полная версия

Александр Андреевич Апосту
Метастазы

– Но вы же не забываете свою семью и планету? – беспокоился весельчак, у которого ни с того ни с сего выступили слезы на глазах.

– Нет. Я не забываю. – Произнес таинственно Назар. – Я помню ночное небо на своей планете: звезды расположены настолько близко к обитателям, что ещё немного и можно дотянуться и прикоснуться. Атмосфера настолько лёгкая, что можно вместе с ветром вспорхнуть и унестись в любое место. Океан настолько открытый, что можно изо дня в день в нём плавать и встречать новые неизвестные формы жизни. Необитаемые острова рождаются каждое новое утро. Растения охватывают своим ароматом весь мир. Цветы пахнут. Цветы поют. С любой формой можно соединиться в одно целое и пропустить его чувства через себя.

– Я хотела бы стать звездой, – призналась с искрящимися глазами кокетка.

– А я цветком, – забыла о своих тараканах вторая.

– А я океаном, – молвил рядом болезненно воняющий пациент.

– А я! А я! А я…, – так и не придумал ничего большой ребенок из-за переизбытка возбуждения.

– Это вполне могло бы случиться, – заверил честно Назар.

Доктор уже не менял позы, полностью замерев в одном положении.

– Вы сказали, что на земле уже двести лет, – решил продублировать Дмитрий Иванович, – что не можете выбраться один… Но когда ваша семья за вами возвращалась, вы не смогли с ней улететь домой из-за человеческой привязанности…

– Да. Каждый раз со мной повторялась одна и та же шутка.

– Даже несмотря на вашу, как вы утверждали, глубокую осведомленность в плане безысходности и отсутствие смысла человеческого существа?

– Да.

Смирнов печально взглянул на Назара. Все остальные лишь хлопали глазами, ожидая либо продолжения развития событий, либо, как минимум, ещё красочных историй про далёкую планету.

– Вы не боитесь, – вдруг изрек Смирнов, – что ваша семья за вами больше не приедет?

Назар широко улыбнулся.

– Нет. Ведь моя семья здесь.

Окружающие вздрогнули, не понимая – послышалось им или нет .

– В смысле? Я что-то вас не совсем понял…

– Много лет назад, когда мои сородичи в последний раз прилетели за мной, и я снова отказался покинуть землю, они сдались. И…

– Тоже здесь остались…, – догадался молчун, не поднимая глаз от пола.

– Да. Они решили попробовать на себе эти сильные земные чары и задержались тут. Они тоже приняли облик людей, тоже начали жить как земляне и тоже оказались заложниками вашей сложной природы.

Пациенты разинули рты после невероятного исхода повествования.

– Нас было много. Мы общались, обменивались информацией и впечатлениями, продолжали играть в забавную игру под названием «жизнь», при этом понимая, что это всего лишь забава. Но по истечению времени, в потоке событий и в силу накопленного опыта представители моего рода начали забывать о доме. Некоторые стали жертвой тотальной амнезии. Они начали думать, что были рождены людьми. Этот удар прошелся по многим . От памяти о родном доме практически ничего не осталось. Выдержали единицы, кто хранит истину. Остальные же превратились в настоящих людей.

– Как же это произошло? Как они могли забыть? – взорвалась девушка.

– Таков характер воздействия человеческой оболочки.

– Вы пытались их образумить? – от весельчака совсем ничего не осталось радостного.

– Да. Но они меня не узнавали и не понимали, о чем я говорю.

– Почему же ты не забыл? – как-то снизил свой темперамент гном.

– Я боролся с собой и беспамятством. Раньше память об истине являлась обыкновенным знанием, сейчас перешла, скорее, в веру.

– Да! Да! Как же так?! – вскакивал со стула в отчаянии большой ребёнок.

– Но неужели все позабыли о доме?

– Практически.

Смирнов поправил очки и задал финальный вопрос, к которому и старался подвести шарлатан.

– А сколько же вас было?

– Очень много. Я не могу сказать точно. Но прошлые поколения людей вымирали, а носителей нашей истины по причине долголетия становилось всё больше. Ещё полвека назад я в каждом десятом узнавал своего сородича.

Все затаили вмиг дыхание.

– А сейчас?

– В каждом третьем, но бывает и чаще.

Психически больные люди поняли, что это значит. Их глаза забегали по сторонам. Осматривая друг друга и самих себя, их внутренний пустой сосуд наполняла надежда. Те ,кто никогда не был как остальные, вдруг увидели во мгле свет. Нормальность перестала существовать.

Доктор сидел молча и перебирал из рук в руки пишущую ручку. Назар с интересом наблюдал за участниками собрания. Весельчак вновь оживился, на этот раз, задержавшись без препаратов в хорошем настроении. Гном будто сменил гнев на милость, своими умными мозгами погрузившись в себя. Кокетка себя представляла звездой новой планеты. Вторая девушка и молчун в мечтании прикрыли глаза. Большой ребёнок высматривал потолок и иногда издавал смешок.

– И знаете, – самостоятельно продолжил инопланетный Эдичка, – все мы здесь оказались в добровольном заточении, зная, что было и будет. Но в тех нас, кто прибыл давным -давно из космоса ,до сих пор живет часть вселенной и она не умрет. Часть родной планеты и общей семьи, которая затерялась в недрах человеческого существа, останется жить. Эта частичка вечна и бессмертна. Когда-нибудь настанет момент, и мы вернемся домой. Если мы задержались в человеческом существе, значит так пока надо. Ничего страшного. Нас ждет целая вечность. Не страшно чуть-чуть подарить ее близким людям. Я не хочу забывать о родном доме и не забуду его. Мы все когда-нибудь вернемся туда. Человек пройдет, но подлинная форма жизни никуда не денется. Она возвратится к своему захватывающему путешествию по просторам вселенной.

На лицах людей возникли улыбки. Пациенты сияли от счастья. По очереди они смогли лишь только выдать:

– Да!

– Конечно!

– Обязательно!

– Должны вернутся!

– Да! Да! Ещё раз да!

Разоблачил ли доктор аферу Назара – осталось загадкой. Смирнов сохранял молчание с каменным задумчивым лицом. Его взор не задерживался на свалившемся с неба Эдике, а медленно перебегал с одного пациента на другого, наблюдая в каждом душевное преображение. Назар понял, что самое время покинуть психотерапевтический сеанс.

– Мне пора, – встал он со стула под общий гул нежелающих мечтателей расставаться с пришельцем, – мне, правда, пора. Спасибо что выслушали, мне стало намного легче. Надеюсь, увидимся с вами ещё.

– Где-нибудь на другой планете, – добавил рядом сидящий мужик, взглянувший на уходящего соседа совершенно здоровыми глазами.

– Думаю, ваши некоторые сородичи что-то да вспомнят, – улыбнулась на прощание кокетка.

Назар ощутил внутренний прилив тепла. Парень не смог сдержать улыбку, чувствуя вокруг общее счастье. Идея пробралась в головы больных людей, которые совсем позабыли о желании жить.

– До новых встреч, – подыграл ему врач.

– До свидания.

Парень покинул зал собрания, позволяя Метастазам плавно перебираться из мысли в осознание, из эмоции в состояние, из пробуждения в смысл. Он попрощался с медсестрой на посту, которая в очередной раз ничего не поняла, и вышел на улицу. Глаза машинально устремились на ночное небо. Долгое время Назар в теле человека стоял возле забора больницы, а душой летал среди звёзд, разглядывая ту самую родную планету.

…

Он думал о Даше. Потом начинал думать о недавней смерти близкого человека. Затем размышлял о пятой ступени лестницы. Она являлась заключительной. Как он поймет, что достиг её. Может, это уже случилось. Он ощущал внутреннюю свободу, но являлась ли она тем самым счастьем. Наверное. Но ещё не конец. Вольной походкой Назар шёл по уклонной улице, ведущей меж дворов. Он представлял, что просто живет. Ничего не желая и не требуя. Просто ему легко и хорошо без всего. Пускай, каждый шаг будет лишен смысла и, пускай, этот шаг останется таким же красивым, каким кажется на данный момент.

Телефон завибрировал. На почту пришло сообщение от Лето. Назар насторожился, понимая, что просто так туда Егор не написал бы.

«Привет, ковбой! Нужно перетереть кое-о-чем нам втроем. Мы будем с Садом около театра через полчаса.»

Назар понял, что спешить некуда и продолжил свою умиротворенную прогулку до дома. С парнями виделся он не так давно. Хотя в том положении, в которое они себя вогнали со своими оппозиционными движениями, могло произойти что угодно и за короткий промежуток времени. Назар взял по дороге пиво в ларьке, решив угостить и себя, и парней. Одну бутылку он открыл сразу, так как во рту сушило после долгого выступления в психушке.

– Надо было у них задержаться, – посмеялся он, сделав ещё глоток.

К заброшенному театру он подоспел к сроку, обнаружив посреди дороги два знакомых силуэта. Коротко подстриженные черепушки прикрывали капюшоны, кроссы пинали камни по сухому асфальту, болтливые рты никак не могли наговориться.

– Дождались, бандиты? – Назар подошел к каждому и приобнял. – Чего вы творите там?! Вас же по всем новостям крутят!

Парни самодовольно усмехнулись, но особо на похвалу не стали обращать внимания, держа в голове что-то более ценное.

– Это еще что, Назарчик, – запел Лето, – только начало!

– Пиво будете?

– Давай.

Парни остались на улице, зная, что в округе особо никого нет, и обойдётся без лишних ушей.

– Так что случилось? Про Мишу ничего не известно?

– Нет, – заключил твердо Сад, – скорее всего, ничего изменить не получится. Ему реально светит срок.

Назар сжал губы в тонкую полоску, признавая, что ситуация становится необратимой.

– Но если у него реально не было веса… Неужели никак это нельзя доказать?

– Нет. На него имелись уже какие-то виды.

Назар был далек от криминала, но мог представить, что такое закон.

– Поэтому, – перебил его мысли Егор, – нужно переходить к кардинальным методам .

Парню стало не по себе от настроя товарища. Руки Лето сжимались победоносно в кулаки.

– Они нас так всех пересажают, и мы ничего не докажем. Надо наносить удар первыми.

– В каком смысле?

Сад с Лето переглянулись.

– Завтра мы собираем народ на митинг. Начнем с центра и пройдем по набережной по обе стороны реки, требуя освободить невиновного человека. Мы должны показать себя сейчас.

– Но вы ничего же не добьетесь, – с холодной головой судил Назар.

– Ты не понимаешь, – говорил Лето, – это не война, это лишь первый бой. Мы знаем, что доказать что-то властям у нас не получится. Но мы обязаны сейчас появиться перед народом, чтобы показать им нашу храбрость и отверженность. Именно сейчас, когда наши действия отслеживаются и канал набирает грандиозные цифры просмотров, у нас есть шанс достучаться и воздействовать на их сознание. Метастазы никогда не были так близки к проявлению как сейчас. Наступила пора героев, на которых люди посмотрят и захотят жизнь. Именно сейчас на нас сосредоточено внимание. Именно сейчас возможно будет устроить взрыв эпидемии нашей идеи в чужих головах.

Назар слушал и до него начинал постепенно доходить тот факт, что всё происходит на самом деле и это уже не шутки.

– Мы должны показать, что не готовы мириться с их устоями и правилами, – пришел на помощь Валера, – сегодня знакомого уничтожат, завтра близкого, послезавтра тебя и твой мир. Миша ни в чем не виноват. Он соскочил с наркоты и не ездил в тот день за кладом. Его приняли, потому что им было это нужно и выгодно. Он был неуместный человек в их обществе. Общество, которое просто боится что-то сказать и пойти против системы. Мы вселили надежду в людей своими провокационными пакостями, и сейчас они готовы нам прикрыть спину.

Назар понимал, что его отговорки и переубеждения здесь не сработают. Парни были слишком заряжены на этот переворот. Он знал, что даже если они ему скажут не идти, он все равно пойдет, так как когда-то пообещал двигаться с ними до конца.

– Об этом кому-то известно уже?

– Да, мы выложили приглашение на «прогулку» на свой канал. Каждый подписчик теперь в курсе дела.

– Вы точно уверены, что нет течки информации?

– Пока все конфиденциально, раз мы до сих пор здесь целеустремленные и говорящие.

–На данный момент у нас нет крыс. Хотя это тоже до поры, до времени…, – сплюнул Сад.

– Поэтому надо действовать.

– Но почему вы уверены, что толпа за вами пойдет?

Лето не заморачивался долго с ответом:

– Человек забывает о себе, когда живет общей великой идеей. А когда человек забывает о себе, он готов на все.

Назар посмотрел в глаза одного друга, затем в глаза другого.

– Вы же понимаете, что это билет в один конец? Мы не сможем вынырнуть сухими из воды?

Но в тех глазах горел лишь огонь.

– Да. – Посмеялся Егор своим безумным смехом. – Левиафан всё равно неизбежно сожрет . Но этот исход лишь будет означать, что мы не сбились с пути. Это единственный финал, достойный избранной нами дороги. Завтра мы дадим бой, потому что уже не сможем по-другому.

Назар не понял, к чему упомянут Левиафан, но что-то подобное о некой легенде он уже слушал из уст Нагваля. В тот момент уличную тишину нарушил рингтон мобильника. Парни насторожились, а Назар посмотрел на экран.

– Нагваль, – доложил он друзьям и взял трубку, – алло.

– Привет, Назар, не спишь?

– Нет. Мы тут с Лето и Валерой шатаемся по городу.

– Понятно. Тут беда стряслась. Егор этот, который наркоман, сбежал…

Назар вспомнил физические параметры парня и запаниковал:

– Как? Никто не пострадал?

– Нет. Через окно выпрыгнул…

– Мы сейчас приедем, – заверил Назар, глядя на обеспокоенные лица товарищей.

Нагваль секунду молча рассуждал, но потом тяжело выдохнул:

– Давайте.

Назар отключился.

– Что стряслось?

– Да пациент один из хосписа сбежал.

– Кто? – удивился Егор. – Там же одни старики…

– Молодой наркоман. Мы с Нагвалем его по скорой взяли, так как мест в наркологичке не было.

Лицо Егора вмиг изменилось. Из шутливой гримасы оно перешло в серьезный лик с примесью неприязни.

– Твою мать, – ругнулся он, – всех подряд берёт с улицы, даже не задумываясь о возможных последствиях! Чем думает этот человек?!

Назар не мог объяснить необоснованную агрессию товарища. Тот действительно будто сорвался с цепи.

– Надо ехать? – спросил спокойным голосом Сад.

– Да.

Парни вызвали такси и поехали к хоспису. Егор сидел тихо. Редко доводилось видеть парня настолько погруженным в себя. Старые тусклые фонари вдоль яблочной аллеи ожидали гостей. Друзья поблагодарили за поездку таксиста и скорее направились внутрь больницы. Николай с Аллой Петровной, второй старшей медсестрой, ждали ребят в коридоре. Нагваль стоял, сложив руки в боки, и о чем-то размышлял. Его коллега хмурым взором испепеляла висящую картину на стене.

– Добрый вечер всем! – поздоровался Назар.

– Что случилось? – перешёл сразу к делу Егор.

Нагваль посмотрел на него долгим испытывающим взглядом, будто гадая говорить правду или нет.

– Пациент сбежал, – начал он четко ,но постепенно, – он сидел на наркотиках и я решил помочь ему с реабилитацией…

– Никто не пострадал? – спросил Назар ещё раз.

– Нет, но…, – сделал тяжёлую паузу врач, – пока Алла Петровна делала обход, он украл из процедурной остатки запасов Морфина и Феназепама, предназначенные для Алексеевны и Лили.

Тут Лето вспылил не на шутку.

– Ты что, занимаешься благотворительностью для всех подряд?! Это же чертов наркоман! А если бы ему кто-то попался по пути?! Он же его порешал бы, не задумываясь!

Назар оторопел, ему не доводилось видеть Егора в подобном порыве злости.

– Хватит, Егор, – почему-то со спокойствием отреагировал Нагваль.

– Ты хоть в полицию сообщил?

Николай молчал, понимая, что врать бессмысленно.

– Ты еще и ментам его не сдал! Позволил свалить с запрещёнными препаратами! Дал возможность совершить ещё преступление!

Его гнев набирал обороты. Остальные присутствующие пребывали в ступоре.

– Я не мог его сдать! Его бы посадили! У него мать одна!

– И что?! – настаивал на своём Егор. – Ты знаешь на что наркоманы способны?! Знаешь?!

Нагваль ничего не ответил, но посмотрел на Егора пронзительным и очень загадочным взглядом, который вмиг его усмирил. Парень резко развернулся и пошел на выход. Остальные остались наедине с тишиной. Медсестра не хотела встревать в чужую ссору. Назар с Валерой не знали чью сторону справедливости занять. Нагваль продолжал находиться в том же положении и с тем же выражением глаз. Он думал в тот момент о том, что осталось не сказанным. О тех скелетах в шкафах, которые имеются у каждого. Николай запустил руки в свои кудрявые волосы, поражённые сединой.

– Он не сделает больше ничего плохого. – С отчаянием в голосе произнёс доктор. – Он вернется домой. Он слезет с иглы. Я в него верю…

Глава 13. Революция

Стояло воскресное утро. После типичной пьяной субботы безлюдные улицы томились в тишине. По асфальту ветер катал пустые стеклянные бутылки шампанского, использованные салфетки и буклетики с коротким извещением: «Завтра в 12 часов дня выходим гулять!». Обессиленные бродяги дрыхли на лавочках, так и не дойдя до дома. Рядом еле шевелилась переполненная банками и шелухой помойка, над мусором лежали те же буклетики с экстремистским призывом. Поток ветра проносился вдоль набережной, заворачивал в закоулки, где стены домов пестрели провокационными цитатами стихов и песен революционных деятелей. Маленькие брошенные буклеты врезались прямо в центр настенного городского творчества и, словно чувствуя родство, задерживались на том кирпиче минуту другую. В почтовых ящиках, на дворниках автомобилей, на столбах автотрассы – везде можно было встретить агитационные приглашения на протест. Новость распространилась по местности довольно быстро, ведь ещё совсем недавно проходил митинг за свободу ни в чем невиновного журналиста. Сейчас по народу прошёл слух, что история с фабрикованной статьёй повторилась. Так же стало известно, что организаторы непосредственно связаны с недавно вспыхнувшими беспорядками в городе. Протестующие скрытно атаковали мемориалы городской мэрии и охраняемые объекты исторического наследия. Теперь же они решили нанести удар в открытую. Известие о запланированном митинге не успело дойти до федеральных вестей в безопасные сроки. По всей видимости, члены группировки хотят войти в прямой эфир.

…

Назар проснулся с первыми лучами солнца и больше не мог уснуть. Руки и ноги мерзли. Мозг активно перерабатывал вредные мысли. Волнение перед предстоящим событием не давало покоя. Он пробовал отвлечься книгой, но ничего не получалось. Еду организм тоже не принимал. Парень отбросил все попытки отвлечься, оделся и направился на квартиру к Лето.

Сад остался ночевать у товарища, чтобы еще раз обдумать стратегию действий. Назара потряхивало. Подавляя страх, парень себя убеждал, что так надо. Миша ни в чем не виноват. К тому же и Егор прав: если хочешь, чтобы тебя услышали, нужно рисковать. Молодежь увидит смелость и вспомнит о своём несчастье, а дальше начнётся борьба. Зрелое поколение отмахнется, но запомнит лица. Никто не сможет остаться равнодушным. Общая идея – не революция. Общая идея – связать людей единым стремлением. Люди забудут про себя и начнут жить для других. Останется лишь подкинуть им формулу.

Назар постучался в дверь. Быстрые шаги подобрались в коридор и предусмотрительно проверили обстановку в глазок.

– Здарова, братишка, – неожиданно дверь открыл Порох и своими медвежьими объятиями окутал новобранца, – я рад, что ты с нами! Покажем этим уродам!

– Привет. Все уже тут?

– Да. Мы с Яной приехали рано утром. Сад с Егорычем не спали всю ночь.

Назар понимающе кивнул, снял обувь и прошёл в зал. Ребята нависли над компьютером и что-то обсуждали.

– Всем доброго утра.

Команда оглянулась. Атмосфера разбавилась улыбками.

– Мы знали, что ты придешь, мой герой! – подмигнул Лето.

– Спасибо, – нежно обняла гостя Яна. Её глаза страдали хроническим недосыпом.

– Как ты?

– Более менее, – призналась тяжело она, – целыми днями торчим в отделении, наведываемся в городской суд, но всё без толку. Видимо, достучаться можно только путём демонстрационного протеста.

– По подсчетам, – втесался в разговор Валера, – на прогулку сегодня придет около четырёх сотни человек.

– Да будет больше! – уверенно заявил Порох. Парень сидел в стороне и о чём-то размышлял.

– Хорошо, если так, – согласился Сад, – можно положиться на чуваков с Манеги, на нашу узкую фан-базу…

– Нагваль ничего не знает?

Сад замялся.

– Нет, – ответил за него Лето, – не нужно его беспокоить, это наше личное дело.

В голосе парня еще таились нотки вчерашнего гнева, возникшего по непонятной причине. Егор быстро переключил внимание на работу с каналом. Чат высвечивал один за другим волнующие вопросы: «Где точно собираемся?». « Сколько человек будет?». « Мусора точно не накроют?». « Через сколько их ждать?». Главарь банды по мере возможности отвечал от лица всего проекта. Сад глядел изнеможенным взором на экран, перебирая мысли у себя в голове.

– Чего такой кислый? – поинтересовался Назар.

Валера сначала пропустил обращение мимо ушей, но потом встрепенулся и протер двумя руками и без того красные глаза.

– Да устал что-то, – разгоряченно признался он, – всё как-то навалилось. Сначала Миша. Теперь Таня звонила с больницы…

Назар позабыл в водовороте дней про молодую девушку с маленькой дочкой.

– Как она?

– У неё обострение болезни… Лежит сейчас в стационаре и даже встать не может. У дочки вчера взяли тест на ВИЧ…

– Ей разве ещё не делали?

– Она совсем малышом была, – тяжело сглотнул Сад, – теперь решили проверить… Результат скоро должен стать известен.

Назар немного задержал взгляд на друге, но затем отвернулся печальными глазами в монитор. Егор бил пальцами по клавиатуре, пытаясь доложить участникам мероприятия больше информации. Яна рассматривала в очередной раз фотографии Лето, Сада, Нагваля и Олеси , где они всей семьёй гуляют по парку и едят то сахарную вату, то мороженое, то хот-доги. Пороха с Садом не покидали навязчивые думы. Время тикало и плавно подбиралось к роковому часу.

…

Ровно к полудню команда выдвинулась к назначенному месту.

– Мы дети провинциальный красной ночи, – читал вслух Лето с переднего сидения такси, – Мы мертвецы черно-белого утра!

Мы те, кто мозгами напрочь испорчен,

Кто понял, что существует зря!

Патрулей на улицах не было. Лишь единичные парочки сновали по улицам.

–В нас, на нас, из нас отборная кислятина,

Без грязи человек почувствует упадок.

Нас оживляет лишь чёрная пошлятина

И протрезвляет голый завтрак…

Лето смотрел в одну точку и продолжал исполнять свои строки. Никто не посмел его прервать.

– Каждый из нас хоть монах, хоть даже политик.

Нарики, шлюхи, гомики – все на реалиях и гламуре.

Увидим бога, скажем – радуйся жизни, ссаный нытик!

Увидим дьявола, и не о чем говорить со скучным занудой!

Лишь водитель иногда с любопытством поглядывал на самобытного поэта.

– Кто-то ещё в этом мире походу и смеётся, и плачет,

Вперемешку доносятся лестно слова, молитвы и ругань.

Жизнь летит в гору – мы достаем сигарету из пачки!

Жизнь летит в бездну – мы все так же сидим и курим…

– Красиво, – молвил мужик за рулём, когда понял, что незнакомец закончил.

– Спасибо, – без особых эмоций поблагодарил Егор.

Машина подъехала к набережной и упёрлась в толпу размером в пару сотен человек. В основном, возраст ребят составлял от 16 до 25 лет: яркие представители Манеги и близкие поклонники группы «Сияние». Встречались люди и старше, но индивиды по большей части относились к безработному классу, готовые воевать против чего угодно, ничем не рискуя. Остальные участники зарядились безрассудством и жаждой справедливости: тем, что было необходимо для подобного мероприятия, обречённого на провал. Лето не скрывал в своих призывах очевидную бессмысленность действий. Он не раз упоминал о превосходстве вражеских сил и огромном риске, но при этом не скрывал существования мизерного шанса что-то изменить и спасти судьбу молодых ребят.

Яна вышла из машины с огромной распечатанной фотографией Миши. Сад, Назар и Порох развернули плакат с надписью «Невиновным нечего бояться!». Лето же взял роль командующего.

– Что здесь происходит, эй? – влез любопытный таксист осуждающим тоном.

– Война, -отрезал лидер и последним покинул салон.

Он с теплом в душе и улыбкой на лице обошёл шумную толпу и предстал перед ней спереди. Его безумные глаза загорелись, и разум отошел в сторону.

– Охуеть! По-другому не скажешь! Я не ожидал увидеть здесь так много настоящих героев!

Народ вмиг затих. Кто-то узнал любимого диджея с рейва, кто-то смотрел как на полоумного. Каждый готов был поблагодарить Лето за его выполненную работу, за его веру. Люди сами не думали, что решатся на такой шаг.

– Вы прекрасны и бесстрашны! Если у нас получилось объединиться вместе, то дело остается за малым! Вместе мы не дадим друг друга в обиду и сможем спасти наших родных ! Как вам уже известно, правоохранительные органы без суда и следствия обвинили ни в чем не повинного человека по статье «два-два-восемь». Я лично с этим человеком разговаривал и могу заверить, кладя руку на сердце, что в тот вечер его подставили. Не секрет, что жертвами такого беззакония становились и другие молодые люди…

В толпе возникли громкие рассудительные переговоры.

– Сначала мы пребываем в неведении, потом до нас доходят слухи, а затем мы занимаем непосредственные роли в этой несправедливой и ужасной трагедии! – В голосе парня просыпалась ярость. – Мы не оставим это просто так! Нам есть за что сражаться! Мы не делали ничего плохого! Меня лично уже многочисленное количество раз запирали в участке за организацию музыкальных мероприятий! Я знаю, что такое стереотипный и эгоистичный взгляд на вещи, который прячется под массовой тупостью и слабостью! Мне не с чем мириться и не с чем соглашаться! Если вы здесь, то вы разделяете это мнение! Мне хватает мозгов, чтобы понять, что происходит в мире без чужого вранья и навязанной морали! Мне нечего терять в этой жизни, хотя я люблю, живу и ценю всё, что имею! Я буду за это бороться несмотря ни на что!

Толпа затряслась от возбуждения. Каждый попал в чары могущественной энергии человека. Сколько Назар оказывался свидетелем выступлений Лето на публику, столько раз поражался его сильнейшей вере в сказанное. За каждое слово парень был готов ответить, за каждым поступком стоял обоснованный мотив, подкрепленный выточенными идеалами. Восхищенный товарищ издал победоносный клич, к которому присоединились остальные члены команды. Гулкий крик прошелся по дворам звонким эхом. Отскакивая от стен домов, рёв влетал в окна квартир, поднимая жителей города на ноги.

Лето передали высокий флаг, на красном фоне которого черными кривыми буквами выделялась надпись: «К свободе». Он его вознес над головой и, развернувшись, целеустремлённо двинул вдоль набережной. Толпа подхватила сигнал и направилась следом. Подготовленные ребята в толпе подхватили барабан и начали выдавать дробь, окончательно пробуждая грохотом город. Двигались не спеша, сохраняя беспечный и вольный шаг. Егор поддерживал общий дух чтением стихов. Ребята старались ему помогать, иногда попадая в слова. Постепенно балаган начинал приковывать внимание прохожих. Стреляли по толпе первые возмущенные взгляды и единичные выкрики. Недоумевающие граждане города высовывались из окон домов, чтобы ужаснуться возникшему беспределу. Громогласным рокотом с учащенной дробью барабана народ дружно скандировал:

– К свободе! К свободе!

С каждым новым восклицанием децибелы происходящего кошмара нарастали. Те, кто прежде молчал, теперь кричал во всю глотку. Постепенно количество протестантов росло. Новые люди примыкали к толпе по мере движения. Появлялись свежие плакаты по бокам батальона: «Мы против такого порядка!». «Мы часть вас!». «Воры!». «Если не в жизни, то мы станцуем и споем на могилах!». Люди подпрыгивали, размахивали руками, продолжали дружно петь. Маленькая кучка людей незаметно превратилась в плотную длинную полосу, хищной змеёй ползущей вдоль реки. Разобраться в окружающих лицах становилось невозможно. Идея объединила отдельных людей в одно целое. Не успев дойти до первого моста, революционеры начали замечать первые полицейские патрули.

Представители охранительных органов были направлены в точку, где произошла вспышка массовых волнений. Машины с сотрудниками полиции одна за другой подтягивались к центру набережной. Никто поначалу не понимал причину ни с того ни сего возникшей акции протеста. Легавые докладывали о ситуации диспетчерам, ожидая приказа к дальнейшим действиям.

Назар оглядывался по сторонам: Порох и Сад громко скандировали «К свободе!», не замечая ничего вокруг; Яна продолжала идти впереди, держа фотографию Миши и ликуя вместе с толпой. За пределами массы скапливались полицейские фуражки. Офицеры постепенно блокировали дорогу к возможному отступлению. Назар осознавал, что уже нечего терять. Оставалось лишь идти вперёд. Вдруг посреди столпотворения он заметил знакомую прическу. Присмотревшись, он признал Дашу. Девушка в темном свитере и темных штанах тоже участвовала в шествии. Он не отводил глаз, пока парочка не встретилась взглядами. Даша улыбнулась и помахала рукой. Назар ответил с добродушием в ответ. По телу пробежала горячая волна возбуждения. Парень не ожидал встретить любимого человека. Забылись обиды и сказанные слова. Всё будто происходило в другой реальности. Назар развернулся, возвращаясь к действиям.

Протестующих оказалось слишком много для лёгкого сопротивления. Толпа набирала масштабы, офицеры ничего не могли предпринять. Сигнализации, обращения в микрофон оказались недействительны. Сотрудникам было велено ждать омоновцев и только тогда начинать применять силу. Помимо легковых машин появились на горизонте автозаки. Народ шёл одной волной, подбадривая друг друга и не позволяя страху взять верх.

Мост приближался. Тут перед друзьями возник затерявшийся Лето. Его лицо было красным, со лба ручьями лил пот, он с одышкой обратился ко всей команде:

– Сейчас принимать начнут! ОМОН с автозаками уже на полпути! Нам надо разделиться, пока они нам совсем не перегородили дорогу…

– Зачем разделяться?! – негодовал Сад.

– Я объясняю, – громко гаркнул Егор, – они нам сейчас перекроют один из путей, а так одна часть свернет и пойдет по мосту, вторая продолжит ход по набережной. Нам нужно дойти до конца! В случае чего, стараемся стоять на месте и держать оборону. По одному они нас всех перехватят…

Под действием адреналина ребятам только и хватило мозгов, чтобы зафиксировать информацию и сделать всё согласно услышанному плану.

– Я пойду вперёд, за мной пойдут люди, – запыхавшись, говорил он на ходу, – а вы с остальной половиной сворачивайте налево! Понятно?!

– Да! – согласились товарищи, понимая, что спорить бесполезно.

– Не бойтесь! Я уверен, у нас всё получится!

Вернувшись в первые ряды, Лето во всю глотку заревел:

– А теперь половина идет за мной, а другая половина сворачивает на ту сторону реки! Нас много, теперь мы можем разделиться!