Александр Андреевич Апосту
Внутри ауры
Наконец, сияющая свежестью девушка с румяной улыбкой и озорством в глазах появилась на горизонте. Охмелевший к тому времени Кирилл начал ей радостно махать рукой.
– Там такое творится! – оповестила Маша. – Не передать словами! Настоящее землетрясение!
Парень ощутил, как изнутри его начинает пожирать пламя:
– И зачем меня дразнить?! Пошли! Побежали туда! Меня должны затоптать! Смешать с пылью! Скорее!
Маша посмеялась и ускорила темп. Полотенце полетело с мокрых волос внутрь палатки, косметичка отправилась следом. Парень скакал на месте, как озабоченный ребенок, желая наконец стартовать.
– Побежали!
Маша схватила Кирилла за руку, и они вместе помчались с невероятной скоростью к сценам, где музыка овладела всем вокруг.
Два единорога пронеслись мимо палаточных лагерей, обогнали немощных взрослых. Даже маленькое болото, образовавшееся после дождя, не смутило сказочных существ. Они, бездумно разметая по сторонам ошметки грязи, приближались к своей мечте.
На молодёжной сцене выступал Йорш, но на основной пестрел долгожданный Бутусов, после которого должны быть выйти БИ-2. Выбор был очевиден, и парочка свернула в нужное направление, где толпа уже вовсю ностальгировала, вспоминая Балабанова.
Харизматичный исполнитель пребывал на пике своего отчуждения от мирских благ: скудное на эмоции лицо, монотонные движения, длинные волосы, подобно православным святым. Всем своим видом он демонстрировал нравственное превосходство и понимание мироздания.
– Чтобы вместе с тобой…, – на чувство его пробивали лишь лирические строчки о любви, – разбиться с тобою вместе… С тобою вместе…
Поколение 90-х обнимало членов своих семей и пускало скупую слезу. Намека на слэм не было и в помине. Заведенный Кирилл послушал несколько треков в спокойствии, но потом вновь дал волю внутреннему огню. Парень крутился по сторонам, разыскивая движ. Маша пританцовывала плечами – её все устраивало; когда на сцене появились Чайф, она полностью потеряла бдительность и перестала следить за неугомонным Кириллом.
– В первую очередь, – заявил главный солист после приветствия, – желаю всем любви… Любви к другому, а не только себе… Молодым ребятам на фронте как никогда сейчас нужна ваша духовная поддержка…
После праведных актуальных речей задорный мужичок в классическом костюме перешёл к своему всеми известному джазовому стилю. Стало чуточку динамичнее, народ пустился в пляс. Кирилл пытался как-то сублимировать, но обезьяний танец оказался недейственным. Маша посмеялась над попытками веселиться и благосклонно сжалилась:
– Сейчас дослушаем и пойдем на твою сцену!
Кирилл взбодрился и принял ещё пару глотков из своего самодельного напитка. После воспоминаний о молодости, студенческих годах, стилягах и первой любви, группа Чайф попрощалась со зрителями, приглашая на сцену Шевчука.
– Его я точно не перенесу и уйду в летаргический анабиоз, – взвыл Кирилл.
– А наши родители под него отжигали…
– Ну и где они теперь!
– Вот засранец! – стукнула девушка с возмущением шутника за его чёрный юмор.
– Прости, – сжался беззащитно Кирилл, – порой не управляю собой…
Опьянение постепенно накатывало и по красной одичалой физиономии парня это можно было запросто определить.
– Пошли скорее тебя выгуливать! – Маша ускорила темп к молодёжной сцене, где образовалась толпа, не уступающая по размерам предыдущей.
– Ауф! – издал предупредительный клич Кирилл и рванул вперед.
Выступала группа «План Ломоносова». Всем известный по роли Лобанова солист орал в микрофон. Вид его соответствовал выбранному образу неряшливого анархиста: грязная майка, потные волосатые подмышки, густая борода. Маша пробралась к самому центру, где молодые джентельмены качали на плечах своих дам. Выступление, по всей видимости, подходило к концу, так как играли самые известные трогательные композиции о любви.
– Встречайте наших глубокоуважаемых соратников – группу «Заточка» вместе с их друзьями из «Anacondaz».
Публика взорвалась овациями, так как никто не ожидал увидеть любимых оппозиционеров, признанных иноагентами. Первым вышел на сцену лысый здоровяк, который своим хриплым голосом шансонье обратился к публике:
– Выражаю благодарность администраторам фестиваля за их храбрость и отстаивание своих взглядов. Давайте сегодня поддержим моих друзей и основное время выступления предоставим им! А я кайфану и послэмлюсь с вами в одной толпе!
Толпа загрохотала от восторга.
– Когда ещё представится шанс побывать на концерте Anacondaz, – закончил солист Заточки и под выход своих изгнанных товарищей рванул в толпу. Хорев и Карамушкин явились на сцену и без лишних слов решили всё высказать энергетикой музыки.
– Спаси, но не сохраняй! Спаси, но не сохраняй!
За доли секунды хаотичное сборище людей перешло в толкучку. Лысый зэк с добрейшей душой слэмился как настоящий профессионал. Он не жалел себя и с разбегу врывался в кучу, мощно орудуя своими накачанными руками. Многие снимали на камеру этот феномен, но остальные считали за честь поучаствовать вместе с артистом в одном движении.
Кирилл с первозданной радостью наконец оказался в беспощадном кругу. Его прошлый опыт позволял ему себя чувствовать легко и бесстрашно. Парень мельком вспоминал болезненные удары ногами под припевы и с безмятежностью влетал в столпотворение. Боли и усталости не ощущалось, конечности будто стали деревянными.
Машу, как и всех остальных, поработила музыка. Ребята со сцены выкладывались по полной программе, словно в последний раз.
– Мама, я люблю кокаин! Мама, я люблю сатану…
Зрители подпевали знакомые слова хором. Казалось, что выступление слышно аж у самого Кремля и о конфиденциальности можно забыть. Но эта проблема не волновала ни слушателей, ни артистов.
Под конец лысый из Заточки вернулся ловким прыжком на сцену, и обливаясь потом, заявил:
– А вы счастливчики! У вас атмосферка попизже, чем здесь у нас! Ну что, можно и совместный тречок! Метафизика – хуйня-я-я-я…
Без права на отдых молодые, пожилые, мертвые тела вновь столкнулись между собой. Колонки пускали волны, ушные перепонки отдавали их обратно. Публику сводили с ума провокационные песни о жизни. Каждый находил в них что-то своё и каждому нравилось, что несмотря на отчаяние, можно продолжать танцевать.
Закончив песней «Против системы», любимцы публики с тем же молчанием благодарно поклонились, обняли неравнодушного товарища и удалились все вместе со сцены.
Взъерошенный и запыхавшийся Кирилл подскочил в перерыве к Маше.
– Кажется, этим героям нужно будет прямо сейчас сваливать из страны…
– Хочешь с ними? – подмигнула девушка.
Кирилл отрицательно помотал головой.
– Пока точно нет, сейчас будет выступать Нейромонах Феофан!
– О боже!
– Прощайте тектонические плиты…
Кирилл оставил на губах девушки капли пота, пока та не начала противиться, и скрылся. На сцену вышел фольклорный фрик в старорусском платье и лаптях.
– Ну шо, мои хорошие, – заговорил он голосом деда Мороза, – какие все холеные, отъевшиеся, смехотворные… Готовы ли вы к плясу?
– Да! – раздался звериный рык.
– Ну тогда уж давайте разомнем косточки… Нет ничего лучше русского народного танца…
Зазвучал сказочный мотив, резко перешедший в драм-н-бейс. Тысячи ног со всей страстью принялись топтать землю. Оставшимся стоять на одном месте казалось, что вибрация их подбрасывает верх.
– Где-то сейчас образуется цунами, дорогие! – продолжал подначивать провокатор. – Но можно ещё больше… Покажите, как любите русскую землюшку…
Каждый зритель, глядя на другого, не давал себе поблажки и считал долгом продолжать танец. Но в какой-то момент Феофан сам прервал всеобщий экстаз и провозгласил:
– А теперь… Традиционная часть любого нашего концерта – стена смерти! Эта половина отходит вправо, а эта – влево! И на припеве добрые молодцы схлестнутся в благородной смертоносной схватке… Готовы?
Кирилл оказался в самых первых рядах по правую сторону от сцены. Впереди него оказалась свободная площадка, а за ней – плотная кровожадная полоса людей. Напоследок он кинул взгляд в мирную толпу и встретился с обеспокоенными глазами Маши. Парень с довольной ухмылкой показал ей знак «окей» и подобно быку приготовился к старту.
Музыканты выжидали момент отдельными нотами, но в миг, когда сердцебиение уже пульсировало у толпы в ушах, дали сигнал на безумное столкновение. Кирилл за секунду до бега увидел своего оппонента. Ему показалось, что он на мгновение вернулся в прошлое, в тот день, когда они с друзьями ездили на фестиваль, и он там одному выскочке сломал в слэме ребра.
Направляющийся на него здоровяк был очень похож на того самого пострадавшего. Те же габариты, та же одежда, тот же высокомерный тупой взгляд, только борода и цвет волос отличались. Внутри заиграла старая злоба и Кирилл рефлекторно наметил курс. Стоило только заиграть припеву, и парень рванул с места прямиком в мишень, которую выбрало его бессознательное. По силе инерции Кирилл превзошёл соперника и, несмотря на существенный перевес мужика в массе, повалил его на землю. Людские стены сомкнулись в единый монолит. Лишь в одном участке наблюдалась пробоина из-за падения здоровяка. Тот разом позабыл о слэме и, придя в себя, гневным взглядом уставился на обидчика. Руки позади помогли ему подняться на ноги, Кирилл уже ожидал неминуемого конфликта.
– Ты че мразеныш, прихуел? – заорал парню в лицо своим басом пивной «добрыня». Мужик оказался в стельку пьян.
Кирилл приблизился вплотную к его роже и заявил спокойным голосом:
– Пошли подеремся?
– Ха, да пошли, – сплюнул он, – сопляк! Я тебя уделаю, мля…
Он подтолкнул в спину Кирилла, но тот пропустил этот жест, зная, что сможет отыграться уже через минуту. Пробираясь через толпу, парень ощущал нарастание знакомой злости, заложником которой он частенько оказывался. Кирилл отчётливо помнил, к каким последствиям та может его привести, но, когда она овладевала им, он уже не в силах был сопротивляться.
Когда сцена и толпа остались на расстоянии, Кирилл развернулся и сжал кулаки. Амбал косо подбирался со свирепой обиженной физиономией все ближе, но тут из толпы выбежали перепуганные люди. Три женщины и двое мужчин, без сомнений, бежали к двум бойцам, чтобы предотвратить их стычку.
– Паша! Паша ты чего?! Не смей! – визжала противным голосом маленькая пухлая тётушка с ежиком на голове и в футболке Цоя.
Она схватила буйвола за руку и затормозила его.
– Нина, блять, не вмешивайся!
– Хватит! Какая тебе драка?! Ты себя молодо почувствовал, что ли?! У тебя дети!
– Пусти я сказал…
Он пытался вырваться к Кириллу, который был готов начинать. Но подоспели товарищи и перехватили мужика.
– Пашок, он же ребенок!
Тут Кирилл увидел спешащую Машу и понял, что за ним следили с самого начала слэма. Девушка подбежала к парню и молча уставилась на компанию напротив.
– Я его все равно покалечу! – пыхтел Паша. – Ему не жить!
Маша коснулась руки Кирилла:
– Что случилось?
– Да ничего… Хочет подраться дядя…
– Какой я тебе дядя?!
– Ну тётя.
– Ах ты, ублюдок! – продолжил рыпаться он, но из-за своего опьянения поскальзывался и еле держал равновесие, – Я тебе пасть порву… Какая к хууям тётя…
– Хватит! – пищала его жена.
– Кто ж виноват, что ты слэмишься как тётя…, – подкалывал его Кирилл, не желая идти на уступки.
– Че сказал?! Да я…
– Да ты упал от лёгкого толчка!
– Слышь, малой, за базаром следи! – обратился к Кириллу дружок Паши, больше похожий на трусливого интеллигента, нежели на парня с понятиями.
– Вот именно! – заступалась жена. – Ещё молоко на губах не обсохло…
Кирилл посмеялся вслух, издеваясь над стариками:
– Да вы на себя посмотрите! Как вас вообще сюда пустили?! Вы же не те, за кого себя выдаете! Какие из вас панки…
Эта фраза задела их до глубины души, никто из компании не смог сразу подобрать ответные слова.
– А я что говорил! – высокомерно отхлебнул виски из бутылки Кирилл.
– Кир…, – пыталась остановить его неадекватный порыв Маша.
– Слышь, малой, – с усмешкой бросил ему Паша, чуть усмирив агрессивный темперамент, – а давай проверим, кто из нас больше панк?! А?!
Рядом стоящие мужчины удивленно уставились на его неожиданное перевоплощение. Кирилл не мог сдаться и, издав скрежет зубами, принял вызов.
– Кирилл, давай уйдем, – не могла избавиться от волнения Маша.
– Нет. – категорично кинул он и героически направился к компании. – Как проверять будем?
Паша хоть и смотрел до сих пор со злобой на соперника, но все равно отреагировал без нападения.
– Давай, – пробежал он по сторонам косыми глазами, – кто… кто залпом самогон выпьет ноль-пятку и на ногах устоит!
– Твое предложение – твой самогон! – согласился Кирилл.
– А ну, – приказал он своей компании, – где там наш самогон?
Товарищи поколебались, но затем послушно достали две бутылки самогона, радуясь, что возможная драка перешла в детское соревнование.
– Куда ж тебе ещё пить-то? – взмолилась жена. – У тебя же язва!
– Заткнись!
Паша взял одну бутылку в руку, а другую грубо всучил Кириллу. Не отрывая друг от друга глаз, они, не чокаясь, прильнули к горлышку. Прозрачный напиток забурлил в стекле и постепенно начал погружаться в глотку. Кирилл ощутил, как суррогат обжигает пищевод и желудок, на глаза выступили слезы, но жажда победы росла с каждым глотком и останавливаться было нельзя. Компания наблюдала за Пашей с сочувствием, лишь мужики ржали и подбадривали товарища:
– Паш-тет! Паш-тет!
Маша с ужасом и отвращением смотрела за глупым соперничеством и ждала момента, когда Кирилл упадет в обморок. Но этого не случилось. Парень справился с целой бутылкой и без рвотного рефлекса устоял на ногах. С Пашей дело обстояло хуже, так как несколько раз его повело к земле и, если бы не поддержка, он бы уже провалился в спячку. Вскоре и его бутылка оказалась пуста:
– Ну… Штааа… Ма…лой… Дальше то што…, – пытался сохранить дар речи Паша.
Алкогольный мощный удар пришёлся по мозгам, но Кирилл стопами впился в землю. Ему пришла в голову гениальная идея, по крайней мере, такой она казалась ему на тот момент. Он понял, что для победы ему только нужно уложить Пашу в горизонтальное положение, а дальше интоксикация сделает своё.
– Эй, – обратился он к мужику, – видишь… Вооон ту лужу… Кто не зассыт и прыгнет в неё… Тот танк… Панк…
С поправками и заиканиями Кирилл с трудом изложил свою мысль. Он, довольный придуманным продолжением спора, оглянулся на Машу, но увидел там лишь осуждающее презренное выражение.
– Ха, легко! – сплюнул Паша и без какой-либо моральной подготовки оторвался от жены и рванул вперёд.
Кирилл инстинктивно побежал следом за огромной шатающейся тушей. Он до последнего не верил, что это произойдет, но, когда понял, что соперник не сможет затормозить и уже готов отталкиваться, сам отдался забаве и прыжком сиганул в лужу. Когда его тело почувствовало тепло и влажность, парень мигом посмотрел в сторону и осознал, что Паша проехался по луже, как шар для боулинга, а под конец погрузился лицом прямо в грязь.
– Паша! Паша! – начала биться в истерике жена. – Ты что наделал?!
Остальные же заливались диким ржачем. Даже Кирилл не выдержал и засмеялся, упав затылком в то же болото. Перед глазами кружились облака и плавно друг в друга переливались лучи заката. В какой-то момент захотелось блевать, но тут парню помогли подняться и адреналин прогнал прочь позыв организма. Два чумазых гордых панка стояли напротив друг друга, осмеянные и обруганные толпой, но не желающие принять поражение. После виртуозного полёта Паша стал казаться протрезвевшим, что насторожило Кирилла. Он встретился с ним вновь с глазами, которые ему так были противны и ненавистны, что вызвался пойти на крайние меры.
– Я знаю, как определить, кто из нас панк…
– Кирилл, пожалуйста, пошли отсюда…, – просила Маша уже чуть ли не в слезах.
– Послушай лучше свою девушку, – посоветовал друг Паши.
– Нет, – отверг постороннее вмешательство соперник, – излагай!
Кирилл с трудом сглотнул дефицитную слюну и, собравшись с мыслями, озвучил предложение:
– Каждый панк сможет найти бухло в а-а-абсолютно любом месте… Ты спрячешь бутылку в любую из палаток в этом районе… А я ее найду с первого раза, и она моя…
Все удивились запредельной самоуверенности Кирилла, лишь Паша не распознал в хитрой задумке подвоха и с насмешкой воскликнул:
– А давай… Опозоришься перед толпой… Уш… Уш… Ушлепок… Дай… Ик… Дайте мне бутылку…
– Тут только коньяк остался…
– Отлично! Разопьем за мою по…беду…
Товарищ с сожалением достал ещё одну бутылку и передал Паше.
– Отворачивайся! – приказал он Кириллу.
Когда мужик убедился, что обзор парню закрыт, он направился шататься между палаток, выбирая подходящую. Маша долгим холодным взглядом смотрела на Кирилла, а потом сказала:
– Последний раз прошу…
– Я должен его уделать, – опередил её парень своим упрямством.
После этих слов девушка развернулась и пошла прочь. Кирилл не сдвинулся с места и продолжал накаливать свою злобу, обвиняя во всем одного случайного человека.
– Готово! – сообщил Паша. – Ищи, педиковатый пони!
Кирилл развернулся, в его глазах загорелся дьявольский огонек.
– Мне понадобится твоя рука.
– Мож… Мож сразу хуй за щеку?
– Только рука.
Мужик ничего не понял и, пожав плечами, протянул правую татуированную руку. Кирилл обхватил чужое запястье и средним и безымянным пальцами нащупал пульс.
– Пошли искать, – тихим голосом сказал Кирилл.
Компания с любопытством следовала за пьяной парочкой, междоусобица которых набирала самые неожиданные обороты. Кирилл прошел первый круг в полном молчании, сосредоточившись на частоте сердцебиения. Когда обход мимо палаток был закончен, Паша насмешливо сплюнул:
– Ну и че? Облажался? Пхах!
Кирилл начал проделанный маршрут заново, но на этот раз ласковым голосом спросил:
– Паш, а когда тебя бросил отец… Ты на маму дрочил?
– Чего?! – оторопел здоровяк. – Че ты несешь?!
– Ну втихаря представлял мамкины сиськи? Только чтобы кончить и вытереть об одеяло сперму… А сейчас бутылку спрятал…
– Ты… Ты ебнутый… Я тебя сейчас точно урою…
Кирилл продолжал идти мимо палаток, мужик загипнотизировано следовал за ним.
– Наверняка лишний раз заглядывал к ней в душ или в кроватку прибегал на место отца… А потом представлял её и надрачивал… Тебе было тяжело это делать из-за лишнего веса, не правда ли? А бутылочка-то рядом где-то…
Паша пытался вырваться, но Кирилл держал крепко запястье, желая дойти до конца.
– Парни, он больной!
Компания оказалась парализована происходящим и, затаив дыхание, могла лишь наблюдать.
– Ты ведь жирным был мальчиком? Надрачивал пальцами? Мальчики издевались, а девочки и смотреть не хотели? Именно поэтому ты выбрал надрачивать на маму? А потом нашел жену, похожую на неё, которая была не против твоего маленького члена? Где же спрятал бутылочку, Павлик?!
Кирилл продолжал подобно змею оказывать давление. Мужчина в какой-то момент понял, что не способен нанести удар, вся сила его покинула, он лишь пытался вырваться, но железная хватка не позволяла это сделать.
– Ты ведь знаешь, что внутри ты всё такой же ничтожный, несмотря на возраст? Зачем это скрываешь? Покажи себя настоящего? И заодно бутылочку? Покажи, как тебя обижали? Сыночка ведь твоего так же гнобят? И на мамку он уже надрачивает свою?
– Ты псих! – взорвался Паша и отскочил, как от проказы, в сторону.
– Ты что несешь?! – завыла в ярости жена. – Ты урод! Скотина!
Женщина хотела броситься с кулаками на Кирилла, но товарищи придержали ее и с серьёзным видом испугано сказали:
– Пошел отсюда, сопляк, пока тебе все разом не наваляли!
Кирилл с одержимой ухмылкой сделал два шага вбок и победоносно указал на палатку:
– В этой спрятано бухло! Хорошего вечера!
Парень развернулся и размеренным шагом удалился. Ошеломленными глазами его продолжали провожать ни в чем не повинные люди, пока его силуэт полностью не скрылся в темноте.
Кирилл не ощущал больше опьянение. Весь алкоголь будто в миг выветрился. Он заглянул по дороге в душ и смыл с себя всю грязь. После этого направился к их палаточному лагерю. Никаких мыслей о произошедшем у него в голове не возникло. Ни превосходства, ни радости, ни стыда, ни жалости. Он почувствовал лишь сильную усталость и опустошение. Но они не были спровоцированы совестью.
Парню стало невыносимо грустно без Маши. Он ускорил шаг до бега, чтобы скорее оказаться с нею рядом. С единственным родным существом. Все совершенные действия и глупости не имели значения, он понимал, что только она имеет важность. Без неё всё снова перестанет существовать.
Кирилл отыскал палатку и открыл вход. Маша находилась там, свернувшись комочком. Кирилл присмотрелся и в свете фонаря по её мертвецки-бледному обессиленному лицу, учащенному тревожному дыханию, страху в глазах сразу всё понял. Случился припадок. Парень рванул к ней.
– Маш… Маш…, – повторял он, чувствуя, как выступают слезы. – Всё хорошо… Я с тобой…
Девушка выглядела покинутой и абсолютно беззащитной. Кирилл лег рядом и прижал её к себе.
– Я тебя никогда больше не брошу… Прости…
Девушка заплакала, и парень почувствовал, как его сердце горит ноющей боли.
– Не плачь… Пожалуйста… Я не хотел… Я больше не буду… Прости… Это был он? … Ты не ударилась? Блять… Прости… Что я за придурок…
Тут сквозь слезы Маша посмеялась. Она не могла долго расстраиваться и злиться на него. Ее рука потянулась обнять родную дурную голову. Он подался вперед и почувствовал влажные солёные губы. Только уже было не разобрать, кому они принадлежали.
– Прости, – прошептал он ещё раз.
– Всё хорошо.
– Сильный был припадок?
– Нет.
– Что я могу сделать?
Маша прикрыла глаза и прижалась к его пижаме плотнее:
– Не оставляй меня.
Кирилл улыбнулся, свободной рукой отыскал её ладонь и крепко сжал в своей. Снаружи начался мелкий дождь.
– Ты хоть помылся, засранец? – переключилась она, шмыгая носом.
– А не чувствуешь, какой я мокрый?
– Я думала, это твои слезы…
Они оба посмеялись и у обоих на душе стало невыносимо спокойно. Всё вернулось будто на круги своя, и никаких бед вовсе и не случалось. Но тут произошло необъяснимое. Сначала парочка услышала посреди установленной тишины внезапные посторонние шаги. Они приближались и вскоре над палаткой нависла чужеродная тень. Кирилл ожидал повстречать старых мстителей, но тут в проёме очутилась совершенно незнакомая голова молодого парня. Он передвигался с закрытыми глазами и, причмокивая губами, пытался совладать со своим бессознательным опьянением.
– Ребяточки, – добродушно пропел он, – наконец-то я вас нашел… Дорогие мои…
Изумленная Маша с открытым ртом наблюдала за столь неожиданным вторжением. Кирилл будто бы предполагал вероятность такого развития событий, но почему-то не останавливал парня и с интересом ожидал, что будет дальше.
Незваный гость оказался довольно высокого роста и астенического телосложения.
– Меня кто-то угостил пивом… Вот зачем он это сделал… Совершил роковую ошибку… Эх… Вечно молодой… Вечно пьяный… Дожить бы до завтра и не помереть…
Он аккуратно пролез внутрь и деликатно устроился у самого края, засунув комфортно ладони меж бёдер. Глаза он так и не открыл, и также продолжал копить слюну своими толстыми губами и иногда шевелить носом картошкой.
Кирилл сразу не почувствовал от него исходящую опасность, от парня веяло светлой добротой. И только когда незнакомец нагло разложился в их палатке, Кирилл с ухмылкой подполз к нему сзади, накрыл рукой и на ухо произнёс:
– Братишка! Брати-и-ишка! – сделал он акцент на ударение. – Ты, кажись, ошибся с палаткой…
Раздалось мычание, потом тишина, а затем вопрос:
– Что? Как это?
Маша не сдержалась и начала смеяться.
– Не знаю, – ответил загадочно Кирилл в том же духе, – тайна, покрытая мраком.
Незнакомец заворочался и застонал в пьяном угаре.
–Блин… Там в этой темноте… А-а-а… Ведь вообще ничего не разберешь…
Продолжая сладко зевать, он не собирался менять положения.
– Ребят, можно я у вас переночую? Я мешать не буду… Просто вот тут… С краешка… Даже…
После этого наступила пауза, а после неё протяжный храп.
– Чудесно! – бросил Кирилл и беспомощно вернулся на своё место.
Маша не унималась от смеха.
– Давай его оставим, – умилялась она, глядя на спящего двухметрового младенца, – где мы такое безобидное чудо еще найдем…
– И не говори, – Кирилл подложил гостю тёплых вещей под голову и поделился своим спальником, – хоть бы не храпел для приличия…
Тот даже не шелохнулся и продолжил заливаться храпом. Маша хихикнула и выключила свет. Отыскав посередине Кирилла, она вновь прильнула к его губам, награждая нежным поцелуем.
– Теперь члену мало место, – откровенничал с усмешкой парень.
– Хватит с него сегодня геройства, – лукавым взглядом одарила девушка парня.
Он наслаждался её сверкающим во тьме цветом глаз и чувствовал наплыв сна, но перед этим он не забыл задать отложенный вопрос:
– Что ты на этот раз видела в ауре?
Маша прикусила игриво нижнюю губу и улыбнулась:
– Я почувствовала поток ветра… Я будто летела над землёй… Вокруг было всё такое зелёное… Цветущее… А в ушах стоял звук железной дороги… Знаешь, как в детстве: чух-чух… Чух-чух…Чух-чух…
– Ничего себе, – улыбнулся Кирилл сквозь сумрак сновидений.
– Да, – промяукала Маша и укуталась в объятия парня. – Посмотрим, к чему это нас приведет…
На сцене прогремел салют в честь окончания фестиваля, но измотанная троица его не слышала и пребывала во власти беспечного сна.
7.
Кирилла разбудило постороннее наглое вмешательство. Кто-то настойчиво тормошил его за плечо. После такого глубокого сна оказалось тяжело не то чтобы прийти в сознание, а банально открыть глаза.
– Кирилл, – раздался Машин голос, – вставай! Хватит дрыхнуть!
Парень начал вертеться и жалобно мычать:
– М-м-м…Сколько времени? Какой сейчас год?
– Я откуда знаю, – фыркнула Маша, – мне кажется, мы с тобой проспали вечность…
Кирилл отогнал сон и, взяв себя в руки, резко переместил торс в вертикальное положение. Глаза ослеплял дневной свет, кожа покрылась испариной в нагретой палатке. Парень взглянул одним глазом на Машу, а затем резко обернулся в противоположный край их домика, вспоминая вчерашние ночные события.
– А где наш гость?
– Не знаю, – пожала плечами девушка, – я проснулась, а его тут не было…
– Смылся, наверное, – определился уверенно Кирилл, – проснулся, охренел и слинял. Это же где такое видано, чтобы чужую палатку…
Тут снаружи раздались чьи-то шаги, а затем в знакомой манере появилось в проеме лицо их ночного гостя:
– Не разбудил? Если не выспались, то я могу попозже зайти…
Парочка растерялась от внезапного вторжения. В этот раз им удалось полностью разглядеть портрет юноши. Короткие русые волосы торчали из-под соломенной шляпы, крупные гладковыбритые черты лица, широкая белозубая улыбка, доброжелательные яркие каштановые глаза. На худощавое жилистое тело была надета белая майка, прикрытая клетчатой разноцветной рубашкой, из синих шорт выглядывали длинные ноги, похожие на лыжи. Разглядывая своего случайного сожителя, ребята забыли ответить на вопрос, заставляя того поднять брови и смотреть с надеждой то на одного, то на другого.
– Нет, – первой спохватилась Маша, – мы уже проснулись…
– Ага, – выдал Кирилл, продолжая таращиться на юношу, старше его самого лет на пять.
– Тогда хорошо, – свободно выдохнул парень, – очень переживал, что разбужу вас … Кстати меня зовут Антон! Можно просто Антон!
– Очень приятно, Маша.
– Кирилл.
– И мне очень приятно, – кивал он с участием. Потом последовала фраза, показывающая, что нового знакомого будто что-то волнует и он это абсолютно не может скрывать.
– А еще, – воскликнул он, – я вам завтрак достал… Вот пирожки!
Он протянул пакет, набитый до краев хлебобулочными изделиями.
– Тут и с мясом, и с капустой, и с картошкой, и с вареньем, – дополнил он.
– Откуда ты столько взял? – удивился Кирилл.
– Так это… Фестиваль закончился…, – с запинками начал пояснять он, – гости, организаторы и хозяева всяких закусочных уехали. Сами лавки они же с собой не потащат… В них и остался весь нераспроданный товар… Тут если пройтись по рынку, можно продовольствия собрать еще на неделю вперед…
Антон рассказывал очень детально и театрально, на середине повествования Кирилл успел расправиться с одним пирожком, который оказался вполне приемлемым и съедобным. Он протянул с уверенностью Маше и тут неожиданно наехал на парня:
– Ниче се ты! Наверное, вину так решил загладить за то, что ворвался вчера к нам ночью в палатку?
По неловкому выражению лица Антона, который, по всей видимости, даже не пытался скрывать своих подлинных чувств, было понятно, что именно так и обстоит дело.
– Сильно помешал, да?! – напрягся он. – Я сам был в шоке, когда пришел в себя! Это ж надо так было напиться… Просто с товарищем долго не виделся… А там пиво, домашняя настойка, ну и понесло… А в этой темноте еще…
– Да ладно, не парься, – усмехнулся Кирилл и по-дружески похлопал по предплечью парня.
– Это он так шутит, – с полным ртом пирожков успокоила его Маша. – Он сам был вчера не против, чтоб ты остался … Даже под голову подложил свой свитер…
– Ничего себе, – засиял от радости Антон, – спасибо, дружище!
– Да не стоит, – направился Кирилл на воздух, – сам бываю пьяный, знаю, что это такое…
– Поверь, – обратилась она к Антону и полезла следом, – лучше перепутать палатки, чем поспорить с мужиком и нырнуть в лужу грязи …
Антон залился звучным смехом, соответствующим его басистому голосу, и сказал:
– Мне тоже «Шрек» нравится!
– А мне «Ледниковый период» с брошенным всеми ленивцем…, – и добавил саркастично Кирилл.
Обозрев пространство, ребята поняли, что их палатка осталась на территории фестиваля единственной. Вместо лагеря остался лишь мусор, пустые бутылки и легкая тоска, ощущаемая на контрасте двух таких разных дней.
– Сколько мы спали? Неделю? – возмутился Кирилл.
– Сейчас уже два часа дня, – помог сориентироваться Антон, присаживаясь на свой походный здоровенный рюкзак, отличающийся профессиональной подготовкой, – вас даже рано утром не смогли разбудить сирена и громкоговоритель …
– Мы просто долгое время в дороге были, – пояснила Маша, – устали …
– Вы издалека? – поинтересовался Антон, подмечая по спокойному поведению парочки, что те никуда не торопятся и не боятся застрять в одиноком поле.
– Нет, – отрезал честно Кирилл, пнув пустую банку пива в воздух, – мы теперь ниоткуда.
– Это как? – изумился Антон.
– Просто здесь и сейчас.
– У вас что, дома нет? – насторожился как-то с любопытством парень.
– Не-а, – Кириллу нравилось играть в уникальность, – мы из психушки сбежали…
– Правда?! Не врете?!
Маша честно подтвердила кивком.
– Да ну! Расскажите! – воспрянул духом Антон.
– Да ничего особенного, – прибеднялся демонстративно Кирилл, вызывая у Маши тихий смешок, – просто огрели током главного врача, выпустили пациентов из палат, устроили бунт, а сами сбежали… Слышал что-нибудь про жестокое и беспощадное Бурашево, откуда никто никогда не возвращался?
