Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Со всеми познакомился?
– С дедушкой только нет.
– А наш Ворчун ни с кем не знакомится. Вечно злой. Николай Николаевич нашел его в подвортне. Пропил, небось, всё, а сейчас расплачивается …
– Он ничем не болеет?
– У него гипертония. Смотри, тут запомнить не сложно, – спускаясь аккуратно по лестнице, начала объяснять женщина, – он пьет свои таблетки. Если будет давление подниматься, пусть дополнительные выпьет. У бабушки с Паркинсоном наоборот оно пониженное, поэтому ей колем Дексаметазон, но это я сама сделаю. Твоя задача будет мне помогать её перекладывать. Там, знаешь, подгузники или постельное белье поменять… Старенькую бабушку надо просто кормить. Прямо заставлять и заставлять. Она сама уже понимаешь… Илюше инсулин делаем два раза в день, но он и сам умеет.
– У него сахарный диабет? – спросил Назар.
– Да. Страшной формы. Сахар больше 20 может зашкаливать, если вовремя не уколоть.
– И ноги из – за болезни ампутированы?
– Да. Начали гнить и вот… Оперировали года три назад. После этого ушёл в себя и пытался передознуться инсулином. Тогда Николай Николаевич и повстречался с ним на вызове. Ещё чуть – чуть и гипогликемическая кома…
– А Лиля?
– Лиля из интерната. Уже полгода у нас. Как определился диагноз, и начались осложнения, Николай Николаевич её к нам забрал. Очень привязан доктор к этой девочке.
– Долго уже здесь, – заключил Назар.
– Да. Много смертей повидала. Позавчера только похоронили бабушку с раком желудка. Началось внутреннее кровотечение и не успели спасти.
– Лиля не говорила.
– Девочка отходчивая. Уже привыкла. Даже со своей смертью смирилась.
– Ей действительно всего лишь 13?
– Да.
Назар много хотел сказать, но понимал, насколько в словах нет смысла.
– Ей и Алексеевне прописаны наркотики с химиотерапией, которая проводится по вторникам и четвергам. А из препаратов: девочке мы даем Феназепама половину дозы, а бабушке наоборот двойную. При сильных болях используем Морфин.
– Часто бывают такие боли?
– У бабушки практически каждый вечер. Но уколами в основном пока буду заниматься я, а ты пока запоминай. Сейчас в процедурной покажу что где находится.
Через час Назар знал обстановку процедурной. Елена показала как менять капельницы, мерить давление и делать элементарные уколы.
– В вену научишься со временем, – заверила она.
Они вместе заполняли бумаги, а потом Назару было доверено первое самостоятельное дежурство. Решил начать с дедушки. Он подошёл к его койке, пока тот лежал, читая газету.
– Можно ваше давление померить.
Ворчун никак не среагировал, делая вид, что парня не существует.
– Давайте померяем.
– Не надо, – злобно огрызнулся тот.
Назар растерялся.
– А если высокое?
– Я мерил, в норме. Иди на других учись.
Старик всем видом показывал, что больше не скажет ни слова. Назару ничего не оставалось, как оставить его и пойти дальше.
Он зашел в двухместную палату, где лежали две бабушки. Обе не желали принимать пищу, их порции так и остались стоять на тумбочке. Парень подошёл к Соне. По запаху стало понятно, что она испражнилась. Рот так и оставался открытым, издающим стонущие звуки.
– Придется вам немножко потерпеть, – пробубнил Назар.
Он перевернул медленно её набок и увидел что пролежни на ягодицах начали кровоточить. Парень сходил за Хлоргексидином, стерильными салфетками и тщательно обработал раны. Вторая бабушка безэмоционально наблюдала за манипуляциями. Юноша поменял памперс и еле справился с заменой белья.
– Вот видите и гимнастикой с вами позанимались, – с глубокой одышкой закончил медработник.
Теперь женщина лежала по центру и выглядела чище. Стон не прекращался. По её пересохшим губам Назар решил, что она хочет пить. Пришлось намочить салфетку и аккуратно смочить ротовую полость, так как глотками воды она могла подавиться. Затем медбрат направился к соседней койке.
– Давайте поедим! – первые минут десять он пробовал до Никитичны докричаться, следующие двадцать уговаривал её взять ложку с кашей в рот.
Бабушка то бессмысленно смотрела на парня своими пустыми глазами, то просто их устало закрывала. Один раз удалось открыть рот. Правда, затем содержимое ложки вывалилось на подушку. Парень вытер кашу и предложил пациентке попить через трубочку компот. На это она согласилась. Выпила целых пол стакана.
– Не старайся, – раздался голос в дверях, пока Назар стоял на корточках возле койки, – она очень привередливая к еде.
Это оказалась Лиля. Девочка стояла на пороге, пряча руки за спиной.
– Я уже понял, – усмехнулся Назар и сдался окончательно.
– Я тут тебе кое-что принесла, – девочка зашла в палату и протянула подарок, который так усердно прятала.
Им являлся тот самый рисунок коалы, только уже доработанный и разукрашенный.
– Ничего себе! Очень красиво!
– Может, когда-нибудь привезешь мне с Австралии, – покраснел ребёнок.
– Я могу это у себя повесить?
– Да где хочешь. Он твой.
– Спасибо, мне очень приятно.
– Да не за что.
Лиля начала очень смущаться, поэтому мигом зашагала ребяческим шагом к выходу.
– Я таблетки выпила и всё съела. Можешь проверить!
– Молодец.
Девочка засмеялась. Вдруг по коридору раздался крик Елены Ивановны:
– Назар!
Парень мигом кинулся в коридор. Лиля уже как будто знала, что происходит и сразу направила его:
– К Алексеевне!
Они оба кинулись в нужную палату. Елена уже находилась там и держала бабушку за голову. У той внезапно начались судороги.
– Снова боли, – прокомментировала старшая медсестра, – набирай в шприц морфин, а в другой Конвулекс. Всё лежит на столе. Конвулекс разведи на десять физраствора. Я пока капельницу поставлю.
Назар замешкался, но всё сделал, как ему велели. В один набрал противосудорожный, который Елена сразу ввела в вену. В другой чистый наркотик, который отправился в банку физраствором. С закатившимися глазами Алексеевна держала челюсти плотно сомкнутыми. Елена старалась оказывать помощь быстро и, даже несмотря на склерозированные вены, иглой попала молниеносно. Лекарство пошло.
– Сейчас должна боль немного утихнуть, – обливаясь потом, выдохнула Елена .
– Ей станет легче? – от волнения речь парня стала сбивчивой.
– Должно. Опухоль большая, поэтому с каждым разом сложнее купируется.
Назар глянул в проход, Лиля стояла на том же месте и наблюдала за происходящим.
– Надо будет с ней посидеть рядом, пока не станет лучше.
– Я останусь, – сразу вызвался Назар.
– Хорошо. Если что, зови. Я пока остальных ещё разок проверю. Пошли, Лиля, хватит смотреть, – Елена поднялась со стула и прихватила на выходе с собой девочку . Та успела попрощаться взглядом с новым другом.
Назар сидел и внимательно смотрел на старушку, моментально реагируя на каждое её движение. Судороги, действительно, быстро прекратились, и бабушка пришла в себя. Хоть она и узнала Назара своим пустым взглядом, но все равно ничего не смогла ни сказать, ни сделать. Тело оставалось в одном положении. Назар надеялся, что ей станет лучше. Больше всего сейчас он боялся, что судороги вновь повторятся.
– Вам лучше? – пытался он у неё удостовериться. Пациентка лишь кивнула слегка головой.
Парень взял её вторую повисшую руку и сжал своей. На лице старушки возникла слабая улыбка.
– Как она? – донесся звук колес кресла – каталки.
Назар обернулся и увидел Илью, который своими мрачными глазами наблюдал развёрнутую картину.
– Вроде лучше уже.
– Да, – мужчина заехал внутрь, – Лекарство быстро действует. Правда, у неё эти приступы случаются чаще и чаще.
– Мне сказали, что каждый вечер.
– Организм пожирает сам себя.
Назар промолчал.
– Насколько мы всё-таки беспомощны в его делах и задумках. Убивает, когда хочет. Ломает и радует, когда хочет.
– Здесь будто живет что-то, помимо неё, – высказался про опухоль с бледным лицом Назар.
– Да. Но она молодец. Держится стойко.
– Очень. Такая веселая.
– Всё, что остаётся – это быть сильным. На другое люди повлиять не могут.
– Не всегда хватает сил.
– Надо вечный источник найти.
– Вера?
– Хотя бы.
– Ты сам веришь?
Илья задумался.
– Да. Я верю. На моем месте это трудно, но я верю.
Его круги под глазами становились темнее, а кожа на теле прозрачнее.
– Когда тебя лишают тела, молодости, возможностей, дружбы, любви , справедливости, понимания, тогда ничего не остаётся, кроме как черпать счастье и надежду из Бога. Ты просто начинаешь верить и всё. Насрать, что ты обманываешь самого себя. Насрать, что Бога то, может, и нет. И вообще ничего нет. Насрать, потому что, когда ты исчезнешь и исчезнет всё, что ты любил, уже точно будет абсолютно ничто не важно.
– И ты счастлив?
– Да. Я нашел свой путь. Банальный, самый используемый. Знаешь, ещё по какой причине я верю, что Бог есть?
– Почему?
– Чтобы при встрече плюнуть ему в лицо. И заставить перед людьми извиниться.
Назар усмехнулся:
– Думаешь, он это сделает? Ему либо всё равно, либо мы для него в роли игрушек на детской песочнице.
– Думаю, если он хороший человек, как о нём все говорят, то он обязательно извинится.
– В том то и дело, – положив аккуратно руку Алексеевны на кровать, сказал Назар, – что он не человек.
– То, что каждый человек здесь переживает, ему в его радужных снах не приснится.
Тут неожиданно Маргарита Алексеевна начала петь. Сначала тихим хриплым голосом, а потом громче и чётче. Глаза глядели на мужчин, их не покидало опустошенное выражение. Назар забеспокоился, но Илья улыбнулся и шепотом произнёс:
– Она всегда начинает петь, когда начинаются сильные боли. Опухоль шевелится, а она поет ей назло. Так борется.
Назар, замерев, слушал прекрасное и одновременно самое что ни на есть грустное пение. Прекраснее и грустнее всего, что есть на этом свете.
– Человек намного сильнее бога, – подтвердил слова Илья, развернулся и уехал.
…
Парень вышел из палаты, когда Алексеевна закрыла глаза. Капельница медленно капала, её должно было хватить надолго. За окнами уже стемнело. На часах 11 вечера. Хоспис погрузился в сон. Назар шёл вдоль палат. Илья лег в койку прямо в одежде. Лиля, свернувшись калачиком, сопела под одеялом. Старик, услышав, что к нему пожаловали гости, отвернулся и уперся лицом к стене.
Медбрат проходил мимо заключительной двухместной палаты. Соня спала, а вот Никитична нет. Она смотрела куда-то в сторону, всё так же не шевелясь. Еда оставалась не тронутой на тумбочке. Назар зашел в палату и, чтобы не разбудить вторую женщину, начал говорить в пол-голоса:
– Надо все-таки добить эту кашу, а то вы совсем ничего не едите.
Он взял в руки тарелку и не спеша, без торопливой настойчивости принялся подносить ложку ко рту старушки.
– Давайте. Надо есть. Думаете, мало причин, чтобы есть? Надо обязательно. Надо кушать, чтобы лучше себя чувствовать. Чтобы порадовать своих детей. Всех родных и любимых, – медленно начал перечислять Назар, – Чтобы Николай Николаевич не расстраивался. Чтобы ваша соседка пришла в себя. Чтобы у вашего соседа по палате перестало повышаться давление. Чтобы Алексеевну оставила боль, и она отправилась на спектакль, а затем в Рио-де-Жанейро. Чтобы Илья смог попасть на тропические острова и остаться там жить. Чтобы Лиля выздоровела и прожила долгую счастливую жизнь, как вы.
Или произошло чудо, или старушка каким-то образом услышала и поняла, но она пошла навстречу. Две или три ложки все таки съела.
– Вот видите, как много причин, чтобы вы ели.
Назар ещё долго сидел около бабушки, пока та не закрыла глаза и не погрузилась в сон. Становилось ясно, что ей недолго осталось. Смерть уже парила над её душой и медленно забирала последние крупицы жизни. Бабушка уже не сопротивлялась и встречала дорогую гостью, как давнего друга. Не было ни сожалений, ни страха, ни ожиданий. Здесь её больше ничего не держит. Она понимала, что просто пройден какой-то этап. Но, а сейчас ещё пока впереди череда красочных сновидений.
У Назара не осталось сил возвращаться в свою каморку. Он просто зашел в соседнюю свободную палату, на случай если кому-то понадобится, и изнеможенный завалился на койку. Но прежде чем окончательно уснуть, записал в свой дневник:
«Больше всего хочу, чтобы никто никого никогда не терял в этой жизни».
Глава 4. Как Хелтер – Скелтер
Ночь прошла спокойно. Назар провалился глубоко в сон. Проснулся в той же позе, что и заснул. Сквозь мутную пелену глаз он увидел сидящий на стуле силуэт. Парень об подушку потерся лицом и взглянул ещё раз, признавая Николая.
– Спишь, значит, на работе? – хитрым взглядом окинул тот юношу.
Назар резко вскочил и виновато сел на край кровати.
– Что-то случилось?! – осипшим голосом спросил он.
– Да нет. Все хорошо. Правильно сделал, что поспал, а то выглядел ты очень уставшим.
– Что-то вырубило, – подтвердил Назар.
– Смотрю, новых друзей себе нашел?
– Да, вот, – медбрат продемонстрировал подаренный рисунок, который лежал рядом с ним на полке всю ночь.
– Лиля вместе с Алексеевной в тебя чуть ли не влюбленные! – посмеялся Николай.
– Ага. Уже на танцы и на мюзиклы зовут.
– Это хорошо. Значит, нашли в тебе что-то. Людей, которым нечего терять, так легко не обманешь.
Назар промолчал на это замечание.
– Твоя как смена прошла?
– Да как всегда. Пьяницы, сумасшедшие, гипертоники… Но поспать удалось.
– Много вызовов?
– Относительно. Когда-нибудь тебя с собой возьму. Мне Елена Ивановна доложила, что ты кое – чему здесь научился…
– Памперсы менять, – усмехнулся Назар.
– Это кстати самое сложное. Я до сих пор не умею!
Они оба посмеялись.
– Но и, конечно, прощаться с людьми. К этому порой невозможно привыкнуть.
– В этом и заключается суть выбранной дороги? – задумался Назар. – Разочаровываться каждый раз в жизни?
– Увидеть все её стороны. Поставить себя на место каждого существующего человека. Понять, что жизнь – это борьба, которую ты обязательно примешь.
– Борьба ради чего?
– Ни ради чего. Нет того результата, который бы нам подошёл. Нет приза в финале, оправдывающего все старания, надежды и утраты. Но есть принятие и все последующие процессы после него. Это одно из составляющих элементов лестницы пяти измерений.
Николай смотрел глубоко внутрь Назара.
– Как улитка, ползущая к вершине Фудзи. Ей тяжело, сложно, невыносимо, но она ползет, несмотря ни на что.
– Но зачем ей туда ползти?
– Это её путь, на протяжении которого будут происходить изменения. Улитка станет неуязвимой и совершенной. И вскоре обнаружит в себе вечный источник счастья.
Николай поднялся со стула и направился к двери, Назар поспешил за ним.
– То есть, на вершине Фудзи что-то все-таки есть?
– Определенно.
– А улитка знает об этом?
– Она догадывается, но по большей части ею движет вера.
– Но ведь ей что-то нужно изначально иметь внутри для того, чтобы не сдаваться и не сойти с пути? Какой-то стимул, какой-то аккумулятор, который её всегда подбадривает и ведёт вперед…
Николай расплылся в улыбке. Они стояли возле палаты Лили, где белокурая девочка играла в куклы и ела ягоды с другой рыжей малюткой. Назар присмотрелся и сразу узнал её. Та самая малышка из подземного перехода. Та юная певица, которая его очаровала своим пением. Та участница самобытной музыкальной группы, удравшая вместе со своим напарником от полиции. Маленький Робин Гуд, раздавший собранные деньги незнакомым бабушкам. Парень остолбенел.
– Очень вкусные ягоды, Николай Николаевич, – поблагодарила Лиля врача, – о, доброе утро, Назар Андреевич!
– Доброе, – выдал юноша, не сводя глаз с рыжей девочки.
– Мы тут сделали наброски домика для наших коал, – малышка спрыгнула с кровати и побежала к Николаю.
– Олесь, познакомься с нашим новым членом семьи, – представил он ей Назара.
«Так вот кто такая Олеся! Это не его жена, а дочь! Какой ещё семьи?» – шквал мыслей накрыл парня с головой. Он недоуменно стоял и не мог произнести ни слова.
– О, – воскликнула девочка, хорошо присмотревшись, – так я его знаю…
– Вы знакомы? – удивился Николай.
– Да, мы…, – Назар запнулся, но Олеся пришла на помощь.
– Этот дядя нам помог убежать от охраны в переходе, когда мы были на задании с Валерой, – девочка прижала на радостях к себе куклу, – он что теперь будет с нами?!
Назар посмотрел на людей вокруг. Кажется, он один здесь ничего не понимал.
– На каком ещё задании? В смысле с вами?
Николай загадочно усмехнулся.
– Тебе пора всё объяснить и кое с кем ещё познакомить.
– Да, пора бы уже! – восторжествовала девочка. – Ребята очень обрадуются!
– Лиль, – обратился к своей пациентке Николай, – нам надо отлучиться ненадолго…
– Да? – Разочарованно произнесла девочка. Ей, видимо, хотелось поучаствовать в общем знакомстве тоже. – Ну, хорошо…
– Мы за новой куклой съездим. Вам же с Олесей как раз не хватает одной для полной коллекции.
– Ура! – Олеся бросилась прощаться с подругой. – Купим Стеллу и будем как в мультфильме! Там, правда, к ним ещё комнаты и машины продаются…
– Но это уже потом! – заявил Николай.
– Да-да, конечно.
Рыжая девочка крепко обняла и поцеловала подругу.
– Пока, – помахала рукой Лиля, – Назар Андреевич, а вы когда в следующий раз работаете?
Назар затруднялся с ответом. Мысли оказались перемешаны в кашу. Парень вопросительно посмотрел на своего друга.
– Скоро. Я составлю удобный график, и Назар обязательно вернется, – утешал девочку Николай. Та засияла от счастья и запрыгнула обратно в кровать.
Олеся убежала вперёд. Назар замедлил по лестнице шаг, ожидая пояснений.
– Помнишь, ты меня спрашивал, что движет улиткой на её пути? – начал серьезно Николай.
– Да.
– Ею движет идея. Та самая идея, которая бок о бок проходит с выбранной дорогой. Человек становится одержим ею, и после этого он перестает ощущать все тяготы пути.
– Эта та самая идея, о которой вы обещали рассказать?
– Да. Та самая, которой мы посвятили жизнь.
– Кто мы?
Николай открыл дверь на улицу. За ней стояли два болтающих парня. Один помладше, другой постарше. Олеся помчалась к ним навстречу, чтобы первой донести важную новость.
– Егор, Валера, у нас новый член семьи! Его зовут Назар!
Парни посмотрели друг на друга. Младшего Назар знал, это был тот самый гитарист. Затем второй снял очки, и новичок семьи совсем опешил от удивления. Егор. Организатор рейва. Чокнутый диджей.
– О, старый знакомый, – засмеялся в своей манере псих, – так мы с ним хорошо знакомы…
– Вы все что ли уже знакомы? – недоумевал с улыбкой Николай,
– Я нет, – буркнул Валера, видимо, не узнав парня.
– А я да. И ещё как! Он меня от мусоров прикрыл!
– И тебя тоже?! – захохотал в голос Николай, а за ним и Олеся.
– В смысле тоже?! – возмутился Егор и пожал руку Назару. – Именно по моей вине его повязали и посадили в бобик…
– Так вот как ты в отделении оказался, – ухмыльнулся Николай, глядя на бедного парня, потерявшего в буре событий дар речи, – я не удивлен почему-то!
– Да прекращай, Нагваль! Сам же знаешь, что я никогда не стану подставлять кого-то, особенно, если дело может коснуться Валдая и его шайки. Тут дело вот как обстояло… Я себе диджеил на рейве, никого не трогал, спасал мир своей неземной музыкой, как тут подруга приводит знакомиться Назара. Мы с ним душевно потрепались. Потом мусора вычислили нас и организовали обвал. Когда началась паника и массовый побег, наш герой остался со мной и не покидал боевую позицию до самого конца, пока его лицом не уткнули в пол поганые копы…
Валера засмеялся:
– А тебе удалось сбежать?
– Да я быстро вырубил свет и скрылся за кулисами. Аппаратуру же нельзя было бросать.
– Но ты бросил Назара! – грозно уткнула руки в боки Олеся.
– Пирожок, там вся моя техника стояла. Тем более, я знал, что паренек впервые на таком мероприятии и приводов у него за спиной не имеется.
– Всё равно! – наезжала на него девочка.
– Драться хочешь?! – выставил вперед кулаки диджей и шутливо начал махаться с ребенком. Затем схватил её на руки и, пока она визжала и брыкалась, поинтересовался: – А сам-то ты как в заброшке оказался?
– Ну…, – замешкался Назар. – Я вообще там живу.
– Ты живешь в заброшенном театре? – удивился Валера.
Тут Николай возмущенно вступил в беседу.
– Ты в «пионерах» проводил рейв?! Я же тебе говорил к нашим точкам не приближаться со своими дискотеками…
Егор быстро парировал.
– Это для дела. Много народу собралось, я не мог отменить сходку. Тем более, всё прошло довольно гладко…
– Не учитывая полицейского визита, – осуждающе продолжал испепелять глазами Николай.
– Нагваль, да хорош. Они ничего не заподозрили .
– Нагваль? – переспросил Назар, услышав прозвище уже во второй раз.
– А, да. Мы же не представились, – Егор собрал команду в одну кучку и, дурашливо изображая любящего семьянина, каждого чмокнул в щечку и назвал по двойному имени, – Коля – "Нагваль", потому что главный шаман в нашем деле. Валера – "Сад". Я – "Лето". А Олеся – "пирожок".
– Почему это я пирожок? – возмутилась и отпрянула от Егора девочка.
– Она наш Садик, – поправил Николай – "Нагваль", прижав к себе Олесю. – Потому что с Валерой они брат и сестра.
– Садовы, – назвал фамилию старший брат.
Назар с улыбкой присмотрелся на них и признался:
– Когда я вас встретил в переходе, даже и не подумал, что вы родственники.
– Просто я больше похожа на маму, а Валера на папу.
Назар машинально начал сравнивать юношу с Николаем, но тут Нагваль продолжил свою отложенную речь:
– Так вот, Назар, мы хранители той самой идеи, которая движет улиткой. Мы существуем и продолжаем наш путь только ради неё. Это наш выбор. Наша дорога к Фудзи по пяти ступеням измерений.
– И в чем она заключается? – не терпелось услышать ключевую истину Назару.
– Мы заражаем других людей болезнью под названием жизнь.
– Это как?
– Мы придумываем разные штуки, которые других бы пробудили, воодушевили, вернули в них страсть к существованию.
– Мы своими действиями и поступками активируем внутри других людей силы и желание, – дополнил Егор – "Лето".
– Мы… Знаешь… Как прививка, – решила вставить когда-то услышанное подходящее сравнение Олеся, – мы вживаем в организм людей любовь, добро и веру в лучшее.
– Мы это называем "Метастазами", – подвел черту Валера – "Сад".
– Почему Метастазы?
– Потому что один раз заразившийся жизнью человек обязательно распространит эту болезнь на остальных.
– Заразившиеся идеей люди, как клетки, начнут размножаться и заполнять весь организм мира, – по очереди говорили то Нагваль, то Лето.
– Восстанут против природы и системы.
– Которые убивают в нас человека с каждым днем.
– Наша семья ведёт ежедневную войну с отчаянием, тоской, грустью и смертью нашего мира.
– Семья, как…, – запнулся Назар.
– Как Хелтер-Скелтер. Или как клан Карлеоне. Или «Острые козырьки», – пафосно начал перебирать знакомые эпитеты Лето.
– А еще есть люди?
– В основном штабе нас четыре, – сказал Сад.
– Но теперь пять, – поправил с улыбкой Нагваль. – Теперь ты в нашей семье.
Назар почему-то после этих слов ощутил тепло по всему телу. Впервые ему показалось, что он является частью чего-то огромного и ценного.
– Пять, как измерений в лестнице, по которой мы идем.
– Как на руках пальцев, – продемонстрировала свою руку Олеся, высунув дерзко язык.
– Как баллов в оценке моих рейвов! – пошутил под общий смех Лето.
У Назара накопилось много вопросов, но в итоге озвучил только один:
– И что дальше?
– Теперь, – с серьезным видом Лето положил руку на плечо Назару, – как новый член нашей банды ты должен пройти посвящение… И отрезать себе на ноге большой палец…
Все вновь захохотали и Назар в том числе. Нагваль потер ладоши и сказал:
– Пожалуй, тебе надо показать нашу базу, помимо хосписа и заброшенного театра.
Чёрный Reno стоял на стоянке за забором медучреждения. Обновленная семья уселась в салон. За рулем был Нагваль, рядом усадили в качестве гостя Назара, а сзади уместились остальные.
– Теперь машинку придется побольше приобрести! – подметил Сад.
– Ничего, – утешил его Лето, – мы на следующей неделе с тобой банк ограбим…
– А меня возьмете? – взмолилась посередине Олеся.
– Так, хватит мне ребенка портить! – буркнул Нагваль.
Машина тронулась. Николай вернулся на главное шоссе и рванул вдоль реки. Проезжал мимо мостов и набережной в неизвестную часть города.
– Может, пиццу купим? – предложил он. – Устроим праздничный завтрак.
– Да-да! Обязательно заедем! – завелась девочка.
– Нам нужен каждый день новый член семьи, – усмехнулся Лето. – Кстати так бы намного быстрее распространялись Метастазы, каждого нового человека подкупали бы пиццей.
– И колой! – добавила Олеся.
– А в чем заключается ваша деятельность? – спросил Назар.
– Вообще, – протянул Нагваль, – каждый член семьи старается в день выполнить задание.
–Какое?
– Спасти какого-нибудь человека.
– Причем не важно как и от чего, – пояснил Лето, – от смерти, от грусти, от уныния, от самого себя, от проблем, от суеты. Сгодится всё.
– То есть, надо выискивать таких людей?
– Ты удивишься, но они повсюду. Чуть ли не каждого в этом мире нужно спасать.
– Это возможно?
– В нашем деле да. Ведь мы одержимы идеей и другой дороги у нас нет.
Назар понимал, что все их аргументы звучат наивно, странно и не обосновано. Но он помнил эффект, который произвели все четверо на него в своё время, когда еще не были ему даже знакомы. И сказать, что они в тот момент подтолкнули его к жизни – не сказать ничего. Они выглядели как обычные сумасшедшие, но обитая своей потерянности, обреченности и осознанности бытия, решили не сдаваться и помогать остальным людям. Назар без всяких сомнений знал, что примет предложение и вступит в их общество не от мира сего. Ведь если судьба сама подкидывает шанс, надо им пользоваться. И как говорил Нагваль – «из всей бессмыслицы это самое осмысленное».
Компания заехала по дороге в пиццерию и прихватила с собой пять больших коробок, кока-колы и мороженого. После закупки маршрут ещё занимал минут 15, пока не остались позади многоэтажки и не начались дачные дома. В какой -то момент Нагваль свернул на маленькую проселочную улицу и проехал до самого её конца. Когда грунтовая дорога кончилась, а впереди ждали поле и лес, Николай затормозил.
– Дом, родной дом, как счастливы мы быть в нём! – пропел Лето и вышел первым из машины.
Остальные члены банды вылезли следом за ним, прихватив пакеты. Назар увидел деревянный домик, своим интерьером и ландшафтом напоминающий бабушкин; такой встречался в жизни каждого ребёнка.
– Это наша основная точка! – сказал Николай.
– Лучше места не найти, – прокомментировал Егор, – если бы мне пришлось выбирать между тайной подземной базой ЦРУ и нашим объектом, я бы безусловно доверился нашей развалюхе .
– Зато тут лес красивый и речка есть! – поведала Олеся. – Ты любишь купаться?
– Конечно.
– Что-что, а это он любит, – посмеялся Нагваль, вспоминая их знакомство.
– Тогда надо сходить, мы тебе всё покажем, – держа за руку Николая, пообещала девочка.
Компания завалилась в дом, который внутри соответствовал внешнему виду: старые кровати; сервант с праздничной пыльной посудой; маленькая кухня; окна, завещанные белыми вязаными шторками; деревянная лестница, ведущая на второй этаж; классический ковер на стене.
– Согласен, не то, что ты ожидал, – посмеялся Егор, – просто когда всем крутым группировкам раздавали их двухэтажные штабы на островах, наш предводитель сидел дома и вышивал крестиком.
Все захохотали, даже Нагваль. Но сквозь смех всё-таки пригрозил:
– Не нравится, ночуй на своих рейвах в лесу.
– С удовольствием! Где музыка, там моя земля! В следующей жизни предпочел бы быть наушником какого-нибудь олдскульного панка! – уселся Егор в кресло, продолжая нести чушь. – А вообще, весь мир мой дом! Не нашлось бы место, где бы мне ни понравилось. Даже в отделении у Валдая! Как он тебе кстати?
Назар усмехнулся:
– Я не встречал людей душнее.
– Точно! Невыносимый душнила!
– Всегда мечтал его жене в фоторамке на столе пририсовать усы! – уселся рядом с товарищем Сад, после чего Лето залился смехом.
– Кто бы вас уму разуму учил, если не Семен Палыч! – изрек Нагваль.
– Согласен. Он – это совокупление телеканалов Культура и НТВ, – не могли успокоиться и отдышаться два друга.
– Мы пойдем на кухню с Назаром стол накрыть, – Нагваль с юношей отошли, пока Олеся агитировала друзей включить по телеку мультфильмы.
– Звонила Лиля, – сказал с серьезным лицом Николай. – Плачет…
– Что-то случилось? – забеспокоился Назар.
– Случится.
– Что? Почему?
– Тебе не рассказывала Елена Ивановна?
– Нет.
– У этой девочки дар есть. Чутье. Она начинает плакать перед тем, как кто-то умрёт.
– Близкий ей человек?
– Да. Больше она в жизни ни над чем никогда не плакала. По крайней мере, я не видел.
– Она знает о своём даре?
– Да. В хосписе изучила его.
– И когда должен умереть этот человек?
– В ближайшее время. Поэтому мне надо будет уехать.
– Мне с тобой?
– Нет. Не надо. Оставайся , познакомься с семьёй.
– Хорошо.
Нагваль, погрузившись в себя, раскладывал пиццу по тарелкам.
– Почему именно я? – задал Назар неожиданно вопрос, который у него уже давно вертелся на языке.
Николай замер на секунду, а потом резко спросил:
– Хочешь, я тебе скажу, в чем заключается переход от одной ступени на другую на лестнице измерений?
– Да.
– Чтобы достичь вечного настоящего счастья, всегда мешает что-то. Любой человек обрёл гармонию и покой, если бы ему многое не мешало в жизни. Наш мозг, наше тело – всё большая помойка, переполненная лишним и ненужным. Для достижения счастья и вершины лестницы необходимо отказываться. На каждой ступени приносится жертва. Знаешь, с чем прощаются на первой ступени?
Назар приготовился.
– Нет.
– Со всей своей прошлой жизнью. С воспоминаниями, привязанностями, людьми, контактами, взглядами. Человек должен легко научиться отпускать то, с чем был повязан. Он должен найти силы отказаться от прошлого. Понять, что нет понятия дорогого, ценного, важного для него. Всё пыль, своевременный прах. Первая ступень дает понять, что нет ничего значимого. Ни от чего нельзя оставаться зависимым. Всегда быть готовым проститься. Всё, что приходит в твою жизни, рано или поздно уйдет. Поэтому первая ступень – это умение забыть и отказаться от всего, что на данный момент у тебя есть.
Назар внимательно слушал и молчал.
– Когда мы с тобой встретились, – продолжил Нагваль, – ты уже находился на этой ступени.
Назар вспомнил, как путешествовал. Как скитался от места к месту. Как бежал от чего-то. И вспомнил то, к чему эти скитания почти его привели.
– Я сам получается начал этот путь?
– Своим внутренним сознанием.
– И ты это увидел?
– Да. Многие приходят рано или поздно к одному и тому же. Но каждая ступень не только совершенствует людей, но и в какой-то степени разрушает. На любом этапе продвижения очень легко сломаться.
Назар помнил это. Помнил за двоих.
– Всё что может спасти тебя, может так же и уничтожить, – закончил Нагваль.
– А что же на второй ступени?
