Владимир Валентинович Уваров
Посылка для Консула
Глава 25. "Курочка"
«Захватить корабль при известной сноровке особого труда не требуется, – думал я, направляясь к таверне. – Гораздо сложнее вывести его из гавани, занятой английским флотом. Впрочем, и это возможно. Если захват пройдет без лишнего шума, кто обратит внимание на поднявшее паруса судно при всеобщем бегстве?»
Нет, без шума я уходить не собирался. Мне хотелось напоследок хлопнуть дверью, да так, чтобы оставить о себе незабываемое впечатление у хозяев и гостей. Все это стоило обмозговать, а пока требовалось подыскать подходящий для захвата объект.
С этой мыслью на следующее утро я отправился в Тулон. Попасть в город, минуя английские заставы на дорогах, было не трудно. Десятки, даже сотни местных жителей совершали подобное как минимум дважды в день – в каждом переулке часового не поставишь. Что же касается патрулей, то они предпочитали нести службу в основном на главных улицах города и в порту, но тут на них никто не обращал внимания.
Обойдя стоянки судов, я отметил для себя несколько парусников. Особый интерес представляла бригантина, прятавшаяся в самом конце северной бухты.
Я поинтересовался у старшего помощника капитана, не требуются ли матросы, и получил утвердительный ответ.
– Сколько дней вы здесь пробудете? – спросил я у него. – Мне нужно получить окончательный расчет на прежнем месте.
– Можешь не торопиться, – усмехнулся старпом. – До финального штурма с французами мы с места не двинемся.
– Что ж так?
– Дела…
– Как насчет оплаты?
– После подписания контракта получишь аванс.
Вернувшись в трактир, я заказал у Дюпона коньяк и поведал, что Бонапарт не дал мне корабль.
– Я же тебя предупреждал, – произнес хозяин трактира.
– Предупреждал, – вырвался у меня невольный вздох. – Значит, придется добывать самому.
Дюпон вежливо поинтересовался:
– Зачем тебе корабль?
– Корабль? – я придал лицу мечтательное выражение. – В Атлантике и других океанах много английских торговых судов, а мы в состоянии войны с Великобританией. Было бы грешно не воспользоваться удобным случаем.
Дюпон кивнул, словно одобряя услышанное, и, прищурившись, посмотрел на меня:
– Не боишься однажды в петлю угодить?
– У меня все по закону, – улыбнулся я и выложил перед хозяином таверны корсарский патент.
– Тогда дело другое, – на лице собеседника появилась ответная улыбка. – Как насчет команды? Я могу кое-кого предложить.
– Валяй, но отбирать буду самолично!
– Это вряд ли удастся. Я предпочитаю иметь дела только с солидными людьми. Сегодня вечером познакомлю тебя с одним из них. Надеюсь, найдете общий язык.
– Договорились.
Вечером в комнату ко мне постучали, я открыл дверь. На пороге стояли Дюпон и коренастый малый, ростом доходивший мне до плеча.
– Знакомьтесь, – представил гостя хозяин, – месье Хольмерс, моряк.
– Присаживайтесь, – указал я на свободный стул.
Гость обвел тяжелым взглядом карих глаз комнату и вразвалку подошел к столу, сел за него. Дюпон направился за ним, в руках у него позвякивали два стакана и бутылка коньяка.
– За счет заведения, – пояснил он, расставляя принесенное с собой, и покинул номер, подмигнув мне на прощание.
Хольмерс закинул ногу на ногу и немигающим взглядом посмотрел мне в лицо:
– Слушаю вас.
Признаться, меня такой расклад не устраивал. Я не хотел становиться просителем. Нужно было срочно перехватить инициативу. Не проронив ни слова, я откупорил бутылку и плеснул в стаканы коньяку примерно на два глотка.
Сказал, глядя в глаза собеседнику:
– Лучше выпьем за удачу нашего будущего предприятия.
Стаканы встретились, глухо звякнув, и быстро опустели.
– Вы капитан? – спросил гость.
– Да.
– У вас есть корабль?
– Нет, для этого и требуется ваша помощь – завладеть им.
Гость понимающе кивнул:
– Что потом?
– Оставим это вопрос, дорогой Хольмерс, на потом. Лучше остановимся на корабле.
– Хорошо. У вас есть на примете подходящий?
– Бригантина «Курочка».
– Достойный парусник, одобряю ваш выбор.
– Спасибо.
– Но как долго он останется в порту?
– Думаю, долго. Во всяком случае старпом на это намекал. Как я понял из нашего с ним разговора, его хозяин замыслил что-то не совсем законное и будет ждать до последнего.
– Что вы имеете в виду под «последним»?
– Штурм Тулона французской армией.
– Вы серьезно?
– Вполне, как только командование перейдет к Наполеону Бонапарту. Конвенту уже порядком надоел Карто.
– Но ведь есть же еще генерал Доппе?
– Доппе? – этот вопрос заставил меня задуматься, но, поразмыслив, я не согласился. – Нет. Вполне возможно, он и останется, но лавры победителя все же будут у Бонапарта.
– Мы удалились от темы нашего разговора.
– Действительно. У вас есть команда?
– Человек двадцать.
– Если все сделать грамотно, этого будет вполне достаточно. Необходимо только, чтобы ваши два-три человека нанялись матросами на бригантину.
– С этим понятно, сделаем. А как мы выйдем из бухты?
– У меня есть план. Сейчас я его раскрывать не буду. Нужно еще обдумать детали, да и уточняться он будет по ходу дела. Как только настанет день его претворения, расскажу вам первому.
– Но откуда я могу знать?..
Я жестом прервал его, затем достал из саквояжа корсарский патент и небрежно бросил на стол:
– Как вы считаете, Хольмерс, эту бумагу дают за красивые глазки?
Тот, кому предназначались эти слова, быстро взглянул на грамоту и покачал головой:
– Нет.
– Я тоже так думаю, – ответил я, чувствуя, как мои зубы обнажились в улыбке: все шло просто замечательно…
Англичане облюбовали пригорок между гаванями, который обнаружил Бонапарт. В один из дней наш противник возвел там укрепления, подтянул орудия и начал методично обстреливать французские позиции. По городу поползли слухи, что штурм откладывается на неопределенное время.
В это время ко мне заглянул приятель.
– Я относительно нашей "Курочки", – сказал Хольмерс, располагаясь за столом. – Мои ребята устроились туда матросами. Как они выяснили, командует парусником некий Уильям Хартон – подонок, каких свет не видывал. Он вляпался в какое-то дерьмо на службе, поэтому ему доверили всего лишь бригантину. Но ремесло свое, судя по всему, не бросил, рассчитывает поживиться чем-нибудь стоящим на дармовщину во время всеобщего бегства. Одним словом, падальщик.
– Это нас более чем устраивает. Но пока не прояснится обстановка, будем ждать, да и ребята твои примелькаются.
На том и расстались.
Таверна всегда была заполнена посетителями: офицеры, солдаты, моряки, портовые рабочие – каждый приносил свои новости и делился с соседом по столу. Недостатка в информации я не ощущал. Вскоре до моих ушей дошла весть, что, вконец разъяренный тупостью Карто, Бонапарт направил запрос в Конвент.
В результате разбирательства верховное командование передали рассудительному Дюгомье. Тот, понимая, какого стратега обрел в маленьком корсиканце, охотно прислушивался к нему, и результаты не заставили себя ждать.
В обстановке полной секретности добрые три недели войска готовились к штурму. Все это время маленькая таверна кипела нешуточными страстями – все гадали, что же будет дальше.
Затем началась ужасающая трехдневная бомбардировка Малого Гибралтара – так англичане назвали безымянную возвышенность между двумя гаванями, – которая завершилась успешным штурмом.
Позже стали поговаривать, что осада Тулона подходит к концу и ждать осталось максимум два-три дня. По настроению посетителей, приходивших из города, ощущалось, что там царит паника. Бонапарт, как и обещал, затащил большие пушки на свою высотку и бил ими без перерыва как по городским укреплениям, так и по гавани, сковывая действия английского флота.
Во время слухов о близком штурме ко мне пришел Хольмерс.
– Близится наш час! – произнес он, подвигая к себе бутылку коньяка.
– Уже скоро, – согласился я с ним. – Усильте внимание на паруснике. Как только Хартон с братвой засобираются на промысел, трубите сбор. Думаю, чтобы не светиться, работать будут ночью. Это нам на руку. Поступим так: те люди, что на бригантине, нейтрализуют вахту, задрают люки, остальные по их сигналу пойдут на абордаж. После захвата отведем корабль от причала, спрячем в оговоренном месте. Действия ясны?
– Более чем, – гость в задумчивости повертел стакан в руке. – А если после возвращения капитан подымет шум?
– Это маловероятно, но хорошо бы, чтобы до утра он не смог вернуться. Справишься?
– Вполне, но понадобятся деньги.
– Пара гиней устроит?
Хольмерс кивнул и опорожнил стакан.
Глава 26. Бой
Вечером прибежал посыльный, и мы с ним отправились в Тулон. В порту было темно и лишь огни на паруснике рассеивали тьму. У лабазов меня ждал Хольмерс с группой матросов.
– Ну что? – спросил я. – Ушли?
– Полчаса назад, – ответил приятель. – Ждем сигнала.
Время тянулось медленно. На небе появилась луна, ее ущербный серп завис над бухтой. Стало чуть светлей, у причала вырисовывался неясный силуэт бригантины. Наконец, на паруснике призывно мигнул фонарь. Затем еще и еще раз.
– Пора, – молвил Хольмерс.
Мы все устремились к кораблю и ворвались по трапу на палубу. Матросы рассыпались по заранее обговоренным местам.
– Швартовые отдать! – крикнул я. – Сигнальные огни потушить! Кливера ставить! Фок поднять!
Бригантина погрузилась во мрак, и только скрип талей да хлопанье распускаемых парусов нарушали ночную тишину. Хольмерс встал у штурвала, и парусник нерешительно отвалил от пирса.
Рассвет застал нас на новом месте. Я попросил матросов найти краску в каптерке боцмана и закрасить прежнее название парусника. Остальных собрал на палубе и произнес краткую речь:
– Как вы понимаете, захватить корабль полдела, главное – вывести его в море. Поэтому настойчиво рекомендую подчиняться моим приказам беспрекословно и не задавать глупых вопросов, на которые вам все равно никто не ответит. В нашем деле важны быстрота и сноровка: услышали – выполнили. Думать будем потом. Всем ясно?!
Два десятка пар глаз были устремлены на меня, в их взглядах читалась решимость. Матросы молчали.
– Ну что ж, – одобрительно улыбнулся я. – Будем считать, что все согласны со сказанным. Теперь о предстоящем…
Как только стали различимы ориентиры, французские артиллеристы возобновили обстрел. Бонапарт и Дюгомье были уже на бастионе. Подполковник и генерал прильнули к подзорным трубам.
– Западный форт не огрызается. Неужели увели прислугу? – произнес Дюгомье.
– Все может быть, – неторопливо ответил Наполеон.
– Взгляните на корабли, – продолжил генерал.
Он направил свою трубу на противоположный берег бухты. Там чинно выстроились пришвартованные кормой к пирсу французские фрегаты и линейные корабли. На их опустевших палубах не было ни души, выглядели они сиротливо.
– На парусниках матросов не видать. Британцы что, подарок решили нам сделать?
– Не уверен, – Бонапарт подрегулировал фокус. – Скорее подорвут. Раз никого не видно – значит, заложены бомбы. Выжидают.
– Что?
– Трудно сказать.
Между тем корабли англичан постепенно оживали. На флагмане заиграли сигнал отхода, он первый отвалил от причала и медленно отошел на рейд в устье бухты – адмирал Худ покидал Тулон. Сначала подняли якоря большие парусники, за ними поменьше. Несмотря на раннее утро, рейд и море кишели шлюпками. Разномастные суда доставляли на корабли эскадры войска и удирающих из Тулона жителей.
Как только последний фрегат покинул стоянку, округу сотряс сильный взрыв – это взлетел на воздух главный арсенал. Вслед за ним заполыхали и французские корабли.
– Вероломные трусы! – сжал кулаки Дюгомье. – Какой удар по нашему военному флоту! Морю досталось тринадцать кораблей стоимостью в несколько миллионов франков. Если хоть кто-то из этих роялистов попадет мне в руки, прикажу повесить!
– Гражданин подполковник! – раздался крик командира артиллеристов. – Смотрите, парусник!
Бонапарт повернул голову туда, куда указывал офицер. Из-за полуразрушенных построек показалась бригантина, она не спеша обрастала парусами.
– Может, шарахнем по ней? – с тайной надеждой спросил канонир. – Расстояние что надо, не уйдет!
– Попробуй, – равнодушно отмахнулся Наполеон.
– Заряжай! – раздался зычный голос офицера. – Наводи лучше, чтобы с первого раза накрыть. Готовь запал!
Неожиданно раздался спокойный голос подполковника:
– Отставить, на паруснике французский вымпел.
Он поднес к глазам подзорную трубу и, вглядевшись в корабль, воскликнул:
– Что за черт!
Бригантина повернулась кормой к артиллерийской позиции, и Бонапарт прочитал на ней название корабля – «Жозефина». У корсиканца непроизвольно дернулась щека, и он перевел взгляд на человека, стоявшего на юте. Лицо последнего было обращено к возвышенности, на которой закрепилась артиллерийская батарея. Привлекая к себе внимание, он махал рукой.
Наполеон подрегулировал резкость и узнал в этом человеке капитана, приходившего к нему просить корабль.
– Сюркуф, – прошептали его губы. – Нашел-таки. Я знаю капитана этого судна, – сказал подполковник, оборачиваясь к Дюгомье. – Он приходил ко мне просить корабль, я не дал. Он сказал, что достанет сам! И вот, полюбуйтесь – выполнил обещание.
– Захватить при известной сноровке не сложно, – задумчиво произнес генерал, – но как он выйдет из бухты? Его поступок сродни самоубийству.
– Кто знает, кто знает, – покачал головой Бонапарт. – Во всяком случае предлагаю поддержать смельчака. Жюно, три залпа по водной глади вокруг бригантины! Да так, чтобы ни одно ядро не угодило в нее! Справишься?
– Так точно, гражданин подполковник! – задорно отрапортовал артиллерист.
Как только за кормой громыхнула батарея и водяные столбы поднялись по курсу парусника, я отдал указание орудийной прислуге зарядить все пушки холостыми зарядами.
– Да пороха не жалейте! – крикнул я вдогонку. – Чтоб дыма больше было!
Остальным матросам было велено спуститься в трюм и переодеться. Судя по тому, что ядра ложились с недолетом, перелетом и далеко впереди, стало понятно, что коренастый человек у орудия с подзорной трубой в руках принял условия игры.
Не успел отгреметь третий залп с береговой батареи, как я отдал распоряжение, усиленное приложенным к губам рупором:
– Залп всеми бортами! Пли!
Парусник окутался густым дымом.
Из облака дыма, густо стелившегося над морем, вышла бригантина, неся на мачтах английский вымпел и флаг. На палубе виднелись фигурки в красных мундирах. Адмирал Худ с флагмана внимательно следил за баталией, разыгравшейся в бухте. Он, указывая на парусник подзорной трубой, сказал окружавшим его офицерам:
– Грамотно действует! Учитесь! Просигнальте, что я хочу говорить с капитаном.
Я стоял на капитанском мостике и смотрел на приближавшийся флагманский линейный корабль, имевший на вооружении более трехсот пушек. В голове крутились десятки вариантов нашего сближения с ним. Я обратил внимание, что на штаге бизань-мачты появились сигнальные флажки.
– Чего от нас хотят? – спросил я Хольмерса, который находился рядом. – Ты знаешь их сигналы?
– Я нет, но Джон был сигнальщиком на английском фрегате.
На зов моего помощника откликнулся высокий рыжий парень. Он быстро поднялся по трапу. Я указал ему на флагман:
– Переведи!
– Адмирал Худ приглашает вас переговорить с ним, – оскалился матрос.
– Переговорить?! – мои зубы блеснули в лучезарной улыбке. – Это всегда пожалуйста! Канонирам правого борта, слушай: зарядить книппелями! Залп по моей команде! Целиться по мачтам! Счастливчику две гинеи.
Прислуга подготовила орудия к выстрелу и замерла в ожидании. Флагман приближался. Бригантина, не меняя галса, сделала доворот, подобрала паруса. Она задорно шла параллельным курсом относительно линейного корабля. Он лежал в дрейфе, с противоположного борта к нему жался такой же парусник. Дальше морская поверхность кишела мелкими посудинами.
Корма флагмана нарастала, на ней толпились любопытные. Я, прикрывая лицо рупором, стоял на шканцах и ждал подходящего момента. Расстояние между кораблями было не больше пистолетного выстрела.
Когда на траверзе оказались шканцы линейного корабля, я повернулся к замершим у мачт и на корме у флагштока матросам.
– Французские вымпел и флаг поднять! – отчетливо прокричал я в рупор, чтобы на вражеском паруснике слышали мои слова. – Борту – залп!
Разом грохнули пушки, и тут же раздался дружный радостный рев команды – на палубу упали щепки от раздробленной грота-реи и грот-мачта флагмана начала оседать. Она завалилась набок, путая снасти, и накрыла собой стоящий по правому борту корабль, сковав его намертво.
В нашу сторону полетели проклятия. Бригантина гордо удалялась от поверженного противника. Опомнившись, флагман содрогнулся от залпа всех своих орудий по левому борту, но впустую – мы были уже вне досягаемости его грозных пушек.
– Худ приказывает всей эскадре преследовать нас, – читал сигналы, появившиеся на бизань-штаге линейного корабля, рыжий Джон.
Этот приказ трудно было выполнить: одним кораблям мешал запутавшийся в снастях соседа парусник, другим перекрывали путь вспомогательные суда. Наконец два фрегата, лавируя, обошли флагман слева и устремились за бригантиной, но мы были уже слишком далеко, чтобы их погоня увенчалась успехом.
Два военачальника с редутов артиллерийской батареи на дальнем берегу с замиранием сердца наблюдали за разгоравшимся боем.
Заметив английские флаги над мачтами бригантины, генерал Дюгомье закричал:
– Предательство!
Бонапарт снисходительно усмехнулся:
– Смотрите-смотрите, гражданин генерал. Игра захватывающая. И не каждому она по силам.
– Что он делает?! – сокрушался Дюгомье, наблюдая, как капитан отчаянного парусника направляется к флагману.
Когда решительный бортовой залп пушек обрушил мачты на линейном корабле, генерал воскликнул:
– Поразительно! Этот парень заслуживает всяческих похвал. Как, кстати, его имя?
– Робер Сюркуф, – спокойно ответил Бонапарт. – Должен вам возразить, гражданин генерал. То, что совершил этот парень, выше всех похвал. Это говорю я, Наполеон Бонапарт. Доблестный капитан только что на наших глазах выиграл битву у адмирала Худа. Это многого стоит. Будь я во главе морского ведомства, доверил бы ему флот!
Глава 27. Урок
Всю ночь дул встречный ветер. Бриг пришлось вести по курсу галсами, вдобавок заштормило. Волна стала круче и яростнее била в корпус. Зеленоватые валы накатывали на бак и растекались по всей палубе. Несмотря на взятые рифы, корабль сильно клонило набок и временами он черпал воду подветренным бортом. Сюркуф пренебрег отдыхом и каждым поворотом парусника руководил сам.
К утру все удивительным образом успокоилось. Океанская гладь, насколько хватало глаз, поблескивала в лучах восходящего солнца. Казалось, ночное ненастье было лишь игрой воображения, если бы не матросские робы и штаны, вывешенные на баке для просушки. Ветер тоже поменял направление и теперь дул с севера, но не порывами, как раньше, а ровно и несильно. По вантам и реям ползали с обнаженными торсами матросы. Одни убирали рифы, другие развязывали прихваченные верхние паруса.
Не прошло и получаса, как мачты брига окутались белым убранством, дробные звуки боцманской дудки призвали к началу уборки. Сюркуф обошел корабль, заглянул в каждую шхеру, проверил крепления пушек и, оставшись довольным чистотой и порядком, дал команду начинать завтрак.
Беатрис умылась пресной водой, которую ей принес боцман. Этот человек, чем-то отдаленно напоминавший медведя, всем сердцем воспринял девушку как свою дочь и поэтому всячески баловал. Вся команда для утренних гигиенических процедур использовала забортную воду, но старина Джерод приносил из трюма своей любимице пресную. Экипажу о таком вопиющем нарушении правил было известно, однако все молчали.
Настроение судового кока было под стать установившейся погоде, поэтому он не поленился намолоть и сварить кофе для всей команды. Кроме того, он напек белые караваи, которые скромно величал булочками. Одну такую «булочку», нарезанную на аккуратные ломти, внесли на бронзовом подносе в кают-компанию, и сразу же запах свежей выпечки заполнил помещение.
– Какая красота! – воскликнула Беатрис. – Можно я отломлю кусочек?
Кок заулыбался:
– Зачем кусочек, дорогая, бери все! Для тебя старался.
Девушка взяла ломоть, корочка приятно захрустела на зубах.
– Какое блаженство! – проговорила она, зажмуривая глаза. – Гассан, как тебе удается так замечательно печь? Притом на корабле, где и развернуться толком негде!
Кок, польщенный вниманием, покраснел и, проговорив:
– Кушайте, кушайте на здоровье, – удалился из кают-компании.
– Засмущала человека, – с наигранной суровостью сказал Робер, как только за Гассаном закрылась дверь. – Смотри, перестанет готовить, коком тебя вместо него определю!
– Подумаешь! А ведь правда, я такой вкусной выпечки никогда в жизни не пробовала.
– Не пробовала, – миролюбиво буркнул Сюркуф. – Вот посидишь с месяц на соленой рыбе, так любой заплесневелый сухарь лучше сахара покажется.
– Что это мы такие сегодня насупленные, мальчики? Смотрите, какая погода за бортом! Давайте лучше пить кофе и радоваться жизни!
– Хорошая мысль, – поддержал девушку Семен и пододвинул свою чашку. – Наливай!
– Почему я злой? – произнес Робер, делая глоток ароматного напитка. – Потому что вымотался и хочу спать. Сейчас выпью кофе и пойду на боковую. Чур, до обеда не кантовать! Надеюсь, возражений нет? Даже если и будут, то не принимаются.
– А как же занятия с матросами? – вспомнил Воронцов.
– Проведешь ты.
– Постой-постой! – махнула рукой Беатрис. – Сначала отдай должок!
– Какой это еще?
– Ты не рассказал в прошлый раз, чем закончилась твоя история.
– Хорошо. Спрашивай – отвечу. Только быстро!
– Куда вы отправились на бригантине, когда ушли из Тулона?
– Меня высадили недалеко от Марселя. Я предлагал идти в Индийский океан, а Хольмерс настаивал на Атлантическом. Одним словом, не сошлись во мнениях.
– Ты его потом встречал?
– Нет, но ходили слухи, что на Карибах его пленила английская эскадра.
– Что было после Марселя?
– Я решил попытать счастья в Сен-Мало, и мне повезло. Там добрые люди свели меня с месье Мезонневом, судовладельцем.
– Моим отцом?
– Да, но тогда я не знал, что это был он. Господин Мезоннев как раз выставил на продажу один из своих кораблей. Это был «янки» – бриг американской постройки: с острой удлиненной носовой частью, со стройным корпусом. Такие суда легко развивают скорость до семнадцати узлов и заслуженно считаются великолепными ходоками. Они замечательно приспособлены для прибрежных плаваний, но недостаточно устойчивы в открытом океане в неумелых руках.
Парусник носил имя «Кларисс» и имел на вооружении двенадцать пушек. Это было больше того, о чем я смел мечтать. Стоил он, правда, гораздо больше, чем я мог себе позволить, но мы с месье Мезонневом смогли договориться.
Я желал иметь собственный корабль, хотя мне предлагали взять его в аренду. Тогда мне пришлось бы делиться частью своих призовых с судовладельцем, а мне этого делать не очень хотелось. В конце концов мы ударили по рукам, условившись, что я возмещу недостаток средств из своих призовых в самое ближайшее время.
Так я стал хозяином своего положения – у меня был корабль. Набрав команду, я отправился в Порт-Луи. По пути мне попался английский барк. После получасового боя я направил его в качестве трофея с призовой командой в Сен-Мало. Условия сделки были выполнены, – Робер поднял руки. – Все, иду на боковую!
Семен и Беатрис вышли на палубу. Над головой высоким куполом простирался ярко-синий небосвод, на котором сияло солнце и не было ни одного облачка. Только у самого горизонта – там, где небо сливалось с океаном, тянулась перистая сизая полоска.
Вокруг стояла удивительная тишина, только слабое шуршание воды за бортом нарушало ее. Матросы, натянув на баке тент, устроились в его тени на отдых. Вахтенные с завистью поглядывали на дремлющих товарищей и терпеливо дожидались своей очереди.
Воронцов прошел на бак, а девушка осталась на шканцах полюбоваться стайкой дельфинов, резвившихся неподалеку от парусника. Они то мчались с кораблем наперегонки, то кружились, возвращаясь обратно, то бросались вдогонку снова.
Семен присел в тени на циновку.
– Кэп поручил провести мне занятие по фехтованию, – сказал он, вытягивая ноги. – Однако, учитывая вчерашнюю бессонную ночь, можно и отложить.
– Ну, зачем же, месье, – произнес боцман, прижавшийся спиной к фок-мачте. – Ребята, конечно, вымотались, но не настолько, чтобы не поговорить о деле.
– Тогда начнем с вопросов, задавайте.
Матросы оживились, некоторые даже сели. Один из них спросил:
– Вы каким оружием владеете?
– Шпага, немного сабля, пистолеты.
– Дрались?
– Приходилось. На днях пришлось с двумя схватиться.
– И как?
Семен улыбнулся:
– Как видите, живой. Да что обо мне говорить – ваш капитан сразу с тремя справился.
– Он такой, – раздались уважительные голоса.
– Вы бы так смогли? – спросил, хитро прищуриваясь, сидевший рядом матрос.
– Давай попробуем, – внезапно предложил Семен, поднимаясь на ноги. – Чем деретесь, вымбовками?
– Имеется кое-что и получше, – боцман достал из-за спины три деревянных меча и протянул их Воронцову. – Выбирайте.
Семен взял наугад один и покрутил в руках. Затем взмахнув им, рассек воздух.
– Славное оружие, – сказал он, бросая взглядом вызов присутствующим матросам. – Желающие есть?
– Есть, есть! – прозвучало в ответ. – Вот Жак, он мастер этого дела.
На свободное место около мачты вышел здоровенный парень, как говорится – косая сажень в плечах. Воронцов критическим взглядом посмотрел на него.
– С чем на абордаж ходишь? – спросил он.
– С топором.
– С топором оно, конечно, лучше, – эхом отозвался Семен, – но у нас-то на занятиях меч. Справишься?
– Можно и меч, – равнодушно пожал плечами детина.
– Пусть будет так, – Воронцов обвел взглядом присутствующих. – Может, еще кто-то желает принять участие?
Желающих не было.
– Лейтенант, – тихо произнес боцман, – никто не выйдет. Считай, это проверка.
Семен выпрямился, поднял деревянное оружие и слегка ударил лезвием о ладонь левой руки:
– Приступим? Боцман, командуй!
– Начали! – отозвался Джерод.
Жак сразу бросился в атаку: мощь и натиск – читалось в его решительном взгляде, но, к его удивлению, меч рассек пустое пространство. Противника перед ним не было. Матрос в растерянности заморгал и покрутил головой. Воронцов стоял сбоку и все так же непринужденно похлопывал мечом по ладони.
– Ну что, – спросил он, – согласен с поражением или желаешь попробовать еще?
Жак почесал макушку и честно признался:
– Чего пробовать, я труп.
– И я о том же. Сила не всегда есть панацея. В толпе помахать топором, конечно, можно, но что делать с более ловким противником? – Семен посмотрел на притихших матросов. – Претенденты еще есть? Желательно три человека.
– Что застыли, как мухи на навозе?! – рявкнул боцман. – Бой учебный, лейтенант никого не покалечит, а ума, глядишь, и наберетесь. Или мне самому назначить?
Трое матросов нехотя поднялись. Они все были поджарые, с крепкими руками, которым все равно было, что держать – вымбовку или клинок. Боцман вручил им деревянные мечи.
Бойцы выстроились полукругом напротив Воронцова. Джерод дал команду, и поединок начался. Движения матросов были осторожные, на рожон они не лезли, больше присматривались к противнику – и в этом ощущался опыт, поэтому бой некоторое время походил на хоровод.
Внезапно Семен атаковал среднего бойца, и, как выяснилось позже, это был отвлекающий маневр. Матрос еще ставил блок, когда Воронцов перекинул свой меч с правой руки в левую и моментально нанес удар в открывшуюся сторону корпуса находившемуся слева противнику.
– Фил! – сразу отреагировал на происшествие боцман. – Тебе к лекарю. Отдай меч.
Следующий матрос покинул поле боя через пятнадцать секунд. Оставшегося человека Семен гонял по палубе целую минуту, заставив преимущественно защищаться.
– Ну что, будем ставить точку?! – крикнул он и неожиданно пропал из поля зрения бойца.
Тот, не растерявшись, сразу же прыгнул в сторону мачты, стараясь прикрыть свой тыл, и был удивлен, обнаружив, что противник в это время находился за его спиной.
– Лейтенант, – спросил он, переводя дыхание, – как вы это сделали? Это невероятно!
– Почему же? – улыбнулся Семен. – Все возможно, только этому учиться нужно!
