Александр Андреевич Апосту
Внутри ауры
– Ihticoyonpui попал в злые руки, которые хотят разрушать и сеять смерть. Но Ihticoyonpui не может ошибаться. Значит, наше время пришло и человечество ждет гибель.
Молдован рассуждал здраво, хоть и был похож на старика в маразме. Он был готов принять судьбу, понимая, что сражаться с неизбежным бессмысленно.
– Что… Что может сделать какой-то сраный корень дерева?! – возмущенно взорвался Кирилл, смахивая ненавистно слезы с глаз.
– Он делает определенных людей неуязвимыми и наделяет их определенными сверхъестественными силами.
Кирилл отказывался верить в этот бред. Для него старик и шайка бандитов оставались лишь сумасшедшими, по которым плачет психушка.
– Не каждый сможет пережить то, что преподнесет корень. До меня хранителем книги «Индиго» был старый вожак индейского племени. Именно он познакомил Магелланцев с великой Пандорой их предков. Он мне поведал секрет. Так скажем успех своего посвящения в ряды избранных. Этот человек всю жизнь пробыл в добровольном изгнании, нищете, строгом воздержании от всех банальных человеческих потребностей. Он подавлял страсти, познавал границы боли и воли, не пытался поддаться слабости и компромиссу. Путем жестокого издевательства над собой он познал бездну. Он с помощью личного опыта заглянул в самые потайные уголки человеческой души. Побывал в самых опасных, суровых, ломающих, неоднозначных и проверяющих человека на прочность ситуациях. Жажда любого опыта, будь то чувственного или интеллектуального, связала его с тьмой, которую не смог бы выдержать другой человек. Но индеец сохранил рассудок и продолжал копать эту бесконечную яму под самим собой. Он обрел бесценную мудрость, силу духа, ответы на все волнующие тысячелетиями вопросы, но и тогда чертоги знаний и масштабы времени и пространства Пандоры не уничтожили его. Он узрел запредельное совершенство и не сошел с ума. Вожак без затруднения прочитал записи прошлых избранных, которые не значат ничего для тех, кто это сам не осознал и не пережил. Индеец добавил туда свою собственную истину. Ему пришло дословно такое озарение: «жизнь преподносит столько разочарования и бед, сколько человек после этого может вынести свободы и счастья». Он считал, что все наши неудачи, страхи и ошибки потом трансформируются в абсолютное беспечное блаженное существование. А Ihticoyonpui он называл антагонистом любого другого наркотика. Ведь наркотик вызывает эйфорию и легкость, а Ihticoyonpui является трипом или сном, после которого обычная жизнь кажется идеальной, беззаботной и счастливой. Он в действии корня нашел интерпретацию своей личной идеологии познания бездны. Вожак обуздал совершенство и поселил его внутри себя. А истина, принадлежащая индейцу, стала одновременно его спасением и могущественным оружием.
– Что значит истина? – скептически продолжал стонать Кирилл от чудовищного дискомфорта во всем теле.
– Истина – иллюзия, которая помогает жить. Когда начинаешь искренне верить в эту иллюзию, она обретает неописуемую силу. Если есть цель и истина, тогда Ihticoyonpui не разрушает, а становится волшебным инструментом.
– Откуда же взяться вере в нашей уродливой жизни?
– Она никогда и не возникнет в благополучном и мирном течении. Чаще всего человек обретает веру, когда пережил, казалось бы, невозможное. Она и помогает ему, собственно, выжить. Но рождение истины не возникнет вне процесса.
Кирилл сдавил со всей мочи виски, пытаясь унять шум в голове и прервать поток болезненных мыслей.
– Кажется, от этого корня одна польза и человечество ждет светлое будущее…
Молдован спокойно опроверг эту теорию своим монотонным уверенным аргументом:
– Только не стоит забывать, что вера может быть у людей сильная, но цели разные. Слабых Ihticoyonpui расщепит на молекулы, но сильных оставит жить. Многих из этих сильных закаляло лишь зло. Они ненавидели мир, людей, жизнь и готовы уничтожить их.
– Их можно понять, – выдавил цинично Кирилл.
Молдован не стал спорить. Взгляды и видение другого человека невозможно изменить постороннему. Вся ответственность ложилась лишь на случайный подбор событий и объединяющую их в единый конструктор судьбу. Машина пролетала мимо пляжей, джунглей, деревень. Они замешивались в одну невзрачную пленку, которая забывалась навсегда.
– Какая же истина тебе помогла не сломаться и возвела в избранные? – равнодушно поддерживал разговор Кирилл, понимая, что без Молдована он ничего не сможет реализовать, и надеясь найти в его душе лазейку.
– Можешь прочитать, – мужчина передал священную книгу, в кожаной обложке.
Кирилл взял вещь в руки и подкинул небрежно в воздух.
– А меня молнией или метеоритом не шибанет, если открою?
– Последняя записанная страница, – пропустил мимо ушей саркастичное заявление пацана.
Кирилл пролистал древние обветшалые страницы, на которых корявыми почерками, на разных языках были оставлены чьи-то многозначительные проповеди. Парень с пренебрежением добрался до третьей четверти книги, где находилась крайняя надпись.
– Я не знаю английского, – заключил Кирилл и закрыл без сожаления книгу.
– Там написано, что человек состоит из божественной милости и материальной красоты.
– Что это значит?
– Человек двойственное существо. Он не утратил до конца животные инстинкты, но уже развил разум до духовного начала. Он не может быть полностью предан Богу, забыв о своих земных потребностях и желаниях, так же, как и игнорировать и подавлять духовные стремления и побуждения к развитию. Можно не быть одновременно религиозным фанатиком или аморальным материалистом, всю жизнь страдая от внутреннего диссонанса. Но хватает чувствовать божью милость, оставаясь в любых ситуациях человеком, а также видеть и питаться природной красотой, беря все, что преподносит жизнь без остатка и переизбытка.
– Усидеть на двух стульях то есть? – язвительно бесился Кирилл.
– Да.
– И рыбку съесть и билетик в рай получить?
– Скорее верой поймать золотую рыбку.
– А как же рай после грешной жизни?
– Все закончится здесь.
– Как же тогда верить?
– В этом и есть сила иллюзии. Сила твоей личной истины.
Кирилл повернулся лицом к избранному и, не спуская с того глаз, твердо заявил:
– Я верю, что Маша жива.
Молдован кивнул одобрительно головой и лишь вымолвил:
– Значит, так оно и будет.
3.
Маша придерживалась тишины. Ей хотелось, чтобы ее вовсе не замечали. Казалось, что если она перестанет лишний раз дышать и двигаться, то ужас и убийства прекратятся. В голове не укладывался весь этот сумасшедший сюр, переходящий постепенно в хоррор. Муха выпустил пар и оставшееся время до возвращения братьев вел себя учтиво и сдержанно. Для него девушка больше не представляла никакого интереса. Она находилась в самом низу цепочки его садистских пристрастий и влечений. Мужчина поправлял бабочку, разглаживал рубашку от складочек и уже с уравновешенным спокойствием смотрел на часы. Машу перестало трясти, хоть четверо итальяшек продолжали лежать мертвыми всего в нескольких метрах от нее. Рука до сих пор болела. Девушка отводила взгляд и с любопытством рассматривала панораму через окно, где виднелся кусок колеса обозрения и две разноцветные петли Американской горки. Порой доносился радостный крик посетителей парка развлечений, и Маша задумывалась, как она одновременно близко от беззаботной жизни, но и как далеко.
К закату солнца, когда Муха поправил все мельчайшие изъяны бара под свой перфекционизм и несколько раз педантично отряхнул от катышек брюки, раздался гул подъезжающего отряда машин. В бар зашли в приподнятом настроении Ишуа и Гаутама и буквально остолбенели от недоумения, наткнувшись на окоченевшие трупы. Ишуа не видел картины, но восприятие других его чутких анализаторов невозможно было обмануть. Муха заметил перемену настроения в лицах братьев и мгновенно перешел к запланированным объяснениям:
– These assholes were late! – ткнул он возмущенно пальцем в нахалов. – they came way too late. They were laughing like jerks! There was a deal and they broke it! – постепенно бандит начал переходить на разъяренный несдержанный крик. – They don’t respect us! So, they shouldn’t have any deals anymore! This is what will happen to everyone! (пер. с англ.: Эти козлы опоздали! Приперлись намного позже назначенного! Ржали, как скоты! Была договоренность, и они ее нарушили! Они не уважают нас! А значит не должны с нами иметь никаких дел! Так будет с каждым!)
Его лошадиное лицо стало пунцовым и изо рта брызгала на каждое слово слюна. Братья выслушали гипотезу зверя и даже не стали с ним спорить и в чем-то обвинять.
– Fuck ‘em, – аккуратно обошел стороной Ишуа. (пер. с англ.: И хрен с ними).
– Fuck ‘em, – повторил и пнул ногой мертвецов Гаутама, – I never liked these Italians! Let them suck huge dicks in hell and think that it’s spaghetti! Ha-ha! (пер. с англ.: И хрен с ними мне никогда не нравились эти итальяшки! Пусть сосут в аду громадные пенисы и думают, что это макароны! Ха-ха!)
– If you want to say something to me than say it now! I’ll stand for my deeds! – серьезно продолжал толкать свою телегу Муха. (пер. с англ.: Если вы хотите мне что-то предъявить, то предъявляйте! Я отвечаю за свой базар и поступки!)
– Do you think I care about them?! – дурачился Гаутама, а затем в подтверждение своих слов под общие аплодисменты своей шайки помочился на трупы. (пер. с англ.: Ты думаешь нам есть дело до них?!)
– Nevermind, bro! – успокоил Ишуа близкого человека хлопком по плечу. – We made a big deal and we don’t care about such small things! We’re golden! (пер. с англ.: Забей, бро. Мы совершили крупную сделку и нам нет дело до мелких сошек! Мы в шоколаде!)
– We’re golden! – снова повторил Гаутама, прицеливая струю на лица. (пер. с англ.: Мы в шоколаде!)
– Great! Good job! – заключил Муха и расслабился. (пер. с англ.: Отлично! Поздравляю!)
– We need to celebrate our success! Who will join me to go to the club to fuck bitches and sniff coke? –моментально перешел к празднеству Гаутама. – We need to go all together, the whole gang and pull the trigger in town! Soon we’ll become great and eternal! (пер. с англ.: Надо отметить успех! Кто со мной в клуб драть шлюх и долбить кокс? Мы должны завалиться всей бандой и навести шороху в городе! Скоро мы станем великими и вечными!)
Гангстеры зашумели в ответ на лозунги переодетого в женщину маньяка. Они готовы были выполнять все его приказы и пресмыкаться до последнего вздоха. Гаутама действительно внушал ужас своим безрассудством.
– I’m gonna wash away this performance and after it fuck everything I see and spread syphilis! – заявил балабол и направился за барную стойку. (пер. с англ.: Я смыть с себя этот перфоманс, а затем мчим ебать все что движется и разносить сифилис!)
Модные загорелые гангстеры в повязках, цепях и во всеоружии воодушевлено обсуждали между собой какие-то темы. Ишуа с Мухой стояли обособленно от всех.
– Look after him, – попросил Ишуа. – We don’t need any accidents at the peak of our triumph. (пер. с англ.: Присмотри за ним. Нам не нужны несчастные случаи в самый пик триумфа.
– I’ll try. (пер. с англ.: Постараюсь.)
– He’s becoming uncontrollable. (пер. с англ.: Он становится неконтролируемым.)
– I can control myself and won’t let anybody hurt him, – твердо заявил Муха. – You won’t go? (пер. с англ.: Я могу себя в руках держать и не дам его в обиду. Ты не поедешь?)
– No. I’ll stay here. (пер. с англ.: Нет. Останусь здесь.)
Муха лишь сделал кивок массивной головой и удалился. Через несколько минут от шумного сбора ничего не осталось, и бар снова опустел. Дорогие тачки, полные отморозков, умчались на поиск приключений. Настала мертвая тишина. Маша смиренно продолжала сидеть на диване и с опаской ожидать дальнейших решений Ишуа. Тот продолжал стоять на месте, направляя свой слепой взгляд в противоположный угол бара.
– Мария, – обратился он к девушке, – хочешь посмотреть мультфильм Хаяо Миядзаки?
Не сказать, что Маша относилась к главарю с доверием, но за ним пока не наблюдалось дискредитирующих его поступков. Он казался на данный момент самым уравновешенным и порядочным. Да и выбора у девушки не было.
– У него недавно как раз новая картина вышла «Мальчик и птица», – не дождавшись согласия, Ишуа нащупал на привычном месте пульт и включил телевизор. Отсутствие зрения мужчина, действительно, идеально компенсировал сенсорными и слуховыми рецепторами. На экране начался фильм. Ишуа присел на другой край дивана от Маши и, не глядя на экран, принялся вслушиваться в диалоги и музыкальное сопровождение. Маша сначала наблюдала за необыкновенным просмотром фильма слепым человеком, а потом из лучших побуждений деликатно предложила:
– Я могу вкратце пересказывать действие кино…
Ишуа усмехнулся:
– Знаешь, буддистские монахи практикуют интересные тренинги. Они сначала смотрят фильмы без звука. Затем со звуком, но с завязанными глазами. А затем и вовсе наслаждаются сюжетом пустоты. Так они подключают и используют отделы мозга на полную их возможность.
Маша выслушала научный факт.
– Вы любите буддизм?
– Нет. Слабаки-импотенты.
Затем, поняв, что Ишуа больше не добавит ничего к своей реплике, аккуратно спросила:
– Как вы потеряли зрение?
Бандит дождался момента, когда кончится диалог замкнутого ребенка и настырной противной птицы, и ответил. В дальнейшем он лишь говорил в паузы фильма, на любой децибел он прерывался и ждал очередного промежутка:
– Я свое детство провел в приюте. Родители меня отдали органам опеки в связи со своей финансовой недееспособности. В те годы не то, что в приюте, но и на улице этого района трудно было выживать, – пауза. – Я был мальчиком смелым, независимым, стойким. Такие качества в приюте обычно быстро ликвидируют. На каждую точку зрения найдется та сила, которая ее сломит. Но я не сдавался и не прогибался ни под старшие влиятельные группы, ни под руководство. Меня били, подставляли, но я держался героем, – пауза. – У меня имелся всего один друг. У его мамы было какое-то заболевание, из-за которого якобы он и оказался в приюте. Парень верил, что, если он поможет ей вылечиться, то она заберет нас обоих. Мы оба верили в это и мечтали о нормальной жизни. Он экономил и копил в тайнике деньги с пособий, – пауза. – Однажды его подкараулили хулиганы, избили и обокрали. Я присутствовал там, но никак не смог защитить. Те хулиганы отказались возвращать украденные сбережения. Тогда я, переполненный жаждой справедливости и мести, направился к директору и доложил, что видел покушение и назвал имена преступников. Конечно, прошла имитация разбирательства, но правосудия не случилось. Той же ночью меня настигла расправа за мой поступок. Старшаки повыгоняли из комнаты всех лишних и схватили меня за руки и ноги. Они сказали, что я слишком глазастый. Что я крыса, которая должна перемещаться лишь по тьме. Они мне выкололи глаза заточкой. Я кричал и корчился от боли, но ублюдки без капли сострадания ржали и наслаждались. Наказания снова так и не последовало…
Долгая пауза: мальчик на экране попал в сказочный мир, где должен был найти ответы своего трагического прошлого. Маше было тяжело вернуть концентрацию к киноленте после такой душераздирающей истории. Сам Ишуа относился к воспоминанию хладнокровно и без намека на затаившуюся обиду. Вскоре он издал смешок, знаменующий продолжение:
– Ну а концовка простая: одной ночью одиннадцатилетний слепой инвалид перерезал разом всех виновных в содеянном. Я быстро научился ориентироваться в пространстве, даже будучи незрячим. Человек очень на многое способен, когда им движет ненависть. Наверное, гроздья этой ненависти мне передалось генетически. Я всегда ненавидел людей и хотел уничтожить мир. Для меня не существует полноценной причины. Это чистое желание. Нас это объединяет с братьями. Наша агрессия отличается и имеет разные корни и мотивы, но она остается одинаковой по масштабу. Именно она позволила нам достичь такой власти и богатства…
Девушка смотрела на авторитетную фигуру криминального мира и не верила, что может с ним так просто находиться рядом и смотреть детский мультфильм, который эффективно отвлекал внимание безжалостного убийцы.
– А ваши братья… Они тоже жили в приюте?
– Не, – посмеялся Ишуа, легко раскрывая всю подноготную, – им пришлось хуже, чем мне. За всем аморальным поведением скрывается травмирующая психику трагедия. Пока я был в приюте, мама залетела по пьяни в очередной раз от какого-то хахаля. В запое она узнала о беременности, когда уже было опасно делать аборт. Так на свет родился Гаутама. Мальчик рос очень сообразительным и любознательным. Непутевая женщина и его бы отдала в приют, если бы через два года в ее жизни не появился мужчина, готовый содержать ее и ребенка. Одновременно он взялся за ее перевоспитание. Правда перевоспитывал он ее деспотическими способами. На глазах Гаутамы постоянно разворачивались жуткие скандалы и побои. Но и это пол беды. Отчим оказался с наклонностями педофила и, запугивая маленького мальчика убийством матери, он совершал над ним сексуальное насилие. Он долго им манипулировал и втихаря использовал как секс-игрушку. Отчим заставлял его переодеваться в женское нижнее белье, выучивать роли извращенных игр. Затем мать родила от этого чудовища Муху. По магическому совпадению в один момент отчим потерял интерес к семье, он начал блядовать и приводить толпы проституток прямо в дом. Тогда и семилетний Гаутама совершил свое первое массовое убийство. Он переоделся в женское платье и подкрался тихо в комнату, где отчим драл сразу двух шлюх. Ребенок зарезал сначала его, а потом и женщин. Невозможно поверить в то, что в таком юном возрасте мальчик обладал достаточными силами и ресурсами. Но в нем уже пробуждался потенциал убийцы, который проявил себя под натиском внешних условий и обстоятельств.
Умиротворяющая мелодия мультфильма заполонила мрачный бар. С улицы доносился шум веселого выходного вечера, но внутри помещения стояла уютная домашняя атмосфера, нарушаемая лишь разряженным сквозняком правдивых историй из жизни.
– Мы познакомились с братьями, когда мне было 16, Гаутаме – 12, а Мухе – 8. Уже тогда помотанные событиями мы превратились в наглых, дерзких и беспринципных дикарей. Мы познавали самое дно грязного криминального города. Семейные узы нам помогали не поддаваться слабостям, быть хитрее, быстрее, сильнее и одержимо стремиться к вершинам. Однажды в отделении мы впечатлили своими данными какого-то байкера. Он оказался важной шишкой в бандитской группировке и взял шефство над нашей амбициозной троицей. Следующие пять лет мы кочевали по всей Америке вместе с бандой байкеров. У них был свой бизнес, связанный с поставкой наркотиков и оружия, в механизм которого мы со временем вписались. В какой-то момент нам осточертела изжившая себя политика стариков, и мы высказали свое несогласие. Байкерам это не пришлось по вкусу, и они избили меня и Гаутаму до полусмерти. Тогда и преисполненный местью малыш Муха пережил свое посвящение. Этот психопат взял автомат и этой же ночью переложил в одну обойму всю элиту группировки. Около 14 крутых опытных пьяных бандитов полегло от рук злого целеустремленного пятнадцатилетнего пацана. Наверное, заложенный в нашем неблагополучном детстве фундамент стал внушающей и достойной первой ступенью на лестнице к верхам. Спустя небольшое время мы устранили всех конкурентов и стали самой опасной мафией Америки.
Снова молчание. Нежный свет экрана озарял безмятежное лицо главаря. Красочные зарисовки зеленого леса и голубых волн отражались в черных очках. У Маши не было слов. Она пребывала в оглушительном трансе после услышанного.
– Зачем же вам еще власть? Зачем индейский корень?
Ближний к Маше уголок рта Ишуа пополз медленно вверх.
– Знаешь, Мария, ко всему привыкаешь. Надоедает вседозволенность, несусветное богатство, всевозможные удовольствия, доступность всего мирского. Мы обитаем в старом родном байкерском баре и нуждаемся в минимальном. Все краски блекнут. Понты обесцениваются. Все эмоции исчезают. Не исчезает лишь ненависть, которая изначально нами и двигала. Человеку надо к чему-то стремиться. Ему нужно с кем-то сражаться. Я всего уже достиг. Все уже покорил. Я хочу лишь одного теперь – стереть этот мир под чистую. Чтобы не осталось ничего живого. И я знаю, что Ihticoyonpui мне в этом поможет.
Искреннее подведение итогов исповеди злодея подошло к концу. Он сам больше не хотел разговаривать и с чрезвычайной сосредоточенностью нагнулся ближе к телевизору. Мультфильм заканчивался, подбираясь к меланхоличному доброму финалу. Когда заиграла последняя мелодия и побежали титры, Ишуа расплылся в довольной улыбке.
– Все близится по своей природе к концу. Даже история великого сказочника.
После этого Ишуа нажал на кнопку и выключил телевизор, погружая помещение в полную тьму.
– Люди печалятся по-настоящему лишь по одной причине. Они покидают эту жизнь в разное время. Конец неизбежен, но очень коварен. Почему бы его не подарить всем в один момент?
После этого он достал телефон и заиграла уже знакомая музыка странной игры.
– Во что ты играешь?
– Это кролик Цуки. Он ловит рыб, продает их своим друзьям-животным и обустраивает свою ферму.
Девушке отчетливо показалось, что услышанный голос перестал принадлежать Ишуа. Мало того, что он стал выше и нежнее, он будто исходил из уст ребенка.
– Как же ты играешь?
– Она простая. Я знаю наизусть все локации и могу перемещаться на автомате, – голосовые связки вернули прежнюю твердость.
Мужчина не стал больше задерживаться, обошел диван и направился за барную стойку. Из темноты он на прощание произнес:
– Можешь спать на этом диване. Если вздумаешь убежать, то пожалеешь. Двери закрыты и округ охраняют наши бешеные псы. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – шепотом послала Маша.
Выход находился рядом, но оставался абсолютно недоступным. Ей придется слушаться и вести себя тихо. Она еще некоторое время всматривалась в темноту, думая о чем-то глубинном и вечном. Какую-то струну души задел их спонтанный разговор с вожаком мафии. Страх исчез, на его место явилось что-то необъяснимое. Девушка не могла подобрать термина. Не имелось в человеческом лексиконе подходящих слов. Почему-то в памяти всплыл образ ее папы, который на последнем издыхании своей болезни на все вопросы отвечает изображением одного и того же символа. Может это оно и есть…
…
Маша так и не сообразила: происходили последующие события в реальности или были сюжетом кошмарного сновидения. Действия перемешались в эфемерности и помрачении сознания. У нее получилось заснуть, несмотря на пугающую пустоту помещения. Мозг был встревожен, поэтому быстрые сны сменяли друг друга один за другим. Девушка не слышала посторонних звуков, она пробудилась, лишь когда почувствовала чужую волосатую руку, забирающуюся под платье. Она открыла в испуге глаза и увидела перед собой безумное перекошенное лицо Гаутамы. Его глаза горели страстным пылающим огнем и жаждали крови.
– Please, – шипел он подобно гаду, – put it in your pussy! C’mon! It’s cold, and it’s warm and wet in there! Isn’t it wet?! (пер. с англ.: Прошу, засунь его в свои половые губы! Давай же! Ему холодно, а у тебя там тепло и уже влажно! Влажно же?!)
Его масса придавила ее тело. Его безобразный язык тянулся к ее губам. Маша в бездумном аффекте начала вырываться из-под давления и кричать.
– Shut up! – зажал он рот своей рукой. – Shut up or I’ll kill you and after it I’ll fuck your dead body… (пер. с англ.: Заткнись! Заткнись или я сейчас же с тобой покончу, а потом буду трахать твой труп…)
Поверхностью бедер Маша почувствовала, как что-то потное и твердое утыкается в нее. Девушка завизжала и укусила его ладонь. Он не ощутил боли, но ответил на оскорбление удушающим маневром.
– Open your legs? Open your legs! (пер. с англ.: Раздвигай ноги! Раздвигай ноги!)
Маша не понимала его слов. Она что есть мочи начала сопротивляться и заорала во всю глотку. Именно повышенный децибел заставил инстинктивно маньяка ослабить хватку, и у девушки получилось вырваться на пол. Обнаженный насильник, похожий под бликом ночных фонарей на настоящего монстра игривой походкой направился к ней. Маша закричала и бросилась бежать:
– Помогите!
Тут же ловкой пощечиной ее побег был остановлен. Девушка отлетела на пол. То ли от удара, то ли от психического шока, но Маша поняла, что полностью обезоружена. В глазах начало темнеть. По телу разбегались конвульсии. Последнее что она запомнила – кто-то в помещении зажег свет.
– Ugh! She’s insane! (пер. с англ.: Фу! Она больная!)
Доносились со стороны вопли. Ауры не случилось.
– No one has ever been so ecstatic from me! Ha-ha… (пер. с англ.: Никто так еще от меня не бился в экстазе! Ха-ха…)
Снова открылась темная пропасть. Она не отпугивала, а наоборот манила чем-то родным. Хотелось в ней укрыться от этой безумной реальности и остаться в лоне безмятежности навсегда. Но что-то останавливало. Что-то еще сдерживало и не позволяло перешагнуть последнюю черту.
– Give her an injection of junk to stop the cramps… I can’t watch this squalor anymore… (пер. с англ.: Вколите ей джанк, чтобы унять судороги… Я больше не могу смотреть на это убожество…)
4.
За окном стремительно смеркалось. Казалось, в южных краях ночь не играет со днем, а просто одним махом пожирает солнце. Кирилл, облокотившись подбородком об опущенное стекло, встречал лицом ветер. Все думы заканчивались одной катастрофой. Парень ненавидел себя за свою слабость и беспомощность. Замкнутый круг обреченности и бессилия. Он пытался собраться, но духовно терпел крах. Ни концентрации, ни настроения, ни смекалки. Облегчение приносил лишь факт, что они все равно в дороге, и надежда, что депрессия отступит.
– Куда мы приехали?
Машина затормозила возле двухэтажного дома посреди степи. Вдали еще проглядывались очертания гор. Рядом располагались бедные бетонные хижины.
– В резервацию, – коротко ответил Молдован, заглушил мотор и вышел из машины.
Кирилл не понимал, почему до сих пор таскается за этим человеком, который пребывает лишь у себя на уме. Но, с другой стороны, ответ был очевиден. Избранный оставался единственным знакомым в чужой стране и единственным в мире, кто мог помочь спасти Машу. Каждое воспоминание о девушке причиняло невыносимую боль. Наворачивались слезы. Хотелось упасть на землю, скрутиться калачиком и умереть. Парень завыл от безысходности и с размаху ударился лбом несколько раз о дверь машины. Багажник захлопнулся и Молдован подошел к Кириллу.
– Пошли, – призвал он как ни в чем не бывало. Жизнь просвещенного текла своим чередом, он был готов смириться с любой трагедией мыслью о том, что так и должно быть.
Кирилл покинул салон. В нос ударил аромат диких растений, который жаркий зной разносил вместе с ветром по территории. Одинокий фонарь освещал калитку, окружающую здание. В руках Молдована была гитара и огромный мешок.
– Здесь живут дети, о которых я рассказывал.
Кириллу было все равно. Он не мог испытывать сочувствия, жалости. Мозг лишь иногда отвлекался от апатии на изнывающее страдание. Молдован направился к дому с типичным скудным на эмоции выражением, но стоило ему добраться до двери и услышать шаги, на лице заиграли яркие краски. Дверь отперла молодая девушка.
–Kayla! Hello! – оживлено поздоровался Молдован на английском языке. – How are you? (пер. с англ.: Кайла! Здравствуй! Как ты?)
– Oh, dear! Hello! Finally! – заверещала она трепетно от радости и несдержанно кинулась в объятия гостя. – We’ve been missing you so much! Children only speaking about your arrival! (пер. с англ.: Ой, дорогой! Здравствуйте! Ну наконец -то! Как же мы скучали! Дети мне все уши прожужжали с вашим приездом!)
Девушка прыгала и скакала вокруг Молдована. Она тараторила новости, делилась впечатлениями и перескакивала с одной темы на другую. По всей видимости, девушка была очень коммуникабельной и открытой. Самое интересное, что заметил Кирилл, это то, что Молдован ей не уступал в болтливости. Мужчина неожиданно приобрел качества, совершенно не характерные для себя. Кирилл никогда не представлял, что Молдован может быть таким дружелюбным и легким в бытовых мелочах. Они трещали с ней как две подружки, позабыв о том, что стоят на пороге. Дав выговориться девушке, Молдован представил Кирилла.
– This is my friend, Kirill. He’s from Russia. (пер. с англ.: Это мой друг Кирилл. Он родом из России.)
– Wow! – ошеломленно поразилась Кайла и бросилась меня обнимать. (пер. с англ.: Ничего себе!)
Любвеобильности ей было не занимать, но парень даже не смог выдавить улыбки.
– Children will be delighted with your stories about distant cold countries! (пер. с англ.: Дети будут в восторге от историй про дальние холодные страны!)
– And where are the children? (пер. с англ.: А где же дети?)
– They’re upstairs watching “Transformers” and skipping around the room. (пер. с англ.: Наверху смотрят «Трансформеров» и скачут по комнате.)
– Well, we’ll go to them. (пер. с англ.: Тогда мы скорее к ним.)
– I’ll bring you milk and cookies. (пер. с англ.: А я вам молоко с печеньем принесу.)
Хозяйка суетливо бросилась на кухню. Молдован снял обувь и остался босым.
– Она воспитательница?
– Да. Но еще и сестра трех детей этого приюта, – Молдован вернул себе свой прежний облик. Снова независимость и задумчивость ожесточили его вид.
Мужчина направился на второй этаж. Кириллу не оставалось ничего, кроме как отправиться следом, ибо он мог стать жертвой энергичности Кайлы. Стены украшали детские рисунки. У каждого имелась внизу подпись автора. Некоторые изображения голубого небосвода определенно принадлежали самому Молдовану. По темным углам были раскиданы игрушки, которые либо не заметили, либо специально спрятали, чтобы не собирать. Несмотря на просторную площадку, ни одного ребенка здесь не оказалось. Волоча свой мешок, Молдован дошел до нужной комнаты.
– Сейчас будет тайфун, – предупредил он Кирилла, прежде чем открыть дверь.
Парень сталкивался с несдержанной детской радостью, но такого мощного потока не встречал никогда. Стоило Молдовану открыть дверь и дать понять, что это он, произошел словно космический взрыв черной дыры с выбросом неизмеримой энергии. Со счастливым воплем дети позабыли о телевизоре, который еще секунду назад окружали плотной кучей, и бросились к долгожданному гостю. Буря одержимых «миньонов» столкнулась с Молдованом. Он впервые в жизни засмеялся. Это был самый правдоподобный смех, который доводилось слышать Кириллу. Молдован будто впервые потерял бдительность и стал обычным человеком. Он нагнулся к малышам и заключил их в огромные медвежьи объятия. Каждый ребенок лепетал невнятные слова в сто раз хуже Кайлы, каждому хотелось поделиться чем-то сокровенным со взрослым другом. Кирилл смотрел с высоты на шумную лавину и пребывал в оцепенении. Дети очень были друг на друга похожи. Все темненькие, улыбчивые, чумазые, шустрые. Парень хотел отойти для безопасности в сторону, но дети не позволили ему это сделать и начали донимать и его, потягивая за футболку и хватаясь за руки. Кирилл понял, что окончательно пропал. Шпане было все равно на угрюмое лицо, они видели только позитивное.
