какая-то смесь лошади с верблюдом. Да и сам человек по нынешним временам одет был достаточно необычно: кольчуга, на голове металлический шлем, сабля на боку, и ещё, в правой руке он раскручивал верёвку с грузиками.
Совсем не задумываясь, на одних инстинктах, Костя бросился обратно на поляну. У него оставался небольшой запас силы в резерве, и он надеялся, использовав его, взлететь на дерево.
Верёвка с грузиками, брошенная всадником, перехлестнула колени, и мальчик свалился на землю. Когда же освободив ноги от верёвки поднялся, то рядом уже стоял всадник, а его рука, сжимающая обтянутую кожей дубинку, была поднята в замахе.
– Вот и допрыгался! – подумал Костя, и, прикрывая от удара голову, закричал: «Не надо!».
Глава 3.
В себя Костя пришёл в какой-то маленькой комнатке, у него сильно болела голова и сознание было немного спутанным. В комнатке не имелось окон, а ослабленный дневной свет как-то проникал сверху, через довольно широкий зазор между стенами и потолком, еле-еле освещая помещение. В царящем полусумраке можно было разглядеть стоящий рядом невысокий стол, сбитый крепко и без изысков из толстых струганных досок, покрашенный уже облупившейся тёмной краской. На столе стоял кувшин и кружка из обожжённой глины.
Под стать столу была и топчан, на котором он лежал, из таких же досок, и, практически, являлся копией стола, только раза в четыре длиннее. Матрас и подушка, по ощущениям, были набиты тряпками. На подушке имелась наволочка из синей и достаточно грубой ткани. Такая же ткань пошла и на простыни, только краска на них сильно выцвела, и бывший синий цвет только угадывался.
Под простынёй Костя лежал абсолютно голый, только чувствовал: что-то висит у него на ногах в районе щиколоток. Он сел и скинул простынь. На правой ноге увидел стальной браслет, к которому крепилась стальная же цепочка, ведущая куда-то под топчан. Костя руками вытянул её метра на два, больше цепь не поддавалась.
На щиколотке левой ноги был тоже браслет, но другой конструкции и по виду выполненный из меди. Он контактировал с ногой через какую-то мягкую прокладку. Если стальной свободно болтался на ноге, то медный сидел достаточно плотно, имея для этого регулировочные винты. От него шёл медный же провод и тоже уходил под топчан. За медный провод мальчик дёргать не стал – он был достаточно тонким, его легко можно было оборвать, а судя по тому, что Костю приковали, наказание за оборванный провод могло быть достаточно строгим.
– Допрыгался! Допрыгался! – назойливо стучало в голове.
Он ещё раз подёргал за приковавшую его цепь, не с попыткой оторвать, а просто надеясь звоном привлечь внимание, но ничего не произошло.
Тогда, преодолевая головную боль, начал кричать: «Эй! Эй!». Сначала тихо, затем всё громче и громче. Наконец послышались шаги, дверь отворилась и сразу стало светлее.
В проёме, Костя увидел почёсывающего и зевающего подростка в одних штанах, с голым торсом. Парень, по земным меркам, был вполне обычный, с пепельного цвета лохматой, видимо со сна, шевелюрой, остроносый и сероглазый.
Он начал что-то спрашивать у Кости, но тот в ответ только слабо мотнул головой, показывая непонимание, и чуть не застонал от боли в висках. Парень же, оставив попытки поговорить, молча, достал из-под топчана деревянную шкатулку, к которой тянулся провод от ноги Кости, отвернув винты, снял медный браслет и осторожно размотал похожую на бинт подкладку под ним. Всё убрал в шкатулку. Сдёрнув простыню, укрывавшую Костю, смочил водой из кувшина её край, затем увлажнённым куском протёр ногу мальчика в месте, где крепился браслет и, забрав шкатулку, направился на выход.
– Эй! Эй! – Костя опять постарался привлечь к себе внимание.
Парень оглянулся, некоторое время постоял обдумывая, затем подошёл ближе и ногой выдвинул стоящий под топчаном ночной горшок с крышкой. Посчитав, что теперь уж все потребности Кости удовлетворены, вышел из комнатки, оставив дверь немного приоткрытой.
Костя, гремя цепью, воспользовался ночным горшком. После решил испытать, хватит ли ему длинны цепи чтобы самостоятельно открыть дверь. Понял, что если ляжет на пол, то, быстрее всего, до двери дотянется, но пробовать не стал – он голый, а пол грязный.
Налил в кружку и выпил воды из кувшина. Вода была неприятно тёплой, и он с трудом сдержал рвотные позывы. Больше заняться в этой комнатке было нечем.
Он лёг на спину, укрывшись простынёй, и, обхватив руками голову, в надежде уменьшить боль, постарался вспомнить – как же он сюда попал, как оказался в роли обезьянки на цепочке.
Сосредоточиться ему помешал громкий, заунывный звук трубы. Некоторое время продолжала царить тишина, затем захлопали двери и послышался топот множества ног.
Неожиданно его дверь приоткрылась шире и в полученную щель пролезла голова какого-то мальчишки. Голова исчезла и, что-то крикнув, опять появилась. Тут же, над ней, возникла ещё одна голова. Затем дверь распахнулась полностью, и Костя увидел в проёме сразу пять, или шесть подростков, пялящихся на него, при этом что-то активно и весело обсуждая.
Раздался повелительный окрик, все подростки враз повернули головы в сторону окрика и незамедлительно исчезли. Перед дверью задержался мужчина крепкого телосложения с короткой стрижкой и твёрдым, немигающим взглядом. Он внимательно посмотрел на Костю и полностью захлопнул дверь. Сделав несколько шагов, он, видимо, передумал оставлять Костю в темноте, вернулся и приоткрыл её, оставив достаточно широкую щель, отчего в комнатке стало гораздо светлее.
Крики и топот удалились. Костя опять попытался собраться с мыслями, и тут прострелило неожиданное, пугающее воспоминание – момент, когда он рассматривает руки и они кажутся ему чужими. Он быстро поднёс руки к глазам, благо освещение улучшилось и теперь мог хорошо рассмотреть – руки были не его. Скинул простынь: выпирающие снизу рёбра, пальцы ног, сами ноги, живот – всё непривычно на взгляд, всё не его. Это было как страшный сон.
Сознание с таким открытием справиться, в полной мере, не смогло, и Костя застыл в каком-то оцепенении.
Появился парень, заходивший утром. Бросил на топчан одежду, достав ключ, отсоединил от браслета на правой ноге цепь. Подёргав Костю за руку, показал на одежду.
Вся одежда состояла из нательных длинных трусов, штанов и рубашки из грубой ткани. Ещё на полу валялись сандалии с длинными ремешками. Костя медленно, оделся. Как завязывать сандалии не знал, но посмотрев на ноги подростка, примерно также обмотал и завязал ремешки на щиколотках.
Подталкиваемый в спину, он вышел на улицу. Мозг совсем отказывался работать и, в каком -то сомнамбулическом состоянии, Костя пересёк двор ни на что не реагируя и смотря только под ноги.
Поднялся на невысокое крыльцо, какого-то одноэтажного строения, прошёл по коридору, в конце которого, за красивой резной дверью находился кабинет, куда его и завели.
Стены, пол и потолок кабинета были отделаны лакированными дощечками на манер паркета. Только на полу дощечки имели тёмный цвет, на стенах посветлей, а на потолке совсем белые.
Правую от входа стену, под самый потолок занимали полки, заставленные книгами в кожаных переплётах.
Напротив входа, спиной к окну, за большим двухтумбовым столом, в кресле с высокой спинкой, сидел худенький пожилой мужчина с длинными седыми волосами в круглых очках. В дополнение к очкам он держал перед собой большую лупу и рассматривал переливающейся на свету камешек, извлечённый пинцетом из маленькой деревянной коробочки с задвижной крышкой. Ещё несколько подобных коробочек располагались перед ним на столе.
Субтильная фигура, за величественным резным столом и похожим на трон креслом, смотрелась совсем неуместно. А затёртый на локтях чёрный камзол, обильно обсыпанный по плечам перхотью, закреплял впечатление случайности попадания столь непрезентабельной личности на это монументальное место.
Но это было только впечатление: восседать там он имел полное право, потому как являлся не только дипломированным наставником, но и управляющим школы, на территории которой они сейчас и находились. Звали его Гарвил, а все обращались к нему – мэтр Гарвил.
Школа в официальных документах также носила название: «Либоргская школа целительства и артефакторики Гарвила», а в повседневном общении просто – школа Гарвила.
Должность управляющего школы в материальном плане была достаточно прибыльной, и если предыдущий управляющий по какой-либо причине уходил, то мэрия города проводила денежный аукцион, Победитель, заплативший больше всего денег, занимал этот пост. К участию в аукционе допускались только дипломированные наставники. В дальнейшем, выигравший аукцион наставник, ставший главой школы, должен был ещё оплачивать и ежегодный патент.
Но и это было не всё: в мэрии имелась специальная комиссия, контролирующая хозяйственную деятельность школ, наделённая правом увольнять руководителя по итогам проверок. Безусловно, по результатам одной проверки, это было невозможно, но если критические замечания в оговорённый срок не смогли, или не захотели устранять, то увольнение было вполне возможным.
Существовал ещё и наблюдательный совет мэтров, с правом проведения инспекций и проверки уровня подготовки учеников. Члены этого же совета принимали у учеников экзамены по присвоению категории. Они также имели право ставить вопрос об увольнении руководителя школы, если её ученики показывали слабые результаты.
Несмотря на все сложности, мэтру Гарвилу удалось удержатся на должности управляющего больше пятнадцати лет, хотя среди остальных аналогичных заведений этого города, его школа традиционно считалась худшей.
Другие управляющие школ, вальяжные и лощённые господа, менялись достаточно часто, видимо их преуспевающий вид вызывал у чиновников завистливую неприязнь, с сопутствующими кознями и интригами, а затрапезный облик Гарвила таких чувств не пробуждал. Да ещё, по каким-то неизвестным причинам, к Гарвилу благоволил племянник нынешнего князя.
В то время, когда к мэтру Гарвелу привели Костю, в кабинете, помимо хозяина, находились мастер Тулбас и мастер Ярич.
Мастер Тулбас – невысокий, полноватый и абсолютно лысый мужчина, специалист по артефактам, сидел на стуле рядом с мэтром Гарвилом и ждал заключения по изумруду, который его шеф держал перед собой в пинцете и тщательно рассматривал через лупу.
В углу, в уменьшенной копии кресла хозяина кабинета, закинув ногу за ногу и постукивая пальцами по подлокотнику, расположился мастер Ярич – заместитель Гарвила.
Мастер Ярич, был строен и высок. Имел узкое лицо, длинноватый нос с немного свисающим кончиком. Тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб. Он тоже ждал, заключения по камню.
Наконец мэтр Гарвил со словами: «Будем брать», аккуратно опустил изумруд в подставленную мастером Тулбасом коробочку, и все трое мужчин, как по команде, дружно перевели своё внимание на Костю, который, ко всему безучастный, опустив голову, стоял в нескольких шагах от двери, там, где его оставил сопровождающий.
– Откуда ты и как тебя зовут? – обратился к нему мэтр Гарвил.
Костя на вопрос не отреагировал.
– Ты вообще меня слышишь? – продолжил мэтр.
– Попробуйте спросить на имперском, – предложил мастер Ярич.
– Сам и пробуй – умник, – с раздражением ответил мэтр.
Ярич повторил вопросы на имперском, затем ещё на нескольких языках – всё без толку. Вмешался мастер Тулбас, и, запинаясь, тоже спросил на каком-то языке. При этом и мэтр Гарвил, и Ярич, посмотрели на него с долей удивления.
В конце- концов, мастер Ярич встал и, подойдя почти вплотную к мальчику, громко крикнул тому в ухо. Костя вздрогнул, и, словно очнувшись, обвёл всех растерянным взглядом. Но кратковременное осознание и какие-то эмоции в его взгляде быстро потухли, и он опять безвольно опустил голову вниз.
– Пусташ подойди! – мастер Ярич, приоткрыв дверь в коридор, позвал паренька сопровождавшего Костю. – Принеси все вещи, которые у «залётного» были с собой и пригласи зайти мастера Мелиуса.
– Зачем Мелиус тебе понадобился? – поинтересовался мэтр Гарвил.
– Что-то взгляд мальчишки не нравиться. – При этих словах, Ярич подошёл к Косте, и, приподняв за подбородок голову, посмотрел тому в глаза.
– Или идиот, или в ступоре, – прокомментировал он свои наблюдения. – Пусть Мелиус в голове покопается, – в этом деле он получше меня будет.
– Нам только ещё одного Древоходца- идиота не хватало, – высказался мастер Тулбас.
– Бубок не идиот, Бубок – дебил, – встал на защиту своего воспитанника мэтр Гарвил. – Между дебилом и идиотом большая разница! Я не отказался бы и от ещё одного такого дебила, как Бубок. Только этот хлипковат, – смерил он взглядом фигуру Костика, – много не утащит. Но он ещё молод, будет нужда – раскормим.
В полуоткрытую дверь кабинета протиснулся подросток, посланный за вещами Костика. Он хотел было всё выложить на стол перед мэтром Гарвилом, но тот, брезгливо поморщившись, показал на стоящий рядом стул. Паренёк бросил туда одежду Кости, сверху аккуратно положил складной ножик. Сапоги, немного замешкавшись, поставил на пол рядом.
– Мастеру Мелиусу вашу просьбу передал. Обещал подойти, – доложил паренёк.
– Подожди в коридоре, – велел ему Ярич, подходя к стулу с вещами и забирая сверху складной нож.
Он его раскрыл, стал рассматривать выгравированную надпись на лезвии: «Завод Зенит».
– Точно не с диких островов к нам прибыл: на лезвии гравировка на каком-то языке, – заметил он.
Следующими были кожаные сапоги и одежда, в которых Костя появился в этот мир, но ничего интересного при осмотре, мастер Ярич не углядел.
– Если у него есть нож – значит не идиот, – сделал вывод мастер Тулбас. – Идиоту нож бы никто не доверил.
– А дебилу могли бы. Вот и у нашего Бубка ножик есть, – ответил мастер Ярич. – Когда я служил по контракту в войсках императора, – продолжил он, – то у него в частях не только половина солдат, но и многие офицеры были просто дебилы. И хочу заметить, что лучший солдат – это солдат с дебильностью. Он много не размышляет, лишнего себе не напридумает. Сказали: вперёд, в атаку, – идёт, особо не заморачиваясь.
–Насчёт солдат – может и правильно, – согласился мэтр Гарвил, – Только нам солдаты не нужны.
Мэтр Гаврил, ещё не успел закончить свою фразу, как в кабинет быстрым шагом вошёл мастер Мелиус. Был он весь кругленький: круглое лицо с круглыми румяными щёчками, покатые плечи, кругленький животик и всё это размещалось на коротких ножках. Уместнее было сказать, что он не вошёл, а вкатился.
– Приветствую, коллеги, – улыбаясь поздоровался со всеми. – Чем обязан? Или вы меня из-за этой белой немочи пригласили, – мастер Мелиус кивнул на Костю. – Так я его вчера осматривал. Ушиб головы подлечил, ну а сотрясение мозга – сотрясение лёгкое, через пару дней само пройдёт. Только вот не могу понять: почему этот охранник-Боруш, со всей дури ему дубинкой по голове заехал, неужели этого задохлика, скрутить не мог? Зачем надо было бить до потери сознания?
– Боялся, что мальчонка силой вдарит, – объяснил Ярич.
– Да откуда сила могла взяться после перехода – молодой, хилый. И что, разве у Боруша амулета нет? – возразил Мелиус.
– Амулет, конечно, есть. Только вспомни: месяца два назад, когда Боруш, тоже залётного, хотел задержать, – залётный его скакуну ноги парализовал, тот скопытился, придавив Боруша тушей, а Древоходца и след простыл, – напомнил Ярош.
– Ну, ты сравнил! Там, со слов Боруша, был матёрый мужик, да ещё, наверное, и с накопителями. А это мелкое недоразумение – на что способно? – ответил Мелиус.
– А вот не так всё и просто! – встрял в разговор мастер Тулбас. – Знаете, сколько за ночь он силы в кристалл влил? А выдал он, без малого, почти восемьдесят даров! А это значит за сутки под сто пятьдесят может набрать!
Все замолчали, удивлённые прозвучавшей цифрой.
– Надо же! – прервал молчание мастер Мелиус. – А на вид совсем сопляк! Однако!
– Вот тебе и сопляк! Получается, после переноса, силы ещё могли остаться, – выдал заключение мастер Тулбас.
– Ладно, пусть так. Только всё равно, не стоило так жестко бить мальчонку по голове, не стоило… Ну, да ладно, хватит об этом. Давайте, рассказывайте, что от меня-то теперь требуется? – спросил Мелиус.
– Сам не видишь? – указал на Костю Ярич. – Мы уже давно разговариваем, а он всё стоит в пол смотрит, ни на что не реагирует. Вот у нас и сомнения – не идиот ли он?
– Мастер Ярич, я, конечно, понимаю, что мозг человека не ваша специализация, но где и когда вы встречали Древоходцев- идиотов? Древоходец – просто не может быть идиотом! Дебилом, как наш Бубок – да, но не идиотом, – заявил Мелиус.
– Что вы истины прописные втолковываете? Я думаю: не мог ли удар Боруша повредить ему голову?
– Что за глупости? Ну ладно, ещё раз посмотрю.
Мастер Мелиус на несколько минут прижал свои ладони к вискам Кости, затем указательным пальцем надавил на какую-то точку, около шейных позвонков. Костя вскрикнул и начал оседать. Мелиус одной рукой придержал его, а другой подтянул ближе стул и усадил мальчика.
Костя покрутил шеей и вполне осмысленно посмотрел на присутствующих.
– Ты меня понимаешь? – спросил Мелиус.
Ответом ему был только испуганный взгляд.
– Никаких серьёзных травм мозга, кроме лёгкого сотрясения, никаких отёчностей, реакции в норме. Просто у мальчишки сильнейший шок, – выдал заключение Мелиус.
– Он не первый залётный у нас, – отчего в такая реакция? Как считаете? – поинтересовался мэтр Гарвил.
– Думаю спустился с пальмы по лиане, подошёл к месту силы, где-нибудь на маленьком острове в центре океана, а при попытке перехода на другой остров улетел к нам. Сами знаете: эта наша полянка похожа на десятки подобных – вот неопытных сюда и заносит. А для островитянина, полудикого, здесь всё необычно – потому и поплыл.
Вспомните, дикаря к нам как-то занесло, тоже с островов. Этот хоть спокойный, тихий, а тот визжал, кусался – к себе не подпускал.
– На нашей поляне пальма не растут, и он не дикарь, – возразил Ярич, протягивая Мелиусу найденный в вещах Кости складной нож.
– Ну и что? Зашёл какой-нибудь корабль – команду сожрали, вещи забрали.
– Вот ещё, – с этими словами мастер Тулбас пихнул ногой сапоги Кости.
– Да, обувь точно не дикаря, – согласился мастер Мелиус. – Значит просто маменькин сынок. От мамкиного подола оторвали, он расстроился, изпереживался, – психика не справилась, сломалась.
– Ладно, кажется, всё ясно, – сделал заключение мэтр Гарвил. – Как обычно, месячишко подержим, силу подоим, пока ущерб не возместит, а тогда посмотрим: или отпустить придётся, или к себе приберём – Древоходцы лишними не бывают. Мастер Тулбас, пусть твои ученики за ним приглядывают, чтоб не сбежал, а ты, мастер Ярич, найди ему работу по хозяйству, и тоже всех предупреди.
