Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Она улыбается, – в благодарность за услугу пыталась удивить Назара юная мама. Сейчас она продемонстрировала улыбку своей Алисы.
– Угу. Очень красивая девочка.
Таня смущенно улыбнулась и продолжила играться с ребенком. Оставив девушку в стороне от общей толпы людей, ожидающих своей очереди, медработники зашли в приемное отделение. Нагваль объяснил ситуацию и показал бумагу с паспортными данными. Старшая медсестра пробежала глазами каракули и заявила:
– Знакомая фамилия… Вроде… Ну-ка…
Она забила её в поисковике компьютера.
– Да. Точно. Таня лежала у нас с послеродовыми осложнениями.
– Не удивительно, – сказал Николай, – она совсем молодая…
– Она сказала, что у неё в анамнезе ВИЧ?
– Что?
– Ей диагностировали ВИЧ-инфекцию ещё на первых неделях беременности, но девочка решила рожать.
Нагваль с Назаром окаменели, никто не смог выдавить из себя и звука.
– Малыш тоже носитель?
– Про ребёнка ничего не известно. Но мы возьмем анализы, проверим. Вероятнее всего, девушка будет на лекарствах до конца предрасположенного ей срока. Иммунитет сильно снизился после родов, это открытые двери для всей заразы. Вы же сами понимаете…
Нагваль ничего не сказал. Он просто подождал росписи в документе и пошел на выход. Планшет давно звенел, оповещая о новом вызове. В коридоре доктор подошел, подавляя скорбь, к девушке и взял её за руку:
– Скоро приедет Валера. Я с ним потом тоже свяжусь. Ты должна быть сильной.
Таня улыбнулась ему своей детской улыбкой:
– Спасибо вам большое. Не представляю, как вам тяжело с вашей работой…
Назару было известно больше о её жизни, чем Нагвалю. Парень не знал, как сдерживать разрывающую изнутри жалость. Он стоял рядом и смотрел то на малыша, то на его маму. Понимала ли она диагноз в той страшной мере, которую он собой представлял, или уже смирилась и продолжала просто жить с этим. Кажется, без разницы, что у тебя происходит в голове, если ты умеешь справляться со своей жестокой судьбой и оставаться человеком. Девушка ждала и от молодого парня прощания, поглядывая изредка в его сторону.
– Все будет хорошо, – улыбнулся Назар.
– Спасибо, – её глаза заискрились после добрых слов.
– Мы пойдем, а то там следующий вызов… Не дают никакого покоя диспетчера… Как бабки те у подъезда…
Девушка засмеялась, держась одной рукой за живот.
– Хорошо. До свидания! Алиса, помаши ручкой!
Дочка с маминой помощью тоже попрощалась с врачами. Назар пошел следом за Нагвалем. Он больше всего на свете сам хотел научиться верить, что, несмотря ни на что, всё будет хорошо. Как верил Николай. Как верила Таня.
…
Ближе к обеду Нагваль созвонился с Валерой. Оказалось, девушке поставили основным диагнозом пиелонефрит и вместе с дочкой поместили в стационар. Николай спросил у Сада про ВИЧ, тот сообщил, что заразил Таню её мужчина. Девушка старалась держать заболевание в тайне, так как думала, что с ним можно спокойно жить дальше, но роды ослабили организм.
– Её может теперь разрушить изнутри самая банальная простуда, -прокомментировал Николай.
– А ребёнок мог не заразиться? – спросил Назар.
– Малая надежда есть, но нужно брать тест на кровь…
Назар очень хотел чем-то помочь, но не знал чем. Он чувствовал себя обязанным не оставаться в стороне. Парню открывался мир без его участия, где присутствует боль и страдания, о существовании которых тот даже не подозревал. В каждом доме, в каждой квартире, в каждой жизни имела место своя трагедия, пока у кого-то в это же время по стечению лотереи всё было хорошо. Назар многое понимал, но для полного осознания не хватало пространства ни в его голове, ни в его сердце. Ужасные вещи случаются в мире постоянно. Знающий это человек не может больше думать лишь о себе. Пока он любит лишь себя, он в защитном коконе, но стоит ему впустить в свое мировидение других людей, как тут же рождается болезненная истина.
Нагвалю позвонили на планшет, он ответил. Назар поднял глаза на врача, предполагая что-то серьезное. Николай дал добро и назвал водителю адрес.
– Что там стряслось?
– Не понятно. Шизофрения вроде как.
Назар перевел взгляд на ящик, размышляя, что ему может понадобиться в такой ситуации.
– Мужчина или женщина?
–Женщина.
Нагваль заполнил в бумаге первоначальные данные вызова и откинулся на своё сиденье. Назар не смог расслабиться и начал готовиться к худшему. Дом находился в центре города и был совершенно неприметным со стороны. Подъездную дверь придерживал мужчина с недовольным лицом. Медработники вышли и мужик без всякого приветствия буркнул:
– Второй этаж.
Назар про себя подумал, что муж у пациентки очень странный. Но как только поднялись втроём на верхний этаж, тот мужчина покинул бригаду , вернувшись вниз. По всей видимости, скорую вызывал сосед. Из четырёх дверей лишь одна оказалась открытой: очень старая, представляющая из себя голую фанеру, которую без особых усилий можно выбить. На пороге никого не оказалось.
– Здесь есть кто-нибудь? – кинул Николай в кромешную темноту, не спеша заходить .
Никто не ответил. Назару стало не по себе, он старался разглядеть хоть что-то, но все попытки оставались тщетны.
– Здесь есть кто-нибудь? – повторил громче вопрос Нагваль, подумывая уже обратиться к соседям по лестничной клетке. – Это скорая…
– Да, – неожиданно резко раздалось из комнаты, – здесь есть я!
Ответ прозвучал с ударением на последние слова, что показалось очень нелепым , будто человек кривляется. Нагваль пошел вперёд, Назар открыл шире дверь и последовал за врачом. В нос ударил стойкий запах испражнений.
На вешалке висели нетронутые с незапамятных времен куртки и пальто. На полу лежали пакеты с продуктами. Дальше весь паркет был устлан рваными бумагами, среди которых встречалось порезанное нижнее белье. Назар заглянул с товарищем в единственную комнату и увидел сидячую на краю кровати женщину. То, что освещал дневной свет с улицы, повергло в ужас. У парня побежали по рукам и ногам мурашки. Пациентка средних лет смотрела на гостей одним косым глазом, потому что второй совершенно поплыл. На него словно однажды пролили кислоту, и он растекся по щеке. На голове практически не осталось волос, лишь единичные сальные волосинки свисали со лба и затылка. На теле комкалась грязный халат со свежим пятном возле ног, туда капали слюни , которые не всегда успевала подобрать женщина. Она сидела, свесив руки и скрестив ступни. Казалось, ещё немного и она набросится на незваных визитеров.
– Здравствуйте, – попробовал заговорить Нагваль.
– Здравствуйте! – её тело содрогнулось после вырвавшегося слова.
– Что случилось? Это вы вызывали скорую?
– Нет. Не я. Мне вызвали её другие…
Назар уловил только эти слова, потому что после них начался бессмысленный бред. Женщина настолько быстро и невнятно тараторила, что уяснить суть становилось невозможно. Нагваль всё-таки подождал, когда женщина замолкнет сама, хотя говорить ей нравилось.
– Вы одна здесь живете?
– Да, одна, конечно, разве не видно! – каждое предложение отскакивало от её языка подобно мячику – попрыгунчику.
– Вы выходите на улицу?
– Нет, я одна живу здесь и никуда не выхожу, – она меняла тембр в голосе с поразительной частотой, каждый раз нотки звучали невпопад с особенной неописуемой интонацией.
– Откуда у вас продукты из магазина? – медленно подбирался Нагваль, располагая пациентку к себе.
– Да родственник приносит, он вообще работает…, – снова неразборчивая речь, которую мозг просто отказывался воспринимать. Словно включили миксер, пропускающий лишь иногда что-то ясное для общей картины.
– Вас что беспокоит?
– Да сердце что-то кряхтит, знаете, так вот…, – она стала изображать что-то руками.
– Часто такое бывает?
– Да нет, не часто, у меня ведь…, – опять отвлеклась и переключилась на свой инопланетный речевой аппарат.
– Мы посмотрим ваше давление?
– Да, – вдруг неожиданно нормально ответила женщина.
Назар взял фонендоскоп с манжеткой и направился к пациентке, которая, на удивление ,спокойно предоставила руку и вела себя очень тихо во время манипуляции.
– Под двести и очень частит.
– Давай кардиограмму попытаемся снять.
Назар выдохнул и первый раз обратился к сумасшедшей.
– Вы можете лечь и поднять футболку, я ЭКГ сниму.
– Да, – продолжала слушаться женщина.
Парень поглядывал на неё во время процедуры – та почти не дышала и смотрела в одну точку, как будто боясь сделать что-то неправильно.
Николай взглянул на готовую пленку и промолчал, не видя смысла что-то пояснять женщине в её состоянии.
– Где ваши документы?
– Где-то вот тут… Где-то точно здесь они, – женщина натянула мигом халат и начала елозить руками среди клочков бумаги по полу.
Назар пробежал глазами по куче мусора и заметил оторванный кусок медицинского полиса. Он поднял его и продемонстрировал Николаю.
– Вы зачем порвали документы?
– Так конечно порвала, они же мне сказали это сделать, – быстро отчеканила она.
– Кто сказал?
– Немцы.
– Немцы?
– Голоса в голове, они приходят… А потом кричат… Если стук в дверь, то это враг… Они говорят, что не дадут меня в обиду… Но если стучат, они подсказывают…, – её лепет становился все более непонятным.
– Они вам говорят, что есть враги? – переспросил Назар.
– Да, тогда они злятся и говорят мне всё разрушать, чтобы защитить себя, иначе будет плохо…
– Они угрожают вам?
– Да, но они хотят обезопасить меня от врагов. А те стучат, стучат…, – снова ничего не понятно.
– А что за родственники вас навещают?
– Не знаю. Мама умерла 10 лет назад, – неожиданно к ней вернулась нормальная речь.
– Вы с ней жили?
– Да.
– Замужем не были?
– Нет.
– Вы начали слышать голоса в голове после смерти матери?
В последующем её ответе ни одно слово нельзя было разобрать на наличие смысла. Квартира наполнилась сплошным гулом.
Нагваль дослушал и с жалостью спросил:
– Вас клали в больницу раньше?
– Голоса они…, – новое продолжение нечеловеческого монолога.
Назар нашел среди бумаг рванный красный диплом, свидетельствующий об окончании высшего образования. Он его поднял и взглянул. Женщина с отличием около 30 лет назад окончила инженерный институт. Парень не поверил, что это один и тот же человек. Он бросил взгляд на кухню, где всё пространство было заполнено пустыми пакетами из-под молока. На столе, в раковине, на холодильнике – повсюду литровые пустые пакеты. На полу валялись раздавленные продукты питания: красные, слизкие ошмётки, по которым ползали мухи, вперемешку с осколками заполонили весь линолеум. Назар обратил внимание на ноги женщины: ступни были опухшие, зияли незажившие порезы с запекшейся кровью и прилипшей грязью.
– Одевайтесь, мы отвезем вас в больницу, – сказал Нагваль, складывая кардиограмму.
Женщина встала с кровати и начала мигом собираться, бубня и споря о чем-то сама с собой.
– Я не знаю где мои носки…
Назар ей нашел в общем мусоре целые носки.
– Что там? – ткнул Николай на сундук, размещённый возле стенки.
Назар обратил внимание на единственный нетронутый в квартире объект, измазанный в какой-то субстанции.
– Там мое дерьмо, – адекватно ответила на вопрос женщина.
Все это время Назар думал, что запах шел из открытого туалета, но теперь всё стало понятно. Парень стоял как вкопанный.
– А где мое платье?
Спустя долгие сборы женщина все-таки покинула квартиру. Не заморачиваясь насчёт замка, она отправилась вниз, оставив дверь открытой.
– Постучи к соседям, – кинул Назару доктор, -предупреди их.
Пока Николай повёл шизофреничку к машине, Назар постучался к соседям. Он долбил минут пять во все двери, но никто не открывал. Медбрат достал листок, ручку и написал письмо, которое запихнул в дверной проём. Там он сообщил, что женщину увезли в больницу, и добавил справочный номер. В квартире нечего было красть, да и сунуться туда вряд ли бы у кого хватило духа. Порванные документы, полные пакеты продуктов остались лежать в одиночестве, никому не нужные, как и хозяйка.
Всю дорогу в психиатрическую больницу женщина что-то решала сама с собой. Стоило Назару поинтересоваться о её самочувствии, та начинала свой неразборчивый лепет. Со временем парень отбросил надежду что-то понять и замолк, иногда лишь с осторожностью бросал взгляд в её сторону. По приезду на место, Назар аккуратно помог ей выйти, женщина оставалась в бодром духе. В приемном бригаду вышла встретить довольно странная медсестра.
– Ой, вы нам пополнение привезли, – её глаз дергался, – а то мы тут заскучали…
– Вот женщина, у неё шизофрения…, – начал Нагваль, но медсестра перебила его смешком.
– Так она же у нас лежала уже. Её недели две назад выписали… Как дела, Ангелина?
Больная узнала место и быстро утихомирила свою избыточную активность.
– Как дела то у тебя, дорогая?
– Нормально, – к ней вновь вернулась человеческая речь.
– И вот так вот каждый день. С ними самому легко свихнуться, – махнула рукой медсестра, продолжая дергать глазом и смеяться. Видно, ей хотелось произвести впечатление перед двумя молодыми врачами.
Назар решил подождать на улице, пока Нагваль подпишет бумаги и расскажет что к чему. Парень вышел на улицу и сделал глоток воздуха. Он обратил внимание на окна психиатрического стационара, который находился прямо перед припаркованной машиной. Медбрат внимательно наблюдал, как молодой парень бегает по коридору, о чем-то скандируя. Как пожилой дед нескончаемо совершает по два шага то вперёд, то назад. Как бабушка смотрит через окно с открытым ртом на небо, не отрывая глаз. Назар не знал, что происходит у них в головах, но понимал, что они такие же люди. Самое ужасное осознание, которое может прийти это то, что мы одинаковые и всё в жизни повторяется. Он не сомневался, что и у этих людей были свои мечты, семьи, планы на будущее, но главным врагом оказался не мир, а их собственная природа разума. Назар смотрел и гадал – хорошо ли им сейчас. Он не желал им здравомыслия, он хотел, чтобы им просто было хорошо. Самым важным по итогу становится лишь одно…
– Поехали, – хлопком по плечу вытащил Нагваль своего друга из транса, – а то оставлю тебя здесь работать.
– Почему бы и нет, – Назар понял, что женщину положили повторно.
– Страшно там, – заключил Николай, – я писал диссертацию и заглянул на их собрания. Скажу тебе – зрелище не для слабонервных.
– Что за собрания?
– Да психиатры проводят с пациентами групповые беседы. Наподобие «анонимных алкоголиков». Каждый рассказывает о своём внутреннем мире. Абсолютно в каждом можно потеряться и никогда уже не вернуться.
Назар на это ничего не ответил, а просто молча погрузился в свои мысли.
…
Следующие часы бригада наведалась к больным по поводу гипертонии, отравления, один раз отвезли пьяницу без регистрации и прописки. Ближе к вечеру поступил вызов с передозировкой. Назар привык, что подобные индивиды всегда перемещаются и редко обнаруживаются на месте, поэтому свободно выдохнул. Но парень зря поспешил. Нагваль предусмотрительно попросил захватить носилки. Подниматься пришлось на последний пятый этаж. На пороге уже ждала со слезами на глазах женщина за пятьдесят.
– Я не знаю что делать, – повторяла она взахлёб, – он…он…
Николай понял, что дело серьезное и поспешил внутрь.
– Он просто в один момент… И кричит… Орет…
Женщина, прижав ладони к красным опухшим щекам, пребывала в аффекте. Медработники прошли прямо по коридору в комнату и на кровати увидели обнажённого молодого парня. Он вертел с закрытыми глазами головой в разные стороны и с небольшими паузами издавал истошные жалобные стоны.
– Что употреблял? – четко задал вопрос Нагваль и кинулся измерять давление парню.
– Не знаю…, – всхлипнула женщина.
–Раньше такое было?
Женщина терялась в пространстве, наблюдая, как сынок машет татуированными руками влево -вправо. На каждое прикосновение он отзывался рефлекторной агрессией, Назару пришлось держать конечности.
– Женщина, я вас спрашиваю! Вы мать?
– Да. Я не знаю, что он употреблял… Он неделю назад с зоны вернулся, восемь лет отсидел. Вернулся домой и пошел отметить с друзьями…
– Дальше!
– Пришел под утро и весь день спал. Потом снова уходил, какое-то время отсутствовал . И вот вчера я сидела на кухне, он ко мне подходит и делает укол себе в вену, говоря, что ничего подобного не испытывал и… Что познал всё на свете… Короче, очень много говорил. Я разрыдалась и убежала в комнату. Утром он является ко мне и… И… И говорит, что только что в зеркале видел свою смерть. Она, мол, стоит рядом и зовет его.
Женщина еле совладала с собой, чтобы закончить повествование. Слезы и плачь её душили уже несколько дней.
– Давление низкое… Сахар давай посмотрим… Он утром инъекцию делал?
– Не знаю…
– Сегодня он в таком же состоянии был, как и вчера?
– Частично, но потом резко побледнел и…
Парень завопил протяжным воем, он начал в беспамятстве махать ногами и руками, обливаясь потом.
– Идите за соседями, чтобы помогли нести, его срочно надо промывать!
Женщина с вытаращенными глазами ещё поглядела на одержимого сына, но потом рванула искать помощников.
– Нужен налоксон! – принял решение Николай. – Набирай сразу две ампулы, будем постепенно вводить…
Назар кинулся к ящику, дрожащими руками кое – как отыскал необходимый препарат и набрал в шприц.
– Вен совсем нет, – Нагваль рыскал по рукам парня, но все вены исчезли, – видимо, ядрёный наркотик себе вводил, раз попрятались …
На руках, действительно, имелись следы от инъекций, прижженные бычками.
– Что это может быть? – спросил Назар, доставая катетер «Бабочку».
– Героин. Может, какая-то разбавленная синтетическая смесь…
Команда общими усилиями старалась удерживать наркомана и одновременно искать на его руках вены.
– Давай в кисть, выше ни черта нет! – сказал Нагваль и сильно сжал парню запястье.
Назар нащупал вену и ввёл тонкую иглу. Пациент взвыл подобно дикому зверю и начал с невероятной силой крутиться по поверхности. Медбрат никак не мог попасть и исколол тому всю руку.
– Смотри аккуратнее, у него СПИД может быть…
Назар собрался с силами и воткнул иглу в цель, в тот же момент вернулась мать , отыскав двух перепуганных соседей.
– Помогите держать его! – рявкнул Нагваль и те бросились на помощь.
Назар медленно начал вводить антидот и тут парня начало колотить изнутри, как в фильмах ужасов. Из него будто вырывался дьявол. Его конечности извивались в неестественных позах, грудная клетка с судорогами выпячивалась кверху, а рот то бесшумно открывался, то издавал невообразимые крики. Все задействованные лица подавляли попытки наркомана выбраться из оков, а Назар продолжал вводить лекарство, умоляя, чтобы игла не выскочила из вены. Наконец глаза парня открылись и начали в непонимании рыскать по сторонам, Нагваль попробовал с ним наладить контакт, но тот ни на что не реагировал. Шприц опустел, и Назар вышел из вены. Парень продолжал извиваться всем телом, затем издал протяжный вопль, который закончился расслаблением. Раздалось на всю комнату отхождение газов, а затем наркоман помочился прямо себе на живот. Спазмы прекратились, и дефекация прошла свободно. Он продолжал стонать, но уже в более лёгкой форме.
– Прикройте чем-то его, – тихо сказал врач матери , – повезем.
– С вами можно поехать? – в слезах заикалась женщина.
– Да.
Мать забегала по комнате, подбирая вещи сына. Старания надеть на него какую-то одежду оказались бесполезными. Решили накрыть простынями и везти так. Парень продолжал бродить красными глазами по пустоте и отгонять галлюцинации руками. Здоровяка кое-как переложили на носилки и понесли из квартиры. Подошла к входной двери ещё пара зевак, которую бригада приобщила к помощи. Парень оказался увесистым. Медленными шагами, придерживая конечности наркомана, удалось спуститься вниз и дойти до машины. Водитель уже приготовил перевозные носилки, на которые на общий счёт закинули парня. Нагваль всех поблагодарил за помощь, сам сел вперед с документами. Назар с матерью пострадавшего уселись рядом с койкой. Капельницу пытаться ставить было бессмысленно, поэтому машина сразу тронулась с места. Мать то отвлекалась на чудовищные мысли, то снова продолжала заливаться горькими слезами. Назар наблюдал за пациентом, чтоб тот не потерял сознание. Возле больницы бригада переложила парня на больничные носилки и Назар с Нагвалем поехали к приемному.
– Он очень хороший мальчик, – твердила про себя его мать, – просто оступился… Он же мой сыночек. Маленький сыночек. У меня никого кроме него нет. Как же я без него буду. Я так его ждала....
Она это говорила, даже не намереваясь донести до слуха других. Мать просто это повторяла и повторяла.
Приёмник был переполнен людьми, а всё сидячие и лежачие каталки заняты. Помимо привезённых скорой помощью, толпилась куча людей, пришедших своим ходом. Женщину оставили наблюдать за неугомонным сыном; тот продолжал вертеться, рискуя свалиться на пол. Нагваль ждал очереди и заполнял пока квиток. Назар рассматривал уставшим взглядом собравшуюся публику. Парень чувствовал себя изнеможенным, но понимал, что готов работать дальше сколько потребуется. Тут он почувствовал вибрацию телефона в кармане. Он помыл руки и достал мобильник. Написала Даша:
«Привет)). Как ты?»
Назар ощутил приятную теплую волну внутри живота. Он не собирался её прогонять, но и решил продолжать мыслить лишь холодной головой.
«Привет)). Катаю людей экскурсиями до больницы, а ты?» – ответил он, не зная, как правильнее с ней общаться. Отчаянное безразличие в данный момент очень помогало.
« Хах). Сериал дома смотрю.»
«Любовь в большом городе?)))»
«Очень смешно).»
Назар отвлекся и ничего на это не ответил. Нагваль подписал бумагу и направился к выходу. Парень посмотрел на прощание на бедную мать, дрожащую над сыном, и пошел дальше. Толерантность к отдельным человеческим бедам растет, остаётся лишь одна общая, вечная, всеобъемлющая печаль, которая будет сопровождать оставшуюся жизнь. Ещё одно полученное сообщение.
«Завтра я буду свободна. Можем встретиться))»
Назар задумался и понял, что все равно не сможет отказать. У некоторых чувств безопаснее идти на поводу, даже если они тебе потом встанут боком.
«Почему бы и нет. Можем сходить куда-нибудь.«
«Не хочу ходить. Давай лучше у меня посидим, кино посмотрим.»
«Люба с Сабиной и КО не будут против?)))»
«А ты сегодня в ударе)). Сохрани свой заряд. У меня есть прекрасная квартира с видом на набережную. Я всё-таки неплохо зарабатываю.»
«Не сомневаюсь. Есть за что платить.»
«Спасибо, милый))). Так что с меня завтра вкусный ужин и атмосфера.»
«Я тогда выпить принесу.»
«Идеально! Тогда до встречи)))»
«До завтра.»
Назар осознавал, что снова забывает о собственных умозаключениях и идёт на поводу у чувств. Но сейчас ему было плевать. На всё абсолютно. Ничего не изменится, если он поступит так. Ничего так же не изменится, если сделает иначе. Пускай будет, как предрасположено. Самое прекрасное состояние: когда ко всему дерьму жизни ты спокоен и готов двигаться дальше просто так, без особых объяснений и ожиданий.
…
Вызов поступил ночью. Назар продрал глаза и потянулся руками на противный звук. С третьей попытки ему удалось отключить гудок и принять очередное назначение диспетчера. Мозг не соображал, всё происходило как в тумане. Парень начал искать информацию и повод к вызову. Окончательно пришёл в себя, когда узнал адрес и имя пациентки. Ею оказалась та кошатница с гипертонией, которая наотрез не хотела в прошлый раз ехать в больницу. Повод к вызову звучал очень скромно: «плохое самочувствие». Назар, не хотя, поднялся со своей койки, надел обувь и двинул за Нагвалем.
– Что там ? – быстро он вынырнул из сна.
– Та самая бабушка с кошкой.
Николай возмущённо буркнул:
– Господи! Ладно, поехали.
Они спустились на первый этаж, разбудили водителя и, открыв двери гаража, выпустили машину в ночную тишь города.
– Может, за нас сгоняешь? – подколол Нагваль водителя. – Мы тебе всё расскажем, что да как…
– Я сам себе уже скоро скорую буду вызывать прямо на работу! – отмахнулся сонный водила и дал газу.
До знакомого адреса бригада добралась без навигатора. Никто даже вздремнуть не успел, как машина подъехала к подъезду. Назар начал узнавать знакомые черты внутреннего мира дома.
– Вот уже к людям повторно приезжаю, – бросил, поднимаясь по лестнице, парень.
– Скоро у тебя в голове детали смешаются, и начнешь каждый раз думать, что здесь уже точно был.
Нагваль дошёл до нужной двери и открыл её, ожидая испуганную пробежку рыжего кота. Но этого не случилось. Старая квартира погрузилась в загробную тишину.
– Это скорая! Доброй ночи!
Врач с медбратом прошли внутрь, зная, что бабушка могла и уснуть. Дойдя до зала, они увидели совершенно бледную, дряхлую, похожую на труп, бабушку. Она лежала под своим древним светильником , среди гор пыльных газет и с полнейшей отреченностью смотрела в одну точку. Рыжий кот лежал тихо на коленях старушки и будто бы жалел её, не реагируя на посторонние звуки.
– Здравствуйте, – прохрипела бабушка и выдавила из себя имитацию улыбки.
Нагваль в момент понял серьёзность ситуации и изменился в лице. Он мигом открыл ящик, достал фонендоскоп и бросился измерять давление.
– Что случилось?! Вы что совсем не вставали?! – догадался доктор по исхудалому лицу старушки, кожа которой тонкой пленкой свисала с черепа.
– Сынок, я хотела попросить…, – начала старушка, но не закончила.
– Давления вообще нет! – бросил разгоряченно Николай и начал нащупывать удары сердца на запястье.
Назар стоял рядом, еле дыша и надеясь на лучшее.
– Совсем низкое, – заключил он, – в районе 70 на 40. Надо капать. Давай Дексаметазон.
Назар начал набирать в шприц препарат.
– Вы пили свои лекарства?
Старушка вдруг неожиданно расплакалась. Хотя плачем это нельзя было назвать. Скорее, просто выступили слезы, но выражение глаз сохранялось тем же.
– Да.
– Когда себя плохо почувствовали? Пожалуйста, не плачьте…
– Два дня назад ещё держалось высокое давление…
– Вы вызывали скорую? – допытывался Нагваль.
Старушка отрицательно покачала головой. Нагваль тяжело выдохнул, размышляя, как лучше поступить. Он взялся за кардиограф.
– Сынок…
– Вы говорили своему сыну о вашем состоянии?
– Нет.
– Почему?
– Он не звонит. А сама я не хочу беспокоить.
Он снял кардиограмму и вдумчиво завис над ней. Назар подоспел с набранными шприцами.
– Попробуй катетер поставить, надо везти в кардиологию. А может, и в реанимацию сразу…
– Сынок, – пыталась дозваться до доктора старушка.
– Да? Что такое? Сейчас вас повезем в больницу…
– Не надо.
– Как это?
– Не надо меня уже лечить. Я вас хотела попросить…
– Да вы же можете до утра не дожить…
– И пусть. Я вас хотела…
– Нет, вы поедете! Обязательно! Никаких обсуждений!
– Сынок…, – тихо произнесла бабушка , подождав, когда тот услышит, – я бы вас не вызывала. Просто у меня сил нет. Можете покормить Персика. Пожалуйста. Он уже два дня ничего не ел.
Нагваль смотрел на старушку долго–долго. Назар обратил мельком внимание, на каменной статуе его друга выступили слезы. Потом в какой-то миг врач пошел на кухню, достал кошачий корм и исполнил просьбу бабушки. Он вернулся молча к кардиограмме и продолжительное время не вмешивался в процесс. У Назара получилось поставить броню и медленно ввести сначала одно лекарство, а затем и подключить капельницу.
– Всё, – сказал Назар.
Нагваль оставил бумаги и подошел к бабушке.
– Вам надо поехать в больницу, – спокойно изрек он. – У вас очень тяжелое состояние. Пожалуйста, послушайте меня. Вам, действительно, сейчас нужно согласиться.
Старушка слушала молодого человека и что-то у неё внутри сломалось.
– А Персик?
– Мы позаботимся о нём. Я лично организую над ним присмотр. Обещаю.
Бабушка молчала.
– У меня есть дочка, она очень любит животных. Будет с ним играться. Он не заскучает в ваше отсутствие.
Старушка глядела влажными беспомощными глазами на доброго доктора. Слушала его слова, в которые уже не верила, но продолжала бороться. Ей была известна правда, так же как и остальным в комнате. Назар вспомнил то ощущение смерти, которое витало над пожилой бабушкой в первый день его работы в хосписе. То неподдельное чувство, которое никогда, к сожалению, не обманывает. Все знают о своём исходе, но кто-то держится ради других до конца, твердя о жизни.
– Я даю слово, что Персик окажется в нужных руках.
– Спасибо, -сказала старушка и это оказалось всем, что она могла ещё хотеть.
Назар сбегал за носилками. Старушка являлась маленькой и худой, поэтому друзьям не составило труда её вдвоем перенести в машину, закутав в старый плед. Нагваль вернулся за котом. Посмотрел на вещи в квартире, которые умирали вместе с хозяйкой, и по его щекам вновь потекли слезы. Он не помнил, когда в последний раз плакал. Но сейчас ему стало жалко человеческий мир. Такой одинокий, добрый внутри, и вскоре совершенно недееспособный перед роком судьбы. Никто не вспомнит про эти письма и газеты. Никто не вспомнит про этот томный свет светильника. Никто не вспомнит ни про квартиру, ни про старушку. Кроме всего лишь парочки людей. Которым оказалось не все равно.
Нагваль вытер глаза и вернулся в руках с котом прямо в машину.
– Кажется, он готов к первой поездке по дороге! – заключил он на весь салон, стараясь приободрить бабушку.
Назар заметил, что та слабо улыбнулась, но продолжила молча лежать на каталке.
– Главное, чтоб он не выскочил со страху из окна, – бросил водитель.
– Нет, – протянул Нагваль, – он умный кот. Ему будет интересно.
Он гладил рыжую шерстку Персика, а тот, уже привыкнув к чужим рукам , немного помурлыкал. Дорогу питомец перенес спокойно. По прибытию Нагваль передал кота водителю. Мужчина сначала удивился, но потом вошёл в безвыходное положение. Бабушку довезли до приемной и постучали в дверь спящим медсестрам, одна из которых вышла встретить нежданных гостей.
– Кардиолога бы вызвать, – сказал Нагваль, – у бабушки прединфарктное состояние.
Девушка без раздумий сделала что полагается.
– С вашим сыном свяжутся завтра утром, – заверил старушку Нагваль, положив ей на руку свою ладонь, – он к вам приедет.
– Только кормить котика не забывай, сынок. Хотя бы один раз в день.
Нагваль улыбнулся.
– Моя Олеся его будет и десять раз в день кормить. Не удержится.
Старушка тоже улыбнулась в ответ.
– Спасибо большое.
– Постарайтесь выкарабкаться.
Она кивнула легонько головой.
Пришел недовольный кардиолог и, посмотрев заключения скорой и кардиограмму, определил бабушку в реанимацию. Санитарки быстро закопошились и увезли пациентку . Она взглядом в последний раз проводила ту самую бригаду, которую часто донимала по ночам. Нагваль снова был близок к ступору, но Назар его похлопал по плечу.
– Почему мы так ограничены в наших силах…, – сказал Нагваль, глядя в пустоту.
– Потому что мы не боги.
