Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Неужели они не были несчастны, зная так много?
– Они преумножали и скорбь. Но за чертой всего осознания и принятия ждет освобождение и великая радость. Потому что нет больше исходов, нет других путей, нет возможности избежать участи. Существует только момент. Остаётся лишь право сделать выбор – благодарить и наслаждаться этим моментом, либо продолжать копаться в бездне и гадать почему ты в ней находишься. Необходимо каждый раз находить силы из неё выбираться. Смерть нас всех где-то поджидает за углом.
– Неужели эти шаманы никогда не уставали? – Назар продолжал смотреть по сторонам, наслаждаясь гармонией.
– Усталость присутствует всегда. Преобладает понимание того, что, по сути, человеку не составляет особого труда во всеобщей незначительности своего выбора и своих действий продолжать, не смотря ни на что, свой путь. Это путь воина, который нам послан ни для чего. Вселенная существует просто так, вряд ли у неё есть какие-то цели. Мы – всего лишь её нано-копии. Бог не имеет форму. Рай не имеет форму. Все кто имеет форму – это люди. В этом наше великое несчастье. Избавившись от своей оболочки, мы наконец-то растворимся в общей пустоте.
– В этом есть счастье?
– Прислушайся к своему внутреннему миру, и он сам тебе ответит.
– Иногда не хватает такого ответа.
– Мозг человека засоряется, он цепляется за многие мелочи и зарывается в мусоре, начиная суетиться. Даже самый опытный шаман может дать слабину и вернуться к человеческим естественным порочным процессам. Мы, в конце концов, остаемся людьми до последнего. Мы придумываем преграды, чтобы через них проходить. Мы строим воздушные замки, чтобы их достигать. Мы создаем иллюзии, чтобы им верить. Это всё присуще нашему естеству.
– Как же от них избавиться?
– От них не нужно пытаться избавиться, ибо это невозможно. От собственной природы не стоит бежать, как и от всего другого. Разница странника и человека в том, что странник радуется тому, что ему было дано, не забывая главную истину.
– Истину нашей бессмыслицы?
– Скорее метаморфозы. Вселенная существует циклами. Солнце восходит, солнце заходит. Наступает зима, наступает лето. Луна приносит прилив, луна уходит вместе с отливом. У человека происходит то же самое: полоса чёрная и полоса белая; грусть и радость; приобретение и утрата; жизнь и смерть. Мы заложники обстоятельств. Метаморфоза заключается в том, что странник сохраняет своё состояние вне зависимости от смены циклов. Он начинает существовать вне всего этого. Он не ощущает боли, печали, скорби, потери – для него остаётся один порядок вещей. Он не может изменить циклы, он в силах поменять отношение к ним.
– В этом есть его путь?
– Да. Преобразование на фоне стабильности окружающего мира. Может быть, в этом заключается эволюция, а, может, и очередной побег. Оценочной конечной точкой по итогу всегда является счастье и свобода. Это танец с мироустройством. Человек не борется, не подстраивается, он лишь танцует.
Назар еле успевал за потоком информации.
– Философия, которой придерживается странник, не ограничивает и не оспаривает никакие прочие взгляды. В мире Бога слишком много парадоксальности и несправедливости. В мире атеизма слишком много безысходности для дальнейшей жизни. В мире существования ради исключительного наслаждения слишком много границ и врагов. Наш путь вечного танца самый приемлемый. Мир принятия и стоицизма ради смеха, удовольствия и самоотдачи подходит каждому. Кем бы человек в этой жизни не был, он понимает, что здесь задержится ненадолго. Странники не здесь и не там, не в прошлом и не в будущем, они повсюду и уже навсегда. Они не существуют для себя, а только лишь для других. Они как порталы в человеческой оболочке, приоткрывающие вселенную.
Нагваль затих, даже не обернувшись поглядеть на Назара. Парень начинал вникать в суть, но вопросы не исчезали, а наоборот прибавлялись. Он вспоминал многие ситуации из жизни Нагваля, которым ему довелось стать свидетелем, и не осознавал, почему мужчина ещё не отрекся от большей части того, чем существует сейчас. Многие вещи не состыковывались с философией и даже препятствовали ей. Но в данный момент Назар мог не понимать. Невозможно принять многого, пока это сам на себе не испытаешь. Можно давать наводки пути, но чтобы полностью прозреть, нужно пережить.
Деревьев вокруг стало меньше. Под ногами выступал душистый мох, наполненный влагой. Крохотные цветы разбросались по поляне. Создавалось впечатление, что их бутоны висят в воздухе. Лес стремительно возвышался. Стаи любопытных ворон не давали покоя и сопровождали путников своим карканьем. По пути попалась река, из которой двум товарищам удалось вдоволь напиться.
– Стоит набрать с собой в дорогу воду. Скоро нас ожидает переход через горный перевал, – предупредил Нагваль.
Наполнив заготовленные бутылки, странники двинули в путь. Назар ощущал небольшую усталость под тяжестью своего рюкзака, но вмиг старался её отгонять, так как впереди ждал более серьезный промежуток пути. Над верхушками деревьев вырастали горные цепи, острыми неровными хребтами врезаясь в голубой небосвод. Тропинка перешла из мягкого мха в твердое каменистое покрытие. Вскоре Назар понял, что дорога подошла к тому самому перевалу, так как Нагваль остановился передохнуть.
– По ту сторону горы у подножия озера располагается шаманская заброшенная деревушка.
– Ясно.
– Нам не помешало бы подзарядиться топливом, – заявил Николай и достал из кармана ранца пакет со смесью орехов и изюма. Он достал оттуда горсть и пересыпал половину в ладонь друга. – Лучшего быстрого восстановления энергии не сыскать на белом свете.
– Осталось только обуздать эту вершину, – подметил бодро Назар и закинул горсть питательных веществ в рот, запивая глотком воды.
– Она не так страшна, как кажется.
После этих слов парни начали подъём. Атмосфера места, действительно, оказалась очень таинственной. Корни практически голых деревьев торчали из земли. Серые камни разных размеров были сложены природой в пугающие фигуры, верхушки которых покрылись мхом. То и дело по тропинке пробежит какой-нибудь дикий зверёк. Одуряющий аромат горных трав расправлял легкие и кружил голову. Подъём уводил в широкую расщелину между двух гор. Из-за благоприятного расположения солнца лучи света попадали прямиком туда и обогащали, казалось бы, отсоединенный от мира уголок, растительностью. Нагваль шёл размеренным шагом и срывал по дороге понравившиеся ему цветы, предварительно озвучивая их сложные названия. Как в первый день знакомства, – подумал Назар. У Николая в руках образовался уже целый букет, когда перевал предстал перед путешественниками во всей красе. Тень листвы накрыла тропу ,неприхотливые деревья росли из расщелин под самым удивительным углом, лучи светила сбивались на твёрдой земле в ярко-оранжевые лужи.
– По преданию, – вернулся к легендам Нагваль, – именно сюда поднимались старые шаманы из деревни умирать. Они покидали свой дом, дабы не обременять своих родных неудобствами и страданиями, и приходили на перевал встречать смерть.
– Неужели родные их отпускали? – глядел Назар с интересом по сторонам, ожидая наивно увидеть призрак или скелет.
– В их племени смерть другого человека являлась праздником. Освобождением от вечной борьбы. Они продолжали танцевать и петь у своих костров, тем самым подпитывая душу усопшего для дальнейшего пути. Родные хотели, чтобы тот не переживал и легко простился с земной жизнью, ведь рано или поздно им всем суждено было ещё повстречаться. Каждый предполагал для себя и любимых долгую вечность, к которой надо привыкать.
– Как же старики понимали, что приходит их конец?
– Они были очень пожилые и немощные. Сил хватало, чтобы взобраться на гору, подыскать себе уединенное спокойное место и ждать кончины. Никто в деревне не был вправе препятствовать их решению и пытаться вернуть человека обратно. У каждого воина наступает момент, который ставит точку в пути.
– И странствие заканчивается?
– Нет. Для странника это только часть пути. Ты скоро поймешь.
Больше Нагваль ничего не сказал и позволил Назару насладиться собственной фантазией среди старых деревьев, проводивших на тот свет неисчислимое количество шаманов.
Перевал закончился. Перед глазами предстала картина огромного голубого озера, на берегу которого раскинулись развалины былой деревни. С высоты птичьего полета дома выглядели как игрушечные, к ним вела выдолбленная в горной породе лестница, или то, что от нее осталось спустя долгое время.
– Это то самое поселение ? – поинтересовался Назар.
– Да, – подтвердил Нагваль.
Медленным осторожным шагом путники начали спуск. Ступени оказались покалечены годами, большинство развалилось под силой дождя и камнепадов. Приходилось оставаться начеку, чтобы не упасть кубарем вниз. Ближе к низине поверхность становилась более пологой, и значительно легче было сохранять координацию. Скоро каменистая земля сменилась чернозёмом и травой. Деревня продемонстрировала себя с другой стороны. Останки домов располагались недалеко друг от друга, практически ни одно не осталось целым, везде наблюдалась пробоина в стене или крыше. Земля давно заросла высокой травой, через которую пришлось с трудом пробираться.
– Даже не верится, что здесь когда-то жили люди.
– Это было очень давно. Удивительно, что вообще время не стерло полностью место с лица земли.
Где находился колодец; где отмечались части самодельного забора; посередине выделялось высокое строение с небольшой открытой площадкой на верхушке: по всей видимости, бывший храм или церковь.
– Жилища построены без единого гвоздя. Внутри ничего не было, помимо печки, да лавочки.
– Чем же они здесь занимались?
– Травы в основном собирали, скот выводили и углублялись в эзотерику.
Солнце спряталось за облака, и мистический купол накрыл деревню. От кромешной тишины кровь стыла в жилах. Нагваль дошёл до первого домика и зашел внутрь. Назар заглянул туда снаружи.
– Удивительно осознавать, что здесь когда-то жили люди из той же крови и плоти, что и мы. Их давно уже нет, и свидетелями их жизни остались лишь их дома. Здесь они молились, смотрели на звезды, растили новые поколения, думали, переживали внутренние превращения, ходили в лес, рыбачили на озере, радовались, грустили, а сейчас их нет. Только звезды так же светят, лес шумит, да озеро мерцает.
– Очень глубоко, если вдуматься.
– Намного глубже, чем кажется.
Николай дотронулся рукой до ветхой стены и взглянул ввысь сквозь пробоину в потолке на затянутое небо.
– В такие моменты понимаешь, что ты не один. И никогда таким не будешь. Этот факт определённо греет изнутри.
– Интересно, все ли хорошо было у хозяев этого дома…
– Надеюсь, что да, раз время не спешит сметать последние их следы.
Мужчина вышел и пошел дальше, с интересом разглядывая каждую мельчайшую деталь заброшенного места. Подобравшись впритык к озеру, Николай остановился. По левую сторону зарослей травы виднелась пошарпанная деревянная лодка.
– Самый настоящий корабль, – улыбнулся Нагваль, – частенько пользуюсь его услугами. Нам предстоит переплыть озеро.
– Оно не маленькое на первый взгляд, – пожал плечами Назар.
– Да, и не такое простое. Мы преодолеем его ночью, когда духи предков спустятся на землю для очередного обряда с танцами и песнями.
– Неужели и правда будет что-то слышно? – не верил парень.
– Сколько тут бывал, столько раз оставался очарованным пением.
– С нами ничего не сделают плохого?
– Зачем? – усмехнулся Нагваль. – Они нам лишь только помочь хотят.
Назар уже не понимал, где в словах друга грань между реальностью и фантазией. Нагваль словно верил в им же придуманную сказку, но верил по-настоящему. Хотя одновременно парень и осознавал, что сейчас не нашлось бы такого, в чем бы он сам мог усомниться.
– Мы здесь пообедаем, потому что дорога будем дальней, озеро воистину громадное. Думаю, самое время разжечь костер.
Назар уяснил команду. Повсюду были разбросаны поленья и части заборов, и он мигом насобирал дров. На земле Нагваль соорудил из камней подобие кострища, и странники совместными усилиями разожгли пламя. Набрав в кастрюлю воду, они поставили её на жаркие языки пламени. Та мгновенно закипела, и Нагваль закинул гречневую кашу.
– Я бы здесь остался жить, – усевшись на землю, признался Назар.
Нагваль осмотрел еще раз заросшие дома, высаженные в ровный ряд деревья меж ними, горы на заднем плане – всё это было пропитано особенной атмосферой.
– Мы созданы для другого мира. Как бы мы не хотели сбежать, мы все равно вернемся к своим истокам. Туда, откуда и с чего начали.
– Почему?
Нагваль тщательно мешал гречку, чтобы та не прилипла ко дну.
– Потому что истинное счастье в начале. Мы даже не осознаем, как всю жизнь только и делаем, что возвращаемся. Мы обречены на основы счастья, которые в нас заложили изначально.
– Неужели ничего изменить или исправить нельзя?
– Только стать упертым искателем истины, вечно гоняющимся за великим идеалом. Хотя можно просто вернуться к своим природным концепциям и обрести тишину и покой в кругу семьи и старости.
– Но великое счастье же существует?
– Конечно. Но какова цена. Ни один странник даже на мельчайшую долю не в силах представить, что его на самом деле ждет на выбранном им пути. Все предположения и догадки превратятся в ничто.
– Настолько все тяжело?
– Скорее невообразимо и странно. Жизнь играет с нами каждый раз, поступая по-своему. Когда мы стремимся к большему и усложняем свою дорога, жизнь усложняет в свою очередь правила. Всё прямо пропорционально умножается до тех пор, пока будет не достигнута черта.
– Какая?
Нагваль закинул тушенку в густую массу и перемешал.
– Ты об этом узнаешь сам. Но поверь, каждый раз когда ты решишь, что достиг финала, ты себя жестоко обманешь. Странник по прохождению пути сам становится этим путём, так же и с концом.
Назар снова лишь мог улавливать слухом, но не понимать всю суть. Нагваль уловил озадаченное выражение лица парня.
– Не заморачивайся сейчас. Всё что ты можешь лучшего для себя сделать в данный момент -это накормить свой уставший организм. Величайшее благо и не сыскать другого на свете. Всё остальное придет со временем, гнаться за самим собой не стоит. Мы застряли в вечности и обязательно всё успеем. Главное, научиться не делать из этого проблему, и тихо в удовольствие созидать уже сейчас. Все эти учения ровным счетом облегчают твое бытие и твое заточение в человеческом теле.
Назару не стало легче, но он решил прислушаться и взялся за тарелку с вкусным обедом, который оказался очень даже ничего. Нагваль тем временем приготовил маленький чайник, залил туда воды и все собранные им растения он отправил на чай.
– Конечно, в астрал к шаманам мы не попадем, но напиток отведаем божественный.
Так и оказалось. Пламя нагоняло мощного жару и кипяток с заваркой себя не заставили долго ждать . Назар обонянием ощутил всю прелесть чая, но впоследствии и вкус превзошел ожидания.
Солнце начало плавно прятаться по ту сторону гор, что являлось первым знаменованием к наступлению вечера. Парни сытно поели, помыли посуду, немного полежали, подышав чистым воздухом, и затем решили продолжить своё путешествие.
– Достань сразу свой спальник из рюкзака, – предупредил Нагваль.
Назар недоуменно застыл.
– Мы что, будем ночевать в лодке?
– Может быть. Ночью на воде прохладно.
Парень понял, что совсем недооценил озеро. Он вытащил мешок со спальником, а остальные вещи закинул в лодку. Нагваль проверил дно, весла и одобрительно кивнул напарнику. Они вместе выпрыгнули на сушу и, опираясь ногами о землю, вытолкали лодку на воду.
– Вроде ничего не забыли.
– Да я и не прочь вернуться на такое место.
Странники посмеялись и с разбегу запрыгнули в лодку. Та покачнулась, но вскоре вернула равновесие. На берегу осталась скучать деревня. Дома, трава, черное пятно на земле от кострища, тропа, ведущая к перевалу, останутся и дальше тосковать в истории. Становилось грустно за них, ведь, как и свое родное племя , они переживут и Нагваля с Назаром , и многих -многих других.
Лодка уходила дальше от берега, вода за бортом выглядела прозрачной настолько, что и на четырехметровой глубине можно было рассмотреть дно, устеленное камнями, водорослями и толстыми брёвнами. Закат ускорял темп. Палитра красок на небе, на водяной глади быстро менялась. Еще недавно преобладал ярко-голубой свет, теперь задержался томно-оранжевый, но постепенно прояснялось, что скоро оттенок превратится в бордовый. Нагваль с Назаром гребли веслами по очереди. Горизонт берега и деревни превращался в мираж. Парень решил прервать гармоничную тишину и задать вопрос товарищу, который его долго терзал:
– Ты говорил, что семья тебя остерегает от конца. Что ты этим хотел сказать?
Назар надеялся, что понятно сформулировал мысль и пристально ждал ответа Нагваля, который почему-то прекратил грести.
– Помнишь, – резко заговорил он, – мы шли по тому лесу, в который приходили встречать смерть пожилые шаманы племени?
– Да.
– Ты еще задал вопрос «приходят ли туда умирать молодые люди, которые не обременены старостью», и я ответил «нет»…
– Это не так?
– Это так. Но существуют на земле еще места, похожие со своей историей. Туда приходят люди умирать разных возрастных категорий. Многие странники не встречают смерть, а ищут её сами.
– Где находятся такие места?
– Одно на Аляске. Путешественники считают почётом завершить свой долгий и пересытившийся путь в горах северного края. Они уходят глубоко в горы и теряются среди дикой природы. Кого съедают медведи, кого смывают реки, кто умирает с голоду.
– А второе?
– Второе носит философский и исторический характер. В Японии вокруг горы Фудзи лежит огромный лес. Он настолько непроходимый и путанный, что путники специально забредают в него, чтобы потеряться и рано или поздно обрести свою смерть. Туда уходят не состарившиеся телом, но износившиеся душой.
– То есть самоубийцы?
– Можно сказать и так. Но здесь большая разница. Такая же, как и с выбором обычных людей и странников.
– В чем же здесь разница?
– Странник с приобретением знаний и ясным взглядом на всё мироздание в конечном итоге приходит к главному выбору в своей жизни. Либо путь самоуничтожения, либо путь самоотвержения. Абсурд, безысходность и отсутствие смысла приводят воина с его багажом мыслей к желанию всё прекратить. Грёзы освобождения после смерти очень заманчивы. Воин понимает, что ничего не изменит в этом мире, и с собственной кончиной , а также своих близких исчезнет навечно и вся связанная с ним история, включающая многочисленные испытания, тернии, осознания, утраты. Всё окажется зря. С вопроса «Зачем находить каждый раз силы и бороться с Левиафаном, который тебя все равно сожрёт» начинается самое страшное. Человек поселяет мысль внутри, и она его преследует.
– Как паразит? – переплетались в голове Назара мысли.
– Да. Это точно такая же идея, как и Метастазы. Только она намного сильнее, ведь не требует ничего. Она начинает согревать внутри воина. В любой трудной ситуации он возвращается к ней, и она все больше подталкивает его к безрассудным действиям. Ему нравится себя уничтожать, ибо в себе видит главную причину своего несчастья. Воин не может винить других, он не может даже ссылаться на судьбу. Он понимает как всё устроено, так же как и то, что только его мозг, его память, его живая оболочка -главные враги вечного покоя. У каждого живого существа на весах лежит инстинкт самосохранения, а на другой чаше абсолютно противоположное побуждение. У странника или воина оно в разы тяжелее, ведь ему известно больше, чем обычному человеку.
– Но как же тогда воины сдаются?
– Их убивает самый, казалось бы, незначительный в сравнении с общим багажом опыта миг или случай. Океан внутри воина всегда переполнен, именно это делает его неуязвимым от многих глобальных проблем, но именно мелочь может переполнить этот океан и освободить его. Воины не видят в этом трагедию, ибо знают, что весь их путь ведёт в никуда, вся их борьба заканчивается поражением. Как раз это и отличает их от самоубийц, которые накладывают на себя руки. Воин уходит просто в незащищенный мир и его организм, нуждающийся в безусловных потребностях, сам находит смерть. Он побеждает инстинкты и осознанно с вожделением приближается к концу.
– А что ты имел в виду под самоотвержением?
–Это другая сторона медали. Когда воин сбивается с пути, утрачивает интерес и жажду к своей идее, он ускользает от мысли самоуничтожения и начинает жить лишь ради других людей. С теми же мыслями о бессмыслице, об усталости, о незначительности, он наперекор себе и всему миру начинает наивно и глупо помогать ближним. Его идея, которой он посвятил жизнь, канула в бездну. Его путь никуда не привёл. Но он остается на земле, чтобы жить ради других. Его счастье начинает измеряться счастьем остальных . Он понимает, что полон изнутри тогда, когда всего себя отдаст без остатка. Он почувствует вновь себя спасенным, когда другого человека выхватит из лап темной пропасти. Вот такая лишь существует альтернатива безмятежного небытия. Каждый странник приходит к такому выбору в своё назначенное время. Улитка либо дальше поползет на последнем издыхании к вершине Фудзи, либо обретет покой в близлежащем лесу.
Назар начал понимать то, что хочет донести ему Нагваль и ужаснулся.
– Неужели каждый путь и каждая идея теряет для воина смысл?
– Всё возможно. Странник должен быть ко всему готов. Это как с любовью. Как со счастьем. Мы должны наслаждаться ими, но быть готовыми к любому исходу. У всего есть свой конец в земной жизни, этому подтверждение смерть.
– Даже Метастазам?
– Многие люди пытались сотворить что-то вечное, и они исчезали прежде, чем смогли увидеть результат. Мы никогда не узнаем, исчезнет ли наше дело или останется жить в людях навечно. Может быть, через столетия после нас какими-то отголосками, формулировками, или даже преображениями Метастазы всё-таки продолжат существовать.
Нагваль отпил из бутылки воды, позволяя пересохшему горлу немного освежиться. На его заднем фоне догорал закат и на фоне разлитых кровавых небесных красок летели стаи птиц. Этот день навсегда умирал и растворялся в общей истории, чтобы дать возможность родиться новому.
– Почему некоторые странники сдаются, а некоторые несмотря ни на что продолжают путь? – не мог ни спросить Назар, потому что в его памяти неожиданно всплыли моменты недавнего печального прошлого.
– Мы не в праве никого судить. Самые сильные личности в итоге приходили к полному опустошению и начинали искать умерщвления. Одно могу сказать точно: будь то странник, доживший до глубокой старости, или странник, покинувший мир раньше предположенного нормой – каждый из них знал с чем сталкивается и не раз с этим сражался, оставаясь победителем.
– Ты о чем? – пытался уловить мысль парень.
–Скоро узнаешь, – улыбнулся Нагваль, – ни один воин не покончит собой, пока не познает себя и всю сущность жизни и смерти. Люди слепо ступают в неизвестность, странник же возвращается в родной дом.
Назар понял, что большего не сможет извлечь из Николая, так как тот откинулся на спину и запрокинул голову назад, устремляя глаза в небо. Назар долгое время летал где -то в пустоте сознания, потом сделал глубокий вдох и ощутил приятную влажность тумана, покрывающего гладь озера. Парень коснулся воды, та оказалась прохладной. В тот момент он безмерно был рад, что может её ощутить, и что она наполнена жизнью. Его пальцы легонько били по поверхности, удар отражался на воде разрастающимися кругами. Назар почувствовал счастье внутри. Такое легкое и ни от чего независимое. Счастье, переполненное благодарностью всему вокруг. Очевидно, что люди обречены и ничтожны, но это больше не имело значения. Какая разница, если ничего изменить нельзя, а ты уже счастлив. Назар обратил внимание на товарища и понял, что тот испытывает то же самое. Точно одна волна окатила двух путешественников одновременно. А может это как раз продвижение по дороге к вечному счастью? Может, то самое слияние с путём в единое целое? Если даже и так, то в данный момент парень четко осознавал, что дальше нужно делать. Вера в идею росла, а значит, Назар был готов к новой ступени.
Нагваль взглянул на друга и хитро улыбнулся, как всегда читая его мысли. Затем учитель широко раскрыл глаза и произнёс шепотом:
– Слышишь? Слышишь это?! Пение шаманов! Они вновь обратились к предкам…
Назар затаил дыхание и прислушался. Как не старался, а услышать он ничего не смог. Нагваль же все это время наслаждался слуховыми галлюцинациями. Парень усмехнулся про себя, приятно поражаясь сумасшествию друга. Уровень счастья Николая намного больше, чем у него, поэтому и виденья с кругозором шире. Наверное, действительно, до учителя доносилась какая-то шаманская мелодия старинных времен. Зато Назару оставались доступны звезды, не менее старинные и прекрасные, чем песни. Парень, не отрываясь, наблюдал с блаженным лицом за рождением всё более новых и новых галактик, пока не погрузился в глубокий сон.
…
Назар очнулся в положении свернувшегося калачика на дне лодке. За ночь ему довелось пару раз проснуться из-за непривычной прохладной обстановки, но по большей части спал «без задних ног». Лодка под утро заняла неподвижное равновесие. Назар, открыв глаза, обнаружил перед собой небольшой песчаный участок . Позади устремлялась ввысь стена леса . Парень приподнялся и проверил обстановку. Нагваль, как обычно, уже проснулся и готовил завтрак.
– Доброе утро всем странникам! – торжественно воскликнул он веселым тоном. – Угадай что у нас на завтрак?
Назар обратил внимание на торчащую рядом с товарищем удочку и обомлел.
– Да неужели рыба?
– Именно?
– Я уже трёх карасей поймал.
– Видимо, зря время не терял. Ты выспался?
– Вполне. Я всего лишь час назад поднялся.
Нагваль усиленно нагонял жару под сковородку, на которой шипело ароматное блюдо.
– Нашел травы, грибы и сотворил новый рецепт.
– Кажется, – посмеялся Назар, – в прошлый раз тоже самое было.
– Тогда совершенно другие использовал виды ингредиентов.
– Ладно, шеф, здесь ты главный.
Назар скинул с себя одежду и отправился искупаться. Вода поначалу показалась холодной, но движения быстро разогнали по телу тепло.
– Шикарная водичка.
– Пожалуй, её надо будет набрать в дорогу.
– Далеко нам ещё идти?
– Нет.
Нагваль сосредоточился на сковородке. Последил за ней ещё пару минут и вскоре отнял у костра.
– Налетай!
Назар вышел из воды совершенно бодрым. Солнышко приятно грело влажную кожу. Парень достал свою тарелку, приготовил кружку под чай и двинул к импровизированному столу.
– Обьедение! – похвалил блюдо товарищ, как только взял вилку в рот и распробовал.
– Да, – согласился Нагваль, отведав немного, – не хватает только пюре и свежих помидорок.
– Закатай губу, – захохотал Назар, – в нашем случае можно только изюмом закусить.
– Оставим его на вечер для каши. У нас ужин с завтраком поменялись местами.
– И палатки не пригодились, – подметил друг.
– Точно, эта лодка меня не раз уже спасает. А ночь, которую она дарит, ни с чем несравнима.
– Согласен. Никогда не доводилось проспать всю ночь на воде под звездами.
– Многое ты в своей жизни упускаешь, дружище!
– Куда уж мне до потомка древних шаманов!
Оба с иронией посмеялись и обглодали косточки молодой рыбы.
–Пожалуй, можно допивать чай и отправляться в путь.
– Я не против.
Друзья покончили с завтраком, затем сполоснули тарелки, укомплектовали вещи и накинули на плечи завершающим этапом рюкзак.
– А лодку оставим здесь?
– Это тропа довольно таки известная, лодка обязательно кому-то пригодится, тем более, учитывая, что она моя.
Назар удивился, но ничего не сказал. Предела ошеломляющим фактам по поводу жизни Нагваля до сих пор не существовало. Проще было смириться и не заморачиваться. Друзья свернули на лесную тропу, которая вела вглубь чащи, и пошли по ней. Судя по запасам воды, путь предстоял не близкий. Долгое время парни шли молча и лишь иногда обменивались какими-то шутками или впечатлениями по поводу окружающей красоты. Лес находился в лучшей своей стадии цветения: цветы распускались, ветки покрывались зелеными кронами, травы с грибами испускали свой умопомрачительный запах, птицы сочиняли симфонии, соблазняя себе подобных. Путникам оставалось лишь наслаждаться.
– Я у тебя хотел давно спросить…, – начал Назар, спустя пару часов подъёмов и спусков по лесным холмам, – как ты решился взять на опеку Олесю и Валеру? Мне Егор что-то рассказывал, но я хотел от тебя это услышать…
Нагваль не прервал шаг и продолжал сохранять темп.
– Я хорошо был знаком с их родителями. С матерью дружили с самого института.
– Она тоже была врачом?
– Да. Только акушером. Замечательная женщина с очень добрым сердцем. Отец был очень веселый и семейный человек. На моих глазах родился и Валера, и Олеся. Родители их очень любили и посвящали им все своё свободное время, но судьба оказалась очень жестокой. Ты ведь знаешь, что они попали в аварию?
– Да.
– Мою бригаду как раз назначили на тот вызов. Я долгое время возился с предыдущим, так как у бабушки не сбивалась аритмия и вполне мог возникнуть инфаркт. Поэтому я задержался, но свободных врачей не было…
– Но они же погибли, как мне известно, на месте?
– Да, – с тяжестью вздохнул Николай, – но все равно меня очень долгое время терзала вина. Я, может, и мог что-то сделать, но порой мы заложники переплетения судеб разных людей.
Назар промолчал.
– Я очень долгое время находился в отчаянии. Это была одна из самых ужасных потерь в моей жизни. С этими людьми связывало много хороших моментов, память о которых осталась во мне неизлечимой болью. В тот страшный этап жизни я понял, что нужен Олесе и Валере. Олеся была совсем маленькая и мало что понимала, а вот Валере пришлось тяжело. Очень сыграл свою роль Егор, который мне помогал. Для Валеры он стал наставником и лучшим другом, который своим не завидным примером жизни подбадривал его. Олеся же всегда обладала неким даром принятия. Она плакала по родителям, но никогда этого не показывала. Она до сих пор всегда старается улыбаться, потому что знает, что таким образом поддерживает и своего брата, и меня. Девочка оказалась намного сильнее нас всех вместе взятых. Я думаю, её дар с возрастом раскроется в полной мере. Она станет великим человеком, как и Валера. Ему главное не сбиться с пути. Я очень надеюсь, что внутренний компас его не подведет.
– Но он же прислушивается и к тебе, и к Егору…, – вставил Назар.
– Да. Но у него свой путь, которому я не могу препятствовать. В нём очень много энергии, которая может обернуться против него. Но я сделаю всё возможное, чтобы они стали настоящими и счастливыми людьми. Ведь на самом деле это они меня тогда спасли. Именно они подарили мне новый смысл. Мы стали друг для друга Метастазами, которые после этого начали набирать обороты.
