Александр Андреевич Апосту
Метастазы
– Не книжки же читать в каморке.
– А чем тебе книжки мои не угодили?
– Не было бы мозгов, не было бы своего мнения. Язык оставался бы за зубами, а личность в футляре. Книжки создают людей, не пригодных обществу.
– Хах! Правда. К сожалению, это так. Есть хочешь?
– Ужасно, – не стал скромничать Назар.
– Тут неподалёку есть как раз столовая, там делают отменный омлет.
– У меня денег нет с собой.
– Я угощаю. Надо же загладить вину, что позволил тебе попасть в передрягу.
Назар не стал спорить, а смело пошел на поводу у голодного желудка.
Кафе оказалось очень даже уютным. Утром здесь не было практически посетителей. Молодая официантка сразу любезно подошла принять заказ.
– Два ваших фирменных омлета, пожалуйста. Два кусочка шарлотки. Она же с корицей там? Я очень надеюсь на корицу…
– Да. С корицей.
– Прекрасно. Значит два кусочка десерта. Мне сок. А тебе, мой друг?
– Кофе.
– Спасибо за заказ, ожидайте.
Николай отложил меню и вернулся к Назару:
– Кто в отделении с тобой беседовал?
– Лейтенант какой-то. Усатый такой. Забыл, как звать.
– Семён Павлович? Валдаев?
– Да, вроде он.
– Непреклонный борец за справедливость.
– Знаешь его?
– Один из главных оперов нашего города. Тебе повезло, что так легко от него отделался.
– Прямо такой суровый?
– Работник своего дела. Не знает ни жалости, ни пощады. Всё за какой-то правдой гонится.
– Ты знаком с ним?
– Частично.
– Целую лекцию прочитал мне.
– Помешанный человек. В его возрасте относиться ко всему так однобоко – это маразм и кощунство. К средним годам в человеке должны остаться лишь всеобщее снисхождение и добрейшее безразличие.
– Но он мент. У него «норма».
– И всё же. Его норма становится личностным абсурдом, которая так же мешает другим.
– Зато она имеет массовость.
– Люди тупеют, чтобы выжить в обществе. Уподобляются другим. Есть какое-то бесформенное желе, которое якобы соответствует устоям. К нему люди и стараются стремиться.
– И что оно из себя представляет?
Принесли завтрак. Назар не удержался и сразу налетел на пищу, не прекращая слушать. Николай подождал и договорил.
– Массу несчастных, боязливых, стареющих, невменяемых клеток мозга, помешанных и обманутых своими внутренними процессами. Сложно и бессмысленно интерпретировать всю сущность человека.
– А какая норма правильная?
– Где человек счастлив.
– Она в принципе существует?
– Да.
– И как она достигается?
– Начинается у каждого глубоко внутри.
– Это понятно. Философия мира говорит о том, что всё начинается с себя самого,– пережевывая необыкновенно вкусный омлет, рассуждал Назар, – но существует ли верный способ обретения этого счастья?
– Согласен. У каждого своя дорога. Чужой компас – плохой ориентир, – Николай так и не притронулся к завтраку, – но способ есть.
– Какой? – даже Назар отвлекся от еды.
– Слышал что-нибудь о лестнице пяти измерений?
– Что-то с метафизикой и медитацией? – скептически отнесся Назар.
– Нет. Всё в рамках нашей жизни, нашей объективной реальности, – Николай взялся наконец за омлет.
– То есть, она состоит из пяти ступеней, по прохождению которых наступает счастье?
– Самое чистое и неподдельное. Позавидуют самые чокнутые психи и продвинутые буддийские монахи.
Назар заинтересовался, но ещё ожидал подвоха.
– А что человек будет испытывать?
– То, что он не испытывал ни под каким сильнейшим эйфоретиком, ни в каком гипнозе, ни в каком ментальном состоянии. Все чисто, легально, постоянно.
– И что за пять измерений или ступеней?
Николай улыбнулся и попросил нагнуться приятеля, дабы никто не услышал великую тайну:
– Наслаждаешься омлетом. Наслаждаешься шарлоткой. Наслаждаешься кофе или соком. Поглощаешь полученную энергию. Идёшь срать. Отдаешь энергию. И всё заново.
– Так и знал, что какая-нибудь шуточка очередная.
–А ты хотел, чтобы я рецепт счастья рассказал за пять минут?! – посмеялся Николай. – Такие вещи не объяснишь доступными человеческому лексикону словами. Это долгий, трудный путь действий и осознаний, который должен пройти каждый сам от начала до конца.
– Нужны ли действия? Разве не все прекрасное уже внутри нас?
– Конечно там. Но как найти то, что скрыто, и затем научиться управлять и пользоваться этим. Поэтому и существует лестница пяти измерений.
– Её же возможно пройти?
– Абсолютно каждому. Кому-то просто понадобится больше времени и терпения. Счастья штука дорогая.
– Какая плата за неё?
– Она невыносимо большая, но и одновременно ничтожно малая.
– Какая?
– Это твое прошлое, твое настоящее, твое будущее, твоя жизнь, твоя смерть, твое любимое «я», близкие тебе люди, устоявшиеся знания и понимания сущности.
– Но что же тогда останется?
– Счастье.
– И человек сохранит здравый рассудок?
– Я же сохранил.
Назар посмотрел с сомнением, на что Николай усмехнулся.
– Ты хочешь сказать, что ты достиг вершины?
– Вершина – растяжимое понятие в любой ситуации. Мне известен сам процесс достижения. Ведь всё самое прекрасное происходит в процессе. Окончание не несет в себе никакого результата.
– И ты можешь этот процесс показать?
– Я могу провести по нему.
– Меня?
– Конечно. Ведь ты меня спас тогда на водопаде, и я обещал вернуть долг.
Назар вспомнил тот самый момент, но поспешил вернуться к интересующей его теме:
– И как же начать?
– Скоро объясню. Не так быстро. Процесс состоит из многочисленных деталей, о которых так сразу не расскажешь. Путей много. В первую очередь нужно избрать для себя дорогу и идею, с которой ты отправишься наверх по лестнице. Я свои личные скрижали выбрал и могу на них полностью положиться.
– И что за скрижали?
– С чего хочешь начать: с дороги или идеи?
– Давай с первого.
– Дорога, – подвел черту Николай, – тогда доедай и отправляйся за мной.
Назар хотел задать еще много вопросов, но понял, что бородатый мудрец сильно сосредоточен на еде. Поэтому решил оставить его в покое и наконец-то доесть свою порцию. Он поглядывал на Николая и осознавал внутри себя, что как бы этот человек не смахивал на сумасшедшего, у него есть дар, которому начинаешь доверять. Непонятно, дарован тот был с рождения или приобрёл живой магнетизм, но в его существовании не возникает больше и доли сомнения. Мужик явно знает и имеет то, что пока не дано Назару. Плоды того самого пути и процесса, о которых он твердил, на лицо.
– Ну что, – вытер салфеткой уголки рта Николай, – готов?
– Да, – отодвинул от себя пустую тарелку парень, – спасибо за угощение.
– Теперь традиция – кормить тебя завтраком.
– Мне она очень даже нравится.
– Ещё бы. Спасибо большое вам, все было очень вкусно, – бросил он официантке, – я за всё заплатил.
Девушка улыбнулась, радуясь чаевым.
– Будем чаще к вам ходить, если так будете всегда улыбаться.
– Хорошо, – застенчиво прочирикала она.
– До свидания, – попрощался с улыбкой Назар и вышел следом.
– Никакую лестницу не преодолеть с таким набитым пузом, – пошутил он.
– Божественное чувство! – восхвалил обжорство Николай.
– Куда едем? – спросил парень, когда они вышли на улицу.
– Скоро узнаешь. Нам нужно поймать такси.
Остановив машину, они отправились на другой берег реки. В сторону района, где проживал Назар. Он внимательно изучал местность. Привычка закрепилась за годы путешествий. Покинув главную трассу, компания начала петлять среди дворов, пока не остановились у ржавого забора. За железным ограждением росли корявые деревья, похожие на фруктовые.
– Приехали, – объявил Николай и вышел из машины.
Сделав два шага в сторону, Назар разглядел полностью двухэтажное здание с входом посередине. Оно оказалось чуть менее старым, чем заброшенный театр, где проводилась прошлая экскурсия. Но это здание не выглядело необитаемым, потому что в окнах мелькали человеческие силуэты.
– Что это такое?
– Это моя, а теперь уже и твоя дорога. И по совместительству работа.
– Какая-то больница? – Назар подметил в окнах пожилого дедушку и женщину в медицинском халате.
– Это хоспис.
– Что это?
– Учреждение, где оказывается паллиативная помощь.
– Здесь люди умирают?
– Как и везде, – Николай пошел вперёд по аллее ко входу. По краям разместились белые лавочки. На подстриженном газоне, действительно, росли яблони. – Нет места на земле, которое бы так отчетливо и досконально не демонстрировало все проявления жизни человеческого существа.
– Я должен смотреть, как люди страдают?
– А ты веришь в добро?
– Хочу верить.
– Ты будешь помогать людям, зная , что это бессмысленно, – впервые за все время Николай говорил серьёзным тоном. – Помогать и понимать происходящее. Эта дорога, которая начнет с тобой совершать превращения и поведет тебя по лестнице пяти измерений наверх.
– А для какой внутренней цели? Люди ведь умирают каждый день. И я, и ты. Этого не избежать.
– Завтра ты поймешь это, – заключил спокойно Николай, – а сегодня ты познакомишься с той дорогой, которую избрал я.
Назар смиренно промолчал.
– Тем более тут очень вкусно кормят! – вернулся к своему оптимизму его друг и открыл перед гостем входную дверь.
Запахло больницей. Спиртом, лекарствами, бинтами, моющими средствами и старостью. Назару приходилось лежать в стационарах, и он знал специфичный запах, который вскоре уже не спутаешь ни с чем.
– Там столовая, там процедурная, там склад, там лестница на второй этаж. Тебе все еще должны будут показать.
– А тебя здесь не будет? – спросил удивлено Назар.
– Я вообще официально здесь не работаю.
– А где?
– На скорой помощи. Врачом бригады.
– Так ты врач? – такого поворота событий парень ожидал меньше всего.
– Да, всю свою жизнь. А что не похож? – посмеялся Николай.
– И очень да, и очень нет.
– Дело в голове. Для меня скорая – профессия, но помогал бы я людям и без неё.
– Почему?
– Мне кажется, из всеобщей бессмыслицы это самым осмысленным.
– Разумно.
– Скажу так, добро люди выбирают методом исключения. Ведь не существует на это никакой объективной причины, повода и цели. Как и во всем остальном.
Назар воспринимал всё, что он говорит.
– Мне скоро уже пора идти. Тобой займется Елена Ивановна. Покажет, научит. Как устанешь, можешь идти домой.
– Хорошо.
Они прошли по коридору в сестринскую комнату. Там им навстречу выбежала женщина лет пятидесяти. Короткие кудрявые бордового цвета волосы, яркая косметика, длинный маникюр, невысокого роста. Как только столкнулась с гостями, сразу затараторила:
– Ой, кто к нам пришёл! Николай Николаевич! Как я рада вас видеть! Столько к нам не заходили… Вы же уезжали в путешествие! Ну как?! Рассказывайте! Хотите чаю с пирожками?! Я сама напекла…
– Здравствуйте, Елена Ивановна! Милая, у меня сегодня смена на скорой, – он погладил её по плечу, – я к вам помощника привёл, как и обещал!
– О, это тот самый юноша, о котором вы рассказывали по телефону! Очень рада знакомству, меня можете звать Леной или Еленой… Как нравится, – посмеялась она смущенно.
Назару она показалось очень приятной и воспитанной женщиной. Хотя вряд ли бы другие работали с Николаем.
– Меня Назар, – ответил парень женщине.
– Пусть у нас работает, если понравится. Сегодня его особо не напрягайте, а то парень провёл ночь в отделении, – посмеялся Николай, тем самым загнав Назара в краску.
Но Елена звонко рассмеялась:
– У вас такой вкус!
– Что правда, то правда, – вздохнул Николай.
– Но ничего. Я всё покажу, всему научу! Сделаем из него настоящего доктора! – сжала она по-матерински запястье юноши в своей руке.
– Тогда оставляю вас и бегу на работу!
– Конечно, конечно. Там уже вызовов куча, наверное… Только подождите, я вам в дорогу пирожков дам…
– Да не надо…
– Надо, надо! Вам там целый день гонять…
Женщина суетливо бросилась в комнатушку, а Николай следом за ней. Назар остался один в коридоре. Любопытным взглядом он осматривал своё будущее место работы.
– Спасибо вам большое…
– Да не за что.
– Назар, подзаряди свой телефон и запиши контакты.
– Хорошо.
– А то мало ли ещё в какую беду попадешь! – Николай пожал приятелю руку.
– Не ругайте его, молодой же! – вдогонку крикнула Елена Ивановна.
– Ни в коем случае! – дверь за мужчиной закрылась.
– Ну что, пойдем быстренько чаек попьем? – с улыбкой предложила женщина.
– Можно, – не мог отказать Назар.
– Тебе уже что-то Николай Николаевич рассказал?
– Кроме того, что он здесь официально не работает – нет.
– Какой скромник. Он здесь занимает самую заслуженную должность.
– Какую?
– Он…, – она запнулась, – можно сказать, поставщик-организатор. Находит пациентов, лекарства, средства …
– Он привозит сюда людей?
– Да, на скорой помощи бывают разные случаи. Попадаются бездомные, совсем одинокие, беспомощные инвалиды. Так вот он их и забирает к себе, а мы общими силами выхаживаем.
– Я думал, здесь люди доживают свои последние дни.
– В том числе и так, – с грустью в глазах сказала Елена, – мы оказываем самую незначительную в большинстве случаев помощь. Многие в критическом возрасте, многие с раком на смертельных стадиях… Мы помогаем пожить ещё какое-то время и затем провожаем в последний путь.
Назар промолчал.
– В своём роде это медвежья услуга. Люди находятся одной ногой в гробу и лишь только мучаются… Но мы им пытаемся помочь. Заботой, покоем, кровом, вниманием, обезболиванием, успокоением…
Назар вопросительно взглянул на Елену.
– Сам можешь представить, какие боли на терминальных стадиях рака… Вот Николай Николаевич какими-то своими махинациями и достает из государственной казны наркотические анальгетики.
– И получается?
– Часто возникают проблемы с законом. Всякие проверки, недостачи, подозрения. Но этого человека хранит Господь Бог. Всевышний всё видит, понимает и всегда остаётся рядом с Николаем Николаевичем.
Она налила чай и угостила пирожками.
– Эти с вареньем, эти с капустой, эти с картошкой.
– Спасибо.
– Мы с Аллой Петровной по очереди работаем. Николай Николаевич приходит периодически. Волонтеры иногда помогают. Так, конечно, трудная работа. Никто здесь надолго не остаётся.
– Случаи страшные?
– Привязанность. За ними пока ухаживаешь, они ведь как родные становятся. Кушай, кушай.
– Очень вкусно.
– Все домашнее, с огорода. – Улыбнулась она, – Можешь обосноваться в соседней комнате. Там есть кровать, зарядка…
– А что я должен делать?
– Да просто помогать. Основную работу я буду делать сама. А так, всё как за маленькими. Покормить, убрать, переодеть, помыть. С лекарствами я тебя потом познакомлю. И уколы делать научишься, и капельницы ставить, и клизму, если потребуется. Боишься клизмы? – посмеялась она.
Назар покачал отрицательно головой.
– Это самое главное. Ну что ж, – она тяжело поднялась со стула, – мне пока надо в журнале покопаться. Ты можешь сходить со всеми познакомиться. К обеду встретимся, там твоя помощь понадобится.
– А много лежит человек?
– Пока шесть. Но тут текучка страшная… Могут и привезти нового, а могут в любой момент и уйти нынешние.
– Пожилые?
– Три бабушки, один дедушка, один мужчина – инвалид и девочка.
– А у девочки что?
– Рак головного мозга, – долго под напором своих каких-то мыслей кивала Елена Ивановна.
Назар оставил остальные вопросы.
– Сходи на разведку, – вернула она свою добрую независимую улыбку, – а я подойду позже. Больные у нас пока на втором этаже.
Женщина убежала по делам в процедурную, Назар развернулся и пошел по коридору. Вокруг пустые палаты с застеленными койками. Возле каждой стояли тумбочки. Окна смотрели на зелёный сад. Комнаты одно-двух- местные. Стены зелёного цвета, видимо, совсем недавно отделанные ремонтом. Тупик заканчивался кладовкой и туалетом. Парень отправился на второй этаж. Поднявшись наверх, он оказался в общей комнате, где имелись диваны, телевизор, столы и стулья для принятия пищи. По обе стороны коридора так же располагались палаты. Приблизившись, Назар заметил сидящую в кресле белокурую девочку. Та что-то сосредоточенно рисовала. Ему не хотелось её пугать, поэтому он тихо поздоровался:
– Привет.
Она отвлеклась от рисунка и обратила на незнакомца внимание. Её лицо было очень худощавое. Кожа казалась натянутой на скулы. Под зелёными с примесью жёлтого оттенка глазами огромные чёрные мешки. Но, несмотря на последствия, заболевания девочка оставалась очень миловидной.
– Здравствуйте. Вы новый пациент?
– Нет… Я, – замешкался парень, – я здесь буду работать… Подрабатывать.
Ребенок задумался.
– Друг Николай Николаевича?
– Да. Меня зовут Назар.
– А меня Лиля.
– Тебе сколько лет?
– Тринадцать.
Молчание.
– Но я люблю говорить, что мне уже за восемьдесят и что мне пора умирать.
– Почему? – испуганно спросил Назар.
– Потому что это говорят мои подружки, которые тут находятся.
Назар улыбнулся, вспомнив про старушек.
– Одной 70, другой 89, третьей 93. Раньше все разговаривали, но потом состояние ухудшилось…
– Они ведь старенькие совсем.
– А тебе сколько? Ты выглядишь как сын Елены Ивановны.
– Откормила она меня точно, как сына. Мне 25.
– Такое она любит, – Лиля немного посмеялась, – 25 лет – это много уже.
– Да.
– Но ещё и не совсем. Хотя для всех по-разному.
– Что ты рисуешь? – посмотрел Назар на рисунок.
– Коалу. Мое любимое животное.
– Почему?
– Не знаю. В детстве у меня была мягкая игрушка. Такой кругляшок, наподобие смешарика. Вот я его рисовала постоянно, игралась с ним.
– А сейчас она где?
– Не помню. Наверное, дома осталась.
– Её никак не забрать оттуда?
– Скорее всего, нет.
– Покажешь рисунок?
– Конечно, вот, – она продемонстрировала своё творчество. Выглядело неплохо .
– Ты хорошо рисуешь.
– Спасибо. У меня просто рука уже набита на этих животных. Над моей кроватью сотни рисунков коал. Я всегда дарю по одному Николай Николаевичу, Олесе, Елене Ивановне, Алле Петровне… Могу и тебе подарить.
– Если можно.
– Только давай я этот дорисую. Сделаю лучше, – глаза заискрились, они были наполнены жизнью несмотря ни на что, – я просто ведь не знала, что у меня так неожиданно новые друзья появятся.
– И я не знал.
– А ты в курсе, что они в Австралии только живут?
– Мне казалось, что ещё где-то.
– Нет. Они прямо как кенгуру. Вообще все сумчатые только в Австралии обитают. Я это по телевизору услышала.
– Я знаю, что кенгуру очень драчливые.
– Правда?
– Да. Видел пару видео, где они дерутся, как настоящие рестлеры.
– Это кто?
– Дядьки, которые в клетке борются.
– А. Илья такое любит смотреть. Ты кстати бывал в Австралии?
– Нет. Но хотел бы.
– Я тоже, – улыбнулась она. – Работала бы в приюте для коал и панд. Перекладывала их бы с одного места на другое.
– Интересно.
– А ты почему?
– Там большой риф, – вспоминал Назар, – самый длинные по протяженности заросли подводных кораллов. Там много различных рыб, медуз, осьминогов. Хотелось бы там поплавать с маской и трубкой, поглядеть на них.
– А как бы ты туда добрался?
– Можно было бы нанять лодку. Или самому доплыть.
– Там есть акулы?
– Наверное.
– Хотя конечно они там есть. Везде, где красиво ,очень опасно.
– Точно. А еще там волны достигают самой большой высоты на планете. Почти как цунами.
– А как же тогда на кораллы смотрят?
– Там же волны не всегда, – заверил Назар, – только в какое-то особое время года.
– Зимой, наверное.
– Наверное.
– Может, когда-нибудь удастся съездить, – подбодрила Лиля.
Назар замолчал, ему стало не по себе. Мало людей он встречал, которым не мог смотреть долго в глаза, но эта девочка оказалась одной из тех.
– Хочешь я проведу тебе экскурсию? – пришла она сама ему же на помощь.
– Хотелось бы. А то я совсем тут ничего не знаю. Елена Ивановна меня бросила и убежала.
– Тогда возьму на себе на недолго её обязанности. Пойдём.
Она резко вскочила, но затем остепенилась и замедлила темп. Быстрые движения, видимо, ей были противопоказаны. Лиля совсем выглядела худой, её нога была толщиной с руку Назара . Но активности при всём этом ей было не занимать.
–Пойдём сначала к нашим бабушкам, – взяв роль гида, гордо заявила Лиля.
Они зашли в двухместную палату. На одной лежала женщина моложе, на другой старенькая маленькая старушка.
– Вот у неё Паркинсон и полная амнезия, – присела Лиля к женщине, – нашли на улице во время приступа судорог. Не знаю, может, в тот момент она ударилась головой или уже прежде ничего не помнила… Имени своего не знает, документов при себе не имела. Вначале ещё разговаривала, сейчас вообще ни на что практически не реагирует. Мы её прозвали Соня, потому что постоянно спит… Но с открытыми глазами.
Женщина лежала с открытым ртом буквой «о». Губы запали и по краям засохли слюни. Глаза смотрели в пустоту. Конечности выглядели хаотично перекрученными: руки в запястьях смахивали на куриные лапки, ноги в коленях были обращены в противоположные друг от друга стороны. Женщина почти сваливалась с кровати. Назар попробовал её передвинуть, но её тело оказалось каменным. Члены были словно загипсованы в одном положении. Пациентка никак не отреагировала на прикосновения. Она издавала слабый стонущий звук, который, кажется, являлся её единственной возможной речью.
– Она не подвижна, – подметила Лиля, но все равно своей хилой помощью посодействовала Назару. Вместе у них получилось передвинуть больную на середину.
Парень ничего не мог сказать. В носу стояла вонь от засохшей мочи и памперсов. Душа испытывала страх и жалость. Назар мог долго глядеть на неё и ужасаться. Конечно, он много читал и был знаком с такими формами болезни, но для того, чтобы вживую столкнуться с незавидной судьбой другого человека, никто не может быть до конца морально подготовлен.
–А это Никитишна, – перешла к другой койке Лиля, – она глухая, слепая и тоже не особо общительна. Вчера или позавчера прекратила есть и вот так вот теперь постоянно лежит.
Крохотная бабушка свернулась в позу эмбриона, подложив дряблые руки под длинные седые волосы. Иногда она поднимала тяжелые морщинистые веки, но затем вновь безразлично их опускала.
– С ней и до этого тяжело было беседовать. Она помнила только моменты из своего далекого прошлого. Как жила в деревне, доила корову, ухаживала за детьми и за мамой, пока муж работал в колхозе. Но в настоящем времени очень путается. К ней иногда заходят её сыновья, но она их даже не узнаёт или называет именами своих братьев.
– Сколько ей лет?
– 93.
Так выглядела угасающая жизнь. Жизнь, которая как и текла незаметно, так и исчезнет бесследно. Никто уже не вспомнит её детали, её яркие моменты, её воспоминания, даже сам хозяин этой жизни их окончательно позабыл. Всё стерлось, перемешалось и стало ничем.
– Здесь иногда понимаешь, как хорошо, что ты не доживешь до старости, – усмехнулась Лиля.
Назар подумал, что если бы захватил с собой сейчас дневник, то обязательно бы записал следующее:
«У тебя имеется всегда повод стараться быть счастливым. Ведь всегда есть жизни хуже, чем твоя».
– Пойдём дальше.
Девочка поднялась и направилась к выходу.
– Тут вот лежит наш Ворчун, – она не стала заходить в следующую палату, – дедушка очень злой и вредный. Я с ним никогда даже не разговаривала.
– А он может говорить?
– Да, но в основном, лишь бранится. Никого к себе не желает подпускать, всех отталкивает. Как мне известно, его Николай Николаевич нашел дождливой холодной осенью возле канализационных труб. Знаешь… Из которых пар выходит… На них ещё обычно кошки сидят…
Назар кивнул.
– Так вот он там лежал, завернутый в дубленку. А до этого он жил то в подвале, то в канализации. В общем, бездомный.
Парень заглянул в дверную щель и увидел бородатого старика. Тот сидел, свесив ноги с кровати, и смотрел через оконное стекло на улицу.
– А вот тут, – сменила девочка голос на более веселый, – живёт Алексеевна. Она хорошая. Стихи любит рассказывать наизусть. У неё такой же диагноз, как и у меня.
Ребята зашли в одноместную палату. Старушка лежала под капельницей. Особой массой тела, как и все, не обладала, но выглядела активной. Несмотря на морщины и седину было очевидно , что являлась красавицей в молодости.
– Ой, Лилечка, привет, – она хотела бы от радости говорить больше, но становилось тяжело, – как ты?
– Здрасте, – обняла девочка бабушку как родную, – у меня всё хорошо. Я к вам привела познакомиться нового врача.
– Ой, да ты что! Вот теперь заживем, как на самом настоящем курорте с таким обслуживанием, – пошутила Алексеевна, но затем с болью закашляла. Лицо вмиг сменилось на страдальческое.
– Меня Назар зовут.
– А по имени отчеству? А то я так не могу с врачами.
– Да я не врач.
– Но все же.
– Андреевич.
– А я Маргарита Алексеевна. Теперь будем знакомы, – она с трудом протянула руку и легонько, на сколько позволяли силы, пожала пальцы парня. -Ты бы предупредила, Лиль, я бы хоть в порядок себя привела…
– Вы и так что надо выглядите! – подбодрила Лиля.
– Скоро с тобой обязательно на танцы пойдём. Как я в свои молодые годы. Все кавалеры будут наши. Платье тебе подберем. Знаешь, какое?
– Какое?
– Такое вульгарное, экспрессивное! – В красках описывала старушка. – Как на лучших карнавал Рио! Возьмем с тобой дорогущее каберне и отправимся в кабак танцевать всю ночь танго.
– Мне нравится, – захихикала девочка.
– Ещё бы. Жизнь для того и дана. Надо пользоваться каждым моментом. Это одно из точных убеждений за всю мою жизнь, в котором я уверена на сто процентов. Ни о чем не жалеть. Всё – полная фигня. Важно лишь веселиться и нести радость. Всё в итоге со временем отправится в помойку…
Ей вновь тяжело стало разговаривать, но она повторила:
– Только вино и танцы. Истина в вине. А вы, молодой человек, каких поэтов предпочитаете?
– Мне нравятся Маяковский, Пастернак, Бродский.
– Ой, как чудесно. Я в прошлом работала учительницей русского языка и литературы, даже Евгения Онегина знала наизусть. Сейчас уже мозг отмирает, не смогу исполнить…
– Да вы и сейчас прекрасно помните, – не согласилась Лиля.
– Стараюсь не забывать прекрасное. Это моя борьба с поганой болезнью. А в своей молодости мне даже удалось побывать на выступлениях Цоя.
– Правда? – улыбнулся Назар.
– Да. Мы с мужем обожали подобные вещи. Готовы были все сбережения потратить на квартирники.
Она мечтательно окунулась в воспоминания и на миг забыла о боли.
– Ещё спектакли обожали. Каждую субботу наряжались в новые тряпки и шли в театр. Вы любите театр, Назар Андреевич?
– Да, очень.
– Значит, вместе когда-нибудь сходим. Я бы продала всё – квартиру, дачу, драгоценности, чтобы приобрести билеты, купить роскошные вещи, сходить на мюзикл , а потом сразу улететь на танцы в Бразилию.
Девочка посмеялась.
– Да, – пропела старушка, – что полутрупы обожают делать, так это мечтать…
– Зато можно не переживать, что мечта осуществится и её не станет, – раздался незнакомый мужской голос.
В дверях появился мужчина около 30 лет. Он был заключён в коляску, так как ноги ему ампутировали. Черноволосый, гладковыбритый, худой как и все, но с более уставшим и поникшим взглядом.
– А это Илья, знакомьтесь.
– Назар.
Илья с улыбкой пожал ему руку.
– Возиться с нами будете?
– Да. Николай пристроил.
– Вы, видимо, хороший человек, раз он к вам обратился.
Назар промолчал.
– Николай Николаевич разглядывает сразу. У него встроенный рентген на подлинное добро.
– Внутренний свет, – поправила Алексеевна.
– Да, против жизненной тьмы… Вы с ним на скорой познакомились?
– Нет, – ответил Назар, – в путешествии.
– А, да. Он же ездил за шишками на варенье для Олеси.
– Меня она обещала угостить. – Похвасталась Лиля. – Кстати, Илья, знаешь, где мечтает побывать Назар?
– Где? – с любопытством спросил он.
– В Австралии. На кораллы посмотреть хочет и на волнах покататься.
– На сёрфе? – заискрились глаза инвалида.
– Я не умею, но очень хотелось бы научиться.
– Обязательно научись. Это же прекрасно. Можно всю жизнь этим заниматься и больше никогда ни о чем не думать. Это же океан. Кто связывает с ним жизнь, автоматически попадает в рай. Рыбаки, сёрферы, моряки…
– Мой муж рыбачил на Волге… Это считается? – пошутила Алексеевн, а и все посмеялись.
– Если он только любил купаться!
– Конечно.
– Тогда да. Все, кто любил жизнь, попадают в рай. А вообще где ты еще путешествовал? Я обожаю просто слушать подобные истории.
– На Алтае… Байкале… Камчатке.
– И в гейзерах купался?
– На Курилах.
– И как?
– Потом неделю вонял сероводородом.
Илья громко рассмеялся.
– А так, мне сейчас без разницы где странствовать. Главное – дорога.
– Почему?
– Она лечит.
– Ты в ней что-то находишь, пока идешь?
– Забираю скорее и накапливаю в себе.
– Что именно?
– Свободу и легкость в отношении ко всему. Доброжелательность от людей. Красоту от природы. Принятие от самого себя.
– Интересно. Я тебе завидую. Ты автостопом?
– Да.
Компания смотрела завороженно на юношу.
– А хотел бы побывать на малазийских островах? Это просто моя самая заветная мечта.
– Да, там очень красиво, – Назару было тяжело говорить и впадать в грёзы перед пациентами.
–Но туда на самолёте, скорее всего, надо… Или ты бы тоже автостопом?
Его глаза горели. Дайте дневник, и Назар бы записал одно:
«Даже своими действиями ты можешь другим людям дать возможность почувствовать жизнь».
– Я бы вообще на товарняках поехал.
– Ого, – воскликнул радостно Илья и подтянул своё тело повыше, оперевшись руками на поручни.
– А что это? – спросила Лиля.
– Товарняки? – решил взять на себе пояснение Илья. – Это товарные поезда. Некоторые путешественники цепляются за один из вагонов такой махины и едут, куда взбредет в голову.
– А так можно?
– Нет, конечно. Это строго запрещено. Но можно укрыться где-то внутри вагона.
– В какой-нибудь куче каменного угля, – посмеялся Назар, и все залились хохотом.
– Зато, какая романтика! – заявила Алексеевна.
– Это точно, – выдохнул Илья с улыбкой.
– Я вижу, вы тут уже познакомились! – пожаловал ещё один гость.
– Я бы даже сказал – подружились! – поправил Илья. – Какого вы интересного парнишку к нам привели, Елена Ивановна.
– Да сами знаете кто постарался! – отмахнулась медсестра.
– Ему бы с девчонками гулять сейчас, а он тут с нами возиться будет, – возмущалась Алексеевна.
– Я сам же захотел, – заверил Назар.
– Мы будем стараться не сильно докучать, – пришла Лиля на помощь, – сохранять своё здоровье в стабильности.
– Это правильно. Давайте пока по палатам, сейчас обед. А я украду Назара и всё ему как раз покажу, – засуетилась Елена Ивановна.
– Сегодня, значит, будет особенный обед! – заявила старушка под капельницей.
– Новые таблеточки и укольчики, – пошутил Илья, направляя коляску к выходу, – у меня уже задница, как бетон.
– А у меня рак уже как омар, – добавила Лиля и сразу дернулась к себе в палату.
– Я тебе говорила так не шутить! – получила девочка вслед грозное замечание от Елены Ивановны, которая действительно изменилась в лице. Эмоции чередовались одна за другой в турборежиме.
– Только шутки сейчас как раз и спасают, – безмятежно крикнула Лиля.
– Засранка. Ладно… Пошли.
Назар с Еленой направились на первый этаж.
