Александр Колокольников
«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая
– Двадцать золотых и четыре моих зуба, – напомнил Костя.
– Тебе-то, Древоходцу, о зубах переживать.
– Зубы ладно – появились, ну а удаление всех четырёх сразу?
– Сам виноват, не мог нормально себя обезболить. Ты же даже не мучился, когда они прорастали – просто переход сделал, а некоторые пациенты, видел же сам, как страдают.
– Мастер Бурш, а почему так мало целителей могут пользоваться микровиденьем, – спросил Костя
– Долго учиться, а результат не гарантирован – многие вообще неспособны.
– Почему долго? Я же…
– Это – «ты же». Я сам более-менее овладел навыком только через год. А про таких как ты, говорят – древняя кровь.
По совету Бурша, Костя не стал объявлять мэтру Гарвилу, что закончил обучение. Теперь за каждого пациента, которому он вырастил зуб, Костя получал золотой, сам же Бурш брал от двенадцати до пятнадцати золотых, – для Кости и такие деньги казались огромными.
В конце концов, мэтр Гарвил однажды поинтересовался у Кости, как идут дела с обучением, по выражению мэтра, -«зубному ремеслу».
Врать учителю он не мог и доложил, что обучение закончил.
– Много сам зубов вырастил?
– Наверное, больше двадцати, – вынужденно честно ответил Костя.
Узнав, сколько ему Бурш отчиняет за операцию, мэтр возмутился и поехал скандалить. В результате Костя стал получать за операцию два золотых и пять серебряных, но золотой и пять серебряных, он должен был отдавать мэтру, точнее экономке школы, а последний золотой у него тоже отбирали на возмещение долга за обучение «зубному ремеслу».
Как и предполагал мастер Бурш, ему ещё и пришлось выращивать зубы мэтру Гарвилу, мастеру Мелиусу и их жёнам – в общей сложности тридцать зубов, по расценкам мастера Бурша, где-то на триста пятьдесят золотых. Естественно, никаких денег не получил, но зато его несколько раз сытно и вкусно накормили. Правда, если у Мелиуса он ужинал в столовой вместе с членами семьи мастера, то у мэтра Гарвила, его сухопарая жена, с профилем удивительно похожий на куриный, отправляла Костю на кухню.
Теперь его пятидневка выглядела так: первый день, до обеда, пропуская занятия в школе, он работал в зубном кабинете мастера Бурша, а затем шёл на лекции. Второй день, отучившись в школе – опять зубной кабинет, пропуская лекции. Третий и четвёртый просто учёба, а пятый день, который везде был выходным – работа Древоходцем.
С таким режимом надежды мэтра Гарвила на то, что Костя наберёт вес – рассыпались прахом.
Работа Древоходцем, после получения печати подчинения, у него изменилась. Теперь ему доверяли переноску амулетов из драгоценных камней. В этом случае, к месту силы он добирался в окружении четвёрки стражников. Такой же экскорт его встречал и в точке прибытия. Перемещения с драгоценностями проходили только по местам силы, рядом с городом.
Первый прыжок с ребёнком, он выполнил с девочкой лет четырёх-пяти. У её матери были какие-то близкие отношения с мастером Яричем. Были они родственные, или другого плана, – он не спрашивал.
Костя находился в кабинете управляющего школы, когда Ярич обратился к мэтру Гарвилом, по поводу девочки. Во время разговора Костя услышал, как мастер Ярич ссылается на какой-то договор. Мэтр существование договора не отрицал, но просил перенести прыжок на другой день, на что Ярич упорно не соглашался, объясняя критическим состоянием девочки.
Костя понял, что по использованию его способностей, между Яричем и мэтром существует какой-то договор.
Сам прыжок с ребёнком состоялся на следующий день после этого разговора.
К школе подъехали два экипажа: закрытая четырёхместная повозка и бричка. Из повозки выбралась молодая, достаточно просто одетая женщина с ребёнком. Мастер Ярич, из каких-то соображений, ехал не с ними вместе, и, выпрыгнув из брички, сделал было шаг, помочь женщине, но сразу остановился, увидев, что она уже вышла.
Вместе с Костей все они, прошли в мастерскую артефактов, где к потолку было подвешено коромысло равноплечных весов. Девочку посадили в чашу, а один из старших учеников мастера Тулбаса, стал нагружать другую чашу гирями.
– Двенадцать килограммов, – озвучил результат Ярич, и спросил. – Потянешь?
Костя пожал плечами.
– Давай теперь сам на весы, – приказал он Косте.
– Зачем? Меня и так каждые пять дней взвешивают. Последний раз позавчера – пятьдесят шесть килограмм.
– Когда же ты вес набирать начнёшь! – с раздражением высказался Ярич.
– При такой жизни – думаю нескоро.
Мастер Ярич, под расписку, получил заряженные амулеты.
– На всякий случай, —пояснил он.
Костя, с мастером Яричем и девочкой, сели в одну из колясок и поехали к месту силы, неподалёку от города, и, как уже знал Костя, достаточно дорого берущим за переход. Мать же в другой, отправилась встречать его с ребёнком после переноса.
По дороге к месту силы, мастер Ярич не сказал ни слова, чувствуя его нежелание что-то обсуждать, молчал и Костя. Тишину внутри повозки нарушало только хриплое дыхание девочки, иногда перебиваемое кашлем.
Перенос прошёл удачно, даже не понадобились амулеты.
Пока, с ребёнком на руках, Костя добирался до места у сторожки, где их должна была ожидать мать, он оглох от криков. Раньше, еле живая и не имевшая сил плакать от душившего её кашля, девочка сейчас показывала всю силу своих вновь здоровых лёгких, требуя маму. Та побежала навстречу, преследуемая пузатым сторожем, выхватила из рук Кости дочь и начала обсыпать её лицо поцелуями.
– Не надо, нельзя! – неожиданно для себя произнёс Костя.
– Почему нельзя? – удивлённо переспросила женщина, перестав целовать дочку.
– Действительно, почему я это сказал, почему нельзя? – мысленно, сам себе задал вопрос Костя, и тут же пришло понимание – почему, почему нельзя.
Оказывается, совершенно машинально, он просканировал внутренним зрением мать с дочкой и заметил, что у обеих, по-видимому, какое-то инфекционное поражение лёгких, но переживая, удастся ли ему перенести ребёнка с таким весом, про больные лёгкие у женщины Костя забыл.
Сейчас же, видя, как мать целует дочку, его подсознание сформулировало мысль, что так делать нельзя, и он сначала остановил женщину и только затем понял почему так сделал.
– Вы тоже больны, – сказал он, – Можете опять её заразить! Вы должны как можно меньше с ней общаться, тем более, не стоит её целовать.
Женщина опустила голову, молча передала девочку на руки Косте и также молча направилась к ожидающему их извозчику. Подслушавший разговор сторож, предусмотрительно отошёл подальше, пропуская её.
Подойдя к пролётке, она сначала села сама, затем приняла с рук Кости девочку, усадила её рядом и протянула золотую монету, которой, по традиции, обязаны расплачиваться родители за услуги Древоходца.
Отдав золотой, женщина скомандовала извозчику и уехала, а Костя, уверенный, что его подвезут, остался в растерянности стоять перед сторожкой.
– Давно здесь службу исполняю, насмотрелся, как за лечение дитятка родного Древоходцев одаривают: и оружие, и драгоценности. Однажды, даже породистого скакуна степняки подарили. Но чтобы вот так: просто здесь оставили– такое впервые, – прокомментировал пузатый стражник.
Костя в ответ с безнадёжностью махнул рукой и пешком отправился в сторону города. В сам город заходить опасался – вдруг кто узнает в нём целителя, а он без очков и шляпы. Пришлось в обход, кругами, повторяя все изгибы реки, добираться домой – так про себя теперь стал он называть школу целителей.
История на этом не закончилась. К вечеру, наконец -то добравшись до своей комнаты, решил убрать полученный золотой к остальным монетам.
Свои богатства, Костя хранил в тайнике, доставшийся ему по наследству от предыдущих жильцов комнаты. На тайник он наткнулся случайно, передвигая кровать.
Надо заметить, что в школе мэтра Гарвила, да и в остальных подобных заведениях, воровства практически не было. Объяснялось это просто: из-за печати подчинения, ученик не мог врать учителю, и тому достаточно было, собрав всех учеников, приказать похитителю подойти к нему и всё – кража раскрыта.
Но для надёжности и внутреннего спокойствия, Костя всё же прятал деньги в тайнике. В тот раз, он уже хотел было бросить монету к остальным, но его насторожила какая-то в ней неправильность. Сравнивая с другими, заметил, что новая имеет острые края, и почему-то более рельефные буквы, что легко чувствовалось на ощупь.
Ему ещё не приходилось встречаться с фальшивыми, но он знал, что золотые монеты княжества Либоргского, подделывают часто, из-за высокого содержания в них золота.
Фальшивки же штамповали из золотых сплавов с большим содержанием меди, а то и вообще из бронзы.
Костя решил утром показать подозрительную монету своему однокласснику Рубису, чтобы тот проверил.
Рубис согласился проверить, но в мастерской при школе делать этого не захотел, сказав, что отнесёт отцу, который занимался изготовлением артефактов, а также работал и с золотом.
В результате монета оказалась фальшивой, причём самой дешёвой подделкой, без грамма золота.
Возвращая монету, Рубис передал настоятельный совет своего отца: или немедленно избавиться от этой гадости, или отнести в сыскной отдел.
После урока, не откладывая в долгий ящик, Костя взобрался на северную стену, за которой находилось ущелье с шумящей внизу рекой Пчёлкой.
Резкий взмах рукой, и, первый гонорар за вылеченного ребёнка, блеснув на солнце поддельным золотом, отправился в воды Пчёлки.
Примерно через месяц, Костю вызвали к мэтру Гарвилу, где его ожидали представители княжеского сыска, занимающиеся розыском фальшивомонетчиков.
Оказывается, к отцу Рубиса, несколько раз приходили его знакомые, или постоянные клиенты с просьбой проверить точно такие же фальшивые монеты. Одному из них, даже не став особо рассматривать монету, сразу вернул обратно, неосторожно заявив, что таких подделок в последнее время появилось очень много. Владелец фальшивки пошёл в сыскной отдел, где предъявил монету, и пересказал слова отца Рубиса. Того сразу забрали, и, после допроса с дознавателем, всплыло имя Кости.
Вопросы Косте следователи задавали через мэтра Гарвила, используя свойство печатью подчинения, по которому ученик не может врать учителю.
Выслушав его показания, вызвали мастера Ярича и устроили им перекрёстный допрос.
Из него-то Костя и узнал: фальшивый золотой ему передала женщина по имени Будина.
Они, с мастер Яричем, родом из одного небольшого городка, возникшего на месте старой имперской крепости на границе с княжеством Верхнерульским.
Дома их родителей располагались по соседству. Мало того, их матери с малых лет, были подругами потому и Будину он также знал с детства.
Ярич уехал учиться в Зарин – ближайший к ним имперский город, где имелись школы целителей. Там из письма родителей он узнал, что Будина сбежала из дома то ли с военным, то ли с купцом.
Как в дальнейшем складывалась её судьба, не интересовался, но слышал, что ни так давно Будина вернулась к своим родителям, уже вместе с маленькой дочкой.
Сюда в Либорг она приехала с письмом от матери Ярича. В письме мать очень просила помочь больной дочери Будины.
За проживание Будины в Либорге, наём экипажей, использование мест силы – за всё это платил он сам, при этом золотые монеты не использовал. Школе мэтра Гарвила, за услуги Древоходца, наличные деньги не отдавал. Единственный платёж, который сделала Будина сама и, как он теперь узнал, фальшивой монетой, это традиционный золотой Древоходцу за исцеление девочки.
После допроса, следователи провели обыск в комнате у Кости. Каждую золотую монету, извлеченную из его тайника, они проверяли сразу на месте, используя специальную жидкость и амулеты. Четыре штуки у них вызвали подозрение, и они их забрали, для более тщательного исследования. Никаких бумаг, на изъятые монеты не оставили, и Костя сразу понял – просто прикарманили себе.
Ещё они сделали ему заботливое внушение, объясняя, как опасно и глупо такое количество денег, а на тот момент их скопилось уже изрядно, хранить под кроватью – дескать, для этого существуют банки.
Пионер Костя, воспитанный в СССР, о банках мало что знал, и относился к этим оплотам капитализма с большим предубеждением. Однако, после обыска, всё же решил положить деньги в банк. Пусть Костя не доверял банкирам и прочим буржуям – угнетателям трудового народа, но физиономии следователей, вызывали в нём ещё большее недоверие.
Осознание, что людям с таким жадным блеском в глазах, известно, где он хранит деньги, заставило его через некоторое время отнести свои монеты в имперский банк.
Вечером того же дня, к нему в сильном подпитии заявился мастер Ярич и попросил пройти с ним в комнату преподавателей. Костя впервые видел мастера настолько пьяным.
Днём на допросе Ярич достаточно отстранённо и равнодушно рассказывал следователям, что его связывает с Будиной, а уже вечером напился: видимо не всё в этой истории было так просто и однозначно.
Усадив Костю за стол, мастер, из закрытого на замок шкафчика, извлёк бутылку вина. Разлив вино по глиняным чашкам, достал кошелёк и высыпал на стол серебряные монеты.
– Это тебе вместо фальшивки. Извини, но золотых нет: сейчас у меня дома при обыске даже следователи не нашли ни одного.
Мастер Ярич поднял чашку, предлагая выпить. Костя отказываться не стал. Ещё на Земле ему приходилось пробовать не только шампанское на домашних праздниках, но и самогон с деревенскими ребятами. Самогон он правда долго удержать в себе не смог, а отплевавшись твёрдо решил – самогонку больше никогда в жизни. Пил он спиртное уже и здесь: несколько раз сосед по комнате Цыгаш притаскивал кувшины со слабеньким кисловатым винцом.
В чашке же, налитой ему Яричем, вино оказалось густым и сладким. Мастер был пьян, ему видимо, хотелось с кем-то поделиться. Понятно, молодой мальчишка, да ещё твой ученик – не самая удачный объект для откровений, но Ярича это не остановило. Он начал рассказывать о том, что на самом деле связывало его с Будиной и чем всё это закончилось.
Почти во всех детских воспоминаниях Ярича присутствовала Будина. Они вместе бегали на речку купаться, ходили ставить силки на кроликов, исследовали подвалы старой крепости. Он защищал её от соседских детей, а она, в свою очередь, бесстрашно бросалась в драку за него.
Когда уже юношей, он уезжал в школу целителей, Будина обещала его ждать.
В один из приездов на летние каникулы, родители устроили им помолвку. Она была проведена официально в церкви, куда было приглашено много родственников и знакомых. Свадьбу наметили провести в следующем году, сразу после недели невест. Но ещё до Нового Года, Ярич получил письмо от отца, где тот поведал, что его наречённая сбежала из дома с едва знакомым купцом.
Возможно, он её и не любил в полной мере, как женщину, просто детская привязанность переросла в юношескую, но предательство подруги детства до сих пор не забылось и причиняло боль. А ещё после этого он почти перестал приезжать в свой родной город. Помолвка была публичной, пригласили много гостей. Сейчас, конечно, большинство жителей городка подзабыли о его неудачной помолвке, а первое время Ярича просто бесили сочувственные шепотки за спиной.
– Я был, конечно, удивлён увидев Будину около своего дома, но ещё больше удивился, письму от моей матери, где та просила ей помочь. После всего, матушка люто ненавидела её, и я просто не понимал, почему мать написала письмо, как могла просить за Будину.
И знаешь, что оказалось? – задал вопрос Ярич.
– Письмо фальшивое? – предположил Костя.
Во время всего своего рассказа, Ярич не сводил глаз с уже пустой чашки, стоящей перед ним. Он оторвал от неё взгляд и как-то растерянно посмотрел на Костю. Видимо из-за опьянения, он плохо понимал, где и с кем сейчас находится и, только получив от Кости ответ на свой вопрос, осознал, с кем делится воспоминаниями. Ярич потряс головой, пытаясь разогнать пьяную дурь, поднялся, прошёл к дивану и, не снимая обуви, стал на нём устраиваться для сна, но, прежде чем заснуть, ответил Косте: «Да, письмо тоже подделка, как и твоя монета».
– Она сейчас вернулась в ваш город?
– Мать написала, что нет.
– Вы заметили, что у неё, как и у дочери лёгочная инфекция? Может она уже умерла где-нибудь по дороге?
– Я дал ей лекарства, и почему-то уверен, – она выкарабкается, – уже почти неразборчиво пробормотал Ярич и сразу заснул.
Костя убрал бутылку и чашки в шкаф, оставив на столе только рассыпанные Яричем серебряные монеты. Из шкафа вытащил плед, накрыл им своего учителя, сняв с него обувь, и, тихонько затворив за собой дверь, отправился в свою комнату.
После первого спасённого Костей ребёнка, за который подруга детства Ярича расплатились фальшивым золотым, следующий последовал уже через две пятидневки. Это был мальчик и тот уже весил пятнадцать килограмм, но Костя опять справился без помощи амулетов, чем несказанно обрадовал мэтра Гарвила.
Бубок, другой Древоходец школы, способный тоже переносит детей, всегда проигрывал Косте, в случае если заказчикам давали возможность выбирать из них двоих. Бубок своим видом пугал не только детей, но родителей тоже.
Ещё раз Костю, как Древоходца, использовал и мастер Ярич. На этот раз у его протеже, опять молодой женщины, имелся ребёнок с волчьей пастью и заячьей губой.
– Снова благотворительность? – поинтересовался мэтр Гарвил, когда они с Яричем зашли к нему в кабинет получить разрешение, или, точнее, поставить в известность.
– Нет, сейчас не благотворительность – оплата услуг, – ответил Ярич.
– Молодая мамочка?
Ярич молча кивнул в ответ.
– Услуги, которые оказывают, надеюсь, надлежащего качества? – слегка улыбнувшись, поинтересовался мэтр.
– Мне сложно судить: я же не такой изощрённый ценитель, как вы. Я, можно сказать, рядовой потребитель. А вот вы, мэтр, по слухам, не только ценитель, а ещё и экспериментатор, как некоторые жаловались. По крайней мере были им, когда-то.
– Ладно идите, – сразу растеряв игривость, сухо выпроводил их мэтр.
Не все дети, после перемещения с Костей, становились полностью здоровыми. Заболевания, вызванные некоторыми генетическими нарушениями, не излечивались переходом с Древоходцем, но всё же и у них на время улучшалось состояние.
Конечно, поддержание здоровья такого ребёнка за счёт переноса Древоходцами, могли позволить себе только очень обеспеченные семьи.
Так, благодаря девочке, с наследственным заболеванием органов дыхания, Костя познакомился с семьёй Касиля – владельца одной из самых крупных типографий в княжестве. У его дочки, были нарушения в работе лёгких и бронхов. Как Косте объяснили, если с раннего детства, каждый год девочку перемещать с Древоходцем, то она получит реальный шанс прожить нормальную жизнь.
Дочка владельца типографии не долго была самым именитым пациентом в его списке. Вскоре случилось событие, при котором ему пришлось учувствовать в спасении ребёнка из княжеского рода, что в дальнейшем сильно повлияло на всю его жизнь в этом мире.
В тот день племянник князя, носивший титул барона Вейского, со своей семьёй, домочадцами и слугами, выехали на пикник у реки. Как представителя княжеского рода, его сопровождала дюжина гвардейцев. Стояли последние, сравнительно тёплые деньки, перед наступающей зимой.
В программе развлечений было катание на лодках, запускание бумажных змеев и, конечно, обед на природе, с костром на берегу реки.
Из-за порывистого ветра, нагнавшего тёмные тучи, запуск змеев отменили и все пораньше уселись за столы, стараясь до дождя закончить пикник.
Только разлили вино по бокалам, как раздались крики: «Княгиня Аплита!». Флагман флота, один из самых больших кораблей княжества Либоргского, носящий имя матери действующего князя, появился на речной глади. Пусть он сейчас представился и не в полной своей красе – паруса были собраны, но барон Вейский со свитою, оставив столы, направился к берегу приветствовать проходящий корабль. На судне раздался сигнал горна, и матросы выстроились вдоль левого борта, салютуя члену княжеской семьи.
Десятилетняя дочь барона – Пиррола, вместе со всеми не побежала. Её специальный детский столик стоял рядом с местом отца, и она слышала, как, наполняя ему бокал рубиновой жидкостью, виночерпий нахваливал вино, называя его сладостно-волшебным нектаром.
Гувернантка тоже отвлеклась, заглядевшись на строй красавчиков-моряков, и Пиррола, воспользовавшись удачным моментом, сделала быстрый глоток из бокала отца.
Влекомый вёсельными шлюпками и подгоняемый течением, флагман флота быстро прошёл мимо, и участники пикника стали возвращаться к столу. Ещё не все успели рассесться по своим местам, как вдруг Пиррола свалилась со стульчика и захрипела.
К ней подбежали горничная и семейный врач, подошёл и сам отец.
– Отёк гортани! Плохое наполнение лёгких! – сообщил барону врач. – Причину не понимаю!
Некоторую ясность в происходящее внёс один из гвардейцев, охранявший место пикника: он сообщил, что видел, как Пиррола отпила из бокала отца.
Исчезновение виночерпия превратили подозрения в уверенность – в бокале был яд.
Часть гвардейцев бросилась на поиски виночерпия, а другая, вместе с бароном, поскакали в сторону ближайшей школы целителей. За ними, в лёгкой быстрой коляске, последовал врач, держа Пирролу на коленях и помогая ей дышать.
Примчавшись к школе мэтра Гарвила, барон рявкнул на сторожа требуя быстрей открыть ворота.
Влетев во двор школы, два гвардейца спешились, быстро вбежали внутрь административного здания и вскоре вышли обратно, буквально таща под руки мэтра Гарвила.
– Срочно Древоходца! Дочку отравили! «Быстрее!» —коротко и резко произнёс барон.
Их стала окружать толпа любопытных учеников, среди которых появился и преподаватель физкультуры Фабех.
Гарвил отправил учеников за Костей и Бубком, а мастера Фабеха попросил принести амулеты из мастерской.
Мэтр сообщил барону, что оба Древоходца, способные переносить детей сейчас на месте, но оба они здесь именно по той причине, что из-за грозы большинство точек силы вокруг города закрылись. Бубок может перемещаться только на две точки, и они с утра уже закрыты. Костуш прыгнет куда угодно, но он мелковат. Мэтр Гарвил дочь барона не видел больше года, поэтому не знает, насколько Пиррола подросла и опасается, что Костуш не вытянет.
Первым появился Костя.
– Проклятье! Действительно мелковат! – выругался барон. – Куда выдвигаемся? Где действует? —спросил он, обращаясь к Косте.
Костя закрыл на минутку глаза.
– К Музыканту должны успеть. – ответил он и пояснил: – Поляна за мостом через Пчёлку, ближе нет.
Эта точка силы получила своё название – Музыкант, из-за любви одного из её работников к игре на флейте.
Появился мастер Фабех, он вытащил из принесённого мешочка несколько браслетов с заряженными амулетами и стал затягивать их на руках Кости. Браслеты были из кожи, с вставленными в специальные гнёзда драгоценными камнями. Использовать изготовленные из металла, в том числе из серебра, как носил сам Фабех, Древоходцам было нельзя – металлы при переходах иногда не восстанавливались.
Близко друг от друга надевать тоже не стоило. При совершении действия с большим выходом дара, амулеты могли, через плоть человека, «закоротить» между собой, при этом получались сильные ожоги. Пусть для Древоходцев это было и некритично – разве только сильная боль перед переходом, но в других случаях ожоги доставляли серьёзные неприятности и требовали специального лечения.
Пока Фабех занимался браслетами, из-за угла здания, пыхтя и тряся на бегу толстыми щеками, показался Бубок.
– Это второй Древоходец? – спросил барон, указывая на Бубка.
– Да, ваша милость, – подтвердил мэтр Гарвил.
Получив ответ, барон раздражённо бросил Косте: «Что же ты то такой задохлик!».
Двум гвардейцам было приказано уступить своих скакунов Косте с Бубком, и затем, вместе с мастером Фабехом, догонять на лошадях из школьной конюшни.
Костя с опаской забрался на мощного, тёмно-рыжего коня с чёрными, тигриными полосками и, подхватив из рук мастера Фабеха мешочек с оставшимися амулетами, поскакал вслед за бароном.
Сразу, на пересечении дороги из школы с трактом, идущим вдоль реки, они встретили коляску с врачом и Пирролой.
– Как она? – обеспокоенно спросил барон.
– Плохо, надо спешить! – ответил врач.
Костя, подъехав ближе, увидел лежащую на сиденье девочку в жёлтом кружевном платье, хрипло втягивающую воздух через посиневшие губы. Перед ней на коленях стоял худощавый мужчина в плаще целителя, но без шляпы – видимо потерянной при скачке. Он держал руки на груди девочки, его седые длинные волосы развевались на ветру. Оглядев каким-то полусумасшедшим взглядом Костю, он опять повторил: «Надо спешить!».
Воочию увидев девочку, Костя серьёзно засомневался: сможет ли с ней сделать прыжок, – таких крупных детей ему ещё не приходилось перемещать. Он решил проверить, не открылись ли другие места силы, в которые может переноситься Бубок. Сосредоточившись, убедился, что по-прежнему закрыты. Мало того, точка Музыканта, куда сейчас они направлялись, изменила цвет с синего на желтоватый, говорящий о возможном скором её закрытии.
Костя оглянулся – сзади всё небо потемнело, клоки чёрных туч языками вырывались вперёд, стараясь настигнуть их отряд. Копыта и колёса прогремели по мосту через речку Пчёлку.
Из-за невысокой скорости коляски, мастер Фабех с двумя гвардейцами, на лошадях из конюшни школы, их уже догнали.
– Ты справишься, сможешь её перенести? – приблизившись, обратился Фабех.
– Для Бубка всё закрыто, по любому придётся мне, – ответил Костя.
– Куда, в какое место прыгнешь?
– Ближайшие открытые только за рекой, за Рулом: Синяя Лощина, и поляна Гуса Одноглазого.
– Тебе придётся нацепить все амулеты – все эти рубины и алмазы. Ты окажешься в лесу с родственницей князя и кучей драгоценностей. Спрячьтесь там получше!
Костя в ответ кивнул, показывая, что понял, а затем сделал попытку надеть на себя остальные амулеты, но сразу осознал, – на скаку ничего не получиться.
Скачи быстрее, доберись заранее до места, выиграв время и там навесь на себя все остальные амулеты, – посоветовал Фабех.
Костя, придержав коня, переместился ближе к барону.
– Дайте двух гвардейцев, мы поскачем вперёд, Мне нужно время, нацепить все амулеты, – прокричал он.
Барон кивнул, и звучным голосом отдал команду. Пока он давал распоряжения, Костя проверил состояние места силы, к которому они стремились добраться, и с тревогой отметил, что точка из жёлтой, означавшей: переход пока возможен, стала наливаться оранжевым цветом – скоро переход закроется.
– Надо спешить! Переход скоро закроется! – прокричал Костя.
– Надо спешить! Она умирает, – словно эхо отозвался врач.
Возчик коляски, под яростным взглядом барона, начал истово нахлёстывать лошадей, а Костя с двумя гвардейцами, галопом ушли вперёд.
Преградившего им путь охранника места силы, гвардеец, без всяких объяснений, ударом ноги отправил в кусты, вместе с его копьём. Спешившись на полянке перед деревом, Костя лихорадочно начал закреплять на руках и ногах браслеты с накопителями, одновременно скидывая с себя сапоги и плащ.
Выбрасывая комья дёрна копытами своего коня – грубейшее нарушение для места силы, на поляну влетел барон. Перед собой он удерживал тело дочери похоже уже без признаков жизни.
Гвардейцы быстро подхватили ребёнка и, подбежав сзади, закинули руки девочки на шею Кости.
– Снимите обувь, – прокричал Костя, перехватывая её руки.
Он сделал несколько шагов, к точке перехода, таща за спиной тело Пирролы, при этом её ноги, уже только в белых чулочках волочились по траве.
– Гус Одноглазый, – выкрикнул Костя, а затем вокруг него с девочкой, сразу возникла оптическая аномалия, искажавшая всё находящиеся внутри. Такая рефракция света указывала на начало перехода.
– Что он крикнул? Какой Гус Одноглазый? – переспросил барон у гвардейцев, но те только в недоумении пожимали плечами.
Ясность внёс подъехавший мастер Фабех, но сначала объявил радостное известие, что быстрее всего, почти наверняка, Пиррола останется живой: Древоходец может прыгнуть с трупом ребёнка, и тот, конечно же, не оживёт, так и останется трупом после перемещения, но мёртвый ребёнок, которого способен перенести Древоходец, должен весить примерно на треть меньше, чем живой. Пиррола уже достаточно крупная девочка, её вес явно на пределе возможностей Костуша, и с мёртвой, он точно бы не переместился. Поэтому, почти с полной уверенность можно сказать, что с девочкой всё будет в порядке.
Но есть и другая, не столь хорошая новость: точка Гуса Одноглазого, находиться, мало того, что за рекой Рул, но ещё и от берега до неё километров двадцать по лесной дороге.
– Даже если нам удастся быстро переправиться на тот берег, найти там лошадей, то всё равно, доберёмся только к ночи, – пояснил мастер Фабех.
Глава 8.
Костя ненавидел точку Гуса Одноглазого. Каждый раз, когда ему приходилось появляться на этом месте, он вспоминал, как лежал здесь с арбалетным болтом в спине.
Зрение прояснилось – впереди ствол могучего дерева, он стоит на поляне, стоит босиком.
Сейчас через его плечи перекинуты детские руки, со сжатыми кулачками, за которые он держит висевшего на нём сзади ребёнка.
Костя немного присел и стал осторожно отпускать руки девочки Та начала тихонько сползать с его спины, но осталась стоять на ногах.
Он сделал шаг вперёд и повернувшись встретился с испуганными глазами Пирролы.
– Меня зовут Костуш, я Древоходец. Ты сильно заболела, точнее отравилась, и мне пришлось тебя спасать, – сразу пояснил ситуацию Костя.
Пока девочка молчала, обдумывая сказанное, Костя присушился к себе и с удовольствием отметил, что «выдоен не насухо» и в нём ещё остался небольшой запас дара.
– Почему ты не перенёс меня на полянку к княжескому детинцу? Когда я в прошлом году заболела, меня переносили туда? – спросила девочка.
Костя указал рукой на небо в тёмных тучах за её спиной.
– Приближается гроза. Сейчас в Либорге сильный дождь, скоро, наверное, придёт и сюда. Может быть, ты не знаешь, но, если рядом гроза, места силы не работают. Тебе было очень плохо, мне пришлось спешить, а сюда ещё можно было прыгнуть.
Дальше посыпались вопросы: «Почему я без обуви? Где мы находимся? Когда за мной приедет папа?».
Костя спокойно отвечал на все вопросы, но, когда Пиррола спросила: «Где мы будем прятаться от грозы?», то призадумался.
Он понимал – за ними приедут не скоро. Сторожку на въезде давно разрушили, растащив на дрова. Но подальше, находилось уцелевшая постройка с крышей и даже с печкой. Её стены были сложены из круглых брёвен – этакая избушка, имеющая дощатую дверь с одной стороны и окно с другой, обычно закрытое тяжёлым ставнем. Костя это хорошо знал: в избушке часто сидела охрана, дожидаясь его после переноса. Но сразу, без разведки идти туда – опасался, помня наставления мастера Фабеха.
