Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Монстры пожирают детей. Именно поэтому они прячутся в лесу.
Остались позади последние дачные дома, и товарищи направились вглубь чащи по лесной тропе. Олеся шла очень внимательно и в нужный момент сворачивала по нужному направлению. По дороге встречался мусор из бутылок пива, пустых пакетов сухариков, чьего-то нижнего белья и носков. Друзья прошли много перекрестков, прежде чем добрались до высоких кустов, загораживающих вид спереди. Олеся вновь обратилась к Назару с умоляющими глазами:
– Только обещай, что никому не расскажешь об этом месте. Это очень важно. Если ты проговоришься, может кто-то пострадать.
– Клянусь, – на полном серьезе заверил юноша.
Олеся нашла лазейку в кустах и исчезла за ними. Назару пришлось пригнуться и на корточках пролезть следом. Перед ним вырос огромный дуб, два толстых ствола которого на высоте двух метров расходились в стороны и именно там располагался тот самый домик. Действительно, он выглядел уже побитым временем. В некоторых местах виднелись пробоины. Между стен свисали отвалившиеся доски. К нему наверх вела лестница, состоящая из многочисленных досок, прибитых к дереву. Но для особо ловких болталась до самой земли верёвка. Размером логово оказалось приличным: туда спокойно могло поместиться человек 6-8. Олеся стояла с искрящимися глазами, которыми смотрела то на друга, то на дом.
– Нравится?
– Ага.
– Его построили, когда я еще не родилась, представляешь? Этот дом приютил очень многих детей…
Она уверенно полезла наверх и показалась уже изнутри шалаша.
–Здесь вот спал Волк, здесь Роза, здесь Микки с Тоби, это два брата, – она продолжала тыкать в пол и называть неизвестные Назару клички ребят, – а здесь, знаешь, кто спал? Лиля.
Парень пропустил бы мимо ушей, если бы девочка не акцентировала внимание.
– Лиля?! – переспросил он.
– Да, – со смехом заявила Олеся, – ещё до хосписа она жила в детском доме, а потом, когда заболела, мы с Колей забрали её оттуда. В первое время она себя хорошо чувствовала и мы приходили с ней сюда играть с другими ребятами.
Назар не верил своим ушам. Значит многое, действительно, является чистой правдой.
– Потом здесь жили другие ребята, но некоторые вещи до сих пор остались, – она окинула глазами внутренности дома, – многие дети выросли и никогда сюда не вернутся. Но, как говорил Волк, после нас всегда придут новые и им будет легче, так как стены наполнены смехом и свободой прошлых поколений детей.
Назар внимательно слушал и наблюдал за девочкой.
– Поэтому я и хочу вернуть стены этому месту, чтобы дети обрели снова свой дом, – она спрыгнула вниз и обратилась к другу снова, – ты мне поможешь?
– Я же дал слово, – улыбнулся Назар, и девочка сама обняла его от переизбытка чувств.
– А где мы доски найдём?
– Кажется, я видел в ближайшей деревне кучу ненужных досок. А инструменты можем попросить у местных жителей.
– Главное, чтоб они ничего не заподозрили…, – переживала Олеся.
– Мы скажем, что скворечники строим.
Девочка рассмеялась и вместе с настоящим другом направилась к жилым домам. Назар примерно прикинул сколько нужно досок. Вернувшись в деревню, он нашел ненужное одеяло на помойке и сложил туда доски, прихватив еще найденную у бака банку красок с кисточкой. Молоток с гвоздями пришлось занять у деревенского старика, который с удовольствием помог, не вдаваясь особо в подробности.
Команда спасателей вернулась к дубу с кучей досок, кое-как пролезла под кустами и взялась реконструировать дом на дереве. Назар начал с самых хороших досок, которыми укрепил потолок и пол, а затем принялся усовершенствовать стены. Каждый раз, несмотря на старательную помощь Олеси, ему приходилось самому спускаться за тяжёлым материалом, ставить доски концом к краю пола, а затем уже наверху притягивать их к себе. Внутри дома, действительно, оказалось много забытых вещей, которых не посмели выкинуть. Конфеты, книжки, игрушки, одеяла, подушки -всё было разложено по углам. У Назара создалось впечатление, что он достраивает чью-то жилплощадь. Олеся остатками краски старалась придать дому свежий внешний вид. Только Назар заканчивал с обновлением одной части, так сразу девочка принималась её закрашивать под свой вкус.
– А твои друзья все сбежали? – спросил Назар, вбивая молотком гвозди.
– Да. Волк был предводителем. И в какой-то момент они все ушли.
– В лес?
– Да. По легендам, переданным Волку от старших поколений, за этим лесом начинается большая река, по которой, если долго плыть, можно попасть в океан. А там, придерживаясь юга, оказываешься вскоре на острове, где живут остальные сбежавшие дети. На острове нет взрослых, и нет монстров. Там дети строят свои хижины из пальмовых веток, кушают фрукты, крабов, рыбу, постоянно купаются и играются в теплом белом песке. У Волка была даже карта того Пляжа Вечного Счастья. Он его так называл.
Назар остановил работу и послушал девочку.
– И он сбежал туда с друзьями?
– Да. В один день собрали все вещи и ушли. Они собирались на берегу реки построить большой плот и уплыть. На острове их должны были ждать товарищи. У каждого ребёнка в сердце есть компас, который укажет дорогу до этого самого пляжа. У взрослых же ничего не получится.
– Жалко, я бы хотел туда тоже.
– Но у тебя есть я зато, – улыбнулась девочка, продолжая рисовать.
– А вам предлагали ваши друзья сбежать с ними?
– Да. Но мы остались.
– Почему?
– Лиля заболевала и знала, что станет обузой, но ребятам об этом ничего не сказала. А я не могла бросить Колю. Он же мой второй папа. Без меня он бы пропал.
Назар улыбнулся.
– Это точно.
– Может, когда-нибудь и получится нашей семье сбежать на этот пляж. Бросим всё и сбежим. Потому что только там находится самое настоящее счастье.
Назар ничего не сказал, продолжая улыбаться. Он так глубоко погрузился в детский красочный мир, что сам начал в него верить. К нему вернулись силы, и он заработал в разы усерднее. Метастазы неожиданно коснулись его, ведь никогда не угадаешь, откуда они придут в следующий раз.
Через пару часов безостановочной стройки дом был готов. Теперь он заиграл свежими тонами и выглядел практически новым. Назар отряхнул руки. Они вместе с Олесей взглянули со стороны на своё детище.
– По-моему, неплохо! – не скромничая заключил парень.
– Потрясающе! – торжественно воскликнула малышка.
– Теперь бы я сам там поселился…
Девочка прыгнула на парня и сжала его в крепких объятиях, чмокнув в щеку.
– Спасибо! Спасибо!
– Да не за что ! – Назар понимал, что готов проделать эту работу с самого начала. Настолько он хорошо провёл время.
– Теперь у детей будет снова дом…
– Остановка перед долгой дорогой к Пляжу Вечного Счастья, – поправил Олесю Назар и ещё раз посмотрел на воскресший монумент. Дом имел свою историю и являлся частью чьего-то огромного мира, поэтому он должен жить.
…
Назар с Олесей добрались до хосписа с чувством выполненного долга. Парень был переполнен силами и подумывал остаться на ночное дежурство. Город окутало вечернее летнее тепло. Капли росы искрились под лучами нежного солнца на зелёной траве. Нагваля ребята нашли в сестринской комнате вместе с Еленой Ивановной, которая, увидев гостей, начала свою обычную суету.
– Ой, кто пришёл! Что за чудесный ребёнок и лучший на свете медбрат! Давайте чай пить!
– Как провели время? – обернулся к новобранцам Николай.
Олеся с Назаром синхронно поднесли игрушечные пистолеты к губам и сдули с дула воображаемый дым.
– В городе отныне спокойно, – заявили с пафосом они.
– Всех перемочили мыльными пузырями? – смеялся Нагваль.
– Да, и тебе сейчас достанется, – малышка запрыгнула к отцу на колени.
– А ты все дела сделал? – поинтересовался Назар.
– Да, – с довольным лицом ответил тот.
– Колись, что там наделал?
– Да ничего особенного, – скромно отмахнулся он.
– Небось, какое-то супер-доброе дело…
Тут вернулась с кухни старшая медсестра, и в ту же секунду произошло разоблачение.
– Вы даже не представляете насколько доброе! Я когда узнала, чуть сознание не потеряла… В общем, у нашего Ильи сегодня день рождения, а он же вечно мечтает об океане… Так знаете, что ему подарил Николай Николаевич сегодня?
– Нет, – хором произнесли друзья.
– Два билета в Таиланд этой осенью! Представляете в самый настоящий островной рай! Он же постоянно зависает в своём ежедневнике, делая заметки про море и путешествия, а теперь его мечта сбудется!
– А он же на коляске…, – растерялась Олеся.
–Д а, поэтому два билета, – отреагировал спокойно Нагваль, – придется с ним кому-то поехать. Я вот пытаюсь уговорить Елену Ивановну, она все-таки с ним долгое время возиться…
– Нет, я не смогу. Я уже стара для этого. Лучше вы, Николай Николаевич, возьмете заслуженный отпуск и потихоньку скатаетесь. Поглядите на острова, живописные пляжи, а потом вернетесь и расскажите…
– Ладно, ещё решим эти детали, – не придавал этому особое значение Нагваль.
Он был преисполнен умиротворением. Будто сам себе подарил внутреннюю тишину и покой. Дело было не в поездке на острова, а в самом сделанном поступке. Николай знал работу своего мозга, и ему было жизненно необходимо совершать добрые дела. Он уязвим от горя людей, и спасается лишь благородными действиями. Так рождались конкретно его Метастазы. Парень был счастлив за товарища, нашедшего жизненную панацею.
– А что за острова именно? – спросил он.
– Пхукет, – поведал Николай, – там самая красивая природа.
– Илья обрадовался?
– Я его никогда не видела таким! – восторженно ответила медсестра. – Он сиял от счастья!
Назар улыбнулся.
– Пойду тоже его поздравлю.
Парень поднялся наверх. По коридору доносились крики из одноместной палаты. Назар заглянул туда и увидел того самого Егора. Он лежал под капельницей и спал. Изредка из его рта вырывались стоны страданий. Парня накачали снотворным и легкими обезболивающими, так как именно сейчас проходила стадия отмены, сопровождающаяся спазмами в животе и болями в конечностях. Назар смотрел на наркомана и поражался степени веры Нагваля в других людей. Большинство на маргинале поставило бы крест, но ни Николай. Он в нём разглядел надежду и мигом уцепился за неё. Медбрат помнил глаза врача и осознавал, что тут не всё так просто. Нагваль не мог бросить парня. Хотя он бы никого не оставил.
Назар оставил орущего наркомана и дошёл до палаты инвалида, который сидел за столом и, по всей видимости, писал свою книгу.
– С днем рождения, Илья!
– Назар! – воскликнул тот радостно и на своей коляске подъехал поскорее пожать руку доброму гостю. – Спасибо большое! Ты знаешь эту новость?
Он действительно расцвел лицом. Глаза по-настоящему пестрели жизнью. Улыбка, похоже, всё это время не покидала его.
– То, что вы с Николаем возьмете на абордаж тайские острова, и подобно пиратам будете лежать на белом песке и попивать ром?
Тот засмеялся.
– Да! И всё это под шум океанских волн! Мне достаточно будет одного лежака и вида на горизонт, чтобы дописать свою книгу…
– Ты там будешь писать?
– Конечно! Возьму с собой блокнот и буду вести записи. Как говорится, из Жюль Верна в Керуака! Лучшее что человек может написать, он напишет в дороге!
– Это точно. Записывай каждое впечатление и тогда текст останется живой надолго.
– Господи, – его разрывало изнутри совершенное счастье, – я не могу поверить, что впервые увижу океан. Это будет самая романтическая история. Я ведь думал, что не увижу уже ничего…
– Да ты что такое говоришь… Ещё весь мир повидаешь. Продашь бестселлер, станешь богачом и рванешь куда душе угодно.
Илья продолжал улыбаться.
– Да куда мне… У меня просто сахар снова начал повышаться и вновь язвы появились на конечностях. Вероятнее всего, я и года не протяну. Николай Николаевич об этом тоже естественно знает.
Назар удивлялся. Ни одна мышца на лице мужчины не дернулась. Прежнее выражение радости сохранялось, даже когда речь зашла о здоровье.
– Так что может посмертно удастся протолкнуть книгу.
– Вот посмотришь, – похлопал его по плечу медбрат, – мы этим ещё вместе займемся.
– Спасибо.
– Насмотришься там экзотические танцы пышногрудых девиц, накуришься отменной травой с их диких болот, выпьешь все тайские запасы рома и , если умрешь, то только от похмелья на следующий день!
Илья засмеялся в голос.
– Звучит неплохо. Ещё мечтаю их рыбные блюда отведать с бокалом вина.
– И это будет. У них там рыба всегда свежая и продается за копейки у любого рыбака.
– Запечь её с овощами, да белым соусом. Пальчики оближешь.
– Нагваль – мастер по приготовлению рыбы.
Илья в блаженстве на секунду замолк, будто заново окунаясь в своё счастье.
– Значит, будем стучаться до небес прямо на берегу индийского океана! – заключил он.
– Именно! И нам обязательно откроют.
…
Нагваль, Олеся, Елена Ивановна, Илья, Лиля и Назар собрались в палате Маргариты Алексеевны. По словам Николая – бабушке становилось всё хуже. Рак прогрессировал, и химиотерапия уже не помогала. Оставалось лишь постоянно купировать боль. Она часто спала, а если бодрствовала, то была совершенно лишена сил. Рядом с ней большую часть времени проводила Лиля. Бледная девочка целыми днями старалась хоть чем-нибудь помочь близкому человеку. Сейчас старушка лежала ничком на койке и иногда находила в себе силу духа, чтобы чуть поддержать разговор и иногда улыбнуться. Народ собрался отметить день рождения. Не пришла только Оксана, которая уже к тому моменту спала. Ей Лиля отрезала огромной кусок торта и поставила на тумбочку. На празднике кто-то уплетал сладости, кто-то порезанные фрукты. Много было сказано теплых слов и пожеланий в адрес Ильи. Нагваль рассказывал про прошедшее путешествие с Назаром, а потом Илье давал советы, что можно с собой будет взять в Таиланд. Олеся не удержалась и рассказала Лиле о реконструкции дома на дереве. Девочка была потрясена до глубины души, начав сразу же расспрашивать об изменениях и обстановке. Назар поделился своим планом – совместно нарисовать карту до Пляжа Вечного счастья и закрепить её на дереве рядом с домом, чтобы все дети знали дорогу. Девочкам сначала идея показалась странной, но затем всё больше начала разжигать внутреннее желание. Вскоре подружки радостно согласились. Все путники должны знать маршрут на родину, которую они заслужили. Олеся с Лилей начали вспоминать подробности об острове, которыми в своё время делились ребята. Они хотели по памяти вспомнить все детали, чтобы потом обозначить их на карте. В какой-то момент Назар остался незаметным в стороне, он понял, что с ними мог сидеть и праздновать ещё один человек. Интуиция подсказывала, что сейчас самая подходящая минута для внезапного визита. Парень развернулся и тихо вышел из палаты, чтобы не прервать общую беседу. Назар вышел в освещенный лампочками коридор и прошёл до комнаты Ворчуна. Назар знал, что дед не пошлет и не оскорбит его. Уверенность родилась из ничего, но она была стопроцентной. Парень вежливо постучался и приоткрыл дверь. Ворчун сидел на краю кровати в кромешной темноте и смотрел в окно на тусклые фонари возле аллеи. Он безразличным взглядом взглянул на гостя, а потом так же медленно вернул глаза к окну.
– Доброго вечера, – поздоровался Назар.
Старик молчал, а потом неожиданно из его уст вылетел совершенно спокойный ответ:
– Доброго.
Назар понял, что интуиция не подвела. Ворчун отложил свой защитный хитиновый панцирь в сторону и остался в том, в чем бог послал на свет.
– Почему не празднуете со всеми? – парень зашел внутрь палаты.
– Не хочу, – молвил тем же тоном старик.
– Почему?
– Не хочу своим настроением портить кому-то праздник.
Спокойствие Ворчуна настораживало и показалось граничащим с внутренним отчаянием. Когда на всё плевать настолько, что даже скрывать переживание или злиться на кого-то уже не хочется.
– Я не считаю, что вы бы могли испортить кому-то праздник. Вы же друг Николая Николаевича.
– Я пациент всего лишь.
– Но всё же.
Назар увидел на столе старика фотографию, на которой была изображена молодая семья. Муж, жена и маленький ребенок на руках отца. Фотография лежала в полном одиночестве и, видимо, принадлежала Ворчуну. Тот понимал, что медбрат заметил его личную вещь, но никак не отреагировал и продолжил глядеть пустыми глазами в окно, сложив руки в замок.
– Это ваша семья? – осторожно попробовал спросить Назар.
– Да.
– С ней что-то случилось?
– Нет.
– Они вас навещают?
– Нет.
Назару казалось не привычным нормальное отношение старика. Каждый раз парень боялся, что тот сорвется, но тут случилось совсем из рамок выходящее: ворчун заговорил сам.
– Я больше не часть их семьи.
– Почему?
– Я работал преподавателем в элитном университете, – начал издалека Ворчун, – имел два высших образования. После смерти жены остался лишь сын со своей семьёй. Он никогда не умел зарабатывать особо деньги, и я ему помогал, чем мог. Я его очень любил. Он единственное, что у меня осталось из напоминаний о моей собственной жизни. Он меня попросил переписать на него квартиру…
Ворчун замолчал, о чем-то размышляя в голове. Потом продолжил с тем же холодным отношением:
– Я оказался на улице через год. Он сказал, что не хочет меня видеть, и что я виноват в смерти его мамы. Он сменил замок в квартире и в загородном доме, оставив меня без всего. Я пытался с ним говорить, но…
– Почему он так сделал?
– Не знаю.
– Неужели у вас не осталось денег, чтобы нанять адвоката?
– Я все сбережения свои отдавал. Да и если бы были, то ни к кому бы я не обратился…
– Но почему?
– Я его люблю. Очень. Иногда это нельзя объяснить.
Назар хотел спорить, но некоторые ситуации жизни, действительно, подтверждали его слова.
–Николай Николаевич нашел меня на теплотрассе. Я выпивал и жил на улице. В тот день на дворе было ноль градусов, я валялся около плит под проливным дождём среди кошек. Мне хотелось умереть и отправиться на тот свет к жене, но доктор пришёл ко мне на помощь.
– Где же вы жили в такой холод?
– В подъездах, в подвалах, бывало, даже в канализации прятался. Ночью, ещё и на трезвую голову, порой становится очень холодно…
– Вы говорили об этом сыну?
– Он не желает со мной разговаривать. Единственный кто меня выслушал – это Николай. Он меня накормил и определил в хоспис. Теперь я тут провожу остаток своих дней. Помогаю с ремонтом иногда, ухаживаю за газоном…
Теперь Назар раскрыл причину ненависти дедушки ко всему миру.
– Это лучше, чем безостановочно пить и искать силы с собой покончить. Казалось бы, всё, финиш, ты проиграл. Но всегда проклятая надежда и любовь тебя подталкивают задержаться ещё на немного. Вдруг что-то изменится…
– Так может и изменится… Если вы с сыном ещё поговорите спустя время…
– Он не тот человек, который поменяет своё решение. Я понимаю, что ему нужны были деньги, а я лишь являлся обузой. Но он мой сын, а с возрастом, с утратой здоровья и жизненной энергии деньги становятся пустышкой. Мне не жалко их. Я сдался, потому что мне было невыносимо обидно.
– Наверное, мы все от кого-то зависим и наше поражение в их руках.
– Потому что любим. В старости у тебя совсем никого не остаётся, кроме родных. Ты даже сам себе не нужен. Так… Живёшь на рефлексиях.
Ворчун потрошил свою душу. Наружу выходило то, что было накоплено за долгое время. Он говорил, потому что было уже всё равно. Ничего не изменить и не доказать. Отчаяние всегда освобождает.
– Но у вас же есть внук…
– Внучка.
– Может, ради неё стоит жить.
– Отец и мать к ней даже не подпускают.
Старик впервые посмотрел на Назара и в этих глазах парень увидел полную потерянность и жалость. Окаменевшие слои слетели с души.
– Мне тяжело советовать с позиции чужого человека, – начал Назар, – но в одном я точно убежден…В этой жизни, если мы что-то и совершаем от чистого сердца, то это делаем просто так. Никакого смысла, никакого взаимного ответа, никакого значения – ничего. Мы существуем просто так, ничего не изменяя и не приобретая нового. Но если всё делается просто так, то почему бы не пытаться до конца. Неужели нам жалко себя, настолько незначительных существ, или своей жизни, которая пролетит, что мы моргнуть не успеем. Почему бы не идти до конца…
Старик внимательно слушал и не хотел прерывать.
– Может, вам стоит пытаться видеться с внучкой и жить для неё. Если даже сто раз не получится, то все-таки настанет тот один момент, ради которого всё будет не зря. Вам нечего терять. Но в вас ещё ведь не умерла вера в добро до конца. Есть люди, которые ещё нуждаются в нём, которые ещё даже не видели в жизни ничего плохого. Разве они не заслуживают начать свою жизнь с чего-то светлого? Может, стоит свою последнюю искру вложить в тех, кого мы любим. Мне нравится фраза: из всей бессмыслицы, помогать людям – единственное менее бессмысленное.
Тут старик улыбнулся, и Назар воспрянул духом. Ворчун и забыл когда ощущал такое воодушевление. Ему не хотелось много говорить лишнего, оба понимали всё без слов.
– Поэтому стоит пытаться. Пытаться вам, мне, Николаю, и всем остальным. Ради друг друга.
– Интересно, – задумался дедушка, – они не успели уехать на отдых…
Назар по-доброму рассмеялся:
– Думаю, нет. Судьба должна была приберечь внучку для вас.
– Но с чем же я приду к ней?! – начал переживать из-за всяких глупостей старик.
– Знаете, – подумал Назар, – мы купили много тортов сегодня, их попросту некому есть. Но все малыши любят сладкое, и не хотелось бы, чтоб такое добро пропало…
Старик прослезился и протянул руку, надеясь начать всё заново. Назар пожал её, убеждаясь в очередной раз, что нет плохих людей, а есть только сломленные жизнью.
– Пойдемте ко всем остальным, – сказал Назар.
– А ничего, что я без подарка? – человек , вновь обретший надежду , подобен ребёнку.
– Нет. Там всех просто так рады видеть.
Старик поднялся, и они с Назаром направились на общий праздник, который продолжился разговорами и мечтами о будущем.
…
В эту же ночь, когда улицы центра города были максимально пусты, и воцарилось полное затишье, три человека в новогодних масках обезьянок и зайчиков дали себе волю. Они двигались быстро и оставались не заметными. Вандалы атаковали местные старинные мануфактуры, разрисовав их радужной краской. Памятникам архитектуры они надели парики, накладные усы, платья, клоунские костюмы и приделали между ног резиновые фаллосы. Возле входа роддома разбросали лепестки шиповника. У стен банка оставили украденные венки с подписями: «Упокой душу здоровья и счастья человеческого». На зданиях городских министерств вывели надписи дерьмом: «Мы любим трахаться и смеяться». На домах вдоль центральной дороги красками цитировали музыкантов. «Пластмассовый мир победил». «Глядит на танцоров и знает, что каждый из них умрет, но никто не хочет думать о том, пока Титаник плывет». « Она хотела повеситься – но институт, экзамен и сессия». «По свету ходят мертвецы с такими добрыми глазами». «Смерть – стоит того, чтобы жить, а любовь – стоит того, чтобы ждать». Досталось всему культурному центру, троица оставалась безжалостна. Ребята хохотали, кривлялись и ждали рассвета, чтобы мир погрузился в хаос, в котором они видели другое начало. Все их действия являлись посланием, напоминанием, что и они тоже люди. В их планах не было разгрома или уничтожения, для них самым важным оставалось то, что почувствуют люди, увидев их глупости. Некоторых уже не изменить, но большинство ждали глотка свободы. Банда знала это, потому что под шуточными масками скрывались те же раненные души. Они ничем не дорожили и хотели лишь заразить жизнью остальных. Дать понять, что мир – всего лишь шутка. Всё выдумано потехи ради. Нечем дорожить вокруг, можно только смеяться.
Закончив с анархией и услышав звуки патрульных сирен, три хулигана скрылись во дворах. Там они долго ещё ржали над содеянным безобразием, а затем заголосили песню на весь спальный район, в которой неразобранно, запутано, завуалировано, но так красиво говорилось про какие-то метастазы.
