Александр Андреевич Апосту
Метастазы
Лишь одно оставалось желанным. Единственное, что приковывало до сих пор его к чувствам. То, что хотелось сделать прямо сейчас и никогда позже. Он направился за Олесей. Где-то к 6 утра поднялся на лифте, открыл свою дверь и зашел внутрь. Старался передвигаться тихо, чтобы раньше времени не разбудить ребенка, но, добравшись на цыпочках в спальню, обнаружил Олесю на полу. Девочка игралась с котом в абсолютной бодрости.
– Привет, – поздоровалась она спокойным голосом. Её кудри лежали на ковре, а маленькая ручка гладила рыжую шерстку питомца.
– Привет. Почему не спишь?
– Я выспалась. Решила с Персиком поиграть.
Егор прошёл в куртке к стулу и уселся на него, наблюдая за игрой девочки и животного.
– А ты где был?
– Гулял.
– Всю ночь?
– Да.
– Один?
– С Назаром сначала, потом один.
– Хорошо всё у него?
– Да.
Девочка вернулась своими зелеными глазами к котику. Тот мурлыкал от бесконечного переизбытка ласки, но всегда был не против продолжения. Егор без эмоций на лице смотрел в одну точку.
– Здесь рядом с домом есть моя любимая забегаловка. Она для людей – сов. Знаешь кто это?
– Нет.
– Те, кто по ночам не спит.
– Почему же они не спят?
– Не знаю. От одиночества, наверное.
Олеся промолчала.
– Кафе открывается очень рано. И там готовят суперские блинчики и круассаны. Очень вкусные. Можно и с вареньем заказать, и с шоколадом…
Егор подбирал слова, особо не желая совершенно говорить. Но тут глаза девочки на его предложение отозвались интересом.
– Может, вы с Персиком хотели бы со мной позавтракать?
– Хм, – задумалась малышка, – а со сгущенкой там подают блинчики?
Лето выдавил слабую улыбку.
– Конечно. Для тебя всё что угодно.
В кафе посетителей не оказалось, только зевающая официантка за кассой. Маленькие круглые столики выстраивались в ряд вдоль витрины, за которой пустовала проезжая трасса.
– Доброе утро, – заговорил Егор, – нам бы вкусно позавтракать всем троим.
Девушка взглянула на компанию, состоящую из парня, похожего на воскресшего вампира, маленькой девочки, похожую на юную ведьму из сериала, и рыжего кота в её руках с хлопающими, любопытными глазами из того же сериала.
– Да, конечно, – по итогу кивнула она, – что будете заказывать?
– Блинчики. Три порции. Со сгущенкой, с медом и…, – Лето глянул на кота, – с семгой.
– Пить что будете?
– Всем молочный коктейль.
– И котику?
– Ему в первую очередь. Он любит клубничный, если что. А мы будем с моим другом шоколадные.
Олесю забавляла манера речи Егора, он старался ради неё держать себя в тонусе.
– Хорошо, – равнодушно пожала плечами официантка. – Можете занять любой столик.
– Тогда, пожалуй, вот тот, – парень ткнул в самый уголок, где располагался уютный книжный шкафчик, – если он не занят.
– Для вас освободим.
– Спасибо! Пойдемте, моя леди! – обратился Егор к Олесе и девочка, воодушевляясь почётным званием, гордо направилась к столику.
– Смешно ты с ней, – призналась она, усаживаясь удобнее и кладя на колени кота.
– По-любому, втюрилась в меня уже, – махнул Егор головой в сторону девушки, пробивающей заказ.
Олеся посмеялась, а потом притихла. Лето тоже ничего больше не сказал. Они сидели молча и ждали своего завтрака, пока весь город спал. Не то чтобы им не о чем было поговорить, а просто каждый мог понять друг друга без слов. Не нужно было что-то обсуждать или в чем-то признаваться. Каждый понимал друг друга, несмотря на разницу в возрасте. Им было хорошо вдвоём. Как настоящая семья они были счастливы просто находиться рядом.
Девушка принесла блюда и пожелала приятного аппетита. Олеся с впечатлением вытаращила на роскошное блюдо глаза и принялась с ним расправляться. Она предусмотрительно отделила Персику блины и рыбу. Кот, высунув мордочку ввысь, начал принюхиваться, а затем облизнулся и рискнул взяться за деликатес. Егор отпил немного холодного коктейля и, сложив руки в замок, уставился глазами на восходящее солнце.
– Ты почему не ешь? – спросила Олеся, испачкавшись в сгущенке.
Лето повернулся к ней и долго смотрел прямо на любимого человека, словно позабыв родную речь. Олеся тоже не уводила взгляда от Егора, а потом передвинула свою тарелку на противоположную сторону и, подхватив Персика, переместилась ближе к другу, с которым провела рядом всю жизнь.
– Всё хорошо будет, – говорила она, успокаивая Егора. – Потому что не может быть по-другому.
Лето даже не моргал, его роговица стала блестеть подобно стеклу. Он чувствовал в этой девочке дар. Сильную, добрую, непреклонную веру. Кажется, Нагваль жив. Он прямо здесь и сейчас находится рядом с Егором. Он не умер, а смотрит глазами маленькой девочки. Лето в этом был убежден больше всего на свете. Она верила в него так, что и он сам начинал верить.
– Давай, – грубее бросила она с тем же милым лицом, – ешь блинчики! А то мы с Персиком всё слопаем!
Девочка понимала, что должна быть сильной ради своих родных. Она принимала это как данность. Как то безусловное, что имеет место быть. При этом она оставалась той же крохой, которая без помощи Егора даже не могла себе подлить из графина ещё сгущенки. Лето помог ей, а затем присоединился к дружной компании по поеданию блинов.
– Слушаюсь, мой пирожок!
Олеся очень обрадовалась и даже не отреагировала на излюбленное обращение друга. Она улыбнулась и вернулась к блюду. У Егора стоял ком в горле и из-за тошноты проглоченный кусок просился обратно наружу, но глядя на благодарные глаза девочки, он подавлял приступы и старался наслаждаться моментом. Лето понимал, что действительно всё будет хорошо. Не может оказаться по-другому.
…
Назара доставили сразу прямиком в отделение. В участке забрали документы, телефон и определили в отдельную одиночную камеру. Парня приняли за опасного экстремиста, которого необходимо было изолировать, дабы избежать какого-либо контакта с лицами его группировки. В наручниках его провели через несколько решетчатых дверей и поместили в одну из камер.
– До утра пробудешь здесь, – сообщил ему здоровяк в форме, – потом на допрос.
Назару было плевать, что с ним будет дальше. С кромешным равнодушием он выполнял то, что требуется, не обращая внимания на слова, летящие в его сторону. Железная дверь закрылась, ставни защелкнулись, и парень остался ждать в одиночестве. Смертельную тишину нарушало лишь жужжание кварцевой лампы на потолке. Рана на лбу напоминала о себе тупой ноющей болью. Сколько теперь здесь пробудет и что дальше – он не знал. Вопросы в голове перемешались в кашу. Как так быстро налетела полиция? Как он себя сдал? Куда подевался Егор? Что теперь будет с общим делом? Теперь менты в курсе задуманного плана и в любом случае предпримут противодействующие меры. Остановить или повернуть время вспять не представлялось возможным. Ни позвонить, ни кому-то передать новости о своём положении Назар не мог. Оставалось лишь находиться наедине с собой и разъедающей виной. Теперь его ждёт суд и уголовный срок. Но это минимум к чему может привести оплошность. Сколько людей пострадает из-за него. Сколько товарищей выследят и накроют. Как же так могло случиться, чтоб его взяли прямо на месте преступления… Парня одолевали терзания и сожаление. Обхватив руками голову, он сидел в одном и том же углу до самого утра. Но ощущение времени пропало. Иногда на секунды удавалось провалиться в сон, но затем волна волнения накрывала вновь. Если бы только удалось сбежать… Ещё бы только пару минут… Просто загрузить файл и выкинуть флэшку…
В полубреду парень томился в камере, пока не раздались шаги в коридоре и звон ключа. Здоровяка сменил коротышка, рядом с которым стояло знакомое Назару лицо. Назар начал догадываться, что произойдет дальше.
– Старые друзья, – заявил с иронией Игорь , – не прошло и года.
Назар встал со скамейки, не видя смысла растягивать комедию.
– Понравилось в прошлый раз у нас.
– И не говори, – коротышка немного картавил, – после первого раза все возвращаются. Точно мёдом намазано.
Игорь пропустил реплику напарника мимо ушей и накинул браслеты на запястья заключённого. Сотрудник полиции даже не объяснил куда ведет юношу, так как всё было каждому понятно. Старший лейтенант уже ждал с нетерпением пойманную рыбку в своём кабинете. Ждал, так как видел в парне идеальную наживку на поимку Летаева и возможность предотвращения его операции.
Заведенный с самого утра Семён Павлович ерзал за рабочим столом и слушал запись на изъятой флэшке. Он разбирал каждое слово, дабы не упустить чего-то важного. Он узнал голос Лето и восторжествовал, осознавая, что теперь неугомонному бунтарю не удастся выскользнуть из его лап. Лейтенант готовил в уме сопротивление и предвкушал победу. Потенциального уголовника уже не спасут никакие деньги. Никакая взятка не загладит то, что он намеревается натворить. Усы шевелились над тонкими губами, глаза оставались прищуренными. Сейчас нельзя было ошибиться. На кону стояло слишком многое.
В дверь постучались, и на пороге возник Назар. Его каменное лицо с отвращением взглянуло на Валдаева. Он видел мужика второй раз в своей жизни, но тот уже успел смертельно надоесть. Семен как раз пребывал в замечательном расположении духа.
– Ну здравствуй, Назар, – поприветствовал он правонарушителя, как старого приятеля, – не послушал ты меня всё-таки в нашу первую встречу. Я то тебе поверил, что ты не связан с делишками Летаева и имеешь свою голову на плечах…
Каждое слово лейтенант чеканил с не подменным удовольствием.
– Я же предупреждал тебя, что дружба с ним плохо закончится. Этот социопат любому жизнь пустит под откос…
Назар не менял выражения лица. Ему не нужно даже было слышать бред лейтенанта, чтобы презирать того всей душой. Вены на лбу от напряжения пульсировали, а рана вновь начала зудеть.
– Скажи мне, мой друг, – не прекращал Валдаев, – твой товарищ тупой или чересчур самонадеянный, думая, что так легко сможет реализовать свою «революцию»? Он не понимает, что на любое волнение, выходящее из рамок, власти будут оказывать должное сопротивление? Пострадают невинные люди. Большинство получит штрафы, а многие и срок. Пусть он маленько и навредит нынешнему благополучию города, но ничего сверхкритического ему не позволят совершить. Он хочет ломать, переворачивать, крушить, но диссидент бессилен против нас.
Семен Павлович говорил тихо и спокойно, держа под контролем ситуацию.
– Он же псих. Больной человек. Его надо изолировать от общества. Ему верят лишь глупые подростки и подобные ему маргиналы. Я говорил уже и ещё раз повторюсь – он кардинально ничего не изменит! Люди останутся прежними, им срать на этого обдолбанного диджея.
Он хлопал блаженно глазами, наблюдая за поведением парня.
– Ты должен это понимать. Хоть ты и выбрал не ту дорогу, но твоим глазам я верю. Ты хороший человек.
Назар догадывался, к чему тот клонит.
– Летаев уже в наших руках. Он проиграл. Без пяти минут он на зоне. Его песенка спета, и мятеж пошел коту под хвост. Больше не за что бороться и хвататься. Это мнимые и выдуманные ценности. Принципы, которые ничего не стоят. Ты должен понимать, что покрывал преступника. Человека, который опасен для окружающих. Он и его подопечные не должны находиться среди нас, нормальных людей. Мы накроем их сегодня в тот момент, когда они не будут готовы.
Он сложил руки в замок.
– Ты можешь обойтись условным сроком, если сдашь членов вашей организации. Я тебе гарантирую свободу, если посодействуешь следствию. Поверь, я это делаю только из-за личностной эмпатии. Лето уже у меня в руках, но мне всё же хочется тебе помочь.
Назар продолжал молчать, ни один волосок не шевельнулся в ответ на предложение лейтенанта.
– Подумай, ведь тебе грозит колония. Не советовал бы я туда угодить в столь молодом возрасте.
Стойкость Назара не дала трещину. Он знал, что не скажет ни слова провокатору. Валдаев почувствовал негатив в свою сторону по одному взгляду и усмехнулся.
– Грустно, очень грустно, – повторял он с иронией, – это сейчас ты такой смелый, а потом станет иначе. Ты вспомнишь об этом упущенном шансе, начнешь кусать локти, но будет поздно. К сожалению, поздно…
Он разыграл театральную скорбь.
– Мы примем всех ваших ублюдков сегодня ночью – это плохая новость для тебя. Но есть и хорошая – ты не один окажешься за решеткой. Прощай, Назар… Игорь! – позвал помощника лейтенант, не желая больше играть с заключённым в молчанку.
Сотрудник вернулся за Назаром и открыл перед ним обратную дорогу в камеру.
– Надеюсь, – тем же довольным тоном кинул напоследок Валдаев, – тебе смягчат срок. А решение суда по Летаеву я тебе обязательно сообщу лично.
Семен Павлович нагло улыбнулся, но Назар уже развернулся к нему спиной и вышел из кабинета. Смешно было, что этот мужик до такой степени не понимает, как на него всем плевать. Лейтенант останется в своём воображаемом мире, где он пуп земли. А может, и его мирок тоже расплющит жизнь. Он ведь лишь человек. Все люди заигрались только и всего.
Назара вернулся в камеру. Он не знал чего ждать и стоит ли вообще это делать.
…
Время стерлось как существующее понятие. Ни черта не было кроме мрачных грязных стен вокруг. Назару было невдомек, что происходит за пределами участка. Он погряз в своих раздумьях и не надеялся от них спастись. Теперь оставалось только сидеть и считать минуты до наступления вечера. Либо всё пропало, либо что-то изменится. До него доносились голоса боевиков, звон патронов, щелчки обоймы, шум подготовки к операции, постоянные шаги из помещения в помещение. Парень осознавал, что все силы города сосредоточены на переворот с задачей атаковать на поражение и чего бы того не стоило остановить народное волнение. Конец приближался. Но не давало покоя предчувствие, что закончится всё не так просто. Что-то грядет. Что-то, чего никто не ожидает. Судьба перевернется, перемешается и проявится в непредвиденной никем форме. Течение жизни нельзя предугадать. Она сделает по-своему. Метастазы достигли частоты пульса. Они с людьми дышат в унисон. Они могут существовать самостоятельно и поступать так, как им заблагорассудится. Ни создатели, ни враги им больше не нужны. Идея уже заразила людей и теперь готова выйти наружу.
У кого-то пролетели годы. У кого-то месяцы. У кого-то дни и часы. Даже у Назара в камере время медленно, но шло. Было ли то ещё утро, или обед, или ночь, а может и следующий день. Но парень в абсолютном помутнении сознания услышал в какой-то момент грохот, произошедший за стенами участка. Вспышка звука оказалась мощной и продолжительной. Юноша вмиг пришёл в себя, осознавая, что происходит. Началось. Революция. Дрожал серый бетон здания. Сотрясался холодный пол. Что-то невообразимое происходило вне поля видимости. Воображение начало подкидывать самые масштабные столпотворения, красочные взрывы и озлобленные настроения. Но в какой-то момент протяжный гул, похожий на сломанный микрофон затих. Тогда Назар окончательно вышел из оцепенения и подскочил с лавочки. Сердце заколотилось. Волосы встали дыбом. Слезы выступили на глазах. Он услышал музыку, которая, по всей видимости, заполонила город. Абсолютно всё пространство. Он почувствовал телом знакомые до боли биты. И Метастазы. Они были повсюду.
…
Время на часах 21:47. Егор не встречал уже около часа ни единой живой души. Так нужно, но парень рад бы был увидеть хотя бы одного случайного человечка по дороге. Его путь лежал дворами, потом через парк.
Он с улыбкой смотрел на старое колесо обозрения, на котором работал в юности. Он бы всему сейчас хотел улыбнуться. Страх ушёл. Казалось, что все возможно. Он смотрел на часы, как быстро бежали минуты. Время казалось поездом, имеющим конечную станцию. Оно неслось в пропасть и в начало одновременно, просто для каждого по-своему.
В 21:48 Лето дотронулся до листвы рукой. Наблюдал за цветами, торчащими из клумбы. В полной тишине и пустоте он никогда не чувствовал себя в одиночестве. Он понимал, что сейчас имеет больше, чем человеческое тело. Люди где-то далеко, но сегодня они всё равно рядом. Нагваль далеко, но он тоже рядом. Валера, Олеся, Назар – все здесь.
21:49. Легко. Значит, так и должно было быть. С ними вселенский ход событий. Или просто они сами выдумали целую вселенную. Мысли отошли куда-то в сторону. Чувства тоже. Лишь ощущение лёгкости. Лето не хотел его оставлять себе, теперь у него его много и оно вечно. Пусть уйдет тоже в Метастазы. Теперь они живее любого из людей.
21:50. Всё получилось. Нагваль был бы счастлив. Сегодня всё изменится. Через несколько минут. Лестница счастья для каждого станет доступной подобно детской горке на площадке. Они не понимают и не знают, что такое Метастазы. Но абсолютно каждый чувствует их. Новая жизнь уже среди человечества.
21:51. Как воздух. Как вода. Как свет. Как тьма. Как то, что будет существовать после. То, что человек будет разносить как вирус. То, что передаст другим. То, что победит смерть. То, что всегда поможет. То, что никогда не бросит. То, что всегда будет правильным и верным.
21:52. Егор нагнулся и сорвал цветок. Он не знал его названия. Трогал гладкие лепестки на бутоне и чувствовал, как капли влаги стекают с конца оторванного стебля. Парень попросил цветок побыть с ним, так как ему может стать страшно. Он не собирался отступать, никогда бы не передумал, но попросил об этой услуге такое же живое существо. Цветок не знал, что у Егора в планах, но готов был помочь. Парень сжал крепко друга в левой руке и выпрямил торс. Немного постояв с закрытыми глазами, он поднял веки.
21:53. Лето знал, что его ждет за пределами парка. Издалека виднелась чёрная скопившаяся масса. Они собрались вовремя. Так, как рассчитывал Егор. Они попались на уловку. Их очень много. С каждым шагом дрожь в ногах усиливалась. Лето не выдержал и вслух своему же страху посмеялся в лицо. Цветок в руке не покидал его, а ноги несмотря ни на что продолжали идти. Это все просто игра. Просто случайно сотворенная шутка.
21:54. Отряды спецназа, ОМОНа, росгвардии выстроились в линии вдоль дороги, ведущей к площади имени Н. . По приказу свыше были назначены на операцию по устранению народного движения вооруженные силы города. Сотни экипированных мужчин ждали начала революции, утечка информации которой произошла днем ранее. Силовики прибыли в пункт назначения заранее предполагаемого начала, организовали блокпост и получили команду. Настроенные крепыши ждали бунта, сопровождающегося погромом и насилием, но теперь лишь гадали, в чем подвох странного бунта, на который никто не пришел. Старший лейтенант Семён Павлович Валдаев, стоящий во главе организованной группы контратаки, смотрел вдоль дороги. Он знал, что митинг не отменили. Он чувствовал, что что-то грядет. Сомнения не оставалось, что Лето со своими людьми назад уже не отступит. Выработанный годами опыт и отменная чуйка подсказывали, что самое веселое только впереди.
– Никакой самодеятельности, – кричал он своему отряду, посматривая на боковые колонны, – первыми не атаковать! Слушать только мою команду! Быть всё время на чеку!
Мужики слушали приказы и сжимали крепче в руках свои дубинки и щиты. Тишина их настораживала. Несмотря на солидное количество, каждый с подобным сталкивался впервые. Другие экстремистские движения можно было предугадать, выследить задействованных лиц; сейчас же улица пустовала. Будто вся жизнь вымерла на районе.
Валдаев глядел на время. В его голове четко прокручивалась речь Летаева, записанная на флэшку. Ровно в 22:00. Революция. Переворот. То, что изменит мир. Слова психопата звучали в седой голове лейтенанта, призывая к организованности и повышенному контролю.
– Применять оружие только в целях обороны! – напоминал он строгим голосом. – Это могут быть мирные граждане, попавшие под влияние преступников! Полная концентрация своих действий! Вы…
Речь Валдаева оборвалась посторонним шумом. Пустой звуковой фон площади охватило одиночное человеческое пение.
21:55. Лето увидел силуэты вооружённых людей. Они выстроились, словно на праздничный парад для самого президента. Это не могло ни позабавить парня. Теперь он точно понимал, что всё идет по плану и революции суждено случиться. Егор находился вне видимости офицеров, но шаг сбавлять не стал. С цветком в опущенной руке он пошел к дороге, где в метрах ста начинались боевые колонны. Страх ушёл, он лишь развязал эмоции до полной свободы действий. Это был финал. Финал, к которому так долго шли Метастазы. Парень набрал полные легкие цветочного аромата и ступил на асфальтированную прямую трассу. Он запел. Это была одна из любимых его песен малоизвестной группы «Пионерлагерь Пыльная Радуга». Ему захотелось исполнить её живым созданиям с автоматами в руках.
– Харбор детства, миномётами перерытое королевство, – пришлось напрягать голосовые связки, но почему-то это давалось очень легко, – уцелевших докоротят последние спазмы, промеж лужами нашей радужной протоплазмы…
21:56. Представители правоохранения встрепенулись и разом среагировали на триггер, схватившись крепче за рукоять своего орудия. Взгляды полетели в сторону источника звука. На горизонте показался лишь один парень. В гордом одиночестве он шёл навстречу боевым силам.
– Трахай фазу! – тянул радостно припев Лето, видя перед собой длинную расплывчатую полосу людей. – Без остатка серпом по небу, бритвой по глазу. Расплескай по земле волшебные метастазы… Биохазард!!!
Тело наполнилось теплом, которого так долго ждало сердце .Егор никогда не чувствовал такой благодарности, как существующей песни и цветку в руках в данный момент. Ноги сами его несли прямиком в водоворот.
21:57. Валдаев стоял в центре замыкающей дивизии отряда. Он тоже быстро разглядел единственного пришедшего революционера на поле боя. Гадать не пришлось, чтобы узнать Летаева. Безумец и лейтенант были расположены на одной траектории. Не сворачивая, Лето двигался противнику навстречу. Семен Павлович не мог выдавить из себя ни слова. Всё его существо завороженно наблюдало за этим сумасшедшим человеком, с которым ему довелось скрестить жизненные пути.
–Жаль, не всё спас, – продолжал голосить Егор, дойдя до границ линии первых припаркованных автозаков, офицеров на лошадях и снаряженных омоновцев, – План теракта мне, как всегда, продиктует космос. Я танцую на вашем взорванном копирайте. Я один в этом поле ебанном, наступайте. Наступайте!!!
Никто не понимал, что происходит. Люди наблюдали за молодым парнем как за волшебством. Кто-то ещё минуту назад ждал сюрприза, в виде внезапно появившейся тысячной толпы, но стало очевидно, что соратников у сумасшедшего воина нет. Без поддержки, без опасения, без страха парень продолжал переворачивать мир в одиночку, как и хотел.
21:58. – Нахуй разум! – смело и потешно заглядывал в лица Лето и продолжал петь, – Свет объявленный темнотой, свобода – проказой. Оцепления, вертолёты, противогазы. Биохазард!
Он пел, что он прокаженный для общества. Но именно этой заразой он сумел покорить мир. Силовики провожали его звериным взглядом. Даже в руках с оружием каждый чувствовал страх. Страх от непонимания и незнания. У парня есть сила, которой нет у других и с которой без понятия как справляться. Егор шёл, будто по саду родного дома. Его вольные движения не сковывали ни чужие взоры, ни собственные опасения. Он над всем взял верх. Не пропуская никого, каждому смотрел прямо в глаза своим освобождением и любовью к жизни.
– А-а-а! По морозу злыми реками в семь цветов кровавые слёзы. Помираю за деньги вшторенных и провальных. Пожирает мои просторы орда нормальных. А-а-аааа!
Его шейные вены походили на синие водопроводные трубы. Лицо краснело, но лишь от перенапряжения связок. Глаза горели непередаваемым либо больным, либо просвещенным пламенем. Он проходил мимо армии врагов и добрался до эпицентра. Он играл с ними в то, что они же сами и придумали. Но для себя лишь он пел и танцевал. Жизнь проносилась, а парень плыл по её волнам. Как Нагваль. Как никогда и никуда не исчезающая вечность.
21:59. Валдаев ощущал всем своим существом приближение Егора. Он знал, что тот следует бесстрашно к нему и ни в коем случае не остановится. Ни союзников, ни помощников оппозиционера лейтенант так и не обнаружил. Валдаева обвели вокруг пальца. Парень пришёл воевать за свою идею один. Он обречён перед многочисленными силами, но собравшиеся боевики были повержены его храбростью в этой войне. Семен молча смотрел на насмехающееся лицо парня и не мог разобрать своих чувств. Там не было обиды, сожаления, ненависти. Сейчас лишь облегчающее опустошение. Самое страшное и пугающее – лейтенант осознавал, что эти ощущения не принадлежат ему. Их запустил каким-то образом внутрь один парень. Он затронул что-то невыносимо важное в душе. Валдаев на секунду окинул взглядом напарников и понял, что все испытывают одно и то же вместе с ним.
Лето наконец добрался до черты. На дистанции десяти метров от лейтенанта он остановился. Дальше некуда было идти. Цветок продолжал оставаться в его руке и в тайне помогать ему. Егор не обращал больше внимания ни на кого, кроме Валдаева. Парень широко открыл глаза и с серьезным лицом посмотрел прямо в глаза мужчине. Семен не стал отводить взор и принял бой. Егор знал, что офицер поймет. Он выжидал секунды, позволяя всё наконец-то понять. Лейтенант предполагал там увидеть огонь, вечную войну, нежелание мириться с действительностью, разрушение и гнев, но увидел совсем другое. Егор дал ему заглянуть внутрь себя, где таились лишь усталость, печальное осознание всего сущего, благодарность тем, кто когда -то его спас, и желание спасти таким же образом других людей. Валдаев это узрел так же четко, как видел над головой парня кровавый закат и пышные узорчатые облака. Как видел первые звезды на темнеющем небе. Как городские дома и улицы, проводившие множество таких же временных людей в неизвестный безвозвратный путь. Как видел вооружённых силовиков, обороняющих не ясно что и для чего. Как видел глаза любимой жены и любимых сыновей, ради которых только и жил на этом свете. Как видел то понимание, что всё в этой жизни происходит ни зачем. Что грусть и тоска превосходят по итогу проблемы, принципы и разногласия. Он увидел это в открытой душе Летаева и понял, что проиграл. Лейтенант не мог опустить глаза и проявить слабость, из последних сил он продолжал прикрывать защитным слоем гордости свою душонку. Но Егору было достаточно. Парень запел вновь. Оцепеневшие силовики вздрогнули. Это оказалась концовка песни:
– Трахай фазу! Сам одной ногой и других зарождаешь сразу! Распускай по земле волшебные МЕТАСТАЗЫ!..
22:00. Не переставая голосить, в один миг Лето резким движением свободной руки потянулся за спину. Когда офицеры увидели в руках парня пистолет, они открыли незамедлительно огонь. Десятки пуль пронзили тело насквозь. Валдаев не успел не то что бы отдать приказ, а даже понять, что происходит. Он услышал череду выстрелов, а затем словно в гипнозе наблюдал, как одежда молодого парня покрывается густыми бурыми пятнами. Веки моргнули. Держа в одной руке мятый цветок, а в другой пистолет, Егор простоял ещё недолго на ногах, затем опустился сначала на одно колено, потом на второе. Боль сковывала последние движения. Органы бренного тела завершали свою отведенную работу. Но, несмотря на это, душа захотела посмеяться в ответ людям. Испачканные кровью губы в судороге, но добились желанной победной улыбки. В глазах всё поплыло, образы начали мутнеть. Силовики в оцепенении смотрели на завершенное ими представление. Они перестали чувствовать что-либо внутри. Жизненные процессы в миг будто приостановились. Лето приложился щекой к теплому асфальту. Всё заканчивалось так, как и должно было быть. На последнем издыхании Егор поднял руку с пистолетом над собой и нажал на курок. Из дула полетели мыльные пузыри. Прозрачные шары одной дружной семьёй устремились прямо в вечернее летнее небо в гости к облакам. Ведь они похожи на них. Так же как и облака на людей. Лето тоже летел среди них. Он парировал над чёрной бездной и отправился к невообразимо прекрасному пейзажу, который ждал его.
В этот же момент по всему городу раздался протяжный шум, который заставил вздрогнуть полицейских. Силовики задергались, испуганные конвойные лошади завертелись по сторонам. Никто не понимал что происходит. Могло показаться, что наступил конец света, но после недолгого странного гудка заиграла музыка. Музыка, которая и являлась революцией. Музыка, которая и изменит мир. Музыка, которую Лето уже не услышал.
…
Биты послужили сигналом, на который жители города выходили из своих квартир и домов. Все районы мегаполиса, все улицы, кварталы и дворы наполнились одним и тем же музыкальным ритмом. Общая частота неслась по проводам, разрываясь оглушительной волной из машин и колонок. Спрятанные акустические системы обрели жизнь в потайных углах, переулках, тоннелях, балконах, крышах. Люди подключались к нужной частоте своей домашней аппаратурой, возводя громкость на максимум. Они ждали этой минуты и, когда час настал, каждый поспешил внести свой вклад в общее дело. На удивление, практически никто не остался в стороне. Музыка захватила город. Она заполнила воздух. Казалось, что её можно услышать даже из космоса. Дома, торговые центры, вокзалы ходили ходуном. Повсюду распространялись биты, заставляющие людей отбросить ненужное и начать танцевать. Разум отправился в никуда на крыльях свободы. Тысячи людей выходили на улицу и приобщались к танцам. Они забывали обо всем, просто наслаждаясь своим телом под музыку. Они знали, что в этом и заключается революция. Хаос, который невозможно остановить. Который вырвался наружу из одной человеческой души и дал ощутить жизнь остальным. Метастазы без слов, без договорённости, без размышлений распределились в головах людей. Не спрашивая и не советуясь с окружающими, они знали, что будут не одни. Каждый готовился действовать за себя, изменять свой внутренний мир, так и получилось: вышли на несогласованный переворот все вместе.
Биты вселялись целиком и полностью в организм, овладевая душой. Пробираясь через ушные перепонки и нервную систему, они оказывались в сердце. Не существовало отдельной частоты пульса, а лишь одна общая цифра сердцебиения, управляемая музыкой. Невидимый дирижёр будто вознесся над городом и своей волшебной палочкой двигал людьми словно марионетками.
Яна с Валерий были первыми, кто подключился к запланированной акции, выйдя на вечеринку в центре города. Когда набежали люди, у ребят чуть не вырвались из орбит глаза. Они до последнего сомневались, что задумка обретёт реальность. Но результат превзошел все ожидания. Биты Егора вдохнули в город энергию. Люди стали теми, кем никогда не были в обычной жизни. Они танцевали на дорогах, на набережной, на мостах, возле музеев, возле ресторанов. Повсюду шёл неведомый массовый праздник. Стекла дрожали, стены трещали, людские голоса верещали от изумления.
