Валерий Борисов
Последняя любовь Хемингуэя
2
В четыре часа Адриану разбудил стук в дверь. Не тот аккуратный стук, которым чопорные служанки будят изнеженных барышень, намекая своим господам, что давно пора вставать, скоро завтрак, а призывные удары – пора на охоту! Спешите, а то все проспите.
Адриана поспешно натянула на себя охотничий брючный костюм. Немного помучилась, надевая утепленные резиновые сапоги и, бегом, выскочила во двор. Там уже толпились все те, кто решил пойти охотиться на уток. Пешком двинулись к каналу. На берегу рассаживались по большим лодкам, и гребцы везли охотников по каналу в глубь лагуны. У Адрианы радостно билось сердце, – она впервые участвовала в настоящей охоте на уток. Вскоре лодки причалили к островку в заливе. В темноте можно было разглядеть сарай. Это был охотничий домик, стилизованный под старину, на манер крестьянского строения. Отсюда охотники разъезжались на маленьких лодках по охотничьим засадам. Здесь гребцами были настоящие егеря, знающие охоту и умеющие ублажать знатных гостей.
Адриана обратила внимание, что она прибыла сюда на последней лодке. Те, кто приехал раньше, по одному с егерями, уже уплывали вглубь лагуны, туда, где стеной стояли густые заросли камыша. Но ее и других начинающих охотников, снова посадили в большую лодку, в которой они сюда приплыли, и вскоре высадили на другом островке, недалеко от охотничьего домика. Егеря небрежно разбросали возле них чучела уток и дали ружья.
До Адрианы дошло, что именно таким стрелкам как она, достались самые худшие места. Настоящие охотники забились в глубь залива, где вдали от людей зимуют утки – в камышах, на песчаных косах.
Что делать? Надо было устраиваться на указанном егерями месте. А место представляло собой простую бочку, врытую в землю, прибросанную сверху для маскировки, камышом и ветками, куда она и влезла.
Было темно, но Адриана разглядела на неподвижной глади воды тихо скользящие лодки. Егеря заканчивали приготовления к охоте. Она крепко сжимала в руках ружье, приготовившись по первому зову уток начать по ним стрельбу. Но все было тихо, а в темноте к тому же плохо видно. Правда, звезды стали немного блекнуть, обещая долгий зимний рассвет. Вскоре Адриана почувствовала холод. Мороз пролез вначале в ноги, а потом стал забираться выше. Конечно, какой это мороз, если в любой момент готов пролиться холодный январский дождь. Но все равно не жарко.
Рассвет не торопился, и Адриана, незаметно для себя задремала. Снились какие-то обрывки снов, не соединенные в общий сюжет. Периодически появлялись охотники, наводящие на нее свои ружья, но не стреляли, а почему-то проходили мимо пешком по воде. И вот из темноты вышел огромный, как медведь, охотник и навел на нее ружье. Она не успела разглядеть его лица, как раздался выстрел. Адриана закричала от страха и… проснулась. Одиночные выстрелы, дуплеты сливались временами в гул и раздавались будто бы над самым ухом. От страшного сна и грохочущих рядом выстрелов она вздрогнула всем телом и, закричав, в растерянности стала выбираться из бочки. Но рядом раздался крик:
–Спрячься! А то попадешь под выстрел!
Адриана в испуге упала на дно бочки. Выстрелы продолжали грохотать, в перерывах между ними она слышала скрежет жестких птичьих крыльев и тревожно-растерянное кряканье, мечущихся от страха уток. Она осторожно выглянула из бочки. Птицы пытались укрыться от людей в камышах, но их и там встречали огнем из ружей. Кажется, в лагуне не осталось ни одного места, где могла бы спрятаться бедная утка. Охотники были кругом – в бочках, в лодках, под лодками и беспощадно били беззащитных птиц.
Адриана взяла ружье наизготовку, пристально вглядываясь в туманную даль воды, и приготовилась подстрелить свою утку. Но стрельба внезапно прекратилась, как и началась. Птиц нигде не было. Лишь рядом с чучелами плавали лапами вверх убитые утки, окрашивая воду в красный цвет. К ним спешили егеря в лодках, подплывали охотничьи собаки и в пастях несли добычу своим хозяевам.
«Не успела! – Огорченно подумала Адриана. – Не надо было спать». – Укорила она сама себя.
Потом она огляделась и увидела в двух шагах рядом с собой охотников пять, замаскированных в бочках, как и она. Так вот почему она испугалась во сне. Стреляли действительно над самым ухом. Эти места рядом с охотничьим домиком были приготовлены специально для новичков. Где-то в глубине лагуны охотников немного и не видят друг друга. Там они по-настоящему охотятся.
«Но кто же из охотников целился в меня во сне? – Размышляла Адриана. – Вроде, незнакомый».
Она пыталась вспомнить, кто же это был, но не могла. Не успела запомнить лица, только огромную фигуру.
Подплыли на лодках егеря и отдали охотникам убитых уток. Адриане егерь тоже положил возле бочки одну. Кажется, он хотел положить две утки, но, увидев девушку, ограничился одной.
–Теперь тихо. – Предупредил он ее и всех охотников, находившихся рядом. – Ждем следующего прилета.
Но ждать пришлось до обеда. Утки, как назло не прилетали. Где-то далеко слышались выстрелы, отзвуки которых, отраженные водой, были ей слышны. Ближе к обеду стал моросить дождь, и она пожалела, что впопыхах собираясь на охоту, не пристегнула капюшон к куртке. Ее длинные волосы намокли и прилипли к плечам и спине. Она снова почувствовала холод.
Утки подлетели после полудня. Адриана снова проглядела их прилет и увидела птиц, когда услышала выстрелы. Утки кружились низко над водой, стараясь спрятаться в камыши, но отовсюду гремели выстрелы. И они взмыв вверх, снова устремлялись вниз, к спасительным зарослям…
Адриана прицелилась из ружья в утку, которая в очередной раз взмыла вверх и выстрелила. Она умела стрелять. Еще в детстве отец разрешал ей стрелять из ружья и даже из пистолета. Он был генералом и мог позволить дочери пострелять из боевого оружия. А после гибели отца, ей позволял стрелять из ружья родной брат – Джанфранко.
Раздался выстрел и пустая дымящаяся гильза, выскочив из ствола ружья, ударилась о край бочки и, срикошетив, скользнула по ее лбу. От неожиданности она бросила ружье и стала ладонью тереть лоб. Сейчас Адриану даже не интересовало, – попала ли в цель, и вообще, желание стрелять дальше, у нее пропало. Она была напугана, терла лоб и смотрела на ладонь, – нет ли крови? Но крови не было, и это ее успокоило, но не надолго. Появилась боязнь, – а не вскочила ли шишка? Как теперь показаться ей на глаза друзьям? Но зеркала с собой не взяла и поэтому не могла убедиться, все ли в порядке с лицом.
Охота, лично для нее, закончилась. Адриане хотелось, как можно быстрей покинуть бочку. Но за ними долго никто не приезжал. Она видела, как возвращались охотники с дальних островов лагуны и исчезали внутри охотничьего домика. За ней и, находящимися рядом начинающими охотниками, приехали в последнюю очередь. Так, в крайнем случае, ей показалось.
Адриана вошла в охотничий домик. Оказывается, зал для встреч находился в подвале. По крутым ступеням лестницы Адриана спустилась вниз. В зале жарко пылал камин, вокруг него сидели охотники, разгоряченные охотой, и шумно обсуждали прошедший день. Их было человек двадцать, и у каждого в руках бокал вина, которое подавал слуга, непрерывно сновавший из зала в кухню. Огонь от печи в кухне отбрасывал в затемненный зал свои багровые сполохи. Соединяясь в ограниченном пространстве подземелья, пламя камина и огонь печи придавали залу романтический вид. На вертелах, внутри печи, жарились утки. Охотники разогревались вином, и беседа текла непринужденно.
Возле самого камина с бокалом вина сидел главный гость графа – Хемингуэй. Адриана, осторожно спускаясь по лестнице, услышала хрипловатый голос писателя, медленно растягивающего слова.
–Сегодняшняя охота доставила мне большое удовольствие. Но такая охота на уток больше похожа на бойню. Ты только ждешь птицу, а сам полностью скован. Никуда не двинешься, привязан к бочке, и становишься рабом ожидания. Хорошо, когда выпадает счастливый случай. А если нет, то кроме разочарования, такая охота ничего не приносит. Вот в Африке выслеживаешь добычу долго. Упорно ее ведешь, приближаешься все ближе, ближе… Только оглядывайся, а то сзади тебя может вести лев или леопард, и сам можешь стать его добычей. – И первым громко расхохотался Хемингуэй. Охотники засмеялись вслед за ним, по достоинству оценив его чувство юмора. А он продолжал. – Помню, как-то я подбирался к газели, а это очень чуткое и поэтому пугливое животное… – Он неожиданно замолк, не закончив фразы. Его глаза остановились на лестнице.
Сначала он увидел сапоги. Потом, заправленные в них брюки. А дальше полностью женские ноги, с грациозной осторожностью касающиеся ступенек. Он не видел еще лица обладательницы этих длинных и стройных ножек, но, помимо воли, мелькнула констатирующая мысль: «Видна порода! Идет высокая порода».
«И вот вошла она – во всей своей красе и молодости, – высокая, длинноногая, со спутанными волосами, которые растрепал ветер. У нее была бледная, очень смуглая кожа и профиль, от которого у тебя, да и не только у тебя щемит сердце, блестящие темные волосы падали на плечи».– Пришло на ум описание девушки.
«Откуда этот портрет? Из написанного мною? Или из того, что я еще не успел написать? Откуда она? – Забилась настойчивая мысль. – Кажется, это та девушка, которую мы вчера встретили у Латисаны».
Из зыбкого пространства воспоминаний, его вывели собеседники, которые ждали продолжения рассказа писателя – охотника:
–А что же дальше, мистер Хемингуэй?
Он стряхнул с себя груз воспоминаний, усилием воли отвел от Адрианы глаза и медленно произнес, потеряв нить своего рассказа, другое:
–Дальше… Антилопы очень чутки…
Граф Кехлер удивленно приподнял брови и произнес:
–Дорогой Эрнест. – Мягко перебил он его. – Вы говорили о газели…
Хемингуэй отпил вина из бокала и снова стал смотреть на Адриану.
«Где я видел ее раньше? – Продолжала крутиться в голове назойливая мысль. – «Но только не вчера. Я увидел ее впервые давно…».
Он не мог полностью овладеть собою и своими мыслями:
–Антилопа и газель, очень чуткие и пугливые животные, как я уже сказал… – Он продолжал свой рассказ об охоте в Африке, изредка бросая внимательные взгляды на девушку.
Адриана, стоя на лестнице, всматривалась в полутьму подвала. Вот и Хемингуэй, который рассказывает что-то интересное о своих охотничьих подвигах. Его внимательно слушают. Понятно! Не каждому дано услышать из уст великого писателя рассказ о его охотничьих похождениях. Вот и раскрыли рты, чтобы потом хвастаться, как они охотились с Хемингуэем, а возможно и сидели в одной бочке с ним. А он, что угодно может нафантазировать, недаром столько книг написал. Надо бы их как-нибудь почитать.
К ней подошла дочь хозяина сегодняшней охоты барона Франчетти, Афдера. Они были подругами, хотя никогда между ними сердечной близости не было. Афдера была старше Адрианы на два года и благодаря своему отцу была давно вхожа в круг друзей писателя.
–Адриана! Ты видишь, как интересно рассказывает Папа о своих приключениях? Быстрее присоединяйся к нам. Так интересно!
–Сейчас, Афдера. Приведу себя немного в порядок. Только из бочки вылезла, не успела даже причесаться.
–Мы все такие, как ты, растрепанные. Вечером приведем себя в порядок. Пойдем к Папе.
–А почему ты его называешь Папой?
–Так называют его только близкие друзья.
–А ты тоже близкий друг?
–Можно считать так. Я стараюсь всегда быть рядом с ним. Он необыкновенный человек. С ним всегда интересно.
–Хорошо. Я сейчас подойду к вам. У тебя нет расчески? А то волосы намокли и стали, как пакля.
–Нет. Я пойду. Ты не задерживайся.
–Хорошо.
Афдера пошла к расслабившимся от вина и беседы охотникам, села на банкетку недалеко от Хемингуэя.
Адриана руками приподняла свои мокрые, густые волосы и бросила их обратно на плечи. Они тяжело легли на сырую от дождя куртку. Их просто необходимо расчесать. С такой растрепанной прической входить в круг мужчин не хотелось. Адриана прошла к кухне, где полыхала печь и жарились утки. Она склонилась к горячей плите, чтобы подсушить волосы. Но липкие волосы не хотели быстро просушиваться. И тогда Адриана громко обратилась ко всем:
–У кого есть расческа?
Но ее никто не услышал. Хемингуэй только, что закончил рассказ, но теперь уже об охоте в Испании. Он сравнивал испанскую охоту, с охотой в Африке. Возбужденные его рассказом, охотники чуть ли не на перебой, стремились поведать о своих удивительных приключениях.
«Конечно! Присутствие такого необыкновенного гостя стимулирует их фантазию. – С досадой подумала Адриана. – От них сейчас ничего не дождешься».
Сбросив мокрые волосы на лицо, она пятерней растопыренных пальцев, принялась расчесывать их.
Хемингуэй, потягивая из бокала вино, внимательно наблюдал за ней. «В отсвете огня она кажется прозрачной». – Фиксировал цепкий мозг писателя каждое ее движение. – Нет. Это я так ее себе представляю. Она же в мокрой куртке и не может быть прозрачной. Но, я ее так вижу! Почему?»
Барон Франчетти, склонившись к нему, тихо произнес:
–Вы не желаете отправиться обратно в дом? Там нас ждет ужин.
Его слова вывели Хемингуэя из состояния задумчивости, и он ответил также тихо:
–Сначала попробуем свежезажаренных в натуральном огне уток. Свежая дичь, не сравнится ни с каким деликатесом. А ужинать будем ночью. Сейчас интересно послушать рассказы охотников. Такая мечтательная правда, никогда не происходила и не произойдет с ними. Но охотничьи и рыбацкие мечты надо уважать.
Про себя же он подумал, что не стоит торопиться. В усадьбе Мэри. Она не захотела мокнуть на охоте и осталась дома. Впрочем, он не прав – Мэри немного простудилась и не хотела давать имеющейся простуде новый импульс.
Хемингуэй наблюдал за тем, как Адриана безуспешно пытается привести свои волосы в порядок, и ему хотелось помочь ей. Потребность помогать другим, была природным качеством его души. Но девушке, освещенной живым огнем, не требовалось той большой помощи, на которую он был всегда готов. И ему, до щемящей боли в сердце, вдруг захотелось помочь ей, сейчас же. Но как?
«Кажется, она просила расческу? Я слышал. Вроде бы просила. – Он нащупал в кармане костяной гребень. – Есть! Как я не забыл его сегодня взять с собой?»
Граф Кехлер снова обратился к нему, но Хемингуэй его уже не слышал. Он резко поднялся из кресла и медленным раскачивающимся, словно по палубе парохода шагом, пошел к печи.
Адриана почувствовала, что кто-то большой стоит за ее спиной. Она повернула голову и увидела высокого, широкоплечего, с открытым, участливым лицом Хемингуэя. Вчера она видела только его затылок, лицо – мельком.
«Медведь!» – Мелькнуло у нее неожиданное сравнение писателя со зверем.
Она улыбнулась, и «медведь» улыбнулся ей в ответ, но сразу же стал серьезен. Вот он полез в верхний карман куртки и вынул оттуда расческу – большую и белую, с крупными зубьями.
«Он слышал, что я просила расческу. И принес. Он внимательнее всех в этом домике. – Подумала Адриана. – Спасибо ему».
Но Хемингуэй не протянул ей расческу. Глядя прямо ей в глаза, из-под припухших век, он переломил расческу двумя руками пополам. Одну половину он также молча протянул Адриане.
«Зачем он это сделал? Какой-то символ?» – Мелькнула удивленная мысль, но она не получила у себя на нее ответа.
Адриана протянула руку к расческе и взяла ее. И только тогда Хемингуэй произнес:
–Возьмите гребень. Он ваш.
–Спасибо. Только зачем вы его поломали? Я бы его вам вернула?
–Он теперь ваш. – Снова повторил Хемингуэй, не отводя внимательного взгляда от ее глаз.
Удивительное дело – от пристальной глубины его глаз она не чувствовала смущения. Это был взгляд не ее восемнадцатилетних сверстников, старающихся казаться умными и опытными. Это был взгляд человека знающего и понимающего других, сильного мужчины, умеющего в нужный момент придти на помощь.
–Спасибо.– Тихо повторила Адриана слова благодарности и снова, как вчера в машине, после знакомства с Хемингуэем, ее досада на сегодняшний день, куда-то улетучилась. – Я сохраню этот подарок на всю жизнь.
–Я тоже.
–А зачем вам хранить гребень всю жизнь?
–Вторую половину гребня. – Уточнил Хемингуэй. – В память о встрече с вами.
Адриана молча стала расчесывать густые волосы половинкой костяного гребня, а Хемингуэй внимательно наблюдал за ее мягкими движениями.
«В ней чувствуется порода! – Сделал он окончательный вывод. – Она похожа на моих героинь. На Марию – точно. Также чиста и беззащитна. На Брет? В этом мире все порочны. Иначе нельзя. Кэтрин? Может быть жертвенна, как и она. На кого еще? Сразу не вспомнишь».
Адриана, причесав влажные волосы, раскинула их по плечам и полностью повернулась к Хемингуэю. Он молчал, неловко переминаясь на ногах.
«Точно, медведь. – Подумала она, как и несколько минут назад. – Немного неповоротлив, но добр». – И вслух произнесла.
–Вот и привела себя в порядок. Спасибо за помощь.
–Это не помощь. Это желание помочь тем, кому сейчас хуже, чем мне. Вы, я вижу, промокли на охоте. Была ли она удачной для вас? Я хочу спросить, – много уток удалось вам настрелять?
–Кажется, ни одной. Я выстрелила только один раз и попала себе в лоб. – Адриана засмеялась от такого объяснения своей охоты.
«У нее хорошая улыбка». – Отметил Хемингуэй и почувствовал, как в груди у него что-то замерло. Такое бывает, когда видишь что-то близкое и необходимое, но пока не знакомое и не достижимое.
–В лоб самому себе можно попасть только в определенный момент своей жизни. И только сознательно. У вас произошло что-то другое.
Он замолчал, ожидая от нее ответа. И ей пришлось объяснить, что же произошло.
–Я выстрелила, а патрон выскочил из ружья, ударился сначала о бочку, а потом о мой лоб…
–А! Такое бывает, когда гильза рикошетит от какого-либо предмета. Надо правильно выбирать позицию для стрельбы. Вам сейчас больно?
–Знаете, нет. Только боюсь, – не будет ли шишки или синяка. Я еще в зеркало не смотрела на себя. – Виновато пояснила Адриана.
–Давайте я посмотрю.
Адриана удивленно взглянула на Хемингуэя, – неужели он до такой степени внимателен, и ответила:
–Здесь не совсем светло. Вы можете не увидеть.
–Давайте сядем сюда, ближе к лампе.
Они сели на банкетку у стены. Адриана выжидательно смотрела на него, – неужели он все же хочет оказать ей медицинскую помощь? Но Хемингуэй был настроен серьезно. Он протянул руку, и осторожно приподняв прядь волос, стал разглядывать ее лоб. Он даже провел пальцами по нему, нащупывая, нет ли шишки. Адриана обратила внимание, что руки у него твердые, мозолистые, но теплые. Не отнимая рук от ее лба, он произнес, как обычно медленно, но как профессиональный врач:
–Я ощущаю пальцами небольшое повреждение ткани, но снаружи ничего не видно. Не бойтесь. У вас нет ни шишки, ни синяка. Давайте я погрею своими руками место удара, и вы навсегда забудете, что с вами произошел неприятный случай. Чувствуете, как у меня идет тепло от руки?
–Да. – Ответила Адриана, хотя в этот момент тепло в его руках пропало. Но ей не хотелось обижать правдой человека, который пришел ей на помощь.
Но Хемингуэй словно почувствовал неправду в ее ответе и недовольно произнес:
–Для такой процедуры надо сначала выпить чего-то крепкого – шотландского виски или русской водки. Вино не дает такого тепла. А здесь, как я понимаю, нет более крепких напитков. Я сейчас сделаю вам небольшие пассы, после которых проходят все страхи, не говоря о неприятностях. Не возражаете?
–Нет. А что это такое?
–Меня этому обучил в Африке колдун из масаев. Есть там такой народ. Они мне помогали на сафари… Тот колдун показал мне, как надо быстро снимать боли, как лечиться…
Он говорил дальше об Африке, колдуне, а она молча, но не внимательно слушала его. В тоже время Адриана, непроизвольно размышляла. Вопросы возникали сами собой, и так же сами собой приходили ответы на них.
«Почему он подошел ко мне, а не к Афдере? Просто помочь мне. Увидел, какая я нескладная, ничего не умею делать. Вот и помог. Почему разломил гребень на две части? Неужели не мог дать его целым? Половинку отдал мне, вторую забрал себе? Оставил мне память, как известный писатель? Не каждый может похвастаться таким подарком. Но зачем ему нужна половинка? В память обо мне? Совсем не понятно. Я никому неизвестна, и не буду известной. Я обыкновенная и меня ждет привычная для нашего круга жизнь. Почему он так нежно гладит меня по лицу? Уже по волосам? Он лечит меня. Как приятны прикосновения его грубых рук. Они кажутся нежными и участливыми. Они не прикасаются к коже, они будто гладят изнутри. Все как во сне. Неужели он и вправду владеет колдовскими приемами? Как приятно ощущать их на себе. Не надо прекращать лечение! Пусть оно длится долго! Сейчас! Потом! Еще! Еще! Наваждение. О чем он рассказывает? О Кубе. Как он там живет и охотится на птиц. Сложное название птиц. О чем еще?…»
Адриана не видела, как ревниво за ними наблюдала Афдера. Ее отец с досадой ерзал на месте, видимо, недовольный долгой задержкой своего друга Эрнеста и его дружеским разговором с графиней Адрианой. Он подозвал лакея, и тот из кухни принес три бокала с темно-красным вином. Барон Франчетти взял их, поднялся и подошел к Хемингуэю:
–Извините, Адриана. – Обратился он к ней с некоторой долей укоризны. – Вы полностью завладели вниманием нашего дорогого гостя. Его жаждут слушать не только вы, но и все мы. Присоединяйтесь к общей компании. – И только потом сказал Хемингуэю. – Дорогой Эрнест! Я вспомнил, что специально для вас привез сюда бутылку вальполичеллы. Я знаю, вы очень любите это вино. Я предлагаю выпить бокал со мной.
Он протянул бокалы Хемингуэю и Адриане.
–Тридцать лет назад мы вальполичеллу пили не из бокалов, а из ведер, – задумчиво произнес Хемингуэй.
–Когда это вы смогли пить такое вино ведрами? – Удивленно спросил Франчетти.
–Когда была война, и мы защищали Италию от австрийцев и немцев. – Ответил Хемингуэй и, не говоря больше ни слова, выпил залпом бокал до дна.
Адриане показалось, что грусть или страх промелькнули в его глазах. Но, видимо, показалось. Хемингуэй всему миру известен своим бесстрашием.
Франчетти отпил немного вина и сказал:
–Вы вспоминаете еще ту войну. А мы не можем забыть этой. Тогда вы были нашим союзником, совсем недавно – нашим противником. Парадоксы истории.
–Но всегда воевал против немцев. – Подчеркнул Хемингуэй.– Никаких парадоксов. История повторилась.
–Хорошо, Эрнест. Пойдемте ко всем. Вас ждут. Адриана, вы отпустите нашего гостя?
–Да, барон. – С извиняющейся улыбкой ответила Адриана, чувствуя свою вину.
–Это я задержался возле Адрианы. – Защитил девушку Хемингуэй и обратился к ней. – Так вас зовут Адриана. Я все пытался вспомнить, как вас звать. Забыл. А нас же вчера в машине знакомили?
–Да. Мы знакомы с вами со вчерашнего дня.
–Пойдемте, Адриана, ко всем. – Впервые обратился к ней по имени Хемингуэй.
–Я так замерзла в проклятой бочке, что лучше побуду возле печи. Я отсюда все хорошо слышу и все вижу.
–Тогда, Адриана,– Видимо, ему доставляло удовольствие произносить ее имя вслух. – Я с женой приглашаю вас к себе на завтрак. Давайте послезавтра.
Адриана от неожиданного приглашения удивленно распахнула и без того огромные глаза, и вежливо ответила:
–Хорошо. Значит, до послезавтра.
–До встречи. – Почему-то грустно улыбнувшись, попрощался с ней Хемингуэй.
Франчетти, взяв Хемингуэя под локоть, повел его к камина, туда, где ему положено было быть. Афдера пересела ближе к нему, и победно взглянула на Адриану, – сейчас я займусь гостем. Граф Кехлер подал новый бокал вина Хемингуэю. Он снова выпил его до дна, но медленнее, чем предыдущий бокал с вальполичеллой. Видимо, не за что было ему сейчас пить.
Адриана слышала, как посыпались вопросы, – где лучше всего охотиться? Каким способом? Как?… Хемингуэй был прекрасным рассказчиком, и все его внимательно слушали. Он бросал частые взгляды на Адриану, и ей казалось, что Хемингуэй рассказывает об охоте на львов только для нее. Она выпила свой бокал вальполичеллы, за будущую встречу с писателем. Такой тост она произнесла про себя.
На следующий день, вечером, Адриана пошла прогуляться по Венеции и зашла в кафе «Джосс», где собирались ее сверстники. Вчера некоторые из ее компании были на охоте и сейчас рассказывали тем, кто туда не попал, о Хемингуэе. Один из них, почти слово в слово, пересказывал то, что говорил Хемингуэя, об охоте в Африке. Адриана села рядом с Афдерой и, слушая рассказчика, шепнула Афдере.
–А меня Хемингуэй пригласил на завтрак.
–Неужели? – Удивилась Афдера. – А почему он выбрал тебя?
–Не знаю. Я только с ним познакомилась и такое приглашение.
–Тогда берегись, Адриана. Он увлечет тебя в свои охотничьи силки и рыбацкие сети.
–Зачем я ему нужна? Он просто пригласил меня на завтрак. А ты, что его хорошо знаешь? – Подозрительно спросила она Афдеру.
–Немного. Мы с ним встречались в Кортина и здесь в Венеции. В него нельзя не влюбиться. Такой интересный писатель.
–Я не собираюсь в него влюбляться. Мне тоже, как тебе интересно познакомиться с ним.
–На охоте с ним можно познакомиться ближе, чем в Венеции. Поняла, Адриана?
–Не поняла. Он же такой старый!
–Зато знаменитый человек. К тому же Хемингуэй знакомиться не с каждым. Гордись, что и ты попадаешь в круг его близких друзей. Я тебе завидую. Меня он к себе на завтрак никогда не приглашал.
Их разговор услышали соседи, и один из юношей спросил:
–Адриана! Ты идешь на завтрак к Хемингуэю?
–Да. Он пригласил.
–Мы все тебе завидуем. Тогда расскажешь нам о нем? Какой он в домашней обстановке.
–Расскажу. А зачем вам это нужно?
–О таком человеке надо знать все! – И компания рассмеялась в ответ на эти слова.
Вчера Адриана спокойно отнеслась к приглашению Хемингуэя. Но разговор с Афдерой и любопытство ее друзей взволновали ее, – неужели она идет в гости к необыкновенному человеку? Тогда надо тщательней подготовиться к визиту.
