Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Кристин, поблагодари врачей, – наказала мама.
– Благодарю.
Парни и мать посмеялись.
– А тебе, малыш, ещё нельзя, – обратился он к грудному ребенку, – у тебя и так вкусная соска.
Они прошли дальше и увидели лежащего мужчину лет тридцати на вид.
– Д… До… Добрый вечер, – с третьей попытки справился тот с речью, его худое тело было пронизано судорогой. – Не могу понять, чего так трясет…
Назар достал кардиограф, понимая, что без него не обойдется.
– Сколько пили? – спросил Николай, пальпируя живот и осматривая лицо больного.
– Семь или …восемь дней.
– Много?
Мужчина задумался.
– По пузырю в день, – из-за стены донесла изнеможенным голосом жена.
– И пиво ещё, – глаза его говорили честно.
– Это много. Сегодня употребляли?
– Сегодня нет.
– Вот и наступил синдром отмены. Зачем пьете то?
– Не… Не знаю. Устаю очень.
– От чего?
– Работа.
– Где работаете?
– На складе. Вот… Уезжаю из дома в 7 утра и приезжаю в 9 вечера. И так каждый день. Там тяжело… Сейчас нагрузки ста…, – он сглотнул с трудом слюну, – стало больше. Совсем загоняли.
– И обязательно надо поэтому пить?
– Я только так могу расслабиться. По-другому срываюсь…
– Не пробовали работать меньше?
– У меня два кредита. На этот дом и машину. Мы сами приезжие, никаких родственников, ни связей… Никого. Жена с детьми сидит, приходится одному …
– Давно пьете? – расспрашивал Николай, пока Назар снимал ЭКГ.
– Начал пробовать с 14, когда мама умерла. Отец ушёл из семьи.
– С кем жили?
– С бабкой. Потом тоже скончалась, когда я в институте на первом курсе учился.
Нагваль внимательно слушал.
– Тогда начались первые запои. Если бы не жена , не знаю, где бы оказался… На кладбище, наверное…
Он измученным взглядом смотрел в потолок.
– Так вы не хотите сейчас ради неё бросить пить? Вы же можете найти в себе силы? Она тоже устает ведь…
– Я знаю.
– Ваших детей растит. Посмотрите, какие замечательные.
Мужчина взглянул в проход, где с волнением семья наблюдала, что делают врачи с папой.
– Самые лучшие.
– Тратьте свободное время на них. Сходите погулять, на аттракционах покатайтесь или просто на речке покупайтесь. Им же нужен здоровый отец, иначе у них самих жизнь пойдет наперекосяк…
Мужчина снова сглотнул слюну и кивнул.
– Мы не вправе ломать жизнь другим людям, тем более, если это самые близкие.
– Понимаю. Просто тяжело иногда очень бывает…
– Я тоже пил, – посмотрел прямо в глаза мужчине Нагваль, – много пил. Но потом понял насколько это эгоистично и слабохарактерно. У меня есть любимые люди, ради которых мне необходимо жить. Я могу отдать свою жизнь, помогая другим людям на скорой, а не пропить её из-за глупых мыслей. Каждый человек может быть нужным другим. Разве этого не достаточно, чтобы просто выбрать жизнь и не травить себя медленно и самозабвенно изо дня в день?
– Достаточно, – мужчина перестал трястись.
Нагваль улыбнулся.
– Тем более, когда у вас такие прекрасные дети и жена. У меня таких нет. Это я должен пить и страдать, а не вы.
Мужчина посмеялся и жена за стенкой тоже.
– Кардиограмма хорошая. Сердце в норме. Сейчас приходите в себя и стройте планы, чем вы займетесь всей семьёй на выходных. Вы им нужны, как вам в детстве были нужны ваши родные . Если судьба жестока, то мы хотя бы должны оставаться добродушны друг к другу.
– Спасибо, доктор, – благодарили глаза мужчины в счастье , которое у него было, но о котором он начал забывать. – Спасибо большое!
– Всего хорошего! – попрощался Николай .
Назар восхищено пропустил вперёд своего друга.
– Спасибо вам, доктор! – жена еле сдерживала слезы и протянула коробку конфет. – Вот возьмите!
– Извините, но ни за что! У вас есть две собственные сладкоежки! Им это нужнее! – он подмигнул девочке, которая признала в госте хорошего человека и улыбалась ему. Маленькому мальчику Николай просто пожал ручку. Тот так же был занят своей соской , а на остальное реагировал с безразличием.
– До свидания! – ещё раз попрощался врач.
– До свидания, – повторил Назар.
– Всего вам доброго! – проводила медработников женщина. – Берегите только себя!
– И вы.
Женщина закрыла ворота. Саня оставался за рулем и что-то разглядывал в телефоне. Нагваль задержался на свежем воздухе, устремив взгляд на вершины леса.
– Так мечты и губят людей, – изрек неожиданно он, – многие даже не понимают на что тратят своё время и силы, действуя и думая просто как все вокруг.
– Ты про его кредиты? – уточнил Назар.
– Про всю его жизнь. И жизнь каждого. Ты еще удивишься, насколько их истории похожи. Их неосознанные и вскоре нереализованные мечты разрушают изнутри.
– Поэтому они начинают пить?
– Под своим пьянством они обычно обозначают борьбу против своей природы. Против ненавистного человека в лице самого себя. Знаешь, как они к этому приходят?
– Как?
– Четыре вопроса страдания. Первый – «почему у меня не получилось?». Второй – «почему я этого хотел?». Третий – «почему это хотели все остальные?». И четвёртый – «почему мы все страдаем?». Вопросы вытекают один из другого, но ответов ни на один так и не получено.
– Неужели так абсолютно у всех?
– В большинстве случаев – да. Люди стремятся самосовершенствоваться, но со временем приходят лишь к добровольному самоуничтожению .
– Мы тоже?
– Наша дорога, одержимая идеей отличается тем, что мы принимаем свой путь с его печальным исходом, трудностями и вечными диссонансами. Находим силы и проходим его до самого конца, как бы там не хотелось всё закончить. Почему? Ответ лишь в идее, больше его нигде нет. Остальные ценности жизни канули и растворились в бездне.
После этих слов Нагваль уселся в машину.
– Кажется, нас сегодня решили погонять по всему району, – усмехнулся он, взглянув на новый вызов, – перевозка в перинатальный центр.
– Ох, ближний свет, – завел мотор водитель. – А что там?
– Самопроизвольный аборт.
– Мать его.
Бригада доехала до центральной больницы. Возле приемного отделения уже скопилась куча людей, двое из которых были пьяницами, благополучно пристроенными на ночлег возле стены. Вонь от них стояла страшная, пациентам приходилось затыкать руками нос, чтобы не чувствовать резкого запаха пропитанной испражнениями одежды. Лишь одна девушка спокойно сидела, сложив руки на колени и ничего не замечая. Её не волновал ни запах, ни скопление шумного народа. Она пребывала словно в гипнотическом трансе. Назар и Николай мельком окинули взглядом происходящее и направились к медсестрам.
– Вы за девушкой?
– Да. Я бы оказался в замешательстве, если бы за мужчиной, – пытался поднять всем настроение Николай.
– Николай Николаевич, – со снисходительной улыбкой обратилась женщина за компьютером, – тут девушка с самопроизвольным абортом.
– Я понял. Везем в перинаталку.
– Тут такое дело…
– Какое?
– У неё это уже четвёртый подобный случай.
Попытки вернуть оптимизм оказались напрасны.
– А сколько ей лет?
– 27. Совсем молодая. Первый раз в 22. Второй в 24. Третий год назад. И вот уже четвёртый, – поникшим голосом рассказывала медсестра, – мы её весь анамнез изучили с выпученными глазами.
– А на сохранении лежала?
– Да, но не помогло.
– Это она там сидит, как каменная статуя?
– Да. Оксана Королёва.
У Николая больше не было вопросов. Он взял её направление и вышел из кабинета.
– Оксана, – обратился он к толпе.
Никто не среагировал. Бабушки начали оглядываться по сторонам, ожидая какой-то реакции, но той не последовало. Назар наблюдал за отрешенной от окружающего мира девушкой, она продолжала смотреть в одну и ту же точку.
– Оксана Королёва, – повторил громче доктор, не сомневаясь в интуиции.
Тут девушка медленно повернула голову и уставилась с тем же безразличием на врачей.
– Мы за вами. Поедем в перинатальный центр.
Девушка даже не повела мизинцем.
– Пойдемте в машину. Давайте мы вас отвезем на коляске. Назар, – попросил он помощника, – возьмёшь?
Парень подобрал первую попавшуюся сидячую коляску и подкатил к девушке. Та на неё презрительно взглянула, встала самостоятельно на ноги и пошла косолапым шагом.
– Вам нельзя перенапрягаться, – заявил врач, и хотел было подхватить её, но она отпихнула руку помощи и пошла настырно вперёд.
Николай не обратил на грубый жест внимания и направился следом, соблюдая безопасную дистанцию. Назар решил не бросать пока коляску и подстраховывал сзади. Оксане было больно идти, но она будто бы специально себя пропитывала болью. Девушка вскарабкалась в салон и уселась на предназначенное для пациентов место. С ним она, видимо, хорошо была знакома.
– Как вы себя чувствуете?
Хладнокровное молчание.
– Оксана, за вами сможет кто-то приехать потом?
И снова молчание. Её ничего не интересовало в этом мире. Тем более, что-то связанное с ней. Она откинула голову к задней двери и с пустыми глазами, в которых уже не осталось слез, смотрела на блеклый свет фонарей.
– Поехали, – тихим побежденным голосом произнёс Нагваль ,и Саша молча тронулся.
Назар старался не испытывать девушку своим присутствием, лишь иногда поглядывал на замерший несчастный силуэт в темноте.
– Посмотри, пожалуйста, давление и сатурацию, – попросил Николай напарника, когда машина уже выехала на трассу.
Парень аккуратно подошел к своей ровеснице, которая вследствие пережитого выглядела уже лет на десять старше, и аккуратно попросил разрешения на измерение. Девушка равнодушно протянула руку, позволяя с ней делать что угодно. Показания оказались в норме.
– Давление немного повышено .
Николай просто кивнул и окончательно отвернулся . Он долго и упорно знакомился с историей болезни Оксаны. Потом отложил её в свою чёрную папку и, оперев подбородок на локоть, разглядывал уставшими глазами проезжую часть. Назар тоже откинулся на сидение затылком и растворился во тьме. В полной тишине неслась бригада по трассе и, желая быть спасенными от себя самих, спасали тех, кто в последнюю очередь бы хотел, чтобы им помогали.
– Привет, -раздался голос Нагваля, – как ты там?… Как школа?… Ммм… Хорошо написала?… Ну, умничка…
Он разговаривал с Олесей по телефону. Не громко и не спеша подбирал обыденные вопросы. Слыша её голос, набирался сил. Девочка рассказывала весело о своём прошедшем дне, а врач внимательно слушал и вспоминал, что в мире есть что-то хорошее.
Скорая затормозила, и Нагваль обернулся впервые за долгое время:
– Приехали.
Назар выскочил наружу и придержал дверь для Оксаны. Она прошла мимо, так же не нуждаясь в помощи. Врачи зашли внутрь центра и передали бумаги с документами девушки в регистратуру. Оксана, держась за живот, присела на кушетку. Лицо не показывало чувства боли. Глаза опустились вниз и рассматривали свои неподвижные руки.
Когда Николай закончил с разъяснением ситуации, он позвал Назар, а и они двинули на выход. В какой-то момент что-то врача придержало, он остановился. В его голове пробежала череда мыслей и направила мужчину к девушке. Нагваль медленно подошёл к Оксане и сжал слегка её руку. Девушка не отняла её, но и не подняла голову.
– Держитесь. Все будет обязательно хорошо.
С этими словами он отпустил её ладонь и продолжил обратный путь до машины. Трудно предположить, изменил он что-то своим поступком внутри девушки хотя бы немного или нет. Но ничего не сделать он попросту не мог. Всех пропащих и погубивших себя людей окончательно добило именно безучастие остальных в критический момент. Нагваль это как никто знал и делал всё возможное, что было в его силах.
– Вот так оно бывает, – заключил он и не сказал больше ни слова до самой станции.
Назар чувствовал себя брошенным чем-то особенно ценным для внутреннего покоя. Что-то у него забрали. Что-то, что было ему нужно, к чему он привык. Это пустота давила и разъедала нутро благополучия. Но одновременно с этим чувством явилось другое. Освобождение от произошедшей потери. Теперь новая правда превалировала над сознанием. Именно она смиренно твердила всему существу, что реальность такова и предположения о безысходности были верны. Свобода не загоняла в депрессию, она скорее делала более целым и совершенным. Оказывается, что правда всегда жестока, но с ней ты становишься сильнее. Чем больше знаешь, тем меньше в этой жизни что-то ранит, вплоть до полной атрофии. Все прошлые беды и ненастья приравниваются к пустякам.
Все выводы и определения «правильно и неправильно» к глупости и воли случая. Не существует ничего, что показалось бы постоянным и точным. Свобода дарит первозданную легкость по отношению к короткому мигу нашего бытия.
На подстанцию бригада вернулась к позднему вечеру. На часах было около одиннадцати. Назар прилег на выбранную им койку и закрыл глаза. То ли от новой обстановки, то ли от переизбытка событий, но парню заснуть не удалось. Сознание постоянно сопровождали слуховые галлюцинации звенящего планшета. Нагваль заполнил бумаги и тоже лег на боковую. Назару казалось, что его напарник так же не спит и мечется на кровати.
Подремав неизвестное количество времени, Назар услышал чей-то планшет. Сомнений не оставалось, что вызов достался его бригаде. Николай совершенно бодрый зашёл в комнату и спросил:
– Спишь?
– Нет, – ответил Назар и приподнялся над подушкой.
– Можешь спать, если хочешь, я один съезжу.
– Нет, я с тобой.
Парень встал, обулся и готов был отправиться в путь.
– Что там? – поинтересовался он.
– Кровотечение. Начались ночные страсти.
– Мужчина?
– Женщина.
Нагваль направился разбудить водителя. Судя по сонному и недовольному лицу, Саше удалось поспать.
– Че им не спится, ебить их мать…
– Зато по городу. В машине отоспишься, пока мы воевать будем.
– Алкаши?
– Наверное.
Запрыгнули в машину и помчались на нужный адрес. Саня старался ускорить темп, чтобы быстрее вернуться на подстанцию. Пятиэтажка смотрелась ухоженно и очень уютно.
– Не люблю эти дома…, – прокряхтел Нагваль, вылезая на улицу.
– Да, – подчеркнул Саня, – тут один этаж высотой за два.
Пролёты подъезда оказались очень высокими, обессиленные ноги уставали в два счета .На третьем этаже Николай позвонил в дверь, долгое время никто не открывал. Товарищи подумали, что пострадавшие забылись пьяным сном, но тут дверь распахнул мужчина среднего возраста. Если бы не жёлтый оттенок лица и не многочисленные гематомы по всему телу, то вполне мог сойти за приличного гражданина.
– Ну, наконец-то! Вы что ли с другого континента ехали?!
От него разило перегаром и мирного исхода событий его поведение не предвещало.
– У нас тут беда…, – он начал сдавать назад и чуть не свалился на пол, споткнувшись о табуретку.
– Что случилось?
– Моя жена… В общем, короче… Да, мы выпили… Но… Это просто пиздец… Никогда такого не было… Кровь не останавливается … И ещё это… Рвота…
Он тараторил без умолка.
– Помогите ей. Вы должны помочь…
Бригада зашла внутрь квартиры. Беспорядок царил по всей территории. Разбросанное грязное белье, пустые бутылки водки, детские игрушки…
– У нас трое маленьких детей… И старшая дочь… Я позвоню ей … Пусть приедет…
Он засуетился с мобильником.
– Где женщина? – спросил Николай.
– Какая? А! Жена моя, сейчас, – он направился в спальню.
Стены комнат оказались изрисованы фломастерами, практически все обои в ободранном виде. Девушка лежала на покрывале и придерживала салфетку возле носа. Из двух ноздрей хлестала кровь. Девушка выглядела ровесницей своего мужа, такого же роста, склада и с теми же синими пятнами на теле, что и у него.
– Я задыхаюсь, – истерично заверещала она, – задыхаюсь!
Повсюду были разбросаны использованные салфетки, пропитанные кровью.
– Помогите мне срочно! – повторяла она гнусавым голосом.
– Что случилось? – сохраняя адекватное мышление, спросил Нагваль.
– А вы не видите что ли?! Кровь течёт отовсюду, как с кабана!
– Отовсюду?
Назар увидел на потолке убегающих в укрытие перепуганных тараканов.
– Да! Из жопы, из пизды, из пупка даже!
– Её рвало черной жижей! – дополнил с бледным лицом муж. – Кровавой чёрной массой…
– Где? – голос врача стал тверже.
– Вот, – тот продемонстрировал таз с темно-красной ,полной ошметков и сгустков, рвоту, – она блевала раз четырнадцать…
– Сегодня началось такое интенсивное кровотечение? – начал осмотр Николай.
Назар не мог отвезти ошарашенного взгляда с переполненного таза.
– Уже третий день…
– Да то санные месячные… Из носа сегодня… Я задохнусь сейчас! – она снова начала симулировать припадок.
– Покажите живот! – Нагваль откинул одеяло и увидел огромный вздутый живот.
Испачканное кровью пузо учащено вздымалось и опускалось.
– Я не беременна, если что…
– Я знаю. Хронические заболевания есть?
Муж и жена промолчали.
– Есть?! – задал ещё раз громче вопрос Николай.
– Гепатит, – признался муж.
Назар увидел таракана на постели, устремляющегося прямо к хозяйке квартиры.
– В кале тоже кровь?
– А? – не расслышал мужик.
– Да, да! – закричала женщина. – Сру тоже кровью.
– Мелена, гепатит, ясно, – заключил тихо Николай.
– Что?!
– У вас желудочно-кишечное кровотечение. Вполне вероятен цирроз печени судя по животу. Гематомы откуда?
– Да… Она знаете как щипает! – втирал свою пьяную чушь муж.
– Надо анализы крови делать. Едем в больницу!
– Я никуда не поеду! – больная забыла о своём удушье. – Сделайте просто так, чтобы прошла кровь из носа!
– Собирайте её! – скомандовал Нагваль.
– А что?! Её положат?! Надо дочке ещё раз позвонить…
Назар не знал, что делать и с растерянным видом стоял возле женщины.
– Набирай Этамзилат, – сказал Николай, пораскинув мозгами, – капельницу ей поставим…
– Нет! Я не поеду никуда! Ты врач или кто?! Просто останови кровь! – кричала девушка.
Тут из комнаты выглянули три маленькие девочки, у каждой разница в возрасте была максимум в год.
– Почему мама кричит? – спросила старшая, пока две другие нервно сосали большие пальцы.
– А ну быстро вернулись к себе! И не выходить оттуда! Я сказал! – мужчина погнал малышей обратно в комнату и закрыл дверь на замок.
Нагваль старался не отвлекаться от работы и не давать воли эмоциям.
– Поддержите вашу жену, я ей повязку сделаю на лицо.
– Нет! – вопила она в натуральной истерике. – Уходите! Вон!
Назар с мужем держали больную за плечи, пока врач обматывал бинтом ей нос.
– Потерпи, милая…
– Не могу дышать!
– Хватит шоу устраивать, о детях подумайте! – не выдержал Нагваль. – Зовите соседей помогать её тащить!
– А, да, сейчас…, – бросился мужик на лестничную площадку.
Нагваль выбрал место на руке для укола.
– От чего следы инъекций?
– Пошел нахуй! – плюнула в него женщина и откинулась в новом театральном припадке.
Нагваль вытер лицо рукавом и принялся раскладывать носилки. Пришли соседи. Семейная пара, видимо, являлась близкими знакомыми.
– Что вы употребляете? – спросил строго Николай. – Это надо знать перед введением лекарств.
Муж снова замешкался с ответом. Женщина орала как резаная, выгибая конечности тела.
– Я жду.
– Да скажи уже, – крикнула на мужика осведомленная соседка.
– Тут дети…
– Они в комнате,
– Соли, – стыдливо выкрикнул он, – но уже давно не употребляли. Это не может быть из-за них!
– От синтетических наркотиков всё что угодно может быть, – сказал Нагваль, – держите её.
Мужчины разом схватились за женщину, А врач метким взором с первого раза попал в вену и ввёл лекарство.
– Капельницу все равно вырвет, тащите её в машину.
Назар помог перенести наркоманку на носилки.
– Куда вы её повезете?! – засуетился муж. – Я должен знать! Я её люблю!
– В больницу, – бросил ему в лицо Нагваль и направился с ящиком на выход.
Назар с соседями потащили женщину вниз. В коридоре помимо причитаний мужа доносился плач детей. Таракан так и остался ползать в её одеяле, на которое положили больную.
У машины стояла молодая девушка со своим парнем. Она презрено взглянула на свою мать, а потом на вывалившегося из подъезда отца.
– О, дочка…
– Я девочек забираю пока к себе! – твердо озвучила она своё решение и направилась в дом.
– Что?! Ты ебнулась?!
Он поскакал за парой в подъезд. Парень старшей дочки уже сжимал яростно кулаки и готовился к драке.
– Иди, пригляни за ними, – обратилась соседка к своему мужу , когда больную погрузили в машину, – я одна съезжу.
Мужчина послушался и тоже скрылся в подъезде.
– Едем? – спросил с тем же сонным лицом Саня.
– Да.
По пути у женщины начались то ли сильные боли с бредом, то ли обычная ломка. Но она кричала, пыталась встать, пенала ногами, и только в моменты приступов боли скручивалась в калачик.
– Они уже год или два колются, – объяснила соседка Назару, – и месяц назад она пожаловалась на кровотечения.
– Дети их?
– Да. Все четверо. Старшая съехала, а вот мелкие… Благо, что еще ничего не понимают…
– Ах ты шлюха тупая! – женщина хотела нанести удар подруге, но измученный живот не дал этого сделать. Наркоманка зарыдала звериным ревом.
В приемное отделение её доставили на носилках. Бригада дождалась хирурга, Нагваль ему всё объяснил.
– И рвота, и кал? – переспросил с недовольством доктор, понимающий, что остаток смены пройдет без сна.
– Да, – покачал головой Николай.
– Оставляйте, – вздохнул измученно хирург и подписал бумагу.
Николай с Назаром прошли мимо орущей матом женщины, которая почти уже свалилась на пол. Соседка выдавила из себя обреченное «спасибо».
– До свидания, – попрощался Назар.
Медработники вышли на улицу. Нагваль повторил свой обряд и застыл, устремив глаза в небосвод. Назар присел на ступень и уставился в асфальт.
– Видел глаза их детей? – неожиданно задал вопрос Николай.
Назар вспомнил силуэты девочек на пороге спальни.
– Да.
– Что ты там увидел?
– Страх. За мать.
– В их взгляде была чудовищная бездна, которую им довелось увидеть в таком раннем возрасте. Знаешь, что самое страшное?
– Что?
– Что я тоже вижу подобную бездну…, – Нагваль рассказывал беспристрастно и совсем без эмоций, – каждый день… И я понял за всю свою долгую жизнь одно …
Он прикрыл глаза, но продолжил тем же тоном:
–К ак бы не казалась глубока эта бездна, она всегда ещё глубже. В мире столько происходит мерзости и зла, что границ общему ужасу не существует.
Назар отвел глаза от друга.
– Ты видел в глазах девочек боль?
– Да.
– Они её заслужили?
– Нет.
– Ты удивишься, если они повторят путь родителей, обитая в подобных условиях?
– Нет.
– Может, и их родители повторили чей-то… Может, и их глаза когда-то переполнялись болью… Разве они её заслужили?
– Нет.
– Нет, – повторил Нагваль. – И страха никто не заслужил. Вторая ступень заключается в отказе от боли и страха. Человек прощается с этими чувствами. Он не должен чувствовать ни физической, ни моральной боли. Ему плевать на жизнь, как на ценность. Бояться ему больше не за что, так как прошлого, привязанности и боли нет. Теперь он ни за что не боится, потому что ему ничего не нужно и сам он себе, как бренное временное явление, не нужен. Бездна глубока и здесь нет места надеждам и исключением из реалий, значит, не может быть и страха с болью. Человек осознает вновь и вновь как ничтожен он и мир.
Назар начинал понимать, но вместе с пониманием росла и поджидала момента пустота.
– Как ты думаешь, эти девочки счастливы были в тот момент? – не закончил Нагваль.
– Нет, – продолжал четко отвечать Назар.
– А мы с тобой счастливы оказывается?
– Да.
– А эти девочки могут быть счастливыми?
– Да, если с их мамой всё хорошо будет.
– Мы должны ей помочь значит, – выдохнул он, – но сегодня я не смог сделать то, что от меня требовалось. Но я постараюсь делать больше …
Он направился в машину и больше не сказал ни слова. Как бы Назар или Саня не пытались заговорить, Нагваль обходился лишь парой фраз. До самого утра больше вызовов не поступило. Водитель спал, а медработники лежали в своих комнатах и думали о чем-то своем. Под утро Назар машинально провалился в сон, а, когда открыл глаза под конец смены, Николая уже и след простыл. Парень обошёл всю станцию и решил, что его друг уехал домой к Олесе. Но оказалось всё не совсем так. Добравшись до своей каморки в заброшенном театре, Назар ощутил вибрацию телефона. Это было сообщение от Нагваля:
«У нас в хосписе на одного человека больше. Оксана Королёва теперь с нами. Та девушка, которую мы сегодня возили в перинатальный центр».
Назар не знал, каким образом пораженная несчастьем девушка оказалась в руках Нагваля, но он не сомневался, что так и должно быть. Прежде, чем провалиться глубоко в сон, парень вытащил свой позабытый дневник и сделал запись:
«Причина любого сделанного кому-то безвозмездного добра – это либо наши счастливые детские годы, либо несчастливые взрослые».
