Валя Худякова
Мир – Магия
– Иром, Антон, – он вытянул вверх руки и покачал головой из стороны в сторону, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, пока Антон неспешно устраивался на своем месте и раскладывал по стопкам бумаги, которые он принес с собой в прямоугольном жестком темном портфеле.
– Как ночь? – поинтересовался агент после того, как закончил.
– Тихо, – откликнулся Влад. Оттолкнувшись ногой, он повернулся на стуле и сомкнув длинные пальцы и оперев локти о подлокотники, с готовностью посмотрел на начальника.
Антон подвинул к себе одну из многочисленных безликих папок.
– Нужен маг, – обратился он ко Владу. – Ты ведь уже изучил список? – пара крупных пальцев твердо ударила по корочке папки.
Влад лениво кивнул.
– Ола. А как академики? – с его губ слетела презрительная ухмылка. – Неужели они дадут нам решить хоть что-то? – вопрос сочился сарказмом.
Антон поднял на коллегу глаза и зеркально усмехнулся.
– Дадут, как видишь, протокол доступа еще никто не отменял, – он довольно откинулся на спинку кресла. – А у Найлена теперь нет полномочий, к слову, как и у других умников.
– Ха-х, – Влад не думал скрывать радость. И не только потому, что в последнее время Эф стал откровенно раздражать его.
– Уже есть варианты? – Антон распахнул папку. Сейчас там лежали исключительно чистые белые листы бумаги, но стоило агенту быстро прошептать заклинание, и они мгновенно заполнились мелкими, ровными, набранными на «Легионе» буквами.
– Если честно, да, но… – Влад расцепил руки и потер пальцами покрытый тонкой блестящей пленкой кожного сала лоб. На самом деле его кандидат был скорее злой, очень нехорошей шуткой, попыткой исподтишка поставить больную подножку бывшему другу, который, как назло, неожиданно вырвался далеко-далеко вперед, гораздо дальше, чем можно было ожидать; прежнему коллеге, практически добравшемуся до его собственной мечты… Поэтому Влад не хотел называть имя. Ему не претило само желание легкой мести, однако цена реализации этого желания заставляла крепко, очень крепко задуматься, и он не хотел брать на себя такую ответственность.
И Антон прекрасно все понял. Его хитрый словно у лиса взгляд показал это лучше любых слов.
– На самом деле, я тоже думал о нем, – добавил начальник, уже более серьезным тоном. – А что? Лишних сильных магов у нас нет. Да и, согласись, его шансы подобраться к ней гораздо выше, чем у незнакомых агентов. А это может оказаться решающим фактором, поскольку даже Гротеру с поддержкой твоей группы пока не удалось приблизиться достаточно.
– Соглашусь, – кивнул Влад. – Только, – он вытянул вперед руку и стал один за другим загибать пальцы, – Найлен нам не позволит, даже с учетом того, какую часть плана он знает, это первое, и второе – Ал слишком хлипкий для такой роли и трусливый – деру даст сразу. Все. Дальше можно не продолжать…
– Ну-ну, тут ты не прав, – Антон усмехнулся, в шутку погрозив собеседнику указательным пальцем. – По крайней мере, отчасти. Ты ведь в курсе, что Эффель тогда отмазал брата за информацию о клубе Ордена. И Ал вообще-то до сих пор нам за это должен. А сейчас младший Найлен вроде как метит в университетские преподаватели и в зяти к Пратту, а его брат – похоже в Парламент. Так что скандалы им обоим ни к чему.
– Ола, – Влад широко, по-кошачьи довольно улыбнулся и закивал. Да, он прекрасно понимал Антона. Все-таки хоть что-то в этом мире не изменилось, брат по-прежнему оставался главным слабым местом Эффеля Найлена.
– Но вот с решимостью действительно могут быть проблемы, – продолжил Антон, озабоченно. – Зато с ситенарой точно не будут. И с… хм… последствиями.
– Если младшенький весь свой талант не пропил… – вставил Влад.
– Нет, тут все в порядке, – Антон опять ткнул пальцами в папку, – его бы на факультет теормага иначе не взяли. И это, кстати, косвенно свидетельствует о том, что магию он тоже не забросил. А мотивацию можно повысить угрозами и правильной просветительской работой. Курт, например, вполне может выступить в качестве наглядного пособия номер один.
– Ола, – Влад прыснул, но тут же одернул себя. – Мирдан соан, бедняга.
– Не то слово, – поддакнул Антон. – Так что? Берем Найлена в оборот? Ты как, не дрогнешь?
– Я-то, нет… А если соскочит? – с сомнением заметил Влад.
– Вызовем кого-нибудь из… из очень отдаленных мест, – спокойно ответил Антон. – Например, Ардана…
– Да, – Влад присвистнул, не слишком весело, но и не печально грустно. – Эти вены точно согласятся! У арданцев героизм в крови, и это ничем не лечится.
– Вот-вот, я про то же, – согласно кивнул Антон, после чего взял ручку и уверенным размашистым движением поставил несколько жирных галочек напротив соответствующих фамилий в недлинном, всего на полстраницы, списке.
***
Новость о том, что агенты выбрали главного мага для предстоящей операции, настигла Эффеля сразу после прибытия в Альстендорф. Он только что вышел из наполненного хаба, одетый в непривычно обычные после марских костюмов джинсы и футболку, радуясь возвращению в далекий, но по-прежнему любимый город, словно встрече с давним другом, и замер посреди просторной площади, уютно устроившись в потоке спешащих туда-сюда пассажиров, прикрыв глаза и глубоко вдохнув непривычно сухой, колкий северный воздух, подставив распущенные волосы порывам холодного утреннего ветра. Замер, чтобы насладиться моментом, о котором, сам того не осознавая, мечтал все эти годы, проведенные в Маре, и который оказался полностью испорчен внезапный вызовом Мадверны и последующим очень коротким, крайне неприятным, напряженным разговором.
Браза, это, кажется, еще хуже, чем предательство…
Раздумывал Эф, спустя полчаса медленным шагом на ватных ногах сворачивая в довольно узкий проезд, ведущий к дому, где располагалась когда-то их совместная с братом квартира.
Нет, он не злился на академика, она тут совсем не причем, наоборот, Эф был весьма благодарен Мадверне: куда лучше узнавать подобные новости заранее и в одиночестве, а не под едкими, любопытными взглядами бывших коллег. Сейчас он злился на Влада, на Антона, на всю долбанную Службу! Зербеа ней, чтоб ей пусто было!
И на Ала…
Знакомый козырек над входной дверью приветливо переливался в лучах теплого, летнего солнца, радостно подмигивая своему давнему, но не забытому знакомому. Эф невольно улыбнулся, когда подошел ближе. Кажется, здесь вообще ничего не изменилось за прошедшие пять лет. Та же каменная лестница из десятка серых ступеней, отполированных по центру многочисленными парами ног, погнутые кое-где тонкие металлические штанги потертых темных перил, треугольная тень козырька над входом, обычная по меркам Альстендорфа прямоугольная дверь из массива моренного дерева с длинными вертикальными ручками, слегка утопленная в выемку стены и обрамленная своеобразной каймой из декоративных камней, одинокий фонарь, а рядом – темные рамы вытянутых вверх, двуставных квартирных окно. Да, строго и сурово. В Маре его дом выглядел совсем по-другому.
Эф еще раз вздохнул, усмехнулся, потому что вдруг подумал: наверняка со стороны он сейчас напоминает какого-нибудь ностальгирующего по прошлому старого седовласого дедулю, и, собравшись с мыслями, уверенно поднялся, слегка шаркая сношенными подошвами кед, по ступеням крыльца.
Но попасть в квартиру удалось не сразу. Оказавшись на нужном, третьем, этаже, Эф как обычно, слегка толкнул дверь рукой – в ответ подушечки его пальцев чуть-чуть закололо, сработало предупреждение о защитных чарах. Значит, заклинания поменяли.
Браза…
Эф толкнул дверь еще раз, безрезультатно, и, разочарованно выдохнув, стал ждать, мысленно упрекая себя за то, что заранее не связался с Алом, наивно положившись на удачу и забывчивую леность брата. Конечно, можно было бы сейчас откопать в кармане амулет (как и полагалось любому магу Мары Эф не носил браслет и для безмолвной связи вдали от академии использовал исключительно собственные способности, усиленные артефактом), вызвать Ала и потребовать впустить себя в квартиру, но Эфу вдруг стало так неохота суетливо заниматься этим всем, что он решил тупо стоять под дверью и провоцировать чары, дожидаясь пока хозяин квартиры сообразит – у него гости. И, к огромной радости Эфа, ждать пришлось совсем недолго. Спустя, наверное, секунд тридцать тяжелая створка двери медленно отворилась, только вот вместо заспанной, вечно недовольной физиономии ворчащего брата за ней оказалось симпатичное, умилительно сонное, а главное, незнакомое лицо молодой девушки.
– Э-э, и-иром… – Эф невольно отшатнулся, округлыми, удивленными глазами уставившись на неизвестную. – А-а… А где Ал?
Прозвучало очень – очень глупо, особенно если учесть, что это сказал длинноволосый худой тип лет тридцати пяти в помятой выцветшей футболке, джинсах и потрепанных кедах. Эф был готов дать себе по лбу за такие слова, но было уже поздно.
– Иром, – девушка в отличие от Эфа не растерялась. Наоборот, взгляд ее красивых серовато-синих глаз вдруг оживился, превратившись из мутновато-рассеянного, в любопытный. – Вы, наверное, Эффель?
– Да, – он кивнул. – А вы?
– Ника, – она торопливо представилась, при этом ее губы слегка, как бы скрывающе-снисходительно улыбнулись, – Ника Пратт.
Бра-а-аза… Какой я идиот!
Эф почувствовал, что начинает краснеть.
– Ал дома, – продолжила Ника. – Заходите, дора, итерэ Эффель.
Она распахнула створку шире и отступила в сторону, пропуская Эфа внутрь квартиры. Тот, продолжая наливаться краской словно помидор, виновато опустив голову, прошел внутрь. Ника закрыла дверь, а Эф так и остался в нерешительности топтаться посреди крошечного коридора, молча, украдкой оглядывая изменившуюся квартиру. Теперь здесь царил настоящий, совершенно непривычный порядок.
– Эф? – голос брата, появившегося в дверях кухни, вывел Эфа из ступора.
Эф повернулся. Ника тихо замерла в стороне.
– Ал, – его губы невольно расплылись в теплой кривоватой улыбке. – Мирдан соан… – Эф покачал головой и усмехнулся, горько и радостно.
Он только сейчас вдруг по-настоящему понял, что не видел брата почти пять лет. Пять лет! Браза! В детстве отсутствие Ала даже пару дней казалось ему вечностью, а теперь пять лет… Эф окинул брата быстрым, настороженно-испытующим взглядом, тот делал тоже самое. Кажется, они оба сейчас пытались сопоставить, соотнести то, что видели, с тем, что слышали друг о друге за все эти годы. По крайней мере, Эф точно мысленно делал это.
От родителей он знал, что Ал в начале лета, то есть больше месяца назад, закончил третью ступень и собирался теперь работать в универе на факультете теормага. Теормага! Ого-го… Оказывается он перевелся туда еще после первых лет. Вот это да! По приглашению какого-то видного профессора… Мамин голос звучал очень гордо, когда она с торопливой радостью сообщала старшему сыну об этом. И еще он наконец-то познакомил их с Никой, такая хорошая девочка… Браза, Эф снова мысленно укорил себя, вот дурень, мог бы догадаться, что они живут вместе. А то, он искоса взглянул на Нику, как-то совсем неловко вышло… Ну, да ладно…
И глядя сейчас на брата, подросшего, поправившегося, уже не такого худого и нескладного, каким он представлялся Эфу раньше, с неизменными черными кудряшками, подстриженными, но все равно непослушными и длинными, с такими же темными-темными, глубоко посаженными глазами, четкими, еще более выразительными из-за отсутствия юношеских пухлых щек скулами, еле-еле загорелой по сравнению с жителями Мары кожей, не выспавшегося, помятого, неловко застывшего, опершись покатым плечом о косяк дверного проема, он одновременно и видел, и не видел тех изменений, которые произошли в брате. Видел и не видел того, нового, незнакомого ему Алана, отголоски судьбы которого доносились до него столько лет от общих знакомых и родителей.
– Браза…
Они сказали это вместе, как в детстве. И тут же синхронно улыбнулись, одинаково подтянув нижнюю губу и вздернув левый уголок верхней. А следом расслаблено, как-то облегченно, выдохнули.
– Нет, все-таки это мой брат, – в тишине коридора словно прозвучали их мысли. – Тот самый …Ал …Эфи.
Эф улыбнулся еще шире и, сделав робкий шаг, раскинув по сторонам руки, крепко обнял подавшегося навстречу брата.
– Ал…
– Эфи…
Их ладони похлопали по широким спинам.
– Извини, что без предупреждения…
– Да, наплюй, вен…
Они отстранились друг от друга. Ника тут же заботливо подхватила небольшой кейс Эфа, чтобы тот ненароком не сбил его ногами.
– Чаю?
– Да, можно…
Кажется, Ал никак не мог поверить, что брат живой, настоящий, стоит посреди его коридора, потому что постоянно оглядывался. Эф пропустил вперед Нику и направился следом.
– Ты прямо с дороги?
Ал достал из шкафа кружки. Его руки подрагивали от волнения, отчего керамические края, дребезжа, касались друг друга.
– Ага.
Эф плюхнулся на свое обычное место, но потом, вдруг спохватившись, подскочил сообразив, что все-таки теперь тут могут быть другие порядки, но Ника жестом остановила его, потом что-то быстро сказала Алу на ухо и, ободрительно кивнув Эфу на прощание, ушла. Словно провожая хозяйку, белый, влажный пар мягким, волшебным облаком окутал крохотную кухоньку, и Ал, мастерски вынырнув из него опустил на стол две, наполненные до краев чашки, а сам опустился на стул напротив брата.
– Нике на работу пора, – сообщил он, аккуратно пригубив обжигающий чай и с наслаждением причмокнув. – Ах…
– А-а, – Эф тоже подтянул к себе чашку, – понятно. А ты?
Ал довольно усмехнулся.
– Свободен до начала осеннего семестра, – добавил он, победно вскидывая вверх руки и сжимая кулаки. – Постой, – он, нахмурившись, взглянул на брата, – ты ведь в курсе, что я в универе собираюсь преподавать?
– Да-да, – Эф тихо захихикал, – мне мама про это всего то тысячу раз сказала.
На лице Ала появилась понимающая улыбка.
– Ясно… Ну вот. Рим, кстати, ты ведь помнишь его? – Эф кротко кивнул, и Ал продолжил. – Теперь в Миране, он после второй ступени ушел и теперь там в парты уже метит.
Брови Эфа удивленно выгнулись.
– Рим?! – он чуть не поперхнулся. Перед глазами сам собой всплыл образ светловолосого голубоглазого красавчика-парня в идеальном пижонском прикиде, с которым они порой слишком уж горячо спорили по всяким, чаще всего довольно абстрактным или откровенно бессмысленным вопросам.
– Ага, – Ал улыбнулся. – Я сначала сам был в шоке, а теперь привык.... Приезжал недавно в гости, мы на трибол ходили.
Тут Эф все-таки не удержался и поперхнулся: чай мелкими каплями полетел в разные стороны из его сжатых тонких губ, а в носу защипало от пресной воды. Ал громко рассмеялся.
– Трибол?! Бра-а-аза… – наконец справившись со взбунтовавшимся напитком округлив глаза заметил брат. – Ты же никогда…
– … и не собираюсь, ха-ха, Эфи, – Ал продолжал весело хихикать. – Рим потащил.
– Браза…
– А еще он, кстати, пристально за тобой наблюдает, – голос Ала стал чуть менее беззаботным, Эф как-то почти автоматически отметил это. – По новостям, конечно, ничего запретного, не пугайся. Они там в Миране все на политике помешаны, сам, наверное, знаешь.
– Да, имел дело, – согласился Эф.
– Говорит, ты умудрился попасть в какую-то знаменитую комиссию.
На залитой ярким утренним светом кухне словно медленно-медленно стали сгущаться тучи.
– Ола, – подтвердил Эф. – К слову, именно из-за этого я больше не агент, – добавил он, слишком наигранно веселым голосом и продемонстрировал брату пустое запястье без агентского черного браслета. – Рад безумно.
– Ого-го, – Ал этого не знал. – И чем тогда сейчас занимаешься?
– Магией, – загадочно заметил Эф, задорно прищурив глаза, затем рассмеялся и добавил. – Тружусь в академии Мары.
– А помнится мне, когда ты очень громко посылал всех эти магов прямиком под ветра Черкерина… Да-а-а, Эфи, – Ал покачала головой, тень неподдельного удивления еще не успела окончательно испариться с его вытянутого лица – не ожидал.
– Иор эгри йоола, – по привычке продекламировал Эф.
Ал кивнул.
– Арто виэ.
Эф, оценив шутку, расплылся в улыбке.
– Арто виэ, – повторил он, после чего они с Алом хором засмеялись, беззаботно и искренне, как в детстве.
Где-то в глубине квартиры с глухим стуком захлопнулась дверь. А они все продолжали заливаться хохотом, будто наслаждаясь этим желанным, этим последним моментом собственного единения, братской близости и позабытой, детской, настоящей дружбы, растягивая и смакуя любой, даже самый крохотный его кусочек, потому что каждый в глубине мыслей, они читали это, глядя в практически одинаковые темные глаза, знал, сейчас придет время для настоящего разговора, разговора, после которого они уже не смогут вновь так смеяться.
Теплый чай неспешно остывал, отдавая свое тепло плотно обхватившим стенки кружки длинным пальцам и словно застывшему, замороженному, душному воздуху внутри кухни.
– Зачем ты согласился Ал?
Утро медленно клонилось к полудню. А они все сидели здесь, друг напротив друга. Вне мира, вне времени…
– Зачем ты согласился?
Вопрос сорвался с губ, свистя обреченным звуком опускающегося, тонко наточенного лезвия. Но Ал даже не удивился. Не удивился, откуда брат знает.
– Думаю, я должен, – просто ответил он. И серая, седая тень легкой вуалью покрыла его лицо.
Внутри Эфа вмиг взвилась непокорная, огненная ярость. Он крепко сцепил тонкие бледные губы, сжал пальцы и процедил.
– Ты им ничего не должен, Ал! Ни Антону, ни Владу, никому. За давнюю ошибку не расплачиваются такой ценой…
Однако Ал остановил его.
– Нет, я не про это.
Эф растерянно выдохнул.
– Что? Как?
– Я должен Руни, – мышцы лица еле заметно дрогнули, – и всем остальным. Каждому: Нике, тебе, маме с папой… Я должен, потому что родился таким, и потому что однажды судьба свела меня с ней.
– Ал… – Эф внимательно смотрел на брата, взрослого мужчину, принимающего взрослое решение, но, как ни старался, видел лишь маленького мальчишку, не знающего, где его место в этом странном, искореженном мире, – ты тут не причем, твой талант тут не причем, ты ведь даже не агент, ты не подписывался …
– Я должен…
Эф всплеснул руками: бессильно и огорченно.
– Нет, Ал. Если это все твои доводы, то, извини, они не принимаются, – он решительно отставил кружку в сторону, чуть не расплескав остатки чая. – Послушай…
Ал поднял голову. В его глазах отражалась холодная, решительная уверенность, однако Эфа это не остановило.
– Послушай. Что они рассказали тебе: о ней, об операции, о причинах? – он аккуратно отсчитывал слова, легко прикасаясь подушечкой пальца к поверхности стола. – Ты уверен, что знаешь достаточно, чтобы сделать объективный выбор? Ты уверен, что тобой не руководят эмоции? Потому что, прости, но ошибка, если ты вдруг передумаешь и не справишься, будет стоить слишком дорого.
– Я понимаю, – спокойным, ровным тоном откликнулся Ал. – И понимаю, что от меня требуется. Я готов рискнуть.
Ответ брата Эфа нисколько не удовлетворил. И не удивил.
– Ал… она маг вещей…
– Эфи… я знаю, – Ал снова нетерпеливо перебил его. – Я все знаю. Знаю, что она очень сильная и беспощадная, знаю, что мне придется примерить на себя сложную, запутанную, опасную магию, знаю, что не будет шанса на ошибку, знаю, что в конце концов моя цель – убийство, знаю, мне надо убить Руни, – на сей раз дрожь прошла по всему его телу. – Но, браза, пойми же, я ведь создан для этого. Не убивать, конечно, нет. Создан для такой магии. Я всегда мечтал, хоть раз, хоть самую малость прикоснуться к ее тайнам. Браза, да я до сих пор грежу этим! – голос брата звенел металлом. – Ты ведь помнишь те песчаные замки, помнишь, как сильно мне хотелось поделиться, помнишь, ты ведь тогда чувствовал мой восторг. Браза…. я всегда корил себя этим, а теперь в кои-то веки могу быть полезен!
Он выдохнул. Еще больше побледнел и ссутулился, обвиснув грузным телом на острых локтях.
– И, кроме того, это ведь я затащил ее в тот клуб шесть лет назад, познакомил с Зорном, разбередил, посеял сомнения в ее четкий, продуманный мир, выбил фундамент. Ведь из-за меня, возможно, это из-за меня она… – он осекся, чуть не задохнувшись от нахлынувших эмоций, подтянулся, поднял руку и долго-долго тер пальцами глаза, словно пытаясь изменить тот мир, который был перед ним, – … из-за меня она и стала такой. А ведь был второй шанс. Браза… Ведь тогда, в той комнате, в те пять минут, у меня, именно у меня, был шанс все исправить! Тогда она еще была собой. Я уверен!… Уверен, – он вздохнул, надрывно, с хрипом, по его щекам текли блестящие соленые слезы, а сомкнутые в кулак пальцы бездумно долбили по крышке стола, – почему, почему я тогда вас послушал?!
Сердце Эфа горело болью: за брата, за себя, за Руни…
«Почему я сам себя послушал?» – эхом отдалось в его мыслях.
– Почему я послушал? – следом обреченно повторил Ал. – Почему не пошел к Зорну, почему не пытался найти ее. Почему?! – он завертел головой, раскидав упругие черные кудри. – А теперь. Теперь она умрет. Навсегда. Навечно. Мой друг, безумно дорогой мне человек умрет в гневе, в обмане, в страхе, в одиночестве, запутавшийся, потерянный, оставленный, загнанный в угол, пусть и не понимающий, не осознающий своего падения. Разве я могу не быть с ней рядом в такой момент? Разве я не должен быть с ней рядом, Эфи? Разве ты бы бросил меня, превратись я в полного придурка?
Эф покачал головой.
– Вот и я не могу, не могу оставить ее одну… Это мой долг, как друга, и это мой единственный шанс хоть как-то искупить свою вину перед ней…
Ал немного помолчал, прежде чем продолжил.
– А по поводу страхов… – он снова взглянул на Эфа, тяжело и решительно. – Наверное, ты сейчас думаешь, что раз я такое говорю, то мне не хватит сил, не хватит стойкости довести все до конца. И, соглашусь, сомнения справедливы. Только вот ты упускаешь из виду один факт: решать мне придется не только судьбу Руни, но и свою собственную, а еще твою, Ники, Агни, возможно будущее каждого человека в мире. И, сам понимаешь, у меня, по сути, нет выбора. Все или ничего. Все или ничего, брат, – Ал усмехнулся: горько, больно, с обреченностью и облегчением одновременно. – Это – моя судьба. Я чувствую. Ты, конечно, будешь смеяться. Но, правда, с того самого момента, как ко мне пришел Влад, с самых его первых слов, я знал – я должен, должен это сделать, – он слабо улыбнулся, потом поднял глаза, с мольбой посмотрев на брата. – Дора, Эфи, прошу тебя, не мешай мне, как бы ты ни волновался, как бы ни переживал, прошу, не мешай, если у тебя нет действительно серьезных причин. Позволь мне наконец занять свое место. Я так этого хочу, всегда хотел. Дора… Помнишь, как в детстве… Снова оставь мне гостинец в тайнике и верь, что я вернусь, и я обязательно вернусь. Еще много раз.
Ал замолчал, а Эф так остался сидеть сосредоточенно, напряженно, не шевелясь, будто продолжая слушать.
– Хорошо, – наконец, сказал он охрипшим, тихим голосом.
Брат тут же облегченно улыбнулся и словно просиял, отбросив с лица бледные тени.
А в голове Эфа на секунду промелькнула настойчивая, пугающая мысль: ты совершаешь ошибку, ты знаешь это. Но даже так он не мог отказать. Не мог отказать Алу, ни здесь, ни когда-либо в будущем. Ведь, как и брат, он чувствовал себя виноватым и ответственным. Виноватым за то, что Алу вообще пришлось столкнуться со всем этим. И ответственным за любое собственное решение: в прошлом, настоящем, грядущем.
– Хорошо, – повторил Эф увереннее и громче. – Все или ничего. Арто виэ, – он поднял в воздух остывшую кружку с чаем и, хотя на сердце у него было совсем не радостно, улыбнулся.
– Арто виэ, – отозвался в ответ Ал, легко касаясь кружки Эфа краем собственного стакана. – Меру, брат. Я этого не забуду…
– Очень на это надеюсь, – ехидно прищурившись, добавил Эф, и они вместе устало засмеялись.
Когда Эф, спустя некоторое время, все-таки добрался для подготовленной ему комнаты в гостевом доме, то чувствовал себя крайне утомленным, перенапряженным и разбитым, а вокруг еще лишь яркими, летними, томно-жаркими, но уже не обжигающе палящими, августовскими красками сверкали, наполненные шуршанием мобилей и громким шумом городской толпы благодатные послеполуденные часы. В мыслях Эфа, настойчиво маячило напоминание о назначенной на сегодняшний вечер встрече, однако он не знал, где найти силы для еще одного такого, не менее серьезного, важного разговора. Будь он в Маре, то наверняка спустился бы в библиотеку, погрузившись в сосредоточенную, непоколебимую тишину многочисленных полок и стеллажей, заставленных ровными рядами книг, или вышел на улицу, прогуляться по извилистым дорожкам около бывших крепостных стен, с упоением ловя прорывающийся в осыпавшиеся трещины дерзкими, смелыми порывами океанический бриз и наслаждаясь по своему мелодичным шумом разбивающихся о скалистый берег волн, а вернувшись, чувствовал бы себя вновь бодрым и свежим. Но Мара осталась далеко-далеко за его спиной, а здесь, в Альстендорфе, он уже не мог ощущать себя дома. Однако разговор с братом стоил затраченной энергии, ведь он так тосковал по нему и все эти годы тяготился как-то негласно установившимся между ними холодным молчанием, и теперь хоть на мгновение оно прекратилось.
В итоге Эф, кое-как разобрав свою небольшую дорожную сумку и обустроившись в новом жилище, просто завалился спать, проснувшись лишь тогда, когда мягкий свет северных сумерек нечеткими глубоким тенями заполнил его небольшую комнатку.
Бри опустила голову и краем глаза уловила серовато-синюю, подрагивающую тень от собственных пальцев на глянцево-белой стенке широкой чашки, наполненной чуть больше, чем на половину остывшим кофе. Рядом на тонком фарфоровом блюдце медленно засыхали остатки мягкой, пышной булки, от которой Бри то и дело отламывала крохотные, крошащиеся кусочки, порой забывая доносить их до рта. Несмотря на прохладу, проникающую внутрь заведения через распахнутые настежь окна с легкими, вздымающимися верх, яркими, белыми парусами занавесок посреди густых сумерек вечера Бри ощущала сковывающую горло духоту, а по ее высокому, практически прямому лбу стекали капельки липкого холодного пота. Каждый раз она, промакивая их бумажной салфеткой, долго выдыхала, набрав полный рот воздуха, и обмахивала себя ладонями рук.
Часы за ее спиной пробили половину восьмого. Она пришла на встречу заранее, однако, к сожалению, привычной уверенности это совсем ей не прибавило. Нервы взведенные, взвинченные до предела, словно уже готовое сорваться с губ опасное заклинание, то и дело грозили обернуться либо истеричным криком, либо горькими слезами. Бри пыталась вспомнить, когда она еще настолько сильно волновалась… В голову приходили то университет: конец третьей ступени, профессора тогда любили разносить работы студентов, прежде чем благосклонно кивнуть и похвалить их за старания, то первые дни в Неймаре: знакомство с Урдом Миртоном, она чуть не свалилась в обморок, и даже вчерашний полдень: обжигающий взгляд академика Граавки, последующий долгий разговор, перевернувший ее жизнь с ног на голову, а может…
– Бри Нейм?
Незнакомый, не слишком низкий, довольно молодой голос ворвался в ее спутанные, мельтешащие мысли.
– Да… да… – она моргнула, затем подняла голову, вытянув тонкую шею, и внимательным, немного мутным взглядом окинула стоящего перед ней человека в светлых, с большими бело-серыми потертостями джинсах и мягком удобном худи с глубоким капюшоном, откинутым назад, и карманом впереди. Его волосы длинные, волнистые, цвета спелых колосьев пшеницы, светло-русые, были небрежно собраны в хвост на затылке, а вытянутое лицо угловатое, худое, с прямым носом выражало живое любопытство и настороженность. Удивительные, темные глаза мужчины загадочно блестели в мягком теплом свете кафе, а его взгляд, немного усталый, но ясный и прямой, остановился на девушке. На вид ему было лет тридцать – тридцать пять, и без костюма магов Мары он выглядел куда моложе, чем могла ожидать Бри.
Незнакомец улыбнулся, кивнув.
– Иром. Я – Эффель Найлен. Можно просто Эф, – он протянул тонкие пальцы и, отодвинув ими стоящий рядом стул, неспешно опустился на него.
– Э-э, Бри, – она вытянула вперед руку, однако тут же отдернула ее. – Ой… Эль эртэ Мара, – приветствие прозвучало неуверенно и заученно.
Но Эффель оценил старания.
– Эль эртэ Мара, – эхом откликнулся он, а затем снова улыбнулся тонкими губами. – Вообще-то я тоже отчасти из Неймара…
– Да, я знаю, – не удержавшись, вставила Бри. Он ни каплю не удивился ее осведомленности. – Вы были стажером, но потом ушли в Службу. Почему?
Собеседник, очевидно, был не очень готов к таким, хм, откровенно прямым вопросам: на его лице появилась тень легкого изумления и растерянности, отчего он стал выглядеть еще моложе.
– Ну… – Эф усмехнулся. – Тогда я думал, что быть агентом, следователем, куда полезнее, чем быть магом, наверное. А вы?
– Ты… – перебив, добавила Бри. – Давайте на «ты», – Ей нравился это человек. Да и обращаться на «вы» к почти ровеснику казалось для нее странным.
Эф кивнул.
– А ты? – поправившись, повторил он.
– Я пока не собираюсь никуда уходить, – сказал она, постепенно расслабляясь. Ее поза, движения тела становились все более естественными и раскованными.
– Нет, я не это имел в виду… – Эф на секунду опустил глаза, а потом поднял их, с любопытством взглянув на Бри, – почему ты осталась в академии? Никогда не поверю, что стажировка хоть кого-то могла настолько впечатлить…
– Ага, на самом деле, она была просто катастрофически ужасной, – Бри фыркнул и недовольно покачала головой. – Однако я ни на что и не рассчитывала. Просто всегда знала, что хочу быть ученым магом.
– А я вроде всегда знал, что хочу быть следователем, – Эф горько и одновременно иронично улыбнулся, – но как оказалось, ошибался. После Неймара я вообще окончательно невзлюбил магов, если честно. А теперь сам маг и точно также не люблю агентов.
Бри кивнула и, видимо, не зная, что больше добавить, стала вновь медленно крошить заветревшуюся булку.
– Ты хоть когда-нибудь имела дело с агентами? – поинтересовался Эф, решив перейти к более серьезным темам. На самом деле он не очень-то ожидал увидеть здесь в качестве своего коллеги и напарника эту молодую, совсем еще неопытную девушку. Мадверна, конечно, предупредила – выбор неоднозначный, спорный, но, чтобы настолько… Неужели в целом Неймаре никого получше не нашлось? Орда ла ме ино…
– Нет, не доводилось, – откликнулась Бри, мгновенно перестав уничтожать остатки выпечки. – И это ведь не плохо? – она вопросительно взглянула на Эфа.
– Для тебя лично – нет, но для… хм… дела, – он выразительно прищурил глаза, выгнув дугой одну бровь, – для дела не очень.
– Да, я понимаю, – спокойно заметила Бри. – Служба, агенты, негласные правила там, все такое… Но не беспокойся, я тебе не помешаю. Просто говори, что делать и проблем не будет.
