– Ваша светлость! – подал голос слуга, подобострастно склонившись почти до самого пола. – Там спрашивают… – он зыркнул на меня в явном замешательстве.
– Полагаю, это ваши друзья, – широко улыбнулся герцог. – Нужно позвать их…
– Не стоит, – теперь уже я влез в разговор, перебив герцога. Судя по оторопевшему виду слуги, я сделал очередную глупость и совершеннейшую бестактность, но мне было плевать на весь этикет с высокой колокольни. – Милорд, позвольте покинуть вас. У меня что-то разболелась голова. Праздник вышел… несколько более утомительным, чем я рассчитывал.
Герцог выслушал меня с каменным лицом, над ним разливалось облако гнева, но и на его неудовольствие мне тоже было плевать. Хватит с меня отрубленных рук и полусожженных тел, которые монахи длинными крючьями вытаскивали из костров, со знанием дела раздирали на куски и бросали обратно, чтобы от еретиков не осталось «ничего, кроме пепла», который потом будет развеян над черными водами Нона.
– Вы можете идти, мастер Иан, – наконец проскрипел герцог, взглядом обещая по достоинству оценить мою выходку при нашей следующей встрече. – Вас никто не задерживает.
Я бросил быстрый взгляд на леди Кэртин, и по ее глазам догадался, что девушка до сих пор вряд ли слышала, чтобы ее дядя терпел обращение подобного рода. Не дождавшись ее кивка, я отвесил поклон сначала герцогу, потом ей.
– Милорд, леди Кэртин, – кланяться, как слуга, я, понятное дело не стал, но согнул спину чуть больше, чем в самом начале. – Мое почтение и хорошего дня.
Герцогская стража и не подумала пускать моих друзей на порог. Понятно, почему так поступили в отношении Оррика. Ну, в самом деле, кто он такой, чтобы лицезреть особу королевских кровей? Без статуса инквизитора далеко не уедешь, а епископ Тук успел-таки подложить свинью и действительно отстранил своего помощника, прислав письменное распоряжение (Оррик соизволил сообщить нам об этом только вчера). Совсем другое дело – эльф. Аридил ведь тоже не абы кто, и такое пренебрежение говорило о многом. Впрочем, судя по его невозмутимому виду, оскорбляться тот не спешил. За него этим занимался теперь уже бывший инквизитор, выговаривая что-то обоим стражникам, на которых, впрочем, рычание воина никак не действовало.
Увидев меня, он радостно замахал руками.
– Иан! Командир! А мы тебя потеряли! Жаль, столько всего пропустили!
Весьма прозорливое замечание, вполне в его духе.
– Нашли же, – буркнул я, раздвигая плечом охрану герцога. – Чего так долго?!
Эльф, по-моему, сразу обратил внимание на то, что я не в настроении, и только Оррик продолжал в своей манере распространяться, с какими трудностями оказался сопряжен поиск.
– Что-то случилось? – поинтересовался Аридил, когда Оррик набирал воздух для следующей порции новостей.
– Случилось, – я скрипнул зубами. – Так сразу и не расскажешь.
Я обвел глазами толпу, и Аридил понимающе кивнул.
– С балкона-то поди совсем по-другому смотрится, – все никак не мог угомониться Оррик. В его голосе слышалась лёгкая зависть.
– На что смотрится? – не сразу понял я.
– На праздник, – удивился моей непонятливости тот.
– Ах, на праздник!
Тут меня прорвало! Я крыл трехэтажным и герцога, и праздник, и проклятого садиста епископа Фиодора, и Оррика заодно. Понятное дело на русском, ибо поносить брата короля, церковь в общем и инквизицию в частности у них под носом даже в состоянии аффекта, в котором я пребывал с самого начала этого «представления», – не самая лучшая идея. С руганью из меня выходили страх и нервное напряжение, накопившиеся, наверное, за троих. Люди герцога слушали тарабарщину с недоумением переводя взгляды с меня на Оррика и обратно. Аридил, единственный в нашей компании сохранивший хладнокровие, терпеливо ждал, когда поток эмоций иссякнет. И хотя по-русски он ни слова не понимал, особого перевода и не требовалось – слишком уж эмоционально звучал монолог.
– Какая муха тебя укусила?! – Оррик изумлённо покачал головой.
– Пошли домой, – скрипнул зубами я и, не обращая больше ни на кого внимания, направился к выходу с площади.
– А как же праздник?! – с жалобным изумлением воскликнул бывший инквизитор.
– Полагаю, наш юный друг сегодня получил свою долю развлечений сполна, – заметил Аридил. – Будет лучше, если мы вернёмся в гостиницу.
Но моим планам не суждено было сбыться. Мы находились метров за пятьдесят до ограждения, когда стража вдруг всполошилась. Солдаты забегали, и даже кичившиеся своей невозмутимостью монахи в замешательстве расступились, открывая проход странной процессии.
Во главе строя воинов, облачённых в наряды, отдаленно напоминавшие и парадные доспехи, и маскарадные костюмы одновременно, высокомерно вышагивала девушка в черной кольчуге чрезвычайно тонкой работы – да я и сообразил-то, что это кольчуга только когда она подошла почти вплотную. На фоне смуглой кожи эффектно смотрелось облако абсолютно белых волос. Их обладательница, в отличие от большинства девиц в этом мире, и не подумала об укладке или, на крайний случай, косе – волосы свободно струились по плечам, ветер свободно играл ими, словно радуясь возможности безнаказанно дотрагиваться до драгоценных прядей. Впрочем, назвать ее хрупкой и беззащитной не поворачивался язык – из-за спины незнакомки торчали две рукояти, вызывающие резкий диссонанс между изящной фигурой и образом, который создавали мечи (не зонтики же у нее там). Они, словно живые, при движении плели какой-то сложный рисунок, и мне почему-то казалось, что даже Аридилу не стоит связываться с обладательницей этих клинков.
Несмотря на свой рост, девушка смотрела поверх голов, не замечая толпу. Пройдя сквозь оцепление, как нож сквозь масло, она резко остановилась и бросила несколько слов себе за спину. Двигавшийся следом очень высокий воин почтительно кивнул, и часть охраны немедленно остановилась, заняв позиции позади караула из монахов, изрядно перепугав последних. Остальные, числом чуть больше десяти, продолжали следовать за незнакомкой.
Звучит банально, но я действительно не мог отвести взгляд от лица валькирии, от ее волос, от ее широченных глаз с легким восточным разрезом. Писатели часто употребляют подобный прием, в котором влюблённый юноша «падает в омут ее глаз, чтобы раствориться в нем навсегда». Так вот, несмотря на дышащее свежестью прекрасное, юное лицо (да просто глаз не оторвать, черт побери!), – конкретно об эти глаза запросто можно было разбиться – столько в них сверкало льда. Образ довершали удлиненные уши – отличительная черта всех эльфов, что здесь, что на Земле, – кончики которых выглядывали над волосами, добавляя виду незнакомки особенную пикантность.
– Темные, будь я проклят! – сдавленный голос Оррика вывел меня из оцепенения.
Слева же, там, где стоял Аридил, послышался зубовный скрежет.
– Аридил, без глупостей, – бросил я через плечо, продолжая неотрывно разглядывать эльфийку.
– Я постараюсь, – спустя несколько секунд послышался голос моего спутника настолько хриплый и низкий, что заставил меня обернуться.
Сказать, что Аридил был бледен, значит, не сказать ничего – эльф походил на зомби, пролежавшего в земле как минимум пару месяцев. Его золотистая кожа посерела, скулы заострились. Казалось, только глаза остались вместилищем жизни. И этой субстанции в них сейчас светилось столько, что хватило бы, чтобы испепелить город. Ну, конечно, встреча светлого и темного – с кем ещё могла приключиться такая оказия?!
– Оррик, забирай его отсюда и побыстрее! Не хватало ещё нам эльфийской драчки – он ведь сейчас и вправду за своё копье схватится!
Инквизитор тоже перевел взгляд на эльфа и выругался. Затем схватил того за руку и потянул в сторону. Но было уже поздно…
Нас заметили. Точнее не нас, а эльфа. А как, простите, можно не обратить внимание на того, чей рост на три головы превышает рост любого, кто находится в радиусе полкилометра? Аридил напоминал маяк посреди океана, на который ветер с яростью гнал кипящие волны. Мне же ясно виделось, что сейчас к нам приближался предвестник целого урагана. И хоть эльфийка, с холодной улыбкой подходившая к нам, не могла похвастаться ни шириной плеч, ни ростом, ни могучим телосложением, от нее шла такая аура власти, что ее тоже в некотором роде невозможно было не заметить. Так что невероятное случается – при определённых условиях посреди бескрайних просторов могут встретиться сразу два маяка. И они столкнулись.
– Аридил из Дома Инли, – пропела-проговорила девушка, и я подумал, что таким нежным голоском можно резать стекло. Ума не приложу, как ей удавалось одновременно совместить мелодичность хрустального звона и скрежет алмаза. Если ненависть может гореть, то сейчас именно так и было – аура девушки осветилась термоядерной вспышкой.
– Эрлейн Мурд, – скорее прорычал мой друг, его обычная невозмутимость дала ощутимую трещину, и эльф едва удерживался «на грани».
Они стояли и смотрели друг на друга, и я почувствовал, как вокруг электризуется воздух. Ещё чуть-чуть и молнии их чувств прорвутся наружу и начнут лупить во все, что рядом. Если светлый эльф не слишком привлекал внимание толпы, даже несмотря на свой рост, то «темная» вызвала изрядный ажиотаж. А так как на главной сцене действия временно прекратились, то у зевак появилась новое развлечение. Толпа росла, кто-то активно махал руками, подзывая своих, нас стали окружать люди, с любопытством наблюдая за происходящим.
«Поединок» взглядов затягивался, и я не стал дожидаться, пока кто-нибудь из этой парочки перейдёт к более решительным действиям.
– Миледи! – встрял я, использовав наиболее подходящее, с моей точки зрения, обращение, и отвлекая внимание от Аридила. – Мое имя – Иан, и я искренне удивлён тем, что мой друг утаил от меня такое знакомство.
Бах! Контакт распался, и «темная» несколько секунд с недоумением хлопала глазами, пытаясь понять, кто посмел вмешаться в их «непринуждённую» беседу со светлым эльфом. Наконец взгляд девушки опустился достаточно, чтобы я попал в поле зрения. Меня залило целым «букетом» эмоций – от изумления до брезгливости, будто половую тряпку увидели. Я скрипнул зубами и привычно абстрагировался от чужих мыслей. То, что поначалу на меня смотрят, как на говорящего таракана, надоедает, конечно, но с толку уже сбить не может – люди, как известно, ко всему привыкают.
А вот девица-то, по-моему, даже дар речи на мгновение потеряла.
– Эрлейн Мурд, – произнёс я, в точности скопировав малейшие нюансы произношения, но своим голосам. – У вас очень красивое имя!
Умею я находить подход к людям! Все чувства девушки после моих слов враз скакнули в «красную» зону. По мне проехалась целая плита из ярко отточенного гнева. Захотелось зажмуриться, но я вспомнил, кто я такой, и не стал сворачиваться клубком за печкой, а открыто взглянул в пылавшие яростью глаза эльфийки.
В этот момент над моей головой что-то свистнуло, и в паре сантиметров от лица раздался звон стали. В следующий – я валялся в пыли, прокатившись кубарем метра три, у меня горела грудь, словно от столкновения с бревном. Когда мне всё-таки удалось смахнуть невольные слезы с глаз и сделать вдох, я узрел удивительную картину: меч одного из сопровождавших эльфийку воинов оказался перехвачен одним из ее клинков – девушка, судя по всему, отреагировала молниеносно, закрыв меня от смертельного удара. Тут-то все окончательно и завертелось.
Аридил выхватил из-за спины глефу, Оррик потянулся за мечом, одновременно с этим смещаясь и заслоняя меня. Воины темной эльфийки тоже не стояли столбом и в мгновение ока окружили нас со всех сторон. И хотя по отдельности они уступали сложением Аридилу, девять против двоих (себя я не считал) – это даже для нашего мастера перебор.
Вокруг нас образовалась пустое пространство. Народ, разглядывающий все это безобразие, поначалу отшатнулся в стороны, покричал для виду от ужаса, но, поняв, что выяснение отношений происходит в относительно узком кругу, просто лишь чуть-чуть отодвинулся, чтобы дать нам побольше места для полноценного месилова по-эльфийски.
Тем удивительнее оказалось услышать звонкий девичий голос:
– Убрать оружие! – он перекрыл и гомон толпы, и возбуждённые переговоры участников надвигающегося междусобойчика. Эльфийка стояла к нам спиной с клинками в обеих руках, с растрепанными волосами и на повышенных тонах что-то выговаривала своим спутникам. Язык оказался совсем незнаком: рубленные фразы, даже ещё более грубые, чем когда фрицы в фильмах отдавали приказы расстрелять советских военнопленных. Но мой разум, как обычно, выкинул фортель, и по какой-то причине эти два слова я разобрал.
Впрочем, тут и понимать нечего. Начальник охраны (я его окрестил именно так), ростом почти не уступавший нашему эльфу, поначалу тоже яростно лаял в ответ, через раз тыкая мечом в мою сторону, но под бешеным напором девушки сник и под конец вовсе повесил голову. Смотреть, как крохотная по эльфийским меркам особа распекает такого громилу оказалось забавно, но мне нужно было сделать и кое-что ещё. Например, остудить некоторые горячие головы.
– Убрать клинки, – выкрикнул я, видя, что мои друзья до сих пор находятся в «боевом» режиме.
Я поднялся с земли, отряхнулся, потерев грудь (точно будет синяк), и пнул по ноге сначала Оррика, который так и замер с мечом, а затем похлопал по спине эльфа.
– Повеселились и будет.
– Но тебя чуть не убили! – горячо возразил Оррик, имеющий, как известно, на все свое мнение.
– Ну, не убили же! Убирайте, я сказал!
Оба моих спутника с явной неохотой подчинились. И, надо сказать весьма вовремя, потому что на сцене появились новые действующие лица. Сквозь толпу протолкалась пятерка монахов в балахонах с настолько разбойничьими лицами, что мне захотелось попросить Оррика достать оружие обратно.
– Что здесь происходит?!
Пока мои друзья не подлили масла в огонь, или это не сделали доброхоты со стороны, я опять выступил вперёд.
– С кем имею честь говорить?
Я лихорадочно соображал, как выкрутиться из положения. Вроде бы ничего страшного не произошло – мои помятые бока и покоцанное самомнение не в счет. Просто надо сделать так, чтобы у товарищей из инквизиции (а эти господа явно оттуда) не возникло никаких вопросов относительно происходящего. Ни к нам, ни к темным, ибо я не собирался сходу портить отношения с этой девушкой, к которой, несмотря ни на что, сейчас чувствовал ещё и благодарность. В конце концов она мне жизнь спасла, даже если и не планировала.
Меня смерили привычно пренебрежительным взглядом, но монах всё-таки ответил на мой вопрос.
– Старший инквизитор, Брон, – в глазах говорящего зажглись нехорошие огоньки. – Ты знаешь, сосунок, какое наказание ждет нарушителя порядка на празднике?
Конечно, я не знал: любопытство – грех, но и выяснять не торопился. Надо было что-нибудь срочно придумать. Возможно, мы все и избежим наказания, но без последствий точно не обойдётся. Давать же герцогу лишние баллы у меня нет никакого желания. За мной, помимо друзей, наблюдала и темная эльфийка, теперь больше с любопытством, чем с ненавистью и с презрением. Похоже, инквизиторов она не боялась вовсе. Полагаю, они с Аридилом по титулу примерно равны, но раз тот не может похвастаться связями, а у этой их явно – хоть отбавляй, то статус Эрлейн Мурд, несомненно, повыше.
– Милейший Брон, – сказал я, подхватив того под локоток, чтобы отвести в сторону, и от неожиданности тот подчинился. – Давайте не будем портить друг другу день.
Последние слова я произнёс вполголоса, чтобы расслышал только «милейший». Одновременно с этим я быстрым движением залез за пазуху и сунул ему под нос медальон с мечами. Ну хоть на что-то эта железка должна быть годна? К тому же уже полгорода знает, что он у меня, так стоит ли скрывать данный факт?
Лицо инквизитора вытянулось, мужик даже споткнулся от неожиданности, а в следующий миг его лицо побелело от страха.
– Э-э… – начал он, и мне следовало ковать железо пока горячо.
– Брат, – побольше значимости в голосе. – Я выполняю особое поручение руководства, связанное с этими… – я кинул в сторону эльфов. – Ну, ты меня понимаешь?
«Брат» Брон ничего не понимал, но живо и энергично закивал.
Я продолжил развивать свою мысль.
– Нам не стоит привлекать внимание, понимаешь? – я демонстративно потер горло. – Иначе не поздоровится. Нам обоим.
Монах тоже коснулся шеи двумя пальцами.
– Вот тебе пять золотых, – покопавшись в кармане, я сунул ему в руку все, что нашел, – и давай сделаем вид, что ты нам вынес предупреждение, погрозил пальцем и отправился дальше блюсти порядок.
Алчный блеск в глазах монаха вспыхнул и чуть погодя сменился новой порцией страха. Он с явным сожалением отодвинулся от моей руки и сжал зубы.
– Уберите ваше золото!
У меня внутри все похолодело: неужели я нарвался на честного, принципиального человека именно в этот момент?! А ну как он возьмёт и сдаст нашу компашку своим боссам. А что? Он в своём праве – если постараться, свидетелей хоть отбавляй. Ситуация принимала нежелательный оборот. И тут я хлопнул себя по лбу – мысленно, конечно. Этот детина и душегуб боялся! А я с какой-то стати сую ему золото, хотя гораздо выше по статусу. С его точки зрения мое поведение как раз и является подозрительным. А ведь это все мое желание решить проблему мирным путём! Надо было срочно менять тактику!
– Молодец! – я хлопнул здоровяка по плечу, отчего тот пошатнулся, как яблоня, которую вот-вот срубят. – Хвалю, проверку на профпригодность прошел, о чем я и сообщу начальству!
С этими словами я взвесил на ладони монеты, попутно уловив, с каким скрипом вращаются глаза монаха. Ссыпав золотые обратно в карман, я протянул Горну три серебрушки – все, что у меня оставалось из мелочи.
– Это тебе за рвение! – покровительственный тон вкупе с тактильным контактом обычно творят чудеса, а если ещё подобрать верную стратегию, то вообще не будет нам равных! – Выпьешь за здоровье нашего учителя, его Высокопреосвященства епископа Фиодора.
Услышав имя одного из патриархов, монах истово осенил себя святыми кругами, сграбастал монеты, повернулся, чтобы уйти, затем покраснел, сделал шаг назад и отвесил мне поклон, словно это я и был тем самым епископом Сикским. После он шикнул на своих сопровождающих, и те тихо растворились в толпе, позабыв отчитать нас, как мы договаривались.
– Что ты ему сказал? – сзади подошёл Оррик, удивленно разглядывая то место, где исчезла спина последнего монаха.
– Что возможность выпить пива за наше здоровье гораздо лучше отразится на его материальном состоянии, чем попытка препроводить нас в тюрьму, – буркнул я, наблюдая за предводительницей темных эльфов.
Оррик несколько секунд пытался разгадать смысл слов, но затем махнул рукой.
– Что делать будем?
– Погуляйте пока. Мне надо поговорить.
Оррик бросил взгляд на возможных противников и недовольно заворчал:
– Она же темная.
– Можно подумать, я светлый. Иди уже, не буди во мне зайца.
Шутку бывший инквизитор не понял, но второй раз его просить не пришлось. Аридил также ретировался, хотя и с гораздо большей неохотой.
Эльфийка, стоя среди своих соплеменников, задумчиво разглядывала спины моих друзей. Наконец она словно почувствовала мой взгляд, и наши глаза встретились. Я кивнул и первым шагнул вперёд.
Мы встретились ровно посередине. На этот раз зелёные зрачки излучали легкую заинтересованность.
– Ваша светлость, прежде всего позвольте простить меня за возможную бестактность, что объясняется обычаями моей страны, а не желанием унизить столь прекрасную девушку.
Эльфийка молчала.
– Также прошу принять мою благодарность за спасение жизни. Отныне и навсегда я ваш должник. Прошу лишь не наказывать строго вашего человека, он лишь хотел позаботиться о вашей чести.
Эльфийка молчала, а мне ведь кровь из носа нужно было добиться ее реакции. Желательно без причинения с ее стороны физического ущерба моей особе.
– Все демоны преисподней, – я в отчаянии развел руками, – ну скажите уже что-нибудь, а то у меня иссякли идеи, за что ещё следует извиниться.
На этот раз в ее глазах загорелись ироничные огоньки. И заговорила она совсем-совсем о другом.
– Мальчик, тебя не смущает, что я тёмный эльф?
– А должно?
– Люди говорят про нас всякое. Я слышала, что мы едим сердца наших врагов и убиваем младенцев, чтобы пить их кровь.
Я фыркнул.
– Так говорят про всех соседей.
Она впервые за все время улыбнулась.
– Но мы – темные.
– Я привык доверять только своим глазам. Вот волосы у вас вообще белые, в зеркале не замечали?
Улыбка темной сделалась шире.
– Ты гораздо умнее, чем кажешься, мальчик.
– Вы тоже.
Она широко распахнула глаза, но в этот раз справилась с изумлением гораздо быстрее.
– Это так странно, разговаривать с человеком и тем более странно беседовать без опаски, что тебя назовут колдуном и нечистью, – задумчиво, словно разговаривая сама с собой, произнесла она.
– Колдуньей, – поправил я.
– А… – эльфийка изумленно захлопала глазами.
– Девушек обычно называют колдуньями, еще ведьмами. – Я кивнул на ее свиту, где переминались с ноги на ногу эльфийские воины, а начальник охраны стоял мрачнее тучи: – А если вы мне сейчас ещё раз улыбнётесь, то вашу охрану хватит удар.
Когда до нее дошёл смысл моих слов, эльфийка расхохоталась. Я тоже вежливо поулыбался.
Следовало закреплять результат!
– А насчёт обращения, это в точку – мне в общем-то наплевать, какой у человека чин, титул и цвет кожи. Слышали: не звание украшает человека, а человек звание? И кстати, Аридила это поначалу тоже в тупик ставило, но потом ничего – привык.
Девушка недоверчиво покачала головой, а я подумал: «Какого лешего я ей все это рассказываю?!»
– Я видела, что светлый тебе подчинился. Неохотно, без всякого желания, но выполнил приказ. Как такое возможно?!
– А что тут удивительного?
– Он – эльф и к тому же принц! Пусть из проклятого дома, но все же.
Я дал себе слово, что при первой же возможности потребую от Аридила подробных объяснений. Пусть колется, что происходит! Откуда они друг друга знают?! И почему его дом проклятый?
– Все просто, – сказал я: – Он – принц, но командир в нашем отряде – я. Что тут такого?
– И светлый согласился, чтобы им помыкал человек?! – в голосе девушки через край выплескивалась недоверие.
– Во-первых, не помыкал, а во-вторых, не сразу, конечно, – я пожал плечами и попытался перехватить инициативу: – А вопрос можно?
Эльфийка вздрогнула, но столь необычная манера разговора, по-видимому, внесла некое разнообразие в ее картину мира, и она всеми силами попыталась подстроиться.
– Изволь.
– Почему ваш человек чуть не срубил мне голову?
– Ты действительно не догадываешься?
– Иначе стал бы я спрашивать.
Она задумчиво повела плечами.
– Называть по имени эльфа может только очень близкий друг, – девушка помолчала, а затем добавила: – Или смертельный враг.
– Любого эльфа? – я бросил взгляд на Аридила, и темная перехватила его.
– Пожалуй, это чуть ли не единственное, в чем мы похожи со Светлыми. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что наличие информации заметно упрощает жизнь, – вздохнул я, вспоминая слова герцога. – Впрочем, у нас еще говорят: «Лучше поздно, чем никогда».
Она понимающе улыбнулась и поспешила задать свой вопрос:
– Что ты сказал монаху? Я уж думала, опять придётся пользоваться связями отца, чтобы избавиться от назойливого внимания святош, – эльфийка смешно наморщила носик: – Он этого так не любит!
– А кто у нас папа? – поинтересовался я, припомнив сцену из советского фильма.
– Князь Квирин Мурд, полномочный посол Мандера в Аллии, – эльфийка внимательно наблюдала за мной, произносив имя отца.
Значит, очередной князь. Ну, что ж, это становится традицией. Пекарей в моем окружении меньше, чем разных сиятельных особ.
– Тебя действительно не пугают титулы.
– После сегодняшнего представления меня вообще мало что пугает, – вымученно сказал я. – Резать людей заживо и сжигать неугодных – это слегка не вписывается в мое понятие «праздника».
Эльфийка чуть склонила голову набок и очень долго исподлобья рассматривала меня.
– Ты действительно не похож ни на кого из тех, с кем мне приходилось встречаться за всю свою жизнь.
– Да я вообще полон сюрпризов.
Она снова улыбнулась.
– Я заметила, – эльфийка оглянулась, и ее взгляд наждачкой прошелся по своим, затем она вновь повернулась ко мне: – Надеюсь, мы еще встретимся, Иан. Я запомню человека, который не осеняет через слово себя кругами при беседе со мной и не трясется при упоминании титула.
Хмурилось. Если тут и вправду маги управляли погодой, то они недалеко ушли от наших метеорологов. Едва перевалило за полдень, а народ, собравшийся на площади и ее окрестностях, уже дважды выжимал плащи и накидки. Все потонуло бы в грязи, если бы не мощёные камнем дороги, которые, впрочем, от воды сверху, конечно, не защищали. С другой стороны, именно капризу природы были обязаны пленники каждой лишней минутой жизни. Инквизиторам, несмотря на все старания, так и не удалось сохранить очищающее пламя в неприкосновенности. Ливень рухнул на землю спасительной пеленой, за секунды сравняв в правах и обвиняемых, и обвинителей. Под его размеренным гулом скрылись разгневанные голоса столпов инквизиции, требующие продолжать экзекуцию, он же избавил зрителей от стонов пленников и их умоляющих криков. Не осталось ничего, кроме стены воды, так что в конечном итоге казнь оказались вынуждены перенести.
Впрочем, как ни странно, мое настроение, в отличие от затянутого тучами неба, заметно улучшилось, даже несмотря на все неприятности, обрушившиеся на меня в этот день. Перед глазами стояло миловидное личико грозной эльфийки, и мои губы непроизвольно растягивались в улыбке. Так и хотелось пуститься вприпрыжку от переполнявших чувств, и приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы сохранять размеренную походку. Я не стал разбираться, что это – мои собственные эмоции или остаточная реакция прежнего владельца тела. Нас обоих, похоже, устраивало происходящее.
– Гостиница подождёт! – вслух заявил я себе и принялся высматривать друзей: старина Оррик будет в восторге.