Александр Андреевич Апосту
Внутри ауры
– То есть…
– Вы можете быть направлены с вашими вещами в специальный оборудованный лагерь. Там действует строгие меры охраны, но и предоставлены приемлемые жилищные условия. Там вы можете ожидать вердикта суда под присмотром и в полной безопасности.
Команда переглянулась между собой, понимая, что из двух зол им необходимо выбрать меньшее. О мечтах о фестивале и тропическом острове можно было забыть, сейчас нужно сделать выбор, чтобы никто не пострадал.
– Так вы согласны с моим предложением?
3.
Непреклонные и жаждущие справедливости вершители закона были весьма возмущены решением посольства. Они не понимали, почему дается поблажка зарубежным бродягам за серьезное хулиганство. В какой-то степени их можно было понять. Важную роль сыграло то, что большинство из них были несовершеннолетними. То ли посол не хотел ввязываться в проблемы, то ли, действительно, пошел по доброте душевной навстречу землякам. Вместо тюрьмы молодых безобидных странников планировалось доставить в лагерь для беженцев. Им выдали по несколько экземпляров документов, на которых было необходимо указать личные данные, а также подписать всевозможные согласия. Странники выполнили задачу и передали бумаги на обработку. После долгих разбирательств, звонков и разговоров, офицеры все-таки покинули здание посольства. Мужичок окликнул ребят, и те дружно отправились вслед за ним обратно на улицу. Не задавая вопросов, путешественники ждали дальнейших инструкций. К подножию лестницы подъехал служебный автомобиль, в который посол усадил подопечных и после уселся сам.
– Я договорился с начальником лагеря, вам будут предоставлены три спальных места, – заверил мужичок с той же строгой физиономией.
– Как долго мы там пробудем? – спросил Кирилл.
– До решения суда. Может дня три-четыре. Все зависит от вашего освидетельствования и договоренности с Россией о вашей экстрадиции.
Кирилл понурил голову, его нос опух и ныл тупой болью. Маша пребывала в трансе, она машинально не выпускала руку Кирилла, которая уже взмокла от пота. Антон свободно выдохнул и уже начал рассуждать трезво и без опасений за жизнь.
Автомобиль проезжал по ухоженной части города, подчеркивающей уникальный стиль. Маленькие улочки и античный образ домов спутать можно было с любой другой соседней европейской страной. На мгновение показалось, что все плохое позади и чужеземцы находятся в добрых руках, которые готовы их защищать. Ребята откинули навязчивые мысли о страшной тюрьме и представляли себе летний лесной лагерь, так напоминающий пионерский. Газетные киоски, булочные и брендовые магазины одежды остались позади. Автомобиль набирал скорость. Серые панельные дома вместе с изрисованными граффити заброшками и гаражами мелькали перед глазами пестрой палитрой. Впереди показался высокий купол здания, напоминающий спортивный комплекс. Именно около него транспорт и притормозил.
– Мы приехали, – заключил посол и открыл дверь машины.
Команда вышла следом. В лицо ударил освежающий влажный ветер. Крики чаек заставили обернуться и обратить внимание на реку, располагающуюся позади здания. Походные рюкзаки, принадлежащие путешественникам, находились в багажнике, но по прибытии ребята поняли, что им их не вернут.
– Ваши вещи будут переданы в камеру хранения в целях безопасности, – объяснил посол. – Чистые вещи и белье вам выдадут на месте.
– Прямо-таки пятизвездочный отель, – впервые за долгое время улыбнулся Кирилл.
Посол на это высказывание ничего не ответил и целеустремленно, чуть спрятав голову в свои сутулые плечи, направился ко входу. Территория была ограждена от остальных жилых домов района, на КПП стояло два охранника, которые с неохотой и усталостью взглянули на удостоверяющий документ посла и без интереса впустили новоприбывших за шлагбаум. Водитель замыкал цепочку, жилистыми руками волоча походные вещи. Пожилой человек в очках с услужливой улыбкой и в парадном костюме, который, по всей видимости, был его неотъемлемым рабочим элементом, встретил посла. Они заговорили о чем-то на французском, пока мнимые беженцы рассматривали снаружи свои апартаменты. После долгого разговора, перешедшего на невозмутимый хладнокровный тон, посол вернулся к ребятам.
– Вас проводят внутрь и покажут ваши места, кухню и туалет. Кормят здесь три раза в день, соблюдаются строгие меры порядка. Советую даже не пытаться совершать глупости. Вещи ваши будут находиться в камере хранения до вашего отбытия. В случае чего со мной обязательно свяжутся.
– А…, – хотел было задать вопрос, но посол сам распоряжался информацией и лишнего бы не сказал.
– Как только суд примет решение, я дам вам знать. Всего хорошего.
После этих слов он быстро удалился, понимая, что слишком много потратил своего драгоценного рабочего времени. Единственный источник спокойствия умчал вместе с водителем к машине и вскоре скрылся за домами.
– Do you speak English? – обратится дед в костюме. (пер. с англ.: Вы говорите по-английски?)
– Yes.
– Then it will be much easier for you here, than for other refugees. Our security and staff mostly speak English, so in case of unforeseen circumstances or problems, please tell them, – с милой наигранностью рассказывал в красках начальник. (пер. с англ.: Тогда вам здесь будет намного проще, чем остальным беженцам. Наша охрана и обслуживающий персонал по большей части вся владеет английским, так что, в случае непредвиденных обстоятельств или проблем, обращайтесь к ним,)
– What kind of problems? – с настороженностью спросил Антон. (пер. с англ.: А какие проблемы?)
– Different problems, – кивнул головой старик и слегка подмигнул. (пер. с англ.: Всякие.)
В коридоре располагалась комната отдыха для сторожей. Юноши в форме залипали в телефоны, вяло переговаривались или переключали каналы на телевизоре, сидя на диване. Контингент напоминал призывников, которым было поручено следить за специфичным заведением. Один из молодых людей по приказу начальника понес походные рюкзаки в самую дальнюю комнату, ключ от которой висел возле поста. Кирилл внимательно отследил каждый шаг парня и в голове отложил приобретенную информацию. Парень принес деревянные номерки и отдал в руки гостям. Другой юнец выдал пижамы, напоминающие психиатрическую одежду, и по одному теплому шерстяному свитеру, пахнущему кошачьими ссаками. С полученными комплектами ребята направились по коридору дальше вплоть до огромных входных дверей, которые открывались электронным ключом. Начальник поднес бейдж и двери открылись.
Зрелище, представшее перед глазами ребят, кардинально отличалось от их ожиданий. Не оказалось здесь люксовых комфортных номеров и шведского стола. Перед ними открылся огромный спортивный зал, который вдоль и поперек был уставлен одноцветными блеклыми палатками, подобием коек. В нос ударила резкая вонь изношенного грязного белья, пота и сырости. Огромная масса народа хаотично бродила взад-вперед. Они с печальным видом тихо переговаривались меж собой, приносили в алюминиевых тарелках еду, играли в карты, в раздумьях ходили вдоль стен. Несмотря на старания соблюдать тишину, с разных сторон раздавался детский плач, который мигом подхватывали в противоположном углу. Цыганской внешности мамаши не спешили успокоить дитя, так как были заняты кормлением еще троих детей. Люди с разным цветом кожи, разных национальностей лениво чесали свои густые бороды и унылым пьяным взглядом смотрели в одну точку. Гигиена отсутствовала напрочь. Несложно было по кожным болячкам и зуду определить время пребывания здешних местных жителей. В мучительной непроветренный духоте люди чихали, сморкались и складывали мусор под вшивый матрас, уже не ожидая каких-то перемен.
– Может, лучше в тюрьму…, – изрек Кирилл с выпученными глазами, созерцая происходящее.
Маша с Антоном пребывали в аналогичном потрясении. С отвращением обходя и переступая через чужое имущество, они следовали за охранником и начальником мимо занятых палаток. Непонятная речь, подозрительные угрожающие взгляды, абсолютная жестокость и ненависть к соседям захлестнули их. Остановка произошла в самом малонаселенном углу помещения.
– Тhese are your tents, – заявил начальник, указывая на три одноместных шалаша, выстроенных в линию. – You can settle down. Please stay disciplined. For any questions, please contact security. Very soon there will be dinner. Is it clear? (пер. с англ.: Ваши палатки. Можете располагаться. Прошу соблюдать дисциплину. По всем вопросам обращаться к охране. Совсем скоро будет ужин. Все ясно?)
Антон часть сказанного не перевел, а часть пропустил мимо ушей, но все равно утвердительно кивнул.
– Then see you later. I’m going to execute your documents. Good luck. (пер. с англ.: Тогда до встречи. Буду оформлять ваши документы. Счастливо оставаться.)
Со своей язвительной улыбкой он уверенным шагом отправился прежней дорогой к выходу. Охранник не стал заморачиваться с помощью и, дождавшись ухода руководителя, отправился по своим делам. Ребята остались одни. Трудно было подобрать подходящие слова для описания ситуации. Коробящая обида накрыла новой волной: все могло быть по-другому, и уже в это время поезд их доставил бы в Мадрид. Но сейчас путешественники по злому року оказались в преисподней.
– Это как будто страшный сон…, – схватилась за голову Маша.
Рассматривать обстановку можно было неустанно. Противоположную от ребят стену занимала умывальня. Всего 5 раковин было выделено на примерно сотню человек. Что касалось санузла и душа, то, по всей видимости, его возможности из использование были еще более ограниченными, так как очередь начиналась практически на середине зала и плавно переходила в очередь к умывальникам. Вопросов о причинах нечистоплотности больше не оставалось. Для того, чтобы справить нужду, необходимо выделять сразу треть дня. В раковинах и чистили зубы, и мыли головы. Под ногами образовывалась стабильная лужа, не успевающая высохнуть.
– Если я не умру от переполненного мочевого пузыря, то меня заживо съедят клопы, – старалась за юмором прятать горькие слезы Маша.
Антон не мог говорить из-за кома в горле. Он смотрел по сторонам и с ужасом принимал реальность. Заполненное людьми замкнутое пространство давило и изнуряло. Свобода осталась за стенами здания. Неизвестность и безысходность лишала сил и возвращала к первородному страху. Впереди ждут несколько дней выживания, а затем тюрьма. Парень открыл палатку, внутри его ожидал стертый и сальный матрас и голая подушка, отмеченная древними желтыми пятнами.
– Это пиздец, – не выдержал парень.
– Как же хочется в душ, – хныкала Маша, потирая толстый слой накопившейся грязи на коже.
– Зато мы снова вернулись к психиатрической пижаме, – подчеркнул Кирилл, разглядывая выданную одежду. Невообразимый поворот судьбы его даже в какой-то мере смешил. Но иронией разбавить общий разбитый настрой было невозможно.
– Здесь и сойти с ума недолго, хи-хи, – раздался неожиданно посторонний писклявый голос.
Ребята, осознав, что им не показалось, повернулись на русскую речь и увидели перед собой худощавую фигуру, наряженную в платье.
– Приятно услышать земляков, а? – усмехнулось неопознанное существо.
То ли мужчина, то ли женщина этот человек выглядел как неудачный набросок анимационного монстра. На яйцевидной голове не было ни единой волосинки. В ушах блестели яркие сережки, украшенные камнями. Томные глаза были прикрытыми под тяжестью наращенных ресниц. Из-под щетины выпирали толстые накаченные ботоксом губы, линии которых выдавали некачественную пластику. Костлявое тело было завернуто в поношенное розовое платье с кружевами. В области груди неестественно выпирали две окружности, с левой стороны торчал уголок утрамбованного пуш-апа. Из-под юбки торчали две тонкие спички вместо ног, наряженные в черные мешковатые лосины. На стопах красовались зеленые туфли на высокой платформе, из которых торчали круглые пальцы с отросшими ногтями, покрытыми остатками красного лака. Шокирующий вид ничуть не смущал человека. Сказочное создание с неподдельным любопытством набросилось на незнакомцев.
– Э-э-э…, – потерялся в пространстве Кирилл. – Да. Очень приятно…
– Ты ж мой сладкий, – улыбнулся транс, демонстрируя рыхлые гнилые зубы. – У тебя очень модная прича… Прямо последней писк моды…
Кирилл в смятении потянулся рукой к голове, решив проверить волосы.
– Как таких пупсиков сюда занесло, скажите на милость? – его голос сочетал в себе тянущие нотки пафоса, ускоренный темп повествования и скользкую фальшивую лесть.
– Мы… мы ехали на товарняке, – начала Маша, – а потом нас поймала охрана…
– Дорогуша, ты что, ехала сразу с двумя парнями? Ну даешь… Я тебе даже завидую, – транс похабно облизнул свои пухлые губы. – А откуда ехали, милая?
– Из Москвы, – резко отрезал Антон, не скрывающий свою неприязнь и ментально отстраняя назойливого собеседника.
– Ниче се, – воскликнул уродец в платье, – мы с вами соотечественники! Я родом с Одессы… Но уже давным-давно там не живу… Поэтому все, что там происходит, мне до лампочки… Я за мир и за любовь… Надеюсь, вы тоже?
Компания рефлекторно кивнула.
– А ты за какую любовь? – обратился он нагло к Антону, чувствуя от него негатив, – анальную или вагинальную?
Антон обескураженно продолжил стоять, выпучив глаза. Тут транс издал хриплый мерзкий смешок.
– Расслабься, я шучу, малыш. Мне хватает любви вдоволь. Кстати, меня зовут Марла, – худощавая рука протянулась вперед.
– Это как в «Бойцовском клубе» что ли? – Кирилл пересилил отвращение и пожал руку.
– Мое настоящее имя. Мои родители, так скажем, были творческими людьми и ни в чем себя не сдерживали. Однажды мама отодрала на моих глазах папу деревянным дилдо, и они мне на следующий день разрешили не идти в школу.
Кирилл не сдержал смех. Хохот пробил скважину и дал себе волю на целую минуту.
– Кирилл, – назвал он свое имя в слезах.
– Маша, – представилась девушка.
– У тебя замечательные сияющие глаза, – заметила Марла, – я бы сказала ясновидящие. А как этого угрюмого красавчика зовут?
– Антон, – буркнул парень.
– Антошка заработал мандовошку, – срифмовала Марла, хитро испытывая нового знакомого. Но тот остыл, понимая, что злиться в подобных условиях на глупости бессмысленно. – И опять я шучу. Не обращайте внимания, просто рада повстречать говорящих на одном языке.
На самом деле, у Марлы проскакивал украинский глубинный акцент, особенно в словах с буквами «ш», «ц», и «г», но она его умело маскировала модным молодежным слэнгом, где каждый дефект подавался изюминкой.
– Почему ты сказал…сказала, – поправил себя мигом Кирилл, – что тут сойти с ума можно?
Марла будто не заметила оговорку.
– А ты сам что ли не видишь, сладкий мой пирожок? Здесь собрались самые сливки земного шара: убийцы, насильники, наркоманы, бомжи, эмигранты, рецидивисты, представители ЛГБТ… В принципе, здесь и изначально не было нормальных, одни психопаты …
Тут неожиданно из-за спины Марлы появилась нечеловеческая гора мышц. По всему телу, прикрытому короткой футболкой, пестрели партаки, типа крестов и ножей, и шрамы, полученные явно насильственным способом. Прическа была как у Марлы, но сам череп походил размерами на каменный валун с неровностями и выпуклостями. Всем своим видом абориген походил на маньяка из каких-то боевиков 90-х. Разъяренная, бросающая в дрожь рожа, выпускала подобно быку из ноздрей воздух и испепеляла налитыми кровью глазами незнакомцев. Марла почувствовала тяжелые шаги и, обернувшись, зачирикала от умиления:
– Леон, зайка мой, не беспокойся! Я познакомилась, ребята дружелюбные и совершенно не представляют опасности! Настоящие френдли!
Неотесанный дикарь поиграл со слюной во рту и разочарованно отвел глаза от потенциальных жертв.
– Ступай пока, я скоро вернусь к тебе!
Гора развернулась и послушно утопала прочь. Дойдя до соседней палатки, которая подошла бы ему в качестве футболки, он уселся на табуретку и принялся следить настороженным взглядом за людьми. Его проскакивающие эмоции на лице выдавали его внутренний дискомфорт. Кажется, Леону было тяжело себя сдерживать, чтобы не начать убивать.
– Не бойтесь, – отмахнулась вульгарно Марла, – он просто пусичка!
– Почему он такой молчаливый? – сглотнула тяжело слюну Маша.
– А он контуженный! Не сказал за все время пребывания в лагере ни слова!
– Он француз?
– Кто ж знает! Охранники сказали, что он участвовал в боевых действиях, а потом свихнулся… Его нашли единственным выжившим среди массы трупов с окровавленными руками по локоть и совершенно полетевшей кукухой… Его долго держали на привязи и галоперидоле, а потом поместили сюда за военные заслуги…
Ребята хлопали глазами и с еще большей опаской наблюдали за машиной для убийства.
– А вы с ним друзья?
– Любовники, – непринужденно бросила Марла. – Я его трахаю…
Трансгендер вновь приковал взгляды своим претенциозным заявлением. Ему нравилось быть в центре внимания и у него имелась уже наработанная схема как этого достигнуть в любой ситуации.
– Нас здесь все уважают и боятся, мои сладкие, – надменно заверила Марла. – Поэтому вам повезло, что вы мне понравились.
– А…, – все так же трудно было складывать слова в предложения, – «Леон» – потому что защитник?
– Вот тут ты уже угадал, мой дорогой любитель фильмов! – посмеялась своим тошным прокуренным гоготом Марла.
Компании путешественников хотелось поддержать смех и быть чуткими, но весь внешний образ Марлы настораживал и по большей степени отталкивал. Человек будто бы в себе содержал абсолютно все гадкие и отвратительные характеристики и, чем более скандальными и возмутительными они были, тем будто увереннее и комфортнее жилось их обладателю.
– Если мне не показалось, то вы хотели в душик заглянуть, – хитро просекла она, – сполоснуть ваши грязные писечки…
– Да, – всхлипнула Маша. – Но в этой очереди можно встретить старость…
– Деточка моя, с такой красотой ты будешь жить вечно, – льстиво промурлыкала Марла. – Я даже чувствую какую-то конкуренцию теперь во внимании мужчинок…
Кирилл с Антоном невольно вернули взгляд к Леону, который изредка косым взглядом поглядывал за плечо, видимо, чтобы убедиться в безопасности диалога.
– Но я вас хочу обрадовать, – лукаво оскалилась Марла, – вы помоетесь без очереди. У нас здесь большие привилегии. А вы мне нравитесь до безумия, сама не знаю почему!
Огоньки надежды и благодарности заискрились в глазах странников. Они воодушевились, но осмысленно затормозили. Тут мудрая Марла вновь просканировала чужие мысли и поспешила обрадовать.
– Мыльными средствами мы тоже с вами можем поделиться!
– Ура! – восторжествовала Маша, которая уже любила нового друга, вне зависимости от его неформальной внешности.
– Но за это вы у меня отсосете! – резко выдала Марла и только после напряженной паузы заявила: – Ладно! Я же шучу! Сама не знаю, что со мной! Такое хорошее настроение!
Пацаны в холодном поту тяжело выдохнули и переглянулись. Машу это развеселило, она на мгновение позабыла о негативных обстоятельствах. Марла элегантной отрепетированной походкой дошла до Леона и нагнулась к огромной куче вещей, сложенных рядом с палаткой. В стороны полетели платья, джинсы, кофточки, кружевное нижнее белье, косметика – у персоны оказался в распоряжении целый гардероб. Лишь в самой глубине гламура отыскались полотенца и душевой набор. Вернулись к ребятам они уже вдвоем с Леоном. Марла на его фоне выглядела тонкой бесформенной березкой. Здоровяк изменился в лице и в сторону молодежи смотрел без гнева. Он не ощущал от них угрозы и готов был взять их под покровительство.
– Пойдемте, – призвала Марла, – нагоним жути на городок!
Ребята осторожно направились за командирами. Марла шла мимо палаток и людей с надменной важностью и превосходством, она себя считала богемой среди челяди. Леон держался рядом и хрустел кулаками, звериным взглядом озираясь округ. Ребятам было стыдно перед остальными людьми, но личные потребности в таких экстремальных условиях вытесняли сочувствие и самопожертвование.
– Здравствуйте, мои дорогие и любимые соседи! Надеюсь, у вас все хорошо и вас не стало больше! А теперь, кто не хочет стать калекой, быстро разошлись!
Увидев двух представителей обезьяньего мира, один из которых вселял ужас, а второй отвращение, все беженцы до единого расступились и предоставили дорогу. Никто, по всей видимости, не желал связываться с группировкой. В этом месте не было коллективизма и сплоченности, а по-отдельности каждый представлял лишь слабый никчемный кусок мяса.
Антон замедлил шаг, глядя на уставшие и беспомощные лица людей, но Кирилл с Машей его подтолкнули от излишней справедливости и угрызения совести прямиком в душевые.
Время слияния с горячей водой стало самым лучшим моментом за долгое время. Тело получило свежесть и мягкость, а клетки мозга порцию эндорфина. Казалось, можно наслаждаться часами, но ребята помнили о совершенной наглости и спустя минуты поспешили покинуть душевую комнату. Распаренные и румяные странники вернулись в озлобленную толпу. По выражению чужих лиц было очевидно, что ярлыки врагов народа уже развешены.
– Если мы проснемся завтра утром живыми, будет большая удача, – заявил Кирилл.
Антон испытывал сожаление сильнее остальных. Совесть его мучила и побуждала извиниться перед каждым, Марла это заметила и не оставила без внимания.
– А ты у нас, значит, из неженок? Мягеньких пусичек? В попку даешь по первой просьбе?
Психология Марлы была бескомпромиссной и жестокой. Стоило ей увидеть в человеке слабость, как она тут же атаковала бесстрашно и безжалостно.
– Да, я такой, – без интереса и злобы спокойно ответил Антон.
– Красава! – уважительно кинула Марла, признавая, что своей стойкой уравновешенностью парень ее проверку выдержал. – Не важно, какой ты добренький, главное – оставаться мужественным и самим собой при любом натиске! А в жопу вон и Леон дает!
Леон на это даже не отреагировал, для него харизматичная Марла была предметом обожания и слепого вожделения. Колкие точные заявления и незыблемые принципы помогали не обращать внимания на внешний облик и глядеть внутрь личности этого незаурядного человека.
– Ну что, детишки, ощутили вкус силы и власти?! – громко и победоносно заявила она.
4.
Через час дружная компания сидела за одним столом в столовой. На ужин выдали баланду в металлических мисках, представлявшую из себя слипшиеся макароны, перемешанные с жидким яйцом и маслом, а также хлеб с сыром и компот, сваренный, по вкусу, из яблок и груш. Предпочтения здесь никто не учитывал – питался тот, кто хотел. Кирилл, Маша и Антон настолько проголодались, что даже и не думали воротить нос, а, наоборот, накинулись на порцию с аппетитом хищников. Марла с некоторой озадаченностью наблюдала за приемом пищи новых товарищей, а потом неожиданно встала и ушла к повару. Вернулась она с дополнительными тремя порциями.
– Кушайте, пупсики! Мне хочется посмотреть на массовое отравление!
Кирилл нахмурился:
– А оно здесь часто?
– Да каждый день! – усмехнулась Марла. – Каждый день кто-то блюет, истекает кровью или умирает! Такое себе местечко для выживания! Но мы с Леончиком не из робкого десятка, правда?!
Снова никакой реакции, лишь полная сосредоточенность на еде.
– Кушай, кушай, мой сладкий! Копи силы, они тебе сегодня ночью понадобятся…
– А как ты здесь оказалась? – решила поинтересоваться Маша и столкнулась с глазами Марлы, олицетворявшими абсолютную хитрость, независимость и доминирование, но в отношении девочки там проскочила и нотка родительской доброты.
– Ой, милочка, моя жизнь – настоящий блокбастер! Вроде сама же все и пережила, а порой и диву даюсь, неужели так бывает в реальной жизни! – Марле определенно нравилось рассказывать о себе и быть в центре внимания. Единственной ее слабой точкой была демонстративность, – Но я все равно поведаю вам эту сказочку, раз мы с вами теперь френдли!
– Когда я еще была пацаном, меня родители упекли в психушку. Это было в Одессе и мне было 12 лет. В первый раз с их помощью, дальше у меня начались самостоятельные нервные срывы, помешательства, самоповреждения и дурдом я посещала чаще, чем школу. Конечно, я была жертвой издевательств и насмешек у одноклассников до того момента, пока я не поколотила одну девчонку до полусмерти. После этого со мной боялись связываться, осознав, что я чокнутая на всю голову. Короче, как-то тяжело жилось без поддержки родителей и отсутствия друзей, что даже психиатрические препараты не помогали. Но вскоре появился Максимка. Поначалу мы с ним просто дружили, а потом в какой-то момент он изменил мой мир. Он был старше и хорошо знаком с особенностями своей нетрадиционной природы. Он меня соблазнил своим опытом и обворожительностью, и я поняла, что я – гей. И не просто гей, а э-ге-ге-гей!
Марла наблюдала за реакцией публики и, видя должную отдачу, продолжала с новым приливом энергии:
– Максим был творческим и очень интересным молодым человеком. Он мне показал и рассказал очень много ценного. Открыл во мне лучшие черты, о которых я даже не подозревала в тот период. Мы встречали вместе рассветы и провожали закаты. И член у него был просто восхитительный! Не такой, конечно, как у Леончика, но тогда я чужих писек вообще не пробовала… Одним словом, это была самая настоящая первая любовь, открывшая мне саму себя. Но, как и свойственно первой любви, она оказалась провальной. Через годик Максимка начал блядовать направо и налево. Его бисексуальность и полигамность раскрылась в полной мере. Если еще чужих мужиков я могла понять, то баб всей душой презирала. Я начала ему закатывать истерики и скандалы, пока в какой-то момент он не исчез из моей жизни с запиской: «Я улетел в Тайланд, кататься на серфе и жить на полную катушку, а ты разберись в себе!». Я пострадала, помучилась, предприняла три попытки суицида, но потом собрала волю в кулак и занялась перевоплощением и самосовершенствованием себя. Я стала вебкам-моделью. Казалась бы, что это невозможно, но в мире очень много изощренных извращенцев, которые готовы поглядеть и подрочить на психически нездоровых мальчиков. Чем больше я позволяла гадостей и непристойностей со своим телом на камеру, тем больше зарабатывала. Вскоре у меня напрочь атрофировалось чувство морали, и я уже чуть ли не шары для боулинга пихала себе в анус. Клиентура оргазмировала, а я постепенно копила на пластические операции и тратилась на гормональную терапию. Вскоре после полугодового рабства на студии, на накопленные бабки я переехала в Европу. Казалось бы, что может получиться у типичной провинциалки. Но будто бы за прошлые мои страдания удача снизошла до меня. Меня наняло одно успешное модельное агентство. Тут и началась жизнь в шоколаде. Знакомства, вечеринки, подиумы, фестивали, выставки, папарацци, дорогие украшения – одним словом популярность, власть, о которых мечтает любая бедная забитая не понятая никем девочка. Кстати да, к тому времени я получила официальный документ, подтверждающий законную смену пола. Я поддерживала терапию и сияла! В интимном плане у меня никогда не было проблем! Я каждый день снимала нового парня! Максимка передал мне свою шлюховатость, и я ей пользовалась в свое удовольствие. Меня знали и желали в любом гей-клубе самые отменные красавчики! Единственным моим волнением было в очередной бурный вечер не подхватить неизлечимую болезнь! Меняя половых партнеров как перчатки и зажигая с модной аристократией, я даже не подозревала, какой меня ждет резкий переворот судьбы! С Жаном мы познакомились на одном из показов. Он был одним из членов жюри. Уж не знаю, что там щелкнуло в его голове, но сразу после завершения мероприятия он меня ждал с букетом цветов. Я была к тому времени избалованной состоятельной девицей, которую, казалось бы, невозможно завоевать, но… это только казалось. Французское обаяние и профессиональные ухаживания сделали свое дело. Сорокалетний успешный бизнесмен с женой и двумя детьми покорил мое сердце. Я сама не поняла, как он мне вскружил голову, но я потеряла контроль над собой. Это была моя вторая истинная любовь. Мы с ним путешествовали по Европе, отрывались на всех молодежных фестивалях, отдыхали на светских раутах и были будто бы созданы друг для друга. Тогда я впервые задумалась о собственной семье. Жан меня с первого дня убеждал, что с женой у него все обречено и совсем скоро он поставит жирную точку в их отношениях. Каждый раз я велась и обманывалась предлогом о брошенных детях. Но я любила, а любовь лишает рассудка. Вскоре я ради него завязала с безбашенной разгульной жизнью и карьерой. Я стала домашней любящей женщиной, которая живет одним лишь человеком. Потом Жан начал пропадать. Сначала отговорки, командировки, неотложные дела, а потом вранье и всяческие отмазки. Я была глупой и готова была унижаться до последнего лишь бы сохранить свое счастье. Я не могла совладать с характером и пилила его, тем самым усугубляя положение. В какой-то момент он не выдержал и заявил мне напрямую, что он возвращается к любимой жене, а наш с ним роман был временным развлечением. Тогда во мне вспыхнул затаившийся вулкан, лава которого бурлила долгие годы. Я в тайне вычислила его домашний адрес, ворвалась туда и нанесла его жене серьезные увечья, облив ее лицо кислотой. После этого моя жизнь пошла под откос. Психушки, суды, тюремные сроки. Будто все вернулось на круги своя. Намеченную судьбу провинциалки не избежишь. Спустя годы и череду событий я оказалась здесь. Когда-нибудь я выберусь отсюда и отомщу тому подонку, но а сейчас я абсолютно счастлива вместе с моим контуженым Леончиком! Жизнь идет, и мы упрощаем наши потребности и желания, зато обретаем постоянное счастье! Какая в сказочке мораль – не подставляй мудакам анал! Вот такая история, пупсики! Тетя Марла знала, как жить на полную катушку!
Погруженные в повествование ребята вышли из гипноза и хором выдали:
– Вау!
Марла не заметила фальши и самодовольно усмехнулась. Гордость переполняла ее, все-таки стремление бывшей модели произвести эффект никуда не подевалось даже спустя столько времени.
– Сколько вы уже здесь? – поинтересовался Антон.
– Месяца четыре. Леон уже около года, – с обреченной тоской поведала Марла, – Быстрое освобождение отсюда – лишь иллюзия. Ты торчишь тут дни и ночи, затем недели, месяцы. Тебе обещают пересмотр судебных дел, адвоката, депортацию, а на самом деле забивают на тебя, оставляя гнить в заточении. Не то, чтобы они горят желанием увеличивать лагерь беженцев и зэков, но и разгребать это бесполезное отрепье у них нет желания. Многие присутствующие здесь отправились бы сразу в тюрьму, поэтому не рыпаются особо. Будто бы и тем, и другим удобно. Формальный симбиоз, но на самом деле прозябание в страхе и неуверенности в завтрашнем дне.
