Владимир Валерьевич Комарьков
Хроники Арли. Книга 3. Я – инквизитор
Так я и ушёл, дав себе слово, что в следующий визит уж точно расскажу капитану о разговоре с герцогом.
Глава 22
Конечно, мне ли не знать, что такое толпа: и в метро в час-пик приходилось ездить, и на дискотеках бывать, и на концертах под открытым небом с народом я тоже толкался – в общем до сегодняшнего дня я имел все основания считать, что удивить меня уже фактически нечем. Когда мы утром выползли из гостиницы, и я окинул орлиным взором площадь, мне захотелось улыбнуться: вот не видали вы настоящей сутолоки. Но день-то, оказывается, только продрал свои глазки, а большинство съехавшихся на праздник – нет. Тем сильнее оказался шок от увиденного, едва я ступил за порог твердыни «Черной тысячи», пробыв в ожидании высочайшей аудиенции всего час.
Огромная площадь святого Арсиния, разделённая на две части Ноном, такая благообразно-величавая в иные дни, сегодня превратилась в бурлящий людской поток. Из-за столпотворения отсюда, с цоколя здания, вознесенного над уровнем земли больше чем на два метра, оказалось невозможно разглядеть даже чёрную полоску реки. Она терялась за головами гостей столицы. Кого тут только не было: скоморохи, акробаты, жонглеры, стража, монахи, воины, священники, торговцы и дворяне – все они слились в какой-то немыслимый, разноцветный, разновеликий, но неизменно фонтанирующий чувствами бульон, эмоции которого едва не стоили мне удара, и только чудо помогло укрыться под двойным щитом блока. Отдышавшись, я облегченно прислонился к колонне и обнаружил, что ни Оррика, на Аридила нет рядом. От неожиданности я, наверное, впервые в жизни потерял дар речи. Но ведь не могут же мои глаза врать: оба, и инквизитор, и принц только что стояли на ступеньках и приветственно махали руками! А что я?! Похоже, на автомате махнул им в ответ. Вот они и решили, будто я тороплю их, мигом сбежали по лестнице и исчезли в толпе.
В отупении я смотрел на безбрежное людское море, стоя на ступенях твердыни, и понимал, что там, внизу, делать мне одному совершенно нечего – как пить дать, затопчут. Вот вам ирония судьбы: Черного властелина убивают на празднике, но не мечом инквизитора, не заклятием мага – вовсе нет, по нему просто пройдутся взад-вперёд пару десятков тысяч сапог.
Я с шипением выдохнул воздух сквозь зубы. Похоже, куковать мне на ступеньках бастиона до вечера. Праздник, площадь Святого Фернана, Университет – все это сейчас от меня дальше, чем звезды на небе.
– Твою же мать! – я сплюнул под ноги и уселся на пьедестал колонны.
Когда я повторил слова «только без паники» в сто пятьдесят первый раз, кто-то хрипло откашлялся у меня за спиной.
– Оррик, ты… – радостно завопил я, оборачиваясь, и с изумлением замер с отвисшей челюстью. – Барон?!
Передо мной в небрежной позе замер наш недавний знакомый – личный помощник герцога де Гура, барон Гариг. Рыжие усы воинственно топорщились на его безвозрастном лице, взгляд сверкал не хуже украшений на камзоле. Над ним бурлило темно-синее нечто, из чего можно было сделать вывод, что барон не на шутку зол. В добавок я чуть было не ляпнул любимое «отцовское»: «А где бабуля?» – но вовремя прикусил язык.
– Барон! Какими судьбами? – расшаркиваться по-местному меня ещё не научили, поэтому я просто кивнул ему, как хорошему знакомому, вовремя спохватившись, чтобы не кинуться пожимать руку. Впрочем, мои манеры не произвели на дворянина никакого впечатления.
– На кой демон вас понесло сегодня в эту толпу?! – рыкнул он, не глядя по сторонам.
Вот тебе и раз: с чего бы ему вдруг обо мне беспокоиться? Больше из вежливости я ответил:
– Мы с друзьями решили отправиться на площадь Святого Фернана, чтобы посмотреть на открытие Праздника.
– Университет в другой стороне, – мрачно заметил барон Гариг, разглядывая меня через оптический прицел.
– В твердыне оставались кое-какие дела, поэтому я попросил друзей сделать крюк, – по инерции ответил я и прикусил язык – это что, допрос?!
– И что же? – гнул свою линию барон.
– Как видите, я здесь, – я обезоруживающе улыбнулся, хотя в душе скрипнул зубами.
Барон скептически меня оглядел, по макушке прошлась жаркая волна презрения. Значит, с поклонами нужно завязывать – мало того, что роняю достоинство, так ещё и тыкаю в нос всем этим высокомерным хлыщам своим заплечным мешком. Тьфу ты, тут и возраст ещё делает свое «чёрное» дело. Всегда забываю, что здесь мне шестнадцать, и борода с пятью волосенками в девять рядов лишь подчеркивают возраст «неразумной юности».
– Где же ваши попутчики?
Но Гариг и не думал останавливаться.
– Мы слегка разминулись, – ответил я, решив, что не собираюсь перед этим хлыщом признаваться в собственной бестолковости. И тут же попытался перехватить инициативу: – Кстати, барон, а что вы делаете здесь? Далековато вас занесло.
Барон Гариг вспыхнул от гнева и досады, и мне пришло на ум, что ему не очень-то нравится быть в моей шкуре. Впрочем, ещё рановато портить отношения с герцогом, поэтому я, как мог, смягчил вопрос:
– Барон, прошу простить мне мое любопытство, я вовсе не хотел вас оскорбить, но судите сами: встретиться здесь, при подобных обстоятельствах… – Как же трудно бороться с этими кружевами слов!
Иссиня-чёрный цвет над бароном стал потихоньку тускнеть, а вот досада не исчезала, мне даже показалось, что ее цвет лишь становится ярче, насыщеннее.
– Я здесь по вашу душу, – прямо-таки физически ощущалось, как мужчине тяжело произносить эти слова.
– По мою? – искренне удивился я. – Как вас понимать? Вы что следили за мной?!
Это что-то новенькое! Барон продолжал меня удивлять.
– Приглядывал, – тот скривился так, будто проглотил лимон, не слишком стараясь скрыть от меня свои эмоции. Очевидно, что ему нравилось происходящее не больше моего.
– Вот как? Приглядывали?
– Для вашего же блага.
Да он за идиота меня держит?!
– А… – разинул я рот.
Должно быть, барон решил, что я лишился дара речи от счастья.
– Вам следует благодарить не меня, – сказал он, слегка покрываясь пятнами. – Если бы не просьба герцога…
Дальнейшие его слова заглушили крики проходящих мимо лоточников, каким-то чудом проталкивающихся сквозь столпотворение и умудрившихся не растерять товар. Впрочем, никакого продолжения мне и не нужно – достаточно того, что мой спаситель проговорился об участии в деле своего покровителя. Что вообще происходит? Чем дальше, тем меньше я понимал. С какой стати мной занялись на самом верху боевого крыла церкви? Причем здесь герцог, и как это связано с моим уже не таким уж таинственным покровителем?
– И что же вам… простите, герцогу от меня надо?
– Он желает, чтобы вы составили ему компанию в его ложе на празднике богине Айне.
– Вот как?! – сказал я изумлённо.
– Мы ещё можем успеть к началу.
Это как же интересно?! По воздуху? Вот черт, что же делать? Сослаться на друзей и не ходить? Или все же, как говорил Оррик, герцогу отказывать вредно для здоровья. Ну, в конце концов заглянул же Д'Артаньян на шахматы к кардиналу? Уместна здесь подобная аналогия?
– А мои друзья? – сделал последнюю попытку я. – Мне неловко, если мы совсем потеряемся.
– Позволю себе заметить, – сказал с усмешкой барон, – вы уже «совсем» потерялись. Но для вашего спокойствия я оставлю здесь пару своих людей, и они проводят ваших друзей в ложу герцога, если они вдруг объявятся.
Все. Все карты биты. Если я и дальше буду выдумывать причины, почему не могу пойти, барон и его хозяин воспримут отказ за оскорбление, а я ещё не на настолько сошёл с ума, чтобы записывать во враги целого герцога.
– Тогда я весь ваш, барон.
Глава 23
Голову даю на отсечение, что проектировал все эти здания маленький, лысенький, плюгавенький человечишка с громадным самомнением и комплексом неполноценности по поводу своего роста. Как иначе объяснить их размеры?! Думаете одиннадцать твердынь – это предел гигантизма? Тогда вы не видели Университет в Алате! Здание в Москве тихо курит в сторонке, извиняюсь, даже по высоте. Как такое вообще возможно?! Башенных кранов у них тут нет – не изобрели и даже в проекте нет. Объяснение, которое я вижу для себя, только одно – магия. И это при том, что в своей жизни я встретился всего лишь с тремя представителями волшебной профессии, и они не горели желанием афишировать свои возможности на каждом шагу. Может, предание о похороненных под алтарем магах не такой уж и вымысел?
Но к черту магию, я про нее и раньше не часто вспоминал, а теперь и подавно. Моя цель – вот она.
Предположения подтвердились: Университет состоял из одиннадцати корпусов, – естественно, по числу конгрегаций – и занимал площадь едва ли не большую, чем та, на которой вокруг набережной высились бастионы. Только на этот раз все здания оказались выстроены на одной ее половине – полумесяцем, – каждое чуть-чуть доворачивая фасадом к геометрическому центру окружности. Черты строений не узнать было невозможно: архитектура в некоторой степени повторяла творения на площади святого Арсиния. Почти, да не совсем. В проекты внесли некоторые доработки: во-первых, только основания оказались массивно-литыми, все, что выше третьего яруса стройными, воздушными линиями взмывало ввысь, поражая легкостью форм. Во-вторых, окна. Превеликое множество окон, разбросанных по поверхности зданий, придавало им ощущение хрупкости и ажурности конструкций. Отсюда они смотрелись карамельной корочкой. Довершала картинку крыша с высоченными шпилями, портиками и прочими украшательствами, заставляющими народ каждый раз восхищенно задирать головы.
Все здания соединялись между собой то ли стеной, то ли переходом с открытыми галереями, сейчас напрочь забитыми людьми в разноцветных одеждах, – с такого расстояния не видно, но я бы предположил, что это студенты. Превеликая прорва студентов. Впрочем, отсюда не разглядеть, но я бы сказал, что их количество от корпуса к корпусу существенно различалось, – кое-где действительно много, а в вон между двумя с правого края – едва хватало, чтобы заполнить пространство.
На саму площадь просто так не пускали: барону пришлось перекинуться парой слов с дюжим монахом, который стоял в оцеплении, чтобы нас пропустили.
Надо сказать, что предусмотрительности подручного герцога можно было только порадоваться. Если пеший маршрут представлялся мне верхом неблагоразумия, то на лошадях мы добрались до цели за пару часов. И все это время нас сопровождал вид бурлящего от возбуждения города, жители которого в одночасье словно сошли с ума.
– Барон, – окликнул я его. – Я слышал, людям запрещено в праздник пользоваться лошадьми в этой части города!
Гариг лишь пожал плечами, из чего я сделал вывод: барон к людям не относится. Или имелись в виду какие-то другие люди?
Едва мы проехали заставу из сколоченных на совесть барьеров почти двухметровой высоты, которые перекрывали выход на площадь почти по всему периметру, барон направил лошадь к трёхэтажному павильону, построенному метрах в пятидесяти от гигантской сцены размером никак не меньше футбольного поля. Таких строений тут оказалось штук тридцать, каждое из них было украшено полотнищем с картинкой. На той, к которой мы направлялись, изображен лев со щитом и мечом. Морда зверя искусно передавала ярость животного. Герб на стене, видимо, изобразили, чтобы никто не перепутал, чье это владение, а сами домики – это трибуны с vip-секторами для избранных.
Рядом с герцогским – возвышался целый домище в пять этажей, вокруг которого выстроился отдельный караул из закованных в латы воинов, – настолько серьёзно вооружённых людей я тут ещё не встречал: забрала, кирасы, поножи. Они с безразличием провожали взглядами толпы гуляк, демонстрируя всем видом несравнимо более высокое положение и готовность втоптать в землю любого, осмелившегося потревожить покой сюзерена.
– Кому принадлежит небоскреб? – кивнул я головой в их сторону.
Барон оглянулся на меня, услышав необычное для себя сочетание слов, но в целом понял, что оно означает.
– Королю.
Ну да, конечно, следовало догадаться.
– Высоко же он забрался, – заметил я, рассматривая герб венценосной особы – все того же льва, но с короной, мечом и щитом на красном фоне.
– Королю положено видеть дальше всех, – сказал барон.
– А где заседают главы конгрегаций? Они же тоже будут на празднике?
Барон чуть помедлил.
– Со стороны университета. На помосте для них готовят отдельную ложу.
И вправду, по подсказке барона я разглядел гигантских размеров навес и подиум, вокруг которого суетилось несметное количество людей в балахонах, – сборка велась стахановскими темпами прямо на глазах зрителей. Впрочем, строители они и в Африке строители – доделывают все в последний момент.
Справа от основного помоста собирался ещё один, оборудованный непонятным пока ещё устройством, отдаленно напоминающим трамплин. А чуть дальше, на голый пятачок земли, люди подтаскивали обтесанные бревна и складывали их в аккуратные кучки. Но спрашивать об их назначении я не стал, решив, что и так уже продемонстрировал полную неосведомленность, – не стоит «опускать планку» ещё ниже.
Сама площадь не пустовала, но движением на ней руководили вооруженные монахи, поэтому видимость порядка соблюдалась значительно строже, чем в городе. Гости не бежали, а степенно шествовали в указанном направлении, не пытаясь спорить и проявлять возмущение. Ещё я заметил, что одежда присутствующих заметно отличается от оставленной за преградой толпы.
– А разве на праздник пускают не всех?
– Всех, – барон слегка притормозил. – Кто может выложить пять золотых монет.
Ого! Да я как в воду глядел! Выходит, что люди готовы платить мне столько же, сколько и за возможность поглазеть на главное событие года. Расту, ёжкин кот!
– Зачем же сюда едут остальные? Народу в городе – на сотню таких площадей. Не у все же в кармане звенит столько золота.
Барон усмехнулся.
– Не у всех, – согласился он. – Для простого люда есть трибуны.
Он кивком головы указал на крыши домов, окружавших площадь, и я только тут обратил внимание, что все они кишмя кишат крошечными фигурками.
– Офигеть! – не сдержался я. – Да они же шевелятся!
С такого расстояния действительно могло показаться, что верхушки крыш – живые! Такое там оказалось количество людей. Еще одно море! А потом я понял, что за первым кольцом крыш идет следующее – повыше, – а за ним – третье. И вся эта масса сейчас ШЕВЕЛИЛАСЬ!
Я поежился. Выдумать такое! Да автор проекта вообще был пузатым карликом! Монако с его домами вдоль трассы «формулы», которые жители обязаны сдавать туристам во время гонок, – нервно курит в сторонке.
Тут я заметил, как какие-то точки падают с крыш.
– Это же… – сглотнул я в ужасе.
Барон проследил за моим взглядом и пожал плечами.
– Мест всегда меньше, чем желающих. Да и что за праздник без жертв?
Стараясь больше не смотреть в сторону «трибун», я спросил:
– Барон, но ведь с такого расстояния не разглядеть не то, что поединок, а даже поле покажется с ладонь ребёнка.
– На время проведения мероприятий церковь частично приостанавливает эдикт о магии, и любой желающий может купить себе свиток дальновидения, – он потянул меня за рукав. – Пойдемте, мастер Иан, нас уже ждут.
Поднявшись по деревянной лестнице на третий этаж – первого фактически не было, а на втором располагались слуги, – мы оказались на самом верху. Надо отдать должное мастерам – они постарались на славу, и помещение метров сорока совершенно не напоминало сарай. Скорее это была гостиная – вон здоровенный диван с позолотой и бархатными подушками, вот столики с напитками и закусками. По стенам – портреты и ковры, закрывающие доски, на полу тоже ковры, но серых оттенков, – видимо, чтобы были не так заметны следы. Уютно. Как будто сюда перенесли кусочек аппартаментов герцога.
Нас действительно ждали. Хозяин этого великолепия еще не подъехал, зато присутствовала уже знакомая мне особа.
– Леди Кэртин, – изогнулся я в поклоне. Мне, конечно, до Аридила с его замашками аристократа, как до луны, но что-то похожее я точно изобразил. Впрочем, видимо, подобие оказалось действительно жалкое – вон как девица скривилась. Или ей в очередной раз пришлось лицезреть мой горб? Надо потом не забыть взять пару уроков у нашего великого во всех смыслах пижона, чтобы не бить лицом в грязь каждый раз, когда попадаю в высший свет.
– Мастер Иан, – помедлив, она всё-таки протянула мне свою руку в перчатке, меня хлестнуло презрением и брезгливостью.
А что, и поцелуем! Я подозревал нечто подобное, потому и сграбастал запястье настолько быстро, что она не успела его отдёрнуть. Несколько секунд мы беззвучно боролись за ее руку. Девушка пыталась вырваться, я – вцепился, как клещ.
– Полно, Кэрти, – прозвучал за моей спиной укоризненный голос герцога. – Что подумает о твоих манерах наш гость?
Девушка вздрогнула от неожиданности, и мне всё-таки удалось приложиться губами к бархату перчатки. Градус брезгливости подскочил до небес, на что я только бесцеремонно осклабился, но руку выпустил.
– Дядя, – она вспыхнула и присела в поклоне. – Прошу меня извинить, но, возможно, там, откуда родом мастер Иан, неизвестны манеры?
– Возможно, – согласился герцог, – но ведь это не повод забывать о своих.
Леди Кэртин покраснела ещё сильнее.
– Так что веди себя подобающе, – в голосе «доброго» дядюшки прозвенел металл.
Общую неловкость снял вкрадчивый тон барона Гарига.
– Милорд, с вашего позволения.
Мой неожиданный провожатый поклонился.
– Конечно, мой мальчик, иди, не смеем тебя задерживать, – герцог похлопал его по плечу. – Ах, молодость, молодость! Все куда-то бегут, торопятся – ни минуты покоя.
Коротко кивнув леди Кэртин, барон Гариг оставил наше общество, не удостоив меня даже взглядом. А что же это товарищ «блюститель манер» промолчал? Какие-то прямо-таки двойные стандарты. Везде одно и то же – мне стало грустно.
Герцог наконец обратил внимание на меня, и я с удивлением обнаружил, что рано поставил ему клеймо «старика». Сегодня на мужчине был строгий камзол зеленого сукна с минимумом вышивки; он не кричал о безмерном достатке хозяина, зато как нельзя лучше подчеркивал его фигуру. Обуться герцог предпочел не в мягкие туфли из замши, а в кожаные сапоги чуть выше колен, бодро постукивающие каблуками по деревянному полу даже через ковер. И вообще смотрелся герцог лет на десять моложе – эдаким бравым генералом, который легко заткнет за пояс даже парочку бывалых солдат. Дополнял образ меч в искусно отделанных золотом и камнями ножнах – тут все сразу вставало на свои места, – но я уже кое-что понимал в оружии и его владельцах, поэтому решил, что, несмотря на украшения, на поясе у герцога далеко не бутафорская зубочистка.
– Я искренне рад, мастер Иан, что вы сочли возможным принять мое скромное предложение.
Тут мне вспомнились слова отца на неофициальном приёме у министра, куда он затащил меня как-то раз: «Запомни, сын, такие люди никогда и никому не говорят что-либо просто так. В каждом их слове есть смысл, и, если ты его не видишь, это не значит, что его нет, – просто в силу каких-то причин, тебе не хватает либо информации, либо опыта, либо и того, и другого сразу. Так что самое уместное в такой ситуации – молчать и «впитывать»». Отличный совет, папа! Я бы с удовольствием им воспользовался, но что делать, если у тебя нет никаких шансов держать рот на замке? Герцог Андэр де Гур, конечно, не князь Аэларэль, но и у него опыта хоть отбавляй – выпотрошит и не заметишь.
Главное, принял решение я, не чесать языком, говорить можно только то, что он и так сможет узнать. Если получится, ограничусь погодой, которая оказалась как по заказу: солнечно, но не жарко – настоящий августовский рай. Да, и про почтительность не забываем, а то Аридил все время талдычит, что у меня ее «кот наплакал».
– Ваша Светлость! – я снова поклонился, гадая о том, достаточно ли этого. – Напротив, хочу поблагодарить вас за предусмотрительность. Так вышло, что мы с моими друзьями слегка разминулись, и барон Гариг оказался как нельзя кстати.
Вроде бы нормально получилось! Вот только почему над герцогом возник оттенок недоумения и даже недовольства.
– Пустяки! Барон иногда выполняет мои мелкие прихоти, а вы в нашу первую встречу сказали, что в столицу попали издалека. Это, в свою очередь, означает, что вы не знаете город и его обычаи так, как их знаю я, – герцог широко улыбнулся. – Кроме того, я бы себе не простил того, что не помог вам попасть на праздник, зная, что вы в здесь впервые. Поэтому я искренне рад, что мое приглашение пришлось к месту.
– Более чем, Ваша Светлость, – заверил я. – Мы с друзьями как раз собирались сами идти на площадь.
Герцог понимающе улыбнулся.
– Надеюсь, ваши друзья не будут в обиде, что вас так бесцеремонно похитили?
– Уверен, что они только обрадуются, когда узнают, кто это сделал и с какой целью.
«Как только эти лоботрясы обнаружат, что оставили меня одного», – с лёгким раздражением подумал я и, чтобы переменить тему, сказал:
– Вид с вашего балкона просто великолепен.
– О, это лишь результат некоторых заслуг, – проговорил герцог. – Как, наверное, и то, что вы в таком юном возрасте носите знак «Голоса» на вашей груди.
«Да, не тебе, идиоту, тягаться с мамонтами!» – выругался я про себя и промолчал: ну, вопроса же не было, – значит, и отвечать не следует. Но эдак герцог рано или поздно своего добьётся – я не смогу вечно отсиживаться в танке. И осведомленность его, конечно, слегка удручает.
Вид же и в самом деле открывался, что надо. Рукой подать до сцены – огороженный кусок площади ещё одной рукотворной стеной возвышался метрах в тридцати от балкона. На этот раз никакого дерева: каменная лента – по пояс взрослому человеку, – выполненная из такого же камня, что и стены самого Университета, а значит, кто бы ни проектировал здание, ему было заранее известно о назначении этого места.
На ровной, как стол, поверхности, уже во всю носились люди, раскатывали дорожки, между которыми серыми квадратами просвечивала утоптанная земля. Таких площадок я насчитал никак не меньше пятидесяти. К некоторым сносили стойки с оружием и какой-то другой инвентарь. У самых стен Университета на собранном помосте, возвышавшемся над площадью примерно на высоту одного этажа, устанавливали тот самый навес для шишек из конгрегаций, на который люди тащили из недр Университета все, что долженствовало обеспечить комфорт и удобства: мягкую мебель, ткань для драпировки, столики для прохладительных напитков и прочая, прочая, прочая…
Я смотрел в ту сторону, а мой дар «вопил» о пристальном внимании со стороны герцога. Настороженность, удивление, сильное любопытство и даже опаска – вот что говорили его чувства. Старый аристократ меня не боялся, но для него я был непонятен, непредсказуем, а следовательно, нес за собой риски, которые невозможно прочитать. Вот только все это по-прежнему не объясняло его интереса к моей особе. Я для него букашка, а внимание ко мне перехлестывает все границы. Где я мог перейти ему дорогу?
– Милорд, – неожиданно для себя я воспользовался обращением барона, – как вы правильно заметили, я чужестранец, но в скором времени мне предстоит оказаться по ту сторону барьера. Не могли бы вы в двух словах рассказать, что ждёт соискателя на ристалище?
Ну да, я в тот раз проболтался, что хочу стать инквизитором, но рано или поздно герцог и сам бы узнал об этом, так что по идее опасности никакой. С другой стороны, он ведь и в самом деле старожил здешних мест, человек весьма осведомленный и знающий, возможно, мне действительно удастся выяснить что-нибудь любопытное, что поможет мне подобраться к королевской библиотеке.
– Вы, нося знак и собираясь вступить в ряды церкви, ничего не знаете о правилах? – изумился тот.
Нет-нет, переигрывать тоже не стоит.
– Милорд, у меня хорошие учителя, – мои слова требовали немедленного пояснения. – Вы наверняка в курсе, что один из них – инквизитор, доверенное лицо епископа Тука, – при имени епископа глаза герцога сузились, но он промолчал, не отрывая глаз от моего лица. – С другим моим спутником вы знакомы лично – это небезызвестный вам принц Аридил, – да ну и что, что о нем, кроме дяди, до сегодняшнего дня никто ничего не слышал, главное ведь подача! – Так что мне, конечно, поведали о предстоящем испытании, да и, чего греха таить, отговаривали от затеи. Но мои друзья ведь тоже не местные. Вы же старожил, и уверен, собаку съели в таких делах. Так что никто, кроме вас, лучше всего не знает нюансов испытания.
– «Собаку съел», – герцог повторил, очевидно, неизвестную ему ранее идиому. – У нас говорят: «стер камни до песка».
Его взгляд слегка расслабился, и давление «сверла» почти исчезло. Он явно силился понять, что скрывается за моей просьбой. Черт возьми, эта игра в «лапшу» иногда действительно может доставлять удовольствие! Только не стоит забывать: у здешних акул зубы размером с руку, и мысль, что у новичка хватит сил удержать пасть чудовища в миллиметре от головы, легко может стать последней. Я сейчас на очень тонком льду, неверный шаг – и под ногами разверзнется пропасть. Может, вообще не стоило принимать это приглашение?
– Что ж, – промолвил наконец герцог, – в детстве я и сам мечтал о карьере инквизитора.
– Вы, милорд?! – искренне удивился я.
Герцог весело на меня посмотрел.
– А что? У всех детей есть мечты, – показалось, что он даже мне подмигнул. – Вот вы сами кем хотели стать, когда ваши родители усадили вас за ученическую парту?
«Хакером», – чуть было не ляпнул я, но вовремя остановился. Что-то этот вечер перестает быть томным. В произнесенном вопросе хитрый старикан понарасставлял столько ловушек, что любой ответ будет именно тем шагом, которого я опасаюсь. Тут тебе и родители, и мечты, и учеба – он явно пытается прощупать почву и выяснить, кто я такой.
Кроме того, совсем не так, как должен, ведёт себя мой собеседник. И этот доверительный тон! Вот оно! Мысль, ускользавшая от меня все это время, наконец, позволила ухватить себя за хвост, и я понял, что в происходящем так настораживает: герцог Андэр де Гур НЕ МОЖЕТ в подобном тоне разговаривать с каким-то мальчишкой, пусть даже у него будет сотня «Голосов» за пазухой. Герцог – вельможа, брат короля, наконец. Андэр де Гур – родственник самого влиятельного монарха Арли, вежливо интересуется мечтами босоного голодранца (пусть не голодранца, но все же), которого он раньше в глаза не видел! А я-то уши развесил! Мое обращение «милорд» для этого человека, должно быть, звучит, как «эй ты» – ибо прав Аридил в том, что во мне почтительности – ни на грош. Вот и ответ на вопрос, почему так недоумевает герцог, – да он просто сбит с толку моим обращением. И не формой, а именно умением себя держать, потому что я с ним разговариваю, просто как с любым человеком старше себя по возрасту. А так как любой обыкновенный простолюдин прекрасно представляет себе, чем может грозить столь фривольное обращение к аристократу, то герцогу ничего не остаётся делать, кроме как считать, что я скрываю свой истинный титул, замаскировавшись под нелепого «мастера». Впрочем, не очень искусно замаскировавшись, ибо постоянно допускаю промашки.
Но исправлять ситуацию уже поздно – слишком подозрительно будет выглядеть. Пусть уж лучше думает, что я какой-нибудь ферзь. А на вопрос отвечу в излюбленном стиле.
– Мои родители не спрашивали меня, кем я хочу стать. Отец считал, что сыну должно идти по его стопам, мать же умерла слишком рано. – Истинная правда от начала и до конца, нюансы пусть остаются за кадром.
Герцог неопределённо покачал головой и отвел взгляд.
– Да, родители видят в детях свое продолжение, – наконец проговорил он. – И мы слишком поздно понимаем, что у них может быть свой путь.
Я поклонился, отдавая дань его проницательности.
– Милорд, мой путь – вот он. И поверьте, я буду благодарен, если узнаю что-то, что поможет мне его пройти.
Герцог вздохнул, дёрнул лицом, словно отбрасывая тяжелые воспоминания, и повернулся ко мне.
– Что ж, это долгая история, но у нас есть время до начала церемонии. – Его взгляд все ещё был затуманен, а голос слегка похрипывал. – Кэртин, будь любезна, распорядись, чтобы подали вина. И присоединяйся к нам, дорогая. Полагаю, ты все ещё любишь старые басни скрипучего старика?
Меня усадили на довольно-таки жёсткий табурет, куда менее удобный, чем роскошное кресло хозяина. Слуги принесли несколько бутылок вина, и Кэртин самолично наполнила бокал герцога. Мне никто не предложил, поэтому пришлось плеснуть гранатовой жидкости самому, но я не гордый – могу и сам за собой поухаживать. Герцог же этого словно бы и не заметил.
– Мастер Иан, вы знаете, кому посвящён праздник? – спросил он, задумчиво глядя на суетящуюся толпу. – Почему именно в этот день люди из самых дальних краев собираются здесь, и двери Университета открываются для прошедших испытание?
– Мои друзья говорили, что праздник посвящен богине Айне. И что это как-то связано с эльфами. Признаться, мне не приходило в голову копаться в истории.
Девушка фыркнула, а герцог снисходительно улыбнулся.
– В этом вся молодёжь – вам подавай быстрое решение, а между тем в прошлом, быть может, кроются секреты всего сущего.
– Возможно, – пожалуй плечами я. – Но знание, как все начиналось, не поможет мне пройти поединок.
Герцог кольнул меня взглядом.
– Ровно две тысячи лет назад мир стоял на коленях, ибо в него пришло проклятие, во все времена нависавшее над Арли. В наш дом вернулся Убийца.
Я поперхнулся и уставился на герцога круглыми от изумления глазами.
– Ну-ну, молодой человек, не стоит так реагировать на старую небылицу, – он покровительственно похлопал меня по спине. – Это всего лишь легенда из тех далеких эпох, о которых помнят только некоторые из эльфов. Впрочем, я слышал, что даже у них не осталось летописей о тех днях.
– Вернулся? Убийца? О ком вы, дядя? – история для леди Кэртин явно оказалась в новинку и очень ее заинтересовала. Причём настолько, что на щеках девушки заиграл румянец, поневоле заставив ей любоваться. – Я никогда не слышала этой сказки.
– Кто он такой, никому не известно. Откуда приходит – тоже, но говорят, что раз в две тысячи лет враг возвращается на Арли, чтобы уничтожить мир и извести всякое живое существо на земле, но каждый раз находится смельчак, который с позором изгоняет его отсюда.
Глаза девушки загорелись азартом, она даже позабыла бросать на меня презрительные взгляды.
– Изгоняют? Разве нельзя разделаться с ним навсегда?!
– Я не знаю, дорогая. Быть может, герои оказывались недостаточно отважны, или враг чересчур силен.
– А почему раз в две тысячи лет?
Вопросы, похоже, вскружили девице голову.
– Кэртин, благородной леди не пристало быть такой любопытной, – нахмурился герцог, но на этот раз девушку так просто было не смутить. Впрочем, она поспешила сменить тему, хотя мне, признаться, очень хотелось послушать версию герцога.
