Вячеслав Васильевич Танаков
Сохраняй отпущенные тебе здоровье и долголетие. Размышления и опыт личной практики
Из подспудного понимания и ощущения близости смерти, мы говорим: «Если буду жив», «Если Бог даст жизни». Та вечность, куда мы все отправляемся, непознана умом, неизведана жизнью. И даже менее: Эпиктет сказал, что «человек – это душонка, обременённая трупом». По Рэймонду, имеет место жизнь до жизни. Он пишет: «Неужели духовная энергия наша полностью пропадает после нашей смерти, а сами мы, наше интеллектуальное содержание, всякий раз начинаем опять с нуля?» Индусы, например, беспрекословно верят в переселение душ, по-научному в реинкарнацию. «Ноосфера» по В. Вернадскому – это энергетическая сфера вокруг планеты и есть своеобразное скопление бывших духовных энергий мириадов людей, населявших Землю» В подсознательном содержится архив памяти поколений. Гипнотическая регрессия в практике гипноза ведёт иногда к циклам воспоминаний своего прошлого, которое с успехом можно назвать прошлыми жизнями. Своими исследованиями Моуди Рэймонд хотя и не доказал существование реинкарнации, но перстал считать переживания, связанные с прежними жизнями, «странными».
«Смерть – это не только расставание с другим человеком, но и, пусть не всеми осознаваемое, чудесное приближение к неизмеримости, мистическое приближение к источникам бытия, к космической бесконечности…В самых разных семьях умирающие дети говорят, что видят перед собой морскую даль или ровную и безбрежную песчаную даль смерти – в совокупности есть энергия небытия (Танатоса, по З. Фрейду) толкает перед собой, словно ледник, «на выход» всё, что невыплакано, несбывшееся, напрасные мечты, не снесённые боли, всё-всё, что задумывалось, но не осуществилось. За два дня до смерти человеку бывает неожиданно хорошо, мысленно выпячивается всё лучшее и мечтательное, воздаётся «дар последнего взгляда» [Выр. Ясунари К.]. Может быть и творчество настойчиво просится быть, подталкиваемое энергией скорого небытия. Не потому ли перед возможным небытием целостности России, к примеру, выдавливаются всплески высших, мессианских утверждений о Великой России, спасительницы мира?
Религия стреноживала и душила человека. «Наступила эпоха, когда человек был неволен распоряжаться ни своим телом, ни своей душой. И продолжалось это больше 1000 лет…Христианство повело страстную непримиримую борьбу с самоубийцами…, не столько из высших соображений, сколько из меркантильных, выполняя заказ земных властей.. Энциклопедия Д. Аламбера ставит в упрёк духовенству и всем церквям, что они прячут за необычными и пугающими формами «дурманящую сладость» смерти и тем самым изменяют её природу…Как правило, люди умирают тихо и без Соли и даже случающиеся агонии больше пугают зрителей, чем терзают умирающего. Напрашивается мысль, что чем ближе к современности, тем чаще стали смерти болезненными. Важно найти и увидеть здесь два момента: причинность явления и его энерго – информационное содержание. С просвещённостью усиливается и трагика отношения к смерти, и это исторический факт.
19.4.2. Связь мыслей о смерти с творческой активностью
Смерть преобразует жизнь в судьбу. События жизни умершего сворачиваются в сгусток, в его судьбу. По Б. Паскалю, «наши дела и поступки должны целиком зависеть от того, есть ли у нас надежда на вечное блаженство или нет». Лично я не верю в «Вечное блаженство там», как и в «спасение» и не нуждаюсь в них. Мне кажется, что я достаточно наполнен жизнедейством, чтобы, оценив его, полагать, что «вечное блаженство» мне не нужно, блаженство от содеянного мне нужно здесь, на земле. За успехи здесь я готов «там» терпеть вечные муки, бестелесности ведь не присуще чувствование. И воскресать из мёртвых в новую телесность совсем не желаю.
И всё же, будучи телесно бренным, я устал жить в борьбе с возрастными немощами и недугами. Но родившись по натуре обязательным субъектом, я несу «Крест» обязательств по самореализции перед собой и миром. Поэтому поставил задачу и стремлюсь предельно выложиться и воплотиться в творчестве, что и даёт мне силы жить дальше. Но менять эту жизнь на блаженство в «той» жизни я не хочу. Движение по проблемам и ступеням познания стало смыслом остатка моей жизни, главным пунктом её предназначения. Всё своё прошлое я уже вобрал в себя и делаю настоящее тоже для себя. В бытии я не просто присутствую, а формирую личные позиции без всяких претензий. Правда, мне очень не хочется, чтобы идеи и мысли, коими полна голова, исчезли с моей смертью.
В принципе человек должен обладать правом добровольно уходить из жизни. Это столь же объективная сущность, как и издержки самой жизни. В нём есть многое, что избывается и расходуется, оставляя после себя немощь и хворь, и главное, вызревает потребность в уходе. Во мне устроилось подсознательное стремление к небытию. Сон для меня – не просто «вкуснейшее из блюд на земном пиру» (выражение заимствовано), а малая частица временного небытия. Утром почти первой приходит сладкая мысль о том, что впереди опять вечер и можно будет уснуть. Видимо, эта радость сублимирует бессознательное стремление к небытию.
В книгах 2 и 3 много говорилось и доказывалось то, что наше общество было и в значительной мере остаётся тотальным. Сейчас нас интересует его запретная сущность. В итоге своей жизни в условиях запретности большинство людей оказываются в чём-то ущербными и бесправными. Говоря в частности о смерти, следует сказать об отсутствии права самостоятельно распоряжаться своей жизнью и смертью в конце. К примеру, в аптеках нельзя свободно купить настоящие снотворные таблетки. Про себя скажу – я уже насытился жизнью, чувствую, как «земля зовёт», надоело ждать смерти. И совсем не зря «феномен старческого суицида в последние сто лет становится всё более распространённым».
Возможно, эти чувства есть антиподы, противоположности, уравновешивающие творческое напряжение. Вот и Чхартишвили Г. говорит: «Творческому человеку идея самоубийства особенно близка. Она всегда витает где-то рядом…Люди творческих профессий относятся к так называемой группе высокого суицидного риска. Это объясняется обнажённостью нервов, особой эмоциональной незащищённостью и ещё – опасной кощунственностью избранного ими ремесла. Человеческое творчество в известном смысле святотатственно; ведь с точки зрения большинства религий Творец только один, а земные творцы – узурпаторы, берущие на себя прерогативу Высшей Силы».
Совсем не зря крайняя форма религии – мракобесие, во-первых, искореняло в людях творческое начало, во-вторых, религия в принципе порицает не только творческое, но и самостоятельное мышление и, в-третьих, её вред в этом отношении очевиден, особенно в сфере созидающей культуры общества. Но энергетика творчества, это знают почти все, омолаживает и оздоравливает весь организм и, следовательно, отодвигает дату смерти, толкает к долголетию. Эликсир долголетия, по Кодзиро, – это отказ от желаний, отказ и есть лекарство. В период обострения болезни человеку отпускается момент особого прозрения и понимания жизни. Известно также, что страдание обостряет мысль. По мере их накопления и синтезирования мыслей, менялось состояние собственной души, постепенно наступало просветление, прежний ералаш в голове укладывался в естественно – логический порядок. Приходило активное равновесие духа, к чему всяк человек и стремится.
19.4.3. Об отсутствии страха смерти
Далеко не все люди боятся смерти, с трепетом ждут её, напрягают свою психику и тем препятствуют своей жизнедеятельности. Бесстрашие освобождает от своего напряжения психическую энергию и может её легко и успешно сублимировать, т. е. направить на леятельность, особенно на творчество. Это состояние условно назывется «Бессмертием» и по мнению З. Фрейда объемлет любовь многих безымянных людей друг к другу. Отсутствие страха смерти достаточно не частый акт бытия, высвечивает его и провоцирует в нём жизнетворение.
Кроме того считается, что отсутствие страха смерти говорит о «внутреннем свете вселюбия», «о психической и нервной прочности». А это в свою очередь увеличивает творческие потенции, ибо ведёт к очищению души. «Когда же придёт последнее мгновенье, мне до того, что будет – дела нет» [Гёте, «Фауст»]. Это не только устраняет все мнимые препятствия для творчества, но именно им требует подтверждения и доказательства.
В «теории управления страхом смерти» Келли М. говорит об интегральной метаморфозе: напоминание о смерти здоровому, энергичному, бойкому человеку на тот момент, поднимает у него настроение, придаёт ощущение уверенности в себе и рождает соблазны: съесть запретное пирожное, выпить лишнюю рюмку, лишний раз затянуться сигаретой. Реклама давно усвоила эту особенность и теперь неизменно «предупреждает» курильщика и пишет на бутылке водки о её вреде для злоровья. «Я принял решение. С этого момента я почувствовал себя неуязвимым» [Хорхе Луис Борхес]. «Жить надо в мире с собой по воможности абстрагируясь от внешних условий» [Из этики Эпикура]. Лично я давно принял решение не баловать запросы своей души и тела и стал «пофигенным». Тем самым освободил для творчества свои душу и тело. И в таких помыслах и действиях я далеко не одинок.
«Священники и монахи делали всё, чтобы внушить страх перед смертью». Но человеческое естество и подсознание сопротивлялись этим угрозам и запугиваниям. Атеизм подтверждение тому. Арьес называет это «дидактическим спектаклем», призванным усиливать христианскую веру. Материализм утверждает, что всё имеет смысл, пока человек жив, с его смертью всё исчезает. «Осторожность – мать безопасности, но судьба улыбается лишь отважным». Страху смерти она, конечно, не улыбается.
«Медики отмечают, что непосредственно перед смертью человек перестаёт нуждаться в обезболивающих лекарствах, а многие умирающие проявляют в этот момент возросшую жизненную силу, охотно едят, их общее состояние словно бы улучшается». «Да, чудные дела творятся, когда человек, приготовившийся к смерти, неожиданно остаётся в этом мире и живёт, полностью отрешившись от эгоистических желаний и низменных чувств». Приходит потребность и желание делать добро. «Приветствую тебя, о смерть, небесный избавитель» [Ламартин].
Не прямой, скрытой, тайной формой отсутствия страха смерти, точнее искусственного его изжития, и безапелляционное к нему отношение, демонстрирует самоубийство, суицид. Потому что самоубийство – это добровольное, сознательное завершение жизни путём самочинного ухода из неё. Потенциальных причин здесь столько же много, сколько и людей. Конечно, существуют специфические факторы, предопределяющие его. К примеру, мужчины с самыми высокими показателями уровня холестерина, считаются суицидально предрасположенными. Жизнь показала, что весьма высок уровень суицида у творческих работников, видимо, их психика «утоняется». К примеру, Даниэль Фридрих Лист, великий экономист». «Ежегодно себя убивают 30000 американцев, 25 000 японцев, 20 000 французов, 60 000 россиян» Но реальные цифры по оценке социологов почти вдвое выше. По Н. Бердяеву, «самоубийство может быть от совершенного бессилия и от избытка сил». Далеко ведущая и соблазнительная мысль. Жизнь ведь объективно дополняет сама себя смертью. Вспышки самоубийств подобно эпидемиям перемежаются во времени и пространстве, вспыхивая на время и угасая в разных местах земли. Они превратились в одно из главных бедствий современной цивилизации. Совершенно очевидно, что существуют и некие константы, придающие географии суицида черты определённого постоянства. Современная Россия – в первом ряду стран с высокой суицидной смертностью.
Своё отношение к суициду считаю нормальным и в принципе его не осуждаю. Скажу откровенно. В тяжёлые моменты жизни он приходит в мою голову как бы сам собой, зычно взывает к реализации. Противостоит и останавливает его зрелый рассудок, сила разума. В человечестве давно родилось и кое-где практикуется явление эвтаназии. Считаю её человеческим правом, где страх смерти искусственно устраняется. Думается, что со временем её расширенные мотивы вступят во взаимодействие с факторами сокращения численности населения земного шара.
19.4.4. Предсмертное «Не́что»
В сфере «бессмертия» и сублимирования косвенно примыкают предсмертные предчувствия своей смерти, которое свойственно большинству людей, и имеет достаточно неопределённое содержание. Поэтому мы и назвали его «Не́что». Но в реальной жизни оно может предварять определённые жизненные коллизии. В обиходе постоянно говорится об их самом разнообразном содержании. Однако содержание их заранее неизвестно, заведомо туманно и неопределённо. Поэтому мы и назвали их «Не́что». Кавычки обозначают, что оно в реальности суще и предметно. Во всяком случае, высказаться по этому поводу наше изложение обязано.
Смерть есть акт умиротворения и высший акт покорности, но к такому акту она, как правило, подбирается, предваряя определённые события. И хотя мысль из религии, сама идея сакрально ценна. В этой сфере сакральности есть признаки «тончайших оснований связности живых и мёртвых на физическом уровне, постигнуть которые ещё предстоит. Чувство осознания важно для практики преемственности.
Существует прямая связь между отношением человека к смерти и его самосознанием. В дитературе описан случай с женщиной. Её смерть не менее удивительна, чем её жизнь. Она сама велела подготовить её похороны, убрать дом чёрным и заранее отслужить мессы за упокой её души – и всё это без всяких признаков болезни. А когда она увидела исполнение всех необходимых приказаний, она умерла в день и час, какие сама наметила. Со временем люди развенчивают сакрализацию смерти, её магическое и иррациональное времён первобытной дикости. Всё более проявляется её очевидная банальность. Человек продлевает существование тех, кто ушёл из жизни: «он продолжает их любить, думать о них, их поддерживать после того, как они перестали жить, и он утверждает культ их памяти. Чтобы обеспечить их вечное присутствие, «дабы вырвать их из небытия и создать им в нас самих то вторичное существование, которое без сомнения и есть единственное настоящее бессмертие .
Сохранить чувство собственного достоинства – главное ядро жизни – чрезвычайно трудно в анналах её соблазнов и каверз. Но если это в значительной мере удалось, то почему нужно лишать его права достойно завершить свой путь, не превратившись напоследок в некое непохожее на себя существо, оскотинившееся в старческом слабоумии» или же физической немощи. И это собственно не перебранка , а беседа с вечностью. Творчество притупляет инстинкт самосохранения и, следовательно, ослабляет боязнь умереть. Но с ним приходят и другие подвижки в психике. Готфрид Бенн пишет: «За последние пять столетий большая часть выдающихся людей искусства были либо душевнобольными, либо гомосексуалистами, либо наркоманами, либо одержимыми суицидным комплексом».+-*-**+
Ницше справедливо считает, что для состарившегося человека, ощущающего упадок сил, должно быть достойнее терпеть своё медленное истощение и разрушение, чем совершенно сознательно положить ему конец? Самоубийство есть в этом случае вполне естественное и напрашивающееся само собой действие, которое, как победа разума, должно было бы возбуждать наше уважение. «Позорно вопить от боли и быть в тягость близким…Ожидание боли – во сто крат хуже самой боли». Думается, что уходить из жизни добровольно надо тогда, когда ты доволен её результатами, а не когда несчастья дамокловым мечом хотят отделить твою голову. Автократию нужно разрешить тем, кто многого достигнув, устал и изнемог от бренности и недугов.
Человечество перестаёт рождаться и умирать дома, в семье. Стали традиционными «визиты на кладбище . Ибо мёртвые не бесчувственны, они только спят и в своём сне нуждаются в нас, взыскуют наших любящих сердец, наших слёз» Имеется тонкая сакральная суть в этих словах Арьеса. Нельзя здесь не упомянуть о нездоровой подготовке и помыслах о своей смерти наших выдающихся большевиков. Известно, что после смерти Свердлова, Фрунзе, Кирова и других большевиков в их сейфах были обнаружены огромные суммы денег и ценностей, а у Дзержинского даже был целый опечатанный вагон с ценностями и под охраной. Вскрылось послесловие их смерти – развенчание праведности руководящей жизни. Ещё один большевистский срам.
19.4.5. Уроки опыта переживших клиническую смерть
Клиническая смерть давно стала известным и достаточно частым практическим медицинским явлением. Продолжаясь в течение архикороткого времени – около 5 – 6 минут, клиническая смерть оказалась способной в корне трансформировать психику пациента. По содержанию воздействия клиническую смерть можно косвенно считать отрезком («кусочком») «бессмертия», превнося его с собой. Пациенты, побывавшие «там», в своём кратеньком бессмертии прикоснулись к собственным психическим глубинам, побывав на другом плане бытия, ранее им не ведомым и пробуждённым энергетикой безысходности. Для выражения своих впечатлений, пациентам нехватает слов, разнообразия прилагательных и превосходных степеней. Стало ясно, что эти глубины существуют в тонко скрытой явности. Пациенты, во-первых, пришли к убеждению, что есть жизнь после смерти, у них расширились интуитивные способности, находящиеся на границе психики, наступает духовное обновление, спровоцированное прикосновением к «бессмертию». Пациенты начинают лучше чувствовать других людей, даже читать их мысли, чувства, желания.
Сегодня явление клинической смерти обросло и наполнилось информацией, позволяющей проводить исследования и обобщения. Наиболее полное и известное исследование представлено в книге Раймонда Моуди «Жизнь после смерти». Чтобы познакомить читателя с результатами, сделаем собственные интерпретации важных положений книги. Совместно с читателями попросим извинения у правоприемников и поблагодарим их.
Пережившие клиническую смерть виртуально выходили из своего тела и бесстрастно наблюдали себя со стороны. Встречались с умершими родственниками и близкими. Показательно, что они виделись с очень ярким светом как со светящимся существом. Оно как бы вопрошало их об их земных делах и заслугах без обвинений или угроз, показывало обзор жизни за какие-то мгновения. Сразу после смерти всем хотелось вернуться обратно в тело и вернули их-дескать любовь и молитвы близких. Вернувшись, они старались замалчивать свою смерть, т. к. общество ещё не готово понимать их с симпатией. Пережитый опыт оказал на них тонкое умиротворяющее воздействие, жизнь воспринималась содержательнее и глубже, захотелось изменить жизнь. Состояние своего разума и сознания выдвинулись на первый план, тело отодвинулось на второй. Резко возросла роль знаний и потребность в них, место и значение морали. Характерно, что никто из них не упоминал ни о небесных ангелах, чертях и адском пламени. Вместо них пришло новое суждение на максимальное самораскрытие и самореализацию.
Учение о том что жизнь продолжается после смерти тела, исключительно древнее. За величественными картинами природы есть ещё некая невидимая реальность, изначальная и вечная» Нам, людям важно не только услышать, узнать, но и осознать то, что открывается людям, пережившим клиническую смерть. жизнь после смерти. Все вернувшиеся, несмотря на различие их словесных выражений, по своим сущностям говорили об одном и том же, об однотипных по содержанию ощущениях. Значит, всё это присуще и всем людям. В людях в принципе заложено то, что видели вернувшиеся. И если теперь вспомнить, что видения были благими, но внутренними, то правомочно заключить, что эти сверхположительные качества у всех людей где-то глубоко зарыты, но они имеются и требуют условий и обстоятельств своего проявления. Время этого может исторически придти.
Главное, что можно сказать о том, что видели и испытали вернувшиеся, это то, что всё это не Божий промысел, а энергетический выход в реальность тех корпускул и атомов , которые исконно заложены в человеке в момент его зарождения в виде лишнего ли атома, недостающего ли атома, электронов и частиц на их орбитах в специфических сочетаниях или в другой квантовой форме. Есть мысли и других авторов по этим поводам. «Как поступить, когда откажут мысль и слово…Но лучше умереть» [Максвелл]. После смерти душа – аура никуда не попадает – ни в рай, ни в ад, а вся информация о жизнедеятельности остаётся в соответствующей ЗИСК (Энергоинформационной Системе Космоса) [«Ноокосмизм. Новое
