Александр Андреевич Апосту
Внутри ауры
…
Ясность короткими вспышками прорывалась в сознание, но девушка будто специально тянула время. Сонливость и усталость оттягивали момент возвращения в реальность. Но в какой-то миг приходится все-таки очнуться. Девушка обнаружила себя лежащей лицом вниз на кожаном диване. Ей хотелось вернуться в сон, чтобы не ощущать досаду и обреченность, но нарастающий страх потихоньку заставлял мозги шевелиться. Позади раздавались многочисленные шаги и чужая речь на английском языке. В основном мужские голоса. В основном единственный главенствующий голос, который пестрел эмоциями и вычурными дурашливыми кривляниями. Незнакомец тараторил без умолку и, хоть Маша не понимала сути разговора, она отчетливо узнала тот безумный смех, звучащий по поводу и без. Именно этот дикий пугающий ржач предзнаменовал взрыв яхты. Охарактеризовать его можно было лишь как звук насытившейся стаей гиен, зараженных бешенством. Маша боялась двигаться, а тем более повернуться. Она аккуратно дотронулась до переносицы связанными руками, и травмированная область отозвалась резкой болью. Когда дезориентация прошла, она попыталась адекватно оценить ситуацию. Девушку похитили. Похитили не с добрыми побуждениями, а с явными садистскими и непредсказуемыми мотивами. Маша затылком ощущала целиком заполненное людьми помещение. Она не знала, как себя вести. Рациональное мышление полностью покинуло ее. Девушка пошевелила затекшими ногами и в кромешном испуге осознала, что под ее ночнушкой нет нижнего белья. Слезы страха подкатили к глазам, и она зажала зубами плоть предплечья, чтобы не зарыдать вслух. Но жалобный стон все равно разлетелся по пространству, потому что веселый гам притих и все чутко насторожились.
– Yeah, – раздался вопль облегчения и вслед за ним быстрый топот, – My bitch just regained consciousness… Ha-ha… She doesn’t know that she’s my bitch… Can’t wait to see her finding it out. (пер. с англ.: О да, моя сучка пришла с себя… Хи-хи… Она еще не знает, что она моя сучка… Не терпится увидеть ее, когда она об этом узнает…)
Маша почувствовала, что в ее тело впились длинные пальцы, похожие на тонкие, но мощные крюки. Резким движением ее развернуло на другой бок, и она узрела перед собой сумасшедшую гримасу. Это нельзя было назвать лицом, потому что из-за близкого контакта девушке удалось рассмотреть его дефекты целиком. В неприкрытых толстыми дредами участках кожи наблюдались венерические уродства. Сколько бы слоев тонального крема ни использовалось, а язвы было невозможно скрыть. Некоторые коросты выпирали, некоторые уходили прямо внутрь. Кровавый цвет под тоналкой переходил в розовый. Выпирающий курносый нос шмыгал и выдавал вредные привычки своими незаживающими эрозиями вокруг ноздрей. В углах рта пенилась скопившаяся густая слюна, а смачные губы постоянно причмокивали. В глазах же, дьявольски испепеляющих Машу, боролись за превосходство желтый оттенок белка и красная паутина полопавшихся сосудов. Зрачки яро бегали по сторонам, оставаясь абсолютно равнодушными к свету.
– Hey you, bae, – его рот обнажился в хитрой многозначительной улыбке, демонстрируя золотые зубы, – I haven’t had such pretty girls for a long time! (пер. с англ.: Салют, крошка, у меня таких хорошеньких, как ты, давненько не было!)
Безумец схватил девушку пальцами за подбородок и приблизил еще больше к себе. От пальцев, украшенных золотыми перстнями, доносилась вонь сигарет и половых выделений. Маша, перестав дышать, оцепенела в ожидании последующих действий. Из недр животного нутра мужчины раздался нарастающий гогот, а затем дикий самец в качестве жеста облизнул шершавым языком щеку девушки. Краем глаза Маша уловила всю болезненную картину его разлагающейся и бордовой от язв полости рта.
– Oh Gosh, Gosh! – в один момент отпрянул он и начал скакать на месте от возбуждения. – Such a sweet bae! Fuck! Fuck! She should only be fucked! (пер. с англ.: О, боже, боже! Какая же она сладкая! Ебать! Ебать! Ее только можно ебать…)
Маша не могла перевести то, что он пищал. Она лишь видела перед собой нездорового сгорбленного клоуна, одетого в баскетбольную футболку и шорты и звенящего своими драгоценными цепями на шее. Его окружала банда таких же отморозков, похожих по внешности и наряду на криминальных павлинов. У всех, как у одного – татуировки по всему телу, золотые цепи с серьгами, устрашающие стволы в руках и ухмыляющееся озабоченное выражение лиц.
– I… I’d… I would, – начал страстно повторять маньяк, а затем одухотворенно припал на колени к дивану с Машей и с вожделенным лицом начал обнюхивать ее ночнушку своими широкими ноздрями. (пер. с англ.: Я… Я… Я бы…)
Девушка в ужасе подалась назад, вжимаясь в спинку дивана, но чокнутому нравилась эта игра и он потягивался следом. Его пальцы крепко сжимали поверхность дивана, а голова опускалась к оголенным ногам. Когда он добрался до бедер и высунул язык, Маша завизжала и задрыгала конечностями, случайно нанеся удар прямо коленом. Маньяк резко отпрыгнул и схватился за нос, из которого полилась кровь.
– You fucking bitch, – заорал в ярости он, но на его лице не читалось гнева, а, наоборот, забава и азарт, – Why nose? I’m sniffing! Stupid bitch! (пер. с англ.: Ты, грязная сучка! Нос за что?! Я им нюхаю! Ты дура?!)
Он продолжал метаться из стороны в сторону, взлетая в воздух подобно мартышке, а затем на его глазах заблестели слезы. Стрелка настроения перебралась на противоположную сторону полярности. Он вновь подскочил, запищал и отвесил беззащитной девушке пощечину.
– Bitch! You like it?! Like it?!Don’t even say a word! – он продолжал наносить хлесткие удары. – Or better… Better… Cry for help… C’mon, bitch… Cry… Be afraid of me… Be afraid… You wanna lick my blood? (пер. с англ.: Сучка! Тебе нравится?! Нравится?! Попроси еще мне! Или лучше… Лучше… Кричи на помощь … Давай, сучка… Кричи… Бойся меня… Бойся… Хочешь лизнуть моей крови?!)
Без особого стимула он забавлялся, а Маша пыталась прикрыться связанными руками и уже была на грани помешательства. В голове лишь пульсировала мысль о неизбежной мучительной смерти.
– Gautama! – разнесся громом строгий озлобленный голос, в миг заставивший всех замереть, а маньяка прекратить издевательства. (пер. с англ.: Гаутама!)
Дредастый фрик среагировал на обращение к себе и остолбенел с поднятой для очередного удара рукой. Маша больше не могла сдерживать плачь, но старалась это делать тихо, чтобы не провоцировать злодея. Стало настолько тихо, что послышались медленные шаги кого-то уважаемого и вселяющего в остальных ужас и дисциплину. Явился новый персонаж, абсолютно отличающийся от окружающих гангстеров. Он был одет в простые джинсы и водолазку черного цвета. Густые брови и черные глаза были похожи на черты рядом стоящего одержимого психопата, что явно выдавало их родственную связь. Подоспевший так вовремя авторитет безразлично и спокойно играл двумя руками в телефон, совершенно не обращая внимания на беспредельщиков.
– Bro, why are you bullying the child? – словно лезвием острого ножа он отсек от Маши кровожадного злодея. (пер. с англ.: Братец, ты зачем издеваешься над ребенком?)
– I… I’m just talking, – зажался Гаутама и отстранился на два шага назад. – This bitch is asking for it… I heard it clearly how she was moaning and calling for me… (пер. с англ.: Я… Я просто беседую. Эта грязная сучка сама напрашивается… Я отчетливо слышал, как она стонет и зовет меня…)
Названый или родной брат психопата никак не среагировал на услышанное оправдание и продолжил играть в телефон, откуда доносилась милая убаюкивающая мелодия.
– Is it true that she’s calling? (пер. с англ.: И правда что ли зовет?)
– Of course, she did… You think I would lie, man? She wants to be fucked… It was long time since she was fucked… I made her a favor, when I stole her from those limp-dicked, they couldn’t satisfy her demands. That’s why she’s calling for me. Everybody heard, boys? (пер. с англ.: Конечно, звала… Думаешь я стал врать, мэн? Она хочет, чтобы ее оттрахали… Ее давно не трахали… Я сделал ей услугу, когда украл ее у тех импотентов, не в силах удовлетворить ее большие потребности… Вот она и зовет меня. Все слышали же, парни?)
Шаблонные клоны закивали послушно головой и замычали:
– Yeah, yeah. Definitely called… (пер. с англ.: Да, да… Точно звала…)
– Have you taken your meds, Gautama? – не желая слышать подхалимство слуг перешел сразу к делу истинный вожак стаи. (пер. с англ.: Ты принимал свои лекарства, Гаутама?)
Гаутама снова замялся. Его начали одолевать тики.
– I… I… I to… – заикался он, а потом внезапно достал из кармана какую-то вещь, занюхнул ее, а потом принялся старательно жевать и успокоительно обсасывать. (пер. с англ.: Я… Я… Я прин…)
Когда Маша приглянулась к вещице, то поняла, что это ее потерянные трусы. Новая волна ледяного ужаса прошлась с ног до головы. Сомнений не оставалось, что она угодила в логово самых опасных и чокнутых убийц.
Гаутама присмирел подобно ребенку и досадным взглядом наблюдал за воспитателем. Тот продолжал в нужный момент под определенную мелодию тыкать пальцами в телефон, подозрительно держа свой взгляд, спрятанный под черными очками, выше экрана.
– Leave her alone, – строго и беспристрастно заявил пришелец. – Maybe we will need her. (пер. с англ.: Оставь ее в покое. Она может нам понадобиться.)
– And what if not? – воскликнул с надеждой Гаутама. – Can I and my boys use her?! Can we?! (пер. с англ.: А если нет? Можно мне и моим парням ее оприходовать?! Можно?!)
– Fine, – подошел старший к вопросу с родительским снисхождением, пробудив в младшем неимоверную радость. (пер. с англ.: Можно.)
Тот запрыгал снова и принялся победоносно тыкать в Машу пальцем:
– I’ll screw you later, honey! I’ll return your panties only when I tuck all my limbs in your sweet little cunt… (пер. с англ.: Я с тобой еще покувыркаюсь, куколка! Трусики верну, только когда засуну все свои имеющиеся конечности в твою пизденочку…)
– Stop it, –оборвал мужчина фантазию извращенца, – We need to go to the gathering soon. (пер. с англ.: Прекращай, нам уже скоро на общий сбор…)
– Ha! – кинул фамильярно Гаутама и высокомерно направился прочь. (пер. с англ.: Ха!)
Маша проводила опасность взглядом, наконец целиком осмотрев помещение. Заведение больше всего походило на старый бар. Столики, стулья, пивная стойка и декорации напоминали забегаловку из старых американских фильмов. По углам в теневой зоне то ли прятались, то ли отдыхали, покуривая сигарету, полностью раздетые голые женщины. Маша не обратила бы внимания, если бы не обнаружила, что здесь их множество. Они подобно призракам тихо перемещались по бару в чем мать родила. Большинство из них принадлежали молодому возрасту, но все как одна, имели пустой апатичный взгляд и следы гематом по всему обнаженному телу. Несмотря на побитый вид, девушки сохраняли на каблуках грацию, а на лицах по-прежнему красовался вызывающий макияж.
Гаутама в стороне о чем-то перекинулся со своими дружками и самозабвенно залился ржачем, а затем уселся за стойку и, жадно схватив скрученную купюру в ладонь, принялся уничтожать жирные порошковые дороги с зеркала.
Похитители резко потеряли интерес к девушке, копируя своего предводителя. Старший брат Гаутамы больше не отчитывал того за безобразное поведение, а оставался стоять столбом над психически травмированной гостьей. Девушки не знала, что ожидать от неизвестного. Сейчас он мог защищать, но через минуту уже свихнуться и напасть на нее. В телефоне раздавалось уютное бульканье воды.
– Привет, – неожиданно для Маши заговорил человек по-русски и никуда не спеша принялся ждать ответа.
Девушка в ошеломлении осознала, что обращаются к ней, и выдавила с трудом и неловкостью из себя:
– Привет.
– Меня Ишуа зовут.
Пауза.
– Знаешь, почему?
Маша отрицательно закивала головой. Лишний раз говорить не давал болезненный ком в горле.
– Как Иисуса. Я добрый. Видишь, тебя спас от сифилиса.
Девушка осознала, что тот имеет в виду брата и вздрогнула от мерзости.
– Как тебя зовут?
Его русский был хорош, но акцент и мексиканская внешность выдавали в нем лишь лингвистические навыки, но никак не происхождение.
– Маша.
– Мария, – обозначил Ишуа, держа пристальный невидящий взгляд в одном направлении. – Знаешь, мне неинтересно тебя запугивать. Этим займется мой братец. Давай сыграем в игру «вопрос /ответ». Кто-то задает волнующий вопрос, другой дает ответ. Потом наоборот. Только не врать. Если соврешь, я сразу почувствую. Тебя же в любом случае что-то интересует. Давай начнем с тебя.
Маша растерялась, но потом не чувствуя угрозы, попробовала:
– Где я?
– В Детройте. Штат Мичиган. В баре «Крутые сиськи». Теперь я. Откуда ты знаешь Молдована?
Маша не могла сосредоточиться в такой настырной конкретности, но постаралась взять себя в руки.
– Через Яху.
Ишуа не нарушал правила игры и не вдавался в подробности.
– Теперь ты, – указал он.
– Зачем вы меня похитили?
– Не знаю. Это решение Гаутамы. Я бы тебя просто убил там и не мучил. Кем тебе приходится Яха?
– Просто друг. Мы познакомились с ним на Атлантиде.
Никакой особой реакции, лишь команда:
– Дальше.
– Вы же… Вас называют…
– Пиззздюки. Мафиози. Разрушители человечества. Как давно ты с Магелланцами?
– Несколько недель. Мы познакомились случайно… Мы путешествовали и…
– Дальше, – прервал он.
– Вы меня отпустите?
– Смотря как наше дело пойдет. Ты можешь быть полезной. Скажи теперь: что ты знаешь о индейском корне Ihticoyonpui?
Сомнений не осталось, что эта та самая мафия, про которую рассказывали Яха и Молдован. Те самые охотники за священным корнем.
– Что он передавался из поколения в поколение у древнего племени индейцев. Что обладает какой-то силой. И что сводит людей с ума.
– Дальше.
Маша не знала, что спрашивать, ибо чувствовала подавленность, но невербальный напор заставлял ее продолжать:
– Откуда вы знаете русский язык?
– Я много чего знаю. Видимо, у тебя кончились вопросы. Тогда я завершу цепочку. Ты пробовала самостоятельно Ihticoyonpui?
– Нет.
Палец нажал на сенсорный экран и вновь раздалась поздравительная мелодия. Ишуа собирался удалиться в полном молчании, но Маша спросила:
– Зачем вам корень? Вы же из-за него меня украли…
– Мы уже не играем. Но раз тебе так хочется, я тебе отвечу. Во-первых, это большие деньги. Мы прямо сегодня продадим пробную экспериментальную часть и понаблюдаем. Нам известно, что с индейской находкой следует быть осторожными. Но, изучив его, мы обретем могущество и власть, с которыми подогнем под себя весь мир. Это во-вторых. Все очень просто. Человек примитивен в своих целях, а тут такой божественный подарок. Необходимо воспользоваться. Если не мы, то кто-то другой.
Комментария у девушки не нашлось. Она еще раз оглянула жуткое местечко, в которое ее угораздило попасть. За стойкой манерные преступники продолжали нюхать наркотики и активно обсуждать какую-то тему. Гаутамы среди них не было.
– Ты задала вопрос, теперь я, – справедливо заключил Ишуа. – Ты смотришь мультфильмы Хаяо Миядзаки?
– Что? – оторопела девушка от неожиданного поворота разговора, подумав, что плохо расслышала.
– Мультфильмы Миядзаки смотрела?
– Да. Некоторые.
– И какой твой самый любимый?
Маша задумалась, вспоминая названия.
– «Унесенные призраками».
Ишуа услышал ответ, а через небольшую паузу сказал:
– А у меня «Ходячий замок».
После этого бандит все-таки ушел так же странно, как и появился. Маша осталась в одиночестве. Девушка начала в страхе озираться по сторонам, ожидая запланированного возвращения маньяка, но Гаутама отсутствовал, а без него всем было плевать на заложницу. Спустя некоторое время раздался колокольчик открывающейся входной двери бара.
На пороге появился широкоплечий, стройный, суровый джентельмен. Белая рубашка, классические брюки на подтяжках, элегантная бабочка. Но стоило обратить внимание на противоречивый странный взгляд и первые впечатления отметались в сторону. Квадратное напряженное лицо, кудрявые мохнатые бакенбарды на фоне приглаженного лаком волосяного покрова на голове, прозрачные узкие очки, еле скрывающие сросшиеся брови – все это вырисовывало картину обезьяноподобного шизоида. Незнакомец не сказал ни слова, а лишь осмотрел внимательными глазами территорию. Обнаружив новый объект, он направился с подозрением его изучать. Маша снова прижалась к стенке дивана, понимая, что если с приставанием доходяги она могла справиться, то с этим орангутангом точно нет. Но амбал не распускал руки, а держал их смирно на поясе брюк, из которых выпирали рукояти минимум двух огнестрельных оружий. Маша заметила, что кожа рук и лица у него была полностью покрыта шрамами. Насколько ей были известны патологические наклонности психически нестабильных личностей, она могла точно заявить, что эти следы относятся именно к самоповреждению. Черные глаза мужчины анализировали через стекла очков девушку, но что творилось в мышлении этого на вид тридцатилетнего мужчины предположить было невозможно.
– Fly! Here you are? – раздалось приветствие позади дивана. (пер. с англ.: Муха! Ну наконец-то!)
Мужчина никак не отреагировал и оставался сосредоточенным на своем рентгене. Рядом с ним появился Ишуа, но на этот раз без телефона. Его глаза оставались в том же неизменном положении. Главарь даже общался с людьми развернутым к ним боком. Сомнений не оставалось, что он слеп на оба глаза. Теперь все паззлы сошлись – в одном помещении с Машей пребывали три брата, являющиеся самыми влиятельными и опасными преступниками в мире на данный момент.
– I told them everything, just like you wanted, – четко доложил Муха. (пер. с англ.: Я все передал, как ты и велел)
– Great! What sum? (пер. с англ.: Отлично. Какая сумма?)
– Half a million dollars for consignment. (пер. с англ.: Пол ляма долларов за партию.)
– Didn’t they haggle? (пер. с англ.: Даже не торговались?)
– I insisted on this sum. (пер. с англ.: Я настаивал на этой сумме).
– Good job. What time are they waiting at? (пер. с англ.: Хорош. Во сколько они ждут?)
– 7 p.m. under the Brooklyn Bridge. (пер. с англ.: К 7 вечера под бруклинским мостом).
– Why is it with so much pretentious? (пер. с англ.: Почему так пафосно?)
– Don’t know. They watched too much action movies. (пер. с англ.: Не знаю. Боевиков пересмотрели.)
– You think they will be with the whole gang? (пер. с англ.: Думаешь, с группировкой будут?)
– I told them, it doesn’t matter how many people they will bring, in case of deception or fraud they all will be killed. I’ll personally gut them. (пер. с англ.: Я им сказал, что сколько бы они людей не взяли, в случае обмана или кидалова – они трупы. Я им лично кишки выпущу.)
Маша не понимала, о чем говорят мужчины, но они это делали без лишних эмоций и строго по делу. Ишуа после выплюнутых братом последних слов подумал в тишине и принял решение:
– I, Gautama and boys will go for the deal. You’ll stay here. (пер. с англ.: Поедем на сделку я с Гаутамой и парнями. Ты останешься здесь.)
– Why? – напрягся от незапланированного поворота событий Муха. (пер. с англ.: Почему?)
– We need to leave the bar and the girl with a responsible man, – Муха опустил тяжелый взгляд на Машу, – It’s Moldovan’s friend. We need to take care of her. If Gautama stays here, there’ll be nothing left except dismembered organs scattered into bags. (пер. с англ.: Нужно оставить бар с девчонкой на ответственного человека. Это друг Молдована. Ее надо приберечь. Если останется Гаутама, то от нее останутся лишь расфасованные по пакетам расчлененные органы.)
Амбал не привык спорить и готов был четко выполнять приказы брата, на которого полностью полагался и стоял за него и общее дело горой.
– And by the way, Italians will come for the first try of product, – добавил Ишуа. – I told the price. You’ll need only to watch them not taking more than they should. We still don’t know exactly how the substance will show itself. (пер. с англ.: К тому же, пожалуют за первой пробой товара итальянцы. Я им указал цену. Тебе нужно будет только проследить, чтобы они не взяли больше нормы. Мы не знаем точно еще, как себя поведет это вещество.
– At what time will they be here? – ответственно глядя на часы спросил Муха. (пер. с англ.: Во сколько они будут здесь?)
– In an hour. (пер. с англ.: Через час).
– So, at 16:50… Well at 17:00. Did you tell them not to be late? (пер. с англ.: Значит, в 16:50… Пусть в 17:00. Ты им сказал, чтобы не опаздывали?)
– Yes. I made precautions. (пер. с англ.: Да. Предупредил.)
Муха зафиксировал информацию и готов был приступать к исполнению. Ишуа заговорил на русском. Маша, все это время оставаясь начеку, осознала, что на этот раз обращаются именно к ней:
– Нам нужно отлучиться. За тобой присмотрит мой младший брат Муха. Помни, что он ценит полное послушание, этику и порядок. Если будешь дисциплинирована, то останешься в живых. Уяснила?
Девушка закивала быстро головой, с холодом поглядывая на неприступную гору мышц перед собой. Вдруг разнесся по бару знакомый животный ржач и эффектное цоканье каблуков. Сумасшествие во плоти возвращалось вновь и на этот раз в новом экстравагантном наряде.
– The Fly came back! How you doing, bro? Haven’t you murdered anyone yet?! (пер. с англ.: Муха вернулся! Ну как ты, братишка?! Не покромсал еще никого?!)
Гаутама ворвался в компанию в женском рыжем парике, c подведенными тушью бровями, напудренными щеками, накрашенными красной помадой губами, в облегающем розовом платье и co множеством звенящих золотых украшений.
– Today I have such playful and provocative mood! I think that the deal is done! And if somebody doesn’t like anything I’ll kill them all! (пер. с англ.: У меня сегодня игривое провокационное настроение! Думаю, сделка у нас в кармане! А если кому-то что-то не понравится, то я им башку снесу!)
Гаутама говорил это с ласковой жестокостью, плавно переходящей в бурлящую фонтаном агрессию. Но никто не удивился его претенциозному наряду, ибо каждый знал, как он нуждается в демонстративных выходках и чем может грозить осуждение.
– But don’t say a word about their wives, – предупредил Ишуа. (пер. с англ.: Только не говори ничего про их жен).
– Of course, I won’t. I’ll be so well-behaved, – чирикал Гаутама, а затем бросил взгляд на Машу, которую во благо старался игнорировать. – How beautiful she is! Fly, have you seen what a trophy I have?! God, I can smell her pussy even from here! I’d suck everything out of it… (пер. с англ.: Ни в коем случае. Я буду настоящей зайкой. Как же она хороша! Муха, ты видел какой я трофей достал?! Господи, я отсюда чую запах ее вагины! Я бы из нее все соки высосал…)
Его компульсивно потянуло к пленнице, Маша наблюдала, как из накрашенного рта стекает жадная слюна.
– Gautama! – строго осек его Ишуа. На это среагировал Муха и крупной рукой притормозил среднего брата от нападения на объект, который ему было сказано защищать. (пер. с англ.: Гаутама!)
– Once, – прошипел Маше с близкого расстояния маньяк, – I played in monkeys with three girls. Ha-ha. You know, like one was mute, the second was deaf, and the third was blind. So I… I fucked one of them in mouth so she couldn’t speak. I tucked my dick into other’s hear so after it was necessary to go to the surgery. And I cummed right into the eyes of the third girl. Ha-ha-ha! Can you believe it! All of these I’ll do with you at once when we’ll be alone! My brothers won’t be there! You got it?! Got it?! (пер. с англ.: Однажды я поиграл с тремя девушками в трех мартышек. Хи-хи. Ну знаешь, типа, одна не говорит, другая не слышит, третья не видит. Я это… Одну отымел в рот, что она говорить не могла. Второй запихнул член в ухо, что пришлось зашивать потом в больнице. А третьей кончил прямо на глаза. Ха-ха-хахаха! Прикинь! Это все разом я сделаю с тобой, когда мы останемся наедине! Братцев рядом не будет! Ты меня поняла?! Поняла?!)
Последний вопрос он повторил злобным криком так, что у Маши снова выступили слезы.
– She doesn’t understand, – напомнил Муха. (пер. с англ.: Она не понимает по-английски).
– I know! – Гаутама свирепо откинул мощную руку брата и грациозно направился на выход вслед за Ишуа. Банда со стволами разных калибров покинула бар. В какой-то момент полчище людей исчезло и шум колес за окнами стих. Маше стало тревожно, что она осталась наедине с убийцей. Следуя инструкциям вожака, она старалась не шевелиться и практически не дышать, чтобы случайно не разозлить Муху. Это давалось сложно после психологической атаки психопата, но инстинкт самосохранения призывал справляться. (пер. с англ.: Я знаю!)
Муха сидел напротив дивана и поначалу подробно разглядывал Машу, но затем осознав, что та не замышляет ничего из вон выходящего, отвлекся. Он направился за стойку. Пробежал лязг винила и закряхтел в старой манере патефон. Мелодия была без слов и ее исполнял симфонический оркестр. Насколько Маша могла ориентироваться в классике, звучал Вагнер. Гангстер выглядел умиротворенным, он ходил взад-вперед, смотрел в окно, наслаждался музыкой, но не переставал проверять время. Девушку уже практически покинул страх, ведь, казалось бы, перед ней находится самый благородный и порядочный бандит, но тут начали происходить странные изменения.
Муха перестал довольствоваться порядком и покорностью, часы привлекали его взгляд все чаще. Он начал ускоряться в своих регламентированных стереотипных движениях. Его ладонь нервно потирала шею до покраснения кожи. Жилы на скулах интенсивно принялись сокращаться и вскоре донесся скрежет зубов. Возбужденные черные глаза из-под очков все чаще поглядывали на часы. Лицо его кипело от гнева и казалось, что еще немного, и он начнет либо рвать на себе волосы, либо крушить все вокруг. Руки машинально хватались за пистолет от любого постороннего звука. Вагнер больше не лечил раздражительность. Затем он внезапно метнулся к Маше. Он испепелял ее бешеным взглядом, а затем схватил одной рукой за плечо и начал сжимать. Маша оторопела от неожиданности, но потом осознала, что не способна сопротивляться. Давление нарастало. В глазах Мухи читалась неопределенная страсть: то ли месть девушке за обременительное поручение, то ли экстаз над беззащитным существом, то ли слабоумное любопытство перед последствиями, то ли высвобождение эмоций. Теории у Маши перемешались в голове, в итоге сосредотачиваясь лишь на невыносимой боли. Вдруг сознание садиста прояснилось, и он вспомнил обещанию брату. Бандит резко отдернул руку и для безопасности пленницы, отвернувшись, отошел в сторону. Сожаления или жалости на последовало. Маша дрожала и всхлипывала от безнадежности. Муха же отходчиво забыл о преступлении и продолжил ежесекундно сверять время с настенными и часами на руке.
– Fuck! Fuck! – вырвался из него протяжной звериный рык. (пер. с англ.: Блять! Блять!)
Девушка еще больше затряслась от ужаса, она не знала, чего ожидать, рассматривая опухшую руку. Хотелось бежать, но любая попытка стоила бы ей пули в затылок. Непредсказуемость Мухи возрастала, а ситуация накалялась. На часах было уже 17:30. Каждая минута стоила каких-то непередаваемых мучений. Он носился из угла в угол и копил внутри себя ураган. Вдруг, приблизительно в 17:34, с улицы раздалась веселая итальянская болтовня. Четверо важных богатых сеньоров пожаловали внутрь и, вульгарно поправляя тоненькие усики, осмотрели надменно помещение, выискивая партнеров по сделке. Маша, благодаря Господа за долгожданное прибытие гостей, мигом посмотрела на Муху. Тот облегченно выдохнул и без каких-либо раздумий решительно направил пистолет на четверых ничего не подозревающих мафиози:
– You’re late, – судьбоносно заключил каратель и, не дав нарушившим договор клиентам сказать и слова, молниеносно нажал несколько раз на курок. (пер. с англ.: Вы опоздали.)
Пули угодили в точку и через несколько секунд на полу лежало четыре бездыханных трупа с дырками во лбах. Маша прикрыла голову руками и сжалась в комок. Гримаса убийцы выражала неистовое насыщение. Муха аккуратно заправил пистолет обратно в брюки и, не обращая внимания на истекающие кровью тела, продолжил ответственно выполнять остальную часть миссии, больше не тревожа заложницу. Патефон вместе с Вагнером поддерживали атмосферу тихого безумия.
2.
– Нам нужно спешить и спасать Машу!
– Она вероятнее всего уже мертва.
Так начинался и заканчивался любой разговор. Кирилл пытался достучаться до Молдована, который был полностью уверен в беспощадности преступников и необратимости ситуации. Парень психовал, кричал, предпринимал еще попытки, но потом в изнеможении оседал. Подкрадывалось то, чего Кирилл больше всего боялся.
Мозг потерял счет времени. День сменял ночь. Ночь сменяла день. Сутки пролетали незаметно в его бесчувственном опустошенном состоянии. После случайного похищения Маши бандитами и прощания с Яхой Кирилл так и не нашел силы, чтобы как-то справиться с возникшими трудностями. Источник энергии украли, вместе с ней и все надежды на лучшее. Парень понимал, что необходимо что-то предпринять, придумать, спасти Машу, но его заболевание подкралось в самый неподходящий момент и нанесло сокрушительный удар, который откладывался долгое время. Мир блекнул прямо на глазах. Он будто стирался по чьей-то злой воле. Предметы становилось серыми, а вскоре и просто исчезали. Кирилл понимал, что становится безучастным и безынициативным в происходящем вокруг. Вместе с миром он и сам становился прозрачным. Рядом постоянно находился Молдован, но парень по большей части не слышал, что тот ему говорит. Безразличие невозможно было обуздать. Порой казалось, что ноги и руки отказывают. Приходилось поднапрячься, чтобы шевелить конечностями и как-то передвигаться. Речь превращалась в спутанную кашу. Мысли всплывали вязко, неохотно и медленно пересекались между собой. Апатия и депрессия, чередуясь меж собой, словно объединились против раненого организма. С аффектом такой степени Кириллу не приходилось бороться. Он готов был принять любой стимулятор, ударить себя током, отрубить конечность, лишь бы только вернуть адреналин и волю. Но на данный момент выходило лишь беспомощное мычание и безжизненный ступор. Они ехали на машине в неизвестном Кириллу направлении. Молдован за рулем, Кирилл на соседнем сидении. Избранный периодически рассказывал о чем-то, а парень отчаянно провожал глазами проносящиеся за окном улицы.
– Тучи сгущаются, – декларировал Молдован, пристально глядя на небо, – природа чувствует, что человеку грозит катастрофа…
Кирилла бесил этот человек. Его суеверия, его эзотерика, его смирение, его мутные проблемы, в которые он втянул ни в чем неповинных подростков.
