Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– И вы согласились?
– Я поняла, что вышла бы в любом случае.
– Как думаете, все люди знали на что идут?
– Да. Внутренним чутьем. Мало кому доводилось испытать подобную эйфорию.
– Понятно. А знаете кто стоит за этим?
– Конечно, – расплылась в смущенной улыбке девушка.
– И кто они?
– Метастазы.»
Портреты с Лето опередили по счёту лишь упоминания о неких Метастазах. Репортёр спешил обратиться к двум парням, до пояса исписанным маркером данной аббревиатурой.
«– Как настроение? – интересовалась женщина, пока на заднем фоне кучка молодых ребят скандировала песню.
– Отлично, просто отлично, – дополняли они друг друга.
– Вам понравилась вчерашняя дискотека?
– Думаем, её услышал весь мир, – говорил в камеру один.
– Если бы не она, то я бы умер со скуки, – добавлял другой.
– Почему люди вышли на улицу?
– Они захотели сделать добро. Народ доказал, что на самом деле человек способен на хорошее.
– Как именно они делали добро?
– Вернули к жизни друг друга общим стремлением, – помог товарищу второй парень.
– Люди не боялись?
– Нет. Совсем нет. Ни полиции, ни ОМОНа, ничего.
– Мы это отчётливо видели в глазах людей.
Репортерша не сдержалась и тоже улыбнулась.
– У вас по всему телу бросается в глаза надпись «Метастазы». Что она означает?
– Это… Это значит, что мы в одном общем деле.
– Каком?
– Мы выбрали жизнь и хотим жить так, чтобы и другой человек её выбрал и полюбил.»
Валдаев смотрел на цифровые данные, по которым лишь в одном центре города вчера зафиксировали около десяти тысяч человек. Часть этих людей не хотели прекращать праздник и считали долгом продолжать танцы на улицах. С колонок и бумбоксов играли биты очень похожие на ночные. Молодежь вела себя раскованной и доброй . Ребята подходили и обнимали прохожих людей без особой причины, поддерживая массовое настроение.
«– Как вам вчерашняя музыка? – спрашивала та же женщина у довольно зрелого мужчины.
– Супер музыка. Настоящий рейв. Я хоть такое сейчас не слушаю… Но вспомнился дух молодости.
– Не испугались, увидев пляшущую толпу людей по всему городу?
– Нет. Я танцевал вместе с ними, – признался мужчина.
– Не считаете странным подобное выступление?
– Всё к тому и вело. Многие ждали от ребят агрессии, а они обыграли верхушку. Они побудили народ не к войне, а к демонстративному миру.
– Вы это одобряете?
– Конечно. Я скептически относился к попыткам изменения людских устоев и системы, но когда сам попал под влияние одного человека, я поверил в Метастазы.
– Кто этот человек?
– Егор Летаев.
– Что он сделал?
– Вместе со своими друзьями он подарил обществу идею, за которую стоял до конца. Многие будут не согласны, ведь у каждого своё мнение и взгляды. Но факт храбрости и твёрдости его веры неоспорим.
– Это лицо Егора на портретах и плакатах?
– Да. Парень заслужил. Он погиб за свою идею и теперь она останется в головах людей, а может, и изменит их в лучшую сторону.
– Это идея Метастазов?
– Да.
– В чем она заключается?
Народ продолжал громыхать на заднем плане, но мужчина не прервался.
– В побуждении к жизни другого человека. Быть готовым воодушевить, чтобы другой стал счастлив. Методы и способы различны, но конечная цель одна.
– У людей получится?
– Да. Сейчас народ под большим впечатлением, но будем вместе верить, что это не забудется и всегда останется жить внутри нас. Один человек смог, значит и у остальных получится.
– Вы знаете, как он погиб?
– Нет. Но я думаю, что для него этот шаг являлся сущим пустяком, – уверенно заявил мужчина, – последняя ступень к общему результату. Парень не ограничивался одной жизнью и смертью. Он заставил людей забыть о страхе.
– Спасибо вам за интервью.»
Лейтенант без устали просматривал каждый раздел, где хоть что-то упоминалось о произошедшем событии. Больше и больше загружалось в ленте фото и видео. Больше рождалось спорных мнений. Информация неизбежно попадалась на глаза Валдаева. Нельзя сказать, что он испытывал злость и несогласие. Семена накрыла апатия, стены которой не смогло бы пробить даже самое провокационное заявление. Насчет смерти ,произошедшей на площади Н. ничего не упоминалось. СМИ решило не выносить на обсуждение публики убийство кумира. Намекающие высказывания или предположения можно было лишь отыскать в источниках постправды; на массовых обозримых платформах ничего компрометирующего найти было не реально.
Валдаев достал старую пачку сигарет и закурил. Перед ним лежало уголовное дело Егора Летаева. В едком дыму он открыл последние страницы и в десятый раз перечитал заключение:
«По факту вооруженного нападения на представителя законной охранительной власти действия и намерения гражданина Е. А. Летаева были ликвидированы. По существующей информации гражданин Е. А. являлся организатором запрещенной группировки, деятельность которой представляла опасность для общества. По полученным данным деятель ранее привлекался органами полиции по делам о разбое, воровстве, а так же нападении на частные государственные объекты. В ходе сопротивления Е. А. Летаев получил огнестрельное ранение, которое, несмотря на оказанную первую медицинскую помощь со стороны сотрудников полиции, стало летальным. Тело преступника было отправлено на следственную экспертизу…».
Лейтенант несколько раз пробежал глазами составленный протокол. Этими словами всё заканчивалось. Дальше не было смысла продолжать. Подлинная история останется в головах у Валдаева и тех свидетелей, кто присутствовал на площади. Дело необходимо было замять в интересах безопасности правоохранительных лиц. Теперь существует лишь липовая папка на случай разбирательства и куча необоснованных теорий о случившемся. Ни на секунду образ Егора не покидал Семена. Мужчина помнил взгляд парня и его улыбку. Падение своего главного врага не принесла лейтенанту никакого облегчения. В случае с Лето смерть представилась чем-то новым, выходящим из рамок известного и понятного. Парень дал продолжение другой жизни, не собираясь оставаться играть в общем болоте. Ему было плевать на противников своей идеологии, он просто прошёл мимо и направился дальше. Куда и каким образом – Валдаев не мог даже предположить, но отчётливо понимал, что Лето в курсе. Парень покинул человеческий мир и бросил здесь всех остальных. Всё равно, что и как про него напишут, в каком свете преподносят его гибель. Этого человека больше нет, он лишь история сфабрикованного уголовного дела.
Семен достал ещё одну сигарету. Его глаза смотрели в тёмную пустоту. Ему вдруг показались все им предпринятые действия такими глупыми и незначительными. Будто вся жизнь пролетела в неосознанном гипнозе. Принципы и выводы потеряли смысл. Он словно очень долго и усердно возводил огромное здание и считал это важно необходимым. Он верил в него и призывал других им восхищаться. Но вскоре понял, что на самом деле никому оно не нужно. В нём никто не захотел жить. Никто не захотел заходить в него и смотреть, что там твориться внутри. У всех имелись собственные здания, которые они самозабвенно лелеяли, а на чужие было плевать. Сейчас собственное строение стало безразлично и Валдаеву. Его творение растворилось в общей бессмыслице. Всё оказалось просто. Жизнь, смерть. Ничего лишнего. Ему сейчас ничего не хотелось, кроме одного. Лейтенант закрыл папку по делу усопшего, потушил четвёртый окурок о дно пепельницы и направился за своим старшим сыном в камеру, чтобы вместе отправиться домой.
Лёша сидел на переднем сидении и молчал. Он не мог ничего изменить и понимал, что дальше вести войну с родным отцом глупо. Семён тоже не собирался продолжать ссору. Ему не хотелось ругаться и проводить нравоучения. Он спокойным голосом позвал сына и он пошел. Валдаев следил за дорогой, держа руль двумя руками. В голове томилось желание наконец-то оказаться дома, подальше от всей этой вечной трагедии. Суета превращала людей в молчаливых трупов. Живой лишь оставалась ценность семьи. Лёша разглядывал огни города и гуляющих людей. Они возвращались к тишине после ежедневной бури.
Валдаев остановился у магазина и в одиночестве направился за покупкой. Вернулся отец с пакетом сладостей.
– Вы в детстве с Кирей любили эти заварные пончики, – передал он аккуратно пирожные в руки сыну.
Лёша вспомнил кондитерские изделия своего детства. Они действительно с братом могли их съедать килограммами.
– А ещё обожали смотреть Спанч Боба и есть горячие бутерброды с сыром, – завел мотор Семён.
– Медузье желе, – вслух вспомнил юноша, как они с братом называли блюдо.
– Точно.
Им оставалось совсем немного до конца пути. Оба наслаждались обволакивающим покоем. Валдаев бесконечно повторял про себя: «Только бы оказаться дома, только бы оказаться дома …».
На пороге ребят встретила Лариса. Обеспокоенными глазами она убедилась, что родной сын в порядке. Семён заранее предупредил жену и попросил не затрагивать больную тему. Женщина была рада возвращению двух мужчин и совершенно не собиралась бранить или наказывать ребёнка. Своей мудростью она ко всему относилась со смирением.
– Мы купили сладости к чаю, – сказал Валдаев.
– Молодцы, – улыбнулась Лара.
Семён внимательно изучал выражение лица жены. Вероятнее всего, последние новости не обошли женщину, и она была в курсе произошедшего. Но несмотря ни на что, она оставалась на стороне мужа. Ей без разницы кто был прав или не прав, она любила и считала долгом находиться за спиной родного человека. Лейтенант чувствовал эту поддержку. Преданность в подобных ситуациях становилась жизненно необходимой.
– Ужинать будете?
– Конечно, мы голодные как волки, – улыбнулся Семён, Лёша одобрительно моргнул глазами.
Лара погладила по лицу старшего сына, словно вспоминая руками его кожу, и ласково произнесла:
– Тогда я сейчас быстро доготовлю и вас позову. Устроим вкусный совместный ужин , а на десерт слопаем пончики!
Воодушевленно она вернулась на кухню. Вернувшийся мир в семью не мог её ни радовать, женщина расцвела на глазах. Единственное что вставало наперевес сумасшествию в мире – это семья. Мир предаст, мир обманет, мир забудет, но любовь к семье навсегда останется поводом бороться и жить дальше.
Валдаев зашел в комнату к младшему сыну. Тот что-то увлечённо рисовал за своим столом. Маленькие ручки совершали чёрным карандашом наброски на белый лист. Семён тихо подкрался сзади и заглянул сверху на творчество Кирилла. Мальчик создавал супергероя с плащом за спиной, вытянутым боевым кулаком, поражающим злодеев, и улыбкой на лице.
– Привет, – произнес отец.
Кирилл резко обернулся.
– О, привет, пап, – он отвлекся от дел и обнял папу.
– Рисуешь? – спросил Валдаев, разглядывая рисунок.
– Да.
Отец был знаком со многими мультфильмами про супергероев, но сейчас никак не мог состыковать детали.
– А почему у тебя супермен лысый и бородатый?
– Это не супермен, – заявил сын с хитрой улыбкой.
– А кто? – удивился Семён.
– Это Лето.
Тут лейтенант ощутил нарастающее сердцебиение.
– Кто?
– Егор его зовут. Егор Лето.
Мужчина осознал, что ему не показалось. Он испепеляющим взглядом смотрел на рисунок. Мир перестал быть прежним уже окончательно.
– Он наш с друзьями герой. Я хочу с ним футболку, – сын с энтузиазмом делился впечатлениями с отцом, – представляешь, пап, он сделал всех людей счастливыми.
Слова сына до Семёна доносились, словно сквозь густой туман. Он глядел на супергероя и вспоминал молодого парня, скончавшегося на его глазах. Он не понимал, зачем и для чего всё произошло. Там ещё летели пузыри. Мыльные пузыри.
– Как он сделал их счастливыми? – выдавил он из себя.
– Он включил им музыку, – гордился Кирилл своими познаниями, – и люди начали танцевать. Представляешь, весь город танцевал.
Пузыри летели вверх. Их было много. Летели и становились облаками. А облака просто продолжали плыть по небу. Просто плыть. Как люди просто улыбаются. Как люди просто любят. Как люди просто живут. Им ведь по сути большего и не надо. Всё остальное – лишнее. Всё остальное – не нужное.
– Он придумал Метастазы, – продолжал сын, – ты знаешь, пап, что это такое?
– Что это?
– Это когда люди любят друг друга и на всё ради любви готовы, – продолжал корректировать свой шедевр мальчик, – как ты любишь нас с мамой. Как мы любим тебя.
Семён не двигался. Его тело будто парализовал мощный разряд по телу. Глаза созерцали рисунок.
– Метастазы изменят мир.
Егор действительно жив. Его не подстрелили тогда. Все пули прошли мимо. Он не падал на асфальт и не истекал кровью. Он жив. Он продолжит своё дело в головах других людей. Он не может исчезнуть.
– Пап? – Кирилл заметил ступор отца.
– Что?
– Метастазы ведь изменят мир, правда?
Семён сделал долгую паузу. В глазах человека что-то непоправимо и навсегда поменялось. Мир перевернулся внутри. В тот момент, будучи абсолютно уверенным в правоте своих слов, он ответил:
– Да, сынок, правда.
Кирилл не сдержал порыва чувств и ещё раз обнял папу. Тот улыбнулся, ощущая в душе благодарность. Он не знал, что с ней делать, но обязательно в скором времени поймёт и сохранит понимание на всю оставшуюся жизнь.
В том же загадочном состоянии Семён прошел на кухню, где его жена, стоя спиной к нему, готовила ужин. Он подошёл сзади, уткнулся лицом ей в плечо, а руку положил на живот. Лариса замерла, а потом в ответ накрыла его руку своей ладонью и щекой потерлась о его волосы. Она была рядом и обещала оставаться до самого конца. Мужчина не спешил отходить от любимой жены. Он понял что-то важное для себя. Что-то, чего нет глубже и мудрее на свете. Лето говорил, что у всего есть две стороны медали. И у хорошего, и у плохого. У всех людей выбор стороны отличается. Но, кажется, сейчас весь мир замер на какой-то одной стороне, и наконец-то стало всё ясно и правильно. Семён не хотел скрывать больше свои слезы. Он согласился быть проигравшим в этой жизни, но при этом остался счастливым. Потому что жизнь могла отнять всё, но только не любовь к родным.
На следующий день старший лейтенант Семён Павлович Валдаев закрыл протоколы по участникам и организаторам недавнего экстремистского движения и отпустил всех ребят на свободу. Сам же мужчина спустя двадцать с лишним лет добросовестной службы государству подал в отставку.
…
Назар покинул полицейский участок свободным человеком. Глаза резало солнце. Они привыкли к тусклому люминесцентному свету. Лёгкие наполнились свежим прохладным воздухом. Парень увидел впереди возле неизвестной машины тех людей, с которыми сейчас больше всего хотел находиться рядом. Олеся бросилась навстречу лучшему другу. У Назара задрожали ноги от мысли, что по нему скучали так же сильно, как и он.
– Назар! Назар! – девочка обхватила руками шею парня.
– Привет! – прижал он её хрупкое тело к себе ближе. – Как ты нарядилась! Тебе очень идёт!
Олеся действительно была одета просто прекрасно. Белые цветы на её платье идеально сочетались с рыжими пышными волосами.
– Спасибо…
Девочка хотела ещё что-то сказать, но подошел Валера, и она пропустила брата вперёд.
– Но здравствуй, уголовник, – пытался поддерживать оптимизм Сад, – ты теперь террорист номер один?
Но радости в лице невозможно разглядеть. Валера совсем потускнел, ослаб и похудел. За то время, которое они не виделись, у того набухли вены на лбу, кожа покрылась морщинами, а глаза превратились в черное колодезное дно. Хотя сам Назар выглядел не лучше.
– Да у нас вообще теперь, похоже, нет преступности, – усмехнулся парень, – участок пустой.
– Да, я слышал, что Валдай тронулся. Но, видимо, в хорошую сторону.
– Все стали добрыми, – напомнила неожиданно Олеся главную новость.
Назар заглянул в глаза девочки и увидел подступающие слезы. Капельки дрожали подобно росе на лепестках веток. Девочка пыталась спрятать в себе страшное осознание, и у неё получалось лучше, чем у остальных. Когда Назар заволновался, Олеся уже вновь улыбалась ему. Парень опустился на корточки и ещё раз прильнул к малышу.
– Как остальные ребята? – поднял он глаза на Сада.
– Пороха выперли с радио, – даже в усмешке его глаза продолжали оставаться мрачными, – теперь революционер безработный. С Яной вроде всё в порядке, вот её машину позаимствовали…
– Сегодня у них концерт! – восторженно заявила Олеся.
Назар удивился.
– Какой концерт?
– Да не концерт, – отмахнулся Валера, – просто хотим группой поиграть на Манеге. Народ нас поддерживал, хочется его отблагодарить. Мы гадали, когда лучше, но раз и ты освободился, то…
– Группа «Сияние» возвращается! – продолжала настаивать девочка.
– Ничего себе, – улыбнулся Назар, – значит и я приглашен?
– Конечно!
– Сегодня в восемь вечера попробуем организовать, – монотонным голосом говорил Сад.
Назар понял, что его друг очень изменился.
– Будет сюрприз, – закивала головой девочка, – тебе очень понравится.
– Не сомневаюсь.
Сад молча глядел на асфальт, а затем вернулся в реальность.
– Ты куда сейчас?
– Думаю, надо проведать свой чулан и телефон врубить.
– Хорошо, – Валера копался в своих мыслях, – ты можешь к нам переехать. Наверное, так будет лучше.
– Посмотрим. Давай до завтра оставим. Сегодня у нас великий концерт.
– Ладно, понял, – вновь усмехнулся Сад, а затем подал свою холодную руку, – тогда до вечера? Нам еще по делам кое-каким нужно…
– Для сюрприза, – пояснила девочка.
– Хорошо, – Назар чмокнул её в щеку и пожал другу на прощание ладонь, – до вечера.
Парень проводил взглядом своих друзей до машины. Вскоре они скрылись во дворах. Назар постоял немного на месте, чувствуя какую-то потерянность. Оглянулся назад, потом на дома в округи. Ноги совершенно не желали сдвинуться с места. Асфальт слишком ледяной. Деревья слишком не живые. Мир никогда не станет тем, каким был раньше. Опасно в нём оставаться одному. Огромная пропасть, которую видишь только ты и подобные тебе. Можешь сходить с ума, можешь продолжать бороться, можешь выдумать что угодно. Ходи со стеклянным взглядом, отвечай на вопросы нелепым сарказмом, пытайся найти за что зацепиться, чтобы выкарабкаться из мёртвого состояния. Пятиступенчатая лестница не избавляет от депрессий, она их преобразует. Счастье явилось, но не одно.
Назар дошёл до ближайшей кофейни и зашел внутрь.
– Можно у вас зарядить телефон? – обратился он к девушке.
– Надо что-то заказать.
– У меня нет денег.
Если бы она ему отказала в просьбе, он бы пошел на поиски дальше, совершенно не расстроившись.
– Ну и ладно. Подзарядите ваш телефон.
У девушки что-то щелкнуло в голове, и она решила помочь незнакомцу.
– Спасибо, – Назар выдавил улыбку, – я тогда в уголке спрячусь.
– Хорошо.
В заведении присутствовало не больше трёх человек, поэтому Назар остался в незаметном одиночестве. Он подключил телефон к зарядке. Внутренняя интуиция подсказывала, что мобильник таит много неизвестного и упущенного. Так и оказалось. Пропущенные звонки от Валеры и Яны. Он безразличным взглядом проматывал рекламы, затем СМС приятелей, но никак не мог найти нужное. На Ютубе высветился ролик с рейва. Пальцы юноши были ледяными, он пытался несколько раз нажать на «play», чтобы добиться результата. На смонтированном видео танцевал народ. Тысячи людей заполонили улицы вдоль и поперек, двигаясь под знакомые биты. Назар слушал счастливые вопли, ощущал сотрясение земли, его завороженный взор не мог оторваться от былого великолепия. Камера сняла танцы с разных районов города. Кадры чередовались, как и люди. Лишь биты оставались постоянными. Это биты Лето. Те, которые он воспроизводил в лесу и в заброшенном театре. Парень мог смотреть без остановки. Люди просто танцевали, музыка являлась односложной, но Назар находил в безумстве неописуемую красоту. Как дурак, позабывший обо всем на свете, не прекращал улыбаться.
Вскоре он наткнулся на видео, которое записал Егор. Обращение после гибели главаря оказалось на просторах всеобщего доступа. Назар с замиранием сердца включил тот самый ролик, который побудил людей к действиям:
«Я хочу обратиться ко всем гражданам нашего города, – всё тот же уставший, но пылающий внутренним огнём Егор; такой, каким его и запомнят люди, – после всего, что мы вместе сделали и чего добились, вы ждете от меня решающего рывка, но этого не будет. Пару дней назад случилась трагедия. Наш мир покинул мой любимый друг, – Назар переживал, что испугает своим видом окружающих, – он был замечательным врачом, отцом и тем человеком, который всегда готов прийти на помощь. Его имя Николай Николаевич Кремлёв, но для нас он был и останется мудрым Нагвалем. Он создал и придумал Метастазы. Идее, которая нами сейчас движет, мы благодарны ему. – Большую часть записи Лето смотрел в пол. – Когда-то мы договорились изменить мир. Это невозможно, но мы верили. У нас имелись силы и мотивация, но у вершины цели у нас возникли разногласия. Я не понимал, зачем он помогает отдельным людям; не понимал, зачем спасать безнадежные единицы, когда в руках миллионы. Я не слушал его и считал слабым. Но когда он ушёл, я… Я осознал что может значить один человек. – Не верилось, что это видео предполагалось последним; Назар прикусил кулак. – Единица. Всего лишь частичка одной огромной массы. Но эта частичка может представлять для кого-то целый мир. Тогда я понял, что мы в первую очередь являемся глупыми в тот момент, когда считаем себя предельно просветлёнными. Нагваль помнил это. Как и то, что мир можно изменить, начиная с единственного числа. В большинстве случаев, этим единственным числом оказываешься ты сам. Метастазы не являлись тем механизмом, который перепрограммирует человека, они выступали в роли толчка к пробуждению. Ведь человека не поменять, если сам он не изменится внутри. Так же не поменять мир, если человек на него не посмотрит другим взглядом. Нагваль хотел своими действиями изменить именно взгляд людей. Чтобы они сами захотели меняться. Он нашел средство и формулу. – Лето на секунду замолк, а затем поднял глаза, обратившись к камере. – Мне хотелось обратить больше внимания на идею, вынести наши старания на общий обзор, стать героями… Сейчас я хочу лишь одного и больше ничего. Хочу, чтобы завтра вы вышли на улицу и начали танцевать. Зовите своих друзей, знакомых, детей и просто радуйтесь жизни. Никаких требований, переворотов, скандалов, разрушений. Просто музыка и танцы. Я хочу, чтобы вы это сделали ради моего друга. Он представлял жизнь и смерть как единое целое. Как вечное освобождение, безостановочный танец. Скорбеть и грустить можно всю жизнь. Мне хочется, чтобы сейчас вы сделали в память о нём самое трудное, а конкретно: стали на вечер свободными и счастливыми. Каждый из нас погряз в трясине проблем и разочарований. Но один человек жил ради того, чтобы другие стали чуть счастливее. Давайте исполним его мечту. Больше никакой войны. Никакой революции. Просто выйдем всем городом на улицу и предадим своё незначительное временное существо танцу. На грусть, абсурд и безысходность ответим музыкой. Дата и время – сегодня в 22:00 . Место – повсюду. Жду вас. Выходите, танцуйте и заражайте счастьем друг друга. Превратим один день нашей истории в сказочную утопию…».
Запись оборвалась. Экран стал черным. Лето исчез навсегда. Оставалось лишь только пересматривать видео и лицезреть полученный результат его стараний. Назару еле как удалось оторвать глаза от телефона. Таким же прикованным взглядом он уставился в окно. Вроде что-то и происходило на улице, но сейчас оно не улавливалось разумом. Что-то и было, но для парня не существовало. Может, что-то важное или наоборот мелочное, но и то, и то оставалось вне поля осязаемости. Глаза не моргали. Напряжённые белки покрылись лопнувшими сосудами. Если бы прошло тысячу лет за витриной, Назар бы не заметил. Если бы его жизнь закончилась и началась следующая, он бы не отреагировал тоже. Круговорот вещей продолжался, но парень из него каким-то образом выбрался. Что это – нирвана? Или опустошение? Может, просто настигшее успокоение, которое не покинет его больше никогда? Мир человека. Мир вселенной со всеми её формами жизни. Всё крутится – вертится, а парень сидит и смотрит в одну точку. Невыносимая лёгкость или тяжкий груз. Вечное счастье или безвыходная тюрьма. Неискоренимая скорбь или многогранное познание.
Назар наткнулся на ещё одно письмо совершенно случайно. Оно хранилось на почте по подсчетам Назара с той самой минуты, как его приняла полиция на радиостанции. Лето, по всей видимости, написал и отправил пояснение сразу после того, как позвонил с доносом в участок. Назар читал его медленно, перечитывая и вдумываясь в каждое слово. Может, пытался найти в нём сакральный смысл, а может, просто хотел, чтобы оно не заканчивалось. Люди с подозрением кидали взоры на странного парня, сидящего в углу кафе; он не контролировал свои эмоции и выглядел настоящей жертвой сумасшествия. Он просто читал и погружался в письмо лучшего друга. Его сердце разрывалось от печали. Его щеки горели от слез. Его губы дрожали в непроизвольной улыбке. Он переживал миллионы чувств одновременно. Всё стерлось. Всё обнулилось. Всё растворилось. Письмо подошло к концу. Понимая, что владельцы заведения на грани того, чтобы вызвать психиатрическую бригаду, Назар встал из стола и поспешил убраться из кофейни.
Парень поплелся по улице в никуда. Он глядел по сторонам и сосредотачивался на каждой детали. Любая мелочь притягивала его существо и заставляла всё ощущать с ней воедино. В голове крутились одни и те же слова:
«Котан, если ты это читаешь, значит, у нас всё получилось. – Назар чувствовал, как ветер гладит листву деревьев. – Сразу хочу извиниться за очередную подставу с мусорами. Я тобою снова прикрыл свой тощий наглый зад. Кажется, некоторые вещи остаются неизменными. – Назар чувствовал, как летит к зеленой траве лист и опускается на темно-красный цветок. – Но это стоило того. Нагваль мог бы возмутиться в данной ситуации лишь на то, что его с собой не позвали. – Назар чувствовал, как серостью покрывается небо. – Мы хотели жить так, чтобы захотели жить другие. Каким-то образом у нас это получилось. Я предполагаю всё потому, что мы крутые. – Назар чувствовал, как эхо пробегает по пустым подъездам старых домов. – Улитка добралась до вершины горы Фудзияма и кайфует над видом. Левиафан сожрал наши души, и его вставило, как самого заядлого рейвера. Думаю, народ отпляшет что надо. Жаль, что мы с тобой не увидим это чудо света. – Назар чувствовал, как где-то чайки горланят над океанским прибоем. – Но ничего страшного. Зато я, вероятнее всего, увижу растерянную рожу Валдая. Вот потеха будет. – Назар чувствовал, как белый песок несется вдоль берега и врезается в скалы. – Я за тебя не переживаю. У тебя есть то, что не отнять. Ты не пропадешь ни в этой жизни, ни в следующих; ни в этой реальности, ни в другой. – Назар чувствовал, как дышит лес и хранит многовековую тишину. – Чувак, я так люблю жизнь, если бы только знал! Прошу тебя, помни, что она прекрасна. Всё совершенно не сложно, а очень просто. Как говорит Олеся – «всё точно будет хорошо». Поверь, она знает наверняка. У неё дар, отвечаю. Берегите друг друга. – Назар чувствовал, как живут и умирают люди, как они повторяют с наслаждением и горем пути своих предков. – Мы все еще встретимся попозже. Мы обуздали петлю времени и бесконечное пространство нашей вселенной. Мы сами выдумали эту игру и выиграли. – Назар чувствовал, как Бог создаёт мир, потому что вдруг поверил, что может вот так всё просто вообразить. – Продолжай веселиться, смеяться и танцевать. Поверь это единственный верный способ прожить свою жизнь. – Назар чувствовал, как Бог смеется подобно маленькому ребенку и говорит, что всё будет однозначно хорошо. – Это точно, ведь так я стал счастливым и нужным. А еще люби. Эти слова стоят за Нагвалем, который всех нас спас и привёл к смыслу. – Назар чувствовал, как давным-давно успокоился и облегченно выдохнул весь мир, принимая ход вещей. – А теперь зацени видео, после которого Метастазы станут постулатом человеческого счастья. – Назар чувствовал, как улыбается и наслаждается своим предназначением его любимый друг.
Назар брёл по свету как беззаботный странник. Понимал, что вокруг происходит и чётко знал, что нужно делать. В душе он вечно боролся и любил. Черпал силы из глубоких недр веры, чтобы прожить эту жизнь, и смиренно ждал. Ждал того, что может по итогу оказаться глупым и нереальным. Но разве может врать вечное счастье?
…
Ближе к 8 часам вечера Назар подошел к Манеге. Парень не стал доходить до самой площадки, а решил заглянуть в гараж, догадываясь, что группа готовится на данный момент именно там. Так и оказалось. Порох с Яной молча настраивали инструменты, ситуация напоминала этюд с крышей. Только настроение изменилось. Яна подошла и крепко обняла приятеля.
– Мы рады, что ты снова с нами, – она чмокнула его в щеку.
– И я, – признался Назар, – как ты?
– Ничего, – улыбнулась она.
– Привет, герой, – отвлекся от барабанов Порох, – говорят, что ты прикрыл всю мусарню?
Шутки продолжали оставаться теми же, но не лицо балагура.
– Есть такое. Вы все хорошо постарались.
– Это было потрясающе, – уверяла Яна.
– Я знаю.
– Количество слушателей нашего радио побило за одну ночь все рекорды, – похвастался Порох.
– Тебя уволили?
– Да пошли они! Я им публику собрал, а они сраные моралисты…
Назар усмехнулся и похлопал с сочувствием товарища по плечу.
– Назар пришёл! – раздался позади голос Олеси.
– Я не мог не прийти на такое событие. Если помнишь, именно с вас началось мое знакомство с Метастазами?
– Да. В переходе, – подтвердила девочка.
– Когда мы уносили ноги от охраны, – на пороге появился во всём чёрном Сад.
– Точно.
– Кажется, мы неплохо тогда выступили, да сестренка?
– Естественно.
Малышка не могла нарадоваться визиту Назара, а тот понимал, что ему ничего не нужно, кроме присутствия друзей.
– Хочешь, мы тебя в первые ряды проведем? – спросил Валера.
– Нет, спасибо. Думаю, из толпы вас наблюдать атмосфернее.
– Хорошо, – выдохнул Сад, – тогда пора. Подведем красивую черту.
Олеся хотела чем-то поделиться с Назаром, но брат её повел за собой.
– Ты с нами сразу пойдешь, дорогая.
Девочка надулась, но затем с улыбкой помахала другу рукой. Команда собрала аппаратуру и направилась за гаражи.
– Скоро увидимся, – бросила Яна вслед Назару.
– Удачи! – пожелал парень и пошел в противоположную сторону.
Вместе с остальным народом Назар дошёл до площадки. Скопление людей стремительно нарастало. Все удивленно смотрели по сторонам и гадали, где будет проходить выступление. Парень встал в общей толпе ребят, к внешнему образу которых очень привык. Те же разукрашенные неформалы, творческие личности, рейверы, подростки, но сейчас встречались и совершенно шаблонные типы среднего рабочего класса. Курили, пили пиво, обсуждали прошедший рейв, смерть Лето и предстоящий концерт. Никого не беспокоила облава. Люди породнились и больше не чувствовали страх перед законом.
