Юлия Эльм
Мир Зимы
– Нам надо к Часовщику, – гипнотически произнёс он.
– Да… Да, ты прав, – её постепенно отпускало.
Сознание рыбкой прыгнуло из одного омута в другой. И она утопала, блуждая среди вьюги кошачьих глаз. Расслаблялись напряжённые мышцы. Она готова была повернуть назад. Даже развернулась, сделала пару шагов, но вдруг… Пламя взбунтовалось с новой силой. Оно тревожно вспыхнуло, и сознание вернулось обратно в свой уголок.
Девушка пошла дальше через сквер. Мимо неё проносились деревья, пролегла и маленькая площадь с фонтаном из трёх разноразмерных пиал.
– Инга, – кот в отчаянии спрыгнул ей на грудь, и девушка рефлекторно поддержала его руками.
Миль положил передние лапки ей на плечи, заглядывая в глаза очень-очень обеспокоено.
– Инга, всё хорошо. Всё будет хорошо.
Он замурлыкал. Девушка кожей ощущала, как вибрирует маленькое снежное тело, упираясь в мечущийся огонь. А пламя… От мягкого мурлыканья успокаивалось. Как мятежное дитя, накрытое тёплым одеялом.
Рука инстинктивно провела коту меж ушей. Тот прижался головой к ладони. Кошачьи крылья обнимали предплечья и руки Инги. Стало теплее… Спокойнее. В сознание пробрался свет, и девушка лишь сейчас осознала, как же в нём было темно. Что с ней в самом деле? Помутнение… Её куда-то тянуло без всякой причины, стоило лишь войти в город.
Проморгавшись, Инга пришла в себя. Оглядела ландшафт и с удивлением поняла, что оказалась неподалёку от дома, где её оставил Гео. Что её сюда потянуло? Да с такой силой?
– Отпустило, – по её глазам понял Миль.
– Да, вроде. Я ничего не понимаю.
– Я понимаю лишь то, что мы потеряли уйму времени, – кот недовольно взлетел с её рук, бросаясь в обратный путь, – Пошли. Праздник мог уже…
Раздался оглушительный взрыв.
***
Гео вышел на галерею заднего двора. Он слишком устал от людей, от их бесконечных разговоров, от сосредоточенности. Отчаянные поиски человека с проколом на руке результата не дали. Беспомощность выводила из себя.
А может, предатель вовсе не был в Башне с диверсантами? В таком случае план нужно менять, но на что? В окружении Зимы никого нового или постороннего, зато подозрительных хоть отбавляй.
Парню встретился генерал Рэйвен, бросивший на него такой взгляд… Хоть падай. В танце Гео чуть не закружила ретивая женщина, что тот еле отбился. Да и сама Зима с сыновьями… Парню было не по себе находиться с ними в одном зале. Солнце бродил озлобленным, Лёд угрюмым, а Зима… Только она одна лучилась спокойным радушием. Как настоящая мать. Такой образ совершенно не вязался с его представлениями о ней.
Он с шумом выдохнул, уронив лоб в ладонь. Что делать? Как мало времени, как не хватает информации.
На заднем дворе людей было не меньше, чем в Морозном зале. В основном внимание привлекал ледяной лес, меж деревьев которого ходили с бокалами восхищённые гости. Многие хвалили красоту симметрии, смелость задумки. Цветущие ледяные ветки, словно тяжёлые хрустальные бусы, спадали к земле. На широких стволах создатель пытался сделать борозды коры, но даже они были слишком прямыми и стройными. Точная, четкая геометрия.
Гео опёрся на перила галереи, вглядываясь вдаль. Голова упрямо требовала отдыха от эмоций.
– Похожи? – голос всплыл внезапно.
Парень обернулся, с удивлением осознав рядом с собой Льда. Гео знал его заочно, как, собственно, и все жители этого мира, слышавшие о скандальном старшем сыне Зимы.
Лёд развернулся к перекладине перил спиной, опираясь на неё локтями.
– Кто? – Гео распрямил одну руку, приподнимаясь и оказываясь к собеседнику полубоком.
– Деревья, – Лёд же смотрел на замёрзшие камни глухой стены, – Похожи на настоящие?
– Нет, – честно признал он.
Собеседник зло и коротко усмехнулся:
– Все эти льстецы говорят мне: «О да, разумеется похожи!».
– Я не из их числа, – фыркнул парень, – И льстить тебе мне не за чем.
Лёд откинул голову назад:
– А чего, по-твоему, им не хватает до живых?
– Как минимум… Жизни.
Тот горько рассмеялся:
– А до «похожих на живые»?
Гео задумался. Ответ не так прост.
– Хаотичности, наверное. Жизнь подразумевает хаос. А эти деревья слишком правильные, слишком упорядоченные.
– Не верится, что их сделал такой раздолбай, как я?
Гео скосил на него глаза:
– Не верится.
– Никто не верит. Пусть так и остаётся.
Вдруг…. На горизонте сверкнула вспышка. Гео вцепился пальцами в перила, вглядываясь в даль. Оглушающий рокот докатился до них секунды через четыре.
Это был взрыв. Парни порывисто переглянулись. Огромное облако зарождалось на северо-западной окраине города, и Гео понял… Вот они – первые ласточки. Диверсанты начали действовать.
Забыв обо всём, он бросился обратно. Через зал, толпу гостей и коридоры он бежал к переднему двору, к каретам. Выйти туда можно только через замок.
В глазах мелькали встревоженные лица. Особо тугодумных гостей пришлось распихивать, чтобы пробежать. За светом зала накинулась темнота коридоров. Парень мчался по лестнице, не чуя под собой ступенек. Распахнул двери, выбежал на крыльцо.
Часовой конь из кареты Хранителя легко отделился от упряжи. Он проскакал к парню, подставив копыто, чтобы тот взобрался. Времени на выбор не осталось.
Гео вскочил на коня, вцепившись в шестерёночную гриву, и тот лихо понёсся в сторону взрыва.
Инга застыла на месте… Она не двигалась и могла лишь смотреть на огромную сферу, что высилась перед ней. Её сознание впало в ступор от ужаса.
Прозрачный обжигающий шар смёл девятиэтажку. Сожрал половину сквера, и сейчас Инга стояла перед совершенно голой землёй. Соседние деревья, не схваченные сферой, мгновенно оплавились в ледяные лужи с каплями света.
Шар рос… Внутри него змеились полосы жара. Как зной в летний день смазывал горизонт. Как невидимая опушка над костром, искажающая восприятие.
Девушка понимала одно… Он очень горячий. Огромный. И очень близко.
Гео галопом нёсся по улицам. Скакать без седла и на обычном коне – особое удовольствие, а уж на металлическим тем более. Но в голове не хватало места боли.
Он видел огромный шар. Тот возвышался над домами с бешеной, отчаянной неотвратимостью. Гео в жизни не видел зрелища ужаснее.
На улицы высыпал народ. Многих потревожил звук взрыва, все хотели узнать – что происходит.
Люди тянулись в наполовину сожжённый сквер. Инга не видела их, но слышала за спиной шаги той частью сознания, которая ещё могла думать.
От страха сузились зрачки. Что же это? Миль, шлёпнувшись на снег, ощерился и зашипел на сферу.
«Куда же ты, Инга? – в голове раздался оглушительный, шуршащий рокот, – Ты почти пришла».
Добравшись, Гео спрыгнул на снег. В первое мгновение он тоже застыл в исступленном ужасе. Огромный горячий шар высотой с девятиэтажный дом лежал между Пустошью и городом. Он съел всё… Тот самый дом – обитель горести, половину сквера рядом с ним. Он полыхал… А люди тянулись к нему. Они что, с ума посходили?! Опомнившись, Гео бросился в толпу.
Инга вспомнила это чувство. Тепло смерти. Как тогда, когда её чуть не поймал Солнце. Но сейчас было горячее. Это уже не тепло, это… Жар. Самое страшное, что мог видеть мир Зимы.
«Это… Я тебя разбудила?» – мысленно спросила она.
«Дважды», – Жар тянулся в сознание. Его голос, как горячие щупальца присасывался к мозгу, обвивая его.
Бешено металось в груди пламя.
– Наза-а-ад! – орал Гео остолбеневшим прохожим, – Назад! Вам жить надоело?!
Он старался не смотреть на сферу. Его обуяло чувство, как с тем вихрем. Огромное, угрожающее нечто вот-вот может убить всех. Но на этот раз ни Льва, ни Фёдора с ним не было.
В голове остались холодные, лаконичные мысли. Шар не двигается. А может? В любом случае нужно увести людей с опасного участка, чтобы никто не пострадал.
Сфера распространяла вокруг себя тёплый фронт, расплавивший деревья. А люди сомнамбулами тянулись к теплу. Гео бегал, отталкивая их.
«Чего ты хочешь?» – спросила она.
Выдох показался неподъёмным. Застывшее в напряжении тело забыло о том, что нужно дышать.
«Тебя» – прошелестел шар.
«А если я откажусь?».
«Я пожру всё на своём пути к тебе» – в голосе не было ни угрозы, ни злости. Лишь безликая констатация. Он действительно пойдёт на всё. Но как же не хочется умирать!
– Ну же! Уходите! – кричал он отчаянно.
От тщетности попыток хотелось плакать. Гео по одному оттаскивал горожан за пределы сквера, только там они приходили в себя. Но это было катастрофически медленно.
На втором часовом коне прискакал Лёд. Они столкнулись у входа в сквер нос к носу.
– Что это за махина?!
– Не знаю! Помоги мне с людьми, они расплавятся!
Тот моментально понял ситуацию. Вдвоём дело пошло быстрее.
Гео уже схватил под локоть очередную застывшую с пустым взглядом женщину, как вдруг… Услышал бешеный хруст снега. Шар начал двигаться.
Инга отступила на шаг. Жар покатился за ней. Медленно… Величественно. Словно охотник не спеша подходил к затравленной жертве.
– Он идёт за мной, – прошептала она в ужасе.
Миль услышал её.
Девушка лихорадочно соображала. Нельзя бежать. Шар покатится следом и сметёт весь город. Нельзя стоять – Жар поглотит её. Нельзя медлить – тепло расплавит её холодное тело. Инга чувствовала себя снежинкой перед палящим солнцем.
Вдруг… Тень облаком накрыла сквер. На секунду небо потемнело, и девушка инстинктивно взглянула наверх. Над деревьями и горожанами в изящном прыжке парила Зима.
Огромная… Больше домов, больше Часовой Башни. Её упругие, мощные лапы воткнулись в снег между Ингой и сферой. На секунду она закрыла собой весь мир.
Опустившись, Зима… проглотила Жар.
Гео застыл в исступлении. Зима! Такая большая, что во взгляде не помещается. Перелетев людный сквер, она съела дьявольскую сферу!
Второго прыжка ей хватило, чтобы пересечь кратер. Огромная черная воронка теперь отделяла город от Пустоши.
Гео смотрел на неё с ужасом, и понимал… Это начало. Война, та самая, которую с тревогой ждут в небе, началась здесь. На земле. Диверсанты сделали первый ход.
Зима перелетела кратер. Инга смотрела ей вслед, и видела, как та потихоньку уменьшается в размерах. Болезненно покачиваясь, рысь уходила всё дальше в Пустошь, пока не упала без сил.
К горлу подступил ком. Глаза защипало:
– Она же не… – обернулась Инга к Милю, но тот тоже… Не знал.
– Она не может! Не может! – хотелось кричать, но вырывался лишь хриплый шепот.
Неужели это всё из-за неё?!
Инга отчаянно побежала по кромке воронки. Перед глазами пестрили люди.
На бегу глаза поймали чей-то образ в толпе. Девушка… Низкая ростом, в платье с пышной юбкой и светлыми прядями, скрытыми под тёмными волосами. Она смотрела на Ингу. Но стоило их взглядам сойтись, как незнакомка скрылась. Что-то в ней не так. Но Инге было не до того.
Она бежала к Пустоши. На границе с городом край мёрзлой пустыни встретил её сугробами по колено. Но девушка продолжала пробираться. Полусапожки бессильно тонули в глубоком снегу.
Её захватило отчаяние. Зима не могла умереть! Не могла! И всё же… Такая доза Жара сможет убить её.
Снежное тело белело на фоне неба. Рысь не дышала.
Споткнувшись, Инга полетела лицом в снег. Но даже не заметила, как упала. Лишь оттолкнулась руками, встав и упорно пробираясь по сугробам. Наконец, она достигла задних лап. Перешла массивное тело, заглянула в упавшую морду.
Инга бухнулась рядом с ней на колени. Мысли суетились и бегали по голове. Дыхание! Нужно проверить. А дышит ли вообще Зима?
Что ещё? Зрачки? Сердце? Она не знала… Катастрофически не знала, как проверить жизнь такому созданию.
– Отойди! – кто-то грубо отпихнул её за плечо.
Инга упала на спину, не удержав равновесия.
Её место занял Лёд. Парня легко было узнать.
– Мам! Ма-а-ам! – его крик… Отчаянный и так на него не похожий.
Лёд тоже осел в снег. Обнял руками звериный рот матери, и под ладонями его заклубился мороз.
– Всё будет хорошо, мам, – шептал он, едва в силах дышать, – Сейчас всё будет хорошо, ты только потерпи.
Он перетащил морду рыси себе на колени.
Инга поднялась из сугроба, спрашивая:
– Я могу чем-то?..
– Уходи! – неистово крикнул он, – Прочь!
Парень наотмашь швырнул в девушку ледяной глыбой, но промахнулся. Она вновь упала на колени, но не ушла. Вместо этого подползла ближе.
– Всё будет хорошо, – твёрдо сказала она, заглядывая ему в лицо.
Они смотрели в глаза друг другу. Он отчаянно, она уверенно:
– Ты сможешь её спасти. Я знаю.
Ничего она, конечно же, не знала. Но вера горами движет. И сейчас именно вера нужна этому гневному, скандальному, но такому напуганному ребёнку, что старался спасти свою мать.
В руках сына Зима начала уменьшаться. Её тело стягивалось, волочась по снегу к голове, и оставляя за собой неглубокие борозды. Постепенно она стала размером с обычную земную рысь.
Лёд положил вторую руку на плечо матери, продолжая морозить.
Инга чувствовала холод. Тогда пламя полыхало от волнения, но сейчас… Мучительное ожидание заставило съёжится. Даже огонь в груди дрожал от мороза.
– Иди, – сказал Лёд уже спокойнее, – Тебе нельзя здесь долго.
– Почему? – она обхватила себя руками.
Инга не думала, что, став частью мира Зимы, всё ещё может мёрзнуть.
– Пустошь. Она противоположна природе огня. Нас с мамой она лечит, но тебя высосет, не успеешь оглянуться. Иди. С ней всё будет хорошо.
Инга поднялась на ноги. Они показались особенно хрупкими и ломкими в этот момент. Как на таких дойти до города? Однако придётся.
Она ещё раз взглянула на Льда и Зиму. Они лежали посреди всклокоченного снега, мать и сын, и было в их морозном единении что-то совершенно по-иному тёплое. Такое, что не доступно родившимся в тепле.
Рысь непроизвольно дёрнула лапами. Сжала между подушечками снег… Теперь Инга знала – с ней всё будет хорошо.
Она уходила, запахнувшись в пальто. Сосущий холод Пустоши вытягивал её огонь. Инга чувствовала, как гаснет. Когда девушка пересекла границу с городом, словно вдохнула тепла. Будто она из мороза в сорок градусов шагнула в минус пять. Воздух был тяжёлым, разряженным и пьянящим.
Идя обратно вдоль кратера, девушка всё думала… Как же нужно любить свой мир, чтобы ради него пойти на смерть? Может, оттого жители так обожают Зиму и готовы отдать за неё жизнь? Всё потому, что она в любой момент может сделать для каждого здесь то же самое.
***
Гео вернулся в Башню спустя мучительное количество времени. Может в часах прошло немного, но ему оно показалось вечностью.
Он видел, как кто-то бросился к Зиме в Пустошь. Сумасшедший человек. Потом за матерью побежал Лёд.
В одиночку Гео пришлось бы оттаскивать людей от воронки очень долго, но, на счастье, они очнулись сами. Он пытался расспросить их – что случилось.
В большинстве своём все говорили одно и то же – были рядом, услышали взрыв. Потом странное чувство – сознание будто спряталось, а тело потащило куда-то против воли. Было очень жарко.
Один мальчишка видел, что взорвался именно тот дом – девятиэтажка. Что же это могло быть?
Люди расходились. Гео и сам собирался возвращаться, но вдруг заметил нечто блестящее на дне кратера. Спускаться в черную воронку не хотелось до ужаса. Но кто, если не он?
Парень скатился по обледеневшей стенке. Предмет в самом центре оказался большими солнечными часами. Стрелку немного покорёжило от взрыва, но в общем они были целы. Что за бред? Солнечные часы. В эпицентре взрыва. В мире вечной ночи. В любом случае нужно показать их Часовщику.
Вылезти обратно было проблематичнее, чем спуститься. Гео даже забеспокоился, выберется ли он по таким крутым ледяным стенкам. Но на помощь пришел конь. Он нырнул за парнем, вынося его на себе, так что поволноваться, как следует, тот не успел.
Конь шел по улицам неспешной рысью. Гео на его спине пытался отдышаться. Слишком много… Слишком много событий. Голова шла не то, что кругом, а полноценными виражами высшего пилотажа.
Башня показалась неожиданно, несмотря на неспешность шага.
Парень соскочил на передней площадке. На автомате погладив металлического друга по шее, он устало потопал ко входу. Кони… тот, что привёз Льда, и третий в упряжке кареты… уже были здесь. Значит Часовщик и Лев вернулись.
– Что там случилось?! – друг накинулся на вошедшего с порога.
Без часов в вестибюле стало непривычно просторно и величественно. Гулкое эхо бродило по стенам.
– Ты умчался, ничего не сказав!
– Взрыв, – выдохнул парень.
– Та-ак, тебе срочно надо присесть, – заключил Лев, безапелляционно хватая друга за руку и волоча по ступеням до кабинета.
Наверху на пару с Часовщиком, друг усадил Гео в кресло. Хранитель налил чай, заставил выпить. Глотки горячего питья возвращали к реальности.
Парень только сейчас заметил, что сжимает подмышкой золотую платформу часов, и протянул её Хранителю. Тот осмотрел циферблат:
– Жаровая бомба, – заключил он.
Открыв небольшую колбу на стрелке, Часовщик потёр в пальцах плескающийся золотой песок.
– Вот и наше время! Вот куда они его использовали. Гео, этот шар был очень горячим и мог захватывать сознание людей?
– Да, а откуда Вы?.. – начал он.
Хранитель натужно выдохнул:
– Этого я и боялся.
– Чего? Что это вообще такое, кто-нибудь объяснит?! – всплеснул руками Лев.
– Это… – Часовщик выложил солнечные часы на стол, – …жаровая бомба. Механизм очень прост. В верхнюю колбу… здесь её нет, взорвалась при активации… помещается немного Жара. В нижнюю… – он указал пальцами на сосуд, – …время. Пока в колбе есть время, Жар горит. Ведь он не может существовать без огня, а от огня он отделён. Потому, чтобы жить, ему и нужно время. Так вот. Когда бомба активируется, стрелка…
Часовщик показал на небольшую треугольную тень. Гео лишь сейчас заметил, что она застыла на одном месте, хотя угол освещения каждый раз менялся.
– …начинает отсчёт времени, заложенного в бомбу.
Лев покрутил часы, меняя угол. Тень не двигалась.
– Да уж, – протянул он.
– Пока время идёт, Жар существует.
– Получается, для этих жаровых бомб диверсанты украли у Вас время, – Гео напряжённо думал, сжимая в пальцах ажурную чашку.
– Здесь осталось двенадцать минут, – кивнул Часовщик, – Значит, Жар погас не сам. Что случилось?
Гео осознал, что все снова смотрят на него. Мыслей было много. Эмоции кипели через край, в голове бушевал настоящий ураган. Но на словах вышло сухое:
– Зима его проглотила.
– Что?!
– Как?!
– Да. Она съела его и ушла в Пустошь. Не знаю, что будет теперь.
– С Зимой? – глаза Часовщика суетливо забегали.
Он быстро встал, кинувшись к секретеру. Достал оттуда маленькие часы. Ребятам было их совсем не видно за его руками. Порывисто взглянув на циферблат, он выдохнул:
– Всё с ней хорошо. Ещё не время.
Облегчение свалилось нечаянной усталостью. Всё обошлось, всё хорошо. Жар погас, Зима поправится. Правда, тревожное ощущение, что это лишь первая бомба из многих, точило душу.
– А Жар… – праздно спросил Гео, стекая спиной по креслу, – …он вообще кто?
– Жар, – протянул Хранитель, – Та ещё история. Когда-то он был частью Изначального огня. Они были едины. Но потом Жар стал вредить огню, сжигал целые города, уничтожал урожаи. Жители Лета очень страдали от него, и решили… Его отделить.
– Разделить огонь и тепло?
Звучало абсурдно. Ведь одно немыслимо без другого.
– Да. Как ни странно, им это удалось. Но Жар никуда не исчез. Его отделили, и теперь он не может существовать без носителя. Или топлива… Можно понимать, как угодно. Этим носителем стало время. При отделении, Жар поместили в специальную колыбель и усыпили. А разбудить его могло только…
Часовщика осенило. Его лицо вытянулось от осознания, и он застучал ладонью по подлокотнику:
– …время живого человека! Я знаю, куда делись года Инги!
– Инги? – встрепенулся Гео, – Она ещё здесь?
– Да. Застряла, потому что её время украли. Теперь я знаю, для чего! Его забрали, чтобы пробудить Жар! Отчаянный поступок… Жар – мощнейшая и неуправляемая сила. Кто мог это сделать? Да и красть года живого человека… Опасно. А ведь в тот момент диверсантов ещё не было в городе. Да и в Башню никто посторонний не входил.
– Э-э… Может, это конечно ничего не значит, – подал голос до этого молчавший Лев, – Но на вечеринке я видел прокол от иглы… На запястье у Солнца.
Глава 9. Тьма.
Солнце неистово гнал через небеса. Он мчался к звезде, к тёте. Она должна ему всё объяснить!
Что это? Почему? Почему Жар оказался в мире Зимы?! Это же его оружие!
Юноша должен был использовать силу Жара, чтобы победить весеннее Солнце в битве. Дабы занять его место.
– …моё Солнце, – как сейчас слышался сквозь рокот ветра журчащий голос Весны, – Уже старое и слабое. Оттого в моём мире постоянная вода. А мне так хочется побольше зелени! Чтобы луга наполнились сочной травой и расцвели деревья. Я уверена, когда ты взойдёшь на моём небе во всём величии, мир преобразится. Ты молод, горяч, и, я знаю, на многое способен.
Щеку опалила память о прикосновении. Это тётя нежно коснулась его тогда.
– Здесь тебя совсем не ценят, мой дорогой. А у меня ты бы очень пригодился.
Юноша зажмурился на секунду. На сердце стало так тяжело, так горько. Он ещё не знал, что думать, но боль уже точила его сердце кривыми зубами.
– …однако, чтобы занять место моего Солнца, тебе нужна сила. Видишь ли, даже в таком состоянии оно сильнее тебя. А заменить его ты сможешь, лишь победив в честной борьбе.
– Что же мне делать? – спросил он тогда.
Наивно! Как же наивно!
– В мире твоей мамы много огня. Собери его. Думаю, лучше начать с горящих. Вряд ли Зима заметит отсутствия пары-тройки людей.
Он верил. Верил каждому её слову, потому что… Отчаянно хотел этого. Чтобы его талант заметили, чтобы дали развиваться, чтобы… Чтобы любили.
Неужели всё это ложь? Она же говорила, что войны не будет! Что ему не придётся начинать новую жизнь на обломках старой! А что теперь? На окраине города кратер от Жара. Счастье, что никто не пострадал. Но мама… Он даже не знал, что с ней.
Весна уже ждала его под тенью зелёного плаща.
Он бросил колесницу, соскакивая и яростно набрасываясь на женщину:
– Что это было?! Почему Жар здесь? Он не должен был просыпаться раньше времени! Зачем?..
Он осёкся на полуфразе. Весна подняла голову. В её ангельском личике больше не было тепла. Она осталась обворожительно прекрасна, но смотреть ей в глаза стало страшно.
Юноша отпрянул.
– Ты говорила!.. – твердил он, цепляясь за слова, как за соломинку, – Ты обещала!
Голос сорвался на истерический крик. Одного взгляда ему хватило, чтобы всё понять.
– Я думал… – он с силой зажмурился, но сверкающие слёзы всё равно потекли по щекам, – …что стану твоим…
– Ты не стал Солнцем даже для матери.
Его что-то схватило. Тяжёлое и гладкое, оно обвило его запястья и щиколотки. Юноша порывисто распахнул глаза, но было поздно. Он попался.
Весна в изящном, ленивом жесте вытянула руку. Толстые лианы выросли прямо из безжизненной поверхности звёзды, обвивая тело племянника. Он пытался сжечь их, отчаянно сопротивлялся, но всё бесполезно. Тётя сильнее. Яростно, угнетающе сильнее.
Стало страшно. По-настоящему. Впервые в жизни. Обладая, по меркам этого мира, огромными силами, Солнце никогда ничего не боялся. А сейчас ощутил, какого это.
Язык примёрз к нёбу, не желая поворачиваться. Но нужно, отчаянно нужно сказать. Хотя бы прошептать едва слышно:
– Зачем тебе это?
Весна подошла к племяннику вплотную. К тому моменту гладкие ветви полностью обвили его, торчала лишь голова.
– Я просто верну тебя туда… – она похлопала юношу по щеке, а тот резко дёрнул головой, – …откуда ты пришел. И все будут счастливы.
Может, так выглядит отчаяние? У него милое личико и очень тёплые руки. Солнце чувствовал, как утопает в его бездне, и понимал, что сам уже не выберется. Он в полной власти Весны. Она убьёт его. А так тянет жить! Не хочется, чтобы всё закончилось.
Юноша закрыл глаза. Он не мог смотреть в лицо смерти. Лианы стягивались вокруг него, сжимая тонкое тело сильнее, безжалостнее. Неужели за потерей сознания его ждёт вечная тьма? И мечта о дне… Так и не сбудется?
– Сестра!
Крик перечеркнул всё. Солнце очнулся. Оба синхронно повернули головы на звук.
На другой стороне плато Звёзды Рандеву стояла Зима. В человеческом облике. На ней была снежная меховая накидка и широкое платье. По подолу вихрилась пороша. Тяжёлые белые кудри, словно волны сугробов, растрепались от полёта. Изо рта по подбородку текла замёрзшая полоска крови на… Самом прекрасном и самом холодном лице из всех, что существуют в четырёх мирах. Острые скулы, что ледяные глыбы в океане обжигающего мороза. И глаза… Белые, проникновенные. Глаза, которым ведомы миры за пределом Вселенского холода.
– Отпусти его, – властно сказала она.
– Я хочу помочь! – истово, совершенно неподобающе крикнула Весна.
Будто с отчаянием:
– Я умоляю, позволь мне!
– Нет, сестра. Хватит. Отпусти моего сына и уходи.
Весна покорно склонила голову. От взмаха изящных пальчиков исчезли лианы. Солнце шлёпнулся на колени, не зная, что тереть первым – болело всё.
– Хорошо, я отпущу его, – прошипела тётя, – Но не уйду. Я не оставлю тебя просто так!
– На всё твоя воля.
Весна исчезла. Звёздная пыль взметнулась в месте, где она только что стояла.
А Солнце сидел на коленях, уткнув взгляд в мерцающую поверхность. Ему не хватало сил взглянуть маме в глаза. Было стыдно, и больно, хотелось рыдать навзрыд и взорваться от чувства вины, но… Ничего из этого ему не грозило.
– Вставай, – кромка снежного платья уткнулась в руки юноши.
Он послушно поднялся, не поднимая головы.
Зима совсем не нежно схватила его за запястье, волоча за собой. Она обернулась снегопадом, вместе с сыном и колесницей за несколько секунд спускаясь на землю.
Вертолёт рухнул на площадку со стоном. Сына же Зима поволокла дальше в замок.
На глаза предательски лезли слёзы. Они застили всё, и юноша уже не разбирал дороги. Собственно, ему было всё равно, куда идти. Лишь бы сердце не болело. Лишь бы не мучиться больше этой стыдливой виной. Но такие обиды быстро не прощаются.
Открыв дверь покоев, Зима швырнула Солнце в его комнату. Он не возражал. Лишь стоя к ней спиной во мраке спальни, тихо прошептал:
– Мам…
Но договорить не смог. Не хватило сил.
– Сиди здесь, – жёстко раздалось сзади, – И не смей выходить. Без того наворотил достаточно.
***
Инга и Миль медленно брели через город. Дорога долгая – достаточно времени, чтобы подумать.
Миль своими лапами топал по тротуару и ворчал:
– Столько времени потеряли, а толком не узнали ничего.
Таким образом он унимал бешеный страх. Жар давно потух, всё разрешилось, к счастью… А они всё не могли отойти от ужаса.
– Ты с ним разговаривала? – спросил он неожиданно.
– Да.
Отрицать не было смысла. Но кота эта честность больше напрягла.
– И… Что он тебе сказал?
– Что я… – голос сбился.
Слова наткнулись на незримый барьер. Как будто, если произнести их вслух, всё сбудется. А если молчать, то пугающие факты как будто не реальны.
Она выдохнула. Нет, так не получится.
– Что я его пробудила. Дважды. Он был там только из-за меня, – отчаяние накрыло с головой стену хрупкого спокойствия, – Миль, почему я?! Что я ему сделала?!
Кот покачал головой. Конечно же, он не мог знать ответа.
– А что ещё сказал? – он постарался увести тему.
– Что пожрёт всё на своём пути ко мне.
– Думаешь, правда?
– Мне кажется, существу такой силы незачем врать.
– Может, он красовался перед тобой?
Инга опустила на Миля красноречивый взгляд, столкнулась с его глазами, и вдруг… Рассмеялась. Истерически, задорно.
К депо они подходили измотанными. От переживаний и эмоций хотелось одного – упасть лицом в раскладушку и не вставать до начала смены.
По-хорошему, хотелось спать. Мозг нуждался в отключке хоть ненадолго. Но спать при Лоре было опасно, потому ограничиться можно лишь лежанием с закрытыми глазами. Но и того ей было не суждено.
Прокрасться на территорию депо оказалось легко. После взрыва здесь почти никого не было. Люди пошли проведать близких и друзей в город, вдруг кто-то пострадал. Левтина отпустила всех. Да уж… Праздник выдался что надо.
Лора встретила девушку с котом, недовольно уперев руки в бока. Она стояла посреди бытовки одна, и на лице её отражалось вполне убедительное детское недовольство.
– Где. Ты. Была?! – в высокий голос вплетались нотки начинающегося скандала, – Я устала ждать!
– Извини пожалуйста, – Инга бессильно стянула плащ.
Лишь сейчас она вспомнила, что не подготовила соответствующего вранья.
– А где Леонид?
– Бросил меня! Не дождался! – фыркнула она.
Чувствуя, что недостаточно весома, девочка беззастенчиво взгромоздилась на раскладушку, не отнимая кулаков от пояса. Она нарочито показывала, как недовольна.
– Да, задержалась. Прости.
– Дядя Лёня сказал, что ты пошла мне за игрушками!
Точно! Куклы! Инга шлёпнула ладонью по лицу. Она совсем забыла.
– Где же они?!
– Лора, я… – врать приходилось на ходу, – Пошла к Пустоши, а тут раздался взрыв, и…
– К Пустоши на другой конец города?! Когда тут граница рядом? – крикнула она, но резко поняла, что перегнула.
Дети в таком возрасте редко ставят под сомнения слова взрослых.
Инга отвернулась к двери, скрывая триумфальную улыбку. Всё-таки она права.
– Там снег лучше, – отмахнулась девушка.
Что теперь будешь делать, Лора? Продолжишь упорствовать – выдашь свой настоящий возраст.
– Ты меня обманываешь, – девочка обиженно надула губы.
Попыталась пустить слезу, но быстро поняла, что бесполезно. Тогда в ход пошли угрозы:
– А может, мне сказать тёте Левтине, что ты уходила без спросу? – сказанные невинным голоском слова звучали ещё страшнее.
Девушка порывисто обернулась. Лицо девочки исказила совсем не детская ухмылка. Хитрая, расчетливая. Лора поняла, что Инга догадалась о её сути. И даже такую ситуацию пыталась обернуть в свою пользу.
– Ну, – губы дернулись в нервной улыбке, – Ты же не выдашь свою подругу?
– А вот и выдам! Ты совсем не играешь со мной! А мне скучно! Скучно! Скучно!
Она яростно топала ногами. Раскладушка ходила ходуном, скрипя с отчаянной мольбой.
Лора действительно может рассказать Левтине. Тогда у Инги будут неприятности. Выгонит ли начальница за провинность девушку из депо? Пожалуй, ни Лора, ни Инга наверняка не знали этого, но девочка угрожала возможностью такой ситуации.
– Скучно! Скучно! – в такт словам она ударяла ногой по полотну.
– Хо-ро-шо, – отчеканила девушка по слогам, – Признаю, была не права. Я сейчас схожу тебе за игрушками.
Она хотела уйти, но девочка окликнула её:
– Подожди!
Та со вздохом обернулась:
– Что ещё?
– Оставь мне Миля, – хищно осклабилась Лора, глядя на снежного кота, – Я с ним поиграю.
Тот ощетинился, распушив длинный хвост. Девушка быстро подняла его с пола на руки:
– Миль – не игрушка. У него острые когти и он может навредить тебе.
Не дав Лоре сказать ни слова, Инга вышла, хлопнув дверью. Лишь на улице она смогла выдохнуть.
– Что это было? – Миль на руках задрал морду.
