Петр Анатольевич Елизаров
Однажды в Челябинске. Книга первая
Никита Зеленцов поднялся на ноги. Вдобавок ко всему хоккеист умудрился вынести дверцу серванта и надломить своей массой его ножку, поэтому тот стал напоминать Пизанскую башню. Звон в ушах Зеленцова от крика соперника прошел так же быстро, как и наступил. Защитник в спорте и в жизни огляделся по сторонам. У койки Амиры свернулась в клубок и ревела Светочка, не понимая, как ей жить дальше. Ничего толкового не мог сказать и сам Зеленцов – даже на льду его силовые приемы не имели такого эффекта. Абьюзер Витек валялся на полу, из-под кожаной куртки выглядывал его живот – он изрыгал из себя нечленораздельные фразы о том, что ему чудовищно больно, что ему сломали позвоночник и что он теперь не сможет ходить, что кровь из носа стекает ему в рот и вкус у нее так себе.
Но страшнее всего было Глебу, который валялся бы на полу в обнимку с братом, появись он в комнате чуть раньше. Вместо Глеба рогоносца из строя вывел Зеленцов. Но Света почему-то не кинулась на рослого спортсмена с поцелуями, следовательно, план Глеба не так уж идеален. Однако он не подозревал, что Никита из-за своего поведения достоин лежать на полу не меньше, чем Витек. В головах парней все складывалось так, будто снова виновата вертихвостка Светка – эта троица никогда бы не взяла вину на себя. И будет еще много случаев, прежде чем парни постигнут простую истину – виноваты они сами.
Глеб подумал, что Света ударила Витю шваброй в пах, из-за чего тот протяжно стонет. Пересилив себя, маленький интриган легонько отворил дверь и одним глазком увидел рыдающую Свету, лежащего Витька и воинственно стоящего над ними хоккеиста. От этой картины и ощущения того, что сейчас и ему достанется, Глеб отлетел от двери так, что чуть не проломил стену напротив. Брат повержен, девушка в слезах: «Их нужно выручать! – сообразил Глеб, поэтому со всех ног понесся вниз, чтобы позвать на выручку всю свою братию. – Этот хоккеист еще тот боец, раз загасил Витька. Здесь явно понадобятся все… абсолютно все!»
– Что ты наделал?! – плакала Света. Зеленцов безмолвно глядел на Витю.
– Он хотел ударить тебя, разве нет? Я среагировал, – сухо ответил Никита.
– Среагировал?! Вот так это у тебя называется?! – истерично мямлила Света. – А что же тогда ты хотел сделать со мной? Разве не то же самое?! С каких пор ты стал джентльменом?!
– Какие все нежные, бля…
– Это мой парень… Пусть он делает со мной, что хочет.
– Предупреждаю, это кривая дорожка.
– Да что ты вообще можешь знать об этом?! Не стыдно тебе?! А я, – всхлипывала Света, – виновата перед ним. Зачем ты вмешался?
– Если б я не вмешался, тогда бы он загасил тебя и меня, – Никита заметил, как Витя беспомощно пялится на него, продолжая стонать и хвататься за травмированную руку, будто просит подаяния.
– Уйди же! Я ненавижу тебя! Ты только все испортил.
– Я испортил?! – изумился Зеленцов. – Бабы, вы все просто сумасшедшие! Заварите кашу, а потом нате, господа, расхлебывайте! Знаешь что?! Хорошо! Оставайся тут одна со своим сокровищем – он твой, раз так сильно хочется.
– И останусь! Как я только повелась на тебя?!
– А это вопросы к тебе, глупышка. Определись уже, чего ты хочешь и с кем.
– Как ты ее назвал, дылда вонючая?! – пытался взбрыкнуть поверженный Виктор.
– Брат, – отозвался Никита, – не надо усложнять. Твое положение и так незавидное. Но знай – она со мной не спала… Сука, о чем я только думал? – почесал затылок Зеленцов. – Ладно, исполняю вашу просьбу, мадам.
– Катись уже.
– Счастливо оставаться, – раскланялся Зеленцов.
В дверях показались Серый и Косяк, которые, мгновенно оценив обстановку, вытаращили глаза и не проронили ни слова, спокойно отошли в сторонку и позволили Никите удалиться. Умыв лицо и оперевшись об раковину, парень посмотрел на себя в зеркало, не поверив, до чего докатился. Затем он неторопливо зашагал в свой блок, попутно замечая, как из щелок практически всех дверей за ним неустанно наблюдают любопытные глаза.
– Витяй, ты в поряде? – с опаской спросил ошарашенный Косяк.
– Все пучком, – заявил валявшийся на полу Витек, пытаясь выглядеть достойно в столь непростых обстоятельствах.
– Давай мы поможем тебе…
При попытке поднять Виктора тот снова заорал, дабы его не трогали за правую руку (даже скупую мужскую слезу пустил), отчего горе-помощники растерялись. Нужно вытаскивать горемыку, пока хоккеист ненароком не вернулся.
***
Никита спокойно брел по фойе пятого этажа. Позади него резко хлопнула дверь на лестницу. Не успев завернуть за угол, хоккеист услышал, как его кто-то окликнул – противный осипший голос обозвал его мудаком. Зеленцов обернулся и узрел, как фойе заполонили где-то восемь или девять отморозков разной комплекции (им было лет по 14-16 каждому) в паленых «Найках» и «Адидасах» с китайского рынка. Гости предусмотрительно вооружились битами, кастетами и прочими атрибутами ближнего боя в рамках дворово-районного досуга наглухо отбитой современной молодежи. И все как один набычились на одиноко стоящего в другом конце помещения Зеленцова.
Оказывается, моральная слабость вахтера внизу перед подаренной Озеровым бутылкой отвлекла его от выполнения служебных обязанностей. Он усердно занимался употреблением вина, потому и не смог должным образом противостоять своре хулиганья. При этом сложно было не заметить гопников, которые на протяжении всего вечера скапливались у входа. Наверное, выходить морозиться за такую зарплату попросту неэффективно.
– Какого хера вы так вырядились, пацаны? Когда реальная братва по улицам ходила, вы еще мамкину грудь посасывали, – уверенно начал Зеленцов.
– И без этого видели, что ты фраер борзый. Ты нашего кореша и его бабу обидел. Надо порешать по-пацански.
– Я бы на вашем месте, пацаны, пошел смотреть «Спокойной ночи, малыши!» и сжег все эти тряпки, а то несерьезно как-то… Занялись бы нормальным делом. А всякие ублюдки пускай сами свои проблемы решают и учатся за себя постоять. Реально, разойдемся миром, а то менты вас загребут: комендантский час ведь. Смысл в ваши личные дела еще бумажки вклеивать? Места там и так нет.
– Ты нам зубы не заговаривай, а то мы тебя в два счета побреем… как барашка, – по рядам хулиганов послышались смешки.
– Я вас по-дружески прошу – лучше свалите сейчас.
– Когда это ты стал нам другом? Чего ты нам сделаешь?
– Лучше вам этого не знать, чтоб не писаться по ночам.
– Ты скажи, не стесняйся. Нам любопытно.
– Поверьте, так вас не калечили никогда.
– Тебя тоже! – из толпы выступил Глеб, предводитель банды. До этого, видимо, с Никитой общался самый старший и борзый из всех присутствующих. – Ты моего брата покалечил. Ушел, не извинился, не помог. Не по-пацански это, а по-скотски.
– Он тоже молодец. По-пацански ли баб бить и унижать? Только за то, что сморозила хрень по глупости. Он у вас кухонный боец, я смотрю. Да только без мозгов чутка, – улыбнулся Зеленцов.
– Соблазнять чужих баб ради единичного перепихона и не знать, что за это бывает – это нужно быть втройне упоротым, – парировал Глеб.
– Сучка не захочет – кобель не вскочит, – сунул руки в карманы Никита.
– Вот оно, значит, как?! Хорошо, – Глеб толкнул одного из пацанов с заточкой вперед.
– Из батиного ящика с инструментами стащил, что ли? – дразнил первого претендента на вылет Никита.
– Раз ты такой крутой, посмотрим, на что ты способен.
– Вау, а я думал, всей толпой попрете.
Пацан без страха и упрека кинулся на Зеленцова, который на удивление Глеба лишь улыбнулся и даже не высунул рук из карманов. Нападавший так сосредоточился на довольной харе хоккеиста, что не обратил внимания на правый фланг, откуда играючи выпрыгнул Артур Гайтанов и опустил клюшку парнишке на кочерыжку так, что хулиган сложился прям у ног Зеленцова, практически поцеловав того в сланцы.
Будем честны: сам Зеленцов выкрутился бы из этой ситуации только бегством. Агрессивно настроенная компания не понимала, почему он так осмелел. Ответ прост: Зеленцова увидел стоящий на стреме Акмальдинов. Одноклубники часто понимают друг друга без слов и оценивают обстановку менее чем за секунду.
– Первый есть, – объявил Никита.
– Крепкая, – оценил свою клюшку Артур.
– Мразота, – выцедил Глеб. – Все ясно: одному-то ссыкотно. А как руки распускать и перед чужими телками выеживаться, мы молодцы, мы мужики. Забыли, на чьей вы земле?! Сейчас мы вас научим правилам поведения в гостях. Гасим лохов! – скомандовал он, но не успела его стая сдвинуться с места, как Зеленцов громко свистнул.
Давненько у местной братвы не было порядочной драки. У шпаны знатно чесались кулаки, хотя все они на голову ниже Зеленцова. У некоторых то и дело мелькает атрибутика хоккейного клуба «Трактор», что предает схватке символизма. Назревало грандиозное побоище, которое наверняка испортит здешнюю мебель и прикусы, зажжет новые фонари под глазами, окропит зубами и кровью окрестные стены и плинтусы. Свежевымытый пол уже успели замарать грязным снегом с рваных бутсов. Даже жаль, что такое шоу могут прервать.
После сигнала Зеленцова из коридора неторопливо и вальяжно вышла его группа поддержки – почти весь состав команды «Магнитка-95», который еле уместился на восточном фланге фойе. Хоккеры имели численное преимущество и вооружились клюшками, коньками и шлемами. Парни смотрятся втрое внушительнее своих противников – примерно как старшеклассники на фоне первоклашек, играющих в войнушку палками.
На первый план вышел Арсений Митяев, который обожал подобные минуты славы (отличная возможность затмить остальных):
– Ну теперь побазарим! – объявил он.
Ситуация накалилась до предела, когда Косяк и Серый выволокли под руку поломанного и стонущего Витю, ноги которого волочились по полу как плуг. Его помощники от вида внушительного противника опешили, а Виктор, кажется, застонал печальнее прежнего. Здесь и произошла гоголевская немая сцена на новый лад. Все впились друг в друга взглядами: малолетки приготовили свою амуницию, а хоккеисты крепче схватились за клюшки, планируя вытеснить противника на лестницу.
– Чего стоите?! – рявкнул своим Глеб, желая в пылу сражения смыться, прикрывшись поверженным братом как щитом.
Однако первый шаг был за хоккеистами. Арсений продолжил рисоваться:
– Знаешь, я нападающий по своему амплуа. Поэтому…
Он сделал шаг вперед, а Брадобреев прямо перед ним высыпал на пол горсть шайб. Линолеум, конечно, не лед, но Арсений, ловко орудуя клюшкой, сладил с шайбами, приготовившись заряжать их одну за одной, будто расстреливая ворота. Он встал в позу и отработал нужный замах. Шпана застыла в ожидании – не жонглировать же он будет? Кстати, в этой части больше Кошкарский подходит.
Митяев ловко поднял на крюк клюшки первую шайбу и запульнул ее в сторону противника. Те увернулись от нее как от гранаты, чуть не попадав друг на друга. Через секунду на хулиганов обрушился целый град из тяжелых каучуковых снарядов – в рядах местных сразу же началось отступление. Арсен с Брадобреевым посылали шайбы в сторону челябинской гопоты, размахиваясь все сильнее: кому-то попало по рукам и ногам, кому-то угодило в спину или живот, кому-то – по носу и зубам. Укрыться особо негде. Быковавшие минуту назад подростки напоминали солдат, которые суетятся в окопе под шквальным обстрелом. Должного сопротивления оказано не было, отчего Арса и Пашу сменили другие любители подубасить клюшкой по шайбам – таких в «Магнитке-95» предостаточно. Акмальдинов со Смуриным оперативно организовали снабжение.
– Куда вы все?! Давайте в хоккейчик зарубимся?! – кричал шпане Зеленцов.
Самые смелые, коих на стороне шпаны оказалось немного, все же решились на атаку, но перочинные ножики и кастеты были выбиты из их рук шайбами и клюшками. А один бедолага совершенно случайно, сам того не подозревая, вышел на убойную позицию, и Кошкарский, недолго думая, метко зарядил тому шайбой по лбу. Знатная будет шишка – размером с Эверест. От удара в десятку паренек навзничь грохнулся прямо в руки к своим соплеменникам, которые подхватили его и вынесли из общаги.
– Если кто-то здесь еще появится, мы заиграем в полную силу! – пригрозил Брадобреев.
– Знали бы они, что мы немного подпитые, вряд ли бы сдались так быстро, – шепнул Зеленцову Волчин.
– Когда вы успели? – удивленно спросил Никита.
– Догоняй, – пригласил его Зленко.
Последним поле боя покидал Глеб, который изо всех сил дубасил своего брата, чтобы тот прекратил прикидываться, поднялся на ноги и эвакуировался отсюда скорее. Столь жалкую картину, помимо ржущих хоккеюг, наблюдала и Света.
– Я вас всех запомнил, – кивал в сторону хоккеистов Глеб, вытаскивая Витю на воздух в хвосте колонны ретировавшихся гопников.
– Дай пять, команда! Отличная работа! – праздновал победу Митяев. Некоторые особо шустрые уже успели обзавестись трофеями: брошенными кастетами и складными ножиками.
– И кто теперь все это соберет? – это был самый сложный вопрос того вечера. Значительных разрушений нет, но кое-где шайбы измазали пол и стены.
Хряпнувший винишка охранник, когда мимо него проскочили хулиганы, все-таки сообразил, что дело плохо – нужно вернуть всю свору назад. Поднявшись на один лестничный пролет, старик передумал и спустился: как же он, будучи безоружным, собрался выпроваживать молодчиков? Замешкался, перевернул свою коморку в поисках чего-то соразмерного битам и кастетам. А когда подобрал нужное орудие, то понял, что кто-то наверху уже потрепал незваных гостей, раз они стали пачками отваливать на улицу, схватившись кто за бока, кто за руки, а кто друг за друга. Для их банды это самое громкое фиаско за все время существования.
На пятом этаже хоккеисты вовсю спорили, кому собирать шайбы, как из-за угла стремительно вылетела огорченная Светка. В ее руках красовалась подаренная Никитой коробка конфет. Именно сладости первыми обрушились на голову Зеленцову. Далее худенькая девчушка принялась дубасить Никиту на чем свет стоит. На такое зрелище залипла вся команда. Светка почти запрыгнула на Зелю, словно обезьянка с сочинского пляжа. Она как ото сна пробудилась и все осознала. Амира, вернувшаяся навеселе, не смогла удержать разъяренную подругу и тоже стала смотреть, как та яро пытается выдрать Зеленцову волосы.
– Дебил! Дурак! Ничтожество! Скотина! – верещала она. – Вероломный кобель!
– Я же не слепой – ты сама хотела, – оправдывался Зеленцов.
– Что же ты натворил?! Его же теперь убьют! – говорила она про Витька. – Я тебя ненавижу! – у нее вовсю зарождалась очередная истерика.
– Хотела себе нервишки пощекотать? – он уже тысячу раз пожалел, что связался с ней. – Вот и будешь знать теперь! Отстань от меня, истеричка! Амира, ты хоть помоги.
– Прости, дорогой, я в парикмахерской.
– Ты-то хоть не будь такой сучкой, – не сдержался он.
Закатив глаза, Амира с большим трудом отодрала Свету от хоккеиста.
– Ничего с твоим парнем не будет, – произнес Никита. Девчонки зыркнули на него так, будто проклятие наслали – защитнику стало не по себе. – Живи теперь, как хочешь.
– Если что, я свободна, – развязно заявила Амира.
– Прости, запал пропал, – холодно ответил ей Зеленцов. Амира ничуть не удивилась такому ответу. После сношения с Глебом ее волосы были растрепаны.
– Отличная прическа, кстати, – добавил в ее адрес Брадобреев.
Здесь Амиру отвергли – зато сегодня она впервые в жизни испытала неимоверно сильную гамму эмоций. Неуклюжий секс с местным гопником на тахте в комнате наркодилера стал для нее вознесением в рай, что в момент затмило все предыдущие лучшие моменты ее жизни.
Укладывая плачущую Свету в кровать, Амира вдруг захотела рассказать подруге об интрижке, которую замутил Глеб, но решила, что пока не стоит.
И вот она снова стояла у комнаты Косяка. Ее хозяин вместе с Серым забаррикадировались внутри, думая, что хоккеисты придут и по их души. Стук в дверь стал для пацанов чуть ли не самым сильным слабительным в жизни.
– Кто-о-о? – тонким голосочком промямлил Серый.
– Амира.
– Ты одна? – уточнил Косяк.
– А с кем я должна быть? Вы чего закрылись? У вас облава наркоконтроля, что ли?!
– Тише. Нет.
– А-а, – вспомнила она. – Все хоккеисты внизу. Им на вас насрать.
Дверь ей открыли. Она молча прошла внутрь и снова оглядела комнату, обстановка которой отпечаталась в ее памяти на всю оставшуюся жизнь. На нее глазели две пары пугливых и ошалевших мальчишеских глаз. Она спросила:
– Выпить есть?
***
Свора гопников вывалилась на улицу. Самые шустрые и трусливые отделались легким испугом, а самые отбитые борцы за идею – ссадинами и синяками, ибо шайбы с клюшками бьют очень больно. Особого желания возвращаться и что-то доказывать нет, хотя это неизгладимый позор, который Глеб ни за что бы не оставил без ответа – правда, к моменту, когда они залижут раны, обидчиков и след простынет. Но Глеб все равно рвал и метал:
– Я бы проник в комнаты к каждому и придушил их собственными руками!
– О-о-о, это без нас. А ты один можешь идти… хоть сейчас, – отвечали ему.
– Еще только попросите чего-нибудь у меня, трусы поганые, – пригрозил Глеб, ибо по множеству аспектов все благополучие банды и ее членов зависит от деятельного главаря, который сегодня опозорился по полной программе. Его задевало то, что он, несмотря на неподдельное желание, мало где мог справиться в одиночку – как же ему хотелось доказать обратное, но пока что это выражалось только в придумывании изощренных и коварных планов. А хотелось большего. Может быть, успех сегодняшнего ночного дела подбавит уверенности?
– Хорошенький подарочек получился, да? – подошел к Глебу кто-то из его шайки. Главарь молниеносно прописал ему кулаком в подушечный пресс, чтобы тот впредь был сознательнее.
Пока пушечное мясо отходит от передряги, Витек, распластавшийся на лавочке и немного оправившийся от шока, подозвал брательника:
– Где ты был, брат? Где ты был? – вопрошал Витя.
– Не ты один угодил в нехилый переплет, – со скорбью ответил Глеб.
Мысленно он дал иной ответ: «Где я был?! Вместо одной бабы трахал другую. А сейчас я уже ничего не хочу… Ни первую, ни вторую».
– Будь ты рядом, мы бы им задали…
– Я в этом не уверен.
– Да что с тобой, Глеб? Когда это ты потерял веру в нас?
– А раньше ты с легкостью смог бы положить всех одним ударом, Витек. Знаешь, что тебя подкосило? – Виктор слушал младшего брата внимательно. – Баба. Всего одна баба.
– И как я теперь ей на глаза покажусь? – призадумался Витя, словно пропустив слова Глеба мимо ушей.
– Вить, ты вообще слышишь меня?! – возмутился Глеб. – А не думал ли ты, что все это случилось из-за нее?! Она завела интрижку с хоккеистом, подговорила его, чтобы от тебя отделаться. Да и меня ввела в заблуждение. Может, отучить тебя от криминала хотела: чтобы ты на деляги не ходил, чтобы долги отдать не смог – ничего ведь не понимает, – на ходу выдумывал Глеб. – Она от тебя уйдет, а тебя порешат. Все схвачено. А они сейчас там отмечают победу… по-собачьи! А ты лежишь здесь – побитый и жалкий. Что с тобой стало? Подумай хорошенько: а та ли она единственная, что нужна тебе? Вокруг ведь столько баб…
– После сегодняшнего я уверен на все сто, что мне нужна именно она.
– Брателло, ты меня не слышишь.
– А что ты о себе возомнил, Глеб?! – стал наезжать на брата Виктор. – В кого ты такая гнида?! Я твой брат! И ты должен уважать мой выбор, помогать мне, поддерживать меня, как я всегда помогал тебе. Или ты забыл? Тебе-то что с этого бедлама?! Ты радуешься… А мне теперь не жить…
Глеб решил хладнокровно поставить точку в непростом разговоре:
– Знаешь, братец… Я бы дал тебе денег – тут намечается кое-какой движ ночью. Но ты же прекрасно знаешь, что их нужно отработать. Ты у нас спец по замкам – сегодня это нам бы пригодилось, но с твоей рукой… ты в пролете. А балласт нам не нужен, – Витя ушам своим не верил – его только что жестоко кинул самый близкий ему человек. – Ничего личного – просто бизнес, чувак, – улыбнулся Глеб.
– Ты не прав, – обидчиво произнес Витя, забыв про боль в руке. – Подавись ты своими деньгами! Когда-нибудь… ты убьешься из-за них!
– Пацаны, – позвал друзей Глеб, – оттащите этого борова в травмпункт. И пусть башку ему просветят заодно – он, кажись, успел ею где-то долбануться.
Выдав деньги на такси и раздав последние указания сопровождающим, Глеб спиной чувствовал зловещий взгляд брата, но все равно предпочел не ехать вместе с ним, а отправился готовиться к ночному делу. Он не сомневался, что после успеха следует отправиться в клуб, дабы отпраздновать день рождения, просадить заработанные честным воровством деньги на себя, а не на всяких там ненадежных и обидчивых родственников.
Поверженные расходились – по дороге домой униженные и оскорбленные встретили какого-то очкарика с одухотворенным лицом, что резко контрастировало с их угнетенными минами.
***
Пятеро хоккеистов «Магнитки-95» до сих пор не могли определиться, кто уберет шайбы и прочие следы ожесточенного состязания с местными, в том числе размазанные по полу шоколадные конфеты.
– Я вот понять не могу – чего она так обозлилась на тебя? – вопрошал Абдуллин.
– Так мне и надо, – ответил Зеленцов. – Закрыли тему.
– Слышь, Никитос, – начал Антон Малкин, – могу я теперь называть тебя Попадос?
– Отвали.
– Чего ты прицепился к бедняге? У вас будто с сексом не обламывалось ни разу? – Кошкарский встал на защиту Зеленцова.
– У меня нет, – заявил Митяев. Следом аналогично ответил Брадобреев.
– Сказочники нашлись, – не поверил Тема Абдуллин.
– У тебя, Темыч, даже для сказок материала нет, поэтому молчи, – подтрунивал над вратарем Митяев.
– Я работаю над этим, Арс.
– У меня тоже не возникало таких проблем, – третьим стал Кошкарский.
– Подкаблучников с постоянными девушками не спрашивали, – снова отозвался Митяев.
– Никит, – обнял Зеленцова Серега Соловьев, – пойдем лучше выпьем. Полегчает. А потом ты можешь пойти в сортир и выпустить пар, – заржал Соловей.
– Тогда не будешь ли ты так добр подрочить мне, говнюк! Ты же в этом спец у нас, – злобно ответил ему Зеленцов, отправившись в комнату к остальным.
– Давайте без голубятни, лады?!
– Как думаете: будь мы на месте Зеленки, у нас бы получилось?! – задал закономерный вопрос участникам вчерашнего спора Арсений.
Не успели парни ответить, как из-за угла появилась комендант. Ее чуткий взгляд сию секунду упал на сдвинутые диваны и кресла, разбросанные шайбы, размазанные по полу благоухающие конфеты, следы от растаявшего грязного снега там же, черные полосы на стенах и такого же цвета отпечатки на дверях. Чуть не выронив кружку, женщина вытаращила глаза на стоящих у ее комнатки Митяева, Брадобреева, Кошкарского и Абдуллина. Хитрюга Соловьев успел ретироваться.
«Да чтобы я еще раз пустила сюда хоккеистов. Никогда в жизни!» – решила бабулька.
– Батюшки! – вскрикнула она. – Вы чего тут устроили?! – если бы она пришла раньше и узрела побоище полностью, ее бы хватил инфаркт. Пацаны собирались свалить все друг на друга, как женщина спросила. – Где тут у вас тренер?!
Квартет пацанов молниеносно обступил ее: просили сжалиться, обещали сделать все, что необходимо, лишь бы об их шалости не узнали.
– Все, что угодно, говорите?
– Я не буду спать со старухой, – шепнул Митяеву на ухо Брадобреев.
– В другом месте переночевать слабо? – предложила комендант.
– Мы хоть и волшебники, но не настолько, – объявил Абдуллин. – Без крыши над головой мы пропадем.
– А вот убраться здесь сможем, – ляпнул Кошкарский.
– Разве мытьем полов не должны заниматься технички? – спросил Митяев.
– Парниша, – отреагировала Галина Степановна, – кризис на дворе. Всех сократили. Теперь этим занимаются коменданты… за ту же зарплату.
Недолго думая, старушка согласилась на предложение парней. Она пошла за ведром и тряпками, а Павлик предложил убежать восвояси. Остальные идею не одобрили, ссылаясь на то, что не хотят быть последними моральными уродами.
– Пионеры нашлись, – сложил руки на груди Паша.
– Есть идея – жребий. Пусть судьба определит, кто станет поломойкой?
Брадобреев запротестовал:
– А с какого перепуга этим должен заниматься кто-то один?! Здесь вообще-то были все.
– Если ты такой удачливый, то пронесет. Или ссыкотно?
Павлик сдался. Спустя минуту незамысловатая игра «Камень-ножницы-бумага» решила, что мыть полы предстоит… Брадобрееву.
– Вы моральные уроды, – выцедил проигравший, – вот вы кто!
– Это не мы решили, а судьба, – объяснил Кошкарский.
– Давненько тебя судьба ударом в пах не наказывала, – злобно проговорил Пашка. – Так я ж сейчас это исправлю!
– Значит так, боец, – вальяжно объявил Митяев. – Обаяние на полную и попробуй договориться, чтобы нас отсюда тихо выпустили после отбоя.
– Каким это образом? – развел руками Пашка.
– Импровизируй, – сказал Тема, похлопав товарища по плечу.
– Мы в тебя верим. Можешь даже футболку снять.
– Фу, срамота! – фыркнул Брадобреев.
– Кто бы говорил.
Внезапно из того же самого коридора вырулил тренер Степанчук и тоже приметил беспорядок в помещении. Он бы свалил все на ужасный сервис в месте их пребывания, но, увидев собственных подопечных, сразу все понял:
– Вы чего тут устроили?! Почему шайбы валяются везде?
– Тренировка, – ляпнул Кошкарский.
– Хорошо, я учту это, когда буду распределять нагрузку в следующий раз. Тебе, кочерга, упражнений побольше и нормативы повыше. Хотя-я… горбатого только могила исправит. Убрать! Совсем уже страх потеряли, – распорядился Виталий Николаевич. – А ты, звездец, – он обратился к Митяеву, – найди мне своего дружка Елизарова. Куда он делся, мать его?!
Желавшая уточнить некоторые организационные вопросы Галина Степановна при виде коуча заголосила, отчего у хоккеистов мигом сжались сердечки, однако Степанчук в строптивости не подкачал.
– Товарищ тренер… – начала комендант.
– Чтоб меня! – затоптался на месте он. – Не хочу вас слушать. Говорите с моим помощником, – сказал он и смылся в номер, позабыв, зачем выходил.
– Вроде с виду суровый мужик, а женщин боится, – удивилась Галина Степановна, посмотрев на расстроенного превратностями судьбы Брадобреева, ожидающего дальнейших указаний. – А где еще трое?
– Они просто уроды. Не обращайте внимания.
– Значит, ты остался один за всех отдуваться?
– Похоже на то, – зацепив руки в замок за спиной, закатил глазки Павлик.
– А как же команда?
– Это как раз наша командная традиция, – недовольно ответил он.
– Я и не думала…
– Новое время – новые нравы, – заявил Павлик.
Молчаливо кивнув, комендант выдала Брадобрееву ведро с вонючей тряпкой и доисторическую швабру, с устройством которой Павлуша совладать так и не сумел, отчего тряпка постоянно отцеплялась от крепления. Но он, выдерживая образ безмолвного работника, не хотел просить помощи. Также парень ненароком старался не сломать швабру: глядишь, забудется и совершит с ней по привычке какой-нибудь фокус, словно с клюшкой.
Оттерев следы от шайб на стенах и дверях, вернув диваны и кресла на прежние места, парень принялся драить полы голыми руками (особенно в местах размазанного шоколада), при этом извиваясь и наклоняясь, как во время разминки, то и дело сдерживая рвотно-алкогольные массы от вида того, что тряпка порой цепляла под здешней мебелью. Он прикладывал к уборке все оставшиеся силы и все же скинул футболку, оголив самые привлекательные (по мнению дам) мышцы мужского тела, покрывшегося легкой испариной.
Краем глаза Павлик заметил, что вахтерша то и дело на него поглядывает, отчего приколист Брадобреев ради хохмы принялся еще чаще наклоняться и отжимать тряпку, стараясь не вдыхать ее запах и заставляя бицепсы напрягаться. Зрелище привлекло внимание и других проходящих мимо людей. Бывает такое, что уборка, начатая случайно, завладевает тобой на весь день – Пашка тоже в некотором роде окрылился этим занятием и принялся приплясывать, словно надел наушники и врубил любимый трек. Однако пальцы на руках уже достаточно скукожились от грязной воды, а волосы взмокли от пота. К тому же одноклубники периодически выходили в фойе, чтобы похихикать над Паханом. «Не знаю, что хуже: мыть полы как я или быть избитым девчонкой как Зеленцов? Скорее, второе», – с юмором отнесся к ситуации Брадобреев.
Бабулька-комендант оказалась стойкой и долго не прекращала наблюдать за пятой точкой и торсом Пашки. Когда она все же устала игнорировать срамоту (в ее-то годы), женщина отправилась на кухню, похвалив хоккеиста за старание. А Павлик, оглядевшись по сторонам, мигом заскочил в ее комнатку и припал к стенке, на которой на крючках висели ключики от здешних окон и дверей (некоторые даже в нескольких экземплярах). Изучив надписи на ключах, Пашка сунул в карманы серых шорт запасные ключи от двери на этаж, от двери на чердак и замка на оконной решетке номера хоккеистов, из которого можно выбраться на пожарную лестницу. «Все больше думают об имуществе, а не о людях, – размышлял Павлик. – План эвакуации – это подробный план, как упереться в закрытую дверь, ключ от которой давно расплавился».
Закончив дело, Пашка повернулся и увидел пожилую женщину, опустившую взгляд на пол при виде голой Пашкиной груди. «Мне 16 лет, бабушка!» – думал он, состряпав невинное личико.
– Я закончил. Куда ведро с тряпкой положить?
– В кладовку, – ответили ему. Брадобреев убрал утварь на место, а потом взял с дивана шайбу и подарил коменданту в качестве сувенира. – Спасибо, ты молодец, – выдала дежурную фразу Галина Степановна, тяжело вздохнув, и грустно отвернулась от паренька.
«Стоит, наверное, надеть футболку. А то доведу бедняжку до инфаркта», – сообразил Павлик.
– У вас одышка. Вы здоровы?
– Тяжелый выдался денек. А с вами они стал еще тяжелее.
– Вы хотели сказать «веселее»? – улыбнулся Пашка.
– Понимаешь же: если б не ваши шалости, тебе бы не пришлось тут ползать.
– Бывало и хуже, – вздохнул Паша. – Может, вам еще что-нибудь нужно?
Женщина устало прилегла на тахту:
– Оставь благородство для других. Будто я не поняла, что это все специально, чтобы меня задобрить. Ваш парень – в очках который – предупредил меня, что вам строго-настрого запрещено выходить отсюда, особенно ночью. Он просил меня посодействовать: поглядывать за вами и сообщить, чуть что будет. Но я вам не нянька, поэтому идите, куда хотите.
– Зря вы так. Я драил полы от чистого сердца.
– Парень…
– Паша.
– Паша, хочешь сделать мне хорошо?
– Простите? – не понял сего намека Пашка.
– Ну, чтобы от чистого сердца.
– Конечно.
– Сделай так, чтобы мой тяжелый вечер с вами не превратился в тяжелую ночь. Я чудовищно устала. Вы же не собираетесь здесь…
– Нет, мы будем тише воды и ниже травы, – заверил ее Брадобреев. – Сегодня мы слили игру, поэтому нам особо не до веселья. Нужно выспаться перед реваншем.
«Врешь и не краснеешь, Пашка!» – верещала где-то в груди его совесть.
