Валя Худякова
Мир – Магия
Глава 21
Эф читал и не верил собственным глазам. Возвращался и не верил вновь. Читал снова и не мог осознать, как уложить это в мыслях.
Мягкая, плавная тень Мадверны скользила туда-сюда по круглому кабинету, искажаясь, вытягиваясь и сжимаясь на выступах мебели будто в кривом зеркале, медленно набирая в себя то холодные, то теплые оттенки. Ровный шум непоколебимого океана, размеренный стук каблуков: четкий, гулкий на каменном полу и приглушенно-звенящий стоит вступить на древние деревянные доски невысокого подиума около рабочего стола; теплое, влажное, спертое от голода дыхание, пересушенные губы, жесткий, словно наждачная бумага язык, зудящие, воспаленные от напряжения глаза. Академик была удивительно терпелива: за все то время, пока Эф страница за страницей перелистывал содержимое папки, которую она принесла с собой, Мадверна не произнесла ни слова. И когда бывший следователь наконец поднял на нее усталое, бледное, обрамленное выбившимися волнистыми волосами, тусклыми в сумеречном свете кабинета, лицо, она лишь остановилась и, скрестив на груди руки, повернулась к нему.
– Полагаю, спрашивать, правда ли это, смысла не имеет, – тихо заметил Эф, улыбаясь совсем чуть-чуть, лишь самыми кончиками тонких, пепельно-розовых губ, отчего все его лицо подернулось лихорадочной, нервной рябью, словно ухмылка была всего лишь неумелой маской.
Мадверна сделала пару шагов назад к ближайшему креслу и элегантно опустилась на него, закинув ногу на ногу. На слова Эфа она не ответила, поэтому он, подождав немного, добавил.
– И… хм… – от отчаяния в собственном голосе ему стало окончательно не по себе. – Браза… – он не мог поверить, не мог. – И… что с этим теперь делать? – он так ошибся. – Как я понимаю, действовать надо решительно и.. э-э…
– Мы уже, – темные от слоя помады губы Мадверны двигались в темноте практически незаметно, – уже действуем.
Где-то за арочными сводами окна шумно ударилась о скалистый берег мощная волна.
– И вы, итерэ Эффель, нужны нам.
– Нам? – шорохом повторил Эф. – Кому?
– Магам, Союзу, миру, – в четких словах Мадверны не было слышно ни капли пафоса или насмешки – она говорила абсолютно серьезно. – Не так уж важно кому, куда значительнее – для чего. Я и мои коллеги долгие годы по крупицам собирали те драгоценные сведения, которые, – женщина легко мотнула головой, – лежат сейчас в этой папке. И лишь несколько магов в мире, единицы, будут знакомы с ними. Мы всегда остаемся в тени, это ни в коем случае не должно измениться.
– Мы – агенты? – Эф сам понял, что вопрос прозвучал глупо и наивно, но не мог ни спросить.
– Разумеется, нет. Мы и вы – маги.
Эф растерянно прочистил горло.
– Но я не маг, итерэ Мадверна, я – бывший следователь, а сейчас и вовсе рядовой агент. Просто согласился поучаствовать в комиссии, я и не думал ни о чем большем.
– Конечно, – Мадверна кивнула. – Но разве вы полагаете, что получили приглашение исключительно по воле случая? Или по капризу Астена? Разве будь так, я сидела бы тут, а вы прочитали бы то, что прочитали?
Эф неловко провел головой из стороны в сторону. Да, действительно, теперь он так не думал.
– То-то, – Мадверна поменяла позу. – И, к слову, вы уже несколько часов как ни сотрудник Службы, итерэ Эффель. Я сама лично подала прошение о вашем увольнении по причине того, что иначе вы были бы вынуждены покинуть комиссию, агент Борин удовлетворил его без колебаний и, как мне показалось, даже с облегчением. Поэтому…
– Меру, – Эф вдруг шумно выдохнул, это случилось так неожиданно, что Мадверна даже прервалась, обеспокоенно-настороженным взглядом посмотрев на него.
– Итерэ Эффель? – аккуратно поинтересовалась она. – С вами все в порядке?
– Ола, ха-ха, – Эф легко откинулся на спинку широкого рабочего кресла, поднял глаза к потолку, свел вместе ладони и засмеялся. Ночной, холодный свет узкого, подвешенного в темном небе месяца тонкой полоской вырвал из темноты угловатый профиль его вытянутого, худого лица. – Ах-ха, орда ла ме ино, вы даже не представляете, что сделали!
Мадверна еле заметно нахмурила брови.
– И что? – невозмутимо узнала она.
– Если говорить просто – подарили мне новую жизнь, – Эф прямым, открытым взглядом нашел ее блестящие в сумерках глаза. Он понимал, что ведет себя вызывающе, неподобающе, пугающе странно, но чувство внезапного облегчения опьяняло куда сильнее самого крепкого вина. И Эф не противился. – Гротер меру.
– Истан, – Мадверна кивнула и словно на секунду понимающе улыбнулась. Или Эфу лишь показалось… – и теперь, когда руки больше не связывают правила Службы, итерэ Эффель, вы можете заняться действительно важными делами.
– Постойте… – попытался вмешаться он, но Мадверна была непреклонна.
– У меня нет времени для пустых разговоров, – она изящно взмахнула рукой, и папка на столе Эфа бесшумно растворилась, – а у вас нет времени на раздумья. Вы знаете, что стоит на кону, поэтому решайте сейчас. Да или нет?
– Да.
– Тогда слушайте внимательно… Наверное, каждый более-менее образованный человек в нашем мире знает историю последнего короля, включая, само собой, и легенду о его гибели от руки выдающегося ректора Альстендорфсого университета, профессора Нердана Йормана. Как гласит предание, магистр Йорман вошел в личные покои короля с одной единственной целью – совершить убийство. Убийство самого могущественного мага мира. И для этого ему, конечно, требовалась какая-то экстраординарная, невероятно мощная, неизвестная магия или…
Мадверна, замолчав, перевела взгляд на Эфа.
– Оружие, – закончил тот. – Особое, на которое не будет действовать магия вещей.
– Верно, – подтвердила академик, – кинжал. «Эрз107» так называем его мы в Неймаре или «сертэ108», мост, забытое сейчас имя магов Мары. Вы, итерэ Эффель, знакомы с историей этого предмета? – она вопросительно посмотрела на собеседника.
– Ола, каждый агент знаком с ней. Его изготовил Митар Дорак, основатель Службы, специально для Нердана Йормана из редкого, очень редкого древнего материала, а сам Нердан Йорман, будучи превосходным ловцом, открыл особую магию – магию кинжала, сложный обряд, позволяющий оградить оружие от действия внешнего воздействия: как магического, так и физического. Именно этот кинжал нашли на полу покоев короля в ночь штурма дворца союзники магистра Йормана, и именно это оружие впоследствии стало своеобразным символом Службы. Его торжественно передали Митару Дораку в знак того, что теперь агенты, а не маги сопротивления призваны охранять, оберегать, созидать новый шаткий мир, – Эф улыбнулся и задумчивым голосом процитировал несколько последних строчек из учебника, которые когда-то так глубоко запали в его юное, горящее сердце. – «Отныне миссия этого старинного оружия переходила к людям, и теперь сами люди должны были стать словно кинжалы, направленные внутрь себя, для победы в первую очередь над собой и своими корыстными желаниями ради счастья и жизни других.»
– «История темных арков2, том два, эпилог, – закончила за него Мадверна. – Прекрасные, вдохновляющие слова… Единственное хоть сколько стоящее предложение во всей этой сочащейся идеологией книге, – академик недовольно скривилась. – Но вот вы, итерэ Эффель, что сами думаете, возможно ли вообще существование такого оружия? И мог ли Митар Дорак, несмотря на все его прочие заслуги перед миром, – она слегка приподняла вверх руки, как бы защищаясь, – сделать его?
– Ну-у, – Эф растерялся. Признаться честно, он никогда даже не пробовал думать об этой истории в таком критическом ключе. Учеба, да и работа в Службе обычно не сильно благоволили подобному. – Не знаю, итерэ Мадверна… Я же не маг, – сдался он.
– Однако вы очевидно хотите им стать, раз сидите тут, в одном из двух сердец мира. Поэтому привыкайте сомневаться во всем, – она расправила сложенные руки и элегантно опустила их на подлокотники кресла, обхватил недлинными пальцами скругленные концы. – Так вот… Я не зря упомянула о том, как называют кинжал настоящие маги, особенно здесь, в Маре.
– Мост… – словно прилежный ученик откликнулся Эф.
– Да, сертэ. А если смотреть еще глубже, соединяющий два. Предмет, оружие, соединяющее тонкой, невидимой нитью две неразрывные части жизни, два извечных фундамента мироздания, две непримиримые стороны существования – две параллели. Никто не ведает, когда оно появилось и кто был его истинным создателем. Некоторые маги полагают, что это орудие, не оружие, было дано человечеству вместе с первыми глотками его жизни, другие склоняются к тому, что оно само – неотъемлемая часть нашего мира, третьи же настаивают на его происхождении от рук великих чародеев далекого забытого прошлого. Но тем не менее, сертэ, несмотря на паутину окутывающих его легенд, абсолютно реален.
– Однако вернемся к исходному вопросу, – Мадверна отвела в сторону руку, широким, выразительным жестом. – На что полагался магистр Нерман Йорман, когда в одиночестве вошел в покои последнего короля? Что низвергло одного из величайших магов в истории мира? Да, думаю, вы прекрасно поняли, это был сертэ. Сертэ, который Митар Дорак, конечно же, не изготовил сам, но тайно доставил своему учителю. Сертэ, который все долгие годы Темных арков маги ценой собственных жизней оберегали здесь, в лабиринтах Мары, сэрте, который неведомой силой разрезал грань реальности и магии, перенося туда то, что составляет человек без собственного физического тела.
Но это лишь вершина айсберга… Поскольку самое любопытное в этой истории, как полагается, скрывается глубоко-глубоко под водой. Главное, неизвестное никому кроме нескольких посвященных человек во всех дэлах, наследие Темных арков – открытая магистром Йорманом магия – наше единственное, настоящее, непобедимое оружие.
Магистр Нердан Йорман, судя по воспоминаниям его приближенных, долгие годы занимался поиском того, что позволит сокрушить короля. И можно довольно логично предположить, не найдя ничего другого, он остановился на сертэ. Но сам по себе древний артефакт был почти бесполезен для его цели, поскольку никто из живущих тогда магов не знал, как сладить с ним. Его свойства постоянно менялись: сертэ порой нельзя было даже взять в руки, порой он подчинялся, порой оказывался полностью резистентен к магии, включая магию вещей, а любые попытки воздействовать на него физически всегда заканчивались неизменным провалом. Однако Йорман не сдался.
Долгие годы в обществе магов ходила своеобразная шутка-легенда, повествующая о том, что когда-то один не слишком одаренный природными талантами подмастерье нашел странный нож, который позволял буквально стирать с лица земли собственных врагов. Именно эта легенда натолкнула магистра Йормана на смелую, дерзкую мысль, которая впоследствии сформировалась в полноценную научную гипотезу о магии имтара – магии равенства. По сути, она говорила следующее: сертэ возможно управлять, нужны лишь правильные заклинания и правильный подход. И именно эти заклинания заново, уже как ловец, нашел Нерман Йорман, а потом скрупулезно записал их в личном дневнике, дополнив четкими, однозначными инструкциями и передал своему главному ученику – Митару Дораку.
Как вы можете догадаться, итерэ Эффель, эти записи никуда не исчезли. Они, как и сам сертэ, в величайшей тайне сохранены нами по сей день. И именно их мы склонны рассматривать в качестве основного пути выхода из сложившегося, – Мадверна качнула головой в то место, где когда-то лежала папка, – конфликта.
***
Мелкая сеть морщин на тонкой смуглой коже, словно смятая тонкая ткань, с выцветшими остатками былых веснушек, вздернутая от напряженных, иногда подрагивающих мышц лица, концентрическими полукольцами окружала темно-серые, пересохшие глаза, чей взгляд медленно-медленно скользил слева направо. Сбившееся дыхание еще не восстановилось, отчего в груди кольнуло, ритм сердца, постепенно успокаивающийся, снова взвился до четкого торопливо пульсирующего шума циркулирующей крови в висках.
Лица агентов расплывчатые, серые, усталые, один за другим проплывали перед взором Влада. Он смотрел на них, смотрел на свою команду (ведь несмотря ни на что, они всегда останутся «его» ребятами), пытаясь понять, скольких нет, и ловя взглядом невольное облегчение тех, кто вернулся, облегчение которое неизменно появлялось, стоило каждому увидеть пустые стены зала, и не удивлялся, нет, это не было удивление, это был что-то другое: смутное, непривычно тревожащее беспокойство, инициированный инстинктами и еще не подавленный выдержкой и рассудком страх за собственную жизнь.
– Зербеа ней!109
Громкий возглас разом растворил сосредоточенную тишину мыслей. Влад, моргнув, повернулся. Гротер Ломак резким, размашистым движением буквально сорвал с себя разорванную в клочья куртку, звук расходящейся по швам ткани эхом отскочил от бетонной коробки, и остатки очередного безликого агентского бомбера полетели к противоположной стене. Во влажных глазах боевого мага полыхнул огонь, он, не оглядываясь, сделал уверенный шаг в сторону Влада с явным намерением испепелить агента прямо на этом самом месте. А Влад, придя в себя, лишь усмехнулся, и никто в этой пропитанной стыдным, опасным облегчением комнате даже представить не мог, как тяжело далась ему эта усмешка.
– Ола, Гротер? – он приготовился слушать доклад.
Гротер Ломак остановился, только когда их плечи поравнялись. Маг был чуть ниже ростом, так что, повернув свою голову, крепко посаженную на короткую, широкую шею, он смотрел на Влада снизу вверх.
– Ну-с, начальник, – тон Гротер звучал саркастически шутливо, он даже вытянулся по стойке смирно, а на его тонких губах играла привычная искаженно снисходительная полуулыбка полуусмешка. До абсурдного неуместная. – Пара твоих в отключке, еще трое – с несерьезными повреждениями. И наш местный Йерка экусо на три минуты словил несколько арматурин …
Лицо Влада мгновенно побледнело, словно кто-то по злой шутке смахнул с него яркие, живые краски, он пошатнулся, неловко, неумело, бесконтрольно.
“Йерка экусо на три минуты… Браза! Да он даже в такую минуту не может назвать его по имени!”
Во взгляде Ломака на долю секунду промелькнуло сочувственное понимание, и это, как ни странно, вернуло Владу потерянное ощущение реальности. Его руки сжались в кулаки, так что посветлели костяшки пальцев, а по телу за ледяной волной осознания, жидкой лавой разлилось неудержимое желание мести. Влад шумно выдохнул, раздув широкие ноздри.
– Эй-эй, успокойся, – крепкая, подрагивающая ладонь Гротера с легким хлопком опустилась на плечо. – Жив твой Курт. Подлатают, и будет как новенький.
Влад коротко, благодарно кивнул. Рука Ломака тут же покинула его плечо, а во взгляд вернулся привычный сарказм, боевой маг развернулся и вместе со Владом стал наблюдать за копошащимися в комнате людьми.
– И что делать будешь? – спустя пару минут молчания поинтересовался он.
– Ждать, – невозмутимо ответил Влад.
Гротер Ломак усмехнулся и покачал головой.
– Очевидно, того пока мы все инвалидами станем, а? Валяй! Спелся с магами. Туда тебе и дорога… Удачи…
Ломак хотел было уже отмахнуться и уйти, победно оставив за собой последнее слово, но не успел. Влад остановил его, слегка развернулся, так чтобы Гротер видел его лицо: сурово-напряженное, с сомкнутыми, серыми губами; лицо человека, который не ищет компромиссов и не терпит возражений; и произнес яростным, четким шепотом.
– Мы будем ждать столько, сколько потребуется, Гротер. Столько, сколько потребуется… И маги тут совсем не причем.
Идея того, что некоторые именуют Союзом, всегда была вплетена в канву нашего мира вместе с магией. И те, кто отрицают ее, без малого отвергают и часть собственной природы. Ту часть, которую мы не вправе потерять, ибо это будет равнозначно неминуемому забвению и гибели. Мы однажды возложили на себя огромную ответственность и готовы нести ее груз до тех пор, пока не исчезнет необходимость: пока человечество не осознает и не научится жить в гармонии двух изолированный параллелей, в единстве двух противоположностей – вечной определенности и изменяемости. И они должны остаться такими навеки. Только стабильность гарантирует свободу, только постоянство сопряжено с жизнью и развитием. Помните это, что бы вы не услышали. Помните свой долг перед миром и передо мной. Благословляю вас и тех многих, кто однажды встанут на ваше место. Благословляю вас в этой неравной войне.
Предсмертная записка Валы Керы.
– Тогда, итана артелле110, приступаем к голосованию? – вопросительный голос Амрата Лардэ прогремел над заполненным иллюзией пространством трансформации, и парт удостоверившись, что возражений нет, продолжил. – Прошу всех явить свой выбор…
Призрачные фигуры за столом одна за другой, будто зажигающиеся в цепи фонарей огни, осветились ровным, ярким, теплым – «за», или холодным – «против», светом. Голосование проходило «в открытую», поэтому Эф, скользя по кругу взглядом, видел, какой выбор сделал каждый из присутствующих. От волнения он невольно начинал путаться в оттенках световых ореолов и даже на мгновение с ужасом подумал, что все против, однако потом, наконец, разобрался и облегченно выдохнул. Он точно знал: у них есть минимум три голоса – Мадверна, он и Лардэ. А два парта: мужчина, женщина – и маг-консультант (кстати, никто иной как известнейший на весь мир Салик Вастер, Эф все время боролся с детским желанием постоянно разглядывать его или невзначай, оказавшись рядом, попросить автограф) до сих пор сомневались.
– Решение принято, – громогласно возвестил Амрат Лардэ. Эф внутренне поморщился, больно уж начальник Службы любил этот устаревший пафос собраний. – Академик Мадверна Граавка, ваше предложение одобрено. Арто виэ.
– Гроте меру, коллеги, – вежливо заметила Мадверна.
– И что дальше, милочка? – нетерпеливо перебил ее Салик Вастер, его старческий, гнусавый голос подрагивал. Эф подумал: видимо легенда магии тоже не выносит всех этих бесполезно напыщенных речей. – Или этого нам здесь знать не положено? – он ехидно захихикал.
Одна из теней шевельнулась. Мадверна сейчас, наверное, слегка снисходительно улыбалась, а ее темные, отливающие медью брови, взмыв вверх, выстроились в тонкую, ровную дугу. Жалко, что здесь в трансформации этого было не заметно. Салик Вастер явно рассчитывал на такую реакцию.
– Отчего же? – ее голос прозвучал уверенно и мягко. – Я готова ответить на дополнительные вопросы, а что касается наших дальнейших действий – о них уже упоминалось на …
– Да-да, – опять оборвал Мадверну маг. – Про ваш план мне все ясно… Но толку от него немного, как и от любого плана. Лучше скажите мне, дорогая, вот что. Пять, – он задумался, – нет, пожалуй, шесть фамилий… Да, шесть… Кто эти шесть магов, которым я по доброте сердечной минуту назад доверил свою жизнь?
На мгновение вокруг повисло нехорошее, напряженное молчание. Мадверна, очевидно? сейчас думала о том, как бы не слишком грубо приструнить разлюбопытничавшегося не в меру мага, потому что излишняя информация запросто могла навредить всему делу: вольно или невольно. Однако Салика Вастера сложно было корить за излишнюю заинтересованность. Здесь в круглой зале с самого начала никто не доверял друг в другу? и одновременно каждый старался разузнать, разнюхать как можно больше подробностей, каждый, тайно или открыто, желал принять самое активное участие, обладать фактами, которые утаили от прочих, и в сложившейся ситуации это было совершенно обычным поведением. Все-таки подобные события происходят куда реже, чем раз в арк, они обязательно остаются в истории, как и их участники.
– Семь, итерэ Салик, – наконец, сказала Мадверна, непривычно растягивая слова. – Их будет семь. И, к сожалению, я, ровно как и вы, гадаю, кем они окажутся.
– То есть исполнители еще не утверждены, хм? – вступила в разговор парт, Кира Тормикор, ее голос жалил, словно тонкая колкая рапира. Эф на протяжении всей работы комиссии невольно присматривался к этой женщине, но пока так и не разгадал, что заставляет его настораживаться каждый раз, когда они находятся рядом. И, кажется, это чувство подозрительного недоверия было взаимным. Удивительно светлые, почти идеально симметричные глаза Киры всегда неусыпно следили за молодым магом и бывшим следователем.
– Да, вы правильно меня поняли, – подтвердила Мадверна. – Ни наблюдатели, ни маги не выбраны. Этим займутся мои коллеги из Мары и Неймара.
– Правда, уповаю на то, что они там не передерутся? – Салик Вастер лукаво усмехнулся. – Ха-ха, меру, дорогая. И, признаться честно, если в кандидаты попадет хоть один не слишком искушенный вашими академическими интригами марец, я буду удовлетворен выбором.
– Как вам мало надо, итерэ Салик, а? – смеясь, заметил последний из собравшихся Рикард Росс, парт из Крондорфа, мужчина средних лет с густой ухоженной бородкой, который всегда ходил в странных круглых шляпах с широкими полями. Эф познакомился с ним лично совсем недавно и неожиданно для себя сразу проникся к нему теплой симпатией. – К слову, сразу отметьте, итерэ Амрат и итерэ Мадверна, я заранее согласен выступить наблюдателем, если поступит соответствующее приглашение. Или оказать любую другую помощь…
– Как и все мы, как и все мы… – уверил его Амрат, одновременно аккуратно возвращая себе штурвал ушедшего из-под контроля разговора. И правильно, пора было заканчивать. Эф не стал бы утверждать точно, но по ощущениям они провели тут уже больше трех часов. Обсуждение перед голосованием затянулось. – Что ж, итана артелле, полагаю, на сегодня собрание можно объявлять закрытым… – Амрат сделал паузу, но никто не возразил, поэтому он, кажется, с облегчением продолжил. – Значит, прошу всех покинуть трансформацию…
Вернувшись назад в Мару, Эф потом еще долго сидел в своем пустом, постепенно погружающемся в густой сумрак южной ночи кабинете, невидящим взглядом смотря в спокойную даль океана и размышляя о том, что случилось. Агни сегодня работала допоздна, и он тоже не спешил домой. Наслаждаясь шумом плескавшихся где-то внизу волн, маг перебирал в мыслях каждый факт, каждую мелочь, что успел узнать за прошедшее время, пытаясь соотнести, сопоставить все части друг с другом. Это удавалось, но с трудом.
Все словно было…
… шито белыми нитками.
В воображаемой картине оставалось еще слишком много зияющих неизвестностью пробелов. И теперь Эф отчетливо видел, что ему вряд ли удастся залатать их исключительно результатами собственных мысленных экспериментов. Этот факт очень пугал, навевая прилипчивый налет не отступающего, зудящего беспокойства. Он был так рад освободиться от бремени работы в Службе, так заворожен тайнами, внезапно открывшимися перед ним по тонкому, расчетливому велению Мадверны, охвачен волнением встречи с бывшими коллегами и азартом своей новой роли, что начисто позабыл даже о самых обычных предосторожностях, о рассудке, забыл хорошенько обдумать то, что на самом деле Мадверна попросила его сделать.
Эф не мог представить, какого это – ошибиться в подобной ситуации. Зайти так далеко и осознать – ты не прав. Даже сейчас, когда все еще только начиналось, он сомневался, в состоянии ли открыто посмотреть в глаза брату, а что тогда ждет его после…
Ясное дело, он не знал правды, полагался лишь на слова тех, кому больше всего доверял: на суждения магов и Астера Гарлана, на книги, записи, которые успел перепроверить. И в этой ситуации, с такими вводными данными, конечно, иного выбора не было.
Однако никто не мешал ему начать свое импровизированное расследование: взяться «за старое» и составить собственную картину событий, искать зацепки, следы, улики, связи, мотивы – все, что поможет заполнить зияющие страхом белый пятна. Особенно теперь, когда по какому-то сверхъестественному стечению обстоятельств он станет одним из семи главных людей операции и увидит многое своими глазами.
***
Мадверна, еле заметно пошатнувшись, огляделась – она только что переместилась в это академическое крыло, ее голова еще немного кружилась после действия заклинания.
Глубокий вдох: спертого, наполненного мелкими, поблескивающими в лучах солнца пылинками и болотистым, мшистым запахом холодной старой каменной кладки стен воздуха, медленный выдох. Уверенный разворот на устойчивом каблуке красных замшевых туфель под аккомпанемент звонкого, непривычно задорного для этих мест эха от тут же приставленной ноги…
И Мадверна, окончательно придя в себя, быстро, но без излишней поспешности, направилась к высоким, массивным, встроенным в элегантную каменную арку, дверям кабинета. Стоило ей приблизиться, как створки послушно распахнулись и перед ее наблюдательным, внимательным взором предстала небольшая, довольно уютная приемная Урда Милтона, где, как и положено, за столами трудились его стажеры и ассистенты, одну из которых – симпатичную молодую девушку из Альстендорфского университета, Бри Нейм, Мадверна давно уже выделила и приметила: упорная, чрезвычайно настойчивая, умная она напоминала Мадверне себя в первые годы работы в академии. А еще Бри постоянно попадалась на глаза там, где ее не должно было быть, и это порой начинало сильно смущать Мадверну.
Окинув ассистентов и стажеров быстрым колким взглядом, Мадверна, нещадно стуча каблуками по старинному деревянному паркету, направилась прямиком в кабинет Урда Милтона, не без удовольствия ловя сопровождающие ее восхищенно-завистливые вздохи будущих академиков и магов.
– О-хо-хо, иром, Мад, – приглушенным, будто рассеянными голосом поприветствовал гостью хозяин кабинета – Урд Милтон, как только дверь за ее спиной плотно, надежно захлопнулась. Он сидел, по своему обычному удобно расположившись в глубоком рабочем кресле, и, задумчиво закусив губами уголок роскошных седых усов, читал какую-то книгу.
Из приоткрытого окна за спиной мага в кабинет врывался едва прохладный летний ветерок, игриво шелестящий листами разложенных кругом бумаг и аккуратно, бережно колебля, будто поглаживающий жесткие, белоснежные, серебристые волосы академика. Теплые острые лучики солнца, преломляясь на разнообразных зеркальных поверхностях, превращались в стайки веселых, беззаботных зайчиков, разбросанных тут и там по шершавым, хмурым стенам кабинета.
Эта картина со стороны выглядела настолько умиротворительной и удивительно пасторальной, что Мадверна …
… ехидно и довольно ухмыльнулась, после чего развернулась на девяносто градусов и, игнорируя обращенные к ней вопросы сидящего за столом мага, гордо вскинув голову, направилась прямиком к незаметной на первый взгляд миниатюрной двери, умело скрытой в тени за заполненным книгами стеллажом. Подойдя к ней вплотную, Мадверна прикрыла глаза, и буквально спустя секунду дверь, громко щелкнув и как бы неохотно скрипнув, открылась.
– Неужели ты думал обдурить меня вот этим?!
Она без страха вступила внутрь темного, наполненного затхлым запахом помещения, умело лавируя в сумеречных лабиринтах полок практически по памяти, ее глаза еще не привыкли к сумеркам комнаты, и перед ними преимущественно продолжали бегать те самые придуманные солнечные зайчики.
– Разумеется, нет, – голос Урда Милтон усмехнулся. – Я, к слову, тут.
Довольно сообщил он, подсветив гостье остаток пути крохотным магическим огоньком.
– Меру, – без особой благодарности буркнула в ответ Мадверна.
– И, кстати, парочка наших с тобой знакомых охотно купились на сие представление, пока … – радостно сообщил маг. Он стоял около высокого, похожего на верстак деревянного стола, на котором кругом были разложены раскрытые книги. Мадверна, наконец, пробравшись к нему, тут же бесцеремонно осмотрела каждую, – … пока я работаю, – закончил Урд, улыбаясь и словно тем самым защищаясь от ее прожигающего страницы, огненного взгляда.
Мадверна хмыкнула. Как будто она сама этого не видела?! И с чего это он такой веселый?
– Хм… Есть что-то новое? – она примирительно выдохнула и скрестила на груди руки.
– Ола… Полагаю, что отыскал любопытный след, – с постаревшего лица Урда мгновенно испарилась вся озорная, беззаботная радость, он будто снял маску – обнажив тяжелые, темные тени раздумий, резкие впадины щек, глубокие, уже многие годы не расправляющиеся морщины, уголки его тонких, едва розоватых губ обвисли, а взгляд по-прежнему зорких глаз стал серьезно-сосредоточенным. Маг повернулся к книгам. – Однако я пока не готов раскрыть подробности, необходимо еще раз уточнить все исключения и рассмотреть возможные поправки, поскольку…
Мадверна жестом остановила собеседника.
– И не надо, – она, склонившись, посмотрела на Урда. – У меня и без этого голова кругом идет. Столько всего…
Урд оторвался от книг и, вопросительно выгнув дугой одну бровь, поймал взгляд карих глаз Мадверны.
– Нужен совет, – продолжила та. – Наш консультант. Никак не могу подобрать. Все кандидатуры пока какие-то, – она скривилась, – какие-то не такие. Может у тебя на примете осталась еще какая-нибудь темная лошадка, – она лениво улыбнулась, – наподобие того парня из Мары, Найлена? Потому что иначе, пф-ф-ф, – женщина всплеснула руками, – мы рискуем потерять контроль… и вообще… эти агенты, парты… браза, я их бы близко не подпускала…
– Нейм, – внезапно, перебив ее, заметил Урд.
– Что, извини? – Мадверна не расслышала.
– Нейм, э-э-э, Бри, кажется, девчонка, о которой ты меня предупреждала, – Урд качнул головой в сторону скрытой где-то за толстыми стенами приемной. – Я понаблюдал, и она действительно оказалась не такой простой, как остальные мои горе ассистенты, сумела выудить информацию о кое-каких наших делах, только вот не поняла, конечно, что узнала. Подумай, – он махнул рукой, – неплохой актив на будущее.
Мадверна недоуменно нахмурилась в ответ.
– Подумаю, – согласилась она, но по ее лицу было отчетливо заметно, что лишь из вежливости, на самом деле идея ей категорически не понравилась.
Но Урд Милтон даже и не думал уговаривать коллегу или спорить. Убедившись, в том, что у Мадверны больше нет других вопросов, он вновь вернулся к работе, а она, постояв в задумчивости несколько минут, вскоре ушла.
– Ну, что…
Антон энергичным, на удивление бодрым шагом ворвался в окутанный сонной тишиной кабинет. Полы его безликого темно-серого пиджака развевались по сторонам подобно двум надутым парусам, а расслабленный галстук небрежно съехал на бок, перекосив ворот идеально отглаженной, свежей рубашки. За последние несколько недель Антон похудел и осунулся, так что сидящие когда-то плотно брюки костюма теперь слегка болтались и, кажется, удерживались на положенном месте исключительно благодаря широкому кожаному ремню с прямоугольной, в меру выделяющейся пряжкой.
– Иром…
Дверь со звоном захлопнулась, продолжая вибрировать на расшатанных петлях. Влад открыл глаза, неохотно подтянулся в приятно нагретом теплом тела кресле и сладко зевнул.
