Юлия Эльм
Мир Зимы
Глава 18. Время.
Часовщик с облегчением выдохнул. Всё время он наблюдал за битвой издалека. Но в его силах нужды не возникло. Всё-таки они с Зимой сделали правильную ставку.
А Лето Хранитель увидеть не ожидал. Конечно, он сразу узнал его, но не думал, что брат и впрямь вступиться за старшую сестру. Впрочем, он лишь приглядывал и помогал из позиции человека. Так что со вселенской точки зрения всё правильно.
Всё завершилось благополучно, можно и возвращаться. Часовщик легко пересёк Пустошь, сажая шлюпку на площадке рядом с Башней.
Здесь всё было благополучно. Часовые кони уже вернулись домой, вальяжно прогуливаясь рядом с коновязью. Дневной свет играл бликами на их медных крупах и в стенках повозки. Башня встречала приветливым светом круглых окон.
С крыльца сбежал встревоженный Рид… Хранитель совсем про него забыл.
– Что там произошло? – налетел на него министр, – Я видел битву!
– Всё потом, – отмахнулся Хранитель, – Возьми коней, карету и скачи к Центральной площади. У фонтана увидишь открытый люк. Спустишься, пройдёшь по коридору до конца. Там лежит твой брат и ещё двое парней связанные. Думаю, их опоили цветом сновидений.
– Угу, – Рид метнулся, было, к коням, но остановился через два шага.
Спросил, не оборачиваясь:
– Что теперь с ним… С нами будет?
Часовщик пожал плечами:
– Зима милосердна. На всё её воля.
Рид порывисто кивнул, уходя к лошадям. А Хранитель потопал к себе. Он очень устал. Это были невероятные, но изматывающие приключения, и всем думам он предпочёл бы чашку горячего чая.
В пустынном холле величественно оседала пыль. Он поднимался по винтовой лестнице, гладкие перила ласкались к пальцам. Ступени текли вереницей.
В кабинете всё осталось на своих местах. Разобранные часы, вырванные из стены кресла. Лишь на столе лежал дьявольский аппарат Синэи, а сверху стояла домиком короткая записка. Часовщик развернул её:
«Возвращаю, что взяла».
Хранитель нежно улыбнулся. Коснулся пальцами стеклянных чащ. В них полыхало пламя из костра под городом. Огромный поток уместился в крошечном приборчике.
– Знал, что найду тебя здесь, Синька, – в пустой кабинет бросил Хранитель, – В прочем… Я бы не нашел, если б ты не позволила. Выходи, не прячься.
Синичка вспорхнула с подоконника приоткрытого окна. Сделав быстрый круг, она девушкой опустилась на другом конце кабинета. Хранитель мягко улыбнулся. Она совсем не изменилась. А прошло много лет.
– Не могла уйти, не попрощавшись, – усмехнулась она.
– Ты удивишься, но я рад тебя видеть.
Он приблизился к ней на шаг. Она отступила. Потом посмотрела на себя, коротко рассмеялась, и сделала два шага навстречу.
– Рад? Не забывай, я помогала уничтожать этот мир.
– Брось, – он сделал ещё шаг к ней, – Ничего бы ты не уничтожила. С самого начала ты вела свою игру, и город взрывать не собиралась, и Солнце убивать.
Синэя опустила голову, коротко выдохнув:
– Почему ты так уверен?
– Я знаю тебя.
Она с силой сжала миниатюрные кулачки:
– Только ты единственный.
– Ты не расскажешь мне всё? – он приглашающе указал ей на кресло.
Девушка присела. Часовщик сам разлил по бокалам согревающий ароматный чай. Синэя пригубила, с наслаждением откинувшись на спинку.
– Что рассказать? Весна искала подрывника, чтобы заслать сюда. Когда я узнала, сама вызвалась. А дальше… Город я действительно взрывать не собиралась.
– Конечно, иначе мы не нашли бы твои бомбы так просто, – Хранитель отхлебнул из позолоченной кружки, – А тот взрыв на окраине? Ты его устроила?
– Скажем так, поспособствовала, – замялась она, – Мне нужно было как-то сообщить вам, что мы в городе. А взрыв – шикарный способ. Да и планы Весны попортил.
– Ты в своём репертуаре, – рассмеялся он.
– Когда Рор стал охотиться за Солнцем, я подумала, что безопаснее всего ему будет у меня. Ну согласись? Весна не тронула бы паренька лишь в случае, если б была уверена, что он в её власти. Я, кстати, соврала, мой аппарат не убил бы его, а преобразил в иное состояние.
– Согласен, в этом… Есть смысл.
– Угу. Но ты со своими бравыми морячкам помешал моим планам. Тогда я решила спасти хотя бы огонь. Конечно, для начала его нужно было найти. И вы мне в этом помогли.
– Дай угадаю, – Хранитель поставил чашку на блюдце, магией отправляя их на рабочий стол, – Ты соорудила маленькие бомбочки, так, чтобы взрыва никто не услышал. Те двое парней взорвали их на двух основных проводах, что помогло тебе погасить несколько кварталов. И создать ощущение кражи огня.
– Ага, – кинула она, – Хороший план, а? Конечно, я не собиралась отдавать пламя Весне. Об этом ты догадался по тем связанным ребятам. Но иначе это никогда бы не закончилось.
– Ты, как всегда… Не боишься заводить могущественных врагов. Весна будет ненавидеть тебя за предательство.
Синэя отмахнулась:
– Её проблемы. Хочет убить, пусть записывается у секретаря.
Хранитель коротко рассмеялся. Он всё смотрел на неё… Такую же задорную, безбашенную. На лице девушки не было ни тени усталости, хотя прожитые год должны отражаться. Но нет… Будто они расстались вчера.
– Я одного не понимаю, – Часовщик обнял пальцами подлокотники, руки его едва заметно напряглись, – Ты узнала, что Весна хочет уничтожить город в Зиме, и тут же помчалась его спасать. Хотя не имеешь отношения ни к одной, ни к другой. Откуда такое рвение?
– Ну… – улыбнулась девушка, поднимая на него короткий взгляд, – Я не могла позволить уничтожить то, что ты любишь.
Хранителю хотелось кричать, вопить, трясти девчонку за плечи, чтобы добиться от неё правды. Почему для неё ещё важно, что он любит? Почему она до сих пор сражается за него? Он не понимал… Их разделяли миры. Предательство. Слишком большая пролегла между ними брешь, и всё же… Всё же… Всё же…
– Что ж, – она спокойно поднялась с кресла, отставляя чашку на край рабочего стола, – Мне пора. А тебя ждёт работа.
– Подожди, – он хотел схватить её за руку.
Хоть остановить, что-то сказать… Но рука застыла в воздухе, а с губ сорвалось безликое:
– Ты… Ещё вернёшься?
Синэя пожала плечами:
– Кто знает. Случайности не случайны, а значит всё может быть.
И Синька, единственная в мире девушка, которую Часовщик любил, упорхнула маленькой птичкой в приоткрытое окно.
***
Инга и Гео стояли у Башни. Мерно падал снег. Крупные снежинки ловили на себе отсвет пламени двух огней. Парень и девушка смотрели на город.
Он снова погрузился в ночь, но мгла казалась нежной, обволакивающей. Хранитель ускакал на коне, а спустя время город загорелся. Дома, трамваи, поезда… Деревья. Всё сияло мягким, тёплым золотом, всё ожило.
Пока Часовщик не вернулся, у обоих было время подумать. Метель шуршала по сугробам, заботливо укрывая мир. Когда Зима сняла купол, жители радовались первому снегопаду, как дети. Катались в сугробах, играли в снежки, лепили снеговиков. Всех захватило счастье… Мир спасён. Их предстоящая вечность цела и безоблачна.
– Значит, мы всё-таки расстаёмся? – вздохнул Миль на земле, когда корабли пристали к ледяной гавани.
– На время, – нежно улыбнулась она, обнимая кота и руками, и крыльями, – Вот увидишь, я ещё вернусь.
Он серьёзно кивнул:
– Я буду ждать тебя.
– Ты позволишь мне за ним присмотреть? – неожиданно попросил Солнце.
Юноша спустился в город вместе с матерью и братом.
– Это не у меня нужно спрашивать, – улыбнулась девушка, обращая взор к коту.
Тот оценивающе оглядел сияющего юношу, скептически цыкнул зубом, и сказал, словно делал большое одолжение:
– Ну… Ла-а-а-адно. Но не вздумай будить меня с утра пораньше.
Солнце радостно рассмеялся.
Инга улыбнулась… Какие тёплые воспоминания. Перед уходом она успела заглянуть в депо. Все поезда вернулись. Побитые, раненые, потерявшие вагоны, но живые. Нох и Грея долго обнимали Ингу, а она гладила их по волосам, приговаривая, что всё хорошо.
Лора намеревалась отдать девушке тетрадь. Но та накрыла её руки своими:
– У депо всегда должна быть начальница. И ты справишься с этим прекрасно.
Женщина понимающе улыбнулась. Пожалуй, эта должность стала тем смыслом, что был ей так необходим. Не успев при жизни позаботиться о дочери, Лора вложила свою материнскую любовь в депо, его поезда и работников.
Девушка обернулась на Гео. Он смотрел на город, и ему тоже было, что вспомнить. Наедине друг с другом они замолчали. Маски сброшены, и им следовало решить, кто же они друг другу. Но оставалась одна неясность.
– Ты ведь… Поняла, что я хотел сделать? Тогда, в квартире? – спросил парень, не отводя взгляд от далёких улиц, – Я пытался украсть твоё пламя.
– Угу, – выдохнула Инга, – С самого начала поняла. Просто… Не хотела верить.
– А сейчас веришь?
– И сейчас не верю.
Гео обернулся на неё. Девушка взяла его за руку:
– Слушай, какие бы мотивы не привели тебя в ту квартиру, намерение – это ещё не дело. Ты остановился.
– Я остановился, потому что не смог!
– Не правда, – Инга с улыбкой покачала головой, – Такие люди как ты при желании могут всё. При желании.
Гео хотел поспорить… Но лишь в кивке уронил голову на грудь. Кажется, он наконец согласился с собой. Мысли его пришли в порядок окончательно.
На тропинке меж снегов показался часовой конь. Через несколько мгновений Хранитель времени спрыгивал из седла.
– Давно ждёте? – спросил он.
Те синхронно покачали головами:
– Не очень.
Часовщик приглашающе указал на свою обитель:
– Идёмте.
Внутри было непривычно светло. Башня тоже радовалась победе, миру. Инга смутно вспомнила, что холл был забит часами, а потому не мало удивилась, найдя его совершенно пустым. Она вопросительно глянула на Гео. Тот пожал плечами. Что-то было в его глазах из разряда: «Я тебе позже обо всём расскажу».
Сплетение винтовой лестницы, ковёр со звёздным небом… Как же это было давно. Девушка поднималась вслед за парнями, а в предпоследнем зале задержалась на ступенях. Над этой комнатой весела потёртая надпись: «Зал Бессмертных». Среди прочих Инга нашла взглядом трое часов неизвестных ей Швей. И показалось девушке, что они таят в себе невероятную историю.
– Инга, ты идёшь?
– А? – опомнилась она, поднимаясь, – Да, да.
В кабинете на рабочем столе Часовщика стояло две пустые чашки на блюдцах.
Гео и Инга разместились в красных креслах. Девушка ещё удивилась, что они делают на полу – на том обычном полу, который она привыкла считать полом.
– Ну что же, – Хранитель шаром фиолетовой магии убрал со стола чашки, – Точно намерены вернуться?
– Угу, – кивнула Инга.
– А ты, Гео?
– Я тоже. Пусть два дня, но я хочу их прожить.
– Кстати об этом, – девушка достала из кармана пальто золотой сосуд, – А можно моё время разделить между нами?
– Инга! – вскричал Гео, – Подожди. Одумайся…
– А тут и думать нечего.
Хранитель обнял пальцами подбородок.
– Ты уверена? У тебя осталось шестьдесят четыре года. Из них ты проживёшь всего тридцать два.
Инга улыбнулась:
– Тридцать два года – целая жизнь. И я рада… Что этих жизней будет две.
– Что ж… Тогда конечно, – кивнул Хранитель, забирая сосуд из рук девушки.
Пока он отвернулся к столу, Гео во все глаза смотрел на Ингу. Пытался ли он отговорить её, или просто не верил своему счастью, она не знала.
– Подождите, – вспомнил парень, – Это же против правил. У каждого свой срок, и моя судьба была…
– Да, – вставил Часовщик, – У каждого свой срок. Но даже я порой не знаю, какой.
Он вынул из секретера двое часов. Одни наручные, командирские, из тех, что дарят полицейским или военным. Наверняка Гео. Другие – изящный инкрустированный кулон, часы с крыльями. Её… Так вот, как они выглядят. Хранитель разломил сосуд в тонкий перемычке, и время патокой потекло по его рукам. Он положил пальцы на часы. Года потекли в них… Девушка чувствовала это движение.
Закончив, Часовщик отдал часы Инге и Гео:
– Вы умрёте вместе. В одно мгновение с точностью до секунды. Часы покажут, когда придёт время. А там уж сами решайте, куда вам – сюда, или… – он указал глазами к потолку, – …наверх. Ну что, давайте прощаться?
Он протянул паре обе руки.
– Спасибо, – отозвалась девушка.
– Было… Весело, – усмехнулся парень.
Они пожали его ладони синхронно. И мир залил белый-белый свет.
***
Писк кардиомонитора. Запах больницы и холодная ткань под пальцами. Инга чувствовала, как всё болит. Но это было… Так приятно. Она открыла глаза, наткнувшись слабым взглядом на вытянувшиеся лица мамы и сестры. Они были с ней… Когда она очнулась. Девушка видела мамины слёзы и Лерин восторг. На несколько минут забылась, пока из неё вытаскивали трубку аппарата ИВЛ.
Стоило вдохнуть полной грудью тяжелый больничный воздух, как Инга поняла… Она вернулась.
Мама крепко держала её руку. Сестрёнка носилась по палате, не в силах сдержать счастья. Любимая Снежка очнулась прямо в день её рождения. Кажется, о лучшем подарке сестрёнка и не мечтала.
Инга смотрела на родное, любимое лицо матери, хрипло сказав:
– Мам… Бабушка Лора просила передать… Что она очень… Тебя любит.
Мама заулыбалась сквозь слёзы. А Лера бросилась к кровати сестры:
– Снежка, я тебе такое покажу! Тако-о-ое! – она спохватилась, – Ой, не покажу! Рюкзак забыла!
Девочка вихрем умчалась, настежь распахнув дверь. А в коридоре… Суетились медсёстры, и врач вышел из соседней палаты, ошарашенный, но счастливый:
– Признаться, я уже не надеялся, – донеслись до девушки его слова, – Но мать не зря верила. Позвоните ей, сообщите, что Георгий очнулся.
Эпилог.
Как и тогда, падал снег. Столицу который день заметали метели, но сегодня снегопад успокаивал. Они шли под руку по припорошённому тротуару. Где-то под наледью прячется плитка, но зимой вспомнить о ней особенно трудно. Зимой существует только снег.
Женщина посильнее укуталась в плащ. Мужчина поправил тёплый вязанный шарф. Они прожили свою жизнь. Оставались минуты на последнюю в этом мире чашку глинтвейна.
Ресторан встретил хрустальным переливом колокольчика. Всё те же мягкие красные диваны, что и тридцать с лишним лет назад. Тот же свободный столик. Над этим местом будто не властно время.
– Инга Валентиновна, Георгий Романович, – милая, бойкая официантка с двойными стрелками на глазах легко узнала завсегдатаев, – Вам как обычно?
– Да, Лена, – кивнула женщина, – Две чашки глинтвейна.
– Я плачу, – мужчина опередил её на секунду.
Она рассмеялась. Скинув тяжелые одежды, они сели за любимый столик.
С тех событий прошло тридцать два года. Целая жизнь. Им было за пятьдесят – тот возраст, когда всё уже успел, но от жизни ещё не устал. Самое время. Время…
Мужчина взглянул на старые наручные часы. Женщина посмотрела на кулон. Им оставалось совсем недолго. Пора. Но ни один из них не жалел о проведённых годах. Зная, сколько точно им осталось, они прожили жизнь, наслаждаясь каждой секундой. Теперь их ждала вечность.
– Ваш глинтвейн, – девушка поставила на столик ароматные чашки.
Всё та же гвоздика и апельсин, игривая коричная палочка. Его вкус никогда не меняется… Он способен зажечь сердце.
Они пили молча. Их уже ничего не тревожило. Хотелось проводить эту реальность, чтобы счастливо встретить другую.
На сцене играл одинокий пианист. Разыгрывался перед вечерним концертом. Мелодия струилась патокой.
Они допили последние глотки. Посмотрели на себя взрослых. И вместе, не одеваясь, двинулись к выходу.
Приветливо звякнул ледяной колокольчик. С плеском капнула последняя секунда. И дверь открылась в другой мир…
Отринув постаревшие тела, они шагнули на заснеженный тротуар. Ночной, в звёздной россыпи город встретил их долгожданными объятиями. В них больше не было огня. Но у парня вспыхнули пламенем рыжие волосы, а за девушкой волочились по сугробам снежно-белые крылья.
Инга и Гео возвращались в мир Зимы.
